Кровь Пяти Драконов

Дикая Охота. Безумная охота

По меркам ракша лорд Ашахата правил своим фригольдом и небольшим Двором благожелательно и милостиво. Тем не менее он ввел строгое правило: желающие покинуть пределы фригольда и удалиться на Межу и уж тем более – на Грань или в Творение - должны испросить его разрешения.

Разумеется, самых приближенных это касалось в наибольшей степени.

– Но я же ни разу там ни бывал! – настаивал Рахаллар, от волнения то и дело меняя цвет кожи, заставляя уши вытягиваться и опадать. Молодой ракша порывисто наклонился вперед, глядя на своего повелителя и породителя.

– А зачем тебе? – философски спросил Ашахата. Хозяин фригольда возлежал на украшенном ложе; сейчас он носил облик из серебра и жемчуга, глядел на мир самоцветными глазами. В полированных пальцах с ногтями из рубинов была сжата трубка из настоящего ясеня мира смертных; курить, правда, он предпочитал измельченных демонов.

– Но интересно же! – возмутился Рахаллар. – Я хочу увидеть, что там, в этом мире смертных!

– Ты съел достаточное количество их чувств, – заметил Ашахата.

– Чувств, не воспоминаний! Их я пробовал, но они тяжелы для моей легенды. Так что я хочу посмотреть своими глазами.

– Ты – мое клятвенное дитя, – сдержанно указал Ашахата, – и мой долг – проследить, чтобы ты хотя бы погиб легендарно. А не застыл навеки и не был убит кем-то недостойным.

– Разумеется, породитель! – горячо закивал Рахаллар. – Обещаю, я погибну только в сиянии легенды!

– Не забывай, что в Творении ты погибнешь навсегда, – проронил хозяин фригольда. – Это будет печально; нам с твоей матерью придется разорвать союз, а мы еще не собрали тысячу голов принцев.

– Я не попадусь, – заверил Рахаллар. – Я всего лишь погуляю и посмотрю на мир людей.

– Ну хорошо, – пожал плечами Ашахата. – Иди, мой клятвенный сын, и неси с собой хаос.

Нельзя входить в Творение, не соответствуя ему, не приняв облик и роль – это знали все ракша, кто хоть раз приближался к границам мира. Рахаллару еще не доводилось по-настоящему принимать Притворство – как народ Вильда называл прирастающую к коже маску для мира, но он освоил немало приемов, позволяющих сменить обличье.

Оставалось лишь выбрать – и Рахаллар решил не гадать долго. Он видел странные неподвижные истории, которые в Творении называли «книгами», и знал немало животных плотного мира по иллюстрациям.

Почему-то его привлек могучий рогатый зверь, которого на севере мира называли «лосем». Такое царственное животное, по мнению Рахаллара, отлично подходило для настоящего визита в Творение – и в силах фейри было как придать себе схожую с лосем форму, так и сымитировать его облик полностью.

В этих краях Грань была невелика: всего полчаса обычного пути отделяли ее от Межи, и сейчас ракша собирался переступить границу привычного, изменчивого мира. Медленно вдохнув, Рахаллар сосредоточился, ощущая, как составляющая тело легенда принимает новую форму, как сотканная из истории и клятвы породителей плоть застывает, обращаясь в мясо и шерсть.

Когда Рахаллар вступил на Грань, он уже окончательно приобрел облик, сотворенный Притворством Звериного Лика. Копыта уверенно несли мощное тело, руки покрыла густая шерсть, голову увенчали могучие рога, лицо вытянулось, превратившись в морду.

Ракша с восторгом себя оглядел. Чувствовать плотную форму было… непривычно, но, пожалуй, даже забавно. Значит, вот так жители Творения ходят все время? И даже не могут поменять облик, когда захочется? Бедняги…

По Грани он пробежался с любопытством, пожевал лист с попавшегося навстречу дерева. Как оказалось, здесь росли листья из чистой меди, и Рахаллару не понравилось; он с некоторым трудом вспомнил, что в обычном Творении листья из чего-то другого. Выглянувший из норы барсук визгливо обругал гостя из Вильда на Старой Речи, причем с хорошим произношением; Рахаллар угрожающе наклонил голову, и барсук мигом спрятался.

Когда ракша вступил в Творение, оно показалось ему скучным. Прямо-таки ощущалось, что мир людей – не такой приятный и яркий, как Вильд; Рахаллар готов был поклясться, что любой человек мог прожить здесь всю жизнь и не отрастить ни одного нового глаза или щупальца.

