Кукла Самуся

ГЛАВА 5

Богуслав

Марьяна решила, что обязательно вернется в монастырь ночью. Может, даже этой. Хотя нет, вряд ли этой. Глаза слипались. Она вела машину и пыталась дозвониться до Грега. Наконец помощник ответил. Голос у него был замогильный.

— Да.

— Ты нашел информацию?

— Нет.

— Грег, хорош дурить.

— Она пошла на дискотеку. С этим донжуанистым пижоном.

Марьяна скрипнула зубами. Во время прошлого расследования Грег безнадежно влюбился в Надью и теперь страдал от ревности, забывая о работе. Устин отправил дочь на модный курорт отдохнуть, и девушка отрывалась там вовсю. Грег следил за ней, подключаясь к камерам в отеле, а может даже установил жучок ей в телефон. Следил и страдал. Но почему вместе с ним страдать должна Марьяна?

— Грег, немедленно прекрати ныть. Я этого не люблю.

— Я не ною. Я лечу в Испанию.

Марьяна вильнула рулем и чуть не въехала в забор на узкой разбитой дороге, зажатой между рядами частных домов.

— Не глупи!..

— Я ее люблю.

— Послушай… — Марьяна выключила мотор, но осталась сидеть в машине. — У меня сейчас дело об убийстве священника и похищении ребенка. Давай распутаем его, а потом… Ты забыл про бриллианты дяди Тимура? Я не могу сейчас отпустить тебя!

— Тогда я увольняюсь.

— О боже… — простонала Марьяна, стукаясь лбом о руль несколько раз. — Да будет тебе твоя Надья, обещаю!..

— Когда будет? — оживился Грег.

Он хорошо знал свою начальницу и понимал, что та слов на ветер не бросает. Гениальный хакер и программист, он был беспомощен в вопросах межличностного общения, особенно с противоположным полом. Его прошлые попытки завоевать Надью закончились провалом. Девушка не обращала внимания на полноватого очкарика, попросту не воспринимала всерьез его неуклюжие заигрывания.

— В самое ближайшее время, — твердо пообещала Марьяна, отмахнувшись от Светы, которая вышла из своей машины и постучала в окно.

Она завела двигатель и осторожно двинулась вперед, машина Светы ползла сзади на буксире.

— Во-первых, заставь ее обратиться к тебе за помощью. Например, заблокируй ей кредитку, чтоб она осталась без денег. Тогда и на дискотеку она не пойдет, и про тебя вспомнит.

— Уже хакнул, — снова помрачнел Грег. — Этот мачо заплатил за нее.

— Хм… Ну устрой что-нибудь покрупнее.

— Уже. Я думал о том, чтоб внести ее в базу Интерпола, как опасную преступницу, которую разыскивают по всему миру, а потом, когда ее арестуют, я приеду и…

— Не настолько глобальное, Грег, — сквозь зубы процедила Марьяна. — Проще надо быть, проще, и люди к тебе потянутся, даже такие как Надья. Ладно, я позвоню одной своей знакомой с телевиденья и устрою Надье приглашение на прослушивание. Она мечтает о карьере артистки, поэтому клюнет. Ей придется срочно вернуться в страну, ну а ты устроишь ей проблему… скажем, с вылетом, визой или билетами. Вот тут она про тебя и вспомнит.

— Правда? — обрадовался помощник. — Здорово, спасибо!..

— Только, Грег, я тебя очень прошу, веди себя разумно. Как там было у Пушкина, помнишь? «Чем меньше женщину мы любим, тем легче нравимся мы ей». Пусть она тебя упрашивает, а не ты ее. Скажи, что ты занят. В деле занят. Кстати, это будет правдой. И займись уже работой! Мне нужна вся информация про семейство Балуевых и про Николая Рымаренко. А еще… Некий отец Егор из Свято-Николаевского монастыря. Его убили.

