Купчиха

Глава 28

Первоначальный план был прост и мало чем отличался от предыдущего. Добраться до перевала, прикрыться отводом глаз, но не идти поодиночке, а прорываться плотной группой. Расчёт шёл на то, что их заметят слишком поздно, чтобы что-то предпринять. Стрелять солдаты не станут, просто не успеют вытащить оружие и прицелиться. А потом они скроются на той самой дороге, по которой сюда прибыли. Она узкая и опасная, вряд ли Ниблонг потащит туда своих людей, если, конечно, ему знаком этот путь.

Ехали быстро, хотя и не настолько, чтобы считать себя в безопасности. Эдмона Виола опять привязала к себе сына шалью, радуясь, хоть одну сохранила, просто набросила на плечи, когда вызвали к герцогу. А то непонятно, как удерживать ребёнка, если сама невеликая наездница.

В первый раз Эди не очень нравилось, что его привязывают, он даже пытался капризничать, но сейчас оценил удобство маминой придумки: можно вертеть головой во все стороны, следить за окружающим и не бояться, что упадёшь. Он первый и заметил погоню. Не глазами углядел, а почуял чутьём мага.

Зашептал Виоле:

— Мама, там за нами едет целый отряд. Они злые.

Виола тут же транслировала это Мельхиору, тот прикинул расстояние до последнего поста стражи на перевале и скомандовал вслух:

— Отвод глаз на всех! Ульрих, по моей команде!

И как только беглецы достигли знакомых кустов у здоровенного валуна, прикрывающего их от солдат, остановил всех и щёлкнул пальцами. Ули не подвёл: полог незаметного вырос мгновенно. Большой, просторный, под ним уместились и люди, и лошади, кроме одной скотины: мерина. Ему предназначалась почётная роль отвлечения внимания.

Мельхиор спешился и подошёл к животному, которым решено было пожертвовать. Он единственный мог это сделать, не разрушив плетения полога, Ульриху для этого не хватало опыта. Маг снял с мерина седло и уздечку, похлопал его по спине и прошептал несколько слов прямо в острое ухо. Тот как будто понял: не мешкая, потрусил в сторону перевала. Мельхиор поспешил передать полномочия.

— Тео, дальше командуй ты.

Теодор спокойно принял на себя командование и не замедлил с ответом:

— Ждём две минуты, затем выезжаем. Движемся быстро, держимся кучно. Порядок — не как в прошлый раз. Теперь впереди поеду я сам, дальше Ульрих, за ним Виола, Мельхиор замыкающий. Задача: миновать лагерь и пост как можно скорее, а потом скакать без передышки, пока не свернём. Надеюсь, твой маневр их отвлёк, — кивнул он Мельхиору, — но если кто-то остался на дороге, придётся его стоптать.

Никто не стал спорить, хотя и Вилька и её муж засомневались. Почему Тео впереди, у него же самая ледащая лошадка? Хотя, с другой стороны, так никто не отстанет. Зато опыта и хладнокровия Теодору не занимать, а именно эти качества тут должны сработать.

Всё должно было пройти как по маслу. Пущенный вперёд мерин не побежал по дороге, а, оказавшись в военном лагере, целенаправленно двинулся в правую сторону, туда, где зеленели кусты с такими вкусными листочками. Своим появлением он не вызвал панику, всё-таки не конь-огонь, а жалкий одёр. Но истомлённые бездельем солдаты стали его ловить. Бедное животное испугалось и принялось метаться среди палаток, снося всё на своём пути. Им бы остановиться, бросить это занятие, мерин бы сам ушёл, но тут из потревоженной палатки вылез дежурный офицер, молодой, амбициозный парень, огляделся, увидел виновника беспорядка и приказал:

— Поймать проклятую скотину! Немедленно!

Тут уж все, кто мог, приняли участие в веселье. Ещё бы: офицер приказал! И никто бы не заметил, как мимо них по дороге промчалась целая группа всадников, если бы не двое стражников на посту. Им тоже хотелось погоняться за дурацкой лошадкой, но долг есть долг. Вот парни и стояли с оружием наперевес, перегородив дорогу.

