Кровь Пяти Драконов

Дикая Охота. Ветер и скала

– Путь к долине чист, – произнесла Мнемон Кехав, открывая глаза. Взгляд чародейки после контакта с духами еще оставался отрешенным, но прояснялся с каждой секундой.

– Не выставили часовых? – поднял брови Катак Сетод, сидевший неподалеку; подняв к солнцу нож, он осмотрел его и кивнул, оставшись довольным заточкой. – Беспечно.

– Что поделать, – пожала плечами Кехав, поднимаясь на ноги и разминая мышцы под тонкой тканью одежды. Пальцы мимоходом скользнули по вживленному в левую руку амулету. – Нильфарен не заметил никого, а я ему доверяю.

Мелкий элементаль Воздуха уже не первый год сотрудничал с Кехав, и сработались они хорошо. Боец из Нильфарена был никакой, но в роли шпиона ему равных не было – особенно если требовалось наблюдать издалека.

– Отлично, – кивнул Сетод. – Точные силы врага?

– Сейчас, – женщина встряхнула головой, окончательно возвращаясь к реальному миру и огляделась. – А где Идико?

Катак едва заметно улыбнулся.

– Ищет себе скакуна.

Кехав невольно улыбнулась в ответ. Самый младший из дракорожденных в группе резонно полагал, что любимые им лошади подходят далеко не для каждой местности, и потому во время заданий предпочитал находить в окрестностях достаточно крупное животное и временно приручать добротой и магией. В команде шутили, что Идико задался целью объездить всех годящихся под седло зверей Творения.

– Силы, – напомнил Сетод, и Кехав кивнула. Как всегда, его прежде всего занимали дела военные; неудивительно – пожилой воин носил звание остиария и руководил всеми бойцами Конторы Гармонии.

– Нильфарен увидел сотню зомби, распознал также порядка шести десятков призраков. Увидел движущуюся по долине группу из минимум пятнадцати боевых призраков, предполагает, что есть еще. В центре их лагеря очень крупный шатер, что внутри – он не знает, но утверждает, что оттуда веет некромантией. Приближаться побоялся.

– Думаешь, Анафема там? – пристально посмотрел на нее Катак.

– Если он в лагере, то только там, – кивнула чародейка. – Пока что все.

Остиарий кивнул, поднялся, выпрямившись во весь рост, и Кехав отвела взгляд, пока кто-то не заметил, как она любуется своим коллегой. Сетод был высок и великолепно сложен, коротко подстриженные волосы поседели, но эта седина лишь подчеркивала гладкую смуглую кожу. Резкие уверенные черты лица, по мнению чародейки, свидетельствовали о могучей воле и непреклонном характере – и она знала, что так и есть. Тело его сейчас облекала одежда простого солдата, и лишь белый знак на рукаве указывал на его ранг.

Сама она отличалась от старшего коллеги. Если Сетод принадлежал Аспекту Земли, который и даровал ему могучее сложение и похожую на темный камень кожу, то Кехав Возвысилась по милости Дракона Воздуха, и стройная фигура в сочетании со светлыми кожей и волосами не давали в этом усомниться. Чародейка всегда одевалась элегантно и роскошно (почему дочь одного из богатейших Домов Царства должна себе отказывать в удобствах?), и даже ее нынешняя дорожная одежда была подобрана со вкусом и самим своим видом говорила о высокой цене.

И все же они уже больше двадцати лет работали бок о бок и прекрасно ладили. Чуть менее прекрасно, чем хотелось бы…

«Хватит», – твердо сказала себе Кехав, отбросив посторонние мысли и сосредоточившись на деле. Чародеи, неспособные сосредоточиться, не доживают и до выпуска из Гептаграммы; она же покинула волшебную академию почти сто тридцать лет назад.

Она знала, о чем сейчас думает Сетод – он наверняка сравнивает силы под своим командованием с отрядом нежити. По численности они уступали изрядно – сорок солдат и восемь смертных монахов против минимум ста восьмидесяти (а скорее всего – и побольше), да и почти наверняка Анафемы.

Только вот ситуацию меняло то, что в отряде было пятеро дракорожденных, пусть даже одна сейчас и отсутствовала, разведывая территорию вокруг. Да и Идико пока не вернулся… Кехав оглянулась на третьего члена их команды, уступавшего по боевому опыту лишь Сетоду.

Пелепс Наджа сидела рядом со своим ящером, задумчиво поглаживая чешую огромной рептилии. Двадцатифутовый когтеход растянулся во всю длину, прикрыв глаза. Ряса Безупречной монахини удивительно шла Надже, а короткие волосы блистали темно-рыжим пламенем, словно отражая багровую чешую ее питомца. Конечно, это было против правил Ордена – но во время предыдущей операции бритва Наджи погибла в бою, новую найти еще не успели, так что Огненная наложила на себя епитимью в виде ежедневных медитаций. Как будто она и так им мало времени уделяла…

Кехав не могла не улыбнуться мелькнувшей в который раз мысли. Они друг от друга отличались – Воздух и Огонь, изысканная чародейка и прямолинейная монахиня, любительница раздумий и ярая воительница… но при этом в Конторе обе были уважаемы одинаково и носили одно и то же звание – венерера, опытного и сведущего Охотника.

Послышался шум; чародейка резко повернулась на звук, пригляделась, расслабилась – но светлые брови поползли вверх. Остальные воззрились на явившегося из леса человека в немом изумлении.

– Милость Драконов, Идико, – озадаченно произнес Сетод в тон мыслям Кехав. – Где ты такое только находишь?

– Случай, – с улыбкой развел руками монах, с нежностью потрепав по белой густой шерсти снежную ласку – гигантского хищника, вдвое превышавшего по размерам человека. Та блаженно подняла морду и потерлась об одежду Идико; Кехав не могла не отметить удивительного сочетания белоснежной шерсти и узора Древесной Эссенции, струившегося по коже монаха.

Рассмеявшись, Древесный двинулся к костру, попросив выделить немного мяса для нового скакуна. Общее удивление схлынуло, и бойцы вновь занялись своими делами. Каких бы экзотических зверей не приманивал Ледааль Идико – они никогда не вредили ни ему, ни товарищам.

Снова поглядев на Сетода, Кехав почти физически ощутила, как тот рассчитывает план и принимает решение.

– Дождь, Облако, – позвал он и двое смертных монахов, служивших отряду еще и тауматургами, вскочили на ноги. – Готовьте оружие – стрелы для двух клыков, клинки еще для двух. Командиры клыков, Возвышенные – ко мне.

Кехав незаметно улыбнулась. Да. Как и всегда – их лидер уже все решил.

Первое правило боя с нежитью – сталкиваться с ней днем. Даже в тенеземлях свет солнца помогает бойцам Творения: в светлое время призраки все равно вынуждены тратить силы на обретение материальной формы, и оставлять меньше энергии на нечто смертоносное. Вдобавок днем смертные солдаты видят и бьются лучше – что очевидно.

Это Катак Сетод усвоил еще во время службы в легионе, и руководствовался теми же принципами, когда очередное задание Конторы Гармонии приводило к схватке с мертвецами. А еще он научился не недооценивать нежить и ее господ – численность мертвого войска может быстро возрасти, стоит его повелителю набрести на кладбище или тенеземлю. Собственно, что и доказывалось сейчас – по добытым Осуйей сведениям еще полторы недели назад Анафема был одинок или с парой помощников… а теперь уже созвал десятки мертвецов. Если не ударить сейчас – то кто знает, через месяц в его распоряжении могут оказаться сотни. И горе тогда окрестным деревням и мелким городкам. Хорошо еще, что сейчас лето; пусть на Севере оно и прохладно, но дни все равно длинные.

Неспешно шагая по ведущей к небольшой тенеземле тропе, остиарий перебирал в уме все то, что удалось узнать. Его отряд не успел даже вернуться на Благословенный Остров после тяжелой охоты за безумным лунаром, когда пришла новая весть, и с центрального Востока пришлось немедленно отправляться на Север. Впору пожалеть о том, что с исчезновением Императрицы Охота сильно пострадала, и бойцам оставшихся шести орденов приходится метаться по всему Творению, часто – за тысячи миль от собственного штаба. Воинов Охоте отчаянно не хватало; потому-то и они находились здесь, хотя технически Север был под опекой иного ордена. Но увы – всем испытанным бойцам Вершины Ока Охоты пришлось отправиться на северо-западное побережье, в том числе и их лидеру.

«Может, и к лучшему», – подумал Сетод, переложив на другое плечо Стовесный, свой огромный боевой молот. Он пару раз встречался с Пелепсом Деледом, и они друг другу не понравились, пусть каждый и признавал заслуги другого. По мнению остиария Делед подходил к делу Охоты со слишком уж большим рвением, и с него сталось бы пройтись по этим областям очистительным пламенем, уничтожив не только нежить, но и множество людей.

Сам Сетод предпочитал иной подход – тщательная разведка, подготовка сил для конкретной операции, хирургически точный удар и уничтожение угрозы. Двухсотлетняя военная служба научила его беречь свои силы и не жертвовать солдатами и мирными жителями попусту.

А здесь и положение было особым. Точных сведений об Анафеме еще не удалось собрать, но оставленный им след трупов, собранная нежить и лагерь в тенеземле однозначно говорили – сейчас целью Охоты стал рыцарь смерти. Новая, еще не понятная угроза, но однозначно – опасная. И обосновавшаяся здесь, в маленькой долине среди скал, от которой отходят лишь три пути.

Жаль, что удалось собрать мало сил. Побеждают умением, конечно, но небольшой отряд может и потерять больше людей.

Он поднял руку, останавливая отряд. Мимоходом усмехнулся – пожалуй, его можно было даже счесть надевшим маскировку – ярким днем, закованным в чистую белизну тяжелого нефритового доспеха.

– Начинаем, – коротко приказал Сетод, и мир вокруг расцвел стихийной силой.

Если до того четверых Возвышенных еще можно было принять за смертных – то теперь это впечатление исчезло, рассыпалось, когда мощь дракорожденных проступила наружу. Каждый из них изменился – по-своему.

Сетод упал на одно колено, коснувшись шлемом скалы перед собой и одновременно сжав в ладони попавшийся под руку мелкий камешек. Чистая сила Земли хлынула в тело остиария, и камень вокруг него задрожал, принимая иную форму, отрываясь от скал и смыкаясь на теле лидера Охоты вторым слоем доспехов. Кожа Сетода заблестела подобно камню под солнцем, фигура изменилась – распрямившись, он оказался на фут выше прежнего, и значительно шире в плечах. Мускулы налились новой силой, и молот в руке показался совсем невесомым. Он был мастером стиля Нефритовой Горы – и сам сейчас походил на гору.

