Свобода горчила. Бабкин стоял около своей девятки, когда я вышел из будки с металлоискателем. Мой взгляд, словно бешеный радар обшаривал стоянку и прилегающую к ней территорию. Внутри поднималась песчаная буря. Макеев обманул? Разыграл фарс, а я купился, наивный дурачок! Он специально задержал меня, дождался, когда Даша скрылась из глаз и милостиво отпустил. А её? Где она?
Двинувшись по направлению к Бабкину, не в состоянии сдерживать рвущийся крик, я заорал.
— Даша вышла?
Невидимая дрожь прошивала всё тело, сотрясала каждую клетку. Отчётливо понимая, как мои мысли выбирают наихудший сценарий, я не боролся с ними, они засасывали меня как в трясину, остался воздух только на один вдох, на один выкрик.
— Ты видел её?!
Красной кнопкой в мозгу пылало слово «катастрофа», ещё секунда и ядерный взрыв накроет меня. Мой рёв привёл Бабкина в чувство, он заорал в ответ.
— Она здесь. В машине.
Трясина отступила, я рывком выбрался на поверхность и глотнул воздуха. Дурман, заполонивший мозг отступил. Незнакомец во мне, видимо, дождался своего часа, снял сигнализацию с моего долбанного самоконтроля, показал, чего я стою. Он показал мне голого человека с перекошенным лицом, который рвался вон из своей оболочки, корчился и орал как сумасшедший.
Даша сидела на заднем сидении и смотрела на меня. Подойти к машине, взглянуть ей в глаза? Извиниться за то, что разочаровал? Но я предупреждал, что не герой со светящимся бластером в руках и не «тихая гавань» со всеми вытекающими.
Не пойду. Не сейчас. Возможно никогда.
Моя неправильная часть взвыла от «никогда», другая хладнокровно наблюдала, одобрительно кивала головой. Победила вторая. Я подошёл к своему Паджеро, пискнула сигнализация, завёлся мотор.
Ворота стояли закрытыми, паранойя продолжалась. До сих пор не верилось, что мы выберемся отсюда. Или я желал другого финала: жесткого, кровавого, бескомпромиссного. Как в своих дурных фантазиях. С детства представлял, а что если…
— Выезжай, — махнул Бабкину рукой, — я за тобой.
Я разделился на того, кто жаждал любви и на того, кто отвергал её, с мясом выдирал из себя желание любить и быть любимым. Боль, которую принесла любовь, снова подвела меня к краю обрыва. Желать кого-то очень сильно — опасно. Для меня опасно вдвойне. Потеряна логика и баланс, мысли срываются в пропасть под звук визжащих тормозов.
Уметь проваливаться в иллюзию, видеть чужие страхи не спасает от своего собственного ужаса. По закону подлости он появиться внезапно, нападет как тать из-за угла. Ты встретишь его с открытым забралом, твой лепет «не надо» не котируется, ты обесценил его сам, когда-то сказав, я справлюсь. И если ты в здравом уме и доброй памяти уже летишь в пропасть, то ничего уже не исправить.
Только принять неизбежное.
Мы выехали с территории завода друг за другом. В окно я видел, затылок Даши, её растрёпанные волосы, считывал информацию о её таких же растрёпанных чувствах. Я никак не мог сосредоточиться на дороге, ехал за Бабкиным, словно приклеенный, создавая аварийную ситуацию. Чувствовал, как матерится Джон, требуя, чтобы я отстал. Не на буксире же!
Девятка показала правый поворот, я просигналил. Куда он собрался? Недавно появилась сеть, я уже посмотрел. Мгновенно набрал Бабкина.
— Нам прямо.
— Даша попросила довезти до железнодорожной станции.
— Подожди.
Девятка тормознула.
Хлопнув дверью, я вышел из машины и двинулся к ней, открыл пассажирскую дверь, наклонился.
— Пойдём, я довезу.
Даша не повернулась ко мне.
— Нет.
