Крылья бабочки

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Они летели на частном самолете Форчунов и прибыли в аэропорт Лексингтона чуть позже десяти. Управляющий синдикатом, которому принадлежал жеребец, прислал для них машину. Когда водитель, который представился как Роланд Кей, узнал, что Диана никогда не бывала здесь, он взял на себя обязанность везти их по самой живописной дороге.

— Только если это не вызовет задержки. — Диана озабоченно взглянула на Макса. — Когда назначена встреча?

— У нас уйма времени, — заверил ее водитель, глядя в зеркало заднего вида. — Босс не появится в отеле раньше, чем через час.

— Ты хочешь посмотреть окрестности? — спросил Макс.

— Конечно, она хочет, — вмешался Роланд. — Каждому надо видеть, почему у нас выращивают самых быстрых в мире лошадей и делают лучший в мире бурбон.

Он не позволил им открыть рта и возразить, пока не закончил красноречивый монолог. Он отметил все выдающиеся вехи в графстве за последние шестьдесят три года.

— Я здесь родился, и никогда у меня не появлялось даже мысли отсюда уехать, — заключил он, прежде чем перешел к достоинствам ипподрома. — Когда-нибудь вы участвовали здесь в скачках? — спросил он Макса.

— Не имел удовольствия.

— Вам нужно исправить это вопиющее недоразумение. Привезите вашу жену весной. Купите ей красивую шляпу и приведите сюда в День скачек на приз. — Он тихо присвистнул. — Да, сэр, именно хорошенькие девушки и делают прекрасным День скачек.

Диана посмотрела на Макса. Он вроде бы не обратил внимания на ошибку водителя, а она промолчала.

Кровь бросилась в лицо, когда она поняла свой ненамеренный обман.

Снова проснулись сомнения в принятом рано утром решении. Она хотела брать пример с Макса, с его бесстрастности. Все утро он мало говорил. Держался будто на расстоянии. Несомненно, погруженный в обдумывание предстоящей встречи.

Диана все понимала. Но это не помогало успокоить нараставшую тревогу. Ей хотелось быть сильной сексуальной женщиной, способной взять мужчину, когда у нее возникает желание. Наслаждаться его телом. Не более. Но в глубине души она сомневалась, что обладает таким качеством.

— Диана?

Она повернулась и увидела две пары мужских глаз, которые наблюдали за ней. Ждали ответа? Диана сделала виноватое лицо.

— Простите, я витаю в облаках.

— Роланд спросил, не слишком ли сильно включено отопление. Ты не хочешь убавить?

— Да. Спасибо. Здесь тепло, — солгала она.

Диана не сомневалась, что вопрос вызван ее раскрасневшимся лицом. Будто, кроме температуры, для этого не бывает другой причины.

— Как долго вы собираетесь здесь пробыть?

— Это зависит от того, как пойдут дела, — ответил Макс.

У нее живот свело судорогой. Это бизнес, напомнила она себе. Он говорит о бизнесе.

— Если вы останетесь на уикенд, вам понадобятся теплые вещи. Предсказывают сумасшедшую погоду.

— Снег? — спросил Макс.

— Так говорят. Как вы можете видеть, — Роланд обвел рукой поля, уплывавшие назад, — на этой неделе уже выпало достаточно.

Поля лежали, покрытые слоем белого и гладкого снега, будто нарисованного. Диана заметила, что все выглядит очень аккуратно. Миля за милей прямые ряды деревянных заборов и телеграфных столбов. Деревья стояли, будто солдаты в строю.

Как все это отличалось от беспорядка в ее чувствах!

Мужчины все еще обсуждали погоду. Диана не прислушивалась к разговору, пока речь не зашла об определенной ферме, мимо которой они проезжали. Диана поняла, что Макс довольно много знает о ней.

— Ты бывал здесь? — спросила она.

— Здесь я купил кобылу.

— Мегги? — Она не заметила, что бессознательно воспользовалась придуманной ею кличкой, пока не увидела вопросительный взгляд Макса.

— Мегги? — повторил он. — Мы говорим об одной и той же лошади?