Наджа же, напротив, словно воспарила над землей. Скользнув в боевую стойку, Безупречная нанесла несколько стремительных ударов по воздуху, вплетая собственные движения в сложный узор боевого искусства – и вспыхнувшее на кончиках пальцев пламя разлилось по ее телу, расцветив кожу монахини жаркой сияющей татуировкой. Тело, казалось, приобрело легкость самого огня, засветившись подобно раскаленной стали. Наджа сделала шаг (на земле остались выжженные пламенем следы) и развернулась к сопровождавшим ее солдатам, легко взмахнув рукой; за спинами нескольких бойцов заплескались теплые глубокие тени, отброшенные пламенем. С короткой усмешкой монахиня взлетела в седло ящера, засветившееся под ней багровым сиянием.

Идико застыл на месте, прикрыв глаза и молниеносными движениями касаясь своего тела – природный зеленый узор на коже отозвался на прикосновения, мягко засветившись. Когда монах поднял веки – то в глазах замерцало изумрудное сияние Древесной силы, придававшее взгляду Ледааля сходство со взором древних драконов. Он коснулся шерсти ласки и та припала к земле, позволяя монаху забраться себе на спину; во взгляде зверя читалась исключительно решимость и безжалостный расчет хищника.

Дольше всего готовилась к предстоящему бою Кехав. Изящный, почти небрежный взмах ее руки закружил невидимый ветер вокруг ее отряда, растрепав волосы лучников; мгновением спустя иной поток, исходящий от переплетенных пальцев, обвил каждого из дракорожденных. Чародейка мимолетно улыбнулась – и пальцы ее задвигались, сплетаясь в иной знак. Анима Кехав вспыхнула сияющим ветром и осколками льда, пронизанными молниями, вспышки отбросили отблески на кирасу из синего нефрита, длинный плащ заплескался по ветру; с губ сорвалось:

– Вен ГаоФалла.

Мелкая искра, отлетевшая от стихийного ореола, мгновенно разгорелась, становясь багровой и разрастаясь; мгновением спустя перед чародейкой повис пылающий меч. Повинуясь легкому движению кисти, он скользнул за ее плечо.

Сетод удовлетворенно кивнул, оглядев коллег и солдат. Он всегда настаивал на подготовке к бою на глазах подчиненных – смертных всегда вдохновляет вид того, как их Возвышенных командиров облекает мощь Драконов. На врагов тоже производит впечатление.

– Вперед, – проронил он.

Дикая Охота обрушилась на лагерь нежити.

Судя по всему, хозяин мертвецов то ли не был знаком с военным делом, то ли полагал, что лагерь надежно скрыт от чужих глаз. Только этим Сетод мог объяснить то, что их заметили уже во время атаки, не раньше; он помнил об увиденной Нильфареном группе призраков – но те, как выяснилось, именно в это время задержались у шатра в центре долины.

В первую очередь Охотники опасались призраков; зомби были не слишком быстры, и опасны лишь в больших количествах и при умелом руководстве. Но вот призрачные солдаты, владевшие всеми накопленными при жизни умениями – иное дело.

Они и рванулись вперед, стремясь перехватить пришельцев. Сетод быстрым взглядом оценил их численность примерно в коготь; Нильфарен явно не всех увидел. Из них выделялись облаченные в доспехи и хорошо вооруженные бойцы, немного больше чешуи, остальные скорее соответствовали призрачному ополчению. Зомби – тоже где-то четыре чешуи, судя по одежде, были местными варварами…

Все это Катак Сетод оценил за пару мгновений; затем стало не до этого.

Призраки стремительно сближались с солдатами Царства; Сетод, не сбавляя скорости, вскинул кулак, зная, что бойцы за спиной мгновенно рассыплют строй.

Открывая линию стрельбы десятку лучников, остановившихся за их спинами.

Стрелы вспороли воздух, впиваясь в призрачные тела; от вонзившихся наконечников полыхнуло пламя. Дождь и Облако свое дело знали; каждую стрелу они зачаровали, временно придав ей свойства соли, вечного врага мертвецов.

Когтеход Наджи устремился вперед, оскалив клыки. Монахиня высвободила ноги из стремян, сжала рукояти коротких мечей – и через мгновение взвилась в воздух сверхъестественно высоким прыжком. Клинки дайклейвов вспыхнули белым огнем; приземлившись прямо в рядах призраков, Наджа молниеносно крутнулась, и пламя сорвалось с ее мечей широкими дугами, охватывая тела мертвецов. Над полем взвился многоголосый вопль боли: порожденное Эссенцией пламя жгло призраков не хуже, чем людей – обычное.

«Недавно умерли», – мимоходом подумалось Сетоду. Более опытные призраки вообще не стали бы принимать материальный облик, возникнув лишь за спиной атакующих.

Второй залп лучников поверг еще нескольких призраков, и в ответ взвились стрелы – защитники лагеря опомнились, принимаясь выцеливать самых опасных противников. Стоявшая перед лучниками Кехав лишь усмехнулась, когда чужие стрелы бессильно опали вокруг, наткнувшись на плотную пелену ветра.

Острые наконечники ударились в доспех Сетода, отскочили; остиарий не сбавлял темпа, уже начиная раскручивать исполинский молот и внимательно следя за шатром и зомби, что находились между ним и целью. Он знал, что сейчас за его спиной десяток солдат с зачарованными под соль мечами добивает еще держащихся призраков и прикрывает товарищей; слева полыхнула анима Наджи, связавшей боем сразу десяток врагов.

Кехав, замершая с обнаженным мечом в руке, внезапно сощурилась, стремительно шагнула в сторону; тонкий клинок рассек воздух, исторгнув слышимый только чародейке вопль. Артефактное оружие в ее руке разило существ, что не обрели материальность, так же уверенно, как и любых других… пожалуй, даже и эффективнее.

Это на себе сейчас и испытали двое призраков, пытавшихся пробраться к лучникам, продолжавшим осыпать поле боя стрелами. Тонкая рапира Кехав безжалостно пронзала их тела, разрушая призрачную плоть.

Еще трое возникли в стороне, мгновенно обретя материальность и кинувшись к лучникам. Они не успели сделать и трех шагов, когда воздух разорвали изумрудные вспышки, пронзившие одного бойца, пробившие руку и ногу второму.

Снежная ласка зацепилась когтями за одну из окружавших долину скал; уверенно державшийся на ее спине Идико натягивал лук, посылая в цель одну напоенную Эссенцией стрелу за другой.

Третий призрак избежал выстрела монаха, тот сделал короткий быстрый жест, на миг отпустив тетиву. Ветер, которым перед боем связала дракорожденных Кехав, мгновенно донес предупреждение до чародейки и та сделала короткий жест, не оборачиваясь.

Висевший рядом с ней пламенный меч прыгнул навстречу призраку, сталкиваясь с его клинком, не давая подойти к хозяйке и принуждая остановиться для боя. Секунда – и стрелы Идико пронзили и этого врага.

Сетод ворвался в ряды зомби, уже вращая молот; чудовищные удары Стовесного разбрасывали ходячих мертвецов в стороны, словно детские шарики для игры. С фланга на них обрушился ящер Наджи, а долей секунды спустя с другой стороны ударила и его хозяйка, расправившаяся со своими врагами.

Солдаты вступили в битву через несколько мгновений. Легионеры действовали быстро и умело; каждого кидавшегося на них зомби встречало длиное копье с перекладиной, пронзавшее не-мертвую плоть и заставлявшее остановиться. Пока копейщик удерживал врага – двое его товарищей подсекали его, опрокидывая на землю, еще двое рубили мертвеца тяжелыми топорами, разделяя на части. Бойцы Охоты были натренированы для таких схваток еще лучше, чем обычные солдаты легионов; с каждым мертвецом клык расправлялся за считанные мгновения, пока другая пятерка их прикрывала.

Зомби не чувствовали боли и усталости, были крепче и сильнее обычных людей, но дисциплина и выучка легионеров, как и обычно, компенсировала все недостатки. Несколько призраков ринулось с разных сторон, но бойцы Нижнего Мира мигом застыли; в звон стали и крики вплелись чеканные слова и удивительно громкое щелканье четок. Восьмерка монахов в унисон читала изгоняющие нечисть молитвы, придавив призраков силой собственной воли и веры, не давая им приблизиться к солдатам и вытесняя обратно в царство мертвых.

Схватка казалась долгой – но на деле с того момента, как Охотники вступили в бой, минула едва ли пара минут; неудивительно, что лишь к этому времени из шатра, откинув полог, появились и командиры, две фигуры, сильно отличающиеся от остальных бойцов.

Первый казался обычным человеком, невысоким светлокожим северянином среднего роста, с гладко выбритой головой и в меховой куртке. Второй же превосходил его ростом на голову и был закован в черный доспех; под шлемом мертвенным светом сиял голый череп с пылающими бледным огнем глазницами.

«Нефрек!» – пришло предупреждение от Идико; остиарий лишь кивнул на бегу. Он знал об этих призраках из самых глубин Нижнего Мира, верных слугах самых темных сил, и смертельно опасных противниках. И сейчас сражаться с нефреком и его хозяином предстояло самому Сетоду; он бы не позволил солдатам вступить в бой с такими врагами.

Лицо человека исказил страх: бегущий к шатру закованный в нефрит и камень гигант с молотом казался ожившей горой. Но нефрек уже давно утратил способность бояться, и мгновенно сорвался с места, размахиваясь огромным черным клинком, перехватив дракорожденного на полпути.

Меч и молот сшиблись, и даже нечеловеческая сила призрака не позволила ему по-настоящему парировать удар Охотника, напитавшего себя мощью Земли. Он сумел отклонить удар, но отступил назад. Сейчас Катак видел его вблизи – черный металл доспехов и меча являл искаженные лица и пальцы, переползавшие с места на место, корчившиеся от боли и застывшие в беззвучной агонии.

Душесталь, металл Нижнего Мира, скованный из призраков. Сетоду он был отвратителен.

Ответный, смертоносно быстрый удар Земной позволил себе пропустить – он уже оценил силу противника. И в самом деле, черный клинок лишь полоснул по доспеху, нисколько не повредив самому дракорожденному; инерцию чужого выпада Сетод мигом обернул к своей пользе, встретив нефрека взмахом Стовесного.

Сильная сторона стиля Нефритовой Горы – чудовищно мощные удары.

