Крылатые и бескрылые

Глава девятая

После работы Бобров решил пройтись в город пешком.

Неторопливо шагая по дороге, он с жадностью вдыхал тонкий запах деревьев, доносимый легким ветерком из заречного леса. На реке протяжно гудел пароход. Кто-то кричал оттуда: «Давай, давай!» Гудок и крики, расплываясь над чернеющим полем, медленно замирали вдали. Неожиданно совсем рядом послышался мягкий девичий голос:

— Разрешите пристроиться?

— Наташа! — обрадовался Бобров, протягивая руку. — Что так поздно? Работы много?

— Недостатка не ощущаю.

Дальше пошли рядом, шагая нога в ногу, разговаривали. Петр шумно, Наташа задумчиво и менее охотно, лишь отвечая на вопросы.

— Обычно я ухожу с работы значительно раньше, — говорила она. — Сегодня задержалась. Долго беседовала с Власовым. Жаловался он, говорит, дочь у него больна.

— Нина? Что с ней? — удивился Бобров.

— Понятия не имею. Отец рассказал, что она однажды швырнула тарелкой. Мать склонна к мысли, что Нина нервнобольная. Но он с ней не согласен. Я обещала зайти.

— А ты не обратил внимания, каково самочувствие самого Власова? — спросил Бобров.

— Ужасно возбужден, взвинчен. Я полагала, что это связано с Ниной. А почему ты спросил, Петя?

— Просто так. Ведь он не чужой мне…

— Петя?.. — Наташа замедлила шаг, заглядывая в лицо Боброву. — Не связано тут что нибудь с работой?.. С Макаровым не связано?.. Они же с ним вместе!

— Вот уж и кольнуло в сердечко? — засмеялся Бобров.

— Тебе слова нельзя сказать! — обиделась девушка.

— Н-да… — вздохнул летчик. — Мне завидно, как хорошо у вас с Федором получается…

— Не надо завидовать, Петя, — сдержанно попросила Наташа. — Боюсь, что ты ошибаешься. Не так уж у нас все хорошо, как тебе кажется.

Взвешивая Наташины слова, Бобров заметил:

— Не пробежала ли черная кошка?

— Никакой кошки я не видела. И Федю много дней тоже не видела. Как-то позвонила ему в обеденный перерыв, а он кричит: «Наташка, я совершенно запарился!» И голос чужой какой-то… Потом стал оправдываться. Так что нечему завидовать, Петя. Может, у нас с Федором не так уж прочно, как кажется со стороны.

— Но представь, Наташа, ведь это точно, что он запарился, — озабоченно проговорил Петр. — Даже ночевать домой не является. Зайдем ка к Анастасии Семеновне. Она все одна. Вот обрадуется!

— Не знаю, удобно ли, — в раздумье молвила девушка. — Я очень давно была у них. А вдруг Федор дома?.. Подумает еще, что ищу с ним встречи. Неудобно, понимаешь.

— На работе он. Зайдем?

— Ну, хорошо, — как-то неожиданно согласилась она.

Когда они поднимались на третий этаж, Петр услышал позади себя знакомые шаги. «Люда!..» Он оглянулся, и чувство обиды шевельнулось в груди.

— Людочка, ты же давно уехала с завода… Где ты была?

— Здравствуйте, Наталья Васильевна! — сказала Люда, не удостоив летчика ответом.

Она даже сделала вид, что не замечает его. Поздоровавшись с Наташей, стала рассказывать ей, какие книги достала в городской библиотеке, а каких не смогла достать. Петр только неловко переступал с ноги на ногу, топтался рядом, не вмешиваясь в их разговор. «Вероятно, в душе посмеивается надо мной. Ох — характер!..»

Дверь открыла Анастасия Семеновна. Узнав гостей, она посторонилась, пропуская их в комнату.

— Навестить решили, Анастасия Семеновна, — заговорил Бобров.

— Следовало бы и раньше, — с улыбкой упрекнула старушка. — Скучаю я тут. Федя все на работе, а я дома одна.

— Что ж… и я на заводе все время… — сказал Бобров, пытаясь пошутить.

Наташа неодобрительно глянула на него. И внимание хозяйки как-то сразу сосредоточилось на девушке.

— Как я рада вам, Наташа! Проходите, садитесь, пожалуйста! Я чего-нибудь вкусненького сейчас… Вы так похорошели!..