— Сделаю, — вздохнул Грег и зевнул. — Кстати, картинка с похищенной коробки еще обрабатывается, сходство пока не найдено. Говорил же, что надо делать апгрейд компов, а то слоупоки такие, что сил нет…

— Работай и не ной.

Марьяна словно издевалась над Светланой — ползла по дороге со скоростью беременной черепахи, странно виляя на дороге. Вроде ж не пьяная… а потом вообще чуть не въехала в забор и остановилась. Ник звонил уже третий раз, спрашивая, где она так долго, потом стала названивать Катя с последними новостями:

— Ты уже знаешь? — возбужденно кричала она в трубку.

— Знаю, — коротко отвечала Светлана.

— Откуда?

— Это я нашла отца Егора.

— Ни фига себе!.. — присвистнула она. — А про похищение знаешь?

— Знаю.

— Да ну тебя!.. — расстроилась Катя.

Света не смягчилась.

— Это все? Или есть еще что-то, что я знаю?

— Ты чего такая бука?.. Вообще-то есть. И этого ты наверняка не знаешь!..

— Ну и?..

— Археологи что-то нашли!

Этого Светлана действительно не знала.

— Что именно?

Катя не желала признавать, что тоже может чего-то не знать, поэтому ушла от ответа:

— Их главный, профессор какой-то, уже созывает пресс-конференцию!.. Это мне Викуся из местного новостного отдела по секрету шепнула. Что-то сенсационное!..

— Понятно, — вздохнула Светлана. — Все?

— Да что у тебя случилось-то? Я ж по голосу слышу, что ты сама не своя!..

— Устала просто. Прости, я за рулем.

Света отключилась. Они с Марьяной как раз подъехали к дому, и в саду было слышно смех Богданчика и окрики Ника, который тренировал сына. Света на секунду представила, что у них семья, что Ник ее обнимет и поцелует, а Бонданчик радостно побежит навстречу и уткнется носом ей в живот, а она взъерошит его волосы и ласково пожурит за испачканную майку. Интересно, какой была та, кто по праву могла делать все это? Почему Богданчик не помнил свою маму?

Они сидели за кухонным столом втроем. Отец увел Богданчика к себе в комнату, разглядывать иллюстрации в военных энциклопедиях, и на кухне установилась нервная тишина. Впрочем, нервничали только двое: Светлана и Николай. Марьяна вылакала молоко, обожралась на скорую руку пожаренными сырниками и теперь зевала.

— Марьяна, — нарушил молчание Ник, глядя на женщину исподлобья. — Я принимаю ваше предложение и хочу, чтоб вы помогли найти Павлика.

— Агарх… — она оборвала зевок и уставилась на Рымаренко круглыми глазами. — Правда?

Он кивнул. Света выдохнула с облегчением. Больше всего она боялась, что он потребует у Марьяны, чтобы она убиралась из города, и завяжется безобразный скандал.

— А что заставило вас передумать? Испугались?

Ник потемнел лицом. Света предупреждающе положила руку ему на плечо, удерживая на месте.

— Сергей хорошо о вас отзывался, — сквозь зубы процедил он.

— Ну да, ну да… — пробормотала Марьяна.

Вид у нее был как у кошки, которая собралась насрать в тапки — вороватый и нагло-скучающий.

— Давайте я вам кое-что расскажу, а вы меня поправите, если я не права. Первое. У вас явно криминальное прошлое, вы не любите прессу и не хотите внимания полиции.

Ник сидел, не шелохнувшись, но Света чувствовала, как у нее под пальцами напряглись мускулы на его плече.

— Второе. У вас из лагеря пропал ребенок…

— У Ника алиби!.. — не выдержала Света. — Его видели в шашлычной и…

— Помолчите, — поморщилась Марьяна.

От ее скучающего вида не осталось и следа, в глазах появился хищный блеск.