Мертвый воин отлетел назад, точно в него врезалось ядро из паровой пушки. Бросив взгляд мимо нефрека, Сетод увидел, что некромант застыл на месте, вскинув руки и сосредотачиваясь; рукав его куртки сполз, открывая вживленный в тело амулет из черного металла, с темно-синим восьмигранным камнем внутри. Готовится к бою?

Рвануться к нему остиарий не успел; нефрек, оправившийся от удара, убившего бы любого смертного, вновь заступил ему путь, полосуя воздух душестальным клинком. Катаку это было все равно, слишком уж могучей защитой он обладал.

Стовесный вновь закружился в руках хозяина; призрак отступал, с трудом отводя удары, способные крушить сталь и камень.

Но его хозяин уже вскинул руку, и нефрек, ощутивший холод магии, мигом дернулся в сторону. Прозвучал короткий торжествующий выкрик:

– Бенха Пеша Денно!

Открытая ладонь некроманта пошла рябью, исторгнув замысловатый символ, истекающий чернотой. Оставляя за собой туманный след знак мгновенно преодолел расстояние до Сетода, врезавшись прямо ему в грудь…

…и триумфальная улыбка сползла с лица некроманта, когда нисколько не пострадавший Охотник вновь размахнулся молотом, обрушив его на ошеломленного нефрека. Не успевший защититься призрак грянулся о землю.

Сетод вознес про себя короткую молитву-благодарность Драконам – за покоящийся в гнезде на рукояти Стовесного ключ-камень. Волшебная драгоценность надежно защищала Катака от любого чародейства – сработала и против некромантии.

Но эта была лишь мимолетная мысль; одновременно с ней Стовесный вновь сошелся с нефрека, размахнувшись оружием. Тот вскинул клинок навстречу, и Охотник послал в молот частичку своей Эссенции.

Душестальной меч вырвался из рук нефрека, отлетев в сторону; следующий удар пришелся по шлему – Сетод крутнул рукоять молота в пальцах, вгоняя в череп врага тяжелый шип на обухе. Еще раз; нефрит впечатался в лицо призрака вместе с его же ладонями, которыми тот пытался защититься.

Бледная вспышка возвестила о конце нефрека, покинувшего свой доспех, и дракорожденный развернулся к некроманту, не застав того на прежнем месте. Хозяин нежити уже скрылся в шатре; ткань того вздыбилась, выпуская наружу второго стража.

Этот уже ничем не напоминал человека: льдистая, постоянно меняющаяся масса конечностей, голов, иных частей тела. Казалось, кто-то изваял изо льда куски разрубленных трупов и слил воедино, заставив потом двигаться на переломанных ногах, порождая из тела пасти, кривые когти и длинные зазубренные клинки.

– Сожранный! – вскричал кто-то из монахов. Редкая северная нежить, порожденная из душ съеденных варажтульскими каннибалами, потерявшая разум и смертельно опасная.

Сожранный двигался удивительно проворно, сближаясь с солдатами, с оказавшейся к нему спиной и добивавшей призраков Наджей; Сетод знал, что не успеет – все же ради защиты и силы он всегда жертвовал скоростью. И потому он просто метнул по магической связи предупреждение.

Монахиня мигом прыгнула в сторону, размазавшись огненной вспышкой. Громадный зазубренный меч рассек воздух, ударившись в землю; один из монахов кинулся наперерез, вскинув четки и обрушив на сожранного изгоняющую молитву.

– Сокол, осторожно! – вскричала Наджа, метнувшись обратно.

Она не успела буквально на долю мгновения: уклонилась от выросшей из льдистого тела клыкастой пасти, скользнула под острым когтем… но опоздала. Огромный клинок вошел в грудь монаху, распарывая плоть и круша кости; сожранный рванул свое орудие назад, с фонтаном крови и осколками ребер, вырывая внутренности. Труп полетел в сторону, едва не сбив по пути пару солдат.

Наджа взмыла вверх стремительным движением, пала на врага. Раскаленные добела клинки вонзились в ледяную плоть и над полем взвился жуткий вопль боли. Дайклейвы вспороли тело сожранного, огонь анимы монахини опалил его еще сильнее, но злоба мертвой твари оказалась сильнее боли. Наджа почти уклонилась от ответного удара сразу десятка клинков, парировав несколько из них – но одно лезвие полоснуло ее по ноге, рассекая плоть и орошая врага кровью Возвышенной.

Рана не помешала Охотнице спрыгнуть вниз, оказавшись на земле. Быстро двигаться она теперь не могла – но дайклейвы завертелись в ее руках, отбивая чужие выпады и сковывая врага боем. Пламенный ореол развевался вокруг Наджи жарким костром, обжигая конечности сожранного.

На скалах мелькнула белая тень, и сияющая изумрудом стрела вонзилась в тело нежити, мгновенно пустив корни, пронизывающие не-мертвую плоть. Вторая стрела подбила одну из ног, и сожранный, потеряв равновесие, грянулся наземь; пылающие клинки немедленно полоснули по нему, обернувшийся жарким пламенем выдох Наджи сорвал верхний слой льдистой плоти.

Сетод тем временем оказался рядом с шатром, откинул полог, врываясь внутрь. Один взгляд – и он коротко выругался. Шатер был пуст; только почерневшее и расколовшееся высокое зеркало напротив входа указывало на то, куда подевался его хозяин.

Заглушив гнев, Катак рванулся прочь из шатра, начиная вновь раскручивать Стовесный. С оставшейся нежитью надо покончить – и поскорее.

Все закончилось быстро. Трое Возвышенных расправились с сожранным за считанные секунды; солдаты и монахи умело сдерживали призраков и уничтожали зомби. Лишь призрачный лучник смог продержаться дольше других – но он нацелился на Кехав. Та даже не двинулась, когда пламенный меч прыгнул навстречу угрозе, растягиваясь в щит и сжигая стрелы еще на подлете; Идико покончил с лучником мгновением спустя.

Теперь монахи читали короткие молитвы, легионеры перевязывали раны и собирали вместе тела зомби для сожжения. Еще светящиеся угасающей стихийной силой Возвышенные сходились поодаль, вновь обретя прежний облик: защитные и усиливающие чармы спали, заклинания развеялись. Кехав, приблизившись, вопросительно посмотрела на шатер.

– Сбежал через зеркало, – мрачно произнес Сетод. – И Анафему теперь трудно будет найти.

Кехав понимающе кивнула. Одним из признаков вечных врагов была их анима, вспыхивающий при тратах Эссенции ореол, пусть и не обладающий стихийной силой Возвышенных. Энергии, вложенной хозяином нежити в заклинание, хватило бы, чтоб его анима взвилась в полную силу; но воздух вокруг некроманта оставался пуст. Он был смертным заклинателем, всего лишь слугой Анафемы.

Рыцаря смерти в лагере не было, и это озадачивало. Куда он отправился, бросив собранные силы?

Кстати о силах… Сетод перевел взгляд на Идико и поинтересовался:

– Точная численность?

– Сотня зомби, – сообщил монах, сверху разглядевший всех врагов, – тридцать боевых призраков и шестьдесят обычных. Не считая их командиров.

Остиарий наклонил голову. Не слишком большой отряд, и, похоже, должен был послужить лишь основой для армии.

– Потери? – осведомился Сетод, оглядываясь на легионеров.

– Четверо солдат, остиарий, – доложил командир чешуи, вытянувшись, – и… братья Сокол и Белый Ветер. Около полутора десятков раненых.

Дракорожденный мрачно кивнул, медленно подходя к погибшим, которых легионеры уже сложили вместе. Наджа, опустившись на колени рядом с ними, перебирала четки, сопровождая погибших короткой молитвой.

На теле Сокола по-прежнему зияла страшная рана, нанесенная сожранным; его товарищ по Ордену пал, пытаясь сдержать сразу троих призраков. Силы молитвы хватило, но как раз в этот момент еще один мертвый воин возник сзади и обрушил на монаха клинок, перерубивший шею и снесший голову. Кровь, окатившая всех троих призраков, им не помогла – мгновением позже легионеры осыпали их солью, а еще через пару секунд нежить настигли стрелы Идико.

Тела солдат были изуродованы не меньше, коричневая одежда изорвана и обагрена кровью. Один сделал неверное движение, обороняясь от зомби и немедля получил удар тяжелым мечом; скорчившись, он не смог защититься, и ходячие мертвецы немедленно отсекли ему руку, раздробили плечи мощными ударами и раскололи череп. Двое других схватились с опытным боевым призраком, скользнувшим в оставленную гибелью Белого Ветра дыру, и пали, защищая товарищей. Грудь одного была вспорота, сердце – вырвано призрачной рукой; второй получил три удара, и каждый пробил тело насквозь, ломая кости и выпуская кровь наружу. Последний же погиб по неосторожности, в пылу боя не заметив, что зомби рядом лишь повергнут, но не расчленен; мертвец ухватил солдата за ногу, повалил и вырвал холодными пальцами горло, прежде чем легионеры изрубили нежить на куски.

Остиарий мрачно покачал головой – слишком большие потери. Негромко хмыкнул; да, он уже давно привык думать о себе как о полевом лидере Конторы, а не как о солдате. Впрочем, ладить со смертными бойцами это ему не мешало.

– Подготовьте тела к возвращению, – приказал он. Задание еще не было завершено, Анафему требовалось отыскать. Где, во имя Драконов, Иселси Осуйя и ее мастерство разведки?

Ответ на свой вопрос Сетод получил немедля; краем глаза заметив движение, он обернулся. С другой стороны долины, из отходящего прочь ущелья, возникла одинокая фигура, стремительно бежавшая к Охотникам; пальцы Земного машинально сжались на рукояти молота, но он тут же расслабился, узнав недостающую дракорожденную.

Но что-то было не так. Всегда легкие и быстрые движения Осуйи (как и подобает Водной) сейчас казались напряженными и полными боли. Через несколько мгновений Сетод понял причину, разглядев темные пятна на одежде разведчицы.

Остальные тоже заметили ее приближение и кровь на куртке.

– Осуйя! – Наджа порывисто шагнула в сторону давней подруги, забыв о собственной ране, оступилась и зашипела, когда вес пришелся на раненую ногу. Ящер мгновенно оказался рядом, подставив хозяйке шею; монахиня благодарно оперлась.

Идико мигом взлетел на ласку, погнав ее навстречу; через пару минут он вернулся, удерживая Осуйю крепкой рукой.

Шумно выдохнув, разведчица соскользнула со зверя, как только тот остановился, едва удержалась на ногах. Водная выглядела измученной, одежда пропиталась кровью, и смертный бы на ее месте давно рухнул без сознания.

– Анафема, – выдохнула она. – Рыцарь смерти…

– Видели? – быстро спросил Сетод.

