Лагерь

Шесть

За ужином Брэд и Хадсон садятся рядом с нами, и мне даже не приходится подзывать их рукой. Все идет куда лучше, чем я надеялся. Единственное разочарование – это еда: сухие гамбургеры и подозрительно мягкая картошка фри, словно бы влажная. Но кому какое дело до плохой еды, раз здесь царит такая приятная атмосфера.

Лагерная столовая просто… удивительная. И к ней трудно подобрать другое определение. Снаружи это большой бревенчатый дом, но внутри каждое из бревен выкрашено в один из цветов радуги. Вместо флуоресцентных светильников – гирлянды рождественских лампочек всех цветов, а также белые подвесные лампы, которые сделала Джоан, – она слесарь по металлу. Каждая из них размером с большой надувной мяч, и все они похожи на звезды. Конечно, освещение в целом немного тусклое, но зачем рассматривать поглощаемую еду? Под «звездами» стоят темные деревянные столы, образующие квадрат, и каждый из нас может сесть где захочет. Блюда с едой и кувшины с прохладительными напитками передают друг другу, как за семейным ужином, а ребята, сидящие на диетах, могут подойти к кухонной двери и получить свою еду, и это просто потрясающе. Так что все тут похоже, опять же, на семейную трапезу под звездным небом. Я сижу рядом с Хадсоном, его кожа светится, и у меня возникает ощущение, будто я на романтическом свидании.

– Так жалко, что тебе пришлось рано уйти из бассейна, – говорит он. В столовой довольно шумно из-за ведущихся здесь разговоров, и потому, если говорить тихо, никто тебя не услышит. Он прижимает свое бедро к моему.

– Ага. Прости.

– Ничего страшного. И как тебе здесь? Круто, верно?

– Да. Я чувствую себя таким…

– Свободным?

– Точно.

Джордж толкает меня локтем, и я поворачиваюсь к нему. Он держит поднос с картошкой фри, я беру его и накладываю себе картошку на тарелку, а потом протягиваю поднос Хадсону, и он передает его дальше.

Он кладет картошку в рот, я вижу, как его губы сжимаются, и мне неожиданно очень хочется пить. Когда кувшин с напитком доходит до меня, я наливаю его себе и Хадсону, а затем передо мной оказывается поднос с бургерами, похожими на разогретые бургеры из «Макдоналдса». Я беру один.

– Когда я приехал сюда в первый раз, – говорит Хадсон, принимая у меня поднос и кладя на тарелку бургер, – это было так, будто… я вновь обрел способность дышать. Но я даже не знал, что до этого жил не дыша. И здесь так много самых разных квиров. До лагеря я считал, что все они, кроме меня, похожи на гомосексуалов в телевизоре.

Я смеюсь:

– Что, насмотрелся «Уилла и Грейс»?

– Да, и еще «Натурала глазами гея». Несколько месяцев тому назад они выпустили подростковую романтическую комедию, но ее не крутят нигде рядом с моим домом, и мне приходится ждать, когда она появится на Нетфликсе. А может, ее покажут и здесь. Если вечером идет дождь, мы смотрим кино.

– Правда? – Я отворачиваюсь от него, дабы он не понял, что это хорошо мне известно, и впиваюсь зубами в гамбургер. Вкус у него, как у картона.

– Ага. – Он слегка приникает ко мне. – Мы можем пойти в кинозал вместе.

– Ты приглашаешь меня на свидание?

– Ага, – улыбается он. – Приглашаю. Ты не против?

– Не против, – киваю я, чувствуя, как по всему моему телу разливается тепло. – Я обязательно пойду на свидание с тобой, когда будет идти дождь.

Он смеется:

– Тогда мне придется научиться вызывать дожди.

Я чуть не давлюсь картошкой, внезапно представив его в стрингах на вращающейся сцене под дождем из долларовых купюр.

– Ты в порядке? – спрашивает он, стуча по моей спине, и протягивает мне чашку с напитком. Я делаю глоток.

– Спасибо, прошу прощения. Ты сказал о вызывании дождя, а мне почему-то привиделись стриптизеры.

