Кыпчаки в истории средневекового Казахстана

Хорезм в начале II тыс. н.э.

Расположенный в плодородной долине нижнего течения Амударьи Хорезм с древнейших времён имел важное значение в жизни народов Средней Азии и прилегающих степей Казахстана. Особенно возросла роль этой области на рубеже I и II тыс. н.э. Благодаря своему окраинному положению, Хорезм не вошёл в состав ни Караханидского государства в 999 г., ликвидировавшего Саманидское государство в Средней Азии и захватившего его территорию до Амударьи, ни Газневидского государства, забравшего в свои руки владение Саманидов за Амударьёй. Находясь на перекрёстке важнейших караванных путей, связывавших Среднюю Азию с Восточной Европой, с кочевыми племенами Казахстана, Монголии и далёким Китаем Хорезм постепенно набирался сил и могущества[718]. В немалой степени этому способствовала богатая земледельческая традиция, берущая свои корни в глубокой древности, основанная на строительстве сложной оросительной системы, а также рост и процветание городов с большим количеством ремесленников и мастеров, что являлось одним из важнейших проявлений общего экономического подъёма страны, активное участие хорезмийских купцов, в караванной торговле того времени. Их внимание привлекали степи, населённые кочевниками, поставлявшими на рынки Хорезма скот и продукты скотоводства. Восточные географы описывают Хорезм как богатую и процветающую страну. Например, Макдиси писал: «Это округ известный, обширный, со многими городами… Там не прерываются жилища и сады, множество прессов для давки винограда, пашен, деревьев, фруктов и жизненных благ, он прибылен для людей торговли. Они (жители его) — люди разумения, науки, фикха, способностей и образования…»[721]. Истахри отмечал одну, очень существенную деталь, игравшую первостепенную роль в экономическом процветании Хорезма, а именно: «большая часть богатства их — от торговли с тюрками и разведения скота»[720]. Важное значение торговли в жизни хорезмийцев отмечает и автор «Худуд ал-Алам»: «Кас — главный город Хорезма, ворота в Туркестан гузский, складочное место товаров тюрок Туркестана, Мавераннахра и области хазаров, место [стечения] купцов»[722].

Политическая история Хорезма до VIII в., как отмечал В.В. Бартольд, почти не известна[723]. Ещё в начале VIII в. после арабского завоевания в Хорезме установилось своего рода двоевластие, и до конца X в. Хорезм делился на две части — южную, со столицей в г. Кяте, и северную — со столицей в Ургенче. В 996 г. правитель Ургенча Мамун ибн Мухаммед сумел объединить обе части в единое целое и восстановил политическое единство Хорезма, приняв титул хорезмшаха. До середины XI в. в Хорезме сменились две династии хорезмшахов, когда Хорезм попал под власть сельджукидов. Хорезм несколько десятилетий оставался провинцией Сельджукидского государства.

В борьбе за свою независимость с Сельджукидским государством и возвысился Хорезм в конце XI — начале XII в. Этому благоприятствовала и внешнеполитическая обстановка. Ослабленная внутриусобной борьбой, пала власть караханидов в Мавераннахре. В то же время Хорезм продолжал расти и процветать, благодаря все увеличивающемуся развитию ремесла, росту торговли со степью и дальними странами. Продолжали возвышаться города, поднималось благосостояние земледельческих оазисов. Этими ресурсами, географическим положением своей страны, а также его связями с другими областями пользовались хорезмшахи четвёртой по счёту и самой блестящей из династий, о происхождении и этнической принадлежности которой в источниках имеются противоречивые данные.

Одни источники утверждают, что хорезмшахи происходили из племени бекдели, а Джузджани, например, пишет, что основатель династии «Малик Кутб ад-дин Мухаммед Айбек тюрк двинулся со своими племенами и родственниками в сторону Дженда и Хорезма со стороны степи (сахри), где и обитали кыпчаки и канглы, и значительный период жили на этой земле, подчиняясь руководству хорезмшахов… и пользуясь для житья пустыней и пастбищами»[724]. В другом месте он ещё более определённо указывает, что сын Кутб ад-дин Мухаммеда Тажд ад-дин Мухаммед «имел брата, который был моложе его, на него он возложил управление над племенем канглы и кыпчаков, от которых произошёл их собственный род»[725].

Конечно, из-за отсутствия дополнительных данных сейчас ещё трудно настаивать на кыпчакском происхождении последней династии хорезмшахов, тем более что сам Джузджани далее сообщает следующей: «Некоторые полагают, что он (Ануш-Тегин, отец Кутб ад-дина Мухаммеда) был по происхождению югур, и что он был из племени бекдели»[726]. Однако и этот отрывок может сыграть в пользу кыпчакской теории происхождения хорезмшахов, если указать, что имя Югур в XII в. встречается только в кыпчакской среде. Так, о них сообщается, что в дипломатической переписке хорезмшаха Текеша с некоторыми владетелями того времени в 1182 г., когда к границе Дженда прибыл кыпчакский предводитель, свита которого состояла «из сыновей югуров»[727].

Югуры-уйгуры

Появление «сыновей югуров» в непосредственной близости с Хорезмом можно связать с событиями, происшедшими после разгрома киргизами уйгурского государства на Орхоне в 840 г., когда одна часть уйгуров ушла в Турфан, другая — в Ганьсу, а третья — на Иртыш. Как полагал В.Ф. Минорский, ещё одна часть уйгуров, сары-уйгуры, уже в то время нашла убежище в степях севернее Аральского моря[729]. То же пишет Дж. Гамильтон: «После разгрома Уйгурии в IX в. часть тогузогузов-уйгуров, вытесненная на западную границу, поселилась вокруг Аральского моря»[730].

Факт пребывания уйгуров где-то в районе севернее Аральского моря начиная с X в. отмечен в источниках того периода. Так, Масуди в «Мурудж аз-захаб» сообщает, что между р. Чёрный и Белый Иртыш, впадающими в Каспийское море, за р. Балх, т.е. Амударьёй, находилось государство Кимак-Бигур[731]. Существует несколько мнений отождествления этих рек, но скорее всего тут, как мы уже отмечали, надо подразумевать р. Волгу и Урал или Урал и Эмбу[732], во всяком случае, район Западного Казахстана, тогда приводимое в тексте Масуди имя Кимак Бигур можно отнести к региону севернее Аральского моря. И. Маркварт полагал, что под названием Кимак Бигур следует понимать Кимак Ябгу и высказал мнение, что перед нами титул Ябгу Кимак[733].

В.Ф. Минорский же убедительно доказал, что данное имя следует реставрировать как Кимак Югур, что служит доказательством появления уйгуров в степях, прилегающих к Аральскому морю, вскоре после бегства их с Орхона в конце IX в.

Как уже говорилось, в IX в. часть уйгуров вошла в состав кимаков, обитавших ещё в восточных областях Казахстана, а затем вместе с ними мигрировала на запад. Впоследствии с начала XI в., когда кыпчаки возвысились в кимакском союзе, югуры вошли в состав кыпчакской конфедерации и поселились у северо-восточных границ Хорезма. Находясь в непосредственной близости с этим крупнейшим мусульманским государством в Средней Азии, племена кыпчакского объединения вынуждены были втянуться в орбиту их внешнеполитических отношений, и настолько они были связаны с жизнью Хорезма, что, возможно, из кыпчакских вождей вышла последняя, самая блестящая династия Хорезмшахов. Во всяком случае, как отмечал В.В. Бартольд, «после отуречивания степи Хорезм больше других областей подвергся влиянию турецкого элемента…» и «в последние годы XI в. здесь утвердилась наследственная династия хорезмшахов, представители которой почти все носили турецкие имена»[734].

Но, став владетелями Хорезма, хорезмшахи начали борьбу со своими кочевыми соплеменниками, используя в то же время в этих войнах и самих кыпчаков. Для этой цели они действовали разными путями и средствами. Одних они привлекали на свою сторону мирным путём, предоставляя им пастбища, распространяя среди них ислам, входя в родственные связи с представителями патриархально-феодальной верхушки, раздавая им государственные и военные должности. Других же кыпчаков, сохранявших независимость и боровшихся против них, хорезмшахи стремились подчинить силой, организуя крупные военные походы в Дешт-и Кыпчак.

Уже с самого начала своего прихода к власти хорезмшахи начали войну за расширение государства[735] и наряду с другими захватами устремили притязания на степи Казахстана. Однако первый хорезмшах вёл пассивную борьбу с кыпчаками. Только его преемники перешли в наступление на степь.

Политическая история кыпчаков и Хорезма в первой половине XII в.

Основатель четвёртой династии Кутб ад-дин Мухаммед вступил на престол Хорезма в 1097 г., где до него хорезмшахом был некий Акинджи ибн Кошкар, о котором, как известно, Марвази сообщал, что он происходил из кунов[736], т.е., возможно, киданей. Согласно, Джувейни, Акинджи был рабом Санджара, который и посадил его на престол Хорезма[737]. Однако правил он недолго, менее года, и был убит двумя враждебными ему эмирами.

Уже в первый год своего прихода к власти Кутб-ад-дин Мухаммеду пришлось столкнуться с кыпчаками. Согласно Ибн ал-Асиру, «один из тюркских царей (Мангышлака) собрал войско и направился в Хорезм к Тогрул-тегин ибн Акинджи, отец которого раньше был хорезмшахом… присоединился к тюркам и пошёл с ними на Хорезм»[738]. Последний, скорее всего, стремился с помощью союзников вернуть себе престол отца. С.Г. Агаджанов установил, что под тюрками Мангышлака следует подразумевать племена кыпчакского объединения[739]. Этот поход был столь грозным, что Мухаммед не смог отразить их своими силами и обратился за помощью к своему сюзерену Санджару. Возможно, на стороне кыпчаков Мангышлака боролись и их родственные племена, обитавшие на северном побережье Каспия, в низовьях Волги, ибо Джузджани сообщал, что в это же время Мухаммед отразил нападения и язычников саксинов[740]. Под саксинами, видимо, имеются в виду какие-то племена кыпчакского объединения, проживавшие в области Саксин. Русский летописец называет именем саксин половцев, обитавших в Нижнем Поволжье[741].