Она рассказала ему, как это произошло.

— Ты переименовала мою лошадь?

— Я дала ей прозвище. Это техника, какой я пользуюсь. Устанавливаю связь с субъектом, который снимаю, — несколько высокомерно произнесла она. Он может принять ее за сумасбродку, зато сейчас его внимание полностью обращено к ней. Первый раз после отъезда из Сиу-Фоллс. — Тебе не обязательно должен нравиться мой выбор. Можешь пользоваться своим Бутилишиос, — добавила она.

Диана думала, что он будет смеяться или, по крайней мере, пошутит насчет имени, но ошиблась.

— Мне нравится, — проговорил Макс низким голосом. Его одобрительный взгляд вызвал у нее волну удовольствия, прокатившуюся по всему телу. — Вроде бы ты не любишь лошадей.

— Может быть, Мегги — исключение.

— У тебя отличный вкус.

— Я знаю.

Он улыбнулся. Его взгляд стал пристальным. Неужели он умеет читать ее мысли? Там ясно отпечаталось послание: «У меня отличный вкус. Я выбрала в любовники тебя. Мой единственный любовник».

— Ты рада, что поехала? — спросил Макс.

— Посмотрим.

Его глаза потемнели, стали серьезными.

— Только помни, это твой выбор. Никакого давления.

Диана сделала открытие: она не верит Максу. Сердцем не верит. Но вскоре он выдержал очередное испытание.

Они вошли в вестибюль элегантного, в староанглийском стиле, отеля. Управляющий синдиката, Рой Кроули, с двумя коллегами направлялся к ним. Пока мужчины пожимали руки, Диана напряженно ждала: как Макс ее представит.

— Мой друг Диана Филдинг, — сказал он.

Никакой неловкой паузы. Он без запинки определил ее статус. Использовал девичью фамилию, которую она почти забыла. Диана улыбнулась, расслабившись. Макс так легко справился с тем, что смущало ее.

— Номер для вас заказан, — сообщил Кроули. — Очень просторный. — Он посмотрел на Диану. — Надеюсь, мадам, вам будет удобно.

Макс объяснил, что им нужны отдельные номера. В этот момент Диана поняла, что теперь она и вправду будет сама делать выбор.

— Спасибо, — спокойно поблагодарила она, когда они шли к своим номерам.

— Всегда рад.

Кроули пригласил ее на ланч с группой бизнесменов. Он заверил, что ее не замучают разговорами о лошадях. И конечно, всю долгую трапезу говорили только о лошадях. Но ей совсем не было скучно.

Она наблюдала за Максом. Он не повышал голос, как Кроули. И не старался острить, как молодой юрист, Птит. Но к его словам прислушиваются все. Он не говорил свысока и не старался произвести впечатление. Макс завоевывал внимание знанием дела и меткими наблюдениями. Диана была пленена.

И когда он с помощью логики опроверг утверждение молодого юриста, ей хотелось встать и аплодировать. Но потом, она поняла, что это не спектакль. Просто Макс занимался тем, что он хорошо умеет делать. И ее любовь к нему стала глубже. Оставшееся время Диана провела, обдумывая эту мысль.

Позже, когда мужчины ушли в зал заседаний, чтобы заняться делами, она взяла камеру и отправилась на прогулку. Несколько часов Диана провела, занимаясь тем, что хорошо умела делать. Начало темнеть, и она вернулась в свой номер в отеле. Диана чувствовала себя бодрой и счастливой, предвкушая ночь. Первый раз в жизни она выступала в роли соблазнительницы, а не соблазняемой. Нервы не мучили ее, как все утро, только сердце билось быстрее.

Она мыла голову и вспоминала предыдущую ночь, у нее дома. Макс гладил ее волосы и рассуждал о знакомом запахе. Сейчас она тоже использовала кондиционер с теплым ароматом ванили и миндаля. Гель, который она втирала в кожу после душа, имел тот же запах.

Диана была почти готова, когда позвонил Макс узнать, не хочет ли она присоединиться к ним за обедом.

— Ты закончил с бизнесом? — спросила она.