Но все же повидать этот застывший мир было интересно; тут в воздухе ощущался сладкий привкус человеческих снов. Впрочем, сейчас Рахаллар был сыт, и ему хотелось лишь поближе изучить плотный мир.

Интересно, а как его воспринимают звери? Притворство Звериного Облика все же создавало тело, смешивая черты человека и животного, а вот настоящая звериная шкура… К счастью, Рахаллар по воле породителя освоил самые различные умения. В частности – способность перетекать из подобия в полноценное звериное обличье и обратно.

На смену облика понадобилась лишь секунда; великолепный лось с радостью коснулся четырьмя копытами короткой северной травы и устремился на поиски интересного.

Рахаллар не знал, что по двум причинам его визит в Творение окажется совсем не таким, как он себе представлял. Во-первых, по капризу судьбы он выбрал именно те места, где лосей не водилось уже добрых два века.

Вторая же причина заключалась в пятерке бойцов, лишь недавно прибывших в эти края.

С исчезновением Алой Императрицы ресурсы в распоряжении Дикой Охоты резко уменьшились; разбросанные по Творению ордена были вынуждены или растягивать собственные силы до опасных пределов, или запрашивать помощи у коллег… тем самым побуждая их отправиться за сотни, а то и тысячи миль от штаб-квартиры.

С группой Катака Нолана все так и обстояло: их отправили из Конторы Гармонии в далекую сатрапию. На территории, подведомственной самой Конторе, врагов мира пока что не появлялось, а вот ордена в Пределе не справлялись.

Так что когда астрологи предрекли появление Анафемы в северной сатрапии, начальство думало недолго, прежде чем направить боевой отряд с самого Острова. Пятерка дракорожденных преодолела сотни миль достаточно быстро и сейчас уже расположилась в маленьком городке на окраине сатрапии, в местной гостинице, заняв для себя все здание.

Сам Нолан сейчас колебался между раздражением и удовлетворением. Да, он снова был в рейде а именно отвращение к бездеятельности и привело его в Дикую Охоту), ни перед кем не отвечал и возглавлял сильный отряд из всех Аспектов, собираясь сразить Анафему…

Но все эти достоинства уравновешивались тем же числом недостатков. Во-первых, местное руководство не смогло снабдить Охотников солдатами (пусть и обосновав страхом перед набегами варваров и нежитью из тенеземли поблизости). Хорошо хоть всех шпионов и охотников подняли в помощь. Во-вторых, астрологи не могли ничего внятно сказать об Анафеме, заявив лишь о «великой фигуре с огромными рогами»; само по себе это наводило на мысли о лунаре, но такой недостаток сведений раздражал.

В-третьих, Нолан признавался себе: он бы все-таки предпочел иной отряд. Конечно, даже с рангом амерсера, офицера Охоты, выбирать в нынешние времена не приходилось… но все же… Катак невольно обвел взглядом спутников-шикари, ожидавших возвращения разведчиков.

Рагара Ваким пребывала в мрачном настроении со времени отъезда с Острова. Водная вообще не любила прямых операций, предпочитая добывать сведения и держаться подальше от боя, занимаясь снабжением и координацией. Вдобавок ее явно бесили суровые условия путешествия и работы, столь отличающиеся от комфортной жизни Острова; единственной отдушиной для Ваким стала возможность проинструктировать шпионов по-своему.

Сесус Лозон, напротив, светился радостью, но у самого Нолана это энтузиазма не вызывало. Лозон был по-Земному упрям и рвался в бой так же, как командир – но вот в методах ведения войны разбирался значительно хуже, и Нолан уже заранее чувствовал боль в висках от мысли о руководстве им в бою.

Цинис Имаза радовался так же, как Лозон, и это было еще более неприятно. Нолан хорошо знал, что Древесный лучится радостью только когда предвкушает возможность превратить кого-то в кровавый фарш; предпочитавшего быструю и эффективную победу амерсера методы чародея нервировали.

Пожалуй, одна только Нелленс Авида была к месту. Легкий характер Воздушной вполне соответствовал ее Аспекту, общаться с Авидой было приятно, и при этом она знала, как вести себя в бою, не страдая избытком своеволия.

У Нолана зрело ощущение, что в предстоящей схватке он сможет однозначно положиться только на себя и Авиду. Конечно, сам Огненный был закаленным и умелым воином, но все-таки ключ к победе – в скоординированных и четких действиях всего отряда.

От раздумий воина отвлекла распахнувшаяся дверь: наконец-то явились разведчики. Вернее, чиновник, которому было поручено их встретить; местный диалект неборечи гости с Острова понимали с большим трудом, так что пришлось избрать посредника из числа тех, кто изъяснялся на приличном языке.