И тишина. Люся, сидевшая на переднем сидении, не отсвечивала. Молчала бы и дальше.
К чёрту всё! Я хочу поговорить! В следующее мгновение я выдернул Дашу из машины, как морковку с грядки, чудом не ударив головой о кузов над дверцей. От неожиданности она не успела ни крикнуть, ни оказать сопротивления. Не успела, не захотела или опять не смогла?
— Езжай! — стукнул по крыше девятки.
Машина, взвизгнув колёсами, с пробуксовкой ринулась вперёд. Джон не подвёл, оставив нас с Дашей одних на дороге. Она не стала кричать, обвинять и вырываться. Я ждал истерики, но её не было. Даша притихла. И нет, она не была напугана, скорее ошарашена. Я всё сделал правильно.
— Идём.
Как ребёнка за руку я повёл её к машине, Даша, не смотря на растерянность, старалась идти с достоинством, как будто сама приняла решение ехать со мной. Я усадил её на переднее сиденье, застегнул ремень безопасности, всмотрелся в её нежный профиль, подумал, что могу так стоять вечно.
Даша съёжилась от моего взгляда. Она не знала, что оказывает на меня магическое действие, рядом с ней рушились все мои установки, системы самоконтроля, обещания себе никогда больше. Рядом с ней я становился тем самым необузданным голым человеком, который с кровью выдирался наружу из своей оболочки.
Машина легко тронулась с места. Девятка Бабкина давно скрылась из глаз.
Уже пол часа мы ехали в полной тишине. Дорога всегда вводила меня в медитативное состояние. Зелёные поля, небольшие берёзовые перелески вдали, на обочинах низкорослые растения, ямы на асфальте, убегающее вдаль серое полотно. Огромная серая змея, которая вводила в транс, гипнотизировала. И ни одной встречной машины.
Всё будет хорошо. Всё возможно будет хорошо. Моей матери, когда я сказал о разводе с женой, оказалось достаточно двух дней, чтобы принять этот факт и смириться. Взглянул на Дашу, напряжение, что чувствовалось вначале, исчезло. Мне безумно сильно хотелось, чтобы она сняла груз с моих плеч. Первым начать разговор, ощутить её душевную боль, я опасался, поэтому блокировал разум, погрузившись в наблюдение за дорогой.
— Сбылась моя мечта, — Даша нарушила молчание, — ехать вместе в машине.
Королева красоты, сирена с божественным голосом заговорила со мной недостойным. Её слова густым мёдом обволокли внутренности.
— Кроме,… иди на хер, готов исполнить все твои мечты в отношении меня.
Даша расценила намёк в единственно верном направлении и покраснела, смутилась мыслей, что выдали её.
— Прости за те слова.
Врать, что они были необходимы, не стал.
— Ты бываешь жёстким. Это… больно.
Ещё километр лёг под колёса серой змее. С двух сторон начался хвойный лес.
Протянул руку и сжал её пальцы. Она не выдернула ладонь. Тёплые пальцы Даши стали проводником в другой мир, туда, где мерещился мой родной дом. Впервые за много лет мне стало хорошо и спокойно. Хотелось говорить о сложном.
— У меня есть тёмная сторона. Я понимаю и принимаю её.
— Она пугает меня, — прозвучало в ответ.
— У неё много преимуществ. Моя тёмная сторона спокойно принимает свои и чужие изъяны, неудачи, ошибки и разочарования. С ней можно быть самим собой, не притворяться, не приукрашивать, не носить маски.
— Можно спокойно рыдать на твоём плече?
— Да.
Представилась фига в лицо, куртка, брошенная в пыль, гнев и ненависть в её глазах. И тут же всплыла картина, что за нами горит завод, мы взрываем его, стреляем из пулемёта, бросаем гранаты, действуем сообща, понимаем друг друга без слов, бежим рука в руке. Вместе, как одно целое. В одном мире на двоих. И мир за нас двоих.
