Кукла Самуся

ГЛАВА 7

Марьяна заверила старика, что обязательно найдет, укорила Свету, что та не сказала, что ее папа был главврачом местной больницы и вообще большим человеком, а потом молитвенно сложила ладони вместе и попросила:

— Рассказывайте же скорей, что вам удалось узнать.

Петр Родионович сейчас был похож на взъерошенного воробья, собравшегося драться с орлом. Он сплел в замок сухие пальцы и сгорбился:

— Смерть от кровоизлияния в мозг после удара тупым предметом по голове наступила мгновенно, около полуночи. Форма орудия убийства не установлена, но что-то тяжелое, с прямоугольным краем. Удар был нанесен спереди, имеются следы борьбы, а также волочения тела по гравию. Гравий тот же, которым посыпаны дорожки в монастыре.

Старик замолчал, продолжая хмуриться и сжимать пальцы вместе. Марьяна молчала и ждала. Она уже поняла, как себя вести с Петром Родионовичем. Света шевельнулась:

— Папа, накапать тебе еще корвалола?

— Нет.

— Петр Родионович, есть еще что-то? — осторожно спросила Марьяна.

Он кивнул, но продолжал молчать.

— Что?

— Гоша, конечно, мог ошибиться, — в нерешительности сказал наконец старик. — Он еще молод…

— И что же такого он нашел? — Марьяна нетерпеливо царапнула поверхность стола.

— Он утверждает, что у отца Егора были все признаки острой лучевой болезни.

Петр Родионович наотрез отказался отпускать Свету в монастырь.

— Пока не установите, что было источником, никуда ты не выйдешь, — сказал он дочери. — Сейчас позвоню Михасю, пусть привезет нам дозиметр.

— Папа, но мне надо…

Старик стукнул кулаком по столу, получилось внушительно, несмотря на общую тщедушность его телосложения.

— Я согласен с Петром Родионовичем, сиди дома, — поддержал его Николай. — Кстати, источником радиоактивности мог быть гранит. У него свое естественное фоновое излучение, а если есть примеси, то оно может быть выше обычного.

Старик недоверчиво покосился на него, из чего Марьяна окончательно убедилась, что он выбор дочери не одобряет, Николай ему не нравился.

— Не волнуйтесь, — успокоила всех Марьяна. — Я вызову специалиста, он произведет замеры, и мы установим источник. А на счет гранита… Балуев же владеет гранитным карьером?

Света кивнула.

— Леша, возвращайся в дом Балуев и попытайся узнать, не было ли каких инцидентов на производстве, связанных с добычей гранита… Вдруг какой-то несчастный случай, кто-то из работников мог затаить злобу… Так себе версия, но лучше проверить. А я загляну к патологоанатому, а потом отправлюсь в монастырь и… — она взглянула на часы на запястье. — И позвоню Каренину, ему уже наверняка сделали операцию, хватит ему на койке прохлаждаться. Все за работу!.. А! Света, вы даже сидя дома, можете сделать полезное дело. Будете на телефоне, если вдруг позвонит Устин Эдуардович… или вдруг надумает сюда заявиться, пошлите его… нет, в дом Балуева не надо… Короче, выпроводите его, пожалуйста, что-нибудь придумайте, а то будет под ногами путаться.

— Марьяна, вам не кажется, что от вас слишком много неудобств?

— Две.

— Что две?

— Две тысячи в сутки. Или нет, давайте три, и вы еще распечатаете для меня материалы и развесите на холодильнике. А если места не хватит, то можете занять шкафчики, — милостиво разрешила Марьяна.

По лицу Светы было видно все, что она думает о таком самоуправстве, но в деньгах эта семья явно нуждалась, поэтому девушка смолчала, только кивнула и пробормотала:

— Ну да… чувствуйте себя как дома и ни в чем себе не отказывайте…

Хайфа

Каренин чувствовал себя странно. Он помнил операцию, был в сознании, когда ее делали, доктор и его ассистенты постоянно разговаривали с ним и давали задания, чтобы не задеть жизненно важные участки мозга. Но потом… потом ему дали снотворное, а сейчас… Он словно плавал в каком-то горячем киселе, в котором низ перемешался с верхом. И запахи… Запахи были чужими, резкими, острыми, от которых щипало в носу и спирало дыхание. Ему кто-то что-то говорил, но он не понимал ни слова. Его охватил ужас от того, что он потерял какую-то важную часть себя. Каренин попробовал пошевелить пальцами — получилось. Это немного его успокоило. По крайней мере, его не парализовало.

— Как он?

Тихий шепот вторгся в пространство и оглушил его. Каренин узнал голос. Ирина! Его жена! Он втянул воздух, и слабая улыбка появилась у него на лице. Знакомый запах… Прохладная чарующая горечь. Но было что-то еще… Что-то тревожащее.

— Ира? — он выговорил ее имя, и это было маленькой победой.

— Тише, тише… Все хорошо.

Он почувствовал ее прохладную ладонь на своем запястье, но знал, что его жена чем-то расстроена. Он знал ее так хорошо, что мельчайшие изменения в запахе или голосе воспринимались красноречивей любых слов. Каренин снова услышал чужую речь и наконец сообразил, что не понимает, потому что говорят не по-русски. Это его немного успокоило.

