Круглые грани Земли

Глава 13

Он ощутил знакомое движение воздуха, и, как всегда, не успел даже моргнуть. Прямо перед ним была закрытая дверь. Лис мог поклясться: когда он входил в комнату, дверь на противоположной стене отсутствовала.

Позади в свою очередь осталась ровная гладкая стена без каких-либо признаков двери.

Можно было не оборачиваться, и так ясно, что комната являлась камерой перехода. Сейчас он мог находиться где угодно, может быть, уже не в России, и даже не на Земле.

– Что ж, – сказал сам себе Лис. – Назвался этим самым, полезай…

Он коснулся двери, и та сразу же легко открылась.

Перед Лисом простирался ярко освещённый коридор с гладкими светло-салатными стенами. Судя по всему, Сварог рассчитал правильно: его доставили в место, называвшееся резиденцией. Может быть, её следовало называть Резиденцией с большой буквы, но Лису почему-то казалось, что Сварог называет этот комплекс не так, как Центр, а проще.

Начало операции, судя по всему, развивалось по плану. Здесь уже ждали двое в серой броне с лучемётами наготове, и шары, висевшие у каждого на поясе, говорили сами за себя.

– Да славится Великое Ничто! – картинно приветствовал Лис стражей.

Шаровики уставились на него, явно не ожидая такого приветствия. Это напоминало ситуацию, когда однажды давным-давно на базаре в Свердловске Богдан поприветствовал узбека-продавца, сказав «Салям-Алейкум!» Правда, тогда реакция была куда более радушной.

Всего на мгновение в глазах шаровиков даже отразилась некая растерянность. Затем стоявший первым, высокий жилистый мужчина приказал Лису следовать прямо по коридору. Лис машинально отметил, что шаровики разговаривали по-русски совершенно чисто. Либо они были из тех, кто вместе с Инглемазом провел длительное время на Земле и привык пользоваться именно этим языком, либо Инглемаз использовал на них ускоренные методы обучения языкам.

Через двадцать метров коридор свернул. За поворотом открылся новый отрезок, уходивший вдаль, без малого, метров на сто. На всём его протяжении отсутствовали двери, как и предупреждал Сварог.

Лис пошёл по гладкому, как и стены, полу, ощущая спиной, прикрытой только тонкой летней рубашкой, стволы лучемётов. Один раз он оглянулся. Шаровики держались сзади на расстоянии хорошего прыжка, выставляя оружие. Броня тускло поблёскивала в свете невидимых ламп, и, судя по всему, они чувствовали себя в ней достаточно защищёнными, хотя и соблюдали безопасную дистанцию. Вероятно, нелюди уже были наслышаны о гибели своих собратьев в мире Терпа.

«Калашникова» на вас нет!» – со злостью подумал Лис. Действие сказочных микрогранул Сварога он пока нигде не видел.

Коридор вновь свернул, теперь направо – там вновь следовал прямой длинный отрезок, кончавшийся тупиком. Однако теперь однообразие салатной трубы нарушалось поперечной синей полосой на полу метра за два до глухой торцевой стены. Полоса имела сантиметров шестьдесят ширины и служила следующей зоной перехода, о чём тоже инструктировал Сварог.

Лис также был информирован, что систем наблюдения на этом участке нет, и вряд ли Инглемаз мог успеть их поставить.

– Остановишься точно на синем! – приказал шаровик.

– Это и так понятно, – с усмешкой, оборачиваясь к шаровикам, сказал Лис. – Разве я смогу без шара убежать в «Великое Ничто»?

Он нёс полную ерунду с одной целью: смутить шаровиков, заставить их задуматься о том, кто на самом деле их пленник. Смущение противника – огромное преимущество в возможном бою.

Шаровик внимательно посмотрел на Лиса, как бы о чём-то раздумывая, и Лису неожиданно пришла в голову совсем сумасшедшая мысль. В общем-то, что он терял? А мог сделать совершенно неожиданный ход даже для своего нынешнего союзника.

– Инглемаз обманывает вас, – быстро сообщил Лис. – Он манипулирует вами, я видел это на планете Граней. Он вас использует для собственных целей, а сам и не думает отдать вам Землю. Ему наплевать на Великое Ничто! Вы никогда не получите настоящий доступ к новым телам, особенно сейчас, когда он захватил эту резиденцию!

Лис ожидал, что его тираду резко оборвут, но шаровики переглянулись и продолжали смотреть на него.

– Вы просто мостили ему дорогу к власти тут, на Земле, – продолжал Лис. – Не удивлюсь, если Инглемаз вскоре избавится от вас. Будь вы умнее, сами принимали бы решения!

В глазах шаровика дрогнула неуловимая чёрточка. Совсем как у человека, услышавшего нечто, о чём он тоже думает, но тщательно скрывает свои мысли.

Первый шаровик секунду-другую молчал, затем сказал:

– Повторяю: иди. Там, где синяя полоса, остановишься.

– Да, я уже слышал, – проворчал Лис.

Он вступил на синюю полосу и снова почувствовал дуновение.

Теперь Лис очутился в квадратном помещении размеров примерно пять на пять метров. В каждом углу стояли вооружённые шаровики в броне и разглядывали его. На стене напротив Лиса имелось две двери: синяя и зелёная.

– Опять старые знакомые! – осклабился Лис. – Ну, и теперь куда? Ведите меня, о, холуи Инглемаза!

– Следуй в синюю дверь! – приказал шаровик, стоявший в правом углу; на реплику Лиса никто не прореагировал.

