«Сварщик» с Юноны 2 или Медведь просыпается

Глава 23: Домой в Галичье

в которой Савелий возвращается

"Здравствуйте, дорогие радиослушатели! В эфире первая Российская Императорская радиостанция из Петропавловской крепости столицы нашей Родины Санкт-Петербург. Отныне мы будем вещать ежедневно с девяти часов утра до двенадцати часов пополудни. И первым делом с огромной радостью предлагаем вам послушать обращение Государя нашего, Императора России Александра I Павловича".

Далее послышалось шуршание, прерываемое пощёлкиванием, словно горох в коробке пересыпается и неожиданно зазвучал голос:

"Здравствуйте наши подданные. Спешу поделиться с вами великой радостью: наследница престола Великая княжна Елизавета Александровна выздоровела, Бойко идёт на поправку! И Мы хотим, чтобы радость пришла и к вам. Поэтому для наших крепостных объявляется первый в наступившем году Юрьев день, вот прямо сейчас и до пятнадцатого июля месяца. Чтобы Вы могли и обдумать и, при желании, лучше устроиться со своими семьями.

Для дворян прощаем все долги Государству.

Для духовенства возводим подворье в Иерусалиме паломникам.

Потому, что мы благодарны вам! Всем тем, кто молился за нашу с Императрицей доченьку Лизоньку, а я знаю, что молились многие и желаю, чтобы и в ваших домах дети были здоровые, а в ваших семьях был мир и достаток!".

Эту передачу мы слушали уже в походе к берегам Русской Америки, в кают-компании "Юноны", слушали и на остальных судах нашего военно-купеческого каравана посреди Балтийского моря. Вспомнилось, как мучились но, тем не менее, подготовили эту запись на фонографе. А первый в здешней истории диктор, актёр Александринского театра Александр Иванович Афанасьев между тем продолжал:

"Вы прослушали обращение Императора Всея Руси Александра I к подданным. Своим министрам наш Всемилостивейший Государь поручил разработать блага своим подданным, о чём подробнейше пишет официальный "Правительственный Вестник". Но прежде, чем перечислить некоторые из оных, с удовольствием, пользуясь случаем хочу сказать, что собирается уже второй в сем годе караван судов в Русскую Америку. Часть пойдёт из Санкт-Петербурга, часть из Архангельска.

В новые земли требуются и землепашцы, и Строители, и всяческие ремесленники, да вообще рады трудолюбивым людям. Государь берёт на себя оплату расходов по переезду. Да ещё и дает ссуду в сто пятьдесят рублей на душу на обзаведение первоочередным имуществом: коров, живности, лошадей, зерна для посева, плугов, сох, борон и тому подобного. Всё это можно купить на месте, а можно и здесь, в России.

Земли там пока что бесплатно выделяется по гектару на душу. Не на мужика, как здесь, в Европейской России, скажем в Рязанской губернии, а именно на душу. То есть, на всех ваших домочадцев, вместе с бабами, дочерьми, малыми ребятами, стариками, если таковые задумают пуститься в путь. Там погода круглый год тёплая, мороз случается редко. Кто опасается идти за море, милости просят в Сибирские края, за Уральские горы. Прошлый год выдался удачный для России на земельные приобретения, и за Уралом, в Сибири огромные пустующие земли нуждаются в новых хозяевах. Наделы также по гектару на душу, но не больше десятка на семью".

Диффузор громкоговорителя затих, а люди продолжали благоговейно взирать на него расширенными от удивления глазами. Крестьянин с соломенными волосами, зачесанными на прямой пробор, отец семейства, перекрестился на цветную светопись в рамке на переборке, изображающую Александра I с Императрицей и Великой княжной. Его примеру последовали остальные переселенцы.