Правда, им это мало чем помогло. Налетевший на своей кобылке Тео сбил в пыль одного, Ульрих за ним — другого. Никто бы не обратил внимание на это происшествие, если бы при этом полог незаметного остался цел. Но он не был устойчив к внешним воздействиям, при первом же столкновении развеялся. Всадники не остановились, даже не замедлили без своих лошадей, но их заметили. Мало того, что все солдаты бросили охоту за мерином, как раз в эту минуту на площадку перед перевалом вылетел отряд герцога фар Ниблонга. Старый Зигги тоже не стал останавливаться: он наконец увидел свою добычу. Ну конечно, все в полном сборе! Ульрих, надо полагать, тот лохматый блондинчик, а с ним тот зануда-маг и красотка. Которая заморочила-таки ему голову. Надо было за ними шпиона послать, пусть бы проследил, а он лопухнулся, поверил этим пройдохам на слово. Ну ничего, скоро все эти жулики будут у него в руках. Пусть они впереди локтей на пятьсот, зато у него лошади лучше и людей больше.

Герцог крикнул солдатам, при виде него остановившимся в замешательстве:

— Прочь с дороги, бездельники!

И пришпорил коня.

Но цепочка беглецов уже проехала узкую каменную гордовину и теперь скакала что есть духу по почти прямой дороге к ближайшей цели: повороту на Бион. До него оставалось уже не так далеко, а там их, возможно, ждёт спасение. Отряду из более чем двадцати человек не развернуться строем в каменной теснине, где и одному-то места маловато. Значит, они должны успеть.

Никто не подумал, что Ниблонг взял с собой магов, да не одного, а целых трёх. Правда, пока они были бесполезны: очень трудно плести заклинание и одновременно скакать верхом. Но стоит им хотя бы на минуточку остановиться…

Знакомая скала открылась внезапно и Тео едва удержал свою кобылку, а то она бы проскочила нужное место. Зря он обозвал её одром. Она, хоть на взгляд и неказиста, но скорость развивает не хуже доброго рысака, а уж поводьев как слушается!

Он показал всем пример и заставил свою лошадку перескочить камень, который камуфлировал проход. Все последовали за ним. Чуть-чуть вперёд, буквально несколько локтей и вот их уже не видно с дороги, на которой вот-вот должны были показаться преследователи.

— Прячемся и ни звука! — одними губами прошептал Теодор, но всего его отлично поняли, кажется, даже лошади.

Несколько осторожных шагов и вся группа беглецов оказалась на крохотной площадке между камней. Ули оглядел её: прошлый раз он проехал дальше, тут ему не понравилось, показалось тесно. Но сейчас было ещё теснее, но двигаться уже не следовало: стук копыт конец герцога слышал сейчас каждый.

Спешиваться не стали: вдруг придётся убираться отсюда в срочном порядке? Ничего, все потерпят ради такого дела.

Мельхиор же всё думал о том, как прикрыть их, сделать так, чтобы люди герцога проехали мимо. Накрыть всех пологом тишины, чтобы они даже случайно ничего не услышали? Не стоит. Ниблонг мог взять с собой мага, который мигом засечёт, что рядом творится магия. А тот, хоть и отнёсся к нему с уважением, но служит-то своему родственнику и господину, поэтому непременно тут же доложит.

Конечно, с дороги проход не виден, надо знать, что он тут имеется, но если кто-то что-то заподозрит, то ему вполне может прийти в голову дать своей лошади перепрыгнуть небольшое препятствие… Их тут же обнаружат.

Оставалось надеяться, что никто не зашумит даже случайно, тем более что звуки погони вдруг стали раздаваться совсем близко.

Им вовремя удалось спрятаться. Так как дорога среди каменных стен была довольно извилистой, ни герцога, ни его спутников не смутило то, что они не видят перед собой своей цели. Было ясно, что беглецы где-то там впереди, а эхо их топота заблудилось среди скал, поэтому герцог его и не слышит. Они бы промчались вперёд и Виола со спутниками были бы спасены, если бы не глупая случайность.