– Чудненько! – согласился Лис. – У вашего шефа, кстати, ни во что не ставящего Великое Ничто, явная любовь к синим тонам. А, может быть, к голубым? Он не гомик, случайно, не знаете?

Шаровики промолчали. Скорее всего, они знали о гомосексуализме, но игнорировали сарказм.

Лис хмыкнул и выполнил приказ. На сей раз, похоже, дверь была обычной дверью, но Сварог и об этом предупреждал. Открыв её, Лис вошёл в большой зал, в каждом углу которого тоже стояли шаровики.

На сей раз, слева от Лиса виднелась только одна дверь, почти сливавшаяся с поверхностью стены. Через два окна, занимавших почти целиком обе смежные стены справа и впереди, взору открывалась необычная панорама.

Судя по всему, помещение, где сейчас стоял Лис, располагалось на высоте не менее десятка этажей, а вокруг, насколько хватало глаз, простиралась каменистая равнина. Тут и там на равнине вздымались изъеденные непогодой каменные столбы разной высоты – от не слишком высоких до задевавших плывущие облака. В некоторых местах среди каменистого грунта торчало нечто, что могло сойти за кусты.

Серое облачное небо нависало над этим мрачноватым пейзажем. Разрывы в облаках почти отсутствовали, но далеко на горизонте облачное одеяло кончалось, открывая розоватое небо. Из-за облаков падал странный свет с насыщенным красным оттенком. Возможно, эффект вызывался банальным фильтрованием света в облачном слое, но исключать, что там скрывается красное светило, тоже было нельзя.

Больше всего местность напомнила Лису карстовые равнины Северной Америки, виденные в кино и по телевизору, но там присутствовало совершенно иное освещение. Сварог, рассказывая о данном зале, говорил, что тут из окон виден «несколько странный пейзаж», не уточняя, что конкретно Лис увидит.

– Привет, ребята! – Лис помахал шаровикам рукой, как старым знакомым. – Отдельный привет от Великого Ничто, куда мы все рано или поздно отправимся! Лично я за то, чтобы как можно позже, и только после вас.

Шаровики уже привычно для Лиса переглянулись, но тоже оставили сказанное без комментариев. Они приказали подойти к двери, и двое двинулись следом. За дверью вновь открылся длинный коридор, правда, существенно отличающийся от прежних: здесь уже располагалось довольно много дверей. Метрах в сорока впереди коридор, вроде бы, раздваивался.

Лис ожидал, что его снова поведут куда-то, но шаровики подождали, пока закроется дверь в зал, после чего один из них сзади чем-то коснулся шеи пленника. Лис ощутил ледяной укол и потерял сознание.

Очнулся он абсолютно голый в почти пустой комнате. Гладкие, похожие на металлические, стены не имели окон, но зато здесь было две двери. Яркий, но не раздражающий бледно-жёлтый свет заливал помещение. Температура поддерживалась комфортная – даже обнажённый он не чувствовал прохлады.

Ближе к дальнему от дверей углу стоял диван, на котором сейчас и валялся Лис. Рядом приткнулся небольшой низкий столик, а прямо за диваном почти у стены блестел унитаз и раковина с краном. Больше в комнате не было ничего, за исключением маленьких полушарий, прилепившихся как осиные гнёзда в каждом из углов под потолком. Лис посмотрел на одну из стен: если Сварог не ошибался в своих предположениях, то, вполне вероятно, кто-то за ним сейчас наблюдает через эту фальшивую стену, а камеры, где находятся друзья, могут быть совсем рядом.

От лодыжки к ножке дивана тянулась тонкая цепь. Почему использовалась эта классическая конструкция, а не полевые колодки или же, например, такая штука как «ошейник», Лис мог только гадать. Длина цепи позволяла свободно подходить к санузлу, но до дверей он дотянуться не мог.

На всякий случай Лис попробовал прочность оков, хотя нисколько в ней не сомневался. Диван, похоже, составлял единое целое с полом и не двигался. Тюрьма, подумал Лис, именно та, о которой говорил Сварог. В общем, наше место возле «параши» – и, самое главное, пока всё по плану.

Лис не знал, сколько времени находился без сознания, но ему казалось, что недолго, и по логике визит Инглемаза тоже не должен был заставить себя ждать.

Он ещё раз прошёлся по комнате, благо длина цепи ограничивала только доступ к дверям, подошёл к крану и попил воды, наклонившись к струе. Вода была вкусная и холодная.

Ни одного звука не раздалось в комнате, но лёгкое движение воздуха он почувствовал, а хорошо развития чуткость охотника подсказала, что на него смотрят. Лис обернулся.

Рядом с одной из дверей возникло кресло, где сидел, ухмыляясь, его давний знакомый. Несколько секунд Лис и Инглемаз молча смотрели друг другу в глаза. Лис первым кивнул и слегка поклонился:

– Здравствуй, Ингвар Янович! Не думал, что мы снова встретимся, и, честно говоря, не очень-то стремился лицезреть вас.

Инглемаз усмехнулся одними губами, продолжая разглядывать Лиса:

– Не думал, что ты рискнёшь сунуться ко мне.

Лис развёл руками:

– Пришлось! Согласился посотрудничать с вами, то есть – с тобой, – демонстративно поправился он. – У тебя имеется то, что нужно мне, у меня – то, без чего ты не уверен, что сможешь добить Сварога.

– Ты не принёс Ключ, – то ли спросил, то ли констатировал факт Инглемаз.