Оставаясь, вероятно, всё время верным вассалом султана Санджара, Кутб ад-дин Мухаммед вынужден был на протяжении 30-летнего господства отражать наступление кыпчаков на северные и северо-восточные рубежи своего государства. К сожалению, какими-либо подробностями об этом периоде мы не располагаем… Только Джузджани упоминает о том, что Мухаммед, «благодаря своей бдительности и смелости, удерживал врагов… и сохранил границы от язычников саксинов и кыпчаков»[742].

Такую пассивную политику первого представителя четвёртой династии хорезмшахов следует объяснить, по-нашему мнению, не столько слабостью ещё неокрепшего Хорезма, сколько могуществом кыпчакского объединения, сложившегося в степях Казахстана в конце XI — начале XII в.

Сложение кыпчакского союза племён на рубеже XI — начала XII в.

Согласно данным различного круга источников, в степях Казахстана с центром в северных его районах на рубеже XI–XII вв. сложилась кыпчакская конфедерация племён во главе с ханами.

Об образовании кыпчакской правящей династии в степях Казахстана говорит китайская официальная история «Юаньши». При описании биографии кыпчакского полководца армии Хубилая Тутуха в «Юаньши» сказано: «Предки Тутуха происходили из племени (проживающего) у гор Аньдогань при р. Чжэлянчуань к северу от Упин. С того времени как (некий) Цюйу переселился на северо-запад к горам Юйлиболи, предводители этого племени составили самостоятельное поколение(ши). Они называли свои владения циньча (кыпчак), их земли находились на расстоянии 30 с лишним тыс. ли от Китая. Летом в тех местах ночи были очень короткими, и солнце, едва успев зайти, тотчас всходило снова. У Цюйу родился сын Самона, у Самона — Инаси. Из поколения в поколение они были государями кыпчаков»[743]. Имя переселённых монголов было кыпчаки. Уйдя из монгольских степей на северо-запад, они обосновались, судя по сопоставлению с другим китайским источником эпохи монгольского нашествия — «Ганьму», в предгорьях Урала и здесь стали основателями кыпчакского государства. Вычислив же время первого из царей кыпчаков, Маркварт пришёл к выводу, что в пределах Урала кыпчаки появились между 1115 и 1125 гг. Кыпчаки лишь дали, по мнению И. Маркварта, новое монгольское или маньчжурское имя половецкому народу — имя кыпчак, — сами же они быстро отюречились и, так как их было, очевидно, немного, почти не повлияли на этнический состав половцев и не изменили их язык[744].

Отбросив тезис И. Маркварта о том, что имя кыпчак впервые появляется в 1120 г. и что этот этноним, так же, как и государственность, принесли с собой монголы, возьмём за основу его утверждение об образовании династии в промежутке между 1115–1125 гг. и поселении его представителей возле Уральских гор. Очевидно, сюда внедрилась небольшая группа племён, так как известно, со слов автора «Худуд ал-Алам», что в районе Южного Урала и в степях Западного Казахстана кыпчаки обосновались ещё в середине IX в. Рост производительных сил, развитие производственных отношений, постоянные военные столкновения между кыпчаками и окружавшими народами, не говоря уж об усилении торговли и других форм общения, послужили толчком к стремлению отдельных мелких групп кыпчаков объединиться. Этот процесс особенно стал заметен с начала XII в., поэтому утверждать так, как это делает И. Маркварт, что только пришельцы из Восточной Азии смогли соединить кочевые кыпчакские племена в государство, нет оснований.

В то же время нельзя просто отмахнуться от известий, приведённых в «Юаньши», как это сделал В.В. Бартольд, посчитав, что автор придаёт большое значение известию официальной истории монгольской династии Юаньши о происхождении кыпчакского правящего рода из Маньчжурии[745].

Вероятнее всего какая-то монгольская ветвь в XII в., действительно, появилась в кыпчакской среде, поэтому она и нашла отображение в источниках. Ведь не случайно историк Несеви, который был современником и сподвижником Джалал ад-дина, а значит, хорошо знал историю хорезмшахов со слов последнего их представителя, писал, что бабка Джалал ад-дина, мать Мухаммеда Теркен-хатун происходила из байаутов, ветви йемеков[746]. В то же время, согласно Джузджани, она была дочерью хана кыпчаков[747].

О байаутах мы знаем как о монгольском племени, обитавшем на северо-востоке Монголии, где они были разделены на две ветви: «одну [называют] джадай, её [же] называют байаут, а другую — кэхэрин — байаут. Джадай — речная долина в Монголии, так как стойбища их были там, то они и относятся к этой местности и [её название] стало их собственным именем. А тех, что сидят в степи, называют кэхэрин-байаут (т.е. степные байауты). Юрты их по реке Селенге»[748].

П. Пелльо, имевший в своём распоряжении большое количество китайских источников, о которых не знал Маркварт, путём тщательных исследований пришёл к выводу, что предводитель, который возглавил переселение, носил имя Цюйнян или Кунан и пастбища его племени находились первоначально в Джеляньчуане — Джейраньей долине. Он писал: «Не подлежит сомнению, что Джерран-Кэхэр был той областью, которая у… Тутуха располагалась к северу от Упин…»[749]. «Что касается локализации Джерран-Кэхэр, то я думаю, — пишет далее П. Пелльо, — что надо его искать на территории современной Монголии, по соседству с Лохамурэнь»[750].

Для освещения отношения этнического имени байаут к кыпчакам П. Пелльо приводит известия из «Юаньши», где сказано, что Туг-Тэмур — последний император монгольской династии, взял в жёны одну женщину родом из племени байаут. О ней в «Юаньши» было сказано, что «она имела фамилию племени кыпчак». О ней же известно, что она была внучкой кыпчакского полководца Тутуха[751]. Из всего этого П. Пелльо приходит к выводу, что племя Тутуха не принесло с собой государственность, а только управляло кыпчаками, которые до них имели реальную автономию, и Кунан не был носителем этнонима кыпчак, известного гораздо ранее, а присвоил себе известное имя, и, таким образом, «племя, ведущее своё происхождение от Кунана, присвоившего себе имя кыпчак, было в действительности племенем байаутов и поэтому Несеви говорит о байаутах, ветви кыпчаков»[752].

Очевидно, байауты в начале XII в., прикочевавшие в степи Казахстана, заменили местную кыпчакскую династию, которая происходила, по нашему мнению, из племени ильбари, и приняла их название. За это говорят следующие факты. П. Пелльо приводит два варианта биографии Тутуха. По первой версии, «предки Тутуха были первоначально вождями одного горного племени Аньдогань… Начиная с Койчу племя переселилось на северо-запад в горы Юйлиболи и по этому поводу приняло имя этой горы, как название рода…» Другой вариант: «Предки Кинча были горным племенем Аньдогань к северу от Упин. Впоследствии они эмигрировали на северо-запад и прибыли к горе Юйлиболи, где они обосновались… Там был Кунан, назвавший своё владение кинча (кыпчак), он стал главой и правил племенем. Кунан имел сына Самона…»[753]. Эти два отрывка показывают, что байауты, поселившись в местности или у горы под названием Юйлиболи, приняли имя этой местности как имя своего рода. Но что означает имя Юйлиболи? П. Пелльо тщательно исследовал всё о значении этого слова и пришёл к выводу, что мы тут имеем китайскую передачу этнического названия племени ильбари[754] — одного из племён, известного среди кыпчаков. Действительно, в списке арабского писателя Ибн Халдуна, среди прочих имён имеется и кыпчакское племя эльбули[755]. У Джузджани говорится, что Бату захватил «все земли племён Туркестана… он покорил в этих местах племена кыпчак, канглы, йемек, ильбари, рус, черкес и ас»[756]. Ещё более определённо сообщает Рашид ад-дин при описании восстания кыпчаков против монголов в 1237 г. Он указывал, что предводитель восстания против монголов в 30-х гг. XIII в. был «Бачман из народа кыпчак, из племени ольбурлик»[757]. Один из индийских султанов первой половины XIII в., бежавший из монголов, Улуг-хан Аджам, выходец из кыпчаков, назван Джузджани «ханом ильбари и шахом йемеков»[758]. У него же мы узнаем, что отец Улуг-хана «в Туркестане был важной персоной среди племён ильбари и носил имя хана и для своего многочисленного племени и подчинённых был известен и знаменит»[759]. Дед же Улуг-хана «был потомком Абар-хана Ильбари, а он был ханом над 10 тыс. семейств»[760].

Если сделать приблизительный подсчёт поколений представителей племени ильбари, то Абар-хан Ильбари[761] мог править где-то в начале XII в., возможно, раньше и, вероятно, его имел в виду Махмуд Кашгарский, когда указывал, что у кыпчаков был хан по имени Табархан[762]. По-видимому, ему в то время были подвластны кыпчаки и йемеки, которые, как известно, в XII в. совместно нападали на Саксин.

Таким образом, показания ряда источников подтверждают существование в степях Казахстана на рубеже XI–XII вв. крупной кыпчакской конфедерации племён, имевших династийную царскую фамилию, происходившую первоначально, вероятно, из племени ильбари, обосновавшихся в предгорьях Южного Урала и степях Западного Казахстана. Интересно отметить, что это владение кыпчаков с племенем ильбари во главе располагалось именно в том районе, где ещё в середине IX в., согласно «Худуд ал-Алам», отмечалась отдельная, независимая от кимаков, кыпчакская область.