– Да, – Иселси помотала головой, приходя в себя. – Он идет сюда, и не один. Десяток призраков. Около сотни фейри.

– Что?!

Изумленный общий возглас был ей ответом. Зимний Народ, фейри Севера, был так же жесток, как и нежить, но обычно не заключал с ней союз.

– Фейри, – повторила Осуйя. – Они едут вместе. Хобгоблинов не видела, там сплошные всадники, по виду – воины.

– Сколько? – кратко уточнил Сетод, и разведчица поняла его правильно.

– Минут двадцать. Может, полчаса. Я слегка их задержала…

Катак встретился взглядами с остальными Возвышенными и увидел на их лицах отражение собственной тревоги. Отряд был превосходно экипирован против нежити, никак не сил Вильда. Да и сами они… Хобгоблинов, низших слуг дворов Хаоса, Возвышенные не опасались. Аристократы или сотворенные исключительно для боя простолюдины – иное дело. Творение было неподвластно их перекраивающей реальность воле, но артефакты, экипировка и сверхъестественные сила и ловкость многих фейри превращали их в опаснейших врагов.

С четверкой Возвышенных рядом Сетод бы и такой схватки не побоялся. Но сейчас Наджа и Осуйя ранены, остальные потратили немало сил, но на восстановление, даже при спокойной медитации и участии ключ-камней ушло бы часа полтора. А вдобавок смертные уж точно понесут потери; почти наверняка погибнет большая их часть, если не все, и не обязательно при этом будет убит и Анафема.

На размышления и расчеты у Сетода ушла всего пара секунд.

– Всем собираться и отходить в сторону Ольведа, – приказал он. – Идико, во время путешествия окажите полевую помощь всем, кому сможете, в первую очередь – Возвышенным.

Древесный, владевший также и мастерством исцеления, кивнул. Глаза Наджи вспыхнули; остиарий был уверен, что если ей залечить ногу – то горе тому, кто нападет на отряд.

– По прибытии немедленно запаситесь железом, – продолжал Сетод, – восстановите силы. Свяжитесь с Вершиной Ока Охоты, известите о происшедшем.

– А вы? – нахмурилась Кехав. Приказ звучал так, словно не предполагал наличия командира рядом.

– Я останусь, – спокойно ответил Сетод, – и задержу их. Постараюсь увести в другую сторону.

Слова прозвучали тяжело и сурово, наполнились уверенной непреклонностью. После секундного молчания смертные и Возвышенные кивнули; они знали, что командир своих решений не меняет.

– Вперед, – взмахнул рукой Земной. – Нельзя мешкать.

– Господин, – командир легионеров, пожилой крепкий солдат, выступил вперед; позади него уже суетились остальные, помогая идти раненым и унося тела погибших. – Прошу вас…

Он помедлил, потом поклонился и выпрямился:

– Прошу вас, не погибните и вернитесь к отряду. Да благословят вас Безупречные Драконы.

Сетод с легким удивлением кивнул. Сказанное было почти фамильярно, но в армии он привык к размытому этикету. Он вскинул молот на плечо, двинувшись к другой стороне ущелья, оглянулся – все уже успели за пару минут собраться и тронуться в противоположную сторону…

Кроме Кехав.

Чародейка уверенно ступала вслед за Сетодом.

– Венерер Кехав? – удивленно осведомился Охотник. – Что вы делаете?

– Сопровождаю вас, остиарий, – спокойно ответила Воздушная. – Я намерена оказать вам поддержку.

– Это не требуется. Ваша помощь нужна отряду.

– Возражаю, остиарий. В том, что касается боя и логистики, я – наименее сведущий член группы; однако мои заклинания могут помочь вам с организацией отвлекающего маневра и последующим отступлением. У меня осталось достаточно Эссенции, именно из-за малого участия в бою.

Голос Кехав звучал официально, подбор слов соответствовал тону. Но взгляд, устремленный прямо в лицо Сетоду, говорил: «только попробуй меня отослать».

И тот, помедлив пару секунд, кивнул.

– Благодарю за помощь, венерер. Поспешим, у нас не так много времени.

Дочь Мнемонов ответила лишь изысканным наклоном головы. Объяснять было ненужно; по взгляду командира она уже поняла – у того есть план. И, зная его силы и методы, было нетрудно догадаться – какой именно.

Дракорожденные устремились к ущелью, что вело прочь из долины. По пути они перебросились короткими фразами; Кехав отметила про себя, что была права насчет планов. Двадцать лет совместной работы приучают понимать других.

У ущелья Сетод остановился, глубоко вздохнул. Опустился на одно колено, коснулся скалы закованной в нефрит рукой.

Битвы с легионами Царства страшились во всем мире не только из-за выучки и экипировки солдат – но еще и потому, что ими командовали дракорожденные. И Возвышенные были опасны не только личной мощью; пошедшие в легионы быстро учились укреплять и защищать свои войска, передавать им собственную стойкость и боевое мастерство…

А также изменять поле боя по своему желанию.

Угасшая было анима Сетода вспыхнула вновь – загрохотав лавиной и восстав призрачными камнями. Эссенция дракорожденного вливалась в скалы вокруг, и они отзывались. Так Возвышенные создавали укрепления, преграды и укрытия за считанные секунды – но сейчас остиарий просто перемещал камни, до которых мог дотянуться.

Отделявшиеся от скал глыбы падали вниз, увлекая за собой другие, заваливая ущелье и разбиваясь, создавая разом и преграду, и опасность для всадников, расстилая под ноги будущим гостям острые камни. Сетод не был уверен, что фейри и нежить это по-настоящему задержит, но попытаться стоило.

Кехав тем временем воззвала к силе собственной анимы, закрутив вокруг себя потоки ветра. Со свойственной всем Воздушным легкостью она ринулась по полю битвы, легко преодолевая расстояние прыжками, немыслимыми для смертного.

Ее ветер проходился по изрытой земле, заметая следы отступившего отряда. Маневр прикрытия мог и не получиться, но дракорожденные собирались сделать все возможное, чтобы увлечь противников за собой.

Закончив со следами, чародейка двинулась к третьему пути, уводившему из долины – горной тропе. Сетод догнал ее через пару минут; остановившись, он бросил взгляд на небо, кивнул, и поднял руку.

Пальцы в перчатке звонко щелкнули.

Искореженная схваткой земля взвихрилась мелкой пылью, из которой соткались фигуры солдат, вставшие за остиарием стройными рядами. Вблизи никто не принял бы созданных из земли бойцов за людей, но издали их было легко спутать с облаченными в коричневое легионерами.

Сетод и Кехав переглянулись и молча, неспешно, двинулись по горной тропе. Оставалось надеяться, что преследователи заметят их, и посчитают отступающим отрядом.

– Проклятье!

Удар тяжелого сапога отшвырнул прочь голову зомби; та взлетела в воздух, покатилась по траве, подпрыгивая. Высокий человек с длинными белыми волосами выпрямился сжал кулаки; красивое лицо было искажено гневом.

– Я вижу, твое возвращение не доставляет радости, о рыцарь, – прозвенел хрустальный, исполненный иронии голос.

Вестник Мертвой Зимы, абиссал касты Полуночи, мрачно поглядел на своего союзника, державшего под уздцы коня с украшенной бриллиантами шкурой; на лице Арлесса, одного из лордов Зимнего Народа, играла насмешливая улыбка.

В чем-то они были похожи – оба высокие, с тонкими чертами лица, светлокожие. Но этим сходство и исчерпывалось. Вестник Мертвой Зимы был крепок сложением, кожа его – мертвенно-бледна, а лицо словно вышло из-под резца скульптора. Арлесс же был худощав и гибок, по белоснежному телу струился узор инея; лорд фейри казался нарисованным тонкой кистью.

И экипированы они были по-разному. Тело абиссала облекала длинная куртка, усиленная душестальными пластинами; на поясе его висели две боевые перчатки из того же металла. Ударные кулаки, оружие мастеров боевых искусств.

Арлесс избрал для себя узорчатый доспех цветов неба и снега; высокий шлем оставлял на виду длинные острые уши и ледяные глаза. Словно в тон глазам были и изваянные из Вильдова льда латные перчатки со множеством острых граней; у пояса висел длинный полупрозрачный меч.

– Еще бы оно доставляло, – рыкнул Вестник, вновь оглядывая поле, усеянное трупами его солдат. – Весь отряд! Весь!

Абиссал был близок к ярости. Он всего на день отлучился, дабы встретить союзника и проводить к лагерю – и по возвращении застал полный разгром. А ведь все только начиналось! Этот отряд должен был стать ядром целой армии, готовой служить его госпоже!

Вестник старался загнать подальше мысль о том, что такую армию она могла бы передать кому-то другому. Да, сам он не лучший военный лидер, никогда особенно не командовал войсками – но ведь он превосходный боец и умеет вселять почтение в призраков и ужас в живых! Мало кто может с ним сравниться, даже Принц Теней, вечный любимчик госпожи – он слишком вежлив там, где надо просто давить впечатлением. И именно такое понимание позволило Вестнику приобрести ценных союзников, и…

Бросив взгляд на Арлесса, Полуночный про себя признал, что не совсем прав. Он понятия не имел, удалось ли ему по-настоящему впечатлить лорда фейри, и мог лишь гадать, почему тот согласился на союз. Но ведь согласился, и сейчас стоит рядом, вместе со своими слугами, сотней облаченных в доспехи всадников на снежных конях с алмазными клыками. Возможно, общий взгляд на жизнь? Восемь оправленных в серебро черепов, висевших у седла Арлесса, Вестнику понравились, и он про себя решил, что будет собирать такую же коллекцию.

– Повелитель, – прошелестел голос рядом; Вестник обернулся, глядя на одного из боевых призраков, что сопровождали его. В сгустившихся сумерках он казался почти неотличимым от живого. – Сарлеф жив. Он сейчас появится, Гарад его приведет.

– Отлично, – кивнул абиссал. Нефрека, посланного ему госпожой, он уже потерял, не хватало еще лишиться слуги-некроманта; сам Вестник так и не удосужился пока как следует заняться темным Искусством.

– Когда остаются в живых верные слуги, – напевно произнес Арлесс, – душе впору возвеселиться.

Рыцарь смерти предпочел промолчать. Он знал, что фейри каким-то образом творят себе слуг по необходимости, и слова союзника могли быть просто очередной подколкой.

Некромант появился через несколько минут, словно из ниоткуда возникнув на краю долины в сопровождении призрака. За прошедшее время он успел восстановить немного Эссенции, что позволило ему вновь перешагнуть границу тенеземли, выйдя из Нижнего Мира в обычный.