— И по странному стечению обстоятельств, — продолжила она, — это произошло в тот же день, что и приезд археологов, с которыми вы были раньше знакомы. Могу предположить, что в свое время срок вы заработали как черный археолог.

Ник шевельнулся и сбросил руку Светы с плеча, вставая. Его ненавидящий взгляд был устремлен на Марьяну. Плотно сжатые губы, гневно раздувающиеся ноздри, сжатые кулаки.

— Нет, не угадали.

— Да сядьте, сядьте, — махнула она рукой. — Черный или белый, неважно. Есть еще и третье обстоятельство, которое мне очень не нравится. Убийство отца Егора в ночь похищения мальчика. Вы были знакомы со священником?

— Нет, — опять выплюнул он.

— А ваши знакомые из среды археологов?

— Нет.

Они какое-то время играли в гляделки, устремив друг на друга взгляды. Высокий крепкий мужчина и маленькая нахальная женщина. Света затаила дыхание. Где-то вдалеке залаяла собака, захныкал маленький ребенок у соседки. Молчание затягивалось, пока Марьяна тихо не сказала:

— Тогда остается ваша жена, Николай. Прошлое, от которого вы бежали. Что с ней случилось?

Из него словно выпустили весь воздух. Ник рухнул на стул, закрыл руками голову, облокотившись на стол, и сдавленным голос признался:

— Ее убили.

Они обе молчали, а Ник не поднимал головы. Он боялся вновь увидеть Лизу. Если она появится здесь и сейчас, то он не выдержит, сорвется. Отчаянно хотелось напиться в стельку, до поросячьего визга, до полного отупения всех чувств и отшибания памяти. Да, память… Память — это проклятие…

Он осознал, что сказал последнюю фразу вслух, и поднял голову, с ненавистью глядя на журналистку.

— Мою жену убили. Убийцу так и не нашли, вместо этого все повесили на меня.

Светлана тихо охнула, прикрыв рот ладонью. В ее глазах плескалась жалость, и для Ника это было невыносимо. Хотелось заорать, стукнуть кулаком по столу, разбить что-нибудь или кого-нибудь ударить. Ник сцепил зубы и опустил взгляд, лишь бы не видеть этой унизительной жалости. Он заговорил короткими, рублеными фразами.

— Был суд. Меня оправдали. Серега помог и нашел хорошего адвоката. Все это время пресса… — он сдержал ругательство, — пресса преследовала мою семью. У отца случился инфаркт, мать ненадолго его пережила. Я едва не потерял сына. После продажи квартиры родителей сменил фамилию и уехал из столицы, чтобы начать все заново.

— Так-так… — задумчиво протянула Марьяна и побарабанила пальцами по столу. — Все складывается.

— Что складывается? — ощетинился он.

— Марьяна, не надо, я прошу вас… — попыталась остановить ее Света.

— Допустим, вы не убивали свою жену. Не факт, но допустим. Тогда убийца кто-то другой, и этот кто-то вполне может быть из вашего окружения. Приезд археологов, похищение ребенка, убийство отца Егора. Николай, вы действительно не видите связи?

— Вы о чем вообще? Какая еще связь между убийством моей жены и похищением Павлика? А отца Егора я в глаза не видел!

— О, я могу вам нарисовать на выбор несколько версий. Например, вашу жену убили, а вас подставили, чтобы отомстить именно вам. Но вас не посадили, и убийца упустил жертву из виду. А сейчас приезд археологов, которые вас узнали, мог вдохновить преступника на новую проделку. Скажем, он целился в вашего сына, но вместо этого попал в Павлика. Или вас хотели подставить и обвинить в халатности… Хотя нет, это слишком мелко для того, кто уже почувствовал вкус крови. Хм, а знаете?.. На месте убийцы я бы подложила труп мальчика вам в машину или закопала на заднем дворе вашего дома. Кстати, вы давно проверяли багажник?

— Вы с ума сошли? — хрипло спросил Ник. — Никто из экспедиции меня не видел до сегодняшнего утра!..