Быстрое развитие кочевого скотоводства, рост поголовья скота, для прокормления которого требовались обширные пастбища, стимулировали объединение разрозненных племён в единый союз, направленный прежде всего против огузов. Политическая обстановка в степи в начале XII в. после бурных событий, вызванных миграций кочевых племён, с середины XI в. относительно стабилизируется. Огромные степные пространства от Иртыша на востоке до черноморских степей постепенно становятся достоянием кыпчакско-половецких ханов. Именно в конце XI в. они захватывают Янгикент, Дженд и другие города долины Сырдарьи[763]. На карте М. Кашгарского района Аральского моря, восточное побережье Каспия отмечено как область обитания кыпчаков. В начале XII в. расположенный в нижнем течении Волги г. Саксин страдал от постоянных набегов кыпчаков и йемеков[764]. Не случайно при описании биографии Кутб-ад-дина Мухаммед Джузджани отмечал, что ему пришлось охранять границы вверенного ему государства от язычников булгар и кыпчаков. Он именно охранял свои владения и не помышлял о наступательных действиях против жителей Дешт-и Кыпчака, которые у него, и это показательно, обозначены одним именем наряду с булгарами.

Правителям этого государства было, конечно, опасно иметь такого грозного соседа на северных и восточных границах своей страны и поэтому они прилагали всяческие усилия для ослабления их могущества.

Завоевание Атсыза

Уже преемник Кутб ад-дин Мухаммеда сын Атсыз переходит от обороны к наступлению. Атсыз, который «был истинным основателем могущества династии хорезмшахов»[765], хотя внешне до конца оставался вассалом султана Санджара, прежде чем наступать на степь, постарался овладеть плацдармами и ключевыми местами для успешной борьбы с грозными врагами. С этой целью он захватил низовье Сырдарьи с г. Джендом и совершил поход на Мангышлак[766].

Закрепившись в завоёванных местах, Атсыз предпринял поход в Туркестан, к северу от Аральского моря, где он одержал победу над «царём и предводителем, который среди неверных пользовался самым большим уважением…»[767], т.е., по нашему мнению, над ханом из племени ильбари. Поход был совершён в 1133 г. Дальнейшее продвижение Атсыза в Дешт-и Кыпчак было приостановлено ввиду обострившегося конфликта Атсыза с его сюзереном Санджаром. Султан усмотрел в захвате Атсызом Мангышлака и Дженда (эти походы были совершены без ведома Санджара) открытое неповиновение и решил силой привести непокорного вассала к повиновению. В 1138 г. он нанёс поражение Атсызу, однако через год Атсыз вновь был на престоле Хорезма.

В дальнейшем Атсыз ещё не раз выступал против Санджара, но до конца своей жизни находился в вассальной зависимости от сельджуков, и даже когда в 1153 г. Санджар попал в плен к гузам, Атсыз выступил в его защиту. В то же время Атсыз не переставал вести борьбу на северных границах с кыпчаками и в этом направлении его дела шли более успешно. В борьбе со степными племенами вступил в союз с правителем Дженда Кемаль-ад-дином из династии Караханидов. «В 547 г. х. (1152), — писал Джувейни, — Атсыз несколько раз предпринимал поход на неверных и одержал над ними победу. Правитель Дженда в то время был Кемаль-ад-дин, сын Арслан-хана Махмуда, с которым Атсыз заключил наступательный союз, чтобы овладеть Сыгнаком и рядом других городов. Однако, когда Атсыз в мухарамма (в конце мая) того же года стал приближаться к границам Дженда, союзник бежал вместе с войском…»[769]. Источники далее ничего не говорят о результатах похода на Сыгнак, возможно, что он даже не состоялся, так как когда в июне того же года произошло восстание в Дженде, Атсыз двинулся на его подавление не из Сыгнака, а из Хорезма. Согласно Джувейни, «когда город Дженд был очищен от мятежников, Атсыз послал туда (своего старшего сына) Абул-Фатх иль-Арслана и ту область утвердил за ним»[770].

Таким образом, Атсызу незадолго до смерти удалось покорить обширную территорию, населённую кыпчаками и внести раскол в ряды кыпчаков в 1133 г., вследствие чего в степях Казахстана образовались две группы кыпчакских племён. Разделение произошло, вероятно, по тем двум областям, которые сложились ещё в предшествующую кимакскую эпоху, когда сами кыпчаки делились на две части — кыпчаков, отделившихся и живущих к западу от кимаков, и кыпчаков, обитавших в кимакской области Андар аз-Кифчак. Каждый из этих районов обладал своими естественно-географическими условиями, удобными для кочевого скотоводства, для содержания скота посезонно на летних и зимних пастбищах. Для кыпчакских племён, кочевавших в бывшей области Андар аз-Кифчак, такими летними пастбищами были долина Иртыша и его притоков, джайляу Алтая и Тарбагатая. На зимовку они пригоняли свои стада в низовья Сарысу, Чу и Таласа. Центр этих кыпчаков был город Сыгнак.

Что касается кыпчаков, обитавших к северу от Аральского моря, то их летние выпасы находились на южных склонах Уральских гор. Зимовать они прикочевывали со своими многочисленными стадами в низовья Сырдарьи, в окрестности Аральского моря. Память о кочёвках кыпчаков в летнее время где-то у Уральских гор сохранилась и позднее. Автор XIV в. ал-Омари писал: «Ханы кыпчаков проводят зиму в Сарае, летовища же их, как и некогда летовища царей Турана, находятся в области Уральских гор»[771]. Под царями Турана подразумеваются ханы кыпчаков XI–XII вв.

Факт существования в степях Казахстана двух владений кыпчаков подтверждается и фольклорным материалом. В казахском эпическом сказании о каракыпчаке Кобланды, которое «по своему содержанию и следам исторической действительности относится главным образом ко времени кыпчаков»[772], имеются сведения о разделении кыпчакского народа на «верхних и нижних»[773]. Интересно, что подразделение на верхних и нижних существовало также у половцев, осевших в Венгрии[774].

Таким образом, разделившись в 30-х гг. XII в., на два подразделения, кыпчаки образовали два владения: одно, занимавшее степи Западного Казахстана и Северного Приаралья, другое — Сыгнакское, куда входили в основном пространства Центрального Казахстана. Недаром только с середины XII в. в источниках появляются известия о Сыгнакском владении неверных кыпчаков, т.е. кыпчаков, не принявших ислам. Именно на них собирался двинуться походом в 1152 г. Атсыз. Это была одна из последних его акций, ибо в 1156 г. он умер, оставив своим преемникам, как сообщает Джузджани, территорию «Сахри, Туркестана и Дженда. Всё это оказалось в его владениях»[775]. Как видим, под конец своей жизни Атсыз имел право сказать, что он не только решил проблему независимости Хорезма, но и положил начало новому сильному государству на востоке мусульманского мира. Помимо этого Атсыз своим походом в 1133 г. в кыпчакскую степь внёс раскол в существовавший здесь единый кыпчакский племенной союз, вследствие чего некогда сильные кыпчакские племена разделились на две части.

Такая раздробленность могущественного племени кыпчаков существенно облегчала стремление последующих хорезмшахов под предлогом борьбы за веру подчинить кочевников. Весь период предмонгольского нашествия отмечен борьбой хорезмшахов за овладение Сыгнаком и Джендом. Этому способствовала также благоприятная политическая обстановка, сложившаяся в середине XII в.

Государство сельджукидов после смерти Санджара фактически перестало существовать и было отдано на разграбление огузам, Караханидское государство в Мавераннахре стало мифом, вместо него возникли мелкие феодальные владения. Реальной силой была только империя каракитаев, в состав которой входил и Хорезм. Однако подчинение Хорезма носило более чем номинальный характер и ограничивалось выплатой дани, носившей нерегулярный характер. Несмотря на это, хорезмшахи делали попытки освободиться от ига каракитаев, они несколько раз начинали войны с ними, но без особого успеха.

Со второй половины XII в. хорезмшахи для того, чтобы преодолеть свои внутренние и внешние трудности, начали призывать к себе на службу кыпчакские племена, устанавливать с кыпчакскими ханами родственные связи, создавать из них сильное военное сословие, раздавая им государственные и военные должности. Такая политика существенно усилила военную мощь Хорезма, но в то же время она была чревата опасностями, так как, с одной стороны, кыпчаки были надёжны в борьбе со своими степными сородичами, а с другой — влияние тюркской военной аристократии вскоре пошатнуло авторитет престола, ибо кыпчаки безнаказанно и беспрепятственно опустошали занятые земли, грабя и разоряя их население и, таким образом, сделали имя своего государя, т.е. хорезмшаха, предметом ненависти населения[776].

Эти рассуждения можно проиллюстрировать на событиях, которые развернулись во второй половине XII столетия на северо-восточных границах Хорезмийского государства.

Наследник Атсыза сын иль-Арслан (1156–1172), вёл более умеренную политику как по отношению к своим западным и южным соседям, так и к кыпчакам. Во всяком случае, источники умалчивают о каких-либо наступательных действиях иль-Арслана на севере. Наоборот, согласно Джузджани, иль-Арслан вынужден был даже заключить «союз с ханом кыпчаков и охранять границы своего государства всеми силами, на что он был способен»[777].

Кыпчаки и Хорезм во второй половине XII в.

Наиболее успешную политику по отношению к кыпчакам проводили два последних руководителя Хорезма — Текеш и его сын Мухаммед. Конец XII — начало XIII в. — значительный период в истории Хорезма, когда эта область сделалась ядром сильного государства, и когда её правители могли предъявить притязания на главенство в Средней Азии. Уже хорезмшах Текеш, вступивший на престол своего отца иль-Арслана в 1172 г., несмотря на противоборство со стороны своего младшего брата Султан-шаха (и тот и другой в борьбе за власть пользовались поддержкой каракитаев), одержал победу над своими мусульманскими соперниками. Текеш в 1187 г. захватил Нишапур, в 1192 г. — Рей, в 1193 — Мерв, в 1194 г. в борьбе с ним пал последний сельджукский хан Западной Персии Тогрул II.

