Купчиха

Глава 14

Гремонская граница проходила по предместью Биона, так что он успели путешественники выехать со двора, как очутились в другой стране. Тео объяснил такое положение: в своё время горожане предпочли стать вассалами элидианской короны, чтобы не связываться с бестолковым и неуклюжим гремонским государством Законы в Элидиане до сих пор более благоприятные, поэтому они не прогадали. Но кто-то должен заниматься пограничными делами, таможней и перепродажей, так что у Биона образовалось предместье с другой стороны от границы.

К счастью, утро было раннее, а таможенники оказались ленивыми людьми и не стали цепляться к небольшой группе, ехавшей явно налегке. Поэтому не прошло и нескольких часов, как Виола со своими спутниками пересекли приграничные леса и почувствовали близость гор.

Это было видно по огромным валунам и небольшим скалам, которые стали попадаться чуть не на каждом шагу, по тому, что почти исчезли лиственные деревья, а сосны, выросшие на камнях, стали редкими.

Дорога на Эгон шла по небольшому углублению между камнями и скалами и забирала вверх так плавно, что это практически не ощущалось. Лошади бежали тряской рысцой, безо всякого напряжения отмахивая лигу за лигой. Первый день вышел относительно лёгким. Несмотря на раннюю осень, погода стояла летняя, тёплая. Вилька даже сняла курточку своего костюма для верховой езды и ехала в одной рубашке, вызывая у сопровождавших её мужчин ненужные мысли. Сама она о подобном не задумывалась ни на минуту. Ей было хорошо, не жарко, а всё остальное не имело значения. Вскоре после полудня они остановились перекусить взятыми с постоялого двора готовыми блюдами: жареным мясом, пирогами и лепёшками с сыром. Вилька предлагала сготовить на скорую руку что-нибудь горячее, но Теодор отказался за всех: вечером поедим. Сейчас нужно торопиться и найти выход на короткий путь.

Нужное место удалось найти без труда, возчик отлично описал, как его найти. Оно располагалось неподалёку от стоянки, где они обедали. Два огромных валуна вдвое выше человеческого роста. Валуны очень приметные: один красный, гранитный, другой чёрный, диабазовый, и оба прошиты белыми узорами кварца, похожими на рисунок молнии в небе, а между ними щель, в которую, казалось, и мышь не просочится. Подъехав вплотную, можно было понять: проём между камнями далеко не такой узкий, как выглядел со стороны. Там вполне могли разъехаться две лошади, а вот телега непременно застряла бы.

И Мельхиору, и Ульриху это место показалось подозрительным, они оба запустили исследующих светлячков, но ничего не обнаружили. Путь был свободен.

Теодор первым въехал между валунами, сделав знак остальным не трогаться с места без его сигнала: узкий коридор делал поворот и что там впереди не было видно. Но вскоре все услышали его довольный голос:

— Давайте вперёд, не бойтесь. Тут нормальная дорога.

Виоле не надо было повторять дважды. Она пришпорила свою лошадь и скрылась в тени камней. Маги поспешили за ней. Узкий проход дважды поворачивал, но вот они закончился и перед изумленными людьми возникла картина необычайной красоты. Узкое ущелье, по сумрачному дну которого бежала мелкая, говорливая речушка, а светло-серые стены, испещренные цветными пятнами лишайников, заливало послеполуденное горячее солнце. Дорога шла вдоль речки, но на приличной высоте: довольно широкая, удобная, явно вырубленная инструментом каменотеса.

— Кажется, этот тип правильно нас послал, — констатировал Мельхиор, — тут неплохо.

— Да, мне тоже нравится, — подтвердил Ули, — но, по-моему, тут давно никто не ездил.

Он несомненно был прав: там и сям на ровном камне виднелись горки осыпавшейся породы, образовавшиеся явно не вчера. Если бы движение было хоть немного оживлённым, их бы давно разнесли ногами или копытами коней. Но последние ездоки посещали это место не менее трёх-четырёх декад назад. Возчик не солгал: дорога имелась, но редко кто ею пользовался.

— Что там рассуждать, — махнула рукой Виола, — Вперёд!

