Лед, ветер и пламя

Поймав обеспокоенный взгляд отца, Драко мысленно заверил его, что он справится, и подошел к зеркалу, чтобы поправить прическу. Из отражения на него глянула чуть расстроенная блондинка со стройной фигурой и легкой косметикой на лице. Он усмехнулся, вспоминая внутреннюю борьбу со своей персональной ведьмой, которая старалась сделать этот образ наиболее соблазнительным, и в очередной раз подумал: «К чему эти ухищрения, если Поттер прекрасно помнит, что под маской я? Бедной Моргане достался совершенно не тот наследник. Похоже, я должен был родиться девушкой. Но я отнюдь не жалею, что это не так».

Уже собираясь сесть в кресло, блондин вдруг заметил в своем отражении такое, отчего испуганно забилось сердце: за всеми волнениями он не закрыл свои глаза линзами, которые меняли цвет радужки с серого на карий. Живя на площади Гриммо, Драко забыл об этой детали напрочь, так как не хотел никаких преград между ним и Поттером. К тому же, одним из даров Морганы являлся так называемый «чарующий взгляд», которым ему нравилось пользоваться, и который совершенно испарялся от применения линз.

Сейчас же, в Шамбатоне, Малфою внезапно показалось, что эта оплошность может выдать и его, и отца. Люциус, пусть и в образе Чарльза Поттера, одетый в шикарную мантию и крутящий в руках изящную трость, напоминал того чистокровного сноба, роль которого хорошо помнился младшей Уизли.

- Что же делать? - вырвалось у Драко вслух.

- Не паникуй, - посоветовал ему отец после довольно бесцеремонного сканирования его сумбурных мыслей. - Девчонка будет рассматривать Гарри, а не нас. Но если она и уделит нам внимание, то цвет глаз - последнее, что ее взволнует. Гораздо больше Уизли разозлит твоя изысканная красота и наряд, безупречно подчеркивающий все «прелести» фигуры. Предположение же, что ей может придти в голову, что мы - Малфои, относится к разряду утопических. Джиневра не настолько умна. Это не под силу даже опытным аналитикам, которых достаточно мало среди Упивающихся и авроров.

Проговорив это, Люциус усадил его в кресло и сам сел рядом. Проанализировав доводы, юноша успокоился и позволил своей внутренней ведьме усадить себя в наиболее эффектную позу. Правда, эти манипуляции не произвели никакого впечатления на Поттера, на которого, в основном, и были рассчитаны. Все мысли брюнета витали вокруг предстоящей встречи с рыжеволосой красавицей. Он раскраснелся, нервно покусывал губы, глаза горели лихорадочным блеском.

Драко пришлось согласиться с Морганой, что выглядел Поттер великолепно. «Чертова ведьма! - с досадой подумал он. - Я начинаю влюбляться. И что толку? Я даже не девушка!» «Главное верить в себя. А пол для настоящей любви не помеха», - заявила его внутренняя шизофрения.

* * *

Малфой готов был вступить в мысленный спор, но тут скрипнула, отворяясь, входная дверь. На пороге стояла Джинни Уизли под ручку с черноволосым юношей. Сияющие глаза Поттера потухли, в них появилась горечь и разочарование, и он сгорбился. Драко нестерпимо захотелось подскочить к нему и утешить, но он лишь сильнее впился в подлокотники кресла. «Так ему и надо! - сердито воскликнула Моргана в его душе. - Пусть его утешает эта медноволосая!» «Гарри не простит мне фривольного обращения в присутствии своей девушки», - добавил от себя блондин.

Джинни коротко кивнула присутствующим, прищурилась и уставилась на Дину с ненавистью и злостью. «И эта здесь! Так я и знала!» - промелькнуло в ее голове. Драко расправил плечи и как можно ласковей улыбнулся ей. Весь его облик говорил сейчас окружающим, что «сестра рада видеть девушку брата, что она сопереживает его счастью».

Поттер, очевидно, прочитал это, игнорируя сигналы своей девушки, и с нежностью глянул на Драко, принимая его ободрение и поддержку. Уизли задохнулась от бешенства, ее карие глаза стали черными, и она мстительно подумала: «Ты еще пожалеешь!» Впрочем, когда девушка заговорила, то постаралась скрыть раздражение:

- Гарри, какая неожиданная и приятная встреча!