— Доктор говорит, что ты в порядке, проспал целые сутки, но тебе надо еще отдыхать, — перевела Ирина. — А повязку снимут завтра, когда освободится профессор Левиц.

— Что случилось? — спросил он заплетающимся языком.

Она чем-то расстроена, значит, что-то случилось.

— Ничего, — он понял, что она улыбается ему через силу. — Все хорошо, спи.

— Я не хочу спать, — он сжал пальцами ее руку, такую родную и теплую.

— Все хорошо, я тебя люблю… — сказала она дрожащим голосом и поцеловала его запястье. — Отдыхай.

Ирина вышла из палаты, сдерживая слезы облегчения. Ей до сих пор не верилось, что все прошло благополучно. Эту неделю она жила в страшном напряжении, и сейчас все позади. Вернется зрение или нет — не важно, потому что самая главная опасность устранена. Осколок удалили, Каренин узнал ее, говорил с ней — и это главное. Все у них будет хорошо.

Ирина подошла к стойке администратора, где дежурила знакомая ей медсестра Татьяна.

— Как ваши дела, Ирина? — поинтересовалась та участливо.

— Хорошо, — слабо улыбнулась она. — А как дела у дочери профессора Левица? С ней все хорошо?

— Да, — кивнула медсестра. — Ее прооперировали, и она уже рвалась выписываться.

— Да вы что? — поразилась Ирина.

— Да, она такая. К ней с утра приезжали из воинской части, а родители той курсантки, что она спасла, так те притащили ей полные корзины цветов и фруктов.

Татьяна кивнула в угол, где стояли подарки. Ирина улыбнулась. Как хорошо знать, что не только у тебя, но и у других людей все в порядке, что беда обошла их стороной.

Требовательно зазвонил телефон. Марьяна. Ну что опять случилось?

— Как прошла операция? — в чуть хрипловатом голосе Стожар слышалось нетерпение.

— Хорошо. Завтра ему должны снять повязку, доктор Левиц считает, что…

— Он в сознании? — перебила Марьяна.

— Только что пришел в себя, — осторожно ответила Ирина.

Что этой кошке опять нужно?

— Дайте ему трубку, — потребовала нахалка.

— Нет. Ему надо отдыхать.

— Ирина, дело жизни и смерти… ребенка! У меня тут похищение, нужны связи Каренина. Дайте ему трубку.

— Нет. Обходитесь без него.

Ирина дала отбой, кипя от возмущения. Ну что за женщина! Телефон снова зазвонил, и Ирина выключила его совсем.

Каренину совершенно не хотелось спать. Его снедало болезненное любопытство — вернулось ли зрение? Ждать до завтра? Увольте. Он осторожно ощупал себя, прислушиваясь к голосам. Острый слух, как и нюх, слава богу, никуда не делись. Он слышал разговор Ирины в коридоре, а потом… Марьяна? Что еще этой блохастой надо?

Каренин сел на кровати, чувствуя подкатившую к горлу тошноту. На кой черт ему давали это снотворное? Только хуже… Он дал себе несколько минут, привыкая к вертикальному положению, потом нащупал спинку кровати и сел. Дверь распахнулась. Медсестра.

— Зачем же вы встали? Вам еще надо отдыхать!

— Я не хочу… належался уже… Вы не знаете… кто звонил моей жене?

Он чувствовал легкое замешательство медсестры, которое повисло в воздухе облачком кисловатого запаха.

— Кто? — повторил он вопрос.

— Она сказала, что ваша начальница… Но я…

— Наберите ее номер, — он по памяти продиктовал номер Марьяны, втайне радуясь тому, что помнит номер, а еще тому, что нужен… что у него есть работа… пусть даже и приходится терпеть причуды чокнутой начальницы.

— Но ваша супруга запретила…

— Звоните. Это по работе, она бы не стала просто так звонить.

Марьяна раздраженно пробормотала:

— Каренин, черт бы тебя побрал!.. — и бросила телефон на сиденье.

Она уже успела доехать до монастыря и сейчас остановилась. Солнце припекало, хотелось спать. Откуда же у отца Егора могла появиться острая лучевая болезнь? Патологоанатом подтвердил, что кроме прочих признаков у священника имелись характерные трофические язвы на руках.

То есть, он держал в руках источник радиации? Что это могло быть? Таинственный артефакт прошлого — куклу Самуся? Хм, но если эта кукла была при гетьмане, то почему тот не умер от облучения? Или все проще и обыденнее, и при строительстве новой трапезной использовали, например, стройматериалы из Чернобыля? Имеет ли это вообще какое-то отношение ко всему остальному? Загадки множились, а ответы так и не находились. Марьяна вздохнула и набрала Грега.

— Грег, ты проверил телефоны?

— Да, а вы, Марьяна Петровна, вы позвонили своей знакомой, как обещали?

Марьяна про себя выругалась — влюбленный айтишник хуже барана.

