Крылья любви

Глава 10

Они сидели у реки немного повыше плотины. От прямых лучей солнца их заслоняли деревья. Легкий ветерок смягчал летнюю жару и навевал приятную прохладу. От него вода покрывалась рябью, при этом сверкала и блестела, как тысяча маленьких зеркал.

Однако наслаждаться этой идиллией у Дерин никак не получалось. Она чувствовала беспокойство и тревогу, и мрачное общество Джеральда нисколько не облегчало ее состояние.

Теперь он смотрел на нее обиженно и с вызовом. Выражение его худого лица служило подтверждением того, что он только что сказал. Услышав его слова, Дерин оставила рисование, посмотрела на него и нахмурилась.

— Тебе не надо беспокоиться, — заверил ее он. — Я только сказал, что ты можешь передумать в последнюю минуту. В действительности я не связал тебя никакими обязательствами.

— Надеюсь, что нет, — сказала она. — Потому что я не передумаю, Джеральд, даже в последнюю минуту. Мне бы очень хотелось, чтобы ты понял, что я отказалась окончательно.

— Я надеялся.

— Что ж, не надейся, — отрезала она. — Тебе лучше позвонить тому, кто там все это приводит в порядок, и сказать ему, чтобы на меня больше не рассчитывали, потому что я решила — я твердо решила, — что с тобой не поеду.

Пару секунд он пристально на нее смотрел, потом опустил глаза и стал смотреть на свои руки.

— Я просто надеялся, что, возможно, ты захочешь передумать, — печально сказал он. — Что ж, этого не произошло.

Несколько минут никто из них не произносил ни слова, но Дерин не пыталась снова взяться за рисование. Вместо этого она беспокойно вертела в руке кисть. Может быть, она поступает не совсем справедливо, расстроенно подумала она. Не следует вести себя с ним так резко, даже если его настойчивость ее раздражает. Он ведь возлагал такие надежды на поездку в Африку. Но она очень боялась, что позволит себя уговорить и согласится с ним поехать из совершенно неправильных побуждений, и, возможно, проявляла не только твердость, но и излишнюю суровость, что обычно было ей не свойственно.

В конце концов, он столько лет был ей очень хорошим другом, а также коллегой, и за эти последние несколько недель потратил много времени и денег, путешествуя из Лондона в «Ллануэллон» и обратно, просто чтобы быть рядом с ней. Последнее, конечно, можно было объяснить тем, что он почти ненавидел Доминика и согласился бы на что угодно, лишь бы не оставлять ее наедине с ним надолго.

Все-таки ей не следовало так резко отказывать ему. Возможно, она могла бы себя повести немного более мягко… Внезапно он поднял глаза, будто почувствовав, что происходит у нее в душе. Он слегка улыбнулся и потянулся к ней, затем осторожно взял ее за руку, словно ожидая, что она ее отдернет.

— Я действительно думал, что смогу тебя убедить. Это только доказывает, как сильно я могу ошибаться, не так ли?

Дерин вздохнула, качая головой:

— Мне очень жаль, Джеральд.

— Но не настолько жаль, чтобы пожалеть меня?

Она глубоко-глубоко вздохнула и с решительным видом поправила солнечные очки на переносице:

— Мне очень жаль.

— Что ж, ладно, — смиряясь, пожал он плечами. — Мне просто придется объясняться с Джорджем. Видишь ли… я сказал, что ты приедешь, — признался он.

— Ну, у тебя не было права так поступать. Связывать меня подобными обязательствами да еще без моего согласия — это только ухудшило бы дело, Джеральд. Тебе следовало это знать. Ты знаешь, как я ненавижу, когда меня… меня организуют.

— Да, я знаю, что ненавидишь, — несколько раздраженно признал он. — Но я просто надеялся, что ты поймешь. — Затем бледно-голубые глаза посмотрели на нее, и в их взгляде за любопытством скрывался вызов. — Наверное, я думал, что, если ты узнаешь, что он едет, это как-то на тебя повлияет, если ничто другое повлиять не может. В некотором роде я рад, что этого не произошло.

Дерин некоторое время непонимающе смотрела на него, не будучи уверенной в том, что осознала то, о чем он говорит.

— Я… я не понимаю тебя, — наконец выдавила она. — Кто куда едет?

