«Сварщик» с Юноны 2 или Медведь просыпается

Глава 18: Порох и дипломатия. Азиатский «нарыв»

в которой Савелий узнаёт о среднеазиатском барьере для железной дороги

Окончание 1807 года выдалось насыщенным. Произошло два важных и для меня, и для России события. Но лучше начать по порядку. Вчера пришла радиограмма из Форта Галичье о том, что они закончили прокладку дороги до форт-Росс. Теперь между двумя русскими поселениями в Калифорнии на путь уходит час-два посуху. И, смотрю, после того, как Прокоп пошептался с радистом, расцвёл. Ой, сдаётся мне, что тут идёт неучтённый трафик. Я уже знал, что Анхелика часто переплывает бухту Сан-Франциско и передаёт тамошнему радисту весточки для Прокопа, и от него получает ответными радиограммами, но делал вид, что не замечаю этого безобразия. Поощрять такие вещи нельзя, замучают, ну и "спускал на тормозах". А то совсем извёлся малый...

К моему удивлению, всё, что я "расписывал" Прокопу, уверяя, что он сможет за свои светоснимки нашего плавания в русско-американские Земли заработать в Академии наук Дворянский чин, весьма скоро оправдались. Ничтоже сумняшеся я собирался воспользоваться своим положением, чтобы "протолкнуть" Прокопа - это обошлось и без меня. Его светоснимки действительно вызвали бурное обсуждение и Александр I интересовался у меня, когда подписывал документы на дворянство, о нём, ровным счётом не кривя душой я описал парня с лучшей стороны. Так что теперь Прокоп у нас коллежский секретарь.

В Галиче как я понял очень тепло, и они там, в лёгких курточках ходят, я прикинул, что градусов не ниже десяти по Цельсию моего времени. Вот, кстати, а почему я до сих пор термометр не изготовил? Как градусник для раненых и больных весьма важный инструмент. Надобно озаботить Базарова... А у нас морозы в полном разгаре! Правда, вчера, 22 декабря, помягчело, а ночью выпал мягкий липкий снег - раздолье для детворы, наказание для дворников.

Я подошёл к окошку, Кончита бегает с ребятней, ну девчонка, что с неё взять. По-первости, когда холода подступили, и я принёс ей обновку: шубку, меховую шапку, муфту, вязаные шерстяные варежки, сапожки на меху, она округлила глазки. И, нехотя облачившись, неуклюже топталась у зеркала, морщила носик, поднимая руки и поворачиваясь, надувала губки, словно ребенок от наказания, а после принялась с жаром уверять меня, что она вполне себя комфортно чувствует в обычной европейской одежде. Но через полчаса, После того, как в лёгоньком пальтишке убежала играть в снежки, куда её позвали ребятишки и Акулина с Фернандо - все обрадовались первому снегу! - лепили снежки, крепость возвели, снеговиков водрузили, прибежала промокшая, дрожащая. И тут уже уговаривать не пришлось! На ходу похлебала, обжигаясь, крутого чая, переоделась в предложенное. Вот теперь носилась, играла в снежки. У меня внутри тоже всё забурлило, ноги сами собой принялись нетерпеливо переступать, как у скаковой лошади перед скачкой.

Встревоженный со-владелец тела переполошился: "Ты Савелий, чего это? Не вздумай! Невместно со-кесарю с дворней козлекать!" - но меня уже было не остановить: "Да ладно тебе, Вашбродь. Просто выйдем, свежим морозным воздухом хотя бы дыхнём!" - так мне удалось чуток усыпить бдительность Резанова.

Двор встретил задорным гамом, криками, смехом, визгом, топотом, скрипом, летающими подобно ядрам снежками. Носилась, барахталась в снегу детвора, и взрослые, превратившиеся на время в детей. Даже Мигель порывался вывернуться из салазок, на которых его выгуливала няня, а она и сама смеялась и ловила прилетавшие снежки. Меня заметили и немедленно "обстреляли".

Кончита, переливчато смеясь, подхватила в пригоршни снегу и, кое-как уплотнив в кривобокий шар, южанка, не научилась ещё, запустила в меня. Снежный снаряд разлетелся вдребезги, запорошил мне лицо и крошкой засыпался за шиворот. Ну как тут устоишь!? Я сорвался и бросился в гущу бедлама, вдогонку за визжащей от восторга проказницей.