— Вот сейчас ты скажешь мне что-то полезное, и сразу же позвоню.

— А у меня есть что вам сказать. Я проверил список звонков у фигурантов дела и странички в соцсетях. У Ника ничего необычного по звонкам, страница в соцсетях только от имени детского спортивного клуба, который он открыл, но его фотографий там нет.

— Ну понятное дело, пока ничего странного.

— Не торопитесь, Марьяна Петровна, я залез в его банковские счета и знаете, что нашел?

— Не зли меня, Грег, говори.

— Он посещал психотерапевта!

— Хм… Зачем?

— А я откуда знаю? Пока еще электронный документооборот у нас не прижился, скорее всего, хранится история его болезни где-нибудь в шкафчике в синей папочке.

— Как фамилия психотерапевта?

Грег назвал, и Марьяна записала себе на клочке бумаги, чтобы не забыть спросить потом у Ярового, после чего рассказала Грегу о результатах вскрытия.

— … Я вам точно говорю! Это полоний! Его отравили полонием! Спецслужбы!

— Прекрати, Грег, что за глупости…

— Вспомните дело Литвиненко!

— Хватит. Отец Егор — скромный провинциальный священник. На кой черт каким-то спецслужбам травить его плутонием, а потом убивать, стукнув по голове? Он же не политик, не шпион и не…

— Откуда вы знаете, что не шпион? И вообще… А! Это пришельцы! Точно!

Марьяна зашипела. Ее помощник категорически не разделял ее веру в сверхъестественное, но зато свято верил в пришельцев, мировой заговор, шпионов и тайные масонские общества.

— Грег, давай поищем более приземленные варианты, хорошо? Найди мне специалиста, пусть приедет и проведет замеры в монастыре. Уверена, это радиоактивный гранит или древесина из Чернобыля.

— У меня есть один знакомый уфолог…

— Специалиста! — прорычала Марьяна. — Добудь мне специалиста с лицензией и аппаратурой!

Она снова швырнула телефон на сиденье и выбралась из машины, раздраженно обозревая благостные просторы монастырских угодий. Телефон, словно нарочно, тут же зазвонил.

— Ну наконец-то, Жека, чтоб тебя!

— И тебе, Марьяна, доброе утро. Кстати, если тебе вдруг интересно, мне уже сделали операцию, и я…

— У меня дело о похищении ребенка, — оборвала она Каренина. — А твоя Ирочка… приструни ее уже, в конце концов, командует тут. И между прочим, она сказала тебе, что ваш дом ограбили?

— Что? Как? Нет, она… была чем-то расстроена, но я не знал…

— Неважно. Это потом. Там мы все равно опоздали… А здесь мне нужны твои связи. К кому в полиции я могу обратиться, чтобы получить дело… нет, два старых дела из архива?

Она поморщилась и отстранила трубку от уха, не желая слушать бубнеж Каренина про то, что есть закон и порядок, которые нужно уважать, что всяким блохастым дело не дадут…

— Жизнь ребенка на кону, — оборвала она его, подражая серьезному тону Ярового.

Каренин заткнулся, молчал какое-то время, потом неохотно сказал:

— Ладно, записывай телефон Жученко. Он в органах давно, думаю, сможет проконсультировать тебя. А теперь выкладывай все детали дела, я хочу быть в курсе.

Марьяна поручила Анне Феликсовне, своей секретарше, даме в возрасте, но чрезвычайно хваткой и деятельной особе, заняться капитаном Жученко, дав четкие инструкции, куда подъехать и что говорить. Впрочем, и без ее наставлений та умела справляться с подобными заданиями. Оставалось ждать. А ждать Марьяна не любила, особенно, когда непонятно было, на кого охотишься… и ты ли вообще охотник…

В монастырь ее не пустили. Там уже была полиция, капитан Ворох сразу же преградил путь Стожар.

— Проводятся оперативно-следственные мероприятия.

— Радиацию ищете? — осведомилась Марьяна.

Капитан остался невозмутим, однако в глубине совиных глаз что-то дрогнуло.

— А надо?

— Надо. Уверена, источник радиации находится под трапезной, где идет стройка. Священники не захотели меня туда пускать. И на вашем месте, капитан, я бы надела костюм радиационной защиты. Вам еще с Катенькой детей заводить.

Андрей Ворох даже глазом не моргнул, лишь наклонил голову, ожидая, когда она уйдет.

— Ладно-ладно… Ночью сюда вернусь, — в который раз пообещала себе Марьяна, направляясь к машине.

Настроение у нее сделалось хуже некуда. Несколько несчастных бутербродов в доме Светланы только раззадорили аппетит, кошке ужасно хотелось кофе с пышной молочной пенкой, ровно такой, какую она всегда любила. И рыбы… Что-то всплыло в памяти, Марьяна открыла бардачок, пошарила там и выудила парковочный талон. «Фишинг-парк». Должна же там быть рыбка, в конце концов? А потом можно и к археологам заглянуть, с профессором познакомиться. Марьяна завела мотор и выехала на дорогу.

Света покачала головой в ответ на предложение Ника подвезти ее до почты.