Такие снимки висели на всех кораблях не только в кают-компаниях, но и почти во всех каютах и матросских кубриках. Такую светопись освоил Прокоп по моим подсказкам. Счастливое царское семейство он снимал одновременно тремя светоаппаратами, но с различными светофильтрами: красный, зелёный, синий. С полученных негативов вытравили цинкографии. С которых делали оттиски теми же красками, что и светофильтры, на едином листе бумаги. Пластины изготовили двух форматов. Один размер подходил для присутственных помещений, вроде формата из моего времени A3 и висел в кают-компании "Юноны". А размера A4 публиковался в "Вестнике РАК", да ещё, по многочисленным просьбам, многомиллионными тиражами распродавался в почтовых отделениях, в магазинах, в лавках и даже коробейниками с носимых лотков. Вот тогда Прокопу Высочайше пожаловали орден Св. Анны плюс чин коллежского секретаря. А так, как с каждого проданного светоснимка он получал 35% процентов чистой выручки, то нежданно-негаданно в одночасье прямо-таки озолотился. Батюшка Прокопа, арматор Ксенофонт Алексеевич Анфилатов недоуменно качал головой, но перестал считать дело сына бесприбыльной забавой.

А тремя днями ранее...

Майская погода благоприятствовала плаванию и на сей раз. Однако "Юнона" отчалила, а я продолжал ходить по палубе в раздумьях. Потом плюнул: "Да всё-равно что-нибудь забыли, какая разница?" - и успокоился. Только тут начал замечать окружающее.

Корабли вытягивались из горловины порта, выстраивались в походный ордер. Неподалёку от меня у борта стоял невысокого расточка человечек с курчавыми седеющими волосами, с характерным вислым носом и вековой печалью на лице. Я направился к нему.

- Моисей Абрамович, грустите о покинутом? - кивнул я в сторону берега.

- Да ну что Вы, Ваше Сиятельство, - вздохнул он, прижимая ладони к груди.

Моисей Абрамович, - с укоризной поморщился я, - мы ведь с Вами не на приёме у Губернатора.

- Ой, простите старого еврея, Николай Петрович, никак не привыкну, - заискивающе улыбнулся собеседник. - Что Вы хотели от старого еврея?

- Ну, как я понимаю, у Вас сейчас, до прибытия, больших дел нету?

- Да у портных дела всегда найдутся, - махнул он жилистой ладонью, - вот мои старшие сыновья уже штопают команде одежонку. Работенка найдется.

- Да и Копеечка, какая-никакая, - улыбнулся я.

- И Копеечка, - степенным кивком подтвердил он.

При виде портного вспомнилось, как в прошлом переходе мечтал избавиться от мучений при посещениях гальюна.

- А не смогли бы Вы, Моисей Абрамович, по моему рисунку штаны пошить?

- Надобно поглядеть, Николай Петрович, - посерьёзнел портной.

И я, малость, помаявшись, корявенько нарисовал ему штаны, в моем мире известные под названием джинсы.

- Вот смотрите, Моисей Абрамович, всем хороши наши штаны, но завязки сбоку, Простите, дам поблизости нету, я Вам напрямую скажу: отлить - развязывать, заворачивать... - я с досадой махнул рукой. - А вот тут, сию штуку, - ткнул карандашом в только что изображенное, - я её ширинкой назвал.

- Ааа, гульфик, знаю, - портной кивнул и пытливо глянул на меня, - только такого видеть ещё не приходилось.

- Вот здесь застежка, - продолжил я, - расстегнул ширинку, и пожалуйста, отливай, не снимая штанов. А снять штаны, вот тут, на поясе спереди, пуговица, расстегнул её и ширинку - и пожалуйста, развернул, и видите, как снять легко. Вот тут, по окружности, петли под ремень, чтоб не спадали, да и подвесить что-либо, вроде кошеля, можно. Высокий пояс спину прикрывает. Материя плотная, вроде парусины, швы снаружи двойные, на карманах по возможности медные заклёпки, чтоб штаны в наших суровых условиях не рвались да не расползались.

- А это интересно, - загорелся портной. - Вы случаем сами не еврей?

- Еврей, еврей, - засмеялся я, - в душе.

Спустя два дня, потребовавшиеся на перешивку, подгонку и прочее я уже ходил в штанах, которые про себя назвал "гершалки", ну просто потому, что фамилия портного Гершель.

Сразу посоветовал мастеру делать выкройки на будущее, он Согласно закивал: мол, и сам так думал.