Поспешив к дракорожденному, чиновник вручил ему тщательно скрученный свиток; Нолан с подозрением на него воззрился.

– Что это?

– Мы подготовили письменный доклад о том, что увидели разведчики, – с гордостью доложил чиновник. – Они заметили Анафему!

Охотники мгновенно оживились; Нолан схватил свиток и застыл.

– Минуту. Что значит «подготовили доклад»? Когда разведчики вернулись?

– Э… – чиновник побледнел. – Четыре часа назад, Возвышенный господин. Мы сразу же усадили лучших писцов…

– А привести их сюда, чтобы через вас пересказали? Причем сразу?

– Но как же можно оскорблять ваш слух их речью?! – с ужасом воскликнул чиновник.

Нолан закрыл глаза, на мгновение почувствовав себя Катаком Сетодом, которому снова приходится общаться с придворными.

– Почему даже вдали от Острова я встречаю идиотов? – спросил он вслух.

Вопрос был риторическим, но Цинис Имаза охотно отозвался:

– Командир, давайте я вырву ему позвоночник. Вам полегчает.

Чиновник побелел. Авида поглядела на чародея и пересела подальше, Лозон сделал то же самое; Ваким скучающе вздохнула.

Нолан коротко указал на дверь, и чиновник мигом выскочил из гостиницы. Старательно не глядя в сторону жуткой маски Имазы, Катак развернул свиток и вчитался в текст.

– Собираемся, – сказал он через несколько секунд. – Оборотень замечен всего в двадцати лигах отсюда; он один, и, кажется, молодой: разведчиков не обнаружил. Менял форму, не замечая их; притворяется лосем – вот вам и «огромные рога». Впятером справимся.

Дракорожденные одновременно поднялись со скамей, в глазах загорелись одинаково яркие огоньки.

Охота начиналась.

Рахаллар, разумеется, и не подозревал о том, за кого его приняли. Он всего лишь наслаждался прогулкой по Творению, периодически меняя облик обычного лося на лося-гуманоида и пробуя мир смертных на вкус. Чаще всего – в буквальном смысле; из пары попавшихся ему животных он попробовал выпить чувства.

Не понравилось. Люди, которых приводил Ашахата, были куда вкуснее, их эмоции и разум так и звенели в пастях питания; сравнив эмоции зверей и разумных, Рахаллар понял, почему сородичей так тянет к людям.

В очередной раз приняв лосиный облик, фейри неспешно двинулся по лесу, чувствуя твердую землю под копытами и насвистывая песенку. Кажется, именно ее напевала та рабыня, которую продали Ашахате; у нее еще было такое вкусное сочувствие…

Укрывшиеся от чужих глаз Охотники мрачно переглянулись: Анафема окончательно обнаглел, даже не слишком маскировался. Удивляло разве что отсутствие серебра на коже, но в Конторе знали: не все лунары носят такие татуировки.

Нолан коротко взмахнул рукой, отдавая приказ и надеясь, что никто не отклонится от уже оговоренного плана.

Первой атаковала Авида, занявшая позицию на высоте, скрывшаяся среди ветвей. Бритвенно-острая чакра рассекла воздух, устремляясь прямо к шее врага; тот тут же отпрянул, и лезвие из синего нефрита вонзилось в дерево. Мгновенно испарившись, оно материализовалось в руке Воздушной, но та уже своего добилась: враг отскочил именно туда, куда нужно.

Лозон топнул ногой, и почва вздыбилась, поднимая прочные стены, создавая вокруг «лося» прочный загон из земли и камня. Нолан и Имаза, покинув укрытие, бросились вперед.

Наконечник копья Огненного окутался ярким пламенем; чародей замахнулся своей любимой секирой. Тело Имазы сейчас блестела металлом: он по обыденной привычке наложил на себя Неуязвимую Бронзовую Кожу еще утром.

План был прост: когда Анафема рванется вперед, принимая бой, Имаза его сдержит, Нолан – заставит отвлекаться стремительными атаками… ну а остальные ударят с разных сторон, благо Лозону камень не помеха, а Авида и так заняла удобную позицию. Ваким в случае чего подстрахует.

План был прост. И полетел к демонам в первые же секунды, когда враг, вместо того, чтобы принять ужасающий облик и кинуться на Возвышенных… скакнул на стену загона, длинным прыжком пронесся над головами Охотников и устремился в лес.

– Куда?! – одновременно и совершенно неблагородно заорали Имаза, Нолан и Лозон.

Анафема не соизволил ответить.

– По коням – и за ним! – рявкнул Огненный. Упускать лунара было никак нельзя!