— Нет, не надо. Я хочу пройтись… и все обдумать.

Он ревниво смерил взглядом психолога, который тоже не спешил уходить.

— Иди, Ник, — добавила она.

Он исподлобья взглянул на Ярового:

— А вас подвезти?

В его вопросе слышался вызов, но психолог не отреагировал:

— Нет, спасибо, я на своей машине, — ответил он дружелюбно. — И мне надо еще расспросить Светлану о Павлике, поэтому я задержусь.

Ник ушел, явно раздосадованный. Светлана гадала, с чего он вдруг вздумал ревновать. Раньше ей бы это польстило, но сейчас…

— Если не возражаете, я вместе с вами прогуляюсь на почту, чтобы задать еще вопросы.

— Хорошо, — согласилась она.

— А ваш молодой человек, кажется, ревнует, — заметил Яровой.

— Обычно он достаточно равнодушен, — с горечью ответила Светлана.

Они вместе шли по проселочной дороге на почту, солнце стояло уже в зените. Света и сама не заметила, как выложила совершенно постороннему человеку свои сомнения насчет Ника.

— Мне кажется, он до сих пор ее любит, а я так… И с этой Валентиной тоже не все ясно… А может, у меня просто паранойя?

— Нет, уверяю вас как специалист, вы вполне здравомыслящая и рассудительная девушка, к тому же очень прелестная, — улыбнулся Яровой.

— Не льстите, — отмахнулась она, однако порозовев от смущения. — Бледня моль… по сравнению с мисс Археология. Лучше скажите мне… Марьяна… Ей можно доверять? В смысле, она найдет Павлика?

Он посерьезнел, на лицо набежала тень.

— Дело не в Марьяне. Она-то сделает все возможное, в этом не сомневайтесь, пусть иногда она и ведет себя довольно странно. Дело в том, что если похититель тот, кого мы подозреваем, то его цель — не выкуп, а месть, и тогда мы, возможно, уже опоздали…

Несмотря на жару, Светлане опять сделалось холодно.

— Но с другой стороны, мы можем и ошибаться, — поспешил ее успокоить Яровой. — Толстогубу, чтобы подобраться к Павлику, нужно было крутиться где-то поблизости. Вы не припоминаете, появлялся кто-нибудь в городе недавно? У вас ведь небольшой городок, все приезжие должны быть на виду.

Света отрицательно покачала головой. Они как раз уже подошли к зданию почты, как звонкий голос заставил их обернуться.

— Светуська!..

— О нет… Это Катя… — вздохнула Света, оборачиваясь к подруге.

Та стояла и приветственно махала ей рукой с другой стороны улицы. Высокая, крупная, чернявая, в цветастом платье, Катя немного походила на цыганку, разве что была слишком круглолица. Быстро оглядевшись по сторонам, она пересекла проезжую часть и заключила подружку в объятия.

— Привет-привет!.. А кто это с тобой? — ее глаза светились от любопытства.

— Алексей Яровой, — улыбнулся ей психолог.

— Катерина Ворох, — церемонно ответила Катя. — Лучшая подруга Светы! А вы?..

— Катя! — попыталась одернуть подругу Света.

— А я психолог… тоже лучший в мире.

— Ух ты!.. А что вы здесь делаете?

— Катя! Прекрати! Это невежливо!

— Просто у нас тут такое случилось… Ребенка похитили, — и Катя вперила в психолога испытующий взгляд.

— Я знаю, поэтому и приехал.

— Ух ты!.. А зачем?

— Консультирую полицию.

Катька просияла, получив новую порцию городских сплетен.

— Тогда вы знаете новость, да?

— Какую? — нахмурилась Света.

— Владьку-балбеса арестовали!

Света ахнула.

— Не может быть! Почему?

— Это все столичный сыщик, идиот потому что он.

— Кто идиот? Влад?

— Да нет, сыщик, Аккаржей! Представляешь, отстранил моего Андрюшу от дела по похищению, отправил его расследовать убийство отца Егора! А ведь и коню понятно, что эти дела связаны! А машину Влада якобы засекли на выезде из города, возле Хохитвы, там, где лагерь этого твоего… И алиби у него нет! Кстати, а вы вместе смотритесь очень даже ничего!

Огорошив последним заявлением, Катька умчалась дальше разносить сплетни, среди которых наверняка будет и новость о том, что у Светы появился новый ухажер из столицы. Девушка растеряно повернулась к психологу.

— Ничего не понимаю… А как же Толстогуб?

— Может быть, это и к лучшему? Если похитил старший сын, то ради выкупа, а значит, Павлика скоро найдут, — попытался тот успокоить девушку. — Отдайте флешку Марьяны на распечатку, а пока будут печатать, предлагаю пообедать, потому что не знаю как вам, а мне ни бутерброда после этой пройдохи не досталось.

Света покраснела.

— Простите, надо было больше приготовить. Ой, еще надо продуктов купить… а то опять она что-нибудь выдумает.

— Это не ваша вина, а моя. Надо было предупредить вас, что Марьяна, когда нервничает, жрет не в себя. И куда только у нее это уходит?