– О. – Улыбка у него слегка напряженная. – Ага, ха.

– Прости. Я не должен был говорить о стриптизерах?

– Можешь говорить о них сколько угодно. Но я не стану наносить на тело блеск – это не кажется мне привлекательным.

– Ага, – киваю я, хотя, на мой взгляд, это возбуждает. – Я имел в виду другое.

Он кладет руку мне на бедро и быстро сжимает его, а потом убирает руку.

– Но если ты правильно разыграешь свою партию, я скажу тебе, что действительно сексуально, – шепчет он, почти касаясь губами моего уха. Я, должно быть, становлюсь пунцовым, потому что сидящая напротив меня Эшли вздергивает брови. Она старается выполнить свое обещание и разговаривает с Паз, недавно расставшейся со своей подругой из школы.

– Хочу сказать тебе, – обращаюсь я к Хадсону, – я… не… я… Ты действительно симпатичный… Ты великолепный. И мы понравились друг другу. Но давай сначала сходим на свидание. Ты понимаешь, что я хочу сказать?

Он немного отодвигается от меня, улыбаясь при этом, но смотрит теперь немного иначе. До того он вел себя почти как хищный зверь, а теперь кажется мне нежным.

– Прекрасно понимаю. Обещаю, мы не будем пороть горячку. Сначала я должен позаботиться о дожде, да?

Я смеюсь:

– Наверное, здесь как раз поможет стриптиз?

Он снова улыбается своей волчьей улыбкой, серо-голубые глаза сужаются, брови шевелятся.

– Я придерживаюсь того же мнения, но, как я понял, ты не хочешь спешить.

Я придвигаюсь к нему, выставив вперед плечи.

– Ты прав. Просто я стараюсь как-то помочь ситуации. Мне тоже хочется дождя.

– Так, может, – говорит он, будто его внезапно озарило, – может, мы пообщаемся с тобой как на свидании, даже если дождя не будет?

– Какая интересная идея, – улыбаюсь я. – Думаю, мне стоит согласиться с этим. Но я же тут новенький. Чем мы займемся, если не будут показывать кино?

– У нас будет время после ужина и до шоу талантов. Можно много чего сделать. Ребята любят тусоваться у лодочной станции, а иногда устраивают костер у флагштока. Или, – его лицо светлеет, – я могу показать тебе лагерь, раз ты у нас новичок.

– Звучит мило. Я с удовольствием познакомлюсь с местными достопримечательностями.

– Ну, если нам нет необходимости ждать дождя, – смеется он, – то можно сделать это сразу после ужина. Сегодня вечером. После ужина и до шоу талантов.

– Сегодня? Я… – Смотрю на Эшли, улыбающуюся Паз. – Эшли сказала, что хочет кое-что показать мне. Какое-то дерево? Но после этого я в полном твоем распоряжении.

Снова поворачиваюсь к нему, его изумительная кожа немного меняет цвет, становится чуть розовой.

– Дерево? Какое-то особенное дерево?

Я пожимаю плечами и призываю на помощь все свои актерские способности, дабы не улыбнуться.

– Да, так она сказала.

– Но ты же можешь обойтись без этого, верно? – Он начинает быстро есть. Наконец-то я обнаруживаю в нем хоть какой-то недостаток: он ест не очень красиво. Но почему это только добавляет ему очарования?

– Это будет невежливо, – отвечаю я. – Она – моя соседка, наши койки рядом, и она сделала попытку подружиться со мной. Хочешь пойти с нами? Ты знаешь, о каком дереве идет речь?

– Да. Думаю, знаю.

Я молча смотрю на него, откусываю кусок гамбургера и отправляю в рот ломтики картошки. Справа от меня Брэд и Джордж дружно хохочут над чем-то.

– Что-то не так? – осторожно спрашиваю я.

– Все хорошо. Просто… тебе следует знать. Дерево. Был такой парень, Хал. И я ему, похоже, нравился. Его имя есть на этом дереве. Оно встречается там много раз.

Прикладываю немало усилий к тому, чтобы не вытаращить в шоке глаза. Я не ожидал такого поворота событий. Он усердно притворяется кем-то.