— Как же, твой друг, великий влюбленный, конечно, — насмешливо ответил Джеральд. Его губы горько скривились. Она посочувствовала бы ему, если бы хоть немного об этом подумала. Но сейчас ее ум был слишком занят тем, что он сообщил ей, чтобы беспокоиться о чем-то еще.

— Ты… ты имеешь в виду Дома?

— Кого же еще? — Он кивнул и явно почувствовал себя довольным тем, что сумел преподнести ей такой сюрприз. — Не говори мне, что ты не знала, — сказал он, упиваясь ее растерянностью. — Ты действительно меня удивляешь!

— Джеральд, обойдемся без твоего сарказма, пожалуйста, — тихо попросила она.

— Я действительно удивлен, — настаивал Джеральд. — Разве он тебе не сказал?

— Сказал мне что?

— Что он снова едет за границу.

Она покачала головой. Внутри у нее что-то сильно сжалось.

— Нет. Нет, он ничего не сказал мне.

— Странно. — Джеральд пожал плечами. — Ну что ж, может быть, он не понял, как сильно тебя это заинтересует, хотя я не вполне могу этому поверить.

Она водила кистью туда-сюда по высокой головке клевера, пытаясь говорить невозмутимым тоном:

— Джеральд, я знаю, что тебе не нравится Дом, но, пожалуйста, не надо точить об меня когти.

Его худое лицо вспыхнуло, но он не отступал.

— Я до сих пор не могу прийти в себя от изумления. Неужели он не сказал тебе, что уезжает? — настаивал он.

Несмотря на беспорядок в мыслях, Дерин внезапно кое-что вспомнила. Новости, о которых упоминал Доминик вчера ночью после того, как поставил ее в неловкое положение. Он сказал, что оставит новости на утро. Только сегодня утром она об этом забыла, и он ничего не сказал. Может быть, он даже пожалел, что вообще упомянул об этом, потому что сразу после завтрака он уехал, и с тех пор она его не видела.

Она посмотрела на любопытное лицо Джеральда и криво улыбнулась.

— Я только что вспомнила, — сказала она ему. — Вчера он сказал мне, что у него есть новости, но… — Она колебалась. Стоит ли ему рассказывать о том, что произошло вчера ночью? Лучше не надо — он ведь наверняка подумает самое плохое. — Ну, он сказал, что я своенравна и что он оставит это на сегодня… только за завтраком я забыла его об этом спросить.

— Понятно.

Она подумала, что он вряд ли до конца поверил ей, но пока не был готов к спору с ней.

Дерин с любопытством посмотрела на него. От ее былого удивления не осталось и следа.

— А как ты узнал о том, что он уезжает? — поинтересовалась она.

Он пожал плечами:

— Вчера в городе я встретил Айвора Риса. До этого я не видел его несколько недель, и он сказал мне, что, по словам Гвинет, Грегори уезжает из «Ллануэллона». Он знал, что я буду рад услышать это, — добавил он.

Дерин снова глубоко задумалась, а Джеральд с любопытством следил за выражением ее лица.

— Он… он сказал, куда едет Дом?

Он кивнул.

— Не думаю, что тебя это удивит сильнее, чем удивило меня, — сказал он. — Он уезжает в Африку… точнее, в Тунис.

— Туда, где он бывал раньше, — задумчиво прокомментировала она, и Джеральд вдруг встрепенулся:

— Вот как? Я знаю, что об этом ходили слухи, но, насколько мне известно, об этом никто не знал точно.

Дерин поспешно покачала головой.

— Я тоже точно не знаю, — заверила она его. — Просто слышала об этом.

— Как только я услышал, что он едет за границу, — сказал Джеральд, — я сразу понял, что он поедет в Африку.

— Но вряд ли туда же, куда едешь ты, — резко ответила она. — Это противоположная сторона континента, и если ты на что-то намекаешь, то Дом узнал о нашей… о твоей поездке, которую ты предложил, только позавчера.

— Ты так думаешь.

— Ну как бы он мог узнать? В любом случае, я могу понять, когда кто-то притворяется до такой степени, а я могла бы поклясться, что он не знал, пока я ему не сказала.

— И на следующий день он заказывает себе билет в ту же самую страну?

— На тот же самый континент, — поправила она его. — Это не та же самая страна, Джеральд, и ты себя ведешь просто по-идиотски. Если на то пошло, — добавила она, — с какой стати ему беспокоиться?

Джеральд засмеялся коротким, горьким смешком, который действовал Дерин на нервы:

— О, не будь такой наивной, милая!