— Ну это вы так думаете…

— Профессор Кривошей был моим научным руководителем, а Валя Горовая — крестная моего сына!.. Остальные в лагере мне незнакомы, а большинство из них — студенты-практиканты! Обвинять Кривошея или Горовую в убийстве моей жены по меньшей мере нелепо!.. У них обоих было алиби и отсутствовал мотив!

Марьяна подалась вперед и уставилась на него глазами цвета кошачьей мочи.

— Признайтесь, Валентина Горовая была вашей любовницей?

— Тьфу!.. — разозлился он. — С меня довольно.

Он направился к двери, и в спину ему полетел зевок:

— Ох, не хотите говорить, ну и ладно, я сама узнаю. Спокойной ночи.

— Ник, да подожди же!

Света догнала его уже на крыльце.

— Богдан, иди в машину, — велел он сыну.

Тот кивнул и поплелся к калитке. Ник смотрел ему вслед, чувствуя, как сжимается сердце от боли. Хватать сына и бежать отсюда прочь, пока не случилось беды!..

— Ник, почему ты раньше мне ничего не сказал? — спросила Света, вглядываясь ему в лицо.

— Зачем? Мне твоя жалость не нужна.

Она отшатнулась.

— Ты дурак, Ник. С чего ты взял, что моя жалость нужна тебе? Ты взрослый мужик, перетопчешься, а вот кто заслуживает сочувствия и заботы, так это Богдан!

Он стушевался.

— Когда я спрашивала его про маму, Богданчик всегда нервничал и замыкался, я и перестала. Сколько ему было, когда все произошло?

— Пять, — не размыкая губ, ответил Ник.

— Он помнит что-то?

— Не знаю, — мотнул он головой.

— Как все случилось? При нем или нет?..

— Нет, слава богу, нет. Он был у крестной… когда я… нашел ее.

Вспоминать о той ночи было мучительно больно. Тихий смех жены звучал где-то в отдалении, и Нику казалось, что он неотвратимо приближается, чтобы захлестнуть и утопить его в крови.

— У Вали Горовой? — уточнила Света. — Марьяна ведь ошиблась? И она не была твоей…

— Нет, конечно, нет, — раздраженно ответил он.

Ему хотелось прикрыть уши ладонями, чтобы не слышать смеха мертвой, хотя он и знал, что это не поможет.

— Хорошо, — с облегчением выдохнула Света. — Но все-таки… Почему Богданчик так реагирует? Он не помнит и поэтому нервничает? Или из-за чего-то другого?

Ник помертвел. Лиза шла от калитки прямо к ним, оставляя за собой лужицы крови. В воздухе разлился тяжелый металлический привкус.

— Ник? Ты меня слышишь? Что с тобой?

Он с усилием сглотнул, сдерживая рвотный рефлекс, и отвел взгляд.

— Газеты.

— Что? В смысле? Что за газеты?

— Он видел… рано научился читать и… Ему кто-то показал газету… А там… проклятые журналюги… его мама… в луже крови…

— О господи… Ник, мне так жаль…

Лиза остановилась и накрутила локон на палец, потом дернула себя за волосы и сняла скальп. Ник не выдержал и закрыл глаза, но запах… и этот звук рвущейся кожи…

— Пшшш!.. — зашипело что-то у него за спиной.

— Марьяна, что с вами? — удивленно спросила Света.

Он обернулся, и увидел на крыльце полуголую Марьяну в одном банном полотенце. Она смотрела куда-то мимо него, и у Ника возникло иррациональное ощущение, что она тоже видит Лизу. Но призрак его убитой жены являлся и мучил его одного, потому что это у него с головой не в порядке.

— Пшшш!.. Зашшшкнитессссь!..

Глаза как блюдца и волосы дыбом. Ник всегда считал это выражение красивым оборотом речи, но сейчас воочию убедился, что волосы могут вздыбиться, словно наэлектризованные.