Голос звучал рассудительно и спокойно, хотя ей казалось, что удары сердца слышны и по телефону.

— Не совсем. Птит ставит преграды в мелочах.

— Какие?

— Похоже, нам придется еще помахать кулаками, чтобы выяснить все до конца.

— Тогда я не буду с вами обедать, — решила Диана. — Можешь, не сдерживаясь, решать проблемы.

Макс пытался переубедить ее, но она настояла, что ей будет приятнее, если еду принесут в номер. Он протестовал, но Диана заставила его замолчать, сказав:

— Послушай, я только что из душа и не смогу быстро одеться. Ты мне дашь знать, когда встреча закончится? — Она улыбалась и наматывала телефонный шнур на руку.

— Это может быть поздно, — предупредил он.

— Я не против. Поставлю на лед шампанское, если ты захочешь отпраздновать.

Диана медленно просыпалась. Голова словно в тумане. В первый момент она даже не поняла, где находится. Лексингтон. Отель. Кто-то стучит в дверь…

Диана стремительно села. Макс. Она прикорнула, пока ждала его. Она настаивала, что хочет знать результат. Быстро все вспомнив, Диана потуже завязала пояс халата на талии и заспешила к двери. Она распахнула ее и встретилась с сердитым взглядом Макса.

— Ты не запомнила вчерашний урок? Нельзя открывать дверь любому, кто постучит.

Она так радовалась, что видит его, пусть усталого и хмурого, что не обратила внимание на сердитый тон.

— Не любого, — поправила она. — Только тебя.

Макс уже собирался спросить, откуда она знала, что это он. Но интонация, с какой Диана сказала «только тебя», радость, с какой она распахнула дверь, чтобы впустить его, отмели все упреки, смыли усталость с тела.

В камине горели дрова, из стереопроигрывателя лилась классическая музыка. Диана немного приглушила звук.

— Прости, что не сразу услышала. Я, должно быть, задремала. Хочешь выпить?

— Да, спасибо.

Она достала из ведерка со льдом обещанную бутылку шампанского и вопросительно изогнула бровь.

— Мы поднимем бокалы за успешную сделку?

— Поднимем, но мне нужно что-нибудь покрепче, чем шампанское. — Он налил в свободный бокал бурбон из бара.

— За успех? — спросила она. — Подписано, скреплено печатью, получено?

— Не совсем получено. Но да. Мы пожали друг другу руки.

Ее широкая улыбка заставила его забыть дневное раздражение — позирование Птита, длинные речи Кроули. Отодвинув французское искрящееся вино, Диана налила бурбон и себе. Как он заметил — немного. Она подняла бокал, и они чокнулись.

— За успех.

Их глаза встретились. Местный бурбон валил с ног, но не с такой силой, как тепло в ее глазах.

— Ты выглядишь усталым, — сказала она. — Садись.

Макс больше не чувствовал себя усталым, но сел. Главным образом потому, что она устроилась на обитой плюшем кушетке. Он занял противоположный угол и наблюдал, как она поджала под себя ноги. Интересно, есть ли у нее что-нибудь под белым пушистым халатом. Макс надеялся, что она не заставит его долго гадать.

— Ты хочешь поговорить? — спросила Диана.

— Я весь день занимался разговорами. Почему бы тебе не рассказать, как ты провела время?

Она поведала о долгой прогулке по улицам Лексингтона. О местах, какие видела и сфотографировала. А Макс потягивал бурбон и слушал голос, полный энтузиазма, видел разгоравшуюся страсть в глазах, когда она объясняла, почему сделала тот или иной снимок.

Потом Диана внезапно замолчала. Выражение лица стало смущенным. Она покраснела до самой шеи.

— Прости. Я вогнала тебя в сон.

— Нет.

Она, должно быть, поняла, что он смотрит в вырез халата. Открылась линия одной груди. Диана не спешила прикрыть ее. Она допила свой бокал и позволила Максу покончить со своим.

Затем он поднял глаза и встретился с ее взглядом.

— Это был долгий день. У тебя такой вид, будто ты хочешь его закончить.

— Я готов идти в постель.