– Естественно! Какая же тогда получилась бы сделка? Я что, полный дурак? Надеюсь, ты меня таковым не считаешь?

– Ты меня когда-то страшно унизил, ванвир, унизил и чуть не сыграл фатальную роль в моей судьбе, – продолжал Инглемаз, повышая голос. – Тогда я едва ушёл от Сварога, и мне позарез нужен был полукруг, а ты чуть не погубил меня, лишив возможности побега, когда я уже почти всё устроил. Ты бросил меня связанного в своей паршивой норе, и я потратил уйму времени, пока освободился от верёвок. Я катался по полу, полу оглушённый, наглотавшийся какой-то гадости, с разбитой башкой, пытаясь развязать или разрезать верёвки. Позже, вспоминая об этом, я кипел от ярости и обдумывал планы мести для случая, если я когда-нибудь схвачу тебя. Однако у меня хватало дел, чтобы отвлекаться от подобных воспоминаний и не могу сказать, что я только и жил надеждой мести тебе. На меня навалилась масса забот, и порой я даже забывал о инциденте, когда-то имевшем место между нами. Должен признать, что я тебя, конечно, недооценил: ты показал себя незаурядным ванвиром, и вполне может статься, что ты – прямой потомок кого-то из Творцов. Я ведь просто был уверен, что ты сгинул на планете Граней.

– Как видишь – стою перед тобой! – несколько вызывающе сказал Лис. – Я не просто сумел выжить в мире Терпа, но и чуть не подстрелил тебя во Дворце совсем недавно.

– Ты и там успел мне нагадить! Я думал. Что это был всё-таки Терп или кто-то из шпионов Сварога. – Губы Инглемаза продолжали растягиваться в ненужной улыбке, приоткрывая идеально ровные зубы.

Лис присмотрелся, невольно пытаясь заметить в этих зубах что-то хищное, соответствующее образу злобного негодяя, но ничего не увидел. Хорошие красивые зубы, приятное, даже красивое лицо, если отрешиться от злого выражения. Все Творцы, встреченные им пока, выглядели внешне весьма привлекательными, ведь и того же истерика Нимрата никак нельзя было назвать уродом. Они неплохо поработали над своей внешностью – в человеке (в Творце!) всё должно быть прекрасно, но, конечно, труднее всего добиться прекрасных мыслей.

– Признаю, что недооценил тебя, – повторил Инглемаз, – но постараюсь больше не давать ни одного шанса: я уже понял, насколько ты опасен.

Лис пожал плечами:

– Сейчас я пришёл к тебе сам, у меня на то есть причина. Но, кстати, мне не вполне понятно: неужели тогда, в первую нашу встречу, у тебя не было других способов выбраться с Земли?

– Представь себе, реально почти не было. Сварог наступал мне на пятки, тогда он уже понял, какую допустил ошибку, оставив меня в живых. Я бы так никогда не поступил, а этот идиот решил доставить мне самое сильно унижение, бросив скитаться по Земле, без возможностей вернуться в какой-либо мир Творцов. По крайней мере, он думал, что я сгину, отрезанный от иных миров, от того, что имею там.

– Так же, как и ты был уверен, что я сгину в мире Терпа, – вставил Лис. – Но что же ты имел против Сварога в запасе?

– Могу тебе сказать. Так получилось, что я один знал, где спрятаны остатки шаров, причём не пустых, а содержащих разумы шаровиков. И я решил их использовать. Это была значительная сила, если… – Инглемаз немного замялся, – её выпустить на свободу.

– По-моему, ты выпустил настоящего джина из бутылки, – уточнил Лис.

– Может быть, – согласился Инглемаз таким тоном, что Лис подумал, а нет ли у него уже проблем в отношениях с шаровиками. – Но тогда это оставалось моим единственным сильным козырем. Я планировал господствовать над Землёй. Я понял, что Земля – действительно очень перспективный мир, отличающийся от изначального мира Творцов, и я должен любой ценой сделать его своим. Кроме того, мне необходимо было уничтожить Сварога, особенно, когда я узнал, что он захватил некое неизвестное оборудование, и решил, что может распоряжаться им один. Я поклялся, что всё отберу у него.

– Ну, да, – кивнул Лис, – как же так получилось, что что-то досталось кому-то, но не тебе? Откуда такая примитивная логика?

Инглемаз секунду-другую смотрел на Лиса.

– Ты можешь сколько угодно иронизировать, ванвир, но ты ничего не понимаешь. Я смогу лучше направить развитие данного мира. Со временем я сделаю так, что объединю Землю под единым правлением, встану во главе всей планеты.

Лис еле сдержался, чтобы не расхохотаться – да у него диктаторские замашки! Не удивительно, что Инглемазу нравилось в Древнем Риме при императорах и что лидеры типа Ленина, Сталина, Гитлера – его порождение!

– Ты что, собираешься управлять Землёй открыто? Как император? Но как же ты можешь рассчитывать на полное подчинение шаровиков в такой ситуации?

Последний вопрос Лис задал специально для того, чтобы лишний раз проверить намерения Инглемаза относительно своих нынешних подручных. Подобные личности иногда бывают излишне болтливы, их просто тянет изложить собственные взгляды и идеи так, что они теряют чувство меры и говорят лишнее.