- Может, поговорим наедине? - с надеждой, довольно ласково и нежно предложил Поттер.

Драко внезапно услышал его мысли: «Она пришла с этим типом, чтобы защитить себя, так как побоялась». «Идиот! - подумала Моргана и блондин вместе с ней. - Она явилась с ним, чтобы позлить тебя!» К его счастью, Гарри не читал чужих мыслей. Все его внимание было сосредоточено на Джинни. Он старался запомнить каждую черточку любимого лица, что безумно сердило древнюю ведьму.

- Это Леон! - представила Уизли своего спутника. - Он посидит с этой… - Она пренебрежительно кивнула в сторону Драко. - А мы поговорим.

Поттер воззрился на нее с удивлением и непониманием и растеряно поинтересовался:

- Джинни, милая, ты забыла, как зовут мою сестру?

- Почему же, помню, - хмыкнула она. - Пошли, поговорим, раз ты здесь.

Поттер просиял, не замечая ее тона. «Черт возьми! Эта рыжая собирается вить из него веревки. На что же она надеется?! С ним так нельзя!» - возмутился Малфой. Моргана ухмылялась и бубнила где-то в уголке души: «Вот и славно! Они поругаются. Не сейчас, так после. Это же Мерлин!». «Это же Поттер!» - поддержал свою вздорную частичку Драко, радуясь и огорчаясь этому открытию.

* * *

Пока Малфой занимался диалогом со своей вздорной половиной души, которую оккупировала древняя ведьма, Гарри и Джинни уселись на диван. Брюнет робко взял девушку за руки. Она фыркнула и вырвалась, заставив его тяжело вздохнуть и начать разговор, больше не пытаясь дотрагиваться до нее. Драко хотелось бы знать, о чем идет речь, но расстояние было довольно значительным. К тому же, к нему подошел француз и, чуть смущенно улыбнувшись, заговорил:

- Ты сестра Гарри Поттера?

- Дальняя родственница. Дина Поттер, - рассеянно представился Драко, наблюдая за парочкой.

Гарри хмурился все сильней. Его глаза сузились, в них полыхали молнии, что означало одно: разговор был неприятным настолько, что вызывал гнев.

- Скажи, Поттер и Джинни были близки? - задал еще одни вопрос Леон.

- Я не держала им свечку, но, думаю, они ограничились поцелуями, - ответил блондин в своей привычной язвительной манере.

Он даже не удосужился посмотреть, как отреагировал на заявление француз, так как продолжал смотреть на беседующих гриффиндорцев. Разговор становился все напряженней. Наконец, Джинни вскочила, подбоченилась, став некрасивой и злой, и взвизгнула:

- Да как ты смеешь?!

- Тише! На нас все смотрят, - шикнул на нее Поттер.

Чуть поколебавшись, девушка подчинилась. Он вздохнул с облегчением и принялся терпеливо и даже ласково что-то ей втолковывать. «Он ее любит!» - заплакала Моргана в душе Драко. Но что он мог поделать? Блондин тяжело вздохнул и отвернулся от парочки, не в силах больше смотреть.

- Дина, тебе нравится твой брат, как парень? - задал Леон весьма некорректный вопрос, вырывая его из горестных размышлений.

- Это не твое дело! - возмутился Драко в первую минуту, но затем зачем-то сказал правду: - Он мне нравится и даже больше.

Это было сделано не для француза, а чтобы признать очевидное перед собой. Однако слова обнадежили Леона. Он с облегчением вздохнул и вымолвил:

- Это хорошо. Ты могла бы его отвлечь от Джинни.

Драко фыркнул и покачал головой.

- Нет. Я не собираюсь встревать в эти отношения. Гарри очень свободолюбив и привык решать все сам. Если я ему навяжусь, он не станет меня уважать. Нет, рыжей Джин я не соперница, несмотря ни на что

Он снова переключился на парочку, оставив Леона недоумевать из-за своих слов.

* * *

Джинни что-то втолковывала Гарри, не слушая и не слыша его. У Поттера были опущены плечи, руки сжались в кулаки. Он явно сердился. На его сердце накатывал лед. «Она превращает его в старого Мерлина, в бездушного старика с ледяным сердцем. Этого не должно быть!» - простонал Драко вместе с Морганой.