Резанов не успел отреагировать. Надо, надо отвлекаться от корпения над бумажной пылью! Но дела сами не поделаются и, сжав волю в кулак, я, сделав в всеобщему ликованию, вид что сдаюсь, покинул «поле брани».

На образцово вычищенном пороге поскользнулся на обледенелых подошвах сапог, да так, что едва перила плечом не сшиб. Кончита вскрикнула. Но я, хохоча, ухватился-таки за перекладину, устоял и, успокаивающе помахав рукой благоверной Резанова, распахнул дверь.

Возвратился я разгоряченный и взбудораженный, в голове смерч мыслей. Плюхнулся в кресло с колотящимся от испытанного восторга сердцем. И вдруг торкнуло: а ведь я скис тут! Вот, чёрт побери, что-то я во все эти хозяйственные дела погряз! В коммерцию, в промышленность, в строительство, в изобретения... Ну да, бегаю на тренировки, часто наведываюсь в школу особого назначения, там провожу мастер-классы. Но не, то это...

Я вскочил и метнулся к карте. "Ты чего, Савелий?" - забеспокоился со-владелец тела. - "А? Вашбродь, не бери в голову, так, вспомнилось", - отбрехался пока.

Вот дугообразная линия предполагаемой железной дороги. А вот Карташев по моей просьбе пунктиром прочертил другую. Пунктиром потому, что я просил наикратчайший путь указать и инженер со вздохом заметил, что, к сожалению, такая магистраль пройдёт по владениям приграничных с Российской Империей среднеазиатских "князьков". "А что, если?..." - я потянулся к другим бумагам.

взял со стола совместную реляцию МИДа и Генштаба. Третьего дня, на заседании Правительства, Румянцев и СУХТЕЛЕН сетовали об участившихся дерзких набегах кокандцев, хивинцев и бухарцев на Российские приграничные земли, якобы за забредшими к нам их подданными. Оно-то в целом понятно, приличное количество родов кочевых казахов Младшего и Среднего жузов попросились под покровительство сильного соседа, Российской Империи. Летом 1805 года бек Суйк Абылайулы вместе с родом жалаир в почти семьдесят тысяч принял российское подданство.

Подстрекаемые Британией Коканд и Хива и науськиваемая Османской Империей Бухара переполошились: ещё бы, из их рук уплывает столько подданных вместе с землями и имуществом! И в октябре хивинский хан Мухаммед-Рахим вторгся в Российский Туркестан с десятью тысячами воинов, разорил около двух тысяч казахских стойбищ. Но последней каплей стало то, что он увёл в рабство всех подвернувшихся русских переселенцев! Спускать такое нельзя и возмездие лихо провела сотня казаков коменданта Ямышевской крепости подполковника В.Ж. Шубина.

А в Генштабе совместно с министерством иностранных дел Санкт-Петербурга планировали присоединить к этим воинским формированиям дипломатов на случай заключения договоров. У меня ещё мелькнула мысль, что Игнатьев как раз возвращается после удачной миссии в Китае и хорошо бы ему подзадержаться в Туркестане, чтобы оценить обстановку опытным взором, но высовываться со своим мнением тогда не стал.

Разгоряченный игрой в снежки, я обмозговывал идею инспекции в те края. Уж очень заманчиво проложить железную дорогу по наикратчайшему пути. Стали всё ещё "в обрез", я со вздохом взглянул на отчёт от Демидова из Нижнего Тагила.

Да, геологические экспедиции в районы Курской магнитной аномалии и Донецкого угольного бассейна спешно снаряжаются, как снег сойдёт, отправятся, но до металла в промышленных масштабах, когда ещё дойдёт...

А железнодорожные войска, мои мысли вновь переключились на Туркестан, в случае волнений, устранят беспорядки, зря мы, что ли готовим их. А сейчас, для усиления местных отрядов, да и для проверки в боевых условиях, возьму с собою несколько подразделений ШОН, сделал я запись в ежедневнике.

Весьма кстати придутся и новые вооружения, я пододвинул другой пакет.