Вечером я, после плотного ужина и добротного чаепития уединившись за ходовой рубкой, с борта, прошу прощения за выражение, орошал море, чтобы не толкаться в змеившейся очереди страждущих к единственному на судне туалету. Неожиданно сбоку раздался голос Кондрата, заставивший вздрогнуть: - А ловко у тебе выходить, Николай Петрович. Ну-ка, Что это за портки у тебе? - Он придирчиво оглядел новинку. - Слушай, а ведь знатная вещица! Смотри-ка, на прииске как иной раз: холод, дожж, покуда эти вярёвки развяжишь... А потом ишшо и не распутаишь, руки в грязи, извазюкаишшьси. А тут, смотри-ка! Я сабе тоже такие хочу! Это табе ентот еврей наш, Портной пошил Гершал который??

- Ну да.

- Замолвь за мене словечко, а?

Я задумался. Потом вымолвил: - Кондрат, а что только за тебя? А давай-ка мы приоденем всю твою ватагу. Да и не по одним порткам, а по двое - по трое. Чтобы вам там не мучится.

И ещё до выхода из Балтики работа по пошиву закипела. Но наш созидательный труд грубо прервали.

Запыхавшийся вестовой позвал к капитану, где Хвостов Николай Александрович подал телеграмму с разведывательного быстроходного пароходокорвета: пролив сторожит британская эскадра. И добавил, что в эфире творится сущий кавардак от их искровых передатчиков.

- Ну и на что вы рассчитывали Нельсон король Великобритании брезгливо смотрел на бывшего героя трафальгарской битвы.

- Я ваше величество, - прямо глядя в глаза Георга III отвечал плотный мужчина в морском мундире, с черной повязкой поперек дублёного лица, - рассчитывал на то что противник, подавленный численным превосходством сдаться без боя. Ни одна нация: ни французы, ни испанцы в подобной ситуации не отважились, бы сопротивляться мощи британского флота. Но эти русские... - он скрежетнул зубами.

- И? недовольна, подстегнул Георг III.

- А другую часть своей эскадры я послал в Архангельск. Вспомогательные суда. Потому, что от разведки точно знал, что порт беззащитен, нет ни боевых кораблей, ни береговых батарей.

- Ваше счастье, Нельсон, - едко оборвал подданного, постучал по подлокотнику кресла указательным пальцем король Англии, - что ваши так называемые "вспомогательные суда" не успели начать пиратствовать в Архангельске. А то я даже не знаю, к чему мог бы привести Ваш самовольный разбой. Так что вы рассчитывали достичь своей безумной выходкой, а?

- Я рассчитывал, Ваше Королевское Величество, захватив новейшие военные суда русских с новейшим оружием с новейшими двигателями и новейшими средствами связи в Зондском проливе, а в Архангельске захватив огромные припасы, мгновенно изменить расстановку сил на море. Наши учёные очень быстро бы разобрались с варварскими хитростями русских, а промышленность наладила бы выпуск подобного. Тогда мы могли бы сбросить лягушатников с Британских островов в море, а то и покорить Францию. А затем заняться теми же русскими. Ведь теперь у нас было бы такое же вооружение, а то и получше, чем у них. Я рассчитывал, Ваше Величество, на то, что Победителей не судят, - подвёл итог своей речи, бывший Победитель Трафальгарского сражения. И тут же перед его внутренним взором возникла горькая картина.

Вот его эскадра из семи линейных кораблей, шесть восьмидесятичетырёхпушечных "Беллерофонт", "Каллоден", "Защита", "Голиаф", "Величественный", "Минотавр" и его флагманский "Авангард" в сто двадцать пушек, пять семидесятичетырёхпушечных фрегатов и восемь шестидесятичетырёхпушечных корветов выстроились в боевую линию за порогом, запирая в узком Зондском проливе караван русских. Казалось деваться им некуда, более двух судов в линию не встать, фарватер чересчур узкий и мелкий. К тому же и без того уступающая британской числом: всего три линейных корабля, четыре фрегата и по одному корвету и брандеру - русская эскадра обременена защитой своих купеческих судов, он, Горацио Нельсон, и на это рассчитывал. Но торговые суда и их военное охранение, словно по команде, хотя на леерах не поменялось, ни единого вымпела, дали задний ход против ветра на своих дьявольских движителях, оттягиваясь из-под возможного обстрела. Адмирал слышал, что на секретной британской верфи уже готовы два корвета с подобными русским моторам, которые эти беспечные недоумки опрометчиво опубликовали в своих журналах. Да и эти аппараты для связи по воздуху стояли уже и на кораблях его эскадры, но он не доверял их камням с иголками и пользовался проверенными морскими сигналами.