— Марьяна, идите к себе, — ледяным тоном сказала Светлана.

Внезапно все стихло. Ник не поверил глазам — Лиза исчезла. Ее смех и запах крови тоже пропали. От облегчения он пошатнулся и медленно опустился на крыльцо. Миновало!..

— Вы мне мешшшаете!.. Я ссспать ссобиралась!.. А вы шшшуршшите!..

— Знаете, если бы вы не были моей гостьей, я бы вам сказала, что думаю о…

— Но я вашша госсстья и хорошшо плачу вам за это, — Марьяна говорила уже почти нормально. — И требую тишшшины после девяти вечера.

— Мы говорили тихо, — возразила Света. — Тем более, вы не спали, а принимали душ.

Ник пошатываясь встал и пробормотал:

— Я пойду. Потом поговорим.

Он медленно пошел к калитке, но тут Марьяна спросила вдогонку:

— Николай, а вы же тоже это слышшшали, да?

Он дернулся, словно ему в спину всадили нож, но не обернулся и ускорил шаг. Он не псих!.. Он ничего не слышал и ничего не видел, это всего лишь игра его больного воображения.

Девушка смотрела на этих двоих, и ей казалось, что они разыгрывают странную комедию для одного зрителя — для нее, Светланы. Ник повел себя странно, побледнел, а у него на лбу выступила испарина, потом развернулся и почти бегом бросился к калитке. Плотная джинсовая рубашка на нем взмокла на спине. А Марьяна же… Светлана передернула плечом, внезапно ощутив, что замерзла.

— Идите уже и в самом деле спать, — устало сказала она нахальной постоялице.

Та со странным выражением смотрела Нику вслед, а потом огорошила очередной нелепостью:

— Он точно это слышал.

С этими словами она развернулась и пошлепала босыми ногами по линолеуму, оставляя за собой мокрые следы.

Света убиралась и думала о том, что узнала о Нике. Ему было больно говорить о прошлом, и он постарался сделать все возможное, чтобы оградить от этого ужаса Богданчика, но… Ведь так просто прошлое не отпустит, особенно ребенка. Детские психотравмы могут оставить след на всю жизнь. Обращался ли Ник к детскому психологу? Света прекрасно помнила, как ей самой было сложно подростком, хотя родители ее любили и хотели для нее лучшего. Особенно мама… Света до сих пор чувствовала себя виноватой перед матерью за то, что не оправдала ее надежд. И если бы не папа и его поддержка… Нет, она сделает все возможное, чтобы окружить Богданчика любовью… если только Ник не оттолкнет ее. И тут же кольнула мысль о Павлике. А если Марьяна права? И кто-то из прошлого Ника вернулся, чтобы довести начатое до конца, только вместо Богданчика похитил Павлика?

Света собралась уже выкинуть пакет, который стоял в коридоре, но заглянула в него и обнаружила там одежду Марьяны. Ту самую, которую якобы изодрала кукла Самуся.

— Марьяна, что делать с вашей одеждой в пакете? — постучалась она в дверь ванны, из-за которой доносились какие-то заунывные песнопения и шум воды.

— Выкинуть! — крикнула постоялица.

Света пожала плечами и вытащила одежду. Шелковая блуза и брюки. Все фирменное, дорогое, отличная ткань. Но самое интересное, что брюки разошлись ровнехонько по швам, словно Марьяна внезапно располнела, и они ей стали тесны. То же самое было и с блузкой.

— Но я могу починить, — постучала она опять в дверь. — Тут пять минут работы на машинке.

— Выкиньте!..

— Вы уверены?

Тут дверь распахнулась, и оттуда вышла Марьяна, не стесняясь своей наготы.

— Я уверена, — отчеканила она и продефилировала мимо, прикрытая лишь полотенцем.

— Можно я тогда возьму ткань на наряды для кукол?