Вся восточная половина Ирана перешла к Текешу. Также успешно у него шли дела со степными соперниками, с кыпчаками. Вероятно, при нём вскоре после его прихода к власти был подчинён и Сыгнак. Прямых известий об этом в источниках нет. Однако среди официальных документов, собранных в произведениях ал-Багдади, бывшего писаря Текеша, имеется несколько писем, которыми обменивался хорезмшах с некоторыми владетелями того времени. В одном письме, написанном правителю гурийцев, относящемся к маю 1182 г. упоминалось, что старший сын Текеша Найри ад-дин Мелик-шах был правителем Дженда, Рибатта, Сыгнака и Барчилыкента[778]. В этом же письме Текеш сообщал, что зимой в Дженд явился с покорностью предводитель кыпчаков Алп-Кара Уран. Для переговоров этот хан отправил к хорезмшаху посольство, состоявшее из «сыновей югуров», во главе которых стоял его старший сын Кыран[779]. В письме содержится пожелание, чтобы бог обратил его в ислам.

Текеш, верный своей тактике, приняв кыпчаков в подданство, сразу же воспользовался свежей военной силой и направил её против каракитаев, давнишних врагов Хорезма. Он поставил во главе армии своего сына Найир ад-дина Мелик-шаха. Вероятно, плацдармом для похода Мелик-шаха с кыпчаками (предводителем их оставался Алп-Кара Уран) служил именно Сыгнак, ставший форпостом на восточных границах Хорезмийского государства. Поход был успешным. Сообщается, что объединённые войска дошли до Тараза и захватили большую территорию. Возможно, эти события произошли после того, как испортились отношения Текеша с каракитаями, когда Текеш приказал убить каракитайского посла, прибывшего для сбора условной дани.

Об успехе этой компании говорится в другом письме от октября месяца 1182 г.[780], направленном «атабеку Пехлеви», где добавлялось также, что Алп-Кара готов снова оказать свою услугу как прежде (когда во время успешного похода «дошли до Тараза и очистили от неверных», в данном случае каракитаев, обширную территорию).

Кыран — Кадыр-хан

Интересна для нас личность Кырана, сына Алп-Кара Урана, участвовавшего в походе против каракитаев. В 1182 г. он был почтён родством, вероятно, посредством брака с домом Текеша. Он был предводителем «сыновей югуров» и настолько могуществен, что Текеш нашёл нужным вступить с ним в родство и тем самым заключить союз с кыпчаками. Согласно установившимся традициям, правители Хорезма брали жён из ханских родов кыпчаков[781]. Например, сын Мухаммеда Джелал ад-дин был женат на женщине из племени, к которому и принадлежала и Теркен-хатун. Сын Джелал ад-дина был женат на дочери крупного предводителя канглы. Таким образом, можно предположить, что не Кыран взял в жёны дочь хорезмшаха, а сам Текеш женился на дочери Кырана. А нам известно, благодаря донесению Джузджани, о том, что султан Текеш «вошёл в союз с ханом кыпчаков по имени Икран (или Акран) и женился на дочери этого правителя»[782], т.е. на женщине по имени Теркен-Хатун, матери будущего хорезмшаха Мухаммеда.

Исходя из сказанного, следует предположить, что Кыран, пришедший с «сыновьями югуров» в 1182 г. к границам Дженда и вступивший в родство с Текешем, и хан кыпчаков по имени Икран, отдавший свою дочь в жёны Текешу — одно и то же лицо. Переход имени Кыран в Икран возможен как пример редукции инициального — к- в тюркских языках[783].

Согласно Джузджани, имя Икран было только тюркским именем кыпчакского хана, но он носил ещё и мусульманский титул Кадыр-хан[784]. У Джувейни это имя встречается в виде Кайр-Буку, Катыр-Буку и Кадыр-Буку[785].

Итак, этот Кыран, или Акран, носивший титул Кадыр-хана, во главе «сыновей югуров» участвовал в походе вместе со старшим сыном Текеша Найир ад-дином Мелик-шахом, бывшего владетелем Дженда и Сыгнака, против каракитаев. Мы не имеем известий с описанием событий, связанных с личностью, носившей имя Кадыр-хана в течение следующих 13 лет. Имя Кадыр-хана всплывает только в 1195 г., когда хорезмшах Текеш выступил в поход с целью подавить восстание Кадыр-Буку-хана, правителя окрестностей Сыгнака и Дженда. Мы уверены, что перед нами то же лицо, которое в 1182 г. носило имя Кыран. Вероятно, во время похода против каракитаев или чуть позже он так сильно отличился, что Текеш поставил его правителем над его соплеменниками-кыпчаками, обитавшими в окрестностях Дженда и Сыгнака. Не последнюю роль в этом решении хорезмшаха сыграла жена Текеша, дочь Кырана, царица Теркен, известная в источниках как женщина властная и сильная. Поэтому-то мы видим в этот период, что Малик-шах бывший в 1182 г. наместником Сыгнака и Дженда, становится правителем Нишапурской области[786]. На его же место был посажен Кыран с титулом Кадыр-хан. Вполне возможно, что с ними были поселены и «сыновья югуров», или уйгуров. Поэтому у Рашид ад-дина, описавшего события 1195 г., Кайр Таку-хан назван уйгурским. У него сказано: «В начале упомянутого промежутка времени (1195 г.) он (Текеш) выступил на войну против Кайр Таку-хана уйгурского. Когда они вступили в бой, султан Текеш потерпел поражение и ушёл в Хорезм»[787]. Присутствие в титулатуре Кайр-хана имени уйгур и то, что известно о том, что Кыран Кадыр-хан был главой югуров-уйгуров, служит прямым доказательством тождества Кырана и владетеля Сыгнака и Дженда Кайр Таку-хана, с которым в 1195 г. воюет Текеш.

У Рашид ад-дина приведена только краткая версия о битве Текеша и его поражении. Более подробно с указанием причин неудачи хорезмшаха сообщает Джувейни. «В 591 г. (1195 г.) хорезмшах под предлогом священной войны против неверных отправился в Сыгнак. Правитель Сыгнака и Дженда Кадыр-Буку-хан принужден отступать перед превосходящими силами неприятеля. Однако урани, тюркское племя, входившее в состав его войска, известило Кадыр-Буку-хана о своём намерении помочь ему и изменить хорезмшаху Текешу. Ободрённый Буку-хан приостановил отступление и 6 джумада (18 мая 1195 г.) дал сражение хорезмшаху. По уговору, урани оставили центр, войска напали с тыла, разграбили обоз, и приведённое в замешательство войско бросилось бежать. Многие погибли под мечами, ещё больше погибли в песках от голода и жажды. Хорезмшах добрался до Хорезма только через 18 дней»[788].

Имя Уран, являющееся названием племени, сыгравшего столь роковую роль в судьбе хорезмийского войска, тоже наводит на мысль, что Кадыр-Буку-хан и Кыран одна и та же личность. Действительно, Кыран был сыном Алп-Кара Урана, где последнее слово указывает на принадлежность Алп-Кары, а значит, и его сына Кырана, к племени уран. Это доказывается и тем, что дочь Кырана, жена Текеша Теркен-хатун также происходила из племени уран. У Рашид ад-дина мы находим следующие слова: «При бегстве хорезмшаха Мухаммеда группа тюрков из родственников его матери (Теркен-хатун), называемые уранийцами, были его спутниками»[790]. Из сказанного становится понятным, что побудило племя уран, составлявшее центр войска Текеш, отдать свои симпатии Кадыр-Буку-хану и изменить хорезмшаху в сражении, имевшем место в 1195 г.

Однако, несмотря на непредвиденное поражение, Текеш не оставил своих притязаний на Сыгнак. Для покорения кыпчаков правители Хорезма старались использовать раздоры между кыпчакской верхушкой, и как только вскоре представился такой случай, Текеш снова двинул свои войска к границам Сыгнакских владений кыпчаков.

Согласно Джувейни, султан Текеш воспользовался соперничеством между руководителями кыпчаков. «Три года спустя Алп-Дерек, племянник Буку-хана, не поладив со своим дядей, обратился за помощью к хорезмшаху Текешу. Хорезмшах вызвал из Шадьяха Кутб ад-дин Мухаммеда и в 594 г. в месяц раби (январь-февраль) 1198 г. отправил его вместе с Алп-Дереком против Буку-хана. Буку-хан был разбит и приведён пленённым в Хорезм»[791].

По словам Рашид ад-дина, в этой войне участвовал только Кутб ад-дин Мухаммед. «В 594 г. (1198) Текеш послал его на войну против Кайр-Таку-хана. Когда они вступили в битву, Таку-хан (потерпев поражение) бежал. Кутб ад-дин взял его в плен вместе с эмирами и привёл к отцу. Хорезмшах его помиловал и сделал его правителем (эмиром)»[792]. Хотя Рашид ад-дин и не указывал, за что Текеш помиловал вчерашнего мятежника, однако из других источников мы узнаем, что это было сделано не из простой любви султана к своему тестю. Дело в том, что народ Буку-хана, уранийцы, перешли во владение Алп-Дерека и уже под его руководством начали снова совершать набеги на границы Хорезма.

Текеш, вынужденный подавить новое выступление кыпчаков, желавший в то же время продолжения соперничества между двумя предводителями кыпчаков, не дал угаснуть этой вражде. Он освободил Кадыр-Буку-хана из плена, дал ему большое войско и послал его против своего бывшего союзника Алп-Дерека. Буку-хан с удовольствием исполнил это поручение и на следующий год пришла радостная весть, что Алп-Дерек одержал победу над Кадыр-Букой[793]. В.В. Бартольд писал по этому поводу: «Так говорится в рукописи Джувейни, что, однако, вероятнее всего, является Lapsus calami и это место должно быть исправлено… в том смысле, что пришло известие о победе хана над Алп-Дереком»[794].