— Постарела! — шутливо ответила девушка, глядя своими глазами-васильками. Время ни для кого не проходит бесследно, Анастасия Семеновна.

Внезапно оробев, не понимая, к чему Наташа заговорила об этом, мать после паузы задумчиво проговорила:

— Вы же всегда у такого дела, которое большой серьезности требует. Над каждым больным человеком задумываться приходится. "

И заторопилась, словно боясь, что ее остановят.

— Я только на кухню…

Проводив Анастасию Семеновну взглядом, Наташа вспомнила те радостные в жизни дни, когда Федор закончил московский институт и приехал в родной город. Наташа одна из первых узнала о его возвращении. Это было в теплый июльский день. Из окна своей квартиры она неожиданно увидела, как Федор приоткрыл калитку, зашел во двор. Выбежала навстречу. Трудно сказать, что удержало их в тот миг от поцелуя… За годы учебы лицо его почти совсем не изменилось, было таким же красивым, только более мужественным…Телефонный звонок как бы вдруг разбудил Наташу, она вздрогнула и быстро повернулась к круглому столику, на котором стоял телефон. «Это Федор!»- подумала она и быстро, не раздумывая, схватила трубку, словно давно уже ждала этого звонка.

— Алло!..

Услышав нежный женский голос, спрашивавший Федора Ивановича, Наташа побледнела и тихо опустила трубку. Глянув на Боброва, она попыталась изобразить улыбку на своем лице, но это ей не удалось…

— Звонят Феде, — сказала она. — Какая-то писклявая… — И бросила раздраженно в трубку: — Его нет дома!.. Ты теперь понимаешь, Петя, что наши отношения не настолько хороши, чтобы я могла почувствовать себя счастливой… У него уже завелась какая-то…

— Ерунда! — засмеялся летчик. — Мало ли кто звонит ему?

— Нет, Петя!..

Бобров приблизился к Наташе. Но прежде чем он успел сказать ей о том, что Федору сейчас не до писклявой, не до шепелявой, она строго потребовала:

— Не успокаивай меня!.. Я должна сейчас же уйти… Зачем ты притащил меня?..

Летчик испугался.

— Но не уйдешь же ты, не дождавшись Анастасии Семеновны. Некрасиво получится.

— Не беспокойся, я не собираюсь бежать отсюда сломя голову. Дождусь Анастасию Семеновну, попрощаюсь и уйду, — решительно" заявила Наташа, стараясь сохранить самообладание.

И действительно, торопливо простившись с хозяйкой, она почти сбежала по лестнице на улицу. Пройдя два квартала, немного остыла. И только подходя к своему дому, вспомнила, что ей нужно зайти к Власову. Круто повернула в глухую улочку. Здесь было тихо, пахло садами. В тишине Наташа почти успокоилась. Мучил только вопрос: в самом деле Федор занят день и ночь или увлекся другой?..

…Когда Власов вернулся домой, жена упрекнула: — Опять ты опаздываешь, Вася, и обед остыл, и я томлюсь…

— Обедать не буду — был в столовой. Прошлись по городскому парку с Михаилом Казимировичем… Вот и опоздал.

— Но зачем же до позднего времени…

— Капа, не сам же я, задержали, — извиняющимся голосом заметил Василий Васильевич. — А Нина уроками занимается?

— Уроки закончила, сейчас спать уложу.

— Не следует, — устало возразил Власов. — Я врача пригласил.

— Вася! — вдруг воскликнула Капитолина Егоровна. — Ты опять выпил?..

— Для иммунитета, — ответил Власов и ушел в свою комнату.

Прикрыв за собой дверь, он в раздумье остановился перед круглым зеркалом в массивной ореховой раме, засмотрелся на покачивающееся из стороны в сторону свое отражение. Его весь день сегодня не покидала мысль: выдержит он или вынужден будет согласиться начать работу обыкновенным подручным. Коробило внутри: «Могу ли я допустить такое унижение, чтобы стать простым подручным у Макарова?»- Походив немного по комнате, снова остановился у зеркала и взял гребенку. Долго приводил в порядок прическу, затем собрал с плеча волосы, поднес к свету — все как серебряные. Поморщившись, бросил в пепельницу скомканный клок.

— Нет, подручным у Макарова не желаю служить, — сказал он, тяжело опускаясь в глубокое мягкое кресло. — Не по возрасту. В мальчики не гожусь, не подойдет это мне.