– При чём тут шаровики? – Инглемаз махнул рукой. – Они нужны мне до поры до времени. Эти твари не способны почитать правителя так, как это могут люди…

«Ну, тут, ты, милый, как ни странно, тоже заблуждаешься», – подумал Лис. Столько лет на свете прожил, столько, казалось, видел, и как же можешь не учитывать, что люди умеют не только почитать, но и в грязь втаптывать лишь ещё вчера почитаемых! Причём, что интересно, именно тех, кто собирается нести добро силой, в конце концов, будут втаптывать с особым удовольствием. А в первых рядах втаптывающих будут самые ярые прежние почитатели. Как же ты собрался управлять, император «всея Земли»?

– Я стану правителем, – продолжал Инглемаз, – который прекратит войны на планете, спасёт от голода, будет вести целенаправленную демографическую политику. Земля перенаселена, ресурсы для современной человеческой промышленности истощаются, экология подорвана, скоро здесь просто станет нечего жрать. Уже совсем скоро люди готовы будут лизать пятки тому, кто спасёт их от надвигающихся ужасов техногенных и экологических катастроф. Всё, конечно, из-за того, что когда-то Творцы задали землянам столь короткую продолжительность жизни, но это-то сейчас и работает на мою идею! Если бы люди жили дольше, цивилизация развивалась значительно медленнее, населения было бы меньше, и ситуация сейчас сложилась совсем иная. Кроме того, стараниями опять же этих паршивых экспериментаторов здесь сформировано слишком много разных народов и рас. Они уже сейчас грызут глотки друг другу, как на уровне отдельных людей, так и государств. В скором времени будет не избежать войн за очередной передел мира. Но открой люди возможности космических перелётов…

– Но ведь земляне вышли в космос, – возразил Лис.

– О чём ты болтаешь?! – презрительно махнул рукой Инглемаз. – На керосиновых ракетах! А я имею в виду межзвёздные перелёты.

– А я слышал от некоторых Творцов, что вообще местная цивилизация развивается слишком быстро.

– Здесь они правы – слишком быстро, но слишком сильны диспропорции развития! Чтобы ты понял, это словно автомобиль с двигателем, едущим быстрее кузова – всё развалится.

– Весьма образно, – похвалил Лис. – Спасибо.

– Земляне расплодились, загрязнили окружающую среду варварскими технологиями, – продолжал Инглемаз, не отреагировав на замечание Лиса. – Вот, повторяю, если бы они вышли в дальний космос, то их экспансия и агрессивность направилась бы во вне, а иначе они скоро задохнутся на планете, которая стала им слишком мала.

– И ты, стало быть, дашь землянам выход?

– Да! – почти воскликнул Инглемаз. – Но чтобы лучше осознавалась ценность подарка, его нужно сделать в критической ситуации. В тысячекратном размере подаёт тот, кто подаёт именно вовремя, кто вытаскивает тонущего из водоворота, а падающего ловит на краю обрыва. И для начала я усугублю здешний кошмар, а потом люди будут молиться мне, как избавителю. Я доведу цивилизацию до упадка и хаоса, а потом приду как спаситель, указывающий путь. Я дам им настоящие технологии и открою пути к звёздам с загаженной химией и радиацией планеты. Я стану для людей богом, от чего отказался придурок Сварог!

– Я, я, я! Ты думаешь, люди, которым ты дашь звездолёты и прочие подобные штучки, поверят в высшее существо в твоём облике? Не ожидал, что ты такой фантазёр!

– Ты слишком мало понимаешь, чтобы оценить мои планы! – высокомерно молвил Инглемаз. – Существует множество способов решить данную задачу. Я буду строго дозировать знания. Да, земляне будут пользоваться каким-то устройствами, но это не значит, что они смогут их воспроизводить. Ты пользовался гравилётами в мире Терпа, но ты же не сможешь их построить сам! В общем, это моя забота.

– А почему вы не сработались со Сварогом? Он твои планы не одобрял?

– Сварог – слюнтяй, – проворчал Инглемаз, как выругался. – Он запутался, опустил руки и превратился в пассивного наблюдателя. Я просто должен был отобрать у него мир Земли!

Лис покачал головой: какой знакомый подход! Отнять и поделить, но… лишь на одного!

Инглемаз закинул ногу на ногу и сел поудобнее.

– Вернёмся к нашей проблеме, – сказал он. – Пока ты жив, объясни, что за сделку ты предлагаешь?

– Пока я жив, я, действительно, хотел это обсудить, – усмехнулся Лис. – И ещё раз тебе говорю: неужели ты мог подумать, что я такой идиот, чтобы придти к тебе с Ключом? Нет, я выписал себе страховой полис.

– Что ты имеешь в виду? Ты встречался со Сварогом? – В голосе Инглемаза послышались нотки беспокойства.

– Если бы я с ним не встречался, то, возможно, что мне бы и не пришла мысль сотрудничать с тобой.

– Вот даже как? И что же на тебя так повлияло?

– В общем-то, ничего особенного, просто я понял, что у Сварога нет ничего, нужного мне, а у тебя как раз есть. Вдобавок, он мне совершенно непонятен, а ты хоть как-то предсказуем…

– Стоп, мы не будем терять времени, – перебил Инглемаз. – Нужно развязать тебе язык как следует.

– Ты думаешь, ты узнаешь больше того, что я захочу рассказать? Хочешь услышать про технические достижения, которыми завладел Сварог? Не узнаешь! – Лис улыбнулся и рассказал про антидот Сварога.

– Ты блефуешь! – Инглемаз не поверил. – Сейчас мы проверим.

Он коснулся какой-то скрытой кнопки в подлокотнике кресла и в камеру вошёл шаровик с хорошо знакомым иньектором. Лис снова усмехнулся и позволил ввести препарат, после чего Инглемаз довольно поспешно приказал шаровику уйти. Очевидно, Творец старался, чтобы шаровики получали как можно меньше общей информации.