Злой и голодный слепень давно кружил вокруг лошадей — вкусной добычи, редко появляющейся в этих краях. Но вредные животные отмахивались от него хвостами и их никак не удавалось укусить. Внезапно злобное насекомое учуяло еду повкуснее. Спикировало на пухлую ручку почти задремавшего Эдмона и вцепилось в неё. Малыш не смог сдержать крик боли.

Голова отряда герцога уже давно миновала это место, Ниблонг даже не услышал крика ребёнка. Но те, кто ехали сзади, только сейчас достигли того самого камня и всё услышали. Замыкающий оказался очень внимательным и толковым, он сразу сообразил, что где-то тут скрылись преследуемые, пустил сообщение по цепочке, а сам остановился, спешился и принялся исследовать местность.

Сообщение настигло герцога не сразу, он успел уже немало проехать вперёд, но, как только ему сказали, что, вероятнее всего, беглецы укрылись где-то в скалах, тут же развернул свой отряд.

Зато Ули не сплоховал. Стоило ему услышать крик Эди, как он тут же сообразил: пора сматываться и как можно скорее. К его чести можно прибавить: сам он бежать не собирался, для него главным стало спасти Виолу и Эдмона. Поэтому для начала он закричал:

— Скорее, бежим! Бежим что есть мочи!

Реакция остальных была предсказуемой. Все рванули с места в карьер и один за другим покинули площадку. Впереди неслась Виола, за ней, не отставая ни на шаг, Тео с Мельхиором. Увидев, что они исчезают вдали и даже не оглядываются, он соскочил с лошади, хлопнул её по крупу, а сам быстро и ловко, как белка на дерево, стал карабкаться на соседнюю скалу.

Когда герцогский замыкающий наконец-то сообразил, куда нужно влезть, и нашёл, наконец, тайную тропу, на крошечной площадке уже никого не было. Конь Ульриха убежал, а его хозяин сидел высоко на скале и оттуда ему отлично была видна как главная дорога, так и та, по которой уехали его друзья.

На самом деле фар Ниблонг тоже мог его видеть, но ему не приходило в голову оглядывать верхушки окрестных скал. Он искал следы беглецов на земле и не поднимал от неё взгляд. А Ульрих ждал. Чем позже он начнёт своё выступление, тем лучше. Тем дальше успеют уехать друзья и увезти его сына.

Через некоторое время фар Ниблонг оказался прямо перед тем валуном, который следовало перепрыгнуть, чтобы попасть на тайную тропу. Оттуда вылез солдат, осматривавший окрестности, и доложил:

— Проход имеется, начинается сразу за этим камнем. Дорога очень узкая, ведёт в горы. Беглецы вполне могли им воспользоваться, особенно если знали про его существование. На камнях следов не видно, но пара конских яблок свидетельствует, что они так и поступили.

Герцог на мгновение задумался и все вокруг него замерли. Сейчас он примет решение… Медлить дальше было нельзя и Ульрих закричал:

— Эй, вы не меня ищете?

Чтобы увидеть крикуна, фар Ниблонгу пришлось задрать голову повыше. Солнце освещало сидевшего на скале Ульриха настолько ярко, что виден был лишь силуэт. Но не понять, кто перед ним, королевский крокодил просто не мог.

Он хотел было приказать своим людям арбалетным болтом снять наглеца с его верхотуры, но кто же может прицельно стрелять против солнца? Маги между тем наконец-то получили возможность действовать и уже плели сеть, чтобы поймать того, за кем охитился их хозяин. А Ульрих снова закричал:

— Зачем я вам? Для какой надобности? Почему не даёте спокойно уехать туда, откуда я прибыл сюда?

— Ты Ульрих Эгон, — констатировал фар Ниблонг.

— Ты угадал, — ответил ему Ули, — Зачем ты за мной охотишься? В каком месте я тебе помешал?