Приблизившись, Сарлеф немедленно рухнул на колени.

– Прошу прощения, мой господин!

– Встать, – приказал Вестник. – Рассказывай, что здесь произошло.

Взгляд абиссала был суровым и жестким; он пока не собирался по-настоящему карать полезного слугу, но тому об этом знать было незачем. Да и напугать Сарлефа было несложно: некромант не отличался особой храбростью, если только дело не касалось подвластных ему мертвецов.

По мере рассказа Вестник все больше мрачнел. Сильные дракорожденные с отменной экипировкой, солдаты прекрасной выучки, монахи… Дикая Охота. Он заподозрил это еще тогда, когда столкнулся с Водной разведчицей, размывшей им дорогу, и успел пару раз ее зацепить. Подозрения укрепились, когда им пришлось перебираться через взявшиеся из ниоткуда камни в ущелье. Теперь и сомнений не осталось.

– Какой парадокс, – насмешливо произнес Арлесс. – Сия мрачная долина просто создана для начала легенды об армии мертвых и ее военачальнике… но, видно, ей придется уступить место легенде о небольшой группе героев, которые пришли и не дали отряду стать войском.

– Не придется, – прорычал Вестник, метнув недовольный взгляд на фейри. – Если они все отправятся в Нижний Мир… а они явно недостаточно сильны, раз не встретили нас тут, а сбежали.

– Возможно, – согласился Арлесс совершенно серьезным тоном, но улыбаясь. Или это инеевый узор на коже так сложился?

– Мы ведь союзники, – напомнил абиссал.

– Истинно так, – кивнул фейри. – Я обещал тебе помощь в битвах, а мой народ не нарушает обещаний.

– Тогда вперед! – взмахнул рукой Вестник. – Мы догоним их и уничтожим. Сарлеф, ты не ранен?

– Нет, господин! – выпрямился некромант.

– Тебе предоставят коня, – абиссал посмотрел на Арлесса, и тот согласно кивнул. – Как только станет ясно, куда они ушли…

– Уже, – лаконично сообщил фейри.

– Что?

Арлесс изящным движением поднял руку; на нее спикировала почти невидимая в небе полупрозрачная птица с покрытыми снегом крыльями.

– Глазами фамилиара я видел их отряд, – пояснил предводитель фейри. – Спешат прочь, и быстро.

– Где? – подался вперед Вестник, глаза абиссала сверкнули. Уничтожение тех, кто посмел сорвать его планы, хоть как-то бы возместило неудачу.

Фейри улыбнулся, и показал льдистой перчаткой в сторону горной тропы.

Сброшенные после битвы укрепляющие чармы унесли с собой и силу, и размеры, и каменный панцирь – но зато шел Сетод теперь с нормальной скоростью. За века службы в легионах он привык много ходить пешком; да и нефрит, родной дракорожденным материал, нисколько их не утомлял, не замедляя ни Кехав в кирасе, ни его самого в тяжелой броне.

Уже темнело, и остиарий начал машинально оглядываться в поисках укрытия. Сражаться с нежитью, рыцарем смерти и фейри в темноте – удовольствие ниже среднего; вдобавок надо найти время на отдых и восстановить Эссенцию. Обычный военный расчет, как и всегда.

Разве что сейчас надо будет еще оберегать Кехав. Она далеко не беззащитна, но в прямом бою уязвимее остальных Охотников. И зачем только отправилась с ним? Сила Кехав не в боевых операциях, а в огромных познаниях и чародейском таланте, как и положено дочери Дома Мнемон.

Сетод невольно усмехнулся этой мысли. Да, они оба почти что воплощают свои Дома – он возглавляет бойцов своего ордена, Кехав – лучший мастер чародейства в Конторе. Свою силу Катаки и Мнемоны сохраняют и по сей день, даже при нынешнем положении в Империи…

Лицо остиария помрачнело. Сколько раз он уже об этом размышлял, и каждый раз результаты раздумий не радовали. Сильное, крепкое и стабильное государство, которому он служил большую часть жизни, казалось, исчезло с пропажей Императрицы. На его месте возникла страна, в которой идет тайная и деятельная борьба за власть, где драконы превращаются в змей…

Сетод покачал головой, прогоняя тягостные мысли. Пусть они и преследовали его постоянно – но горная дорога и враги за спиной не располагали к раздумьям о государстве и его судьбе. Не та ситуация, здесь эти раздумья неуместны. Тем более, что ответ все тот же – что бы ни было, но он исполнял и будет исполнять свой долг.

Кехав тем временем оценивала собственные силы и рассчитывала дальнейшие действия. Можно было бы призвать демона для защиты или ухода прочь – но у нее осталось мало Эссенции. Да и ритуал призыва требовал времени с заката до полуночи; сейчас им нельзя было столько времени оставаться на открытом месте.

Мелькнула неожиданная мысль – едва ли не впервые они с Сетодом наедине. До этого они оказывались или вместе со служителями Шпиля Азимута и другими Возвышенными, или же буквально в двух шагах от них. А теперь… считай, романтическая горная прогулка.

Кехав, не удержавшись, фыркнула; Сетод удивленно оглянулся. Да уж, романтическая. В доспехах и с оружием, исчерпав большую часть сил, надеясь на погоню… Впрочем, во многих легендах Царства именно так романтика у Возвышенных и выглядела.

– Сюда, – показал Земной, замедляя шаг. Тропа впереди спускалась в небольшую долину; даже в сумерках неподалеку от спуска выделялся темный провал, вход в пещеру. В ответ на вопросительный взгляд Кехав покачала головой – она не чувствовала впереди опасности.

За время пути энергия, струящаяся сквозь ключ-камни, вернула Сетоду часть сил. Этого хватило, чтобы вновь воззвать к камню и запечатать вход в пещеру, стоило обоим дракорожденным сюда войти; щелчок пальцев развеял призрачных воинов.

Кехав извлекла из-под плаща небольшую сферу, провела по ней рукой. Мягкий свет разорвал темноту; простой осветительный артефакт она предпочитала брать с собой всегда, не желая идти в темноте, словно простолюдинка.

Свет выхватил серые стены, заплескался на… воде? Да, в пещере оказалось маленькое озерцо.

Сетод прошел к нему, начал медленно расстегивать доспехи. Он искренне надеялся, что враги если и пошли за ними, то не отыщут пещеру сразу.

Некоторое время оба дракорожденных молчали; тишину нарушил лишь лязг укладываемых на камень доспехов (Кехав тоже временно избавилась от кирасы) и шелест одежды, когда кто-то из них шевелился.

Катак молча смотрел на темную воду, чувствуя в душе странное спокойствие, всегда овладевавшее им в окружении родной стихии. Спокойствие… и сожаление? Да, видимо, так. Странное чувство. Не в первый раз появляющееся.

Рядом зашелестела одежда; Кехав прошла к берегу озера, рассеянно подумала – может, смыть грязь после дороги и боя? Вода наверняка ледяная, но не Возвышенной Воздуха бояться холода. Она грациозно опустилась на колени, умылась (вода и в самом деле оказалась обжигающе холодной), оглянулась на Сетода.

Тот сидел по обыкновению прямо, смуглая кожа почти сливалась с полумраком. Могучая фигура казалась статуей из темного камня, тяжелой и недвижимой.

И Кехав, глядя на Земного, словно воплощавшего сейчас свою стихию, откровенно любуясь воином среди тьмы, камня и отблесков на воде, неожиданно для себя задала вопрос:

– Почему ты так рвешься к смерти?

– Что? – повернул голову Сетод. Задумчивое спокойствие обратилось в удивление; он даже не заметил внезапного нарушения этикета.

– Я уже не раз замечала, – ответила чародейка. – Ты выбираешь себе самых опасных противников. Ты прикрываешь отход других. Даже сейчас – ты остался, рассчитывая на схватку с Анафемой и сотней фейри разом… никому не выжить в таком бою.

Она покачала головой.

– Почему ты ищешь смерти?

Сетод ответил не сразу. Можно было сказать, что самому опытному и защищенному воину Конторы и нужно встречаться с величайшей опасностью – и это было бы правдой. Можно было заметить, что прикрывать других и стоит самому медленному в движениях – и это было бы тоже правдиво.

Вот только он никогда не умел увиливать. А в окружении собственной стихии, прямой и честной – особенно.

– Потому что это лучший для меня путь, – проронил Сетод; слова упали и исчезли словно камни, брошенные в океан.

– Лучший? – эхом отозвалась Кехав.

Земной пожал плечами.

– Есть ли лучшая дорога для солдата, чем исполнение долга и гибель в схватке с достойным врагом? Конечно, я не отказался бы и от старости – такая смерть означала бы, что никто не смог меня одолеть. Но при работе Охоты это вряд ли возможно. Особенно сейчас.

– Звучит так, как будто ты уже попрощался с миром, – совершенно нейтральным тоном отозвалась чародейка. Собственный голос звучал чуждо, отражался от камня и воды.

– Возможно, – не стал спорить Сетод.

Кехав медленно выпрямилась, глядя на него сверху вниз. В душе восходящим ветром поднималось недовольство, почти гнев. Как можно себя так похоронить раньше времени… и как можно об этом говорить столь спокойно?

– Возможно, – повторила она. – Проклятье, почему это говорит именно тот человек, которому я пожелала бы век Императрицы?

Она застыла, внезапно осознав, что произнесла это вслух, но тут же решительно вздернула подбородок. Конечно, с языка сорвалось – но Мнемоны от своих слов не отказываются.

Глаза Сетода были странно спокойными, словно он не осознал сказанного, услышал лишь дружеское пожелание. Но когда он ответил, то голос его был очень ровным, очень контролируемым.

– Да. Я знаю.

– Да? – Кехав на мгновение сузила глаза.

Катак коротко, невесело усмехнулся.

– Знаю. За столько лет бок о бок… трудно не заметить, Кехав. Но я молчал.

– И почему же?

Ветер внутри начинал набирать силу, окутывая душу ледяным свистом.

– По многим причинам, и ты их сама знаешь, – ответил Сетод. – Хотя бы потому, что ты прожила даже и не половину жизни, а я уже стар.

– Да? – изогнула бровь Кехав. – Стар? Кайнан, глава твоего Дома, прожил уже почти четыре века! Как и Мастер нашего Дома, как и Тепет Арада! Мастеру Бхагвею еще больше… и они почему-то не собираются умирать. Не говори мне о старости, Катак Сетод!

– Им помогает сильная кровь, а Мнемон и ректору Бхагвею – еще и чародейство, – возразил остиарий. – У меня такого преимущества нет. Да и к тому же…

Он пожал плечами.

