Курсант. На Берлин

Глава четырнадцатая Вместо большой рыбы я получаю кукиш и новые сюрпризы

Эх, дядя Коля, дядя Коля… Видимо, он слишком сильно перестраховывается. Опасается подвоха со стороны финской сыскной полиции.

Естественно, Клячин в курсе, что ее непосредственный начальник взял меня под свое крылышко. Собственно говоря, наша с Эско теплая «дружба» вообще не секрет для многих. Финляндия — как маленькая деревня. На одном конце плюнул, на втором уже кто-то утирается. К тому же, своим вмешательством Эско перешел дорогу другому ведомству. Те тоже, думаю, слишком громко возмущались.

Риекки не распространялся на этот счет, да и я не спрашивал, но уверен, с военной разведкой ему в любом случае пришлось пободаться.

Либо…Либо я ошибся и цели дяди Коли совсем не такие, как представлялось.

Почти час прошел с моего появления в салоне, а Клячиным даже не пахло. Вообще. Хотя по всем предварительным расчётам он обязательно должен был уже появиться.

Ну и еще один вопрос. Я не знаю о Николае Николаевиче ни черта. Имею в виду, о его появлении в Хельсинки. Но что Николай Николаевич знает обо мне? И знает ли?

Панасыч говорил, будто для всех Алеша Реутов станет предателем, сбежавшим за границу. Врагом народа. Причем, Шипко несколько раз уточнил, кроме Бернеса, Подкидыша и, соответственно, Сталина, никто не будет знать правды.

И вот только сейчас, сидя в финском борделе, (самое подходящее, конечно, для прозрения место) я вдруг подумал, а Берия? Бекетов? Они тоже пребывают в уверенности, будто слушатель Реутов сбежал? Хотел бы я видеть физиономию товарища старшего майора госбезопасности, когда ему сообщили эту новость.

Тогда ситуация с дядей Колей становится ещё более туманной. И в принципе, вполне может повернуться другой стороной. Что, если Клячин, как и остальные, считает меня предателем?

В таком случае его появление и покушение на фрица выглядят более логично. В том смысле, что его поступок похож на добровольную помощь мне, только ради вполне материальной выгоды. Бриллианты и архив. Все. Вот, чем руководствуется дядя Коля. Правда, тогда он сам должен был сбежать.

Насколько это реально? Имею в виду, побег опального чекиста из-под носа коллег. Да черт его знает. От Клячина можно что угодно ожидать. Всего лишь несколько дней назад я вообще считал его мёртвым.

— Алексей, давай выпьем! — Осмо Куусари в очередной раз настойчиво ткнул в меня наполненными бокалом, отвлекая от глубоких раздумий.

Впрочем, с другой стороны, думай, не думай, толку все равно нет. Пока не поговорю с Клячиным, вся моя разведовательная деятельность выглядит как авантюра, которая в любой момент может закончится плохо. В первую очередь, плохо для меня.

— Алексей! Такой прекрасный день… То есть ночь… Бери бокал… Мы просто обязаны выпить. — Снова повторил полковник в отставке, делая между предложениями паузы. Язык его ворочался с трудом.

Мужик явно бо́льшую часть своей жизни проводит в состоянии «прибухнуть и повеселиться». Ну или я так попадаю. В прошлый раз он был изрядно навеселе, сегодня опять та же песня.

Да, мне пришлось сесть с ним за столик, потому что в своём желании провести вечер в моей компании финн уперся намертво. Он просто бультерьером вцепился в рукав пальто и потащил меня к друзьям, с которыми проводил время. Слава богу, почти сразу явился консьерж и забрал верхнюю одежду. Иначе новое пальтишко, купленное за деньги Эско Риекки, пришло бы в негодность. Слишком уж рьяно Куусари дергал этот несчастный рукав.

Вместе с полковником в отставке за столиком сидели двое мужчин, тоже какие-то военные чины. То ли бывшие, то ли настоящие. Я, если честно, особо не вникал, когда нас представили друг другу. А уж они тем более не вникали. Просто не имели для этого сил. Оба товарища были бессовестным образом пьяны в стельку. Поэтому весь прошедший час я слушал только Осмо. У остальных на финском-то плохо получалось выдавать что-либо членораздельное, не говоря уж про русский. К счастью.

— А я, главное, вышел, тебя нет. Думаю, вот так номер. Только познакомились. Так душевно провели время. — Бубнил Куусари мне в ухо, по десятому кругу вспоминая нашу прошлую встречу.

— Да срочные дела вспомнились. Пришлось бежать. — Ответил я рассеянно, при этом каждые пять минут сканируя пространство взглядом.

Должен… Он обязательно должен прийти…

К тому же, народу в зале прибавилось. Помимо мужчин, само собой, тут были и девушки.

Пианино надрывалось, гости смеялись, никому ни до кого не было дела. Идеальные условия. Так какого черта Клячин не торопится объявиться?

Я промаялся еще два часа, а потом понял, дядя Коля не придет.

— Ни черта не понимаю… — Высказался себе под нос и в сердцах отодвинул бокал в сторону.

— Алексей, ну давай выпьем!

Куусари моментально вскочил на ноги, расценив мой жест, как приглашение продолжить веселье. Удивительная крепость духа и тела. Чисто теоретически он уже должен свалиться под стол.

При этом Осмо слишком резко махнул своим стаканом и его содержимое выплеснулось через край. Прямо на голову одному из товарищей полковника в отставке. Товарищ даже не дёрнулся. Он мирно сопел, упав лицом в тарелку. И это, между прочим, не в переносном смысле.

Я вообще за время, проведённое в заведении, понял, салон мадам Жульет выполняет функции борделя в последнюю очередь. Для начала он является той самой отдушиной для финских мужчин, где они могут быть самими собой.

По большому счёту, господа приходят сюда не только и не столько ради интимных удовольствий. Они в гостях у мадам Жульет просто-напросто отрываются по полной в рамках своих понятий. И судя по тому, что почти все гости в зале были в стельку, прибухнуть любит не один Осмо. Видимо, для финнов это самый лучший релакс.

Дома они не могут позволить себе подобного поведения. Дома они все — добропорядочные граждане и примерные семьянины.

Единственное, конечно, что могу признать, пьяные финны — это совсем не то, что пьяные русские.

Во-первых, они достаточно быстро и конкретно пьянеют. Во-вторых, ведут себя тихо, спокойно, не доставляя никому проблем. Пожалуй, прошлый раз, когда Куусари устроил мордобой, стал исключением из правил. Да и потом, думаю, там вообще дело было не в алкоголе, а конкретно в его ненависти к Эско Риекки.

В итоге, когда времени прошло слишком много и ничего путного я не добился, кроме некоторого количества вина, выпитого с большой неохотой, стало понятно, пора валить.

— Алексей, ты куда? — Моментально среагировал Осмо, как только я поднялся из-за стола и напялил шляпу, лежавшую на специальной подставке.

— Пойду отдыхать. Вечер был прекрасным, но если задержусь, утро будет не очень хорошим.

Я пьяно улыбнулся полковнику в отставке и, покачнувшись, оперся рукой о спинку стула.

Вообще, конечно, на самом деле я был совершенно трезв. Все это время, пока Куусари упорно требовал каждые пять минут выпить, я тактично и незаметно выливал алкоголь в кадку со стоящим рядом фикусом. Цветочек меня сильно выручил. Накидываться желания не было никакого, да и ни к чему это, но из-за упертого Осмо мне приходилось делать вид, будто я пью с ним наравне.

Соответственно, в данный момент просто изображал из себя человека, изрядно употребившего лишку́.

— Алексей, ну как же так? Скоро Генриетта будет петь. Ты слышал, как поет Генриетта? О-о-о-о-о… Это божественно. Она обычно появляется в полночь.

Полковник вытащил из кармана жилета часы, щелкнул крышечкой и пару минут бестолково на них пялился, пытаясь сообразить, сколько сейчас времени. Однако, судя по тому, что крышечка благополучно закрылась, а лицо Куусари осталось все таким же бестолковым, у него это не очень получилось.

— Осмо, искренне верю, что Генриетта великолепна, но мне и правда пора.

Я положил руку полковнику на плечо, важно кивнул, а затем развернулся и нетвердой походкой направился в холл.

— Алексей, уже уходите?

Как обычно, словно из воздуха, рядом материализовалась мадам Жульет. Удивительная клиентоориентированность.

— Да, пойду, пожалуй. Благодарю, все просто замечательно. — Ответил я дамочке, напяливая пальто, которое услужливо протянул мне консьерж.

— Ах, какая жалость. Вы не услышите Генриетту. — Хозяйка салона надула губы и состроила обиженное лицо.–Каждый, кто бывает в Хельсинки, непременно должен ее послушать. Она божественна.

— Вы знаете, с большим трудом переживу эту трагедию. Придется собрать всю волю в кулак. Как-нибудь в другой раз. — Я кивнул мадам Жульет, прощаясь, и вышел на улицу.

Честно говоря, после пропитанного парами алкоголя и табаком зала, свежий воздух показался мне просто фантастически приятным.

— Осечка… — Высказался с досадой вслух, застёгивая пуговицы пальто.

Настроение, честно говоря, было не очень. Я сильно рассчитывал на встречу с Клячиным. Еще больше рассчитывал на разговор.

Естественно, безоговорочно верить дяде Коле не собираюсь, но тем не менее, пролить свет на происходящее он мог бы.

Однако, Клячин не появился. Хотя, я уверен, наша беседа в его планы должна входить. Иначе покушение на Мюллера выглядит ещё более идиотским. Неважно, что послужило причиной этого покушения. Клячин — чекист, а не Бэтмен, который прилетел, сделал доброе дело и улетел. Чекисты бывшим не бывают. В его поступке должен быть смысл.

Я думал обо всем этом, двигаясь по улице в сторону гостиницы. Сыскарей нигде не было видно. Ну это понятно. Мы с Риекки договорились, что он будет всю ночь гонять их по Хельсинки, требуя разыскать пропавшего меня. Но гонять на максимальном расстоянии от салона мадам Жульет.

Улицы выглядели пустынными. Погода снова испортилась. Небо затянуло тучи. Ни луны, ни звезд не было видно. Фонари светили тускло. В общем, антураж и окружающая обстановка полностью соответствовали моему настроению.

Когда сзади послышались шаги, я сначала не особо обратил на них внимания. Был погружен в свои мысли. Мало ли, кого еще понесло ночью шляться по городу. Тем более, за моей спиной остался бордель. Однако, спустя пять минут эти шаги ускорились и, судя по звуку, приближались конкретно ко мне.

Но даже в этот момент я не оглянулся. Только немного напрягся на всякий случай. Если кто-то хочет догнать, пусть догоняет. Тогда и разберёмся.

— Алексей! — Мужская рука легла мне на плечо.

Я остановился. Развернулся лицом к говорившему.

— Господин полковник?

Мое удивление было искренним. Потому что Осмо Куусари — это последний человек, кого я рассчитывал увидеть. Вообще, честно говоря, надеялся, что следом идет Клячин, который караулил мое появление где-нибудь в ближайшей подворотне.

— Ну ты и шустер. Еле догнал.

Осмо смотрел с улыбкой, но отчего-то мне эта улыбка показалась слишком радостной. А еще, я вдруг подумал, что полковник уже не так сильно пьян, как было всего лишь десять минут назад. Неужели воздух Хельсинки обладает чудодейственной силой отрезвения.

— Что-то случилось? — Спросил я, машинально оглянувшись по сторонам.

Салон мадам Жульет находился в отдалении от центральной улицы. Вроде бы не совсем закоулки, но народу здесь в такое время совсем нет. Не считая, конечно, клиентов борлеля. Однако те, в большинстве своем, уезжают на такси или очень быстро стараются оказаться подальше от заведения. Если перевести на привычный язык, салон расположен в спальном районе. Мы с Осмо сейчас стояли как раз в двух шагах от той подворотни, где я ждал его в прошлый раз.

— Слушай, Алексей, тут такое дело… Нужно поговорить кое о чем. — Куусари продолжал улыбаться и мне его улыбка не нравилась все больше и больше.

— До завтра никак? — Я сделал маленький шаг назад, примеряясь, куда и как ударю полковника.

Потому что в глубине души зрела уверенность, похоже, я точно его ударю. А потом придется быстро бежать. Прямиком до гостиницы. Там — по-любому люди Эско.

Причинять реальный вред полковнику, хоть он и в отставке, не сто́ит. Это может иметь последствия, которые скажутся на моем отъезде. Соответственно, главное — выбить Осмо из колеи, а потом тактично смыться.

Может, это конечно очередной приступ паранойи, не знаю. Но именно в данный момент мне в голову упорно лез голос Молодечного.

«Смотрите на соперника не глазами. Смотрите нутром. Задницей чувствуйте его намерения. Интуицией. Вы точно поймёте, если противник захочет сделать вам плохо.»

Вот, что вспомнилось. Даже не вспомнилось. Я буквально услышал эти слова Кривоносого в своей башке. Будто он стоит рядом и орет их в мое ухо. Черт… Если когда нибудь встречусь с товарищем Молодечным, сто процентов проставляюсь. Его уроки неоценимы.

В данную минуту я реально смотрел на полковника не глазами. Вернее, даже не так. Я вообще не особо смотрел. Я прислушивался к тому самому нутру́. И вот оно чётко говорило, Алеша, хрень какая-то с этим финским алкашом. Какая-то хрень. Приготовься.

Чисто физически Куусари крепче, больше и тяжелее меня. И да, он военный, хоть и бывший. Однако, в его жизни не было Молодечного. А в моей был. Так что, как скажут через очень много лет, большие шкафы громко падают.

— Алексей, пойдём, я познакомлю тебя кое с кем. — Осмо, заметив, что я немного отстранился, наоборот сдвинулся в мою сторону.

— Зачем? — Спросил я, делая еще один шаг назад.

Такая позиция с этим здоровяком будет более удобной. Нельзя подпускать его слишком близко.

— Алексей… Ты мне симпатичен. Не хотелось бы причинять тебе вред. — По-доброму, радостно сообщил полковник. А потом, совершенно беспардонно противореча своим же словам, вытащил пистолет.

Это было настолько внезапно, что я, честно говоря, не успел понять, откуда он его достал. Нет, еще, конечно, интересно, с хрена ли военный в отставке таскает с собой оружие, но это уже второстепенный вопрос.

— Боюсь показаться привередливым, однако вот это… — Я ткнул пальцем в Куусари. — Мало похоже на то, что я вам симпатичен.

— Все гораздо проще, Алексей. Я еще в первую нашу встречу понял, ты далеко непрост. Да и вот эта суета вокруг тебя, которую устроил мой старый товарищ Эско, она тоже выглядела подозрительно. Сначала он увел тебя из-под носа разведки. Затем поселил в лучшей гостинице. Ты сбежал от него и отправился на поиски РОВС. Якобы ради борьбы с большевиками. Так все ладненько, складненько. Вот только… — Куусари усмехнулся. — На следующий день я встретился со своим другом, о котором тебе рассказывал. С руководителем разведки. Мы поговорили и пришли к выводу, всё-таки ты — шпион. А Риекки с тобой в сговоре. Поэтому сейчас мы с тобой отправимся в Главное Управление. Там ты подпишешь все признания. Как перешёл с помощью Эско границу. Как склонил его к предательству. Какую цену предложил. Понимаешь?

Полковник замолчал, глядя на меня все с той же улыбкой.

— Склонил к предательству… Звучит-то как отвратительно. Прям будто мы про извращения разговариваем. — Ответил я и покачал головой, недоумевая от того, насколько причудливыми бывают повороты судьбы.

То есть этот финн сейчас открытым текстом говорит о том, что он со своими дружками из военный разведки решил сделать финт ушами. Повесить на меня ярлык шпиона, который действует в сговоре с начальником сыскной полиции. Таким образом эти придурки хотят подставить Риекки, отомстив ему за все обиды.

Ну йоптвоюжмать! По-другому не скажешь. Из-за идиотских игрищ финских ведомств я оказался в крайне нелепой ситуации. Не опасной, а именно нелепой. Потому что меня хотят заставить признаться в шпионаже, не догадываясь, что я, блин, и есть шпион. Идиотство…

— Идем. — Повторил Куусари, а затем махнул пистолетом в сторону, куда по его мнению я непременно должен был сейчас побежать.

Вопрос в том, что я как бы не собирался. Ни бежать, ни писать признания. Другой вопрос, как не крути, человек с оружием гораздо опаснее, чем человек без оружия.

— Осмо… Осмо, дружище, ну зачем тебе это надо? — Заговорил я снова спокойным, почти ласковым голосом. При этом сделал еще один маленький шажок в сторону подворотни.

Да, улицы пусты, но по закону подлости какая-нибудь особо любопытная сволочь непременно выглянет в окно в самый неподходящий момент.

Просто вариант, в котором я бью полковника в отставке и бегу к гостинице, откладывается. Его я рассматривал в начале нашего разговора, когда решил, что Куусари либо перепил и хочет приключений, либо просто заподозрил во мне реального врага.

Теперь ситуация изменилась. Теперь мне надо его вырубить. Причем, вырубить наверняка. А вот уже после этого забрать оружие и отправиться в отель, где я с огромным удовольствием солью начальнику сыскной полиции подленькие планы разведки.

Но вот каким образом буду вырубать Куусари, лучше никому не видеть. Потому что, вполне возможно, я сделаю это так, что полковник в отставке двинет кони. Он слишком здоровый. Бить буду аккуратно, но сильно, как говорил небезыствестный Лёлик. Итог может быть всякий.

— Ты не понимаешь, Алексей. — Хохотнул Осмо и на автомате шагнул вперед, следуя за мной, как крыса за дудочником. — Этот Риекки… Он нам словно кость поперек горла. Его влияние становится все больше, все сильнее. И при этом, Эско открыто насмехается над разведкой. Просто хохочет нам в лицо.

— Кому «нам», полковник? Ты уже в отставке. — Усмехнулся я, делая еще один шажок к темноте.

— Неважно. Военное братство, оно навсегда.

Куусари не замечал ничего. Он не видел, как мы медленно, крохотными сантиметрами, перемещаемся к подворотне. Не слышал, что я начал обращаться к нему на «ты». В его голове уже звучали победные гимны и праздничные фанфары.

— Ну какое братство, полковник? Давай договоримся. Я ведь понимаю, ты притащишь меня в разведуправление и там варианта всего два. Либо я добровольно подписываю признание, называя себя шпионом, а Риекки предателем, либо вы заставите меня это сделать силой. Но в обоих случаях моя судьба предрешена. Вам нет смысла оставлять меня в живых. Я «случайно» погибну, к примеру, во время побега. Да?

— Договоримся? — Куусари нервно рассмеялся. — Нет такой цены, Алексей. Я ждал тебя несколько дней в этом чёртовом салоне. Каждый вечер ждал. Я знал, что ты непременно появишься. По-другому к тебе было не подобраться.

Полковник трындел, восторгаясь собой и своей гениальностью, по-прежнему не замечая, как я еще на несколько сантиметров сдвинулся в сторону закоулка.

Нет, все-таки он идиот. И разведка у них тоже идиотская. Даже если они придумали такую подставу для Риекки, надо было хватать меня, грузить в тачку и везти в управление. А не трепать языком, размахивая пистолетом.

До нужной локации оставалось всего-ничего. Речь Куусари подходила к концу, судя по тому, что запа́л в его фразах медленно угасал. Еще пару минут, и мне нужно будет действовать.

Неожиданно, и это реально было очень неожиданно, от стены, за спиной Осмо, отделилась тень. Причем, я сам не заметил, оттуда взялся этот человек. Наверное, слишком был сосредоточен на Куусари.

Но еще более неожиданным оказалось то, что эта самая тень резко рванула вперед, а потом со всей дури долбанула полковника в отставке по затылку.

— Мадам Жульет? — Выдал я, хлопая глазами и чувствуя себя полнейшим идиотом.

— Жульет, Жульет… — Недовольно буркнула хозяйка борделя, отшвырнув в сторону кирпич. Говорила она на исключительно чистом русском языке. — Бери его под мышки, я возьму за ноги. Давай вот туда. В подворотню.

Сказать, что я охренел, это ничего не сказать. Однако, даже пребывая в состоянии крайнего изумления, не стал тратить время на пустые разговоры. Тем более, дамочка говорила дело.

Мы подхватили тело Куусари, осевшее на землю, и потащили в темный закоулок. Попутно мадам Жульет успела подобрать пистолет и сунуть себе в карман легкого пальто, накинутого поверх вечернего платья.

— Этот придурок после твоего появления каждый вечер отирался в салоне. Спрашивал про тебя. Я сразу поняла, что-то задумал. Предупредить, естественно не могла. Я вообще сейчас совершила преступление. — Бубнила блондинка, пока мы несли полковника в отставке.

— Думаешь, убила?

— Его? — Она подбородком указала на финна. — Нет. Живой. Придет в себя через пару часов. Голову только разбила ему. Преступление — с точки зрения Центра. Любые контакты были запрещены. Мне приказано не вмешиваться. Только если ситуация совсем выйдет из-под контроля. Но по головке все равно не погладят.

Я охренел повторно, чуть не выронив полковника.

— Ты что… Ты… Наша?

Наверное, мое удивление было слишком велико и отключило мне мозг. Потому что спросил я, конечно, полную глупость.

— Ваша, ваша… — Хмыкнула хозяйка борделя.

Мы, наконец, дотащили Куусари до самого темного угла и аккуратно уложили его на землю.

— Так… — Мадам Жульет одернула платье, поправила пальто, отряхнула руки. — Он не видел, кто его ударил, и ничего не знает. Про меня, имею в виду. Это очень хорошо. А ты прямо сейчас дуй в гостиницу и от Эско Риекки не отходи ни на шаг. Понял? До отьезда в Берлин он — твой лучший друг. Иначе эти придурки еще какой-нибудь гениальный план придумают. Я слышала, что полковник тебе плёл. Пошла за ним сразу, как только он выскочил вслед за тобой.

— Но… — Я хотел было спросить, откуда мадам Жульет знает обо мне.

Шипко ведь утверждал, для всех Алексей Реутов, а теперь уже Витцке, будет предателем. Однако вовремя заткнулся. А потом невольно, усмехнулся, представив себе довольное лицо Панасыча. Оно бы сейчас точно было довольным.

Ну конечно, он не мог не подстраховаться. Тем более, чекист говорил же, к примеру, про Чехову. Актрису достанут поклонники так, что она сменит несколько гостиниц и к нужному дню окажется там, где буду я. Ясен хрен, этих поклонников кто-то должен был организованно натравить на Ольгу. А кто подойдет на подобную роль лучше хозяйки борделя? В ее заведении ежедневно бывает бо́льшая часть Хельсинки. Да и вообще. Прикрытие, конечно, — огонь.

— Все. Давай. Шуруй. — Повторила блондинка. — Пока еще чего-нибудь не случилось.

Я шагнул к ней, а потом искренне, от души, обнял, шепнув на ухо:

— Спасибо. В моей жизни ты первая женщина, которая готова убить ради меня. Буквально.

Мадам Жульет тихо засмеялась, но тут же оттолкнула меня в сторону. Это был уже конкретный намек, пора валить.