Она послала свою лошадь вперёд и в то же мгновение Теодор повторил её маневр. Они понеслись вдоль речушки и магам осталось только догонять.

Остановились, когда солнце стало валиться за горы и сделалось ощутимо холоднее. Виола достала их сумки курточку от костюма и спросила:

— Тео, как думаешь, мы здесь найдём удобное место для стоянки? А то по темноте в горах… Сам знаешь.

Бывший наёмник лишь усмехнулся. На такой благоустроенной дороге да не найтись подходящему местечку? Быть того не может! Вслух он сказал:

— Пара поворотов, детка, и мы его найдём. Придётся тебе вспомнить, как готовят на костре.

Мельхиор промолчал, а Ули с блаженным выражением лица добавил:

— Просто мечтаю попробовать то, что ты нам приготовишь. Я не забыл наш вояж. Мне приходилось хлебать бульончик, а от твоей стряпни всегда неслись такие умопомрачительные ароматы… Надеюсь, на этот раз я всё попробую.

Маг был хорошо знаком с тем как готовит Виола, да не на костре, а во вполне комфортабельных условиях. Он представлял себе, что походная еда удаётся ей не хуже, но всё равно она походная. Это не разносолы с оборудованной кухни. С другой стороны, свежий воздух и физическая усталость всегда были лучшей приправой к пище. Так что вариант на костре может оказаться просто потрясающим, особенно если разжиться свежей дичиной.

С мясом сегодня не повезло, охотиться было некогда да и не на кого, но это не так уж важно: в корзинах, которые везли заводные лошади, ехало много всякой всячины. Хватит, чтобы накормить отряд голодных наёмников, а не то что четырёх человек, из которых один — женщина. Меньше чем через час они нашли место для привала и маги устроили костёр, чтобы, как выразился Теодор, Вилечка могла проявить своё искусство.

На эти слова она усмехнулась, потому что не планировала ничего сверхъестественного. Как пять лет назад — похлёбку и лепёшки, всё обычное. Разве что прибавить к ним сыр и ветчину из припасов, полученных на постоялом дворе.

Но как ни хотела она поскромничать, а не вышло.

— Тот самый запах! — возгласил Ули, как только над котелком с похлёбкой начал подниматься пар, — я узнаю его где угодно и не забуду до самой смерти. От него все внутренности сводит желание скорее поесть.

Мельхиор хмыкнул про себя: он испытывал те же чувства, но стоило ли об этом объявлять во всеуслышание? Похоже, Ули зря разоряется. Виола — чудная кулинарка, но скромная женщина, она не любит чрезмерных похвал, они её смущают.

Вопреки его ожиданиям она не стала осаживать увлёкшегося поклонника, но сделала вид, что попустила его слова мимо ушей. Ули, рассчитывавший хотя бы на улыбку, был обескуражен, но тут как раз получил миску аппетитного варева и уже не мог сказать ни слова: у него был занят рот.

Он бы продолжил после еды, но заметил, что у Виолы совершенно нет аппетита: она налила себе чуть-чуть, да и то с трудом доела. В голове у неё бродили невесёлые мысли, которые отражались на лице: она хмурилась и поджимала губы. Ули отчётливо понял, что сейчас ему надо вспоминать не ту Виолу, которая тихо таяла в его объятьях, а ту, которая весьма сурово с ним обращалась во время их незабываемой поездки. Поэтому когда после ужина Мельхиор предложил ему выбрать, чем заняться: помыть посуду в ручье или поставить палатку, молодой граф предпочёл посуду. Находиться рядом Виолой, когда она такая, и молчать в тряпочку было выше его сил.

Следующий день выдался не легче, но и не труднее. Симпатичное ущелье быстро закончилось, его сменил сначала редкий сосновый лес, затем небольшое плато, поросшее диким разнотравьем, путь по которому с трудом можно было проследить по небольшим участкам голого известняка и плитам серого гранита. Потом снова пришлось нырять в узкое ущелье, в этот раз без речки или ручейка, и двигаться по самому дну. Оно вывело в чудесную, хотя и небольшую долину, в которой кто-то явно занимался сельским хозяйством. Видны были подготовленные под озимь пашни, луга с небольшими рыжими коровами и при этом ни малейших следов человеческого жилья. Ули пояснил, что хозяин, скорее всего, живёт неподалёку, но не хочет забирать под свой дом хоть ладонь пригодной для посадок земли. Им он не опасен, так как не донесёт. Здешние люди не пользуются магпочтой, на это у них нет денег.