Очень удачно все три русские восьмидесятичетырёхпушечные, если считать по портам в бортах, пароходолинкоры "Мария Магдалина", "Апостол Андрей" и "Георгий Победоносец" оказались в гуще соседей, которых обойти на малых глубинах невозможно. Тогда вперёд, на собственную погибель, как преждевременно обрадовался адмирал с английскими моряками, но вне зоны досягаемости королевской артиллерии, вышел двенадцатипушечный пароходофрегат "Владимир" и будто на полигоне устроил его эскадре избиение младенцев. Да чего уж перед собою юлить, раздолбал столь же ловко, как Давид Голиафа, а в его случае целых семерых Голиафов... Причём разом били, только носовое, кормовое и всего пять бортовых орудий. Но лупили так часто, как даже самые лучшие в мире британские бомбардиры не могли угнаться. Причём совершенно без дыма! Нельсон единственному глазу не поверил, протер окуляр подзорной трубы: да, каждое орудие выбирало целью одно британское судно, на которое тратило всего два-три выстрела! И каждый снаряд точно в цель, под ватерлинию. И хватало по два-три снаряда на красу и гордость британского адмиралтейства, настолько неправдоподобно разрушительны их варварские ядра! Знал бы флотоводец , что наши орудия обслуживают всего трое бомбардиров, против четырнадцати английских: заряжающий, наводчик и подносчик снарядов, съел бы собственную шляпу от бешенства. Его корабли словно щенята один за другим валились на борт и спешили выброситься на берег, чтобы не затонуть, выходя из боя. А русские поступили по джентельменски, спустили шлюпки и помогли спасти тонущих английских моряков. Всего погибло 8, и выбыли ранеными 57 к удивлению Нельсона.

- Победителей не судят, саркастически изрек Георг III. - А вот проигравших... - он остро взглянул на провинившегося подданного. - Молите Бога, что их со-кесарь Резанов лично просил, - король приподнял со стола рядом важный даже на вид лист глянцевой бумаги с лентой на сургуче, - не подвергать сильным гонениям выживших в том злополучном бою! А то не миновать бы вам виселицы, Нельсон. Но всё-равно, Вы лишаетесь всех наград, дворянского достоинства и разжалуетесь в простые матросы. И переводитесь с глаз долой, от греха подальше, на военный транспорт, перевозить каторжников в Австралию. - Король брезгливо махнул рукой, в глазах заплескалось безумие, щека лихорадочно задёргалась - приближался очередной приступ буйного помешательства монарха.

И тут же рядом с бывшим адмиралом появились двое охранников с мрачными по-бандитски рожами. Нельсон понял, что Аудиенция закончилась, как закончилась и его жизнь, только трое суток назад наполненная такими грандиозными планами, которые, казалось, вот-вот осуществяться.

И всё же Горацио Нельсон уже спустя полгода отличится в бою с превосходящими впятеро силами пиратов, за что будет немедленно возведён в офицеры. А спустя три месяца станет капитаном. И к 1810 году, благодаря содействию многочисленных Лондонских друзей командовал небольшой эскадрой в Средиземном море. Развязка его судьбы неумолимо приближалась... Эх, знать бы об этом заранее...

Смутная тревога терзала меня. Не получалось уловить неоформившиеся мысли за кончик и вытащить на свет Божий. Не покидала твёрдая уверенность, что это ощущение беспокойства связано с тем самым боем возле Зунда, где выход из Балтийского моря Очередной раз прокручивая эти мысли, пытаюсь уразуметь. Знаю по опыту, что осознание, образ рано или поздно всплывёт на "поверхность". И мысль всплыла! Но Легче мне от этого не стало.