— Если ты думаешь то, что, как я думаю, ты имеешь в виду, — возмущенно затараторила она, — Дом знает, что я с тобой не еду, я так и сказала ему тогда. Ты просто… просто пытаешься сделать из мухи слона, и я больше не собираюсь тебя слушать.

Он задумчиво посмотрел на нее.

— Неужели ты не передумаешь и не поедешь со мной теперь, когда знаешь, что он тоже туда едет? — спросил он, и Дерин нахмурилась.

— Нет, не передумаю. И я бы не передумала, даже если бы он не ехал за несколько тысяч миль на другую сторону континента.

Джеральд посмотрел на нее, в его глазах ясно читалось полнейшее недоверие к ее заявлению.

Дерин в некотором роде испытала сожаление, когда Джеральд объявил, что собирается вернуться в Лондон в тот же день. Он сказал, что даже не останется на ленч. Ей вообще-то не нравилась мысль о том, что она подошла к некоему перекрестку в том, что касалось ее отношений с Джеральдом. Она жалела, что не смогла убедить его в том, что отказалась ехать в Африку не только потому, что его отвергла.

Они расстались у коттеджа. Он долго держал ее за руку, а потом поцеловал так, как целуют только на прощание. Она стояла у двери и смотрела, как он уходит. Ее взгляд слегка затуманился, и секунду спустя она себя выбранила за то, что держится, как законченная сентиментальная дура. Ей никогда не хотелось остепениться в чьей бы то ни было компании, но Джеральд все же значил для нее много.

Она постаралась выбросить из головы грустные мысли и принялась готовить ленч. Надо, чтобы к возвращению Доминика она все успела. Обычно он приходил на ленч не позже часа дня, — из-за своего хорошего аппетита он ни разу не задержался. Однако сегодня уже пробило половина второго, минуты шли, а он так и не появился. Дерин сердито нахмурилась и поела в одиночестве, оставив его порцию на столе и прикрыв салфеткой. К половине третьего она уже не сердилась. Гнев уступил место небольшому беспокойству. Наверное, что-нибудь случилось. Но она поспешно отмахнулась от тревожных мыслей, сочтя, что глупо волноваться из-за взрослого человека, который вполне способен о себе позаботиться. Возможно, он пообедал где-нибудь в дорогом ресторане и при этом не подумал о ней и не счел нужным дать ей знать, что он не придет на ленч вопреки обычному распорядку.

Она снова некоторое время провела у реки, но обнаружила, что не может сосредоточиться, и через час вернулась, так ничего и не сделав. Она с беспокойством взглянула на летний домик, проходя через сад. Ей в голову пришла новая, испугавшая ее мысль. Может быть, он просто собрал вещи и уехал. Исчез, как он уже сделал это однажды.

Возможно, печально подумала она, поразмыслив на досуге, он осознал, что ему очень не нравится, что она заходила к нему в дом, и он решил уехать. Больше ни за что на свете она не вошла бы туда снова. Что, если он вернется, когда она будет там? Летний домик почему-то выглядел очень мрачным и тихим. Поднялся довольно сильный ветер, слегка похолодало, на небо набежали тучи.

Дерин приготовила ужин, но обнаружила, что совсем не хочет есть. К собственному стыду, она признала, что ей ужасно захотелось заплакать, когда она посмотрела в окно коттеджа и увидела первые большие капли дождя. Крыша до сих пор протекала, и на этот раз ей самой пришлось тащить вверх по лестнице старую ванну. Она почувствовала, что маленький коттедж почему-то внезапно стал ей чужим.

Конечно, это было попросту смешно, но она не могла избавиться от мысли, что Доминик взял и уехал, ничего ей не сказав. В конце концов Дерин не выдержала и горько заплакала.

Когда она поднялась наверх, чтобы лечь спать, дождь уже кончился, но сильный ветер все не унимался. Он свистел и бил в окна и деревянные двери, так что она засомневалась, что сможет заснуть. Лежа в темноте, она думала о Доминике, и к горлу снова подкатывал ком. Она была уверена, что он хотел сказать ей, что уезжает, но ведь она не заговорила снова на эту тему за завтраком. Может быть, он подумал, что ей неинтересно, что она даже рада наконец избавиться от него.

Внезапно она подняла голову с подушки. Ее глаза широко раскрылись, и в них появилось испуганное выражение. Она услышала, как в ночи раздался длинный и громкий вой, от которого она похолодела.