— Ты мне мешаешь самим своим существованием, — просто сказал Зигги, затем сделал магам знак, что хочет поговрить без свидетелей. Им пришлось выпустить из рук уже готовое плетение и поставить между герцогом и его воинством стену, гасящую все звуки. После чего они снова принялись плести сеть. Герцог не любил долгих разговоров, а значит, она скоро понадобится.

Только они не учли одного обстоятельства: Ульрих сам был неслабым магом, к тому же неплохо обученным и прекрасно понимал, что они делают, к чему готовятся. Применять против него простые, стандартные заклинания бесполезно, он уже подготовил защиту. А арбалетные болты… Они просто сгорят на подлёте. Он сам избрал свою участь и не позволит никаким герцогам над ним глумиться. Лучше сам отправит себя на встречу с богами.

Только бы никто не полез наверх: Ульрих готов был умереть, но не был готов убивать.

— Слезай, поговорим, — сказал герцог.

— Нет уж, ответил ему молодой маг, — давай говорить так, как есть: ты там, а я здесь. Или твои маги такие слабаки, что не удержат полог тишины и десяти минут?

— Почему десяти? — удивился фар Ниблонг.

— Потому что у нас с тобой всего разговора минут на десять. Что ты хочешь? Только коротко и ясно.

Герцог усмехнулся. Он сам любил разговаривать с подследственными именно в этом тоне: деловом, не допускающим излишних сантиментов. Где-то такой настрой Ульриха был ему на руку, ну, по крайней мере так казалось. Поэтому он ответил:

— Я хочу твоё графство для моих родных. Ни больше, ни меньше. И ты мне очень мешаешь. Положим, я по суду лишу тебя права владетеля. Это достаточно просто, стоит только вспомнить, что натворила Гедвига в результате твоего попустительства. Но ты можешь наплодить детей, а вот они уже будут вполне себе законными наследниками графства. По крайней мере артефакты власти, которые, к сожалению, не уничтожить, их признают. Поверь, несмотря на то, какие обо мне ходят слухи, мне совершенно не доставляет удовольствия убивать младенцев.

— То есть, ты предпочитаешь убить меня и этим обезопасить своих потомков на веки вечные? — переспросил Ули.

Он заранее знал ответ, да и вообще представлял себе, что может услышать. Он только никак не мог понять, каким образом Виола сумела обезопасить своего сына. Ведь если малыша пытались проверить перстнем, например… Хотя таких маленьких, как правило, проверяют иначе. На родную кровь.

У него была минутка подумать об отвлечённом: герцог не торопился отвечать на его вопрос. Ниблонг лихорадочно соображал. Паршивая девчонка всё-таки его провела, выдала ульрихово отродье за сына своего мужа. Иначе зачем парень пытается её защитить? Её и мальчишку? Неужели не понимает, что пощады не будет? Или надеется на свою магию? Дурак, даже если он положит здесь половину его отряда, то другая половина вместе с магами его скрутит. А там до плахи недалеко. Никто из подданных не имеет права нападать на солдат его величества при исполнении, будь он десять раз графом.

О том, что Ули может пожелать уйти с помпой, он даже не думал. А молодой маг смотрел вокруг себя внимательно-внимательно, вбирая взглядом каждую пядь окружающего пейзажа, как будто хотел унести его с собой за грань. Разглядывал каждый кустик травы, каждое пятно лишайнка на скалах, каждую трещинку. И постепенно до него дошло.

— Эй, — крикнул он Ниблонгу, — а клятва тебя не устроит?

— Какая клятва? — не понял герцог, — о чём ты?

— Самая простая, — ответил Ули, — я силой своей магии поклянусь, что ни я, ни мои потомки никогда не станем претендовать на наследие Эгонов. После этого никого из моих будущих детей никакие регалии не примут и не опознают, можешь спать спокойно. Только…

Герцог, уже расслабившийся, как кот у миски со сметаной, при этом слове напрягся снова:

— Что только?