Ник злился на себя и на Марьяну. Притащила в дом Светы какого-то типа, да он же ей в отцы годится, а все туда же!.. Сейчас Ник был как никогда близок к тому, чтобы потерять Свету. Что она собралась обдумывать, да еще и в компании с этим типом? Хотя… если она решит расстаться с ним, Ником, то будет права. Он псих, который видит призрак убитой жены. Лиза даже после смерти не хочет его отпускать. Каждый раз, когда Ник обнимал и целовал Свету, появлялась Лиза, и все шло кувырком. Ее образ, тот самый, что запечатлелся у него в памяти в день ее смерти, упорно преследовал и мешал, и даже визиты к психотерапевту не помогали. Ник сделал МРТ и сдал кучу анализов, но никаких физиологических нарушений мозга не было выявлено. Что ж… по крайней мере, шизофренией он не страдал, и то хорошо.

В лагере царило уныние. Раскопки остановились, практиканты слонялись без дела. Кто-то загорал, кто-то уткнулся в телефон, и только долговязый Слава что-то зарисовывал в блокнот.

— Валентина Михайловна там, — махнул он рукой на невысказанный вопрос Ника.

— А профессор Кривошей?

— Еще не приехал.

Ник для приличия постучал в трейлер, потом забрался внутрь. Тут царила приятная прохлада. Валя работала, что-то бойко отстукивая на ноутбуке.

— Николя, заходи.

— Не называй меня так.

— Прости, забыла.

— Где профессор?

— Должен вернуться с пресс-конференции.

— А вы что-то нашли?

— Не мы, — она встала и потянулась, разминая мышцы. — Игумен созрел и показал нам церковные книги.

— Могу я на них взглянуть?

— Зачем? — она внимательно посмотрела на него. — Скучаешь по работе?

— Можно и так сказать.

В какой-то степени это было правдой, он скучал по прежним временам, по тому духу открытий, прикосновениям к тайнам прошлого, что таятся в каждом снятом слое, когда из-под земли медленно проступают очертания давно ушедших эпох… Ник досадливо помотал головой — назад ходу не было.

— Они в монастыре, игумен разрешил работать с ними только там, так что Александр Сергеевич, скорей всего, после пресс-конференции поедет туда.

— Ну ты хотя бы знаешь, что там? В общих чертах.

Она пожала плечами и почесала нос. Валентина врать не то чтобы не умела, просто не любила. За ней водилась эта особенность, и когда они в студенческие годы за последними рядами играли в покер, Ник всегда знал, когда она блефовала. Верный признак — почесывание носа.

— Если написанное в них хотя бы отчасти правда, то это будет сенсацией. Это все, что я могу тебе сказать, Ник, прости.

— Дело в кукле? Она на самом деле существовала?

— Существовала совершенно точно, а вот удастся ли ее найти — другой вопрос. Еврейский вопрос.

Ник удивленно выгнул бровь.

— Почти наверняка получим грант. Ник, может… может, ты вернешься? Твой материал еще актуален, ты можешь переработать его и защититься, хотя со статьями будет сложнее, теперь новые требования…

— Нет, Валя, прости, все в прошлом.

Она вздохнула и предложила:

— Пошли прогуляемся, а то я целый день бумаги заполняла, хочу размять ноги.

Они медленно шли по приятной тени хвойного леса, воздух здесь был чист и свеж, от реки тянуло прохладой. Впервые после смерти Лизы они говорили по душам.

— А Генка уехал, ему предложили место в университете Мюнхена… — Валя грустно улыбнулась. — На его месте мог быть ты, ведь Лиза всегда мечтала… жить заграницей.

— Валя, вы же дружили с ней, ты должна была о ней все знать. Неужели ты не знала, что она… шантажистка?

Валентина помедлила, крутя между пальцев хвоинку.

— Догадывалась, что что-то нечисто, потому что у нее иногда появлялись левые деньги, еще когда мы были студентками, но нет, как именно она их добывала, я не знала.

Ник кивнул, он поверил ей. Он ведь тоже ничего не знал и даже не подозревал.

— А тебя она никогда не пыталась шантажировать?

— Нет, что ты, мы дружили.

— Мне кажется, ее бы это не остановило. Может, ты знала какой-то ее секрет?

Она отвела взгляд и снова почесала нос.

— Валя, прошу тебя, ответь честно. Мне важно разобраться во всем.

— Не думаю, что тебе станет легче, Ник. Лиза была не ангелом, но она тебя любила, поверь мне.

— Изменяла она тоже от большой любви? — взорвался он.

— Она хотела вырваться, — покачала головой Валя, — вырваться и уехать заграницу. Я думаю, что она потому и продала вашу квартиру, чтобы собрать деньги на переезд.

— Она прекрасно знала, что я не собирался никуда уезжать.

— Может быть, поэтому она и делала все втайне?

— Валя, просто ответь на мой вопрос. Какой секрет был у Лизы?

— Все в прошлом, зачем ворошить?..

— Позволь мне самому решать! В конце концов, убийца Лизы так и не был найден.