Алп-Дерек — Иналчук

Ошибся ли на самом деле Джувейни или нет, это отдельный вопрос. Нас в данный момент интересует личность, известная под именем Алп-Дерек. В.В. Бартольд считает (это его мнение утвердилось в исторической литературе)[795], что «упомянутый… Алп-Дерек тождествен с Алп-Кара официальных документов, прибывший в Хорезм… ещё в 1181 г…»[796]. Зная теперь, что Алп-Кара приходится отцом Кырану, носящему титул Кадыр-Буку-хана, который в свою очередь, согласно Джувейни, являлся дядей Алп-Дерека, можно предположить, что мнение В.В. Бартольда ошибочно. Ведь на самом деле Алп-Дерек был внуком Алп-Кара-Урана, так как тот же Джувейни указывал, что Алп-Дерек был сыном младшего брата Кырана[797] и, следовательно, приходился также двоюродным братом Теркен-хатун, так как её отцом был Кыран.

В исторических источниках называют двоюродного брата Теркен-хатун. Это наместник хорезмшаха в Отраре, чьё имя вошло в историю в связи с так называемой «отрарской катастрофой» (1218), послужившей формальным поводом для войны между хорезмшахом и Чингисханом и ставший начальным этапом в серии захватнических войн монголов в Западной Азии и Восточной Европе. Его имя было Инальчук, а титул Гайир-хан (тюркский вариант арабского слова Кадыр-хан — могущественный хан). По Рашид ад-дину, он был «дядя по матери султана»[798] Мухаммеда, т.е. он приходился двоюродным братом[799] Теркен-хатун. Если исходить из данных Абулгази, можно уточнить, с чьей стороны Иналчук приходился родственником Теркен. Он, оказывается, был «сыном младшего брата Турканиного отца»[800], т.е. сыном младшего брата Кырана. Абулгази писал, что Иналчук «перешёл к султану, принял мусульманство, и султан пожаловал ему область Туркестанскую, где он и был правителем. С этого дня, говорил ему султан, тебя никто не должен звать Иналчик, но да назовут Гайир-ханом»[801].

Попробуем составить следующую генеалогическую схему родственников Теркен-хатун. Дед её со стороны отца был Алп-Кара Уран.

Представляется, что данная схема довольно наглядно показывает тождество Алп-Дерека с Иналчуком Гайир-ханом. Действительно, и Алп-Дерек и Иналчук — сыновья младшего брата отца Теркен Кырана, носившего титул Кадыр-Буку-хана. Вероятно, Алп-Дерек есть собственно языческое, тюркское прозвание Иналчука Гайир-хана до принятия им мусульманской веры. Прозвище же Иналчук, скорее всего, отражало действительную принадлежность этой персоны к правящему роду кыпчаков. Дело в том, что Иналчук соответствует бытовавшему у средневековых тюрков званию Инал-младший[802]. Источники сообщают, что иналами назывались наследники тюркских правителей. По Абу-Абдаллаху ал-Хорезми, «Йианал-тегин — это наследник Джаббуйи, и у каждого предводителя тюрок — царя или дехканина — есть йианал, т.е. наследник»[803]. Нам известен порядок престолонаследия среди кочевников, стоявших на стадии раннефеодальных государственных образований, согласно которому ханская власть с одобрения племенной знати передавалась не сыну, а племяннику, или брату, и этот наследник престола также назывался Иналом. Таким образом, Алп-Дерек, будучи племянником Кыран-Кадыр-хана, был юридически законным наследником его и на основании этого должен был носить имя Инал. На него же должен был перейти в случае вступления его на престол и мусульманский титул Кырана, а именно Кадыр-хан, т.е. Алп-Дерек со вступлением на престол должен был именоваться Кадыр (Гайир)-хан.

Возможно, Алп-Дерек своё новое имя Иналчук Гайир-хан получил после событий, происшедших в самом конце XII столетия. Вспомним, что в 1198 г. Алп-Дерек вместе с Мухаммедом совершил поход против своего дяди Кырана Кадыр-хана. Теперь можно утверждать, что борьба между Алп-Дереком и Кыраном происходила из-за престолонаследия. Вероятно, Алп-Дерек, видя, что Кыран уже стар, пытался силой захватить принадлежавший ему по праву престол. Разбитый Кыран был пленён, а главенство над кыпчаками перешло к Алп-Дереку, ставшему таким же неспокойным соседом для Хорезма, каким был и его дядя. Султан Текеш незадолго до своей смерти, происшедшей в 1200 г., освободил своего тестя Кадыр-хана и направил его против своего бывшего союзника Алп-Дерека. Согласно Джувейни, через год пришла радостная весть, что Алп-Дерек одержал победу над Кадыр-Буку-ханом. Непонятным является то, что известие о поражении старого хана, бывшего в это время союзником Хорезма, было воспринято как радостная и добрая весть. Исходя из этого, В.В. Бартольд предполагал, что тут допущена ошибка самим информатором, в данном случае Джувейни. Однако, вероятно, допустим и другой вариант. Возможно, за целый год, прошедший между двумя сообщениями, события могли измениться, и Алп-Дерек и Кыран успели снова поменяться местами, т.е. Кадыр-Буку-хан снова стал врагом хорезмшаха и в борьбе с Алп-Дереком скорее всего погиб.

Взаимоотношение кыпчаков и Хорезма в канун монгольского нашествия

Эти события произошли уже во время царствования сына Текеша Мухаммеда, вступившего на престол Хорезма после смерти отца в 1200 г. Начало XIII в. для Хорезма не сулило ничего плохого в будущем. Мухаммед возглавил фактически сильнейшее государство на мусульманском востоке. Предыдущие завоевания Текеша существенно подорвали мощь основных конкурентов в борьбе за преобладание над Средней Азией. На хорезмшаха Мухаммеда смотрели как на освободителя мусульман от ига неверных — каракитаев. У него были все предпосылки сыграть прогрессивную роль освободителя населения Мавераннахра от каракитаев. Однако эти надежды не оправдались, ибо Мухаммед заменил гнёт иноземного ига на свой собственный. Да и победы над каракитаями он добился не сразу. В первые годы своего правления во время борьбы с гуридами он продолжал платить дань каракитаям и пользоваться их помощью. Только в 1210 г. на берегу Таласа он встретился в открытом бою с каракитаями. Хотя битва не дала перевеса ни одной из сторон, Мухаммед всё же объявил себя победителем и освободителем мусульман от ига неверных. Он принял титул «второго Александра».

Воспользовавшись его борьбой с каракитаями, кыпчаки снова стали нападать на северные границы Хорезма. У Джувейни сказано, что во время отсутствия султана «остатки людей, которые некогда были подданными Кадыр-Буку, разграбили окрестности Дженда»[804].

Однако, это волнение было быстро подавлено. Выражение «остатки людей Кадыр-Буку» наводит на мысль, что сам Кадыр-Буку понёс сокрушительное поражение и погиб в борьбе с Алп-Дереком.

Алп-Дерек, став ханом над кыпчаками, признал себя подданным Хорезма и, приняв мусульманство, отбросил языческое имя Алп-Дерек, а став правителем Туркестана, т.е. области, населённой кыпчаками, отказался и от титула Инал, не отвечавшего его новому положению. В 1218 г. он по праву носил титул Гайир-хана, уже был владетелем Отрара, и когда один из купцов, прибывших к нему вместе с караваном от Чингисхана и знавших его в молодости ещё Иналом, посмел непочтительно обратиться к нему, назвав его этим титулом, Гайир-хан в гневе убил его и разграбил караван. Конечно, следует отметить, что не это было главной причиной уничтожения каравана[805], имевшего в будущем такие трагические последствия, но всё-таки этот личный мотив тоже сыграл определённую роль в его решении.

Владетелем Отрара Иналчик стал, вероятно, незадолго до инцидента с купцом, т.е. в 1216–1217 гг., так как источники не сообщают его имени, когда Мухаммед в 1210 г. после похода на каракитаев на обратном пути захватил Отрар, владетель которого оказал сопротивление хорезмшаху. Подавив его выступление, Мухаммед отправил его в ссылку в Несу. По Несеви, владетель Отрара, высланный в Несу, носил имя Тадж-ад-дин Бильге-хана, он приходился двоюродным братом Осману Самаркандскому[806]. Иналчик в этот период, видимо, находился в Сыгнаке, управляя подвластными кыпчаками в Туркестане в качестве вассала Мухаммеда.

Таким образом, в результате длительной борьбы хорезмшахам незадолго до нашествия монголов удалось подчинить себе Сыгнакское владение кыпчаков, посадив на его престол Алп-Дерека, или Иналчука Гайир-хана. Не надеясь, конечно, на него, Мухаммед, в качестве заложников держал в Хорезме в плену двух сыновей Сыгнакского владетеля[807].

Но все ухищрения хорезмшаха не могли остановить попыток кыпчаков освободиться от опеки Хорезма. Известно, что в 1210 г. произошло выступление части кыпчакских племён в окрестностях Дженда. В 1216 г. источники отмечают ещё одно волнение кыпчаков, подданных Кадыр-хана Туркестанского, которое, однако, закончилось неудачно. Это видно из того, что, согласно Джузджани, «в 615 г… хорезмшах Мухаммед отправился истреблять племена Кадыр-хана Туркестанского, сына Иакафтана Иемекского…»[808]. Вероятно, это новое движение кыпчаков возглавил сам Кадыр-хан Туркестанский, или Иналчук Гайир-хан. В главе о хорезмшахе Джузджани отмечал, что «в 615 г. Мухаммед, сын Текеша, погнался в Туркестан по пятам Кадырхана… сына Юсуфа Татарского»[809].

На то, что этот новый, появившийся в источниках, Кадыр-хан Туркестанский является именно Иналчуком Гайир-ханом, указывает присутствие в его титуле определения Туркестанский, отражающего, несомненно, его наместничество над областью. Туркестан, а мы знаем, что именно в этот период единственным наместником Туркестана был Иналчук. Известно также, что этот Иналчук Кадыр-хан был сыном Иакафтана из племени йемеков. По-видимому, Иакафтан (Сакафтан. — С.А.) тот самый неизвестный нам младший брат Кырана, который был отцом Алп-Дерека, или нашего Иналчука. Известно, что Кыран также принадлежал к йемекам, ибо известно, что его дочь Теркен-хатун происходила из йемеков[810]. А это служит прочным доказательством того, что Иналчук Гайир-хан и Кадыр-хан Туркестанский — одно и то же лицо.