"Ты чего это опять удумал?" - с подозрением поинтересовался Резанов, от которого мои метания, конечно, не укрылись. А мое возбуждение через совместную физиологию он прекрасно почувствовал. - "Пока ничего определённого", - слукавил я. Ну как слукавил, полуправду сказал. Полуправду, потому, что сам ещё точно не знал, что и как предпринять. Но что дома не усижу, знал точно. Я раскрыл пакет.

Пакет, а не лента дальнописца, для обеспечения секретности. Ибо за всё, что в нём, противники России за ценой не постояли бы.

Евгений Васильевич Базаров на Охтинском пороховом заводе, в скрытой от посторонних глаз лаборатории разработал таки капсюль-воспламенитель на основе гремучей ртути. И, как вторую задачу, которую ему ставил, из толуола, который у нас получался в приличном количестве из нефти, выработал таки тринитротолуол, он же тротил или тол. Так вот, у химика получился сначала тол, и лишь потом гремучая ртуть!

В лаборатории же Главного артиллерийского управления к тому времени довели до ума патрон по моим чертежам. Аналог папкового охотничьего патрона моего времени. Цельнометаллический вытянуть пока не получалось, а латунный колпачок с закраиной и гнездом под капсюль с запрессованной картонной трубкой вполне освоили. Я посидел с мастером, разбил с ним производство на посильные любому подмастерью с улицы операции и цех погнал гильзы валом. А Тульские и Ижевские оружейники, по моим эскизам под этот патрон, создали два ружья.

Одноствольное, "переломка", аналог ИЖ-17/ ИЖ-5, более раннее, а то, в свою очередь, модификация американского ружья Айвера-Джонсона. И то, которое верой и правдой служило мне на охоте в моё время МЦ 20-01. Её ещё называли "берданка", с болтовым затвором и магазином на пять патронов. Это уже посложнее в изготовлении. Но, и то, и другое ружье отличались тем, что позволяли менять ствол. Что повышало ремонтопригодность. То есть, не надо тащить в мастерские полностью ружьё - снял ствол и поставил другой, детали взаимозаменяемые.

Кроме того, в ГАУ, главном артиллерийском управлении, по моим чертежам был готов такой же, как и ружейный патрон, по конструкции снаряд, но только увеличенный. К орудию - аналогу "сорокапятки" моего мира, только увеличенное до калибра 80 миллиметров. Правда, уже устаревшее на момент моего времени, но самое простое, что можно повторить. Стоявшее в качестве музейного экспоната Великой Отечественной войны у нас в учебном корпусе. Которое при дежурствах от скуки досконально общупал и измерил. Вот теперь пригодилось. И миномёты БМ-36, 1936 года разработки, тоже досконально изучали, здесь начертил, сделали и испытывали. Калибр с орудием одинаковый, чтобы снаряды и мины максимально унифицировать. Оружие, патроны к нему, снаряды, мины - всё было. Негде было опробовать в бою.

И поэтому я решил с этим оружием и вездесущим Фёдором Толстым, с отрядом дипломатов отправиться в пограничный среднеазиатским соседям России Оренбург.

Я отошёл от окна, полюбовавшись боями за ледяную крепость и вновь посмотрел на пунктирную линию на карте. Ну что же, решено! Я прихлопнул карандаш о стол, стремительно направился из кабинета.

Слетев по ступенькам, проворно напялил подбитые мехом зимние сапоги, унты подхватил с вешалки белый полушубок, нахлобучил ушанку - форменную одежду бойцов Корпуса охраны Императора, заместителем директора которого я являлся в звании подполковника, и кинулся было по коридору ко второму чёрному ходу. Но на полпути притормозил: свежий воздух всё ещё бродил в моей голове, иначе давно бы перестал "тупить" e я, резко развернувшись, юркнул в телеграфную аппаратную.

Нехитрое же дело, быстренько послать запросы и договориться о встречах! Забываем о новшествах, всё по старинке. Благо, стараниями Якоби и Степана налажено пусть пока мелкосерийное производство унифицированных телеграфных аппаратов, которыми укомплектованы и связаны все важнейшие ведомства и учреждения, . Жаль телефонные аппараты хотя и доведены до ума, но всё ещё на стадии опытных образцов, ну да Борис Семёнович Якоби торжественно заверил в скором, два - три месяца, налаживании выпуска, а провода уже проложены для телеграфа. Поглядим.