Они давно остановились, и муравьи сновали по ногам, словно сумасшедшие, потревоженные присутствием человека. Валя вздохнула:

— Я же говорю, это дело прошлого, и к тебе никакого отношения не имело. И к ее убийству тоже. Так, школьные шалости.

— Скажи!

— Лиза… Мы тогда учились… в девятом, кажется, да… Знаешь, как это бывает? Девочки пробуют… разное, и не всегда с мальчиками.

Какое-то время Ник пытался осмыслить услышанное.

— Не понял. Что пробуют?

— Секс.

— Она с тобой спала? — ужаснулся Ник.

— Ты за кого меня принимаешь? — вскинула брови Валентина. — Нет, это Катька ее подбила. Мы втроем дружили, нас даже называли мушкетерами в юбке… Краснозорька, Белоснежка и твоя Златовласка Лиза… Да и было то всего раз, по пьяни, на спор, на выпускном, так что не считается. Ну что, легче тебе стало?

Ник помотал головой. Чудесно. Теперь он узнал, что его жена была лесбиянкой. Просто замечательно. Его пробрал нервный хохот.

— Послушай, Ник, еще раз повторяю. Лиза тебя любила, по-своему, но любила, это правда. Ты же знаешь, что она умела очаровывать людей и могла выскочить замуж за кого-нибудь… — Валя замялась.

— За кого-нибудь получше? — зло спросил он.

— Да, получше, побогаче, покруче. Но она выбрала тебя. Когда я вас познакомила, она мне уже на следующий день заявила, чтоб я даже смотреть в твою сторону не смела. Так и сказала — «он мой».

— Полагаешь, мне от этого стало легче?

— Ты сам хотел услышать правду, и ты ее услышал.

Они подошли к лагерю в полном молчании. Ник обдумывал услышанное. Пожалуй, вряд ли школьные эксперименты Лизы имеют какое-то отношение к ее убийству. Но если бы удалось найти ее убийцу, то, может быть, она бы перестала преследовать его, Ника?.. Он ведь так никогда и не сможет быть со Светой, если рядом будет маячить призрак убитой…

— Кстати, Николя… прости, Ник, — поправилась Валя. — Я не знаю, стоит ли говорить… тем более теперь…

— Что?

— Я сначала не придала значения, думала, что это Александр Сергеевич взял мою машину, но оказалось, что нет, его тогда подвезла Леся, наша практикантка, она в первый же день простыла и отпросилась…

— Не понимаю, ты о чем? У тебя машина пропала?

— В том-то и дело, что не совсем. То есть вчера утром ее не оказалось на месте, а сегодня утром… она уже стояла возле лагеря. Наверное, это глупость, скорей всего, Витя взял… Хотя нет, он только утром отправился за продуктами…

— Почему ты вчера этого не сказала? — рассердился Ник.

— Я хотела, но ты… спешил.

— Ты что, не понимаешь, что ребенка могли увезти на твоей машине? Я звоню капитану Вороху.

Он вспомнил слова Марьяны и похолодел.

— И проверь багажник, — сказал он. — На всякий случай.

Через два часа приехал кинолог и криминалист, следом примчался Аккаржей. Собака звонко залаяла, стоило ее подвести к машине. Капитан Ворох покачал головой.

— Столько времени упустили…

Багажник был пуст, но в свете люминола показались фиолетовые пятна. Кровь. Аккаржей выругался и распорядился задержать всех, до выяснения обстоятельств.

— На каком основании? — возмутился Ник, которому совсем не хотелось вновь оказаться за решеткой.

— Хотя бы на том основании, что вы не Рымаренко, а Николай Лазаревский, судимый за убийство своей жены и скрывший это!

Ник стиснул зубы, гадая, откуда следак так быстро проведал о его прошлом. Неужели Марьяна растрепала? Или тот ее психолог?

— Его оправдали, — вступилась за него Валентина. — А в том, чтобы сменить фамилию и уехать, нет ничего противозаконного.

— Я имею право вас всех задержать на сутки!

— А что здесь происходит, позвольте поинтересоваться? — раздался голос профессора Кривошея.

Сухощавый, но высокий, с добрым интеллигентным лицом, профессор производил обманчивое впечатление безобидного чудака, однако на деле был цепким, жестким и практичным управленцем. Ник восхищался им. Сочетать в себе талант ученого и природное чутье на людей, чтобы ими управлять, не каждому дается, а в мире науки и подавно. На одной зарплате или госфинансировании далеко не уедешь, нужно что-то еще, чтобы удержать молодых в институте. Профессор Кривошей всегда находил выход. Он поднаторел на грантах и различных исследовательских проектах, удерживая на плаву свой отдел и собирая для себя команду из единомышленников. Ник даже не рассчитывал попасть к нему в аспирантуру, профессор был крайне придирчив в выборе учеников, но молодому человеку все же повезло. Крупный исследовательский грант — и он оказался в команде профессора. Три самых счастливых года в его жизни, брак с Лизой и рождение сына… Защита кандидатской была уже не за горами, но… Но жизнь распорядилась иначе.

— Добрый день, Александр Сергеевич, — пожал он ему руку.