Лиса вообще удивляло, как Инглемазу удаётся держать адептов «Великого Ничто» в подчинении, тем более, когда у них имелось уже нечто вроде религии, а любой человек, и Творец тем более, не мог не рассматриваться ими как существо чуждое.

– Ну? – потребовал Инглемаз, когда прошло положенное время для начала действия препарата. – Рассказывай, что происходило на встрече со Сварогом?

Лис изложил заготовленную легенду, но Инглемаз, естественно, начал проверять, выясняя, сохранил ли пленник на самом деле возможность говорить не то, что на самом деле. Когда же после нескольких контрольных вопросов Инглемаз убедился, что «ПП» на Лиса не подействовал, он даже на мгновение растерялся. Однако почти тут же на его лице появилась злорадная ухмылка:

– И ты надеешься, у меня нет способа выкачать из тебя нужную информацию? Рано радуешься: есть такие штуки, как шары…

– Знаю, но у тебя и тут ничего не получится, – ласково и проникновенно сообщил Лис. – Во-первых, это неприятная, говорят, процедура…

– А тебя никто и не будет спрашивать, просто…

– Я и не сомневаюсь, – перебил Лис, – но, почему ты опять думаешь, что, придя к тебе, я не предусмотрел подобный страховой случай? В моём страховом полисе записано всё!

– Блефуешь, ты блефуешь! Как ты мог тут подстраховаться?

– Проще простого! Причём, тебе стоит поспешить и выполнить мои условия! Моя страховка лимитирует тебя по времени.

– Что? Что ты несёшь, ванвир? Собрался диктовать условия?

– Не надо оскорблений, лучше скажи, который сейчас час, а то меня обобрали до нитки – даже часов не оставили. Надеюсь, здесь ты пользуешься локальным временем исходной местности расположения резиденции?

– Не заговаривай зубы! Чего ты хочешь?

– Повторяю, который час по времени Екатеринбурга?

Инглемаз явно сдержался и посмотрел на часы у себя на руке.

– Сейчас шестнадцать двадцать пять местного. Ну, и?..

– Ага, я рассчитал правильно, – Лис довольно улыбнулся, – сканирование провести не успеешь, но время у тебя, точнее – у нас, ещё есть. Осталось почти четыре часа.

И он поведал, что если в течение указанного времени не будет сделан отменяющий звонок, то нанятый им человек позвонит Сварогу и сообщит, где спрятан Ключ.

– Блефуешь! – снова воскликнул Инглемаз. – Я проведу сканирование и всё узнаю!

– Давай, действуй! – Лис демонстративно развалился на диване и почесал в помежности. – Рискни! Сварог всё равно раньше окажется в Центре! Тогда ты потеряешь всё своё нынешнее преимущество перед ним! Валяй – начинай сканирование!

– Ты назовёшь мне телефон твоего человека под пытками! – вскакивая, почти взвизгнул Инглемаз.

– А, да-да, – покивал Лис, – тоже можешь попробовать. Но, уверяю, на грани Азии меня научили останавливать сердце. Ты, конечно, каждый раз сможешь меня реанимировать, но нужное время я продержусь. Не скрою, ничего приятного в таких процедурах для меня нет, но, если ты хочешь оставаться упрямой бестолочью и не принимать взаимовыгодные условия, я с удовольствием дам возможность Сварогу вернуть захваченное тобой. В этот раз, не сомневаюсь, он тебя не пощадит. Жаль будет, что не увижу, как он засунет твой отрезанный член тебе же в глотку! Сварог мечтает о подобной процедуре в случае успеха: не раз мне так говорил, – приврал Лис.

Инглемаз сжал кулаки и несколько секунд в бешенстве смотрел на землянина.

– Тебя будут пытать страшными пытками, ванвир! Тебе будут отрезать…

– Понял! – перебил Лис и кивнул вниз. – Мне будут отрезать член и прочие члены, вспорют живот и насыплют туда песка, зальют в глотку смолу или расплавленный свинец, выколют глаза и так далее, и тому подобное. Заодно можешь пытать Монру и Терпа. Но предупреждаю: хочешь успеть насладиться пытками, начинай прямо сейчас, до того, как Сварог прикончит тебя!

Он перевёл дух и быстро продолжал:

– Удивляюсь я тебе, Инглемаз, он же Ингвар Янович! Ты, как и в ту первую нашу встречу, не желаешь всё решить взаимовыгодно! Знаешь, есть такая русская, а, может, и не очень русская поговорка: и волки сыты, и овцы целы? Не останется у тебя целых овец, это точно, а волк тебе яйца откусит!

Инглемаз скрипнул зубами и помотал головой, встряхиваясь, словно мокрый пёс:

– Ладно, что ты хочешь?

– Первое: я желаю знать, что с Монрой и Терпом? Живы ли они? – вместо ответа спросил Лис. – Если нет, то сделки у нас не будет, имей в виду.

– Живы! – скривился Инглемаз.

– Если так, то ты немедленно отпускаешь их либо в мир Терпа, либо в мир Монры, создаёшь мне приемлемые условия для возможного перехода вслед за ними, после чего я звоню и отменяю доставку информации Сварогу. Учти, я должен иметь гарантированную возможность уйти отсюда, когда выполню обещание.

– Как ты себе это представляешь? – задумчиво поинтересовался Инглемаз.