Вдруг Джинни снова вскочила, но не повысила голос, а лишь зашипела с раздражением. Гарри посмотрел на нее осуждающе и что-то возразил. Она ответила, зло и сердито. Он тоже вскочил и воскликнул:

- Ты же обещала! До конца, что бы ни было! Опомнись!

- Я требую! - опять взвизгнула она. - Докажи и вышвырни ее вон. И не смей даже упоминать имя Драко Малфоя!

- ЧТО?! - Поттер был в бешенстве. - Это предательство!

Впрочем, взрыв эмоций продолжался недолго. Брюнет потух и пробормотал:

- Сейчас ты ведешь себя, как твоя мать с твоим отцом. Но я не Артур Уизли! Я разговаривал с тобой, как с другом и даже более. Мне казалось, ты любишь меня. А ты…

Гарри безнадежно махнул рукой, неожиданно подошел к Драко, рванул его из кресла и прижал к себе, порывисто и крепко. Малфой был в шоке, не зная, как себя вести. Карие глаза Джинни наполнились слезами, и блондин неожиданно пожалел ее. В его голове даже промелькнула мысль: «Как обидно, она видит во мне только девушку, соперницу». Впрочем, благородный порыв был тут же забыт, и Драко тесней прижался к брюнету, утешающе поглаживая его по спине и волосам.

- Ты наговорила мне столько гадостей, Джинни! Я воспринимаю это за предательство, - глухо сообщил Гарри. - Почему-то ты не веришь мне, хотя я не давал повода. Ты не принимаешь моих решений. Как мне не горько, я этого не потерплю. Прощай!

Он пошел к выходу, ни разу не оглянувшись. «Узнаю Мерлина!» - прокомментировала Моргана. Драко горестно вздохнул, не находя аргументов для спора. Ему вовсе не хотелось, чтобы Поттер - его, черт возьми, Поттер! - превратился в бездушного старика. «Не позволю!» - подумал он с возмущение, впрочем, плохо понимая, как сможет этого добиться.

Глава 9. Приезжайте на денек

Вернувшись в Лондон, Поттер закрылся в своей комнате. Малфои тоже разошлись по спальням, и пару дней в доме висела гнетущая тишина. Затем отец и сын, не сговариваясь, отправились в гостиную с портретом Сириуса. Люциус принялся расхаживать взад-вперед, злой и подавленный, а Драко устроился в бархатном кресле, неудобно поджав ноги, ожидая, когда отец даст волю эмоциям.

- Старый идиот! Хотел развлечь! Ну и семейка… Вылитая Молли, черт бы ее побрал! Надо же было мне так опростоволоситься! - наконец, воскликнул Люциус.

- Ты же не знал, - попытался утешить его Драко.

- Мордред, да если бы мне пришло в голову, что случится такое, я бы никогда не поехал в Париж! Я же видел, что ему нужна любовь и ласка. Он грезит об этом! Именно из-за этого Гарри льнет к тебе, хотя и не отдает отчета, что творит! Видимо, это чары Мерлина. Думал-то он о рыжей девчонке, прости уж меня! - выпалил отец.

- Я не Моргана, - запротестовал Драко. - Да и он не Мерлин. Гарри совсем другой человек. Он не станет бездушным сухарем. Я не позволю!

- Дрейк, что ты можешь? Он нуждается в утешении, в особом утешении... Но как ты можешь обеспечить это ему? Это невозможно!

- Интересно, ты сам себе уже признался, что Мальчик-который-выжил тебе дорог, как сын?

- Только не скажи это ему! Он дорожит близкими людьми. Не дай Мерлин, решит оградить меня от опасности. Но без меня твой Поттер пропадет.

Они уставились друг на друга, шокированные разговором, не зная, как продолжать его. Но тут в гостиную с портретом ввалился объект их обсуждения и саркастично поинтересовался:

- Чего сидим?.. Жизнь еще не остановилась! Я не умер. Кажется, у меня была цель. Так пойдемте к ней прямо… Можно и по головам!

К концу речи в его тоне прорезались истерические нотки, и Драко побоялся, что это состояние вырвется наружу. Поэтому он поморщился и строго велел:

- Прекрати паясничать! Это тебе не идет. Давай, развеемся, поиграем в квиддич, погоняем на метлах, выпьем, наконец.