– Даже двадцать лет назад такой… союз был бы обречен на провал. Что уж говорить о нынешнем времени, когда наши Дома – соперники. И к тому же, у нас обоих есть…

– …долг, – довершила сказанное Кехав. – Главная святыня твоей жизни.

– Так и есть, – бесстрастно ответил Сетод. – К этому я привык еще в Доме, Кехав. И всю мою жизнь мной двигал именно долг.

– Долг, – горько ответила чародейка. – Всегда один и тот же долг!

Она резким взмахом руки остановила Сетода, собравшегося что-то сказать.

– Не надо мне о нем рассказывать! Я помню про знаменитую дисциплину Дома Катак, но можешь поверить, у нас ее не меньше. Мнемон дает больше воли, но и спрашивает куда больше; вам достаточно исполнять свою роль, от нас же ожидается деятельная помощь Дому во всем. И ведь даже не скажешь, что неправильно – Мастер Дома прекрасно подбирает занятие каждому. Я отправилась учиться в Гептаграмму, постигала демонологию и этикет духов… и мне это нравилось. Но, хочешь верь, хочешь нет – я ушла в Контору Гармонии, потому что хотела сделать что-то сама. Не как чародей Империи, не как дочь Дома Мнемон – как Возвышенная по имени Кехав, решившая сама выбирать место, где она сможет кому-то помочь.

Чародейка сухо улыбнулась, глядя на изумление в глазах Сетода.

– Да, именно так. Странно, да? Странно, что безупречно соблюдающая правила Мнемон Кехав так поступила? И последние восемь лет полностью перешла в Охоту, лишь чтобы…

– …избавиться от побуждения к браку.

Теперь уже Земной закончил ее фразу. Коротко усмехнулся, увидев изумление в ее глазах.

– Я ведь руковожу половиной Шпиля, не забывай. Связать твое прошение о переходе на полное время работы и неделю оживленных посещений посланников из Дома Мнемон было не так уж сложно. Хотя твой Дом и можно понять.

– Разумеется, я понимаю, – пожала плечами Кехав; странное дело, но гнев ее улегся, выплеснувшись яркой вспышкой. – Но кроме меня, в Доме хватает Возвышенных, способных дать новые семьи. Вот каким образом ты на своем веку не женился – мне понять трудно.

– Та же история, – усмехнулся Сетод. – В пору юности – нет свободных невест, потом была служба, и почти всегда вдалеке от Острова и без возможности завести семью. Потом – Контора Гармонии.

– Она умеет повлиять, – улыбнулась Кехав. Мелькнула мысль, что сейчас они похожи скорее на старых друзей, чем на двух коллег… впрочем, так и есть. Двадцать лет рядом. – Я даже часто чувствую себя монахиней, пусть и не приносила обеты.

– Как и я, – согласно кивнул остиарий, – и оттого вынужден сдерживать себя лишь силой воли.

На мгновение Кехав снова застыла, поймав взглядом глаза Сетода.

– Сдерживать? – произнесла она, и Земной тоже словно обратился в статую на миг.

– Кажется, – медленно произнес он, – сегодня у нас обоих… срывается.

– Последствия боя, не иначе.

– Видимо.

Повисло молчание; чародейка повернула голову, посмотрев на гладь воды. Покачала головой.

– Ты и в самом деле… сдерживался? – наконец спросила она.

– Когда заметил твой интерес ко мне? Да, – честно и прямо ответил Сетод.

– Потому что происхождение, долг, политика и так далее, – грустно отозвалась Кехав. – Да и вмешивать чувства в работу…

Катак лишь кивнул, соглашаясь.

– Забавно, – после короткой паузы произнесла она. – В юности я бы в жизни не поверила, что окажусь в Дикой Охоте, отброшу светскую жизнь и полюблю воплощение долга добрыми десятью дюжинами лет старше меня.

– В легионах я бы тоже не сказал… того же самого, – проронил Сетод. – С поправкой на возраст и замену светской жизни на армию.

Кехав медленно повернулась к нему. Подняла светлые брови, впервые увидев, как глаза остиария становятся задумчиво-теплыми.

– Остальное не меняется? – уточнила она.

– Да, – со вздохом ответил Катак. – Но это несбыточно.

– Союз – несбыточен, – подтвердила Кехав. – А… контакт?

Сетод несколько секунд помолчал. Впервые в жизни искушение, поднявшее голову в душе, не исчезло после усилия воли и не желало покидать мысли. Может потому, что Кехав, стоя в отблесках волшебного пламени, рядом с водой, среди его родной стихии… может, потому что она ощущалась невероятно близкой. Как никогда близкой. И то же самое ощущение он видел в ее глазах.

Двадцать лет рядом учат распознавать подобное.

– Такой отдых активен, – произнес Сетод, – и силы восстановит медленнее.

– С нашим набором камней можно не беспокоиться, – заметила Кехав, – полутора-двух часов хватит.

– Надеюсь, – заметил Катак, вставая, – нас не побеспокоят.

Кехав улыбнулась. Да. Призраки, рыцарь смерти и пожиратели душ были бы здесь совершенно лишними.

Эти ночные часы не были похожи ни на что, испытанное ими ранее. Сетод знал свою силу – но не ожидал встретить схожую в гибком, изящном теле Кехав. Она же, в свою очередь, не ждала от него внимательной, терпеливой нежности – но получила ее.

Могучие, привыкшие к оружию руки Сетода скользили по обнаженной коже, накрывая высокую грудь и легко сжимая ее; тонкие пальцы Кехав порхали по телу Земного быстрым ласковым ветром, точно угадывая, где прикосновение будет приятнее всего. Тело Воздушной, казалось, светилось в полумраке, и Сетод, припадая к нему губами, прокладывая тропу поцелуев все ниже и ниже, не мог не удивляться тому, как в ней сочетается высокородная ухоженность и упругая сила.

Воздух вокруг дрожал, когда сплетались не только тела, но стихийные силы; неровности камня сами собой сглаживались, воздух обвивал разгоряченную плоть. Тяжелая Земная сила, казалось, придавала Сетоду все больше энергии, крошечные молнии подбадривали Кехав.

Они расплетали объятия и вновь сходились, ласкали друг друга, меняясь местами. Сетод вжимал чародейку в расстеленную ткань плаща, входя в нее медленными, уверенными движениями; потом она оказывалась сверху, вскинув голову от наслаждения и двигаясь все быстрее, ощущая любовника всем телом, чувствуя, как он проникает в нее на всю глубину… а потом воин вновь опрокидывал ее, крепко сжимая в объятиях, покрывая поцелуями грудь и все острее чувствуя ее силу, ее ласковый ветер.

А вода в озере действительно оказалась ледяной. Но после соединения тел и стихий это было даже кстати.

Вестник Мертвой Зимы испытывал все большее раздражение. Горная тропа оказалась изрядным испытанием; снежные кони фейри ступали по ней легко, не замечая неровностей, а вот мертвый скакун абиссала был вынужден двигаться осторожно, чтобы не переломать ноги. Чинить материальную нежить Вестник не умел, а у Сарлефа не было инструментов.

В долину, которую Арлесс почему-то определил целью путешествия, они прибыли уже на рассвете. Свет солнца, заливающий небосвод, раздражал рыцаря еще больше; все это путешествие он ждал боя, и экипировался соответственно. Пропитавшая тело энергия Нижнего Мира могла бы развеивать усталость еще долго, но вес куртки с душестальными пластинами и артефактных перчаток, облекающих руки, все же чувствовался.

– Ты уверен, что они пошли сюда? – осведомился абиссал.

– Они уже здесь, – спокойно произнес Арлесс.

– Что? – дернулся рыцарь смерти, вскидывая руку. Сопровождавшие его призраки мгновенно материализовались вокруг, некромант быстро огляделся. Нет, в долине не было никого, как ни смотри; Вестник повернулся к Арлессу, ожидая пояснений.

– У меня очень острые чувства, а фамилиар их лишь укрепляет, – с усмешкой произнес лорд фейри и небрежно поднял руку. – Вон там.

Стоило абиссалу развернуться в указанную сторону – и скала разлетелась под могучим ударом.

Времени у двух Возвышенных оказалось с избытком. Они успели и отдохнуть, полностью восстановив Эссенцию, и вновь облачиться в доспехи… и даже вновь подготовиться к бою, как и при вторжении в тенеземлю, только заслышав стук копыт.

Закрывая вход в пещеру, Сетод оставил малую щель, рассчитанную на увеличенный рост – и в нее разглядел отряд фейри, вместе с облаченным в душесталь человеком, уже знакомым некромантом и призраками, проявившимися через пару минут.

– Если они нас обнаружат, мы вырвемся вместе, – тихо произнес Сетод. – И ты немедленно уйдешь, Кехав. Я заставлю их заняться мной.

– Ты снова ищешь смерти? – сердито шепнула чародейка.

– Ты сможешь уйти и передать сведения другим, – рыкнул Земной. – Это приказ, венерер!

Кехав сверкнула глазами, но в этот момент лидер фейри небрежно указал прямо на них.

И Сетод взмахом Стовесного снес преграду, вырываясь наружу в сиянии стихийной силы.

Первый же его удар смел в сторону призрака, что попался под взмах молота; трое других рванулись наперерез остиарию, увернулись от первого удара… и их клинки бесполезно скользнули по каменному панцирю. Долей секунды спустя второй призрачный воин ушел в небытие под ударом Стовесного; Кехав, метнувшись прочь, быстрым изящным движением вспорола призрака, что попытался атаковать ее. На несколько неуловимо долгих мгновений замерла, фехтуя с врагами, удачный выпад распорол одежду, окрасив шелк кровью… но нежить не сумела задержать Воздушную.

Они казались ожившими скалой и ветром; молнии, сорвавшиеся с пальцев чародейки, опутали двух преследователей, столь же стремительные движения клинка покончили с ними. Сетод обрушился на четверку не-мертвых воинов, сомкнувших строй, и их тела разлетелись во вспышках анимы и чудовищно мощных взмахах огромного оружия.

– Я Катак Сетод! – прогремел воин, высоко вскинув молот, – Возвышенный милостью Пасиапа, третий драконлорд Двадцать шестого легиона, остиарий Дикой Охоты. Кто посмеет убить меня?

На мгновение все застыли, глядя только на Земного.

Раздался короткий сухой смех абиссала, оглянувшегося на фейри. Сотня бойцов… справится ли дракорожденный с таким?

– Вперед! – прогремел рыцарь смерти, приподнявшись в седле и выбросив в сторону дракорожденных закованную в душестальную перчатку руку.