В глазах раздвоилось, я не мог сфокусировать зрение, тошнота накатилась душной волной. Я сбросил газ, свернул на обочину и остановился. Как через вату услышал голос Даши.
— Что случилось? Тебе плохо?
Калейдоскоп картинок закрутился перед глазами, голова закружилась, я закрыл глаза и в ту же секунду рухнул в другое тело.
Я смотрел на экран радиопульта. С высоты птичьего полёта прекрасно просматривалась дорога и объекты на ней. Картинка перемещалась достаточно быстро, квадракоптер имел хорошую скорость, на экране появилась мой Паджеро, застывший на обочине. Прозвучали какая-то команда, зрение сместилось вправо. Мужик в камуфляже, кивнув, что-то передал по рации.
Бессилие и ярость сдавили горло. Открыв глаза, я взглянул на Дашу, которая испуганно следила за мной. Еле удержал в себе гневное — «предательница». Чужие эмоции ощущались как свои собственные.
Я всегда погружался в чужую память осторожно, готовил клиента к погружению, разгребал мусорные кучи с педантичностью часовщика. Ещё никогда я не внедрялся в чужое сознание с отключенной системой безопасности, никогда так сильно не рисковал, не совался за грань. Рубикон пройден, новый уровень игры и новые вводные, ни отклонить, ни вернуться назад. Моя собственная гора мусора увеличилась десятикратно, показав ничтожность моего бытия и моего раздувшегося самомнения. Я допустил чужую энергию в своё поле, не зная даже приблизительно, чем это грозит и что с ней делать.
Погружение высосало силу, я решил, что получил откат за несанкционированный взлом сознания, но голова работала в прежнем режиме, тело восстановилось, необратимых изменений не было. Я ринулся в бой, выиграл, и только сейчас почувствовал, что прошрафился гораздо серьёзней, чем подумал сначала.
Единственное, что я понимал сейчас, надо уезжать как можно дальше от завода и от Макеева. Картинки его глазами — прямая дорога в дурку.
Взвизгнув шинами по обочине, я вынесся на дорогу, благо она была пустая, и надавил на газ. К горлу опять подкатила тошнота. Выкрутив руль, я свернул на лесную дорогу, неожиданно возникшую на пути. От резкого поворота влево Даша навалилась на меня, взвизгнула.
— Осторожней!
— Терпи!
Мой тон испугал её, хотя «не скули» гораздо лучше соответствовало ситуации.
Пришлось сбросить скорость, да и ровной грунтовка была лишь вначале, следом машина запрыгала по многочисленным выбоинам.
— Назар!
Меня скрутило лютой ненавистью от произнесённого имени. К чему я прикоснулся, если меня так ломает? Что я нарушил? Интуиция молчала, словно, я грубо перекроил божественный замысел и теперь должен понести за это наказание.
Меня подбрасывало и раскачивало, я напоминал себе истерика, который творил дичь лишь при мысли о чуваке на букву «м». Дашу трясло и кренило в разные стороны. Недавно прошедший дождь, добавил драйва, дорога не успела высохнуть, Паджеро сносило с колеи.
— Не надо так быстро!
Глаза Даши цвета речной воды с вкраплениями зелёных водорослей смотрели на меня, как на помешанного. Хуже! Я начинал ненавидеть её.
Всё из-за тебя!
Новая волна тошноты. Руки судорожно сжали руль, нога, повинуясь неведомой силе, надавила на тормоз. Я вывалился на траву, и меня тут же вырвало. Спазмы шли один за другим, тягучая зелёная слюна пузырилась на губах, я сплёвывал её раз за разом. Чёртовы баранки…
Даша из машины наблюдала за мной. Когда я перестал содрогаться, она осторожно спрыгнула на землю.
— Ты всё?
Нет, далеко не всё…
Даша сорвала несколько широких листьев травы, подала мне, провела ладонью по волосам.
— Вытри лицо.
— Там вода, в багажнике. И пакет с едой. Забыл про них.
— Отдышись, — Даша заправила за ухо спутанную прядь.