– Предлагай что-то сам, но я приму лишь разумное решение. Я всё-таки ещё хочу пожить, как можешь догадаться.

Инглемаз посмотрел на часы, прошёлся взад-вперёд и снова сел в кресло. Так он думал несколько минут, потом поднялся и встал напротив Лиса, продолжавшего валяться на диване.

– Меня не устраивает твой вариант, – сказал Инглемаз. – Предлагаю сделать так. Я отпускаю твоих друзей – это условие я выполню сразу. Но тебя я отпущу только в одном случае: ты назовешь мне место, где спрятан Ключ.

– Друзей моих ты выпустишь, но как я могу быть уверенным, что ты выпустишь и меня? – Лис изобразил на лице неуверенность, тайно ликуя, понимая, что противник клюнул. – Мне нужны гарантии!

Инглемаз снова посмотрел на часы:

– Хо-ро-шо, – медленно произнёс Творец. – Время пока есть, я подумаю и лишний раз всё взвешу.

– Только взвешивай быстрее, – попросил Лис. – И ещё: как насчёт, чтобы пожрать?

– Я распоряжусь, – пообещал Инглемаз, сел в кресло и исчез вместе с ним.

Лис остался один. Он, насколько позволяла цепь, приблизился к месту, где только что был Инглемаз, и на всякий случай осмотрел пол. Если точка перехода там имелась, то основной механизм располагался под поверхностью, или это была переменно генерируемая точка. Вполне возможно, что перенос направлялся избирательно и выполнялся устройством вроде Ключа. Хотя нет, вспомнил Лис, Сварог говорил, что в пределах помещений резиденции Ключи не действуют вообще. Единственное место, куда и откуда возможно перемещение с помощью Ключей – терминал Центра. Почему так происходило, Сварог не знал или не говорил, но Лису казалось, что первое вернее.

Он лег на диван, закинул ноги на спинку и закрыл глаза. В голове ползали отрывочные и хаотичные мысли.

Как часто всё происходит совсем не так, как планируешь! Отправляясь на Землю вместе с Терпом и Монрой. Лис рассчитывал самое большее на то, что встретится с противодействием шаровиков, ведомых Ингваром Яновичем или Инглемазом, а в результате вообще оказался между молотом и наковальней. К тому же он никак не думал, что придётся столкнуться с некими технологиями, отличными от известных технологий Творцов.

Помимо всего прочего, Лис не мог пока однозначно сформулировать своё отношение к ситуации на Земле. Ну, пусть не на всей Земле, он всю Землю никогда и не видел, поскольку ранее наблюдал заграницу лишь в тенденциозных советских телехрониках (поездка в Болгарию – не в счёт), но в бывшей своей стране он успел кое-что заметить и, если не полностью понять, то как бы почувствовать «звериным чутьём охотника».

В стране произошли перемены – явные и значительные, полностью изменившие то, что называлось когда-то «новой исторической общностью людей» или попросту советским народом. Может быть, перемены эти не поменяли коренную сущность народа, но вынесли на поверхность жизни всё, что годами скрывалось за безобразной лубочно-приторной вывеской «развитого социализма».

Лис также интуитивно чувствовал, что изменения произошли и во всём остальном мире – он успел узнать не то, чтобы много, но почерпнул некоторую информацию из прочитанных газет, журналов и просмотренных телепередач.

Эти изменения не могли не произойти, если перестал существовать Советский Союз, рухнул биполярный мир противостояния капитализма и социализма, стремительно набирали силу многие государства, роль которых лишь полвека назад в глобальной политике вообще никто и не думал учитывать. И Лис смутно, но понял, что на смену идеологической борьбе, о которой взахлёб разглагольствовали ортодоксальные политологи СССР, начинает всё яснее выступать борьба религий, наций и рас. Дальний Восток, ещё немного – и станет китайским, а на южных границах России катастрофически ощущается давление исламских фундаменталистов при явном попустительстве руководства страны, бесстрастно наблюдающего за началом конца великой некогда империи.

А, в общем, может быть и не настолько уж бесстрастно: многие газетные публикации пестрели сообщениями, что уровень коррупции среди высших эшелонов власти в стране достиг критического уровня. США должны быть довольны – противостояние выиграно без единого выстрела! Хотя что ждёт сами Штаты в недалёком будущем?

Лис вспомнил рожи парней, вылезших из джипа на стоянке. Уж что-что, а патриотизмом они совершенно не светились. Пусть исламисты тащат сюда наркотики и травят молодёжь – какая разница, если и мы, скажем, можем тут заработать?

Крушение империи, гибель России… Лис вспомнил, как издевалась коммунистическая пропаганда над высказываниями русских интеллигентов и философов, не принявших Октябрьскую революцию, и вопивших, например, как А.Блок: «А это кто? Длинные волосы и говорит вполголоса: «Предатели, погибла Россия!» Должно быть писатель, вития…»

«Посмотрите, посмотрите господа кликуши!» – билась в радостно-восторженной истерике советская пропаганда. – «Страна не только не погибла, а спустя всего столько-то лет подняла промышленность, построила то-то, и то-то, и то-то, даже запустила ракеты в космос! Как ошибались те, кто пророчил упадок, как ошибался, например, великий фантаст Герберт Уэллс, назвавший Ленина «кремлёвским мечтателем»!»