Некоторое время Поттер как-то странно смотрел на него, затем фыркнул и заявил:

- Ты, змееныш, прав, как всегда. Я выбрал правильную команду!

После этого брюнет схватил Драко за запястье и потащил во внутренний дворик. Там они долго летали наперегонки, закладывая головокружительные пируэты и мчась бок о бок. Затем устроили шуточную потасовку, вызвав ужас и панику у Винки. А когда, вымокли от снега с ног до головы, вернулись в дом.

Успокоив домовика, Поттер попросил принести выпивку и, усевшись рядом с Драко на диван, начал методично напиваться. Блондин, впрочем, тоже не остался в стороне. Через непродолжительное время они оба были настолько пьяны, что дальнейшие посиделки подернулись туманом. Малфой смутно помнил, как они обнимались на диване и клялись в вечной верности.

Проснулись они там же, сплетаясь телами. Драко почти полностью лежал на расслабленном Поттере, и его губы утыкались в нежную шею брюнета. Какое-то время ему было хорошо и уютно. Но затем он почувствовал возбуждение и, испугавшись его, резко сел, разбудив соседа. Честно, блондин ожидал возмущенной истерики и обвинений в приставании, но Поттер лишь простонал и пожаловался:

- Бошка раскалывается. Мордред, ну, и нажрались мы! Как думаешь, твой отец сильно разозлился за это? Можем ли мы рассчитывать на антипохмельное зелье?

- Во-первых, я сам могу сварить эту гадость. Во-вторых, есть и чары. Так что, обойдемся без Люциуса, - вздохнув от облегчения, сказал Драко.

- Чтобы я без тебя делал, - обрадовался Гарри, потрепав его по волосам.

- Вот уж не знаю, - проворчал в ответ блондин, доставая палочку.

Некоторое время в комнате висела тишина, обусловленная тем, что она требовалась для лучшего усвоения чар. Затем юноши дружно улыбнулись, чувствуя, как проходят все симптомы неумеренного возлияния.

- Блин, и чего я раскис?! - воскликнул Гарри спустя некоторое время. - К черту эту Уизли! Никогда не подозревал, что она вылитая мамаша.

Не желая ни хвалить, ни ругать рыжую девицу, Драко решил несколько иначе выказать свое сочувствие и пошутил:

- Эй, тебе пока некогда за девушками-то бегать! Тебя же дедушка ждет! Вот уж любовь, так любовь!

Пару мгновений Поттер взирал на него недоуменно, затем искренне рассмеялся и подтвердил:

- Ты прав, Драко. Волдеморт во мне просто души не чает. Но, к его сожалению, его ждет облом. Прикинь такую картинку: приходит эта красноглазая ящерица на рандеву, а там мы с тобой, Люциус, Рон с Гермионой. Он же ошизеет. А тут из-за угла его Снейп как двинет Авадой, дедушке и конец.

Дружно смеясь, они вышли из комнаты, чтобы присоединиться за завтраком к Люциусу, который не стал выговаривать им за вчерашнее, считая пьянку необходимым средством, чтобы забыть происшествие в Шамбатоне. Сидя за столом, Драко подумал: «Нет, Моргана, Гарри не Мерлин. Он не станет сухарем, я верю! Это Поттер, Золотой мальчик. Это просто Гарри». И впервые древняя ведьма не возразила.

* * *

В Лондон пришла весна. Прозрачная зелень из-за тепла стала по-летнему весомой. Солнце торопилось высушить и согреть землю. Жизнь в старинном особняке снова неуловимо изменилась. Она приобрела легкость, домашнюю теплоту и уют.

Поиски крестражей пока не давали никаких результатов. О медальоне, который похитил таинственный Р.А.Б., можно было узнать многое. Но сведения не вели дальше той пещеры, куда ходил Поттер с директором. А дальше… дальше был туман.

Что же касается часов Гриффиндора, то и тут был темный лес. Годрик не отличался усидчивостью на одном месте. Его шатало по стране, да и по миру. Когда этот вояка успел основать Хогвартс и принимать в его деятельности участие, оставалось загадкой.

Утомленная поисками, троица бурчала на «хитрого Тома», как переименовали они для простоты Темного Лорда. Они мотались по городам, ходили в библиотеки и выслушивали бред стариков.