— Пес! — Она села в кровати, ни на минуту не усомнившись в том, что это именно он. Потом вылезла из постели и выглянула из окна, пытаясь разглядеть в темноте, что происходит внизу в саду.

Увидеть ей ничего не удалось, но этот ужасный, леденящий душу вой раздался снова, и она вздрогнула. Больше она не колебалась ни минуты. Наскоро, но тепло оделась, схватила фонарь с тумбочки и спустилась вниз, пока собака все еще печально выла у парадной двери.

Дерин распахнула дверь, и ветер с силой ударил ей в лицо.

— Пес! — Она увидела его при свете фонаря. Он не вилял хвостом, как обычно, а негромко и настойчиво ворчал. Дерин торопливо зажгла масляную лампу на столе в кухне и попыталась уговорить его войти в дом, но он не двигался с места.

— Что случилось? — с тревогой спросила она, теперь зная, что что-то действительно было не так и что инстинкт не обманул ее. Очевидно, Пес убеждал ее пойти с ним. Она не стала медлить. Принесла куртку, повязала на голову шарф и вышла к нему. — Тогда идем, мальчик, — сказала она Лабрадору и захлопнула дверь.

Как только они вышли из сада, Пес стал рваться, пытаясь бежать быстрее, и ей пришлось изо всех сил его удерживать, хотя приходилось нелегко.

— Найди его, мальчик, — убеждала она его. — Покажи мне, где он, Пес, хороший мальчик.

Они миновали излучину реки и пошли дальше, туда, где долина отлого поднималась, а потом начинались ближайшие скалистые холмы. Дерин была легко обута, и на мокрых камнях скользила и скатывалась. Однажды она уже прошла по этой дороге в одиночку и нашла ее красивой, но теперь она казалась Дерин враждебной и опасной.

Она знала, что на склонах холма есть скрытые пещеры и расселины. Даже при свете дня она едва не упала в одну из них. На миг ее охватила паника, когда она подумала, что же сможет поделать одна, если Доминик упал в одну из расселин. Может быть, он лежит где-нибудь израненный, возможно, сильно израненный, а она самостоятельно мало на что способна.

Теперь было слишком поздно думать о том, что надо было захватить веревку или что-то в этом роде. Она только могла слепо идти по пятам за Псом и надеяться, что он найдет дорогу.

Он вел ее вверх по склону холма, вокруг кустов, неясные очертания которых она внезапно заметила в темноте. Они устрашающе качались под ветром в желтом луче фонаря. Пес неожиданно вырвался и бросился вперед. Она почувствовала, как сильно забилось ее сердце, когда она стояла там и изо всех сил пыталась отдышаться после утомительного подъема.

К сожалению, луч фонаря был слабым против густой темноты, окутавшей склон холма. Но кроме него у нее не было ничего, и она размахивала им во все стороны, пытаясь в его свете рассмотреть Пса. Наконец она его увидела, примерно в шести или семи футах впереди себя. Он остановился возле зарослей кустарника и застыл, дрожа. При этом настойчиво скулил.

Она подошла туда, где он стоял, держа перед собой фонарь. Ее сердце бешено колотилось. Возможно, кустарник скрывал расселину. Она с беспокойством прикусила губу, подходя ближе. Разумеется, когда Дерин оказалась достаточно близко, чтобы все рассмотреть, она увидела зияющую черную дыру, наполовину скрытую кустом. Она подошла к самому ее краю и посветила фонарем в темноту.

— Дом?

Она услышала глубокий вздох облегчения. Он прозвучал глухо. Дерин направила луч фонаря туда, откуда, как она подумала, он раздался.

— Дерин! Слава небесам!

— С тобой все в порядке? — Ей было плохо его видно, потому что слабый свет фонаря не мог охватить такое расстояние, но она слышала его довольно хорошо.

— Я продрог до костей и весь вымок, но все остальное в порядке, — заверил ее он. — Ты одна?

У нее упало сердце.

— Одна.

Он на некоторое время замолчал. Потом она услышала, что он передвигается там, в звенящей, гулкой темноте.

— Послушай, Дерин, я могу подняться где-то на пару футов. Здесь есть что-то вроде выступа. Когда ты поднималась на холм, ты видела маленькую охотничью хижину?

Она покачала головой, но, сообразив, что это напрасно, крикнула:

— Нет, не видела, но думаю, что смогу ее найти.

Он заколебался.