И на этот раз обед вышел всухомятку: Теодор твёрдо сказал, что костёр разводить позволит только утром и вечером. Утром — разогреть вчерашнее и вскипятить воду на чай, вечером — сварить свежую похлёбку. При этом он сурово смотрел на Ульриха, будто ожидая от него возражений, но граф промолчал. Мельхиор недоволен был гораздо больше: он привык питаться по расписанию. Но если графёнок молчит, то ему тем более не пристало капризничать.

Ночевать на этот раз они устроились в уютной логовине между двумя холмами, на которых пышная, цветастая растительность перемежалась серыми камнями. Там протекал ручей чистейшей воды, росли дикий лук и чеснок, так что ужин Виоле удался на славу.

Третий день, как и обещал возчик, привёл их на дорогу в Эгон. Тео с Вилькой сразу её узнали.

— Глядите, — показала девушка, — отсюда до того места, где на нас напали бандиты Давенеи, всего ничего. Если ехать дальше, там места для стоянки нет до самой котловины, в которой расположен город. Одни скалы кругом. Как поступим?

Теодор обратился к Ульриху:

— Как думаешь, мы найдём, где раскинуть лагерь, если проедем скалистый участок и окажемся в двух шагах от Эгона?

— Думаю, найдём, — утвердительно кивнул граф, — если не спускаться, а поехать вдоль скал налево, то там должна быть заброшенная мыза. Я знаю, она принадлежала нашей няньке. В детстве мой наставник возил меня туда: он ей приходился дальним родственником. Хорошее место, красивое, но для хозяйствования непригодное: совсем нет нормальной земли. Нянька умерла, дети её разъехались. Я там побывал перед тем, как уехать в Элидиану в последний раз. Дом полуразрушенный, всё заброшено. Вряд ли кто-то там поселился.

— И второй вопрос, — удовлетворённо кивнул Теодор, — нас не заметят?

— Если поедем в сумерках, то нет, — подумав, выдал информацию Ули, — Та сторона котловины освещена солнцем по утрам, а вечером она в тени, никому нас не разглядеть, если только не караулят специально.

Насчёт последнего никто не был уверен, но мысль о том, что даже полуразрушенные стены дадут лучшее укрытие, чем совсем ничего, грела всех и было принято решение: базироваться в процессе операции спасения Эдмона следует именно там. Вряд ли старая графиня помнит о доме няньки своих детей и держит там своих людей.

До того места, где когда-то Виола спасла Ули и Тео, прикончив двух бандитов, добрались часа за полтора. Ульрих оглядывался, пытаясь угадать: это здесь или ещё нет, а Вилька с отцом сразу узнали и скалу, на которой сидел арбалетчик, и валун, за которым прятались двое наёмных убийц. Девушка хотела поскорее проехать, это место не возбуждало в ней приятны воспоминаний, но гордый за приёмную дочь Теодор решил похвастаться. Когда ещё выпадет такая возможность? Он подъехал, дёрнул Мельхиора за рукав и показал на скалу:

— Видишь? Там сидел арбалетчик. Идея хороша, он успел бы нас порешить, если бы имел дело с людьми неопытными. А так я его оттуда скинул, а наша Вилечка метнула хлебный нож и ку-ку! Прямо в переносицу всадила, другой, специально целясь, так не попадёт. Визжала с перепугу, но дело делала чётко. Сейчас ещё локтей сто вперёд и слева будет расселина куда мы скинули тела. Думаю, косточки до сих пор там лежат. Вряд ли кто-то озаботился их оттуда достать.

— Такова судьба всякого, кто ставит деньги выше совести и закона, — сурово ответил маг, — Сначала им кажется, что они богов оседали, а потом их косточки растаскивают дикие звери и никому до этого нет дела.