Марьяна лишь неопределенно махнула рукой и скрылась за дверью своей комнаты.

Марьяна уже засыпала, сквозь полудрему слыша, как возится Света со швейной машинкой, как кряхтит и ворочается в постели ее отец, как в отдалении лает собака. У кошки был прекрасный слух, и это становилось проблемой. Иногда она слышала странные вещи, вот как сегодня полчаса назад. Наводящее ужас гудение, как будто где-то собирался рой очень злых пчел. Марьяна раздраженно перевернулась на другой бок, натянув подушку на голову и прогоняя жуткие звуки из памяти. От низкого дребезжания ей тогда казалось, что кто-то гладит ее против шерсти, выдирая клочки… Брр… Тут раздался звонок ее мобильного телефона.

— Да… — сонно ответила она.

— Ты где? — это был Устин со своей неподражаемой интонацией.

— В Богуславе.

— Что ты там делаешь?

— Сплю.

— С кем?

— Одна.

— Говори адрес, я приеду и заберу тебя.

— Нет.

— Почему?

— Потому что… — она зевнула, — у меня тут похищение ребенка и убийство. Два убийства.

— Это не повод не ночевать дома.

— Спокойной ночи, Устин.

Он пробормотал что-то в трубку, и Марьяна уже собралась нажать на отбой, но тут, повинуясь наитию, спросила:

— Но ты можешь мне помочь.

— Как?

— Ты случаем не знаешь Балуева, владельца местной кондитерской фабрики?

— Витьку Балуева? Знаю, конечно, наша торговая сеть с ним давно работает. А что?

— Это его сына похитили.

— Ты что-то путаешь. Его сыну уже лет двадцать, наверное, и он давно не ребенок.

— Похитили его младшего сына от второго брака.

— Ааа… — Устин заметно смягчился. — Надеюсь, с ним все обойдется.

— Он в надежных руках, — заверила его Марьяна. — А ты знаком с его второй женой?

— Лично — нет. Но шумиху в прессе помню.

— Вот как? — оживилась Марьяна, выныривая из-под одеяла и садясь на постели. — И что там было?

— Скажу, если ты скажешь адрес, где остановилась.

— Устин, я никуда не уеду, пока не закончу дело.

— Говори, у кого остановилась. Я хочу знать, где ты находишься. Я волнуюсь.

— Не надо волноваться. Впрочем, не хочешь говорить — я сама узнаю.

— Ладно, я тоже сам… узнаю. Говоришь, Балуев?

— Не смей ему звонить. Они ждут звонка от похитителя, а тут ты со своей ревностью!..

— Тогда говори адрес.

Марьяна застонала и прошипела сквозь зубы адрес, добавив:

— Если приедешь и будешь путаться у меня под ногами — укушу!..

— Я подумаю, — с угрозой пообещал он.

— Так что там была за шумиха со второй женой Балуева? Скандальный бракоразводный процесс?

— Нет. Она была известной фотомоделью, ее облили кислотой и изуродовали лицо. Кажется, ее любовник, из мажоров. На суде все шло к тому, что отец его отмажет, но вмешался Балуев, он тогда курировал благотворительный фонд. Мажор загремел лет на десять, а Балуев женился на своей подопечной… Катерине, кажется?

— Карине, — поправила его Марьяна. — Так вот откуда шрамы…

— Там не шрамы, там лица почти не было.

— Уверяю тебя, сейчас лицо есть и довольно красивое, хотя и неживое. А фамилию Карины не помнишь?

— Нет, это давно было, лет десять назад. Посмотри газеты.

— То есть Балуев бросил первую жену ради изуродованной фотомодели? Или они были знакомы раньше?

— Насколько я помню, тогда Балуев уже был в разводе, а с Кариной познакомился на суде. Да, Дарья Балуева еще раньше развелась с ним и ушла в большую политику, точно.

— То есть ты и Дарью Ибрагимовну знаешь? — удивилась Марьяна.