Через дежурного телеграфиста отбил телеграммы, дождался уведомлений о получении и выбежал сквозь коридор в другое крыло дома и из второго чёрного хода выскочил на двор прямо к конюшне.

Здесь всегда в тёплом стойле, наготове стояли запряжённые разъездные сани. Кучер, который в это время в бытовке пил чай с дворовыми, с завистью поглядывая сквозь окно через Двор на снежную баталию, увидев меня, вскочил. Но я махнул рукой, мол "Допивай", и он, торопливо отхлебнув чай, запихал в рот бутерброд и, схватив шапку, выскочил, накидывая полушубок на улицу.

Первым делом с Ветерком домчались до Министерство иностранных дел. Знакомый мне министр коммерции, полный тёзка совладельца моего тела, Румянцев помимо прочего исполнял должность Министра иностранных дел и сейчас Непременно должен находиться в присутствии. Так и оказалось.

Покуда я раздевался, служащий доложил руководству и несмотря на мои прыжки верх через 3 ступеньки по лестнице, Румянцев уже ждал меня у дверей из кабинета министра в приёмной.

Отдав распоряжение о чае, он приветливо увлёк меня внутрь, и мы уселись за его стол.

- Николай Петрович, - обратился я к хозяину, - я к Вам по делу.

- Знаю, Николай Петрович, - поиграл он голосом, подчеркивая то, что мы тёзки как по имени, так и по отчеству: - Выкладывайте.

- Видите ли, - я передвинул планшет с бока на колени, расстегнул, вытащил карту, разложил на столе: - Вот здесь наш инженер Артемий Николаевич проложил линию, по которой пройдёт железная дорога по территории России. Но как видите, пунктиром выйдет гораздо короче. К тому же это существенная экономия средств для России. Да и металла у нас пока не так много. И время на постройку, а позже на проезд сильно уменьшит.

- Ну и?

- Однако насколько я знаю, это Земли казахов, которые попросили покровительство России.

- Таак, - подтвердил хозяин кабинета. - Только у нас их по-привычке именуют "киргизами". Но Вы правы, на самом деле здесь, - он ткнул пальцем ниже Оренбурга, - именно казахи.

Я кивнул соглашаясь, и продолжил:

- Вот я к Вам, как к министру иностранных дел с вопросом: что Вы можете сказать о той территории? И о тех казахах?

- Ну, Николай Петрович, до прошедшего лета всё было более-менее понятно и спокойно. - На мои недоуменно вскинутые брови он пояснил: - Казахи-то эти кочевые. Вот это территория, которая сейчас под покровительством России, здесь они пасут стада летом. А на зиму откочевывают на юг. В зависимости от их рода, у них много родов и племен, они могут либо в Коканд, Ферганскую долину, либо сюда, под руку Бухарского Эмира, либо сюда, под руку Хивинского хана. И Дань с них собирают там, мы тут. А раньше иной раз оттуда и к нам попинались. Но как только казахи к нам под покровительство попросились, те властители опасались на русскую территорию набеги совершать.

- Таак, - мне стало интересно: - А что же произошло этим летом?

- А этим летом, Николай Петрович, я думаю, Вы уже сами догадались что произошло.

- Ёлки-палки! - я хлопнул себя по лбу, - Да ведь англичане захватили Афганистан!

- Точно-точно, - покивал Румянцев. - Мало того, что захватили Афганистан. Он как раз соседствует с этими государствами, которые оказались между Афганистаном и Россией, так ещё и прислали своих эмиссаров к ним. В Коканд лейтенант Александр Бернс, в Бухару полковник Чарльз Стоддарт, а в Хиву капитан Артур Конноли. И вот они-то и начали "мутить воду". Теперь нашим купцам стало туго в тех землях, притесняют. А вот англичанам открыты все двери.

- Угу-м... - задумчиво проговорил я.

- И такая тонкость, Николай Петрович, - продолжал Румянцев: - Все эти британские Офицеры одновременно и эмиссары Британской Ост-Индской компании.