Напротив, Мороз пробежал по коже, и пот прошиб: ладони противно липкие, на лбу испарина росой. "Ты что, Савелий?" - всполошился со-владелец тела. - "А? Да так, Вашбродь, ничего особенного", - "Заболел? встревожено спросил он. Но тут же, сообразив, что опростоволосился, поправился: Ну да, если бы заболел, я давно бы почувствовал. Так что там у тебя стряслось?"

Я не стал его пугать и постарался успокоить: "Вашбродь, Всё нормально. Всё идёт своим чередом".

Он успокоился. А я нет. Потому, что "своим чередом" ничего не шло. А дошло до меня, что Нельсон, который по своей глупости решил перегородить нам выход в Северное море из Балтийского, в моей истории (и вот это я уже точно помнил), погиб в Трафальгарском сражении. И случилось это возле Мыса Трафальгар в октябре, точнее не вспомнил, 1805 года, аккурат незадолго до Аустерлицкого поражения России от Наполеона, которого тут не случилось из-за вмешательства моих предшественников из времён Великой Отечественной Войны. И всё бы ничего, мало ли что бывает, Но это говорила о том, что, вероятнее всего, этот мир не мой, это другой мир. И, Хотя он совпадает практически до мельчайших деталей с моим, Но вот эта мелочь, живой Нельсон, а, возможно и другие мелочи были, которые я просто не заметил по их малозначимости, и поэтому не обращал внимания, раз это другой мир, с чего я взял, что дуб возвратит меня на прежнее место... Да тут не то, что пот прошибёт, тут заикой можно сделаться.

Но думы думами, а дело делать нужно. В Архангельске к пяти Санкт-Петербургским купеческим судам добавились двадцать одно Анфилатовское и восемь других промышленников. Управились в двое суток против ожидаемых пяти, так превосходно подготовил флотилию наш арматор. Каждое судно взяло на борт от восьмидесяти до ста двадцати семей переселенцев вместе со скарбом. Даже на военные корабли, в виде исключения, погрузили семьи, кто выразил желание переселиться на богатые новые земли, моряков и морских пехотинцев за счёт казны.

По пути два раза отстаивались из-за штормов в бухтах, обнаруженных в минувшем переходе. Трижды обходили ледяные поля, а в Карской горловине пришлось пробиваться, едва не потеряли корвет. Прокоп в этот раз наносил на карту места, удобные для возведения маяков.

Тем не менее, уложились в коридор времени плавания и на самой Восточной оконечности России, на мысе Дежнёва, 19 июня встретились с высланными нам навстречу промышленниками Баранова. Высадили полуроту солдат и придали им паровой бот с тем, чтобы отыскали и обустроили удобную бухту.

Линейный корабль "Георгий Победоносец" с фрегатом отправились вниз, ко вновь возводимому порту Владивосток, что в моем времени именовался "Порт Артур", в распоряжение капитана II ранга Геннадия Ивановича Невельского. А сами пошли через пролив в поисках того места, которое я по своему времени знал как Ном.

Полдня бесплодно порыскав вдоль берега Аляски, увидели в очередном заливе на южном побережье группу аборигенов и пристали. Наши переводчики тут же вступили в переговоры, успокоив эскимосов, что мы грабить никого, не собираемся, и, напротив, щедро одарим их, что тут же и выполнили, наделив медными котлами, одеялами и бусами. И вот тут я услышал из уст их старшины: "Номе!" и на мой вопросительный взгляд толмач перевёл: «По ихнему значит: Чувствуйте себя как дома".

Я встрепенулся: "А вдруг!?"

Знатоки Кондрата в полуверсте в береговом песке отыскали золотые самородки. Здесь мы разгрузили ватагу золотоискателей. А я, оглядевшись, вспомнил английское название залива: Нортон-Саунд. Ну что ж, а мы его назовём "Гостеприимный" и тут же, не откладывая в долгий ящик, извлёк карту и подписал.