— Ага, я вообще очень полезен, если ты не заметила.

— Не вздумай приезжать, — оборвала она его. — Завтра поговорим. Спокойной ночи.

Но сна теперь не было ни в одном глазу. Ночь у нее предстояла тяжелая. Марьяна села на кровати, растерла щеки, чтобы взбодриться, подвинула к себе планшет и телефон. Грегу сегодня тоже спать не придется.

Безликая кукла-мотанка застыла на подоконнике немым укором. Света выключила швейную машинку, сложила руки на столе и опустила на них голову, разглядывая свое творение. Когда она только начинала делать первых кукол, то взяла за основу традиционные техники, в которых использовались пряжа и солома. Куклы получались мягкими и не опасными для маленьких школяров, кроме того, легко надевались на руку. Наряды к ним Светлана тщательно продумывала и шила самостоятельно с ювелирной точностью к мелким деталям, а вот кукольные лица до сих пор оставались проблемой. Девушка хорошо рисовала и моделировала костюмы, но человеческое лицо было слишком сложным для нее.

Она несколько раз пробовала, но получалось криво-косо, поэтому она бросила это занятие. Ее успокаивало то, что согласно тем же народным поверьям, куклы мотанки наши предки намеренно оставляли безликими, считая, что в доме не нужны лишние глаза, лишние уши, лишний рот. Более того, вместо лица был крест из ленточек, который оберегал от вселения злого духа в куклу. При изготовлении куклы также не разрешалось использовать ножницы и иголки, чтобы кукла не могла причинить потом вред ребенку, однако шить одежду для нее разрешалось.

Дети, казалось, совсем не замечали того, что у кукол нет лица. Они додумывали их сами, а потом наперебой спорили, длинный ли нос у турецкого паши, и на кого больше похожа Маруся Богуславка, на Дракулауру из Монстер Хай или на Белоснежку из диснеевского мультика. Во время летних каникул директриса предложила Светлане вести театральный кружок при городском доме культуры, где желающих оказалось неожиданно много. Ролей на всех не хватало, и пришлось добавлять в лаконичную думу о Марусе Богуславке дополнительных героев: и завистливую старшую жену турецкого паши, и хитроумного визиря, и веселую маленькую дочку паши, и верного телохранителя, и пленного красавца-атамана. Светлана вздохнула и взяла в руки куклу в красных шароварах и рубахе. Она видела в безликом казаке Ника… видела так отчетливо, что хотелось закусить губу и разреветься. Одиночество тоскливо скреблось на душе, словно нашкодившая кошка. Ник до сих пор скорбит по покойной жене, ему больно вспоминать о ней, и он не подпускает к себе никого… Возможно, Свете придется его отпустить, как пришлось Марусе отпустить пленных казаков…

Она отвернулась и подвинула к себе куклу Павлика. Мальчик выбрал себе роль странствующего торговца, сам сделал два больших сундука из папье-маше и обклеил их золотыми блестками. Светлана улыбнулась воспоминаниям, но улыбка ее быстро померкла:

— Что же с тобой случилось, Павлик-бей? — провела она пальцем по красно-зеленому кресту лица.

И снова ей почудилось в кукле лицо… лицо Павлика, хитрое и улыбающееся.

— Я спрятался, — сказала кукла и подмигнула Светлане.

Девушка выронила мотанку и протерла глаза. Господи, ну и причудится же!.. Пора спать. Она выключила настольную лампу и встала. Ночные тени от уличного фонаря легли на стол и удлинили кукол, рядами стоящих на подоконнике. Перед тем, как закрыть за собой дверь, Света еще раз обернулась, как будто желая удостовериться, что все куклы на месте. Одна из теней пошевелилась, но Света списала это на движение веток за окном. Стоило двери захлопнуться, как пузатый Павлик-бей шустро спрыгнул, распахнул крышку сундука из папье-маше и нырнул внутрь.