— Здравствуй, Николай, рад тебя видеть, — профессор несколько рассеяно ответил на рукопожатие. — Что здесь делает полиция?

— Александр Сергеевич, — неожиданно залебезил Аккаржей, — мы вынуждены изъять машину… Собака унюхала след похищенного мальчика.

Профессор недоуменно повернулся к Валентине, она в ответ пожала плечами.

— Ее угнали, а утром поставили на место, — пояснила она.

— Вот мы и разберемся, — важно заявил следователь.

— Милейший Эрнест Натанович, — ласково сказал профессор. — Вы обыскивали машину с разрешения хозяйки?

— Да.

— Разве стала бы она позволять вам это делать, будь она преступницей? Или может, вы желаете проверить лагерь на предмет укрытия похищенного мальчика? — профессор широким жестом обвел местность.

— Ну… — замялся Аккаржей.

— Да что же это я? — профессор делано хлопнул себя по лбу. — Старый дурак… У вас же собака, которая непременно бы залаяла, если б что-то такое учуяла, верно?

— Александр Сергеевич, но я вынужден задержать гражданку Горовую.

— Задерживайте на здоровье, дружочек, — также ласково ответил профессор, но Ник поежился, прекрасно зная этот тон, с которым его руководитель обычно начинал «валить» на экзамене нерадивых студентов. — А я пока позвоню Шаргородскому…

— Не надо, — быстро сник следователь, очевидно, зная, о каком Шаргородском идет речь. — Я ограничусь машиной и подпиской о невыезде.

— Помилуйте, никуда мы выезжать и не собираемся, нас отсюда и на бульдозере не выгнать. Идите, голубчик, идите… Нам работать надо. Валентина, что у нас по описи?

Профессор повернулся спиной к следователю, ясно давая понять, что тот здесь пустое место, на которое не следует обращать внимание. Ник усмехнулся в усы.

— Николай, а ты нам не хочешь помочь? — неожиданно предложил профессор. — Нам сейчас лишние руки не помешают. У нас одна девочка простудилась и уехала, а…

— Но вы же сейчас простаиваете?..

— Я собираюсь съездить в монастырь, игумен дал добро на исследование церковных книг, а ты, помнится, специализировался на тайнописи. Ты мою пресс-конференцию видел?

Капитан Ворох встал между ними, с сонным безразличным видом глядя на профессора в упор:

— Монастырь сейчас тоже закрыт для посещения, там проводятся оперативно-следственные мероприятия. Прошу вас разойтись по местам, мы должны провести опрос свидетелей.

Профессор прищурился и сдвинул очки на нос, напомнив Нику этим жестом Марьяну.

— Как вас величать, молодой человек?

— Капитан Ворох, — также флегматично представился тот.

Аккаржей почему-то бездействовал, сложив руки на груди и наблюдая за всем со стороны. Ник догадался, что тот предоставил местному полицейскому разгребать последствия наезда на знаменитого профессора.

— Разумеется, — Кривошей трезво оценил ситуацию, — мы будем всячески сотрудничать с полицией… но можем ли мы в ответ надеяться на то, что и полиция пойдет нам навстречу?

— Пока оперативно-следственные мероприятия не закончатся, в монастырь доступа не будет, — также лениво ответил капитан.

— А когда они закончатся, позвольте полюбопытствовать?

Капитан пожал плечами. У Ника зазвонил телефон, и он отошел в сторону. Марьяна, черт бы ее побрал!

Кафе было как раз напротив почты. Света заказала себе пиццу, и Алексей последовал ее примеру.

— Любопытная у вас подруга…

— Катя хорошая, но не умеет держать язык за зубами. Для нее это просто невозможно, уж сколько раз мы с ней ссорились из-за этого. Но она настоящая подруга. Когда с папой случилась беда, я в Киеве тогда жила, она сидела с ним в реанимации, купила все необходимое, а Андрюша потом помогал устроить его в столичную клинику на операцию… В деле на Катю можно положиться, а вот секреты ей доверять нельзя, увы.

— Тогда вам с ней повезло.

— Да, это точно.

Они какое-то время ели в молчании, а потом в кафе принесли распечатку фотографий и материалов. Пухлый конверт лежал на столе, но никто к нему не притрагивался, уж больно жуткими были некоторые фотографии, когда Марьяна демонстрировала их на планшете. Света упорно гнала от себя мысль о том, что маленький Богданчик тоже видел эти фотографии и свою мертвую маму на них.

— А у вас есть дети? — спросила Света, кивнув на обручальное кольцо на пальце Ярового.

— Да, сын. Он уже взрослый, поступать будет в следующем году.

— Скажите, а вам же приходилось работать с детками, у которых были травмы?

— Конечно. Это сложно, любое сильное потрясение может сказаться на детской психике самым непредсказуемым образом.

— Богданчик видел фотографии мамы в газете… Ник сказал, что он после этого перестал разговаривать и замкнулся в себе.

Психолог нахмурился.

— Мальчика водили к психологу?

— Я не знаю.

— Следует непременно проконсультироваться. Я могу посоветовать хорошего специалиста, если надо.

— А вы сами?..