— Ладно, — наконец сказал он, — но, ради бога, будь осторожна и смотри тоже не свались в одну из этих проклятых расселин, а то мы окажемся в беде.

— Где находится эта хижина?

— Примерно в пятидесяти ярдах дальше вниз слева… нет, справа, если ты спускаешься. Ты можешь найти там что-нибудь полезное — веревку или еще что-то.

— Я пойду и посмотрю, — пообещала она и повернулась. Он снова позвал ее из пещеры, и она торопливо вернулась обратно.

— Дерин!

— Да, Дом?

— Пожалуйста, будь осторожна.

Она улыбнулась про себя в темноте и просунула пальцы под ошейник Пса.

— Хорошо, — пообещала она. — Я возьму с собой Пса, он покажет мне дорогу.

— Хорошая мысль.

Пес снова оставил хозяина с огромной неохотой, но все же пошел с Дерин, и они снова спустились по склону холма. Дерин размахивала фонарем, пытаясь найти хижину, о которой он говорил. Она уже была готова сдаться, считая поиск безнадежным, как вдруг что-то разглядела при свете фонаря.

— Вот она! — прошептала Дерин беспокойному Псу и осторожно направилась к полуразрушенной хижине.

Большая часть крыши отсутствовала. Внутри сыро и затхло, пахло гнилым деревом. Но Дерин быстро принялась за поиски и скоро обнаружила моток мокрой веревки. Ей невероятно повезло, потому что она нашла в придачу лестницу. Та когда-то была длиннее, теперь ей не хватало всего лишь одной или двух ступенек. Когда Дерин проверила оставшиеся ступеньки, оказалось, что они в довольно приемлемом состоянии. Дерин вытащила ее из хижины и поволокла за собой, держась за ошейник Пса. Дорога обратно заняла у Дерин гораздо больше времени, чем предполагалось. Она подумала, что теперь Доминик, должно быть, считает, что она сама попала в беду. Но наконец, судя по тому, как сильно Пес тянул ее следом за собой, она поняла, что почти пришла. Дерин снова посветила фонарем в дыру и на этот раз сумела разглядеть его получше, потому что он вскарабкался на выступ, о котором говорил.

— Хорошая девочка! — похвалил он, увидев свет. — Нашла что-нибудь полезное? — Говоря, он клацал зубами от холода.

— Я нашла веревку и часть лестницы, — сообщила она.

— Ты молодец! — весело крикнул он. — Спусти сюда лестницу, милая, сначала я попробую вылезти по ней.

Она послушно спустила сломанную лестницу через боковую часть дыры вниз в темноту, пытаясь при этом как можно лучше светить ему фонарем. Было нелегко, но Дерин справилась — наконец она почувствовала, что лестница во что-то уперлась. Интересно, подумала она, это дно или какой-то недостижимый выступ.

— Примерно то, что надо! — крикнул ей Доминик, и она с облегчением вздохнула, секундой позже вспомнив о сломанных ступеньках.

— Дом, будь осторожен, а то вдруг другие ступеньки ненадежны!

— Хорошо, — пообещал он. — Держи за верхушку лестницы, Дерин, а то вдруг она стоит не прочно, ладно?

Дерин изо всех сил вцепилась в мокрое дерево и закрыла глаза, молясь про себя. Она чувствовала, что эта хрупкая штуковина зашаталась, когда он полез вверх. Казалось, она навечно вцепилась в эту лестницу и уже начала думать, что он никогда не сможет вылезти. Но, открыв глаза, Дерин как раз увидела, что его руки показались над краем расселины.

Больше она не видела ничего, потому что у нее из глаз хлынули слезы и ослепили ее. Пес лаял как бешеный и плясал вокруг вне себя от радости. Она инстинктивно протянула Дому руки, чтобы помочь ему преодолеть последние несколько футов. Он тяжело перевалился через край, и она с ужасом поняла, что у него нет сил и ему гораздо хуже, чем она думала. Она помогла ему подняться на ноги. Он ей криво улыбнулся при желтом свете фонаря и обнял рукой за плечи:

— Там внизу было чертовски холодно. Я так замерз, что у меня ноги чуть не отнялись.

— Держись за меня, — посоветовала Дерин. — Мы отведем тебя обратно, и ты выпьешь чего-нибудь горячего.