«А все-таки что у него выйдет из новой затеи? — впервые совершенно беззлобно подумал Власов. — Взялся то он за новые эксперименты с большой настойчивостью».

И едва он подумал о том, что его бывший ученик не может сделать новую конструкцию хуже той, какая уже есть, как из груди вырвался глубокий вздох. «Тогда не работать мне на заводе. Трунин. поднимется, займет мое место… А может, вопреки всему пойти своей творческой дорогой? — как-то вдруг блеснула мысль. — Не спеша, настойчиво пробиваться к «звуковому барьеру» и преодолеть… Это еще вопрос, правы ли теперешние ученые в ЦАГИ или неправы. В зоне скорости звука никто еще не был, теоремы могут оказаться несостоятельными. Испытанием машин не раз уже опрокидывались разные предположения и догадки. Моя гипотеза может скорей стать достоверностью, только бы проверить ее фактами испытания…»

Почувствовав, что его клонит ко сну, Власов лег на диван и вытянул ноги, одолеваемый сонливостью. В нем совершенно вдруг пропало желание думать. Даже исчезло ощущение душевной боли. Привалившись к спине, он закрыл глаза и скоро уснул. На его широком лбу выступили капельки пота. Появившись в комнате мужа и увидев его спящим, Капитолина Егоровна вздохнула, покачала головой и тихонечко вышла из комнаты. Как раз в это время в передней задребезжал звонок. Минуту спустя Наташа спрашивала ее ровным, как будто немного рассерженным голосом:

— Это квартира конструктора Власова? Я врач. Василий Васильевич просил зайти.

— Проходите, пожалуйста! — пригласила хозяйка. — Он уже дома, но после работы прилег отдохнуть.

— И не будите, побеседуем одни, — посоветовала Наташа. — Нину вашу я знаю.

— Прошу, раздевайтесь. Значит, вы по поводу Нины?.. Будем очень благодарны…

— Где же дочь?

— Она у себя. Хозяйка кивком головы указала на дверь в смежную комнату. — Мы не волнуем нашу девочку. Запрется, сидит вечерами. Очень способная. Но этот ее недуг… Единственная у нас, и такое несчастье!

— Что же она делает в своей комнате? — нахмурилась Наташа.

— Читает.

— Как у нее успеваемость в школе?

Такой вопрос не доставил удовольствия Капитолине Егоровне, но поскольку об этом спрашивал доктор, она вынуждена была признаться, что отметки у Нины бывают разные, попадаются и двойки.

— А вообще то у девочки несомненный талант, — загорячилась мать. — Мы намереваемся определить ее в театральный институт.

— Талант талантом, учеба учебой, а здоровье здоровьем.

Хозяйка промолчала, толкуя про себя значение сказанных врачом слов.

Проснувшись, Власов не мог сообразить, где он. Поднялся, подался грудью вперед, вслушиваясь в доносившиеся из соседней комнаты голоса. Когда он вышел в прихожую, Наташа уже одевалась. Здесь же была пятнадцатилетняя Нина. Переступив с ноги на ногу, Власов спросил:

— Какое ваше мнение, Наталья Васильевна? Что с девочкой?

— Знаете что, Василий Васильевич, я буду говорить в присутствии Нины, — застегивая пуговицы, сказала Наташа и улыбнулась девочке. — Мне кажется, что пора прекратить ограждать ее от труда и считать гениальной. Пусть делает все, что делает мать, она совсем ведь взрослая. Артисткой она сможет стать потом. Между прочим, лекарств никаких не надо.

Власов глядел на Наташу широко раскрытыми глазами. Ему было не только неловко и стыдно, но как-то не по себе. Взглянул из-под нахмуренных бровей на жену. Потом, виновато улыбнувшись Наташе, объснил:

— Я давно это говорил. Но, видите ли, маме очень хочется видеть свою дочь гениальной артисткой. Вырастет же бездельница!

— Вася!.. — взмолилась Капитолина Егоровна.

— Довольно! — оборвал ее Власов.

Чтобы разрядить обстановку, Наташа обняла девочку за худенькие плечи.

— И очень советую тебе, Нина, летом поехать в пионерский лагерь. Хочешь?

Проводив врача, Власов медленно поднял глаза на жену.

— Что теперь скажешь? — спросил бесстрастно, не интересуясь ответом. — Эх!.. — махнул рукой и отвернулся.

— Я мать, я лучше знаю, как нужно воспитывать собственное дитя! — сердито ответила Капитолина Егоровна.