— Прежде ты тоже дашь клятву. Клятву вносить деньги за моё обучение в магическом университете Элидианы, пока я его не закончу, и платить стипендию, такую же, как платила Гедвига. Поверь, это не слишком разорительно. Всего четыре года осталось. Суммы сам узнаешь в канцелярии, ибо я в Эгон возвращаться не намерен. Это и будет граничным условием моей клятвы.

Ниблонг уже мысленно потирал руки: он боялся, что Ульрих назначит граничным условием свою безопасность. Но в глупом мальчишке вдруг вместо благородства взыграла практичность. Отлично! Поклясться первым? Не вопрос! Суммы перечислять? Да пожалуйста! Пока он там будет бормотать слова своей клятвы, Зигги организует ему могилку. Кажется, маги готовы, да и арбалетчики тоже. А потом вместо обещанного Ульриху учредит стипендию его имени, сойдёт за выполнение клятвы.

Пусть только дойдёт до произнесения текста. В этот момент он будет особо уязвим, ведь маги клянутся, опустив свои щиты.

— Хорошо, — сказал Ниблонг вслух, — я согласен. Дам тебе такую клятву и сдержу её. А ты свою очередь поклянёшься, что ни ты, ни самые твои отдалённые потомки никогда не станут претендовать на Эгон, его земли и богатства. Сейчас с магами посоветуюсь, какой текст произносить, и начнём.

На самом деле он хотел дать своим людям инструкции.

Ульрих улыбнулся и невидимая завеса, не позволявшая отряду солдат слышать то, что происходило между их предводителем и загнанным в угол беглецом, растаяла. А заодно у арбалетчиков растаяли все болты, им стало нечем стрелять. Маги загомонили: так же так? Одним движением брови взять и разрушить то, что они с таким тщанием создали и с таким трудом удерживали? Особенно негодовал герцогский родственник. Он сознавал, что его знания и квалификация недостаточны против выученного в Элидиане и испытанного в Валариэтане магистра. Но тут перед ним был мальчишка-недоучка, возомнивший себя великим магом, а ему нечего было этому сопляку противопоставить.

— Клянись, великий герцог фар Ниблонг, — прозвенел в воздухе голос Ульриха, — Клянись ты, затем я поклянусь.

Как ни показалось бы странно, Ули впервые в жизни не обольщал себя несбыточными надеждами и трезво оценивал ситуацию. Он не делал ставку на эту клятву, не ждал, что герцог его помилует и отпустит. Им-таки удалось обвести королевского крокодила вокруг пальца, а подобные ему не прощают. Зато это давало возможность выиграть время и кое-что подготовить.

Он почти сразу определил уровень подготовки герцогских магов как недостаточный и делал ставку на то, что они не поймут, чем он там, наверху, занимается. А когда он наконец осуществит свой план, будет поздно. Ворота закроются, тайный путь в Бион перестанет существовать, Виола будет спасена и мальчик тоже.

Магу с средним даром такое бы не удалось, но Ули был много выше среднего по резерву и по способностям. Он надеялся, нет, он был абсолютно уверен, что всё получится.

Поначалу он шёл на это, думая, что погибнет в обвале, и нисколько об этом не жалея, но сейчас, после подробного изучения места действия, перед ним нарисовалась возможность спастись, оставив герцога в убеждении, что его врага больше нет в живых. Надо только отвлечь всех, пока он будет подготавливать и размещать взрывающие заклятья. Иллюзию тоже стоит сплести заранее.

Шит от подслушивания он убрал, во-первых, чтобы смутить магов, а во-вторых, чтобы герцогу было труднее строить козни. Прилюдно они много хуже получаются, а наличие двадцати с лишком свидетелей — какое-никакое, а сдерживающе начало.

Сейчас фар Ниблонг совещался с магами, отвлекая их от наблюдения за Ульрихом, тот решился. Быстро состряпал нужные заклинания и разместил их в щелях и трещинах вокруг себя так, чтобы при взрыве они обрушили часть скалы и сделали вход на тропу недоступным. Затем крикнул:

— Эй, герцог, долго я ещё буду ждать?