Но свойство великих империй состоит в том, что они, как могучее дерево, не умирают мгновенно. Сначала идёт невидимый глазу процесс, затрагивающий корни, нарушается питание ствола, гибнет невидимый снаружи камбий. Затем распад неумолимо выходит на свет: отмирают отдельные листья, сохнут ветви, опадает струпьями кора. На этом фоне возможны некоторые отчаянные всполохи жизни, не желающей признавать смерть, в виде иногда пробивающихся новых побегов на отмирающих пнях, но это не возрождение, а лишь судороги.

Сколько лет агонизировали Египет, Персия или тот же Рим? Не сразу ведь, не одно столетие. И не является ли падение неизбежным уделом всех империй?

Как он ни старался себя уверить, что дела земные ему абсолютно безразличны, Лис почему-то не мог смириться, что Россия катится к закату. Он заявлял, что самым большим его желанием было не допустить, чтобы на Земле восторжествовали шаровики, но сейчас хотелось чего-то большего. Шаровики являлись чем-то привнесённым, чуждым. А что-то было не так на самой Земле, и хотелось понять, что же там не так?

Лис понимал, что невозможно ему одному что-то исправить тут в глубоком смысле слова, что надо быстрее освобождать друзей и сматываться в такой казавшийся сейчас благоустроенным и уже привычным мир Терпа, но что-то мешало действовать именно так. Он пока не признавался сам себе, но в глубине души, на самом краю сознания, ощущал, что забыть Землю не сможет, особенно, после того, что узнал.

Не сможет Лис найти покой и забвение в красивой жизни, и в щекочущих нервы приключениях на гранях искусственного мира, когда знает, что за невидимой стеной пространства лежит задыхающаяся от проблем политики и выхлопных газов зелёно-голубая планета, со всеми своими, казалось бы, ненужными и неважными для него глупыми проблемами. Планета, с которой можно полететь к настоящим звёздам, планета, которая могла бы так прекрасно жить без религиозных фанатиков, расистов и личностей, полагающих, что главнее всего на свете власть и подобострастное преклонение толпы.

Но нельзя стать несуществующим богом, нельзя придти к миллионам людей и дать всем счастье – оно же для каждого из этих миллионов своё. Ничего из этого не выйдет: утопию можно описать пером и словами, но реально создать её невозможно…

Лис потряс головой и сжал кулаки – не те мысли, в неподходящее время. Меньше сентиментов, больше трезвого расчёта! На войне как на войне!

Правда, пытаясь просчитать действия, Лис столкнулся с определённым неудобством. Сейчас главная сиюминутная сложность для него заключалась, конечно, не в политической ситуации и положении в России, а в том, что все годы странствий в мире Терпа, он действовал как одиночка. В самых сложных ситуациях Лис привык полагаться только на себя и отвечать только за собственную жизнь. Безусловно, иногда бывало трудно, и даже очень трудно, и помощь и поддержка своей команды ох как требовалась. Но в действиях одинокого волка, точнее – «лиса», были и неоспоримые преимущества. Над ним никогда не висела ответственность за других людей, никто не мог припереть к стенке, шантажируя захваченными в плен друзьями, и подобное одиночество давало полную свободу действий, делая его страшным, непредсказуемым и малоуязвимым врагом для тех, кто становился на пути с недобрыми намерениями. А когда от твоих действий зависит, например, жизнь любимой…

М-да, любимой… Лис поймал себя на мысли, что он лишь сейчас понял, какую роль для него играет жизнь Монры.

Монра, Монра, женщина, какую Лис не то что бы искал, но, видимо, подсознательно хотел встретить всю жизнь: романтично-авантюрно красивая, смелая, сильная, сексуальная, любящая… Относительно любви, правда, оставались вопросы…

Может ли вообще женщина, прожившая около двух тысяч лет, любить, впрочем, как и мужчина на её месте? Владельцы собственных, хотя и «портативных», вселенных с неограниченной властью, если не над миллионами, то уж над сотнями тысяч человеческих особей, живущие жизнью божественных существ, вознесённых над простыми смертными – вот кем, в сущности, являлись эти осколки цивилизации Творцов. Они могли удовлетворять любые мыслимые для смертного желания, особенно в области плотских утех, и подобные желания за долгие-долгие годы становятся всё изощрённее и изощрённее. Десятки тысяч любовников и любовниц, как людей, так и, возможно, самых разных существ, выведенных техникой генной инженерии, и тысячи оргий, через которые неизбежно пройдёт подобный владелец собственного мира за свою жизнь, вряд ли могут способствовать возникновению стойкой привязанности к кому-то или чему-то одному.

Лис не понимал, любит ли его Монра или же просто ценит как товарища по несчастью и хорошего сексуального партнёра, одного из многих, бывших в её жизни, и сколько она сможет оставаться с ним. Более того, он вдруг осознал, что не уверен, сможет ли сам любить Монру настолько, чтобы «вернуться с ней в один из миров и жить там». Что значит «жить» в данном случае? Может быть, он, сам того не сознавая, мыслит стереотипами, подсознательно вбитым в голову ещё в ранней юности?

У Лиса имелось свойство характера, которое он сам, не вполне выделяя осмысленно, совершенно чётко использовал инстинктивно. На уровне эмоционально-чувственном он, как правило, на определённое обозримое будущее выстраивал модель возможного развития событий и вариант своего поведения внутри данной модели. Так было и раньше, пока Лис-Богдан жил на Земле, так происходило и потом.

Когда-то, очутившись в мире Терпа, он тоже выстроил подобную модель, хоть и не сразу, но постепенно. Она заключалась в жизни тайного путешественника, странствующего по граням планеты и живущего то жизнью барона в замке средневековой Европы, то советника эмира, то ученика китайского философа, то охотника индейских прерий, иногда забредающего пообщаться с торговцами чудесного города Омакс.