Удивительно, но он не стал с ней спорить. Даже не стал комментировать ее слова, как сделал бы раньше. Уже одно это сказало ей о многом. По дороге домой они почти не разговаривали, и даже Пес двигался спокойно и осторожно, когда вел их обратно вниз по ненадежному склону холма к дому. Он обгонял их лишь иногда и только на небольшие расстояния.

Когда они вошли в садовые ворота «Ллануэллона», она даже не взглянула на летний домик, а пошла дальше прямо к коттеджу. Это он тоже комментировать не стал. Когда они вошли, она повела его к подножию лестницы. Он вопросительно посмотрел на нее, и в его взгляде появилось нечто похожее на прежнее озорное выражение.

— В большом чемодане наверху полно лишних одеял, — сообщила она ему. — Иди и ложись в постель, а я что-нибудь найду.

— В твою постель?

— В постель, которая находится в коттедже, сказала она, глядя в сторону. — Тебе нужно тепло, а здесь гораздо теплее, чем в летнем домике.

Его била дрожь. Даже темный загар не мог скрыть его бледности. Интересно, подумала Дерин, может быть, ей стоит попробовать привезти сюда врача, но, когда она это предложила, он отказался наотрез.

— Мне не настолько плохо, — настаивал он. — Просто немного холодно.

— Иди и ложись в постель, а я найду эти лишние одеяла. Потом сварю кофе. Полагаю, — добавила она, подняв бровь, — у тебя в хижине нет ничего согревающего покрепче?

— Ни капли, — ответил он с кривой ухмылкой. — Кофе подойдет прекрасно, Дерин, честное слово.

Она порылась в чемодане, выудила из него три одеяла и закутала Доминика, что его сильно позабавило. Потом снова спустилась вниз, чтобы сварить кофе. Пес был настолько утомлен этими ночными перипетиями, что, как только они пришли, растянулся на коврике у плиты и заснул.

— А как насчет тебя? — спросил ее Доминик, когда она села на край кровати, наблюдая за тем, как он пьет обжигающий кофе.

Она покачала головой:

— О, я не могу пить горячий кофе среди ночи.

Он улыбнулся:

— Я думал не о кофе, а о твоей постели.

Она встала и подошла к окну, внезапно испытав невероятную неловкость. Она сказала себе, что ведет себя как какая-нибудь романтичная глупышка. Ее голова шла кругом от самых что ни на есть фантастических мыслей, а на лбу пульсировала жилка.

— Со мной все будет в порядке. Ты попытайся заснуть, когда выпьешь кофе. Посмотрим, как ты будешь себя чувствовать утром.

Она знала, что он за ней наблюдает, но не стала оборачиваться, чтобы не встречаться с ним взглядом. Потому что, если бы это произошло, она не была уверена в том, что не выкинет какую-нибудь глупость.

— Я беру обратно все, что сказал о том, что ты не умеешь заниматься домашним хозяйством, — мягко сказал он наконец. — Ты превращаешься в настоящую маленькую Флоренс Найтингейл [1], если происходит непредвиденное.

— Я не так уж много и сделала, — возразила она. — Мне, возможно, следовало привезти сюда врача с твоего или без твоего согласия, но мне самой не нравится, когда мною распоряжаются. Поэтому я не тороплюсь так поступать с другими.

— Со мной все в полном порядке.

— Утром посмотрим. Если это будет не так, то я все же привезу врача.

— И не важно, нужен он мне или нет?

— И не важно, нужен он тебе или нет, — подтвердила она и наконец обернулась, когда услышала, что он поставил пустую кофейную чашку на тумбочку. — А теперь поспи, Дом, и я надеюсь, что утром ты будешь чувствовать себя хорошо, или я никогда себя не прощу.

Он протянул к ней руку, когда она стояла у кровати, после недолгого колебания она взяла ее и позволила ему притянуть ее поближе и сверху вниз посмотрела на его бледное и уже влажное от пота лицо.

— Дерин!

В его глазах, голосе и в том, как он протянул ей руку, было что-то, от чего она задрожала, как будто ей тоже стало холодно. Она помотала головой, как будто пытаясь освободиться от чувства, которое еще не осознавала, но которого все равно остерегалась.

— Ты должен поспать, Дом, — хрипло сказала она, пытаясь совладать с собственным голосом. — Увидимся завтра утром.

Он еще секунду пристально смотрел на нее, потом поднес ее руку к губам и долго не отпускал.

— Спокойной ночи, маленькая птичка, — мягко сказал он. — Спасибо за то, что ты меня нашла.