Не за горами было лето. Рон и Гермиона писали длинные письма, рассказывая о своей жизни. Однажды они переслали письмо Джинни. Драко немного напрягся: не было бы рецидива. Но Поттер со смехом прочитал ее весьма оригинальные извинения:

«Гарри, я много думала и лила слезы.

Я не считаю, что виновата перед тобой. Ты явился ко мне с девушкой и заявил, что честен и ни в чем не виноват. Знаешь, я не дура. Как она смотрела на тебя, ты бы видел! Уверена, это неспроста.

А что за идея делать соратником Драко Малфоя? Надо же говорить такое: «Мы одинаковые. Он мне близок и дорог». Когда только успел?! Вы же ненавидели друг друга так долго. Что мешает этому впредь?

Короче, я решила: ты признаешь свою неправоту. Я отходчивая и люблю тебя.

Джинни Уизли, преданная и верная».

- Смотри-ка, она приревновала меня! - засмеялся Малфой.

- Нет, это супер! Думать, что я могу любить сестру! Какой абсурд! - поддакнул Поттер. - А ты заметил, каким тоном она извиняется? «Я решила»… Еще бы написала: «Я требую»!

- Да уж, от тебя, пожалуй, потребуешь, монстр ты наш зеленоглазый! - ухмыльнулся Драко, потрепав его по волосам.

- Эй, язва, ротик закрой! Какой я тебе монстр?! Я милый и обаятельный. Я, если ты забыл, Надежда всего магического мира! - засмеялся Гарри.

- Эй, детишки, кончайте цапаться! Мы опаздываем, - вмешался Люциус, тоже присутствовавший при чтении.

- К черту, надоело! - отмахнулся Поттер. - Знаете, чего я хочу?

- О-о, когда ты так говоришь, я начинаю бояться. Последний раз ты напился, как паршивый поросенок. А до этого ты устроил вечеринку с друзьями, которые чуть не спилили тебя на опилки. Что на этот раз? - в притворном ужасе закатил глаза Люциус.

- Когда ты так разговариваешь, мне очень понятно, в кого пошел твой очаровательный сыночек! - хмыкнул Гарри и добавил: - Задумал я опять вечеринку.

- Ты шутишь? - запаниковал Драко, вспоминая Рождество.

- Не беспокойся, тебе понравится… Я решил, что пора свести моих друзей с Драко Малфоем...

- Мне это не нравится, - озвучил мысли Драко отец, перебивая его. - Я боюсь, что они снова устроят здесь «вечер нравоучений» или вообще скатятся до мордобоя, особенно Уизли. Может, стоит подождать до окончания Хогвартса и просто поставить перед фактом?

- Нет, - отрезал Поттер. - Мне очень важно знать, насколько простирается их доверие. Именно поэтому мне важно, чтобы Рон с Гермионой встретились с Драко, пока все трое еще, так сказать, немного школьники. Я хочу иметь меньше сюрпризов. У них будет несколько месяцев, чтобы привыкнуть к мысли, что они теперь в одной лодке с ним. Или мне, в самом деле, возить повсюду «сестренку Дину»?

Последняя фраза была произнесена с неприкрытым ехидством и вызвала в обоих Малфоях яростный протест.

* * *

Был довольно поздний вечер. Но Рон и Гермиона продолжали прилежно сидеть за уроками. В отсутствии Гарри Рону редко удавалось взбунтоваться против своей возлюбленной, которая считала, что они безнадежно отставали от графика подготовки к экзаменам. Ее мало волновало, что на улице бушевала весна, а в школу пришли каникулы, последние, между прочим, для них.

Послышался легкий хлопок и перед подростками возник Добби, который поклонился и торжественно произнес:

- Вам послание от хозяина Гарри. Срочное!

- Добби, ты всегда появляешься столь внезапно, - чуть возмущенно отозвалась Гермиона, слегка напуганная им.

- Что же вы хотите, мисс, Добби - эльф, а не черепаха, - парировал, выпятив грудь, домовик. Его мордочка светилась гордостью и важностью.

Гермиона покачала головой. Роль домовика самого Гарри Поттера явно нравилась Добби гораздо больше, чем короткая свобода и жизнь в Хогвартсе. Девушка не стала тратить силы на нравоучение, так как еще с Рождества поняла, что это бесперспективное занятие. Вместо этого она развернула пергамент