— Я тоже могу, но мне кажется, что ваш Ник не согласится на мою кандидатуру.

— Я его уговорю.

— Хорошо, попробуйте. А пока расскажите мне о Владе, чтобы я понял, что могло двигать молодым человеком.

— Ой, наверное, надо и Марьяне сообщить, что его арестовали? — спохватилась Светлана.

— Сообщите, хотя уверен, что эта пройдоха уже обо всем знает.

Но пройдоха ничего не знала. Она отключила звонок на телефоне и наслаждалась тишиной и покоем, созерцая с веранды «Фишинг-парка» неподвижную водную гладь. На блюде перед ней красовались обглоданные рыбьи косточки, три порции кофе с густой молочной пенкой были вылаканы, в животе ощущалась приятная сытость. Марьяна тихо мурлыкала себе что-то под нос, щурясь на солнечные блики на воде. Посетителей почти не было, в будний день их много и не бывает, а вот ближе к выходным здесь уже не протолкнуться. Так заверил ее официант, поставив перед ней четвертую порцию кофе.

— Скажите, видели ли вы тут или поблизости вот этого мужчину? — на всякий случай спросила у него Марьяна, выводя на экран планшета фотографию Толстогуба.

Молодой человек отрицательно покачал головой.

— Фотография старая, десятилетней давности, подумайте.

— Нет, простите, не помню такого.

— Жаль…

Хотелось растянуться на солнышке и подремать, послав все к черту. Но тут вспыхнул экран телефона. Звонок от Светланы.

— Как арестовали? — сонливость мгновенно слетела. — Хм… У него же алиби… Откуда-откуда… От верблюда. Знаю, и все. Ладно, сейчас вернусь и попробую разузнать больше. Спасибо, Света. О, Леша там с вами? Откуда-откуда… Слышу, и все. Дайте ему трубку.

Секундная пауза.

— Леша, снова привет. Скажи мне, ты знаешь такую себе Бернацкую Марину Валерьевну? Она психотерапевт… Надо. Не знаешь? Плохо. А узнать можешь? Попробуй. Ну надо, и все. Что вы все пристали ко мне?.. Я добрая? Хм… Нет, не заболела. Я просто сытая. Все, отбой.

Марьяна подумала немного и набрала Николая. В конце концов, зачем узнавать окольными путями, если можно напрямую спросить, зачем ему был нужен психотерапевт.

— Николай, и снова здравствуйте. Скажите, а зачем вы обращались к психотерапевту? — она поморщилась и отстранила телефон от уха, подождала какое-то время, пока не иссякнет поток ругани. — Я же все равно узнаю… Лучше сами скажите. Куда мне пойти? Хм… я в такие места не гуляю… А ваш приятель Сергей может об этом знать? Ой, ну что вы все такие нервные?.. А почему я у вас в трубке слышу голос капитана Вороха? Вы что, в монастыре? Нет? А где? Что? Нашли кровь в багажнике? И чего молчите?!? Еду!

Марьяна подхватила сумочку, помчалась к парковке, забралась в машину и рванула с места, по меткому выражению Каренина, как в попу раненая рысь.

И, разумеется, она совершенно забыла о том, какие здесь дороги. Стоило ей вылететь на повороте, как раздался хлопок, машину занесло в сторону. Марьяна ударила по тормозам, вывернула руль и лишь каким-то чудом успела затормозить в опасной близости от столба.

— Черт-черт-черт!.. — выругалась она, выбираясь из машины.

Переднее колесо было пробито. Марьяна присела на корточки, с глубокомысленным видом разглядывая шину, но слабо представляя, что теперь делать.

— Лев Михайлович, — она набрала номер водителя в ее агентстве, который сейчас, однако, был в отпуске. — Что мне делать? У меня колесо, кажется, пробито. Чем? Откуда я знаю? Нет, это неважно, мне важно доехать, я спешу и…

Что-то насторожило кошку. Какое-то жалобное мяуканье… или стон… едва слышный. Он доносился откуда-то из густых зарослей кустов, которыми зарос крутой берег Роси.

— Погодите, Лев Михайлович, — сказала Марьяна, опуская телефон и подходя ближе к обрыву. — Эй, кто здесь?

Ей никто не ответил. Но звук стал яснее. Кто-то стонал. Марьяна вздохнула, засунула телефон в карман и полезла в кусты.

Что-то серое. Оно не шевелилось, но было определенно живым. Марьяна чутким кошачьим слухом слышала стоны и прерывистое дыхание. Животное или человек? От внезапной догадки участилось сердцебиение, адреналин зашкаливал. Марьяна проползла вперед, раздвинула ветви и схватила добычу за шкирку. Спутанные рыжие волосы были в крови, бескровное лицо запрокинулось, глаза закрыты. Но Павлик дышал.

— Шшшшерт! — прошипела кошка.

Она потащила свою добычу за собой, не чувствуя тяжести детского тела, на ходу вытаскивая телефон и набирая номер Балуева.

— Я его нашшшла!… На выешшшшде ишшшш «Фишшшшинг-парка»!.. Шшшкорая… нушшшна… Шшшшрошшшно!