Кажется, вовремя. Фар Ниблонг как раз закончил совещание и готов был к принесению клятвы. Он поднял руку в традиционном жесте, его родич и маг встал перед ним с ритуальным ножом, чтобы вовремя добыть три капли крови, и величаво потекли слова клятвы. В ней содержалось всё, что потребовал Ули, но в весьма величественных выражениях. Древний стиль, смехота! Как будто в мире ещё живут драконы и эльфы.

Фар Ниблонг замолчал и в землю перед ним ударило подобие голубой молнии. Магия подтвердила клятву. Теперь, если он её не сдержит, то всё, что обещает ему Ульрих, не будет стоить выметенной из-под комода пыли. Тогда Ули поднял руки к небу и тоже поклялся. Выспренних слов говорить не стал, его текст отличался простотой, точностью и лаконизмом. Именно так его учили составлять новые заклинания. С последним звуком в скалу тоже ударила молния-подтверждение. Именно этот момент он выбрал для того, чтобы осуществить свой план.

Герцог смотрел снизу, поэтому похолодел от ужаса сразу: не успела клятва отзвучать, как наверху полыхнуло. Кроме вполне естественной в той ситуации молнии, вдруг появились вспышки другого цвета, не голубые, а белые и ярко-оранжевые. Загрохотал гром и вся скала, на которой стоял наглый мажонок, содрогнулась, а затем стала рассыпаться на кусочки. Началась паника, которую фар Ниблонг не смог сдержать. Одно дело стойко держаться пол напором врага, а другое — стихия. Лошади ускакали первыми, солдаты тоже побежали от опасного места вслед за своими скотинками, к ним присоединились маги. Последним бежал королевский крокодил, сетуя про себя, что давно не тренировался и бегать совсем разучился. Над ними грохотало что-то, а по ногами тряслась земля.

Взрывы и сопутствующее им землетрясение унялись очень быстро, гораздо медленнее успокоились люди. Прошло более получаса прежде чем отряд герцога собрался снова. Выяснилось: урона в лошадях нет, двое были ранены падающими камнями, один убит прямым попаданием в голову, а ещё одного завалило, пришлось откапывать. Ни маги, ни герцог не пострадали.

Раненых отправили в лагерь, мёртвого похоронили здесь же.

А вот осмотр того места, где на скале вытанцовывал Ульрих и где начиналась тайная тропа, по которой ушли его друзья, превратилось в кашу. Основная дорга сузилась едва ли не на треть, хорошо ещё осталась проезжей. Перебраться через жуткий завал не представлялось возможным, да и не стоило, по большому счёту. Все три мага уверяли, что мальчишка не мог выжить в том кошмаре, который сам устроил. Гадали только, надеялся ли он спастись или с самого начала готовил себя в жертву.

Герцог велел было искать останки, но вскоре сам отменил свой приказ. Смеркалось, а оставаться здесь на ночь ни у кого желания на было. Фар Ниблонг отдал приказ возвращаться. В душе он ликовал: проклятый Эгон больше не стоит у него на пути, жив он или мёртв, неважно. Клятву щенок всё-таки дал. Ничто не помешает его в высшей степени толковому зятю принять дела в Эгоне и навести тут порядок, а внукам — получить от него эту землю по наследству.

Ещё одно соображение подгоняло королевского крокодила. Он вдруг вспомнил, что велел красивой рыжей ведьме дожидаться его в собственных покоях. Негоже заставлять женщину ждать, да ещё такую привлекательную, как раз в его вкусе. В столице над ним посмеивались, но кто виноват, что герцог Зигмунд фар Ниблонг самым ярким и экзотическим цветам предпочитал спелые плоды?

Виола, Теодор и Мельхиор скакали долго, пока лошади совсем не выбились из сил. Наконец остановились, чтобы дать животным отдохнуть. Да и шума погони за собой они больше не слышали. Только тут все заметили, что Ули с ними больше нет. Первым подал голос Эди:

— Мама, а где дядя Ульрих? Я давно его не вижу.