Драться Рахаллар умел. Причем умел очень хорошо – но в Вильде, где оружием служила фантазия, и где можно было натравить на противника выдуманное общество, кинуть в пасть к чудовищу или пронзить сердце соблазнением. Но то в Вильде – а жесткая до отвращения реальность Творения не поддавалась воле ракша; сражаться же по правилам мира смертных ему никогда не приходилось. Да и при одном взгляде на оружие врагов как-то резко вспоминалось предупреждение Ашахаты насчет окончательной гибели.

Поэтому оставалось бежать и срочно вспоминать, что вообще в Творении возможно. Дурацкий застывший мир!

Нолан мысленно похвалил себя за решение разместить лошадей неподалеку – пешком за «лосем» они бы никак не угнались. А еще стоило поблагодарить Драконов за то, что в этих краях нашлись кони, способные нести Лозона и Имазу: защитные чармы изрядно прибавили им веса.

Но благодарности могли подождать; сейчас Охотники увлеклись преследованием. Авида несколько раз метала чакру, однако враг успешно уворачивался. Видно, он делал ставку на ловкость… что ж, таких противников дракорожденные загоняли в угол, лишая подвижности.

Отдавая короткие приказы, Нолан устремился вперед. Охотники сейчас действовали, как будто и в самом деле загоняли зверя, отрезая пути и прижимая врага к скале. Очень хорошо, что в городе были подробные карты и они знали, где именно здесь скалы, а где – лес…

Лось едва не врезался рогами в скалу; взрыв копытами землю, он обалдело затряс головой. Момент был великолепным, упускать – грех, и Нолан с Имазой, не сговариваясь, ринулись вперед.

К несчастью, в самый последний момент случилось именно то, чего Катак опасался еще при отъезде с Острова.

Сесус Лозон решил проявить фантазию.

Обычно удар исполинским молотом вкупе с управлением землей помогал: сбивал противника с ног, приковывал к месту и обрекал на смерть. Но вот именно сейчас эта комбинация оказалась совсем излишней: земля сотряслась и скакуны других Возвышенных споткнулись. Секира Имазы врубилась в дерево, чародея выдернуло из седла, и он повис над землей; Нолан едва не угодил острием копья в скалу и с трудом удержался в седле. Собственный конь Лозона – тот спешился перед ударом – заржал, чуть не слетев с копыт.

А вот на врага деятельная атака Земного не произвела впечатления: он подскочил за мгновение до того, как земля содрогнулась. Поднятый силой Лозона каменный покров сомкнулся под лосем; оттолкнувшись от новой опоры копытами, тот ловко скакнул на выступ, до которого ранее бы не допрыгнул, и устремился прочь, скрывшись за изгибом скалы.

– Шикари, – вежливо обратился Нолан к Земному, – вы идиот.

Лозон возмущенно вздернул голову, но ответить ничего не успел: Ваким вскинула тонкую руку.

– Вот он!

Дознавательница всегда отличалась острым восприятием, не подвело оно ее и сейчас. Она точно обнаружила силуэт убегающего лося, и в голове Нолана мгновенно всплыла карта.

– Там река! – выдохнул он. – И мост, Анафема хочет уйти по нему!

Рахаллар действительно стремился к мосту, который приметил раньше и запомнил только потому, что залюбовался резьбой по камню. Все-таки не зря в Вильде ценили предметы из Творения: что-то такое было в вещах, которые не меняются по любому капризу и которые сохраняют красоту.

Ну а сейчас мост помог бы ему сбежать от совершенно безумных жителей мира, которые почему-то сели ему на хвост и не отстают. Хорошо еще, что он умеет очень быстро бегать и даже как-то раз смылся от голодных тварей Вильда, хотя те и утверждали, что скорость в их легенде.

Рахаллар не обратил внимания на то, что через реку можно было переправиться несколькими способами, в частности – через небольшой брод неподалеку. Его ракша попросту не заметил, и совершенно зря.

Потому что когда Рахаллар вылетел на мост и добежал до середины, то понял – его ждет ловушка. На другом конце моста появились обладатель секиры и маски и боец с огромным молотом; резко развернувшись, ракша встретился взглядом с другими тремя дракорожденными, появившимися из леса с другой стороны.

Рахаллар завертел головой; дракорожденные, нехорошо улыбаясь, ступили на мост. Прыгнуть в реку? Какое-то мгновение ракша и собирался это сделать, но заметил блеск нефрита в пальцах одной из охотников, дрожание стихийной энергии на оружии других и понял: так его просто перехватят одновременным ударом еще в воздухе.

Ну что ж, оставалось одно – проявить творческую мысль. Благо Рахаллар наконец вспомнил, что ему доступно в плотном мире.