Никто не стал ему возражать. Виола и Тео потому, что думали так же, а Ули потому, что вообще об этом не думал. Он вспомнил момент нападения, то, как сам лежал на спине, привязанный к какой-то дурацкой штуке, и ничего не видел. Сейчас это вспоминалось с двояким чувством. С одной стороны он был бесконечно благодарен и Тео, и Вилечке, что они его защитили и привезли домой живы и невредимым. С другой… Для них он был грузом, а это очень и очень унизительно. Как ни странно, то неприятное чувство, когда отношение к тебе, как к предмету, не забылось. Тогда он проецировал его только на Теодора, Виола слишком ему нравилась, чтобы подозревать её в столь оскорбительном к себе отношении. Сейчас ракурс немного сдвинулся и он понял, что тогда девушка разделяла чувства своего напарника. Это потом он стал для неё чем-то большим.

А что она думает о нём сейчас?

Он не замялся бы, спросил, если бы рядом не маячил этот черномазый маг с вороньим клювом вместо носа. Жених! Конечно, Виола его уважает. Ещё бы: он человек взрослый, самостоятельный, она его знает как хозяина дома, в котором работала, и три года назад, не будем мелочны, он их обоих спас. Но неужели она чувствует к нему нечто большее, подобное тому, что их связало тогда в Эделе? Нет, вряд ли. Она просто закрывается им от чувств, которые он Ульрих, до сих пор в ней вызывает. Иначе зачем бы она потащила его с собой, когда шла поговорить со своим бывшим возлюбленным? Виола не может не понимать, что между ними всё кончено, поэтому и таскает за собой эту черногривую дылду. Для защиты от самой себя.

Но Мельхиор ей не поможет. Чем дольше они с Виолой общаются, тем сильнее Ульрих чувствует, как восстанавливается связь между ними. Не надо форсировать события. Когда они найдут и спасут ребёнка, разберутся с Гедвигой и восстановят справедливость на земле Эгона, тогда настанет момент истины. Он задаст вопрос и получит ответ. Тот, которого достойна его любовь. Дурацкий жених получит достойное вознаграждение, ничего, не жалко, только потом пусть убирается к демонам.

А что делать дальше, Ули придумает потом. Может, обратится к королю и попросит прислать наместника на время пока он получает магическое образование. Вряд ли Губерт сможет придраться: наследник-то уже имеется.

За этими утешительными рассуждениями граф и не заметил, как закончилась дорога между скал. Они доехали до места, откуда шёл спуск в долину Эгона. Вот только обогнуть здоровенный валун и дорога открыта.

Тео поставил своего коня поперёк, вытянул руку и схватил Ули за уздцы.

— Эй, спящий принц, проснись и стой! Ещё пару шагов и мы все будем на виду у стражников как на блюдечке.

Хорошо, что кобылка под графом была хоть и породистая, но смирная. Кротко встала и покосилась фиолетовым глазом на седока: понял ли тот, что от него требуется. Ульрих стряхнул с себя наваждение собственных мыслей и соскочил на землю.

— Нам туда, — показал он, — тут недалеко, лиг пять или шесть, не больше. Но ты прав, Тео: в первое мгновение мы будем хорошо видны из города. Нас могут заметить. Что делать? Ждать сумерек?

— Ну вот ещё, — буркнул Тео, — только ждать и не хватало. Нам и так повезло, что никого не попалось навстречу. А если зависнем тут, кто-нибудь обязательно попрётся этой дорогой. Не убивать же каждого встречного-поперечного. Да и ездить по горам в темноте та ещё радость. Так что пока светло, надо выбираться. Задача для вас, маги. Невидимость, полог незаметного, что ещё?

— Незаметное, — со смешком уронил Мельхиор, — это просто и легко растягивается на всех вместе с лошадьми.

— А подействует на таком большом расстоянии? — с тревогой спросила Виола.

— А как же, — спокойным голосом ппроизнёс маг, — Издалека такое заклинание будет действовать как отвод глаз. Стражники станут смотреть куда угодно, только не туда, куда нужно. Что нам, собственно, и нужно.

— Да, — подтвердил Ули, — именно так действует полог незаметного на расстоянии больше десяти локтей. Это во всех учебниках написано. К тому же издалека его не удастся засечь даже опытному магу.