Высадили другую полуроту со вторым паровым ботом. Оставили два судна, пароходофрегат и пароходокорвет, прикрытия. На одном из которых находился запас ассигнаций, рублей. Позже опытный Кондрат организовал золотодобычу проверенным способом. Все лавки, магазины, кабаки, все заведения здесь работали только за российские рубли. Золото вывести практически невозможно. Потому, что суда все были тоже российские. А зарубежные суда, которые подходили с золотоискателями, швартовались у острова Святого Лаврентия между Номом и бухтой Провидения ниже мыса Дежнева. И уже оттуда старателей потом доставляли на прииск, и их всегда можно досмотреть. К тому моменту русский рубль уже котировался во всём мире как твёрдая, весомая валюта.

А уже с мыса Дежнёва пришедшее сюда из Нома золото под охранной сплавлялась вниз, через Татарский пролив в устье Амура. Где Невельской основательно поставил Находку. Дальше груз поднимался по разведанному фарватеру Амура вверх по течению, до Хабаровска. Там, дорогой, проторенной в глубь России. А люди на Дальний Восток всё прибывали и прибывали.

26 июня на острове Ситка обнялся я с прослезившимся Барановым. Александр I пожаловал Александра Андреевича в надворные советники, наградил орденом Святого Владимира I степени, и приписал к порту Новоархангельск линейный корабль "Мария Магдалина", с фрегатом и брандером. Теперь покушающихся супостатов в здешних водах ждёт достойный отпор.

Но больше всего наместника обрадовала экспедиция во главе с лейтенантом Загоскиным. Лаврентий Алексеевич с командой географов, гидрологов, геологов и картографов получил наказ обследовать и описать побережье Аляски с промером глубин вплоть до берегов северной Калифорнии, разведать природные и минеральные богатства и привлечь в подданство Российской Империи местных эскимосов и индейцев. Именно это убедило Баранова в серьёзности намерений Санкт-Петербурга. А я втихаря нанёс на будущую карту Загоскина возможные месторождения, какие вспомнил, угля, нефти, железа и драгоценных камней. Про золото на Клондайке указал особо.

Обрадовался Александр Андреевич и переселенцам из поморов. Которых впечатлили рыбные и меховые промыслы, а климат им привычный. Потом мне рассказали, что поморы и постройки возводят, умело, тёплые и надёжные, хорошо защищённые от гниения, чем ускорили рост числа поселений в суровой Аляске.

Но мне не терпелось поскорее прибыть в новый порт, в Галичье, поэтому спустя всего три дня суда вновь вышли в открытый Тихий океан. Две недели хода и вот уже знакомые горы и береговые скалы. Скоро, скоро!

Но жестокий шторм, продолжавшийся четверо суток, разметал флотилию. Ещё двое суток собирались. Не досчитались четырех кораблей. Пропал фрегат и три купца. Семь судов едва шли сильно побитые. Как договаривались, прождали до следующего утра и, опечаленные столь досадной, у самого финиша, потерей, снялись с якорей, время дорого.

23 июля, подоспела пора заготовок на год. Нас ждут. На долю переселенцев засеяли поля, имеющимися руками весь урожай не собрать.

Все путешественники-мореплаватели радуются, свежий тёплый ветерок, яркое солнце, мягкие волны, а мне муторно: что, если останусь тут навсегда? Входим в бухту Сан-Франциско, справа одноименный Испанский городок, но нам левее, на Российский берег.

Непоседливый старший сынишка Резанова, сорванец Петька запускает бумажный самолётик с борта Юноны за полверсты до пирса. Модель круто идёт вниз, но на полпути к воде выправляется и устремляется к берегу, а я вдруг загадываю: Если коснётся берега, значит, моя миссия завершится удачно, если утонет, то потратил время и силы понапрасну. Слежу за летающей безделушкой с болезненным вниманием. Но вот самолётик круто сворачивает и устремляется прочь от земли, в открытое море, сердце защемило. Краем глаза вижу, как рядом Прокоп в парадном мундире с орденской лентой машет встречающей Анхелике, как на купеческих и военных судах свободные члены экипажей и переселенцы взволнованно галдят вдоль бортов, но ничего из окружающего не осознаю, внимание сосредоточено на игрушке. Самолётик плавно разворачивается к точке прибытия, облегченно вздыхаю, но тут летун "клюёт носом", а навстречу ему тянется гребень отбойной волны, рукой пены бросается на добычу...