Лось на мгновение застыл, наклонив голову.

Потом – с силой впечатал копыто в камень моста.

И десятки призрачных лосей метнулись от него к обеим сторонам моста, выставив рога и издавая угрожающий рев; они были неотличимы от настоящих, казались сплошной бурной волной рогов, копыт и шерсти.

Дракорожденные отреагировали моментально: воздух вспороли стихийные снаряды, чакра рассекла ветер, молот, секира и копье встретили атакующих лосей. Рефлексы не подвели Охотников; воины Царства с легкостью отразили нападение.

Вот только для этого им пришлось отвлечься от Рахаллара – и тот, мигом перемахнув через перила, устремился вниз и скрылся под водой. Опомнившийся Лозон послал вслед порожденный Эссенцией камень, но тот только вспорол бурный поток.

Преследовать в реке было некому. Лозон плавать умел плохо, Имазу утянуло бы на дно его собственное заклинание; оба они с надеждой посмотрели на Ваким, но та твердо покачала головой.

Дракорожденные дернулись с места, собравшись рвануться следом за врагом по берегу; и в этот момент Нолан мрачно изрек:

– Это не Анафема.

Охотники замерли.

– Что? – удивленно переспросил Лозон.

– Я видел такие трюки раньше, – еще более мрачным тоном констатировал воин. – Это не Анафема.

– А кто? – Авида замерла на перилах моста, чакра блестела в ее руках.

– Это… – Нолан продолжил речь несколькими десятками отборных армейских словечек, – …лосем траханый фейри.

На несколько секунд на мосту воцарилось молчание. Потом Ваким тихо выругалась, махнула рукой и отошла от перил; Имаза зло рыкнул и одним ударом секиры срубил ветку с дерева рядом.

– Вы уверены? – не отступился Лозон.

– Видел раньше, – вздохнул Нолан, – у меня еще во время погони закрались подозрения… а трюк их лишь подтвердил.

– Но ведь фейри – тоже враги Творения, их надо…

– Надо, шикари, – согласился Нолан, – но не сейчас. Мы экипированы против Анафемы, никак не против твари Вильда; отправимся на отдых и подготовимся. Хотя, сдается мне, он здесь вряд ли появится.

– Скорее уж нам стоит вспомнить, что здесь тенеземля неподалеку, – заметила Авида. – Из нее всегда может что-то явиться.

– Вот тенеземлей и займемся, – подвел итог Нолан, – и следующий поход будет против нежити. Ее ни с кем не спутаешь.

Про себя амерсер подумал, что надо будет написать астрологам Конторы все, что он о них думает. Лунара от фейри отличить не могут!

Охотники не знали, что издалека, из-за деревьев, за ними пристально наблюдают глаза, полные изумления. Могучая фигура, по коже которой вились серебряные татуировки, полностью сливалась с лесом и была незаметна даже для острых чувств дракорожденных; лунары умели быть практически невидимыми, когда того желали.

А лунар по имени Великолепный Олень как раз этого сейчас и хотел.

– Ну что? – шепотом полюбопытствовал молодой зверочеловек, застывший рядом. Потомки Оленя не обладали его могучими чувствами, хотя во многом и походили на своего предка – как грациозностью, так и ветвистыми рогами на голове; в боевой форме лунар тоже их отращивал.

– Уходим, – сообщил лунар, подождав, пока Охота скроется из глаз.

– Но почему, Великий?! – возмутился зверочеловек. – Мы же собирались здесь обосноваться и взять эти городки!

– Не здесь, – покачал головой Олень. – Дракорожденные в этих краях совсем озверели – мелких фейри гоняют так, будто им Бык Севера попался. Нет уж, лучше мы перейдем куда-нибудь подальше, где они не так зверствуют. Хорошо еще, что их астрологи меня не вычислили.

Когда Рахаллар, сбросивший Притворство, ввалился обратно во фригольд, Ашахата посмотрел на него лишь с легким любопытством.

– Ну и как Творение? – поинтересовался старший фейри.

– Там все безумны! – сообщил Рахаллар. – Стоило лишь появиться – и меня сразу стали гонять оружием, преследовать стихиями и вообще пытались загнать в угол и убить!

– То есть, тебе понравилось, – с удовлетворением заметил Ашахата.

– Спрашиваешь! – глаза Рахаллара засияли. – Завтра опять пойду.

Он подумал и добавил:

– Только обличье лося мне сегодня поднадоело. Возьму что-то новое… как это называется в Творении… А, да! «Нежить». Вот это будет интересно.

27.02.2013 – 01.03.2013