У Джузджани есть и другой вариант: что отец Кадыр-хана был Юсуф Татарский. Отец Алп-Дерека Иналчука Кайр-хана имел, как и все представители кыпчакской знати два имени — одно языческое Иакафтан, а другое мусульманское — Юсуф. Если вспомнить, что кимаки, согласно Гардизи, произошли от татар, то не будет вызывать удивления присутствие в титулатуре Кадыр-хана этнического определения татарского. В то же время известно, что кимаки — это каи, а последнее слово в переводе с монгольского означает змею, в тюркском варианте — уран.

Во главе племени уран стояли и Алп-Кара Уран и его потомки Кыран и Алп-Дерек, к этому же племени относилась Теркен-хатун. Племя является ничем иным, как племенем кимаков, или каи, и, следовательно, отец Иналчука Кайр-хана (он же Алп-Дерек, Кадыр-хан Туркестанский) был Юсуфом уранийским, сыном Алп-Кара Урана.

После всего изложенного мы можем прийти к следующему заключению о политической роли и географических границах племени уран, или каи. Как уже отмечалось, сыгнакское владение кыпчаков, во главе которого стояли представители племени уран Кыран Кадыр-Буку-хан и Алп-Дерек Иналчук Кадыр-хан, располагалось на той же территории, где в X–XI вв. находилась кимакская область Андар аз-Кифчак. Поэтому присутствие уранийцев, или кимаков, в районе, прилегающем к Сырдарье, не вызывает удивления. Об этом свидетельствует и большой спектр топонимов с основой «уран» и «каи» в регионе.

Это могущественное племя, продолжительное время жившее в окрестностях Дженда и Сыгнака, со временем усилилось в кыпчакском союзе настолько, что из их представителей вышла правящая династия кыпчаков. В конце XII в. они ещё больше усилили своё политическое и военное влияние благодаря связям через Теркен-хатун с хорезмшахами, что заставило руководство Хорезма не без основания опасаться за целостность северо-восточных границ. Не желая усиления уранийцев, они искусственно поддерживали вражду между предводителями этой сильной группировки кыпчаков. Соперничество между предводителями верхушки кыпчаков из-за власти над всеми кыпчакскими племенами приводило к тому, что ослабевшая сторона искала покровительства у хорезмшахов.

Последним таким кыпчакским ханом, обязанным своим возвышением хорезмшаху Мухаммеду, был Алп-Дерек Иналчук Кадыр-хан Туркестанский. Но и он вёл себя беспокойно по отношению к своему сюзерену и, вероятно, после одного неудачного мятежа бежал в глубь Дешт-и Кыпчака. В погоне за ним хорезмшах, согласно Рашид ад-дину, подошёл «к пределам Туркестана до границ своей страны»[811].

Интересно было бы узнать, воспользовавшись свидетельством Рашид ад-дина, как далеко простиралось влияние Мухаммеда, хотя бы и номинальное, в кыпчакских степях. Для выяснения этого опишем события, последовавшие после бегства Кадыр-хана Иналчука. Преследуя его, хорезмшах впервые столкнулся с монголами. Хотя в этой случайной стычке двух армий ни одной из сторон не удалось добиться победы, позднее, во время нашествия монголов на Среднюю Азию, хорезмшах Мухаммед, узнавший стойкость монголов в открытом бою, уже не решился дать генеральное сражение. Он рассредоточил свою многочисленную армию по крепостям и проиграл войну.

Дата и место битвы

Известия о первом столкновении довольно противоречивы. Данные источников расходятся как в отношении места, так и в отношении времени этого события. Ибн ал-Асир относит битву к 1219 г. после отрарской катастрофы и ничего не говорит о районе, где произошла битва. Сообщается только, что поход был предпринят против монголов и до места встречи с ним Мухаммед прошёл «пространства в четыре месяца (пути)»[812].

По Несеви, поход состоялся в 612 г. (1215–1216 гг.), т.е. он сознательно исправляет хронологическую ошибку, но также ничего не сообщает о местности, где произошла битва. Единственное, что мы узнаем дополнительно, это то, что встреча двух армий произошла за р. Иргиз[813].

По Джувейни, сражение монголов с армией султана произошло после 1218 г. в долине р. Кайлы и Кимач. Он добавляет, что эти реки протекали на окраине Туркестана[814].

О том, что хорезмшах во время своего похода подошёл «к пределам Туркестана до границ своей страны», сообщает и Рашид ад-дин, но у него отсутствует название той местности, где произошла битва. Название её приводит Джузджани. По его словам, она находилась в Туркестане и называлась Югур[815], но и он предполагает, что события имели место в 1218 г. Как видим, источники не дают единой даты сражения.

В.В. Бартольд писал: «Нельзя отрицать, что Несеви был хорошо знаком с событиями последних лет царствования хорезмшаха и что едва ли он отнёс к более раннему времени поход, происшедший в 1218 г. Пока у нас нет более точных данных, следует признать наиболее вероятным, что поход султана в Тургайскую область был начат зимой 1215/16 г. и что столкновение его с монголами произошло летом 1216 г.»[816]. Добавим: севернее Иргиза, в Междуречье Кайлы и Кимач, в области, называемой Югур.

Зная теперь, что Кадыр-хан Иакафтан Йемекский тождествен Иналчуку Кайр-хану, исключим даты сражения, приводимые Ибн ал-Асиром, Джувейни и Джузджани. Не мог стать бывший мятежник за короткое время владетелем Отрара, где он в 1218 г. разбил караван купцов. Другое дело, если предположить, что столкновение произошло в 1215–1216 гг., как указывает Несеви. За два года в отношениях между хорезмшахом и непокорным вассалом могло произойти потепление, тем более естественно предположить, что Теркен-хатун не дала в обиду своего двоюродного брата и единоплеменника, как это случалось и раньше.

Теркен-хатун

Общеизвестно положение Теркен-хатун в Хорезме и её влияние на государственные дела хорезмшаха. Она была больше, чем соправительницей Хорезма. Поддерживая своих соплеменников-кыпчаков, она имела большое влияние при своём сыне хорезмшахе Мухаммеде. Затем это влияние дошло до того, что она оставляла без ответа приказы Мухаммеда, и предводители кыпчакских племён подчинялись только её приказам. Несеви сообщает, что, хотя эта женщина и построила несколько богоугодных заведений, но в то же время она не боялась кровопролития. У неё был собственный аппарат управления, она покровительствовала кыпчакской военной знати, стоявшей во главе гвардии хорезмшаха, составленной из уранийцев.

Пользуясь поддержкой своих могучих сородичей, Теркен-хатун, естественно, все смелее вставала в оппозицию к центральной власти. Джувейни сообщает о её зловещей роли во внутренних политических неурядицах, имевших место в империи. Особенно резко усилились столкновения между матерью и сыном за несколько лет до нашествия монголов. Например, как только Мухаммед отстранил визира Низам аль-Мулька, бывшего одним из фаворитов его матери, Теркен, несмотря на неудовольствие сына, сделала последнего своим визирем[817].

Все эти факты мы приводим для того, чтобы показать, как мог вчерашний мятежник стать владетелем Отрара. Очевидно, Теркен-хатун в пику сыну настояла на этом назначении и утвердила визира наместником Отрара, где он в 1218 г. истребил караван купцов, прибывших от Чингисхана. События, последовавшие после этого, хорошо известны. Отрарский инцидент послужил формальным поводом для похода монголов в Среднюю Азию. Мухаммед мог бы отсрочить начало неизбежной войны, если бы в ответ на требование Чингисхана выдал ему виновника катастрофы. Хотя, по словам Несеви, «сильный страх поселился в сердце и внутренностях его»[818], Мухаммед не удовлетворил просьбу Чингисхана. Но почему он не пошёл на уступку и даже убил присланных послов? Ведь Мухаммед понимал, какие последствия будет иметь его отказ. Несеви говорит, что «султан не мог отослать к нему Инал-хана»[819]. Он опасался гнева Теркен-хатун, «великих эмиров» его армии, состоявших из родственников царицы, т.е. из кыпчаков.

Это также подтверждает, что Мухаммед ещё до отрарских событий при всём своём желании не мог наказать Кадыр-хана Туркестанского, сына Иакафтана Йемекского (Иналчук Кайр-хана), тем более, что в 1216 г. Мухаммед, по всей видимости, не настиг его в стране Югур, а вместо него встретился с монголами.

Монголы и меркиты

Во всех источниках утверждается, что монголы в стране Югур преследовали меркитов. Но изложение этих событий в разных источниках очень запутанно. Как сообщается в «Сокровенном сказании», меркиты, будучи разгромлены в 1208 г. Чингисханом на Иртыше, «взяли направление в страну канлийцев и кыпчаутов»[820].

Более подробно о судьбе меркитов рассказывает Рашид ад-дин. По его версии, после того, как Чингисхан на Иртыше нанёс поражение найманам, руководимым Кучлуком, и меркитам, возглавляемым Тухта-беком, союзники бежали в разные места. Кучлук ушёл в страну каракитаев, а сыновья погибшего в бою Тухта-бека остались во владениях уйгурского идикута, вассала гурхана. Желая проверить намерения уйгуров, меркиты отправили к ним посла. Но идикут, зная, что они являются врагами Чингисхана, убил посла меркитов. Между уйгурами и меркитами произошла битва на р. Джам. Для последних она закончилась поражением[821].