Прошла еще одна долгая секунда. В ее глазах мелькнула решительность и что-то еще, темное. Голос на стерео пел «Я здесь, бэби». Диана подошла к нему и взяла из его руки бокал.

— Я тоже, — сказала она. — Не хочешь сначала принять душ?

О да, он определенно хотел.

Диана подумала было присоединиться к нему в ванной. Но тщеславие взяло верх. Она потратила чуть ли не час, пока сушила феном густые волосы, втирала в кожу крем и накладывала тончайший макияж. Она ждала его в постели, обнаженная и удивительно спокойная. Прохладные простыни, казалось, усиливали чувственность. И она тут же решила, что в будущем всегда будет спать нагишом. И только на простынях из тончайшего египетского хлопка.

Ее развлекла эта мысль. Но тут от предчувствия она перестала дышать. Диана закрыла глаза и сосчитала до десяти. Потом до двадцати. Потом медленно до тридцати. Напряжение обострилось почти до боли. Она оставила проигрыватель включенным, но звук, хотя и очень тихий, маскировал шаги босых ног по ковру. Она знала, что Макс здесь.

Открыв глаза, Диана оперлась на оба локтя и увидела его на пороге в одном из халатов отеля. В руке он держал наполненный бокал. Две лампы освещали теплым мягким светом королевского размера кровать. Тени падали на его лицо, излучавшее силу, на темную щетину на подбородке, на спутанные мокрые волосы. Вид будто бы далекий от цивилизации. И еще более далекий от того лощеного бизнесмена, который сидел за ланчем. И целый мир отделял его от легкомысленного ковбоя, в которого она влюбилась десять лет назад.

Но тело помнило его прикосновение. В крови кипели воспоминания и задавали ритм лихорадочному биению сердца. Диана, не отрываясь, смотрела на него. А когда заговорила, голос ее звучал спокойно.

— Ты идешь в постель?

— Когда допью бурбон.

— Принеси бокал сюда, мне тоже захотелось.

Он не шелохнулся, только выше поднял бокал.

— И сколько ты уже выпила?

Она медленно села, закутавшись по плечи простыней.

— Прошу прощения?

— Я хочу быть уверенным, что ты сознаешь, что делаешь.

— Сознаю, Макс. Ты дал мне много времени все обдумать. И для смелости больше, чем один глоток бурбона, мне не надо. Но если ты хочешь, чтобы я выдержала тест на трезвость, ради тебя я встану и пройду по прямой.

Улыбка заиграла у него в уголках рта. На секунду ей показалось, что он примет ее предложение. Но Макс отпустил ручку двери и направился к Диане, обходя неспешными шагами огромную кровать.

— Большое искушение, — мягко заметил он, но мне ты нравишься там, где ты есть.

Глаза их встретились. И воздух, казалось, заискрился от воспоминаний и предчувствий. Макс склонился к ней. Диана затаила дыхание в ожидании поцелуя. А потом, когда маленькая капля из бокала заскользила по коже, она забыла, что надо дышать.

Макс принялся слизывать капли. Она поняла, что он намеренно расплескал бурбон. Макс не спеша изучал ее кожу от ямочки на шее до углубления в центре живота. И беззаботное движение его языка вызывало невероятный резонанс.

Диана онемела от интенсивности своей реакции, словно волнами набегавшей на нее. Ей понадобилось несколько секунд, чтобы немного прийти в себя.

— Ты не собираешься поделиться? — спросила она.

— Чем? Бурбоном или чем-то еще?

Она улыбнулась и погладила постель рядом с собой.

— Почему бы тебе не сесть сюда, и мы начнем переговоры?

— Для одного дня я вел больше, чем достаточно, переговоров, уверяю тебя. — Он поднял руки, будто сдавался на милость победителя. — Я весь твой.

Слишком ветреное заявление, но Диана не позволила себе задуматься над ним. Она боялась утратить игривое настроение. Вместо этого она уложила Макса рядом. Потом обняла обеими ладонями его лицо и проверила подушечкой большого пальца нижнюю губу. Какой резкий контраст с жесткой щетиной подбородка.