Оставшийся призрак дернулся вперед, занося меч… и недоуменно остановился. Никто из фейри даже и не подумал тронуться с места.

– Убить их! – последовал новый приказ.

Воины Вильда вновь остались недвижимы, лишь переглядываясь и с усмешками пожимая плечами.

– Почему они не нападают? – рыцарь смерти гневно обернулся к всаднику рядом. Тот с улыбкой перебирал поводья своего скакуна.

– Потому что они тебе не подчиняются, о рыцарь. Сердца моей свиты принадлежат мне – во всех смыслах, которые можно вложить в такие слова.

– Тогда прикажи им! Ты обещал помогать мне в бою.

– Нет-нет, – улыбка фейри стала шире. – Я обещал помогать тебе в битвах, о воин смерти. Сейчас же я вижу не битву, а приглашение к поединку. Неужели ты не примешь его? Не примешь зов того, кто уже сокрушил твое войско?

Несколько секунд рыцарь смерти молчал, под бледной кожей ходили желваки. Сетод воспользовался краткими секундами, чтобы передохнуть, опираясь на Стовесный. Бросил взгляд через плечо – нет, она все же не ушла! Застыла на скале в паре десятков футов над ним.

– Хорошо, – прорычал наконец предводитель нежити и соскользнул с седла. Сорвав и отшвырнув плащ, он двинулся вперед, глядя прямо в лицо Сетоду.

Тот сдвинул брови, выпрямился, встречая врага холодным взглядом.

– Я Вестник Мертвой Зимы, Возвышенный-абиссал касты Полуночи, рыцарь Нижнего Мира и моей госпожи, – провозгласил враг. Бровь Катака едва заметно дернулась, когда стоящая перед ним тварь назвала себя «Возвышенным», но он запомнил слово «абиссал». Если Кехав удастся уйти, сведения Охоте пригодятся. – Запомни это имя, дракорожденный. Очнувшись в царстве призраков, ты будешь называть меня повелителем, и…

Представляясь, он шагал вперед, оказываясь все ближе и сжимая закованные в ударные кулаки руки.

И на слове «повелитель» Сетод молча взмахнул Стовесным по горизонтальной дуге.

Абиссал осекся на середине слова, когда масса нефрита устремилась прямо ему в лицо. Лишь рефлексы бойца позволили ему увернуться; молот просвистел совсем рядом, с силой, что могла бы разбить скалу.

На лбу Вестника выступил черный диск, казавшийся ушибом – и в тот же момент абиссал, сорвавшись с места, оказался рядом, проскользнув под молотом и впечатав в грудь Сетода закованный в душесталь кулак.

Остиарий привык получать могучие удары и сбрасывать их прочь, лишь пожимая плечами. Но едва ли не впервые он отступил, потрясенный чужим выпадом, раскрошившим каменную оболочку и сотрясшим его даже сквозь нефрит.

На лице абиссала вспыхнула бешеная улыбка; она тут же померкла, когда Катак обратным движением двинул его прямо в плечо рукоятью молота, засиявшего белой Земной силой. Пластины душестали защитили рыцаря смерти, но вложенная в удар стихийная мощь отшвырнула его на несколько шагов, сбив с ног.

Вестник мгновенно откатился в сторону; Стовесный с грохотом врезался в землю на месте, где он только что лежал, оставив вмятину. С кошачьей быстротой абиссал прыгнул прямо к дракорожденному; казалось, сам воздух застонал от его удара.

Сетод вновь принял его на себя – но на сей раз его анима загрохотала, а тело озарилось белой вспышкой. Мощь удара скользнула вниз по доспеху дракорожденного, уходя в землю, пошедшую трещинами вокруг бойцов; новый взмах молота едва не зацепил Полуночного, едва успевшего отскочить.

– Неплохо, Земной пес, – презрительно произнес Вестник, выпрямляясь. – Но я только начал…

Сетод молча размахнулся Стовесным, сделав шаг вперед. Абиссал вновь уклонился, и нефритовый молот лишь разнес на куски камень, попавшийся на пути. Мгновение – и черный диск на лбу засочился кровью, ее струйки побежали по лицу, расчерчивая бледную кожу алым узором. Воздух вокруг Полуночного потемнел, черные тени закружились, извиваясь и корчась; весь мир казался светлее по сравнению с этим мраком.

Тени скользнули и на кулаки Вестника, почти скрыв их из глаз; даже отличное зрение Сетода не успело отличить душесталь от крутящихся вокруг мрачных образов, и он пропустил удар, сотрясший тело и заставивший его отступить. Молот вновь взвился в воздух, чиркнув по пластине на куртке абиссала – и тот ответил неожиданно мощным и точным выпадом. Металлический кулак врезался в нефрит так, что в глазах у Охотника на мгновение потемнело, он едва устоял; вокруг абиссала взвился вихрь бледного пламени, от которого веяло холодом, диск замерцал тяжелым багровым сиянием.

Сетод снова взмахнул молотом, но Вестник вовремя пригнулся – и отозвался с той же силой. Только теперь его удар пришелся не в Охотника, а в его оружие; даже мертвая хватка Земного не смогла его удержать и Стовесный, вырвавшись из пальцев, отлетел прочь.

– Вот и все! – торжествующе вскричал рыцарь смерти, размахиваясь кулаком. – Ты лишен оружия, и…

Ноги Сетода словно вросли в землю; удар, который должен был сбить его с ног, лишь скользнул по доспеху, к огромному удивлению Вестника. Продолжить свою речь он так и не смог; остиарий коротко и без замаха двинул его в грудь собственным кулаком.

Душестальные пластины вновь защитили абиссала, но самой силы удара хватило, чтобы отшвырнуть его назад, сбивая с ног. Даже не глядя на поверженного врага, Сетод бросился к далеко отлетевшему молоту – но не успел.

Рыцарь смерти оказался быстрее; вскочив и ринувшись к оружию, он опередил остиария, и встал перед Стовесным. Сетод замедлил шаг, поднимая закованные в нефрит руки, понимая, что теперь бой придется вести без любимого оружия.

– Значит, ты еще не понял свое место? – глаза Полуночного пылали бешенством; крутящиеся вокруг него тени превращали лицо абиссала в кошмарную маску. – Пойми тогда, с чем столкнулся!

Одним быстрым движением Вестник сорвал с себя куртку, отшвырнул ее прочь; душестальные пластины глухо звякнули о землю. Оставшийся в тонкой рубашке абиссал сгорбился, мускулы его напряглись; Сетод тоже чуть ссутулился, не сводя глаз с противника.

Рыцарь смерти торжествующе рассмеялся, когда тени вокруг него вспыхнули с новой мощью. Знак на лбу засочился кровью еще сильнее, став абсолютно черным, казался провалом в бездонную тьму; над головой Вестника вознесся призрачный образ исполинского костра, в котором корчились и извивались человеческие тени.

И, прорвав ткань рубашки, из тела абиссала ударили фонтаны крови, мгновенно затвердевшие и изменившие форму – превращаясь в длинные, ржавые цепи с зазубренными крюками на конце, придавая Вестнику сходство с чудовищным пауком. Мускулы рыцаря смерти набухли, став чуть ли не вдвое больше обычного, вены покрыли их темной сеткой, налившись изнутри холодной мертвой силой; такая же сеть пролегла по некогда прекрасному лицу абиссала, стянув кожу и выступив похожим на паутину узором.

Кехав тихо ахнула, даже фейри подались назад, хотя их лорд остался на месте, глядя с интересом. Сарлеф лишь выпрямился, с воодушевлением глядя на своего господина; Сетод отступил на шаг.

– Час настал, – прошипел Вестник, довольно усмехнувшись и сорвавшись с места, невозможно длинным прыжком преодолев разделяющее их расстояние.

Кулаки абиссала и ржаво блестящие крюки обрушились на дракорожденного одновременно. Сетод отразил душесталь нефритом, но кровавый металл полоснул его по лицу, другой крюк нашел слабое место в доспехе, вонзившись в кожу и разодрав плоть.

Казалось, абиссал обратился в вихрь черного металла, теней и кровавых цепей. Крюки со всех сторон хлестали Сетода, душестальные кулаки били с сокрушительной силой; ответные удары не достигали цели, поражая лишь воздух. Да и нанести их было трудно – каждая попытка ответить ослабляла защиту, позволяла Вестнику вновь впечатать кулак в доспех остиария или вновь выпустить на него вихрь пропитанного кровью металла.

Каждый удар сотрясал и доспех, и тело под ним, отзываясь в костях и оставляя свои следы на плоти. Артефактные перчатки сбивали с Сетода каменный панцирь, а острия крюков были достаточно тонки, чтобы проникнуть в щели доспеха – и проникали, нанося все новые раны и разрывая плоть.

На лице дракорожденного внезапно отразился страх; глаза абиссала торжествующе блеснули, и он с коротким криком вогнал блеснувший черной тенью кулак прямо в грудь Сетоду. Охотник отлетел назад, отброшенный могучим выпадом, не удержался на ногах, рухнув на колени и оперевшись о землю.

Позади коротко вскрикнула Кехав; бросившие взгляд в ее сторону увидели, как в глазах чародейки затрепетал ужас.

– Вот так! – прогремел голос Вестника. – Это – твое место, Земной пес.

Он двинулся к остиарию, застывшему на месте; лицо Сетода не покидал страх, искажавший его черты. С каждым шагом абиссала все больше переполнял триумфальный восторг.

– Ты был обречен, – презрительно произнес рыцарь смерти. – Будь ты водным, то смог бы, возможно, уклониться от моих ударов. Вода течет, верно? Но ты Земной, и…

Он торжествующе усмехнулся, занося руку. Черно-багровый огонь Эссенции вспыхнул вокруг нее, окутывая перчатку шелестящим пламенем; глаза Вестника сверкнули, и ладонь его устремилась вниз, к голове противника.

Кехав наконец перестала сдерживать улыбку, пробивавшуюся на лицо с момента «испуга» Сетода; ужас на лице сменился иронией.

Покрытый нефритом кулак остиария врезался в голень абиссала, и тут же обрушился вниз, круша подъем стопы.

Рыцарь смерти пошатнулся, поврежденная нога подвернулась – смертоносный удар прошел мимо, врезавшись в скалу. Сетод же мгновенным быстрым – неожиданно быстрым – движением оказался на ногах, заходя за спину Вестнику.

Долей секунды позже одна рука Охотника сжала ребра противника, вторая – захватила горло. Анима Сетода вспыхнула новыми образами; могучая гора, увенчанная снежной шапкой, вознеслась над его головой, призрачные камни загрохотали лавиной.