- Ост-Индская? - в моей голове прояснилось: - Так-так-так... А Ост-Индская компания здесь, - я обвёл кончиком обратной стороны карандаша азиатских южных соседей Российской Империи, - наши конкуренты русско-американской компании. Ну, русских Купцов, конечно, а по сути-то нашей, русско-американской компании, большинство ведь товаров-то там наших.

- Вот-вот, Николай Петрович! И вот они начали там "мутить воду". Да так мутить, что местные "князьки" теперь не опасаются совершать набеги и до нашей Земли. Нет, они оправдываются, что мол "случайно забрели", и прочее, и прочее. Но факт остается фактом.

- Так, - хлопнул я себя по коленям, - А какие у них войска? - я поднял глаза.

- Ну, Николай Петрович, Вы слишком многого от меня хотите, - засмеялся Румянцев: - Это Вам надо к Пётру Корниловичу Сухтелену, генерал-квартирмейстеру свиты Его Императорского Величества по квартирмейстерской части. Он этими сведениями должен владеть.

Мы допили чай. Я поднялся и распрощался с Румянцевым, мотивируя, что должен ещё застать Сухтелена и помчался в Зимний дворец, где, как я знал, сейчас расположился государь со свитой.

Генерал-квартирмейстера я застал на месте. Он работал с подчинёнными, но, увидев меня, попросил господ офицеров пока перекурить и вопросительно поднял на меня взгляд.

Как и у Румянцева, я не стал заниматься словоблудием, и после краткого обмена любезностями, расстелил свою карту поверх штабных, ткнул карандашом как указкой, поинтересовался:

- Пётр Корнилович, а какие войска у Коканда, Бухары и Хивы?

- Войска? Ну, До нынешнего лета у Коканда это в основном Ополчение. Они же родо-племенные, у них роды и племена. И вот ихний хан, мерзавец редкостный, кстати сказать, по нашим данным, только, за тот год до двадцати тысяч своих подданных извёл, казнил, бунтует народ частенько. Но, тем не менее, когда надо, он собирает войско, которое состоит из Ополчения. Каждый рот своих воинов присылает, полностью Вооружённых, правда лишь саблями да луками, ружья единичны. Ну, и по нашим данным, до тридцати тысяч сабель он может поставить "под ружьё". Самое многочисленное войско у Бухары. У бухарского эмира есть своя личная гвардия, что-то около полутора тысяч человек. А при необходимости он также призывает ополчение. Может собрать до шестидесяти тысяч, по нашим данным. Хивинский Хан тоже имеет собственную гвардию. Поскольку с бухарским эмиром частенько воюет. Поэтому у этих соседей и регулярные войска имеются. Ну, и также Ополчение призывает. Этот до сорока пяти - пятидесяти тысяч в разное время может призвать. У всех у них есть свои укреплённые пункты, крепости. У бухарцев даже есть пушки.

- Пушки!? - удивился я.

- Да. Только они, - засмеялся Сухтелен каркающим голосом, - никогда не стреляют. У них нет ни ядер, ни пороха в достатке. Ну, так до лета было.

- А летом, - вклинился я в возникшую паузу, взял инициативу в свои руки и промолвил, ткнув в карту, - в соседнем им Афганистане появились наши заклятые "друзья" англичане...

- Точно! поддержал мою догадку Генерал-квартирмейстер, в моё время который занимал бы должность начальника генерального штаба: - И они-то прислали и в Коканд, и в Бухару, и в Хиву своих офицеров под видом эмиссаров Ост-Индской торговой компании. Вроде как по торговым делам. Но помимо поддержки своих Купцов эти британские Офицеры налаживают как разведку в подконтрольных им землях, так ведут переговоры об обучении и вооружении воинов местных князьков.

- Тааак, - протянул я.

- Угу. И это ещё не всё, - тень легла на лицо Сухтелена.

- Что-то ещё? - обеспокоился я.

- Дда. Как нам стало известно, кокандцы этим летом получили Караван оружия и сейчас усиленно тренируются. Палят, как передают наши лазутчики. - А чего только Коканд? - нахмурился я.