Ну что ж… Мы с ним два сапога – пара.

– На этом дереве написаны имена? – интересуюсь я.

– Ага. – Он улыбается и, расслабившись, делает большой глоток воды. Такое впечатление, будто он в восторге от придуманного им на ходу плана. – Но это все, что я тебе скажу. Пусть остальное станет для тебя сюрпризом. Это… вроде как занятно. Такого ты больше нигде не увидишь.

– О’кей… – тяну я, стараясь, чтобы в моем голосе звучало подозрение. Но на самом-то деле мне страшно. Мой план идет насмарку. Пью напиток и приканчиваю бургер как раз в тот момент, когда начинают передавать блюдо с десертом – немного подгоревшими шоколадными кексами. Наши бедра соприкасаются, мы уплетаем эти кексы – шоколад есть шоколад, неважно, подгорел он или нет. И когда Джоан отпускает всех нас, мы вместе выходим из столовой. Эшли уже поджидает меня.

– Пошли, – говорит она без какого-либо выражения на лице. – Я покажу тебе дерево, о котором говорила. – Она играет свою роль куда хуже, чем я ожидал. Смотрю на Хадсона в страхе, что Эшли уже выдала нас с головой, но он лишь безмятежно улыбается мне.

– О’кей, – киваю я. – Хадсон идет с нами.

– Да? – удивляется она.

– Ага, – подтверждает он. – Знаю, некоторые думают, что я там есть. Но это не я, а Хал. Он похож на меня, но теперь его нет в лагере.

– Что? – разражается смехом Эшли.

– Я просто говорю… – Он замолкает, завидев Джорджа и Брэда, и машет им рукой. – Брэд, брательник, ты же знаешь меня, верно? Меня же нет на дереве, правильно я говорю? – Брэд сдвигает брови, он сконфужен. – Но там есть Хал, который сейчас не с нами. И он очень на меня похож, вот все и думают…

Эшли продолжает смеяться, но теперь старается делать это втихую. Я не могу винить ее. Вот что получается, когда нетеатральные люди пытаются импровизировать.

– Праааавильно, – наконец после долгой паузы выдавливает из себя Брэд. – Хал. Ага. Хадсона никогда не было на дереве.

– Да что это за дерево такое? – словно недоумеваю я. Мне моя роль удается лучше, чем кому-либо из присутствующих.

Эшли оставляет попытки смеяться незаметно и сгибается от смеха пополам:

– Я… Джордж!

Джордж немедленно предстает перед ней.

– Я покажу тебе это дерево, дорогой, – говорит он с непроницаемо спокойным лицом. – На Эшли, похоже, опять нашло.

– Ага, – киваю я. – Это просто здорово! Спасибо. – Так хорошо иметь партнером профессионала.

Джордж разворачивается, и я иду за ним вместе с Хадсоном, Брэдом и все еще хихикающей Эшли. Джордж ведет нас мимо поля для кикбола в лес. Мы шагаем по тропинке и скоро подходим к огромному дереву в четыре-пять обхватов. Здесь темно, но не настолько, чтобы я не мог разглядеть надписи, вырезанные на коре, – и это именно то, что мне следует увидеть. Сердечки, великое их множество, и в этих сердечках имена и инициалы. Том и Стивен, Беки и Джессика, РЛ и КС. Тут сотни имен. И большей частью это ХАЛ и… ну, какой-то другой мальчик. ХАЛ. Хадсон Аронсон-Лим. Только теперь это не он. Теперь это Хал. Некая воображаемая личность. Я подхожу к дереву и провожу пальцами по этим именам.

– Видишь? – спрашивает Хадсон. – Все это любовь. Любовь квиров. Впечатляет, верно?

– Да уж, – соглашаюсь я.

– Надеюсь, когда-нибудь у меня будут с кем-то серьезные отношения, и я вырежу здесь свое имя рядом с его именем. – И при тусклом здешнем свете он смотрит на меня сладким взглядом широко открытых глаз.

За его спиной отрывисто смеется Эшли.