Испуганная — она ещё красивее.
Что делать? Себя я осознавал, но мысли и реакции Макеева словно кровь, выступали из пор, не давали вдохнуть. И выблевав, я успокоился лишь на время.
Обочина радовала глаз неприхотливым июльским разнотравьем. Ромашки, высокая трава с цветущими колосьями, кустик с фиолетовыми цветочками, мелкие розовые гвоздички на высокой ножке, растение с жёлтыми цветами и усиками, крупные белые бутоны: собрать бы букет и подарить Даше. Я как попало надёргал траву, которая попалась под руки.
Через минуту Даша вернулась с пакетом из супермаркета. Неделю назад долго не думая, я накидал чипсы, крекеры, батончики, напитки в тележку, перегрузил всё в пакет, который благополучно забыл в машине. Забыл как всегда правильно. Ещё бы понять, что сейчас делать правильно.
Даша уселась рядом, вытаскивая мягкие растаявшие на жаре шоколадки, пачку крекеров, сухарики, колу, спрайт и две банки тёплого пива. Для чего я их взял? В тот момент, когда рука потянулась к холодным запотевшим банкам, очень хотелось пить. Но на выходе я купил мороженое, и пиво отправилось в багажник вместе с другими припасами.
Букет полевых цветов лёг на колени Даше. Её взгляд мгновенно потеплел, она посмотрела на меня с благодарностью, взяла букет в руки, уткнулась в него носом.
Принялась разглядывать букет.
— Это мятлик, — показала на метёлку, — вот кукушкин горицвет, лесная герань, дрёма, жёлтенькие цветочки — чина луговая. — Даша улыбнулась. — Мы сюда за цветами заехали?
— У нас кофе — пауза. Ешь.
Отойдя в сторону, тщательно прополоскал рот спрайтом, пока не исчезла противная горечь на языке.
Непритязательные продукты после недели на ИРП казались деликатесами. Я жевал сухари, ощущая себя совершенно здоровым. Но внутри уже ворочалась тёмная волна. Не я ли хвастал не так давно, что укротил её и знаю, как её оседлать. Серфингист, блин! Пылесос, засосавший в своё нутро радиоактивный мусор.
Чем больше я смотрел на Дашу, тем сильнее закипала кровь. Я хотел её с тех самых пор, как впервые увидел. Между нами встал её страх, а я не стал напирать. Женщина, взрастившая комплексы, не самый удобный вариант для мужчины. Нужен правильный момент, соответствующий настрой. Даша не Клава, знающая, что ей нужно и как этого достичь.
Я же повёл себя как герой романтической книжки. Очутившись в роли обожателя, стал завлекать прекрасную даму дружеской болтовнёй. Сирано де Бержерак в новом прочтении.
Мне стало невыносимо душно. Слишком близко её губы, перемазанные шоколадом, слишком давно я хотел этого. Жарко, голова кругом. Даша молчала. Продолжала делать вид, что шоколадка сейчас — предел её мечтаний.
Приятно шелестела трава под лёгким ветерком, сквозь ветви просвечивалось бездонно голубое небо, запах цветов кружил голову. Я растянулся рядом с Дашей, коснувшись её бедром, она мельком посмотрела на меня. Мягкая улыбка, чуть приоткрытые губы, в глазах чуть заметные искорки — мол, я знаю, о чём ты думаешь.
Близкая, желанная, манкая. Осталось одно движение…
— Назар, на заводе остался мой рюкзак. Там деньги, ключи, телефон.
Смысл слов ускользал. Взгляд на её губы, и невыносимо хочется ощутить их притягательную сладость, почувствовать вкус шелковицы на языке.
— Ты просила его отдать?
Мы говорим о рюкзаке?
Даша, машинально облизнула губы, вынырнув из пелены излучаемого мной острого желания близости.
— Нет, забыла.
— Это…хорошо. Поедем ко мне. Я со всем разберусь.
— Но…
Осталось переступить грань в своей голове.
— Иди ко мне.