- А Хан у них самый алчный и вот киргизов, которые под нашу руку встали, в прошлом годе сильно "пощипал" на нашей территории, до шести тысяч ихних аулов разорил, а жителей в плен забрал. В том числе и наших, русских, которые оказались там, обратил, мерзавец, в рабство. Получив такие вести, Оренбургский губернатор послал отряд. Который перехватил разбойников под Ходжентом и расколошматил вдребезги. Вот супостат и озадачился огнестрельным оружием, за счёт которого, как он полагает, мы их одолели.

- Так-так-так-так-тааак... Угу...

- Конечно, больше информации у Оренбургского губернатора, - Сухтелен развёл руками, - более точная информация.

- Да нет-нет, спасибо, этого вполне достаточно.

Уходя от генерал-квартирмейстера свиты Его Императорского Величества по квартирмейстерской части я, Пользуясь тем, что с оказией нахожусь в Зимнем, решил засвидетельствовать почтение Александру I. Ибо ему непременно доложат, что я навещал дворец. Мне-то он ничего не скажет, но лучше я ему объясню сейчас всё сам. И попал как раз к обеду.

Венценосные супруги мне искренне обрадовались, затащили за стол, принялись расспрашивать.

Елизавета с огоньком в глазах хвалилась, как они с Кончитой налаживали в сиротских приютах ремесленные мастерские. Александр I, с обожанием глядя на супругу, посмеивался. Императрица вдруг смутилась и, взглянув на мужа, пригласила нас с Кончитой нынче вечером составить им кампанию в катаниях на санях с горы. Я скосил глаза на самодержца, который подтверждающе смежил веки, и я охотно согласился.

По окончании обеда Император Всероссийский заманил меня в свой кабинет:

- Ну, что там, Николай Петрович? - поинтересовался, умостившись в кресло и с видимым наслаждением вытянув ноги, довольный, сытый.

Я коротко пересказал всё, что узнал от Румянцева и Сухтелена.

Самодержец в раздумье "поиграв лицом", добавил своё видение:

- Да, эти властители: Кокандский, Бухарский и Хивинский, несмотря на наши попытки наладить с ними переговоры, ведут себя высокомерно. Единственный, кто приезжал Прошлым летом, Это Посланец от Афганского Эмира. И он просил у нас поддержки в случаи нападения англичан.

Мы тогда, к сожалению, не смогли обнадёжить его. Как ни крути, а у нас договор с Англией о мире. Да и как войска или оружие провести через земли этих воинственных коварных самодовольных князьков я не представлял.

Но кое-что для Афганистана нам удалось всё-таки сделать: наш разведчик там.

Я усиленно обдумывал всю поступившую за этот день информацию. В мозгу начала прорисовываться более-менее чёткая картина. А когда царь замолчал, поинтересовался:

- Ваше Величество, а что, если мы поможем Афганистану вот так... - я вынул и разложил карту.

Самодержец, пыхтя, поднялся, подошёл и с живым интересом посмотрел, как я вожу карандашом по карте. Вскоре он оживился:

- Вы предлагаете сначала англичан в Коканде, Хиве и Бухаре дискредитировать, поссорить Коканд, Бухару и Хиву, вовлечь британские войска в конфликты с ними и потом вынудить Ханов и эмира обратиться за помощью к России? А уже после этого повернуть их оружие в Афганистан, на помощь их брату? То есть, они как бы сами будут, но наши инструкторы обучат их войска, я Вас правильно понял, Николай Петрович?

- Абсолютно верно, Государь.

- Ну что же, поручу Сухтелену разработать сию компанию, Добро. Но, зная Вас, Николай Петрович, наверняка Вы не за этим пришли, - царь поднял на меня хитро прищуренные глаза.

- Ваше Величество, Вы правы, не за этим. Мой интерес в тех краях гораздо прозаичнее. Вот так вот провести железную дорогу, покороче, через земли казахов. И поэтому мне надо съездить, собственными глазами всё рассмотреть, с ними договориться.

- Ну что ж... - Александр I встал, походил от окна к столу и обратно, раздумывая: - Отговаривать Вас не стану, лучше Вас этого никто не сделает. Отпишу Василию Алексеевичу Перовскому, Оренбургскому генерал-губернатору, чтобы оказывал Вам всемерное содействие.

- Благодарю, Государь, - я склонил голову. А он задумчиво посочувствовал:

- Ваша супруга, верно, опечалится...

- Не без этого, - помрачнел я.