Такая жизнь в существовавших реалиях полностью устраивала Лиса, и, казалось, она будет продолжаться бесконечно. Год-другой в одном месте, год-другой в другом, затем визит в пустующий Дворец, отдых в сверхкомфортабельных условиях, и снова странствия и приключения. Конечно, долгое время Лис жил в ожидании встречи с хозяином Дворца, но постепенно свыкся с мыслью, что он – наследник неизвестного бога, принявший, как эстафету, бесконечную жизнь, наполненную приключениями и оттенёнными ярчайшими удовольствиями.

Модель жизни казалась построенной очень удачно и единственно верно. Даже когда появление настоящих Творцов и шаровиков внесло существенную коррективу в его схему, Лис, увидев Монру, тут же несколько перестроил свой план, включив в него женщину-мечту. Как он представлял себе это «жить с Монрой», с хозяйкой собственной вселенной? Насколько такое требовалось ему самому, не говоря уже о ней? Какие-то приключения с Монрой – да, но представить, что они «живут» как муж и жена – смешно!

Дело в том, что сейчас грани планеты, пятнадцать лет назад казавшиеся необъятным миром приключений, в значительной мере перестали для Лиса быть таковыми. Мир Терпа показался маленьким мирком, а он сам себе – ребёнком, выкладывающим на полу спаленки из кубиков планов наивные конструкции будущей жизни.

«Хорошо, что у Сварога не было «ПП», – подумал Лис, – «я, кажется, увидел новые грани Мира, Мира с большой буквы, заболел ими, и болезнь эта прогрессирует, а такой диагноз Сварогу вряд ли понравится».

Ну, ладно, вернёмся к реалиям момента. Допустим, всё пройдёт удачно, и он выполнит задание. Что будет дальше, и можно ли верить самому Сварогу? Ведь, действительно: Инглемаз хоть как-то понятен, а что собой представляет Сварог, почти неизвестно. Лис на самом деле нисколько не лгал, говоря об этом своему нынешнему тюремщику. Насколько можно доверять вроде бы более разумным и спокойным словам и действиям Сварога?

И всё же Лису сейчас в первую очередь хотелось удостовериться, что с Монрой и Терпом всё в порядке: их целость и невредимость придали бы дополнительные силы и уверенность. Он уже решил для себя, что если Инглемаз не сможет или не захочет предоставить такие доказательства, то и пальцем не пошевелит, чтобы действовать дальше по согласованному со Сварогом плану. Если друзья убиты, то он, в первую очередь постарается ликвидировать Инглемаза имплантированным оружием, а дальше будет импровизировать лишь в собственных интересах и – будь, что будет!

Так Лис провалялся минут двадцать и даже начал дремать, когда лёгкая волна воздуха прошла по щеке. Он открыл глаза, ожидая, что кто-то вошёл в комнату.

Однако он по-прежнему оставался один, правда теперь на столике перед диваном стоял поднос с едой, отнюдь не похожей на тюремную. Тут присутствовал сырный салат, жареное мясо, овощи, сливочное масло, белый и чёрный хлеб, бутерброды с балыком и две бутылки пива. Отличались от тюремных и приборы, поскольку имелась не только ложка, но и вилки с ножом. Стоял даже стаканчик с зубочистками. Лис хмыкнул: ну, самое время подкрепиться.

Он, правда, немного посомневался, не намешано ли в еду или питьё чего-нибудь, но потом решил, что вряд ли. Если бы Инглемазу требовалось убрать его, то Творец мог выбрать куда более простой способ. А препаратов, действующих сильнее, чем вещество из иньектора, конфискованного у Монры, Инглемаз всё равно не имел.

Умяв всё съестное, Лис, несмотря ни на что, почувствовал себя гораздо лучше и уверенней. Он подумал, не припрятать ли нож, но не стал этого делать, так как голому негде что-либо прятать. Да и потом столовый нож нельзя рассматривать как серьёзное оружие. Правда, пару острых зубочисток Лис оставил, по возможности незаметно для устройств наблюдения засунув их за складку обивки дивана – ими можно выколоть противнику глаз, например.

Наевшись, и удовлетворённо отдуваясь, Лис уселся и стал наблюдать, как сработает обратный перенос. Минут через пять после того, как трапеза была окончена, и Лис перестал прикасаться к столу и приборам, поднос исчез.

Вероятно, устройство пространственного перемещения, как и в случае с креслом Инглемаза, размещалось в поверхности столика, намертво крепившегося к полу. Лис подумал, что если перебросить цепь через столик во время перемещения подноса, то появится возможность освободиться: активизирующийся участок точки перехода разорвёт цепь как гнилую нитку. Правда, теперь он не знал, когда точка переноса сработает: вряд ли его будут кормить ещё раз.

Разумеется, у Лиса имелась возможность в любой момент перерезать цепь с помощью имплантированных микрогранул, но их заряды он решил приберечь на самый крайний случай. Тем более что сейчас за ним наверняка наблюдают, и не стоит раньше времени раскрывать врагу все свои карты.

Так, размышляя то об одном, то о другом, Лис просидел около получаса. Неожиданно раздался сигнал вызова, и на одной из стен появился коммуникационный экран, на котором маячило лицо Инглемаза.

– Сейчас я приду за тобой, – сообщил он и отключился.

– Жду с нетерпением! – только и успел ответить Лис пустой и тусклой стене.