Виола села, где стояла. Ноги вдруг перестали её держать и произошло это не от усталости, а от испуга.

— Дядя Ульрих отстал, — пояснил Мельхиор, — он ведь маг, правда? Вот он решил магией остановить наших преследователей.

— Понятно, — сурово кивнул головой малыш, — дядя Ульрих — герой.

— Правильно, мой зайчик, — проговорила Виола и прижала сына к себе, — правильно, мой умница. Дядя Ульрих — герой. Он нас, кажется, спас.

Теодор спокойно заявил:

— Ну, вы тут обед сообразите, а я пока конями займусь.

Он не хотел обсуждать геройство графёнка, пока не получил подтверждения, что тот действительно совершил подвиг, а не сделал очередную глупость. К счастью, словами про обед, он полностью переключил внимание голодного, но ещё не осознавшего этого ребёнка. Эди сосредоточился на еде, которую вынимала из зачарованной сумки Виола. Готовить горячее было негде и некогда, поэтому все удовлетворились сухомяткой. Наевшись, мальчуган заснул прямо на руках у матери. Та уложила его поудобнее, укрыла плащами, а сама подсела к Мельхиору и спросила:

— Что делать будем?

Тот пожал плечами.

— Переночуем здесь. Пока не будем точно знать, что с Ульрихом, с места не сдвинемся. Парень мог попасть в беду, мог погибнуть. Мы не можем его так бросить. Сейчас темнеет, поэтому что-то предпринимать бессмысленно. Завтра лошади отдохнуть и я съезжу, посмотрю, что там такое. Если поймали, тут мы ничего не сможем сделать. Если жив, но ранен, помогу всем, чем смогу. Вытащу, чего бы мне это не стоило. Если погиб… Что ж, все мы смертны. Тогда похороню как подобает.

Почему-то от этих слов по спине у Вильки пробежал холодок и она вдруг подумала, что последнее-то, кажется, самое верное. Завтра им придётся попрощаться с Ули навсегда.

Тео сказал:

— Я пойду с тобой.

— Нет, — ответил Мельхиор, — ты останешься и будешь охранять женщин и детей. У нас их немного, но и они нуждаются в твоей заботе. А пока давайте отдохнём. Завтра нам понадобятся все наши силы.

Он нашёл кусочек относительно ровной земли, создал с помощью амулета воздушную подушку, чтобы Виоле мягко и тепло было лежать, и расстелил одно из оставшихся в их распоряжении одеял. Ловко поднял жену и умостил на приготовленное ложе, сам устроился рядом…

Бедная Вилька так устала, что ей едва сил хватило чмокнуть его в щёку на сон грядущий, после чего её было уже не дозваться. Мельхиор обнял любимую и тоже заснул. Не спал один Тео, хотя ему досталось не меньше прочих. Он тяжело переживал свой промах. Как это он, при всём своём огромном опыте, не уследил за Ули? И что этот засранец учинил? Не придётся ли им завтра разгребать то, что тот успел наворотить, пока был без присмотра?

Раздумывая таким образом, он проворочался без сна часа два, если не три, а затем услыхал топот копыт. Судя по звуку, одна лошадь. Ничего страшного, если только не…

Теодор вскочил, вглядываясь в темноту, которая здесь была не такой уж непроглядной, как на родном юге. Прошла пара минут, прежде чем его догадка подтвердилась. Ули! Живой и здоровый! Целый и невредимый! Ну, если не считать порванного в лохмотья платья и многочисленных ссадин и царапин.

Молодой маг заметил их, соскочил с седла и направился к Тео с распростёртыми объятьями. Тот тоже бросился к нему.

— Ули, засранец! Как ты нас напугал!

Тот счастливо рассмеялся, обнял Теодора и закружил по полянке. Кончилось дело тем, что они оба налетели на длинные ноги Мельхиора и рухнули наземь. Тут уж проснулись все, даже Эди.

Правда, участие малыша в происходившем ограничилось одной фразой. Он высунул голову из-под плаща, увидел Ульриха, удовлетворённо улыбнулся какой-то своей мысли и спросил сонным голосом:

— Дядя, ты — герой?