— Холодные руки, — пробормотал он, повернул голову и прижал губы сначала к одной ее ладони, потом к другой.

— Теплые губы, — пробормотала Диана в ответ и наклонилась, чтобы поцеловать его с такой же чувственной нежностью. Она чуть откинулась назад, чтобы посмотреть ему в глаза, и прошептала: — Спасибо.

— За что? — после долгого молчания спросил Макс.

— За понимание. Ведь мне нужно было время, чтобы принять решение.

— Не стоит меня благодарить. Я именно там, где всегда хотел быть.

Макс дразнил ее. И она подыгрывала ему. Прижала его к матрасу.

— Ты лежишь на обеих лопатках. Это не твоя любимая позиция.

— Кто сказал? — Он притянул ее голову поближе к своему рту. — Это одна из моих самых любимых позиций.

Поцелуи кружили голову. Жар нарастал. Его рот пах бурбоном и дарил наслаждение восхитительным сочетанием нового и знакомого. Их языки встретились, и желание пронзило Диану, мгновенное и ноюще сильное. Макс обхватил ее затылок и повернул голову. Теперь ее груди касались его груди, страстное томление становилось невыносимым. Поцелуев стало мало.

На мгновение Диане захотелось разлить бурбон по его телу, как он поступил с ней. Но нет. Она изголодалась по вкусу его кожи. Чистой, без всяких примесей.

«Я весь твой», — сказал он. И она пользовалась этим. Изучала ключицы, распахнула халат и улеглась ему на живот.

Диана ничего не забыла. Ни сочетания бархата и стали его тела. Ни родимое пятно в форме короны, изобретательно соединенное с татуировкой. Указательным пальцем, а потом губами Диана проверяла, на месте ли приметы, которые она хранила в памяти десять лет. Когда Макс стонал и просил пощады, она возвращалась к его рту и, отдыхая, целовала. Изощренными поцелуями она возвращала ему больше, чем могла вспомнить и никогда не могла бы забыть. Они утопали в мягкости и нежности, наслаждались сплетением рук и ног. Она едва ли заметила, что он принял команду на себя. И конечно, не возражала. Это не беспокоило ее, потому что большие умелые руки скользили по коже и неспешно ласкали груди, живот и бедра, посылая искры восторга по всему телу.

Макс целовал ее шею, покусывал чувствительные склоны плеча, дразнил языком напряженные соски, сначала один, потом другой. Каждая ласка, каждое его движение словно по спирали усиливали желание. Диана задыхалась. Руки вцепились в простыни. Голова металась по подушке. В молчаливом приглашении она изогнула спину. Он доводил ее до кульминации и оставлял, растерянную и дрожавшую.

Затем Макс снова начинал целовать ее. Его большое, тяжелое тело накрыло Диану. Он медленно вытянул ее руки над головой. Пальцы сплелись так же интимно, как их тела. Дрожь предчувствия охватила ее с головы до ног.

— Вот теперь, — пробормотал он, — моя самая любимая позиция. Я точно там, где всегда хотел быть.

— Я вся твоя, — прошептала Диана, с трудом выдохнув воздух из легких.

В это мгновение женщина поняла, что лгала ему и себе. Она не способна заниматься с ним любовью, не приняв его в сердце. И сейчас уже поздно что-то с этим делать.

Диана обхватила ногами его влажную спину и притянула к себе. Великолепный жар наполнил сердце. Они слились в благословенном, совершенном единстве. Пальцы поднятых вверх рук сплелись, в глазах горело пламя страсти.

— Это и есть «вместе», я помню.

— Я тоже помню, — ответила она хриплым голосом. — Наша химия — ужасно мощная штука.

— «Ужасно» — неправильное слово, — помолчав, возразил Макс. — Это никогда не бывает ужасно.

Вот и все, что он сказал, прежде чем привел их обоих к мощному, Длительному, буйному и удивительному освобождению.

Позже они лежали лицом к лицу. Ее сердце ныло от уверенности, что это все, что ему от нее нужно. Секс, великолепный секс. Диана заснула, желая, чтобы этого было недостаточно.