Абиссал захрипел, пытаясь вырваться – но было поздно, дракорожденный словно врос в землю, сдавливая чужое тело в своих руках, и с каждым мгновением его сила возрастала, подтачивая чужую стойкость. Камни анимы, казалось, сдавили его руки, не давая рыцарю смерти разорвать контакт.

Сильная сторона Нефритовой Горы – чудовищно опасные захваты.

– Вода течет, – прорычал Сетод, сжимая врага мертвой хваткой. – Земля крушит.

Ответом ему был хрип; несколько цепей бешено хлестнули по воздуху, но не смогли отогнуться назад, и лишь чиркнули по лицу Земного. Другие же цепи Сетод своим движением зажал между телом Вестника и своим, и они сейчас бессильно скреблись о нефрит.

На бледной коже абиссала вздулись жилы; он отчаянно пытался вырваться, но не мог. Ловкость и скорость не помогали уже угодившему в руки дракорожденного, а силы, чтобы вырваться, у него не хватало; даже наполнив мышцы Эссенцией, он оказался слабее напитавшего себя Землей дракорожденного.

Единственный оставшийся призрак, опомнившись, ринулся вперед, занося мерцающий меч – и в лицо его ударила молния, смешанная со льдом и ветром. Воин замешкался на мгновение, попятился; этого Кехав хватило, чтобы всадить в него новый стихийный снаряд, распластавший солдата Нижнего Мира на земле и приковавший к ней. Мгновенное, быстрое движение – прыжок и удар; клинок чародейки покончил с призраком. Лорд фейри кивнул с одобрительной усмешкой.

А Сетод продолжал сжимать Вестника, не давая ему вырваться. Покрытые нефритом пальцы вонзились в белую кожу, прорвали ее, вцепившись в ребра; стихийная мощь анимы Охотника крушила плоть и кости, другая рука – сдавливала горло неразрываемой хваткой. Камни и песок ауры Сетода засыпали пылающий костер над головой рыцаря смерти, прибивая пламя; кровь текла по лицу остиария, сочилась из-под доспеха, но он, казалось, не обращал на нее внимания, и бледная плоть врага рвалась под чудовищным давлением.

Абиссал бешено рванулся – и раздался короткий, резкий хруст.

Наступила тишина, и нарушило ее только падение тела, которое выпустил Сетод. Вестник распростерся у его ног со сломанной шеей. Кровавые цепи в агонии проскребли по земле остриями, и замерли. Мгновением спустя они растеклись, потеряв форму и разбегаясь от тела багровыми ручьями среди угасающих теней анимы.

– Нет… – прошептал Сарлеф. – Нет… господин…

Остиарий сделал несколько неверных шагов. Наклонился, с трудом подавив стон, взялся за рукоять Стовесного; на нее упало несколько капель крови из порезов на лице.

– Лорд Арлесс! – вскричал некромант, поворачиваясь к фейри, с прежним интересом разглядывавшему Сетода. – Отомстите! Госпожа наградит вас!

– У меня был договор с Вестником, – небрежно отозвался тот, – перед твоей хозяйкой у меня нет никаких обязательств.

– Но хотя бы отомстите за союзника!

– Он выполнил свою задачу, – задумчиво проронил Арлесс. – Привел меня к хорошему противнику… неплохо справился.

– Убейте его! – голос некроманта сорвался на крик. – Убе…

Лидер фейри молниеносно взмахнул рукой; человек подавился собственным воплем, когда ледяная сталь перчатки сомкнулась на его шее. Вновь резкое стремительное движение – и в воздух взметнулся фонтан крови, особенно яркой на фоне снега. Обезглавленное тело сползло с седла, распластавшись на земле.

Воин Хаоса придирчиво оглядел оторванную голову в своей руке. Сравнил ее с черепами у седла, пожал плечами и отшвырнул трофей прочь; потом тронул поводья, подавшись вперед и остановившись перед Сетодом.

– Я Арлесс Ледяной Опал, герцог Янтарного Двора, – произнес он. – Меч – высшая моя Грация, и путь мой – путь катафракта. Знаешь ли ты, что это значит?

– Да, – кивнул дракорожденный, опираясь на молот. – Ты воин, который вечно ищет битвы.

– Грубовато, но в целом верно, – поморщился Арлесс. – Мне понравилось, как ты бьешься, остиарий Сетод. Я хочу сразиться с тобой и убить тебя.

Кехав напряглась, переплетая пальцы в жесте заклинателя. Сетод медленно, глубоко вздохнул и поднял взгляд на покрытое инеевым узором лицо.

– Разумеется. Прямо сейчас?

Повисла тишина – замерли оба дракорожденных, застыли в седлах и на земле дети Вильда. Даже звери остались недвижимы, и молчание нарушилось лишь легким звоном, когда Арлесс задумчиво постучал пальцами по рукояти меча.

– Нет, – наконец решил он. – Победа над уставшим, раненым и растратившим много сил противником не принесет пользы легендам обо мне. К тому же твоя история, остиарий, заслуживает грандиозного финала, гибели в сиянии стихий и Хаоса, столкновения клинков и напряжения всех сил. Сейчас тебе погибать…

Он неопределенно взмахнул рукой.

– Неправильно.

Дракорожденный молча наклонил голову. В кои-то веки странности мышления фейри помогли ему.

– Но потом… – мечтательно протянул Арлесс. Он наклонился вперед и постучал кончиками пальцев по одному из свисавших с седла черепов. – Видишь его? Он принадлежал твоему собрату, Воздушному мечнику, с которым мы схватились у границ Хальты. То был славный бой, о котором говорят до сих пор… но я заменю эту голову твоей, после того как отсеку ее и выварю в водах Хаоса. Так будет при нашей следующей встрече, остиарий Катак Сетод.

– Я буду ждать ее, герцог Арлесс, – негромко и уверенно произнес Сетод. – А когда она придет – я навсегда вобью тебя в землю Творения.

Смех фейри раскатился над скалами, зазвенев чистым льдом.

– Это тоже будет достойно! – отсмеявшись, заявил Арлесс. – Гибель от руки великого бойца и могучего Охотника – достойный финал истории любого катафракта, не правда ли?

Он развернул коня и вскинул руку на прощание; лучи солнца засияли на перчатке.

– Я запомню тебя, остиарий! – крикнул Ледяной Опал, прежде чем послать скакуна вперед, увлекая за собой всю свою свиту.

Сетод неподвижно стоял, глядя вслед всадникам Хаоса. Потом медленно выдохнул, шагнул назад, опустив плечи.

Рядом возникла стройная фигура. Кехав осторожно отерла с лица остиария струившуюся из порезов кровь своим шейным платком, покачала головой, глядя на воина.

– Вообще-то, – мрачно произнес Сетод, – тебе было приказано уходить.

– Считай, что я поддалась своему Аспекту и наплевала на приказ, – спокойно ответила Кехав.

Катак хрипло рассмеялся, оборвал смех, скривившись. Болело все тело; организм Возвышенного уже начал заживлять раны, но даже с привычкой к боли было тяжело.

Кехав подставила плечо, оказавшееся неожиданно сильным. Опираясь на нее и молот, остиарий выпрямился, коротко выдохнул.

– Держись, – с тревогой попросила чародейка. – Здоровым ты мне нравишься куда больше.

– Еще не хватало, – негромко проронил Сетод, – чтобы тебя привлекали люди в таком состоянии.

– Ну… – протянула Кехав, задумавшись. – Если бы мы не были ранены – я бы сейчас с удовольствием оправдала слухи о развращенности Династии.

Дракорожденные посмотрели друг на друга, и одновременно расхохотались, несмотря на пронзившую тела боль. Через несколько секунд они умолкли; Сетод прислонился к скале, тяжело вздохнул. Ранее казавшийся невесомым нефрит всем весом давил на плечи.

– В следующий раз, – сказала опустившаяся на камень рядом Кехав, – я предпочту нормальную постель на жилом этаже. Или на Чародейском, по крайней мере.

– Ты думаешь, следующий раз будет? – поинтересовался Сетод.

– Думаешь, нет? – отозвалась Кехав.

Остиарий пожал плечами.

– Работа. Приличия. Опасность.

Вместо ответа чародейка поднялась, дотянулась до Сетода и поцеловала – медленно, мягко и нежно. Тот на мгновение прикрыл глаза, улыбнулся.

– Работе не повредит, – сказала Кехав. – Я Мнемон, опасность меня не пугает. Приличия… мы же не монахи.

Сетод лишь покачал головой, вздохнул. Прикрыл глаза, позволяя текущей в теле Эссенции заняться восстановлением; Кехав устроилась рядом, глубоко вздохнув и тоже давая телу исцелиться.

Они молчали, но Катак чувствовал тепло тела спутницы даже сквозь нефрит доспеха. Неподалеку лежали тела абиссала и некроманта и тускло блестящая куртка с душестальными пластинами, стелился легкий туман на месте развеявшихся призраков. Тело болело, земля была полита его кровью.

И почему-то Катак Сетод чувствовал себя счастливым.

– О, – неожиданно произнесла Кехав. – Нильфарен.

– Где?

– Я чувствую его приближение. Он увидит нас через пару минут.

Остиарий кивнул. Значит, почти наверняка за элементалем придут и остальные; вовремя, хотя часом раньше они бы больше пригодились. Он прислушался к земле – чарм еще не развеялся, кивнул. Ящер с двойным весом, еще какой-то зверь рядом… значит, все Возвышенные живы. А стало быть, и солдаты наверняка живы, таланты своих подчиненных Сетод знал.

Сейчас они доберутся сюда, и все пойдет как было. Полностью… в конце концов, у всех есть свои обязанности. Свой долг, который он всегда ставил превыше всего другого.

– Венерер, – произнес он вслух.

– Да? – Кехав подняла усталый взгляд; при официальном обращении ее глаза поблекли. – Остиарий.

– По возвращении в Шпиль нам необходимо будет представить полный отчет, – сообщил Сетод. – Я надеюсь на вашу помощь… буду ждать у себя для составления.

Чародейка на мгновение застыла; по ее лицу скользнула легкая, задумчивая улыбка.

– Путь до Шпиля далек… остиарий, – промурлыкала она. – Возможно, мы… сделаем некоторые наброски в пути?

– Это наш долг, – с совершенно серьезным выражением лица кивнул Сетод. Он позволил себе усмешку и поднял глаза к небу.

Оно было чистым. И поднимавшийся ветер лишь обвивал скалы вокруг.

Да.

Катак Сетод определенно был доволен и счастлив.

Умирать совершенно не хотелось.

12.08.2012 – 31.08.2012