И. Маркварт вслед за де-Гротом отождествлял Джем с р. Чу[822]. Это вызвало возражение В.В. Бартольда: «Мы не имеем никаких причин предполагать, что уйгурский владетель, мятежный вассал каракитайского гурхана, за несколько лет до окончательного падения каракитайской империи мог совершить поход так далеко на запад, в самое сердце владений своего недавнего сюзерена»[823]. Более вероятно, что под р. Джам надо подразумевать реку, от которой получил своё название город Джамбалык в западной части Уйгурии[824]. Его упоминает Чань Чунь под именем Чанбал к западу от Бишбалыка[825]. Е. Бретшнейдер локализует город в местности между р. Манас и Гучень[826]. В этих местах индикуту удалось разбить меркитов, о чём он затем доложил Чингисхану. Чингисхан одобрил его поступок, однако, занятый подготовкой к войне с Китаем он не стал тогда преследовать меркитов. Меркиты же, согласно Рашид ад-дину, «бежали к границам области найманов»[827], где, по словам Джувейни[828], присоединились к Кучлуку. Он добавляет, что эта местность находилась в районе Эмиля и Кобука. В этом районе, расположенном севернее Джамбалыка, меркиты обитали до 1215–1216 гг.

Чингисхан, покончив с войной в Китае, вновь обратил внимание на запад. Рашид ад-дин так описывает события этого периода. Чингисхан «услышал, что из племени меркит… брат Токтай-беки Куду и трое его сыновей — Чилуан, Маджар и Мерген, бежавшие раньше к границам области найманов, снова устроили там сборище и хотят начать враждебные действия»[829].

Против них в 612 г.х. (1215–1216) Чингисхан послал Субэдэя, на р. Джам тот разбил меркитов. Битва, очевидно, произошла на той реке, где несколькими годами раньше меркиты потерпели поражение от уйгуров. Хотя Рашид ад-дин помещает эту реку в Монголии[830], но по ходу вышеприведённых событий видно, что эта битва произошла на границе области найманов. «В тех пределах они дали сражение Куду, разбили племя меркит и всех перебили, так что никого не осталось в живых от них»[831]. Очевидно, в этом сражении погибли всё-таки не все меркиты, так как в китайском источнике при описании биографии Субэдэя сказано: «В 1219 г. (?) армия пришла к реке Чжан (Джам) разбила мелиги (меркитов); два вождя их полонены; глава их Ходу бежал в Кинча»[832]. В другом варианте этой биографии говорится об этих же событиях, но дата поставлена другая, соответствующая указанию Несеви: «В 1216 г. Субудай разбил мелиги (меркитов) у р. Чжан и преследовал главу их Юйгу»[833].

Об этом же периоде истории меркитов сообщает и Джувейни. Но у него вместо Ходу во главе разбитых и бежавших в кыпчакские степи меркитов назван Туктуган[834]. «Что касается Туктугана, — писал Джувейни, — он отделился от Кучлука в последние дни его властвования и ушёл в область Кум Кибчак»[835]. В другом месте он, возвращаясь к тем же событиям, рассказывает, что, когда хорезмшах Мухаммед готовился к походу на найманского хана Кучлука, до него дошли вести «о бегстве Туктугана от монголов в Каракумы, где жили канглы»[836].

Кум Кибчак. Каракум

Топоним Каракум широко распространён на территории расселения тюркских народов. Так, в памятнике Тоньюкука рассказывается, что сражавшиеся за свою независимость тюрки в 681–682 гг. поселились в Каракуме — степи севернее Ордосской излучины Хуанхэ[837]. Вспомним, что там проживали и сеяньто (кыпчаки). Как показал А.Н. Кононов, Каракум в этом сочетании означает не злые, тяжёлые и бесплодные пески, а песок, закреплённый разнообразной растительностью, в отличие от барханных песков — Аккум[838]. 3.М. Мурзаев замечает, что «понятие Каракум в смысле пустыня, территории между Копед-Дагом и Хорезмом, у туркмен — жителей песков — не было и прививается только теперь»[839]. Поэтому не следует относить Каракумы Джувейни к современным Каракумам Туркмении или пескам, лежащим в окрестностях Аральского моря.

Уже И. Маркварт предполагал, что синонимами тюркского слова «кум» как географического термина было персидское — «дешт» (степь) и арабское «сахри».(пустыня, степь). Словом «сахри» называет Джузджани местность, где жили канглы и кыпчаки. Эти же племена, по Джувейни, обитали в Каракуме, или Кум-Кыбчаке.

Таким образом, в XI–XIII вв. степь, населённая кыпчаками, имела четыре названия: тюркское Кум-Кибчак и Каракумы, персидское Дешт-и Кыпчак, арабское Сахри. Вспомним, что именно из Сахри в конце XI в. привёл к границам Дженда своих соплеменников канглов и кыпчаков Кутб ад-дин Мухаммед. В то же время эта степь в XI в. уже называлась Дешт-и Кыпчак. Сюда к кыпчакам бежали меркиты, спасаясь от преследования монголов.

В уже знакомой нам биографии кыпчакского полководца армии Хубилая Тутуха описаны дальнейшие события, происшедшие с меркитами. Когда к кыпчакам, имевшим правящую династию, бежал Ходу, во главе их стоял предводитель по имени Инасы, внук основателя династии Цзюняня, или Кунана. Он и принял беглеца под своё покровительство, что вызвало недовольство монголов, потребовавших выдачи Ходу. Так как им в этом было отказано, монголы двинулись против кыпчаков. «Инасы, в то время уже был очень стар, и в его владениях произошли большие беспорядки. Сын Инасы Хулусумань послал послов к Чингисхану, желая подчиниться, но Сянь Дзун (Джучи), получив ранее приказ, стал во главе армии и уже наседал на границы владений»[840]. В то же время к этим местам подходил со своей армией хорезмшах Мухаммед.

Поход Мухаммеда

По словам Джузджани, хорезмшах «дошёл под самый северный полюс и достиг местности, где всегда сумрачно»[841], а заря, полыхающая на горизонте, не гаснет всю ночь. Летние сумерки, заменяющие ночь, известны только в высоких широтах и только в летние месяцы. Конечно, армия хорезмшаха не «дошла под самый северный полюс», но она очутилась в таком месте, где раньше никто из участников похода не бывал и, естественно, такой феномен природы вызвал у них удивление. Известно, что летние сумерки, заменяющие ночь, характерны для местности севернее широты 48°30'[842].

Широта 48°30' соответствует географическому положению р. Иргиз. Здесь войско хорезмшаха прервало свой поход, так как не могло переправиться на другой берег из-за льда, покрывавшего реку. Как отмечал В.В. Бартольд, дело происходило весной, когда подтаявший лёд уже не мог выдержать тяжести конницы[844]. Только после ледохода хорезмшах форсировал реку и, не задерживаясь, двинулся на север. Иргиз освобождается ото льда большей частью в середине апреля[845], а первое столкновение хорезмшаха с монголами произошло в начале лета, так что армия хорезмшаха продвигалась на север ещё не менее месяца, а в общей сложности, согласно Ибн ал-Асиру, хорезмшах прошёл от Самарканда на север расстояние в четыре месяца пути и за этот отрезок времени он, конечно, смог дойти до крайних пределов казахских степей, где в междуречье Кайлы и Кимач встретился с монголами.

Сражение в Междуречье

К западу от истоков Тобола на границе Актюбинской и Оренбургской областей, на широте 52°, в районе юго-восточных отрогов Уральских гор в том месте, куда был направлен поход Мухаммеда, течёт небольшая р. Кумак. С северной стороны в неё впадает р. Джарлы. Возможно, эти две реки являются теми реками, о которых ещё в XIII в. упоминал Джувейни — Кимач и Кайлы. В долинах этих рек, согласно источникам, на берегу Джарлы, в начале лета 1216 г. произошло первое сражение монгольских войск с армией Хорезмшаха. События развивались следующим образом.

Монголы под начальством Субэдэя и Джебе (в походе принимал участие, согласно некоторым источникам, и Джучи) за день до битвы с хорезмшахом настигли меркитов и в бою между Кайлы и Кимач окончательно уничтожили их. В тот же день к вечеру к полю боя подошёл султан и, узнав от раненного меркита, что монголы только недавно покинули место сражения, бросился в погоню за ними и настиг на рассвете следующего дня.

Битва между монголами и хорезмийцами происходила севернее, на берегу Джарлы. В «Юаньши» сказано, что сражение между ними произошло на р. Хуйли, которую И. Маркварт отождествил с Кайлы[846]. Бой продолжался весь день и не принёс результатов ни одной из сторон. С наступлением темноты Субэдэй отвёл своё войско на восточный берег реки и, предварительно для маскировки разложив костры, отступил. Джузджани также говорит, что между двумя армиями, отошедшими на отдых, находилась маленькая речка.

В китайских источниках имеются сведения и о местности, которую можно сравнить с р. Кумак. Во время свидания с вдовой киданьского принца Чингисхан подробно рассказал ей, как её старший сын спас Джучи, когда последний был окружён мусульманскими воинами в местности, называемой Кумак[847]. Совпадение сведений о бое Джучи с хорезмшахом в китайских и мусульманских источниках не оставляет сомнений в идентичности р. Кимач Джувейни и местности Кумак китайских авторов. В то же время местность Кумак соответствует современной р. Кумак.

К этому месту относят данное столкновение и другие исследователи. В.Ф. Минорский предполагал, что это, вероятно, Иргиз и Тургай[848], и таким образом, по его мнению, битва произошла между этими реками. По И. Маркварту, битва произошла южнее р. Иргиз[849], по Г.Е. Грумм-Гржимайло — на берегах Иргиза[850]. В.В. Бартольд не указывает точного местонахождения поля боя. Он считает, что сражение произошло где-то в Тургайских степях. Мы утверждаем, что первое столкновение монгольских войск с армией хорезмшаха Мухаммеда произошло на крайнем севере Казахских степей, в окрестностях Уральских гор, в междуречье Кумак и Джарлы. Этот район являлся крайним пределом влияния хорезмшахов в конце XII — начале XIII вв. Конечно, влияние было только номинальным, оно основывалось, видимо, на том акте подчинения Алп-Кара Урана с «сыновьями югуров», о котором сообщалось в 1182 г., ибо из сообщений Джузджани видно, что Мухаммед впервые появился в своих так называемых подчинённых районах только в 1216 г. Как бы-то ни было, Рашид ад-дин отмечал, что султан подошёл к пределам своей страны, и границы её проходили в районе двух рек — Кумак и Джарлы.