Ответа дожидаться не стал, нырнул обратно в свой кокон и снова заснул.

Остальные спать не могли. Виола взяла себя в руки и приготовила-таки любимую всеми похлёбку из того, что нашлось в сумке у Мельхиора. Все сели вокруг импровизированного костра и уставились на героя дня: давай, мол, рассказывай. Ули сначала мялся, ему было неудобно хвастаться, но под конец разошёлся и рассказал, что первые взрывы, которые так напугали герцога и его людей, были чистой иллюзией, под прикрытием которой он сбежал, а затем на расстоянии активировал уже настоящие взрывные заклинания.

Ссадины, царапины и рваная одежда? Нет они никакого отношения к взрывам скал не имеют. Это он по кустам за собственной лошадью гонялся. Пока вспомнил призывающее животных заклинание и сумел применить, эта скотина здорово его помотала. Кажется, он познакомился со всеми видами колючей растительности, произрастающей в этих местах. На это месте все начали хохотать от облегчения и долго не могли остановиться. Первым опомнился Мельхиор, который вдруг вспомнил о долге целителя и полез в свою торбу за заживляющей мазью и чистой рубашкой.

Обратный путь занял не три, а четыре дня, но никаких трудностей путешественникам не встретилось. Присутствие ребёнка диктовало свои требования, да и то, что пришлось оставить в Эгоне сумку Виолы, тоже ощущалось, ведь там, кроме её и Эди личных вещей, лежали всяческие приправы, а главное — соль. Приходилось охотиться, чтобы добыть мясо, искать не только лук и чеснок, но другие травы, которыми можно сдобрить пресную пищу, чтобы она не казалась такой противной, а вдобавок чаще останавливаться, делать более длинные привалы.

Ульриху очень хотелось напоследок объясниться с Виолой, но она держалась отчуждённо. Признавала его заслуги, даже героизм, хвалила вслух, а потом поворачивалась с своему длинноносому мужу и Ули видел, как загораются её глаза. На него она никогда так не смотрела, что бы он там себе ни напридумывал. Поэтому под конец их поездка, на которую он возлагал такие надежды, обернулась мучением. Хорошо, что он наконец нашёл общий язык с Теодором.

Бывший наёмник по достоинству оценил поступок Ульриха. О полностью разделял мнение внука и тоже считал, что это был подвиг. А что Ули в результате не погиб, так это же здорово! Так и надо! Разумный расчёт плюс правильно применённые навыки дают хороший результат. Гибель героя таковым не является. Обсудив все аспекты содеянного, он как бы невзначай спросил: не желает ли Ульрих перейти снова на боевой факультет? На общий он подался ввиду того, что должен был принять графство, но теперь это неактуально. Так не вернуться ли?

Теперь, когда бывший граф преодолел юную дурь, научился сдерживать эмоциональные порывы и рассчитывать свои действия, он может достичь на этом поприще небывалых высот. Разве это не то, к чему следует стремиться?

Ули обещал подумать, а сам бросил взгляд на Виолу, которая что-то нежно щебетала, обращаясь к мужу. Ну что ж, если так, то она ещё увидит! Локти себе будет кусать, когда он, Ульрих, станет архимагом! У него теперь есть цель.

Так что остаток пути он посвятил мечтам о своём замечательном будущем. Их он предпочитал обсуждать с Тео, а на Вилечку даже смотреть лишний раз избегал.

Всё когда-нибудь заканчивается. Четвёртый день их путешествия плавно шёл к неизбежному закату, когда они добрались наконец до Биона. Ули распрощался со всеми, пообещал не забывать, писать и заезжать, после чего неторопливой походкой направился к портальной станции. А от неё уже бежала высокая, стройная дама в элегантном платье. Подлетела к Тео, расцеловала, затем повернулась к Эди, схватила его в охапку и зарыдала.

— Гина, Гина, не плачь! — радался звонкий голосок Эдмона, — Почему ты плачешь? Всё же уже хорошо!