— Какового в этих краях не видели уже боги знают сколько лет, — закончил за него фразу Мельхиор.

Тео, прекрасно понимавший подплёку поведения спутников, поспешил прекратить бессмысленный разговор.

— Так, хватит попусту трепаться, — оборвал он, — Едем. Ульрих впереди, он знает дорогу, за ним Виола, за ней Мельхиор, я замыкающим. Решайте, кто на кого полог набрасывает, но быстро. Мешкать не стоит, солнце уже низко.

Так как он сразу назначил порядок следования, то и с пологом вышло само собой. Каждый маг накрыл того, кто следовал за ним. Тео ехал последним, довольно потирая руки. Пусть злятся на него, сами на себя, только бы не собачились и не доставали девочку, ей и так нелегко.

Ответвление в нужную сторону нашлось почти сразу за поворотом, ещё до того, как дорога начала спускаться в долину. Примерно сто локтей по открытой местности и они оказались скрыты от наблюдателей сначала двумя высокими скалами а затем и кронами могучих сосен, росших значительно ниже, но прикрывавших собою дорогу на знакомую Ули мызу.

Он немного запамятовал: ехать пришлось не три и не пять, а все восемь лиг и теперь прятаться больше не было нужды: город нельзя было увидеть даже при желании. Узкая тропинка, на которой двое разъехались бы с трудом и не везде, вела то вверх, то вниз, особо не поднимаясь и не спускаясь, всё время на одной высоте. Юный граф ехал первым и высматривал ориентиры: камень с отверстием странной формы, в котором можно укрыться от дождя, скала, похожая на стоящего на задних лапах медведя, стена красного гранита, дерево, похожее на трезубец: три ствола их одного корня. Наконец дорога вильнула вокруг чёрного диабазового валуна и стала спускаться к стене, сложенной из серых каменных блоков. Ворот не было, но за проёмом, где они должны были находиться, зеленела трава просторного выгона.

— Приехали, — констатировал Ули, — надеюсь, здесь никого нет и мы сможем не таиться. Развести костёр, например.

Через час солнце село. К этому моменту путешественники уже освоили своё новое убежище. В колодце здесь не нуждались: прямо по двору в каменном ложе тёк сбегавший с гор ручей. Его только пришлось немного почистить от сора нанесённого в него ветром за несколько лет. Тео вычерпал застоявшуюся воду из поилки для лошадей и пустил туда чистую.

Дом со стороны выглядел крепким и поначалу Мельхиор решил, что удастся в нём обосноваться. Но стоило ему открыть дверь и шагнуть внутрь, как он понял, что погорячился. Чудом ему удалось отскочить назад и избежать падения, когда пол под ним прогнулся и зловеще затрещал. Крыша прохудилась: там и сям не хватало черепиц, а следом за ней и полы полностью сгнили. Осмотр показал, что безопасно можно было устраиваться только в бывшем хлеву: там и крыша оказалась сохранней, и полы отсутствовали изначально.

Подошедший к магу Ульрих подтвердил: здесь можно поселиться, вон, даже печка есть и труба у неё вполне годная. Когда-то на ней работник запаривал сечку для скота. Теперь же её можно приспособить под готовку. Но вот для ночёвки всё равно лучше поставить палатки, к ним легче будет привязать защитные заклинания. Можно прямо здесь: места хватит.

Мельхиор оценил помещение и кивнул. Лошадям и на улице неплохо, а людям лучше будет под крышей. Вон там, где печка, будет кухня, палатки же станут исполнять роль комнат. Отлично! Прямо дворец!

Виола к тому моменту уже приготовила всё чтобы начать варить ужин, и пошла посмотреть, чем занимаются маги. Вид печки с чугунной доской плиты для готовки обрадовал её чрезвычайно. Не нужно будет сидеть на земле и сгибаться в три погибели. Она тут же велела разжечь огонь и напомнила, что где-то за домом видела вполне крепкие доски. Неплохо бы устроить из них нечто вроде стола и лавок.

Задав всем работу, она перетащила свои пожитки под крышу бывшего хлева, который теперь был возведён в высокий ранг дома. Тео, который вычистил, накормил, напоил и отправил пастись лошадей, спутав им ноги, присоединился к дочери и спутникам.

Вскоре в печке весело полыхало пламя, в котелке, временно переведённом в кастрюли, булькало какое ароматное варево, на найденной Теодором в куче хлама сковороде пеклись блины.

Маги заканчивали меблировку. Ули резал доски на куски нужной длины "воздушным лезвием", а вместо рубанка или наждака применял боевое заклинание "железная длань". Их подготовленного им материала Мельхиор собирал придуманную им конструкцию. В результате должны были получиться два стола: кухонный и обеденный, две лавки и табурет. Гвоздей у него не было, он соединял деревяшки лучинками, которым заклинаниями придал твёрдость металла. Они сами вгрызались в доски и останавливались только по команде мага. Торчащие остатки он срубал тем же "воздушным лезвием". Глядя на это, Теодор только вздыхал: столярам не снилась такая быстрая работа.

К тому моменту, когда Виола испекла последний блин и сняла кастрюлю с огня, были готовы две лавки и стол, так что ужинать сели с удобством. Мужчины ели и хвалили, но у вымотавшейся за день Виолы аппетита не было. Она вяло ковыряла ложкой в миске и думала о чём то о своём. Все догадывались о чём, но она молчала, а поднимать эту грустную тему не хотелось никому. Наконец Мельхиор решился заговорить о деле.

— Пожалуй, завтра я съезжу в город. Меня там никто не знает. Похожу по трактирам, поговорю с людьми. Скажу, что маг, ищу работу. Буду спрашивать про возможность устроиться в замке здешнего графа. Обычно знатные люди недооценивают своих слуг, не считают их за людей и не слишком таятся, тем временем слуги имеют глаза и уши, а ещё родню за стенами замка. Не может быть, что информация про наследника не просочилась в народ. Если Эди уже тут, об этом знают. Если его вывезли или собираются вывезти, об этом тоже наверняка известно. Напрямую спрашивать не буду, но не может быть, чтобы, зная такую новость, никто не проболтался. Тем более что в городе почти нет чужих и люди не стесняются.

Виола нахмурилась.

— План хорош. Я верю, что ты сможешь что-то узнать. А если вдруг тебя пригласят в замок к графине? Сам сказал: в маленьком городе вести быстро разносятся. Не успеешь сказать в трактире, что ты маг, как об этом уже будет знать Гедвига. Она баба не вовсе глупая. Интриганка должна сообразить, что одновременное появление в городе неизвестного мага и наследника не может быть простым совпадением. Обвинить ей тебя не в чем, а вот держать на глазах, чтобы удостовериться, что ты ничего против неё не замышляешь, она догадается.

Ульрих согласился с её мнением, ещё и добавил:

— Даже если мачеха не догадается о твоей миссии, маг ей нужен. Тот, который служил ещё отцу, жив и трудится, но он стар, да и в молодости, кажется, ни силой, ни особым умением не отличался. К тому же они с Гедвигой никогда не ладили. Она бы давно наняла другого, но кто поедет в этакую глушь? Так что тут нет двух мнений: тебе надо готовиться к тому, что она пригласит тебя и попытается взять на службу. Про клятву верности слыхал?

Мельхиор хмыкнул. Гремонские нобили привязывали к себе магов, не являющихся членами их родов, подобными клятвами. Они бывали разными по форме и содержанию, но всегда давали хозяину власть неизмеримо большую, чем предусматривали законы магического сообщества. Именно поэтому, а не из-за удалённости Эгона от центра, туда трудно было найти квалифицированного мага со стороны. Только слабые шли на такое ограничение своих прав ради сытной жизни. Относительно сытной, надо сказать, ведь хозяин мог и не платить за услуги, присяга всё равно обязывала поклявшегося служить ему не за страх, а за совесть.

Ничего этого говорить Ульриху Мельхиор не стал, не его задача открывать глаза графёнышу. Его дело — успокоить Виолу.

— Никаких клятв я давать не собираюсь, вряд ли меня можно к этому принудить. А поговорить с дамой я не против, отчего нет, если она сама станет набиваться? Глядишь, и узнаю что-то интересное. Как по-твоему: Эди могут держать в замке, а если да, то где?

Ульриха последний вопрос вогнал в глубокую задумчивость. Он вспоминал своё детство и думал: сможет ли Гедвига преодолеть неприязнь к нему и по-людски отнестись к его сыну? Не запихивать малыша в неотапливаемую башню, а поселить в бывших покоях Катберта, например?

Когда Мельхиору надоело ждать ответа и он снова дёрнул Ули, тот вынырнул из омута своих воспоминаний и резюмировал:

— Если она решится оставить мальчика при себе, то я даже не могу представить, куда она его поселит. Я когда-то жил в северной башне, мрачное место и печек там нет, но тогда в замке было полно людей. Сейчас ничто не мешает ей поселить ребёнка в чьих-то бывших покоях. Например, в тех, где по возвращении из горного убежища жил я, а до этого мой старший брат. Они удобные и находятся дверь в дверь с покоями самой Гедвиги. Хотя, если она хочет постоянно наблюдать за малышом, удобнее поселить его в покоях покойного графа Дитриха. С её комнатами они соединяются дверью в спальне.

— Нарисуй, — протянул ему блокнот и грифель Теодор.

Смолоду он любил всякие карты, планы и схемы и отлично в них разбирался. Когда-то это помогало ему в работе, должно было помочь и теперь. План замка, нарисованный человеком, который провёл там детство, мог оказаться ценным подспорьем в их деле. Если Ули ещё и тайные ходы знает и может изобразить на бумаге… Тогда они вообще на коне! Возможно, придётся выкрасть Эди или брать замок приступом. С двумя магами в команде это не казалось Тео невозможным, но без некоторой информации об этом даже задумываться не стоит. А вот с подробным планом всех помещений и тайных ходов у них есть хороший шанс на успех.

Мельхиор тоже внимательно следил за творчеством Ули. Он не лелеял таких грандиозных замыслов, просто хотел лучше представлять себе возможное место действия. Если Эдмон завтра будет в замке, он может попытаться его выкрасть. Мальчик с ним хорошо знаком и доверяет. Но если его там нет, тут уж ничего не поделаешь. Придётся выяснять, где и когда малыш появится а там уже действовать по обстоятельствам. Есть ещё ведьма… Обычно магу с ведьмой трудно тягаться, но есть методы, против которых ей нечего противопоставить. Например, прямые заклинания, которых она не ожидает. Конечно, если ведьма опытная, с ней не сладить, но, возможно, она ничем не лучше пресловутой Матильды. Умеет что-то одно, а во всём остальном — дура безголовая. Рассчитывать на такое не стоит, но помечтать-то можно?

Наконец Ули дорисовал план замка. Все три этажа. Мельхиор чуть было не присвистнул. Это замок? А это — покои? Да у графёнка мания всё преувеличивать! Считая по местным меркам, у него в Эделе был, ну, не замок, но почти. Если не считать наличия башен, большая часть которых оказалась нежилой и полуразрушенной изнутри, жилого пространства там нашлось немного. То, что Ули называл покоями, были просто большие комнаты, перегороженные занавесками на отдельные функциональные пространства: спальню, кабинет, купальню. Они располагались на втором этаже. Под крышей жили слуги, на первом этаже находились зала для приёмов и балов, столовая, кухня и кордегардия с дортуаром для стражников, живущих при замке. Вероятно, когда-то там были и другие помещения, но все они оказались заброшенными из-за обветшания. Денег на реставрацию собственного замка у графов Эгонов не находилось уже которое поколение.

Ясно было только одно: если и есть там тайный ход, ведущий за стены, Ули ничего о нём не знает. Располагаться такое сооружение должно где-то в заброшенной, обветшалой части здания. Соваться туда с ребёнком, не имея даже намёка на план, безумие. Ему придётся войти и выйти через главный вход.

Ну и ладно. Завтрашнюю вылазку считаем разведкой. Всё рано при столь скудной информации строить планы бесполезно.

Примерно это он сказал Виоле. Неожиданно она с ним согласилась.

— Не надо торопиться, лучше разузнать всё поточнее. У нас будет всего одна попытка. Я не могу рисковать сыном.

Сказала, извинилась и ушла в палатку. Вроде как спать. Завозилась там, но вскоре стало тихо. Тео было сунулся к ней, но через две минуты вылез, прижимая к животу свёрток из одеял и подушки. Сказал:

— Знаете, ребята, я на улице лягу. Покараулю лошадей. Пока вроде не холодно, а я люблю свежий воздух.

Сказал так. Но спать не пошёл. Сел рядом с магами за стол и они продолжили обсуждение. Мужчины не ложились до полуночи, крутили ситуацию так и сяк, предлагали планы один другого фантастичнее. Но усталость взяла своё. Первым ушёл к лошадям Тео. Мельхиор вручил ему полезный амулет, который должен был заменить палатку: полог тепла. Затем Ули влез в шатёр, предназначавшийся для них двоих. Граф предпочитал делать это первым: улечься, а потом пусть маг устраивается как хочет.

Мельхиор не торопился: пусть графёнок заснёт. А он прогуляется и проверит, всё ли в порядке. Маг вышел во двор и убедился: Тео весьма уютно устроился на куче песка поросшей ползучими растениями. Промял себе ямку и ему не жёстко, а полог тепла не даёт замёрзнуть. Походя он вычистил заклинанием всю посуду, которую Виола после ужина сложила в конскую поилку, перетащил на сделанный им стол и прикрыл полотенцем. Когда он, гордый собой, собрался уже лечь спать, до его слуха донеслись какие-то странные звуки.

Некоторое время он пытался сообразить, какое животное мгло бы их издавать, потом решил, что в любом случае оно не опасно и двинулся в сторону своей палатки, но, проходя мимо обиталища Виолы, замедлил шаг: звуки доносились оттуда. Никакое это не животное, просто его Вилечка плачет, стараясь, чтобы никто её не услышал.

Он опустился на колени и заполз в палатку. Всё так, как он думал. Бедняжка сидела к нему спиной, завернувшись в одеяло, и тихонько плакала. На его появление никак не отреагировала, видно, не заметила, углублённая в свои невесёлые мысли.

Мало нашлось бы на свете того, что Мельхиор ненавидел больше, чем женский плач. Ненавидел и боялся. Это всегда было оружие направленное против него и вместо жалости оно всегда вызывало злость и раздражение. Но сейчас Мельхиор сам готов был зарыдать вместе с любимой. Перед ним тихо плакало жестокое материнское горе, которое Виола не позволяла себе показывать. Он понял, что она так сидит и плачет уже давно, значит, не может успокоиться несмотря на усталость. Не зная, как помочь, он подвинулся поближе, обнял Виолу за плечи и прижал к себе.

К его удивлению, она не отодвинулась, не попыталась освободиться, а прильнула к нему так, как будто привыкла искать утешения у него на груди. Мужчина чуть склонился и, пристроив свою щёку Виоле на макушку, стал вдыхать аромат её волос, одновременно гладить её по спине и плечам и тихонько приговаривать:

— Спи, моя радость, усни. Не надо плакать, завтра всё изменится, всё будет хорошо. А тебе надо спать, набираться сил. Спи, моя радость, усни. И не плачь.

Он бы спел ей колыбельную, но знал всего лишь три слова и понятия не имел о мелодии, зато его уговоры подействовали как заклинание. Не прошло и пяти минут, как слёзы высохли илицо женщины стало спокойным, хоть и не повеселело. Затем глаза закрылись и Виола заснула, свернувшись калачиком на коленях Мельхиора будто котёнок.

Он уложил её поудобнее, укрыл потеплее, но когда хотел уйти, то увидел, что она, не просыпаясь, высунула руку из-под одеяла и вцепилась в полу его куртки. Ну что ж, если для её спокойствия он должен ночевать рядом, значит, так и будет! Ничего, что все его постельные принадлежности остались в другой палатке. Под пологом тепла им вдвоём будет не холодно. А если завтра кто-то, не будем называть имена, станет возбухать по этому поводу… Мельхиор найдёт слова, чтобы поставить наглеца на место.