Итак, в ходе наших исследований мы установили место первого столкновения монголов и хорезмийцев: им были, во-первых, пределы влияния, хотя и номинального, правителей Хорезма в кыпчакских степях; во-вторых, северные границы области Югур. В этом месте, согласно «Юаньши», находилось независимое владение кыпчаков. В то же время в стране Югур обитали, очевидно, и югуры, или уйгуры, давшие своё имя этой кыпчакской области. Вспомним, что «сыновей югуров» в 1182 г. к Дженду привёл Алп-Кара из племени уран, т.е. в местности Югур обитали и кимаки-уранийцы. Жили там и йемеки, ведь отец Иналчука Кадыр-хан был Иакафтан Йемекский. Также здесь кочевали представители племён ильбари.

В итоге получается, что в кыпчакской области Югур вместе проживали кыпчаки, канглы, йемеки, югуры, уранийцы, байауты и ильбари. Недаром, когда Бату-хан захватил Дешт-и Кыпчак, источник сообщал, что «под власть Бату попали все земли племён Туркестана: он покорил в этих краях племена кыпчак: канглы, йемек, ильбари…»[851].

Вся пестрота этнического состава населения Дешт-и Кыпчака, как в зеркале отражается в генеалогическом древе матери хорезмшаха Мухаммеда Теркен-хатун. По Несеви, она происходила из байаутов, ветви йемеков[852], по Джувейни — она была из канглов[853]. Согласно Джузджани, её отец был кыпчакский хан по имени Икран (Кыран)[854], Рашид ад-дин писал, что гвардия Мухаммеда состояла из уранийцев, соплеменников Теркен-хатун[855]. «Наиболее тёмным вопросом в истории Центральной Азии» называл соотношение этих названий в родословной Теркен-хатун П. Пелльо[856]. Но, несмотря на «тёмное прошлое» этой женщины, её генеалогия указывает на то, что в истории кыпчакских племён существовал такой период, когда все они объединялись в некий общий союз, под единым руководством, который приходился наконец XI — начало XII в., когда положение в степных просторах от Иртыша до черноморских степей после бурных событий, вызванных миграцией племён середины XI в. относительно стабилизируется.

Два владения

Под ударами хорезмшахов в 30-х гг. XII в. конфедерация племён разделилась на два подразделения. Кыпчаки образовали два владения: одно к северу от Аральского моря, другое Сыгнакское. Недаром только с середины XII в. в источниках появляются известия о Сыгнакском владении «неверных» кыпчаков. На них собрался совершить поход, в 1156 г. Атсыз. Поход в тот период не состоялся, но вообще с этого времени Сыгнак стал объектом постоянного внимания хорезмшахов, которые в конце концов к началу XIII в. подчинили его.

Более независимыми были владения кыпчаков к северу от Аральского моря в области Югур. Здесь даже образовалась своя независимая династия. Основатель династии был некий Кунан. Сын его носил имя Сомона. У последнего родился сын Инасы, правивший вплоть до нашествия монголов, хотя он был очень стар. У него также был сын по имени Хулусумань и внук Бандуча. Знаменитый Тутуха, которому посвящена биография в «Юаньши», был сыном Бандучи. Все они из поколения в поколение были государями кыпчаков[857]. К сожалению, имена представителей династии достаточно не отождествляются с известными нам именами ханов кыпчаков. П. Пелльо предполагал, что имя Инаси, возможно, есть производное от Инал, т.е. титула, означавшего наследника престола, отмечая, однако, что с филологической точки зрения он не может объяснить переход Инасы в Инал[858].

Интересно, связать имя сына Инасы Хулусумана с предводителем восстания кыпчаков, вспыхнувшего в 1237 г. в степях Западного Казахстана. В «Ганьму» сказано: в «Кинча отстаёт от срединного государства (Китай) на 30 тыс. ли. Летом ночи бывают чрезвычайно коротки. Солнце едва закатится и тотчас встаёт. Мунке с армией пришёл к морю. Неожиданно поднялся сильный ветер, и воды морские пересохли. После чего он пошёл дальше и вырубил народ, а старейшину Бачманя живого взял в плен…»[859]. Важный параллелизм в обозначении физических явлений в области Кинча в «Юаньши» при описании биографии Тутуха, предки которого, появившись здесь, приняли имя Ильбари, и в «Ганьму», манским источникам, из племени ильбари. Всё это заставляет предполагать, что под Бачманем надо подразумевать Хулусманя. Действительно, Бачмань был убит в 1237 г., значит, до своей гибели он жил в тот период, когда должен был действовать и Хулусмань. Оба они обитали на одной и той же территории по имени Кинча, расположенной в 30 т. ли от Китая, и оба были из племени ильбари.

Как отмечается в «Юаньши», это кыпчакское владение было независимым, в то же время хорезмшах считал его своей землёй, хотя, как мы уже отмечали, до событий 1216 г. он не совершал походов. На каком же основании хорезмшахи считали этот район своими владениями? Ответ даёт небольшое замечание в «Юаньши», отмечающее, что во владениях Инасы «произошли большие беспорядки»[860]. Можно предположить, что приход в 1182 г. к границам Дженда Алп-Кара Урана с «сыновьями югуров», т.е. кыпчаками-уранийцами из страны Югур, явилось следствием тех беспорядков, о которых коротко упоминается в «Юаньши». Принятие их Текешом под своё покровительство и послужило тем юридическим фактом, который заставил хорезмшаха считать области, откуда прибыли кыпчаки, своими владениями.

Таким образом, мы установили факт существования в предмонгольское время в Дешт-и Кыпчаке двух основных владений кыпчаков — Сыгнакского, находившегося в зависимом положении от Хорезма, и независимой территории кыпчакских племён, расположенной в области Югур к северу от Аральского моря.

Несмотря на существовавший раздел, население в обеих частях по составу было одинаковым, хотя к северу от Аральского моря помимо кыпчаков преобладали ильбари и йемеки. Об обитании последних в XII в. в районе р. Камы сообщают русские летописи под именем «половцев емякове»[861]. Махмуд Кашгарский в перечне тюркских народов помещает, йемеков рядом с башкирами, издавна жившими в Приуралье[862]. Согласно Наджибу Хамадани, Саксин страдал от набегов обитавших здесь йемеков и кыпчаков[863].

Канглы

В Сыгнакских владениях преобладали кыпчаки, уранийцы-кимаки и канглы. Во время Махмуда Кашгарского ещё не существовало народа канглы, слово «канглы» приведено у него только как «имя знатного человека среди кыпчаков»[864]. Согласно С.Г. Кляшторному, возникновение этнонима канглы «тесно связано с завоеванием кимако-кыпчакскими племенами древних печенежско-огузских земель по Сырдарье и в Приаралье»[865]. С.А. Толстов рассматривает этот этноним как переоформление этнонима кангар (кенгерес) в результате ассимиляции части печенежских племён кыпчакской конфедерацией[866]. Принятие его первоначально верхушкой кыпчакских родов выражало стремление связать себя с древней генеалогической традицией завоёванных земель, прежде всего по Сырдарье, и таким путём легитимировать свои права на власть над страной[867]. Так что под канглы надо видеть не какое-то новое этническое наслоение, а производное от метизации огузско-печенежских и кыпчакских племён. Не удивительно, что этот этноним появляется в начале XII в., когда кыпчаки обосновываются вдоль восточного побережья Сырдарьи и к северу от Аральского моря. Поэтому ал-Нувейри и Ибн Халдун свидетельствуют, что канглы (кангароглы) входили в состав кыпчаков как одно из их племён[869]. О жителях степей к востоку от р. Урал Рубрук писал: «Прежде там были некие команы (кыпчаки), называемые кангле»[870].

Что касается расселения канглов, то они, согласно источникам, обитали до нашествия монголов в основном в Сыгнакском владении кыпчаков, и, значит, мы вправе ожидать встретить их летние кочёвки на Иртыше, а зимовки — в долине Сырдарьи, Чу и Таласа. И действительно, Рашид ад-дин пишет, что кочевья канглов находились в верховьях Иртыша по соседству с найманами[871]. На юге канглы соприкасались с карлуками Семиречья. Поздний информатор Абулгази сообщал о них: «Канглы жили вместе с туркоманами, перешедши в область тюркменов, они поселились на берегах Иссык-Куля, Джуды и Телеща, здесь жили много лет»[872]. Мы уже писали, ссылаясь на замечание Махмуда Кашгарского, что под туркменами можно подразумевать, и карлуков. Живя в соседстве с карлуками в Семиречье, канглы попали в зависимость от местных караханидских владетелей, чья резиденция находилась в Баласагуне. В XII в. караханиды слабеют, и, как отмечал Джувейни, владетель Баласагуна «теперь не силён и не могуч. Карлуки и тюрки-канглы не только не утруждают себя в верности ему и досаждают ему, совершая набеги на его подданных, грабя скот и имущество»[873]. Доведённый до отчаяния и будучи не в состоянии отбить набеги канглов, правитель Баласагуна обратился за помощью к каракитаям, которые не замедлили воспользоваться предоставленной возможностью, и «гурхан воссел на престол Баласагуна. С потомка Афросиаба он снял титул хана, дав ему титул илек-туркмен… Когда прошло некоторое время, и его люди освоились и скот их набрался в теле, он подчинил канглы под свою власть»[874].

Тот факт, что каракитаям сначала нужно было собраться с силами, чтобы покорить канглы, показывает силу и значение канглов в Дешт-и Кыпчаке. Имеется китайское известие о посольстве канглов вместе с найманами в Китай к императору династии Цинь между 1160 и 1190 гг.

Таким образом, мы предполагаем, что канглы до монгольского нашествия обитали в Сыгнакском владении кыпчаков, кочуя от Иртыша до низовьев Чу и Таласа. Известия же Плано Карпини и Рубрука о канглах севернее Аральского моря относится к более позднему времени после монгольских завоеваний, когда канглы переселились западнее к Аральскому морю.