Потянул её к себе. Она не сопротивлялась, обмякла, растеклась по мне. Перевернул под себя, прижался к промежности тем, что давно жаждало вторжения. Мои пальцы подцепили её футболку, чуть отстранившись, расстегнули молнию, стянули джинсы ниже колен, выпутали одну её ногу из штанины. Избавился от своей одежды, футболка и джинсы улетели в сторону. Тело к телу, тесно, жарко, правильно. Я осторожно приподнял её за подбородок, чтобы утонуть в её взгляде, уносящим в глубину, в темноту, в самую душу, в ловушку, из которой не выбраться.
Её глаза впервые сказали откровенно — хочу тебя. И раньше, чем я осознал в голове её просьбу, притянул рукой к себе, и губы встретились в поцелуе. Я с самого начала знал, что так будет. Оно бы случилось раньше, если бы Даша не отстранилась, когда кормила меня шелковицей. Она тогда была подобна ягоде, шелковой и сладкой, но испугалась близости, не доверилась мне.
Сейчас на опушке леса, в траве среди цветов Даша сдалась полностью и окончательно, подставила все точки, которые мне хотелось гладить, нежить и целовать. Она поддавалась, раскрывалась, молча говорила «да». Когда член толкнулся в мокрые складки, она выдохнула от облегчения, наконец-то дождавшись его. Я двигался медленно, аккуратно, понемногу проникая внутрь, присваивая то, что «уже» принадлежало мне.
Даша дёрнулась, я поймал её лицо ладонями.
— Посмотри на меня.
Как музыкант, впервые настраивавший скрипку, так я изучал, исследовал свою женщину, читал отклик в её глазах, в её стонах, в ритмах тела.
Она позволила двигаться в ней, подчинялась, наслаждалась, отдавалась каждой своей частью. Я почувствовал себя так, словно в тело впрыснули наркотик. Задвигалась резче, жёстче, быстрее. Спазмы наслаждения настигли её первой. Я впитывал её крики и стоны, судороги выгнувшего тела с неистовой жадностью изголодавшегося зверя. Но я был её ручной зверь.
Даша отключилась. Ранний подъём, нервотрёпка, встреча с маньяком, плен, побег забрали последние силы. Я осторожно натянул на Дашу джинсы, накрыл своей курткой. Пусть отдохнёт.
Снова подступила тошнота. Какой шанс выздороветь от внедрившегося в тебя чужого, избавиться от червоточины? Перепрограммированная часть моего «я» уже начала интегрироваться в мою сущность, исподтишка осуществлять ментальный захват, отравлять чистую энергию сточными водами. Я физически начал ощущать изменения.
Сосредоточенно поглощая чипсы, я не мог понять, какой мысленный посыл отправить в информационное поле. В моём уравнении не хватало нескольких переменных.
Даша открыла веки, прищурилась от яркого солнца, пошевелилась, подняла мою куртку, взглянула на себя. Рядом лежала её футболка, которую она постаралась быстро и незаметно натянуть на себя. Я сосредоточенно убирал продукты в пакет, делал вид, что не замечаю её копошений.
Опять стало жарко, закружилась голова, в глазах засбоило.
— Отдохнула? — спросил буднично, словно ничего не было. Не хотел провоцировать её смущение, стыд. Хотел уберечь от неловкости и необходимости давать неуклюжие комментарии, Даша по определению не могла чувствовать себя расковано после нашего спонтанного секса.
— Вода осталась? — Короткий вопрос в её глазах. У нас был просто секс? Или… всё таки…? — Пить хочется.
Я достал бутылку, протянул Даше, взглянул на неё прямо. Меня моментально накрыло, я утонул в серо-зелёных глазах, зацепился за её свет, почувствовал все краски, звуки, запахи летнего дня, застыл в невесомости.
Даша?
На задворках сознания мелькнула какая-то мысль. Я не успел её поймать.
Даша отдала бутылку, прочистила горло, взглянула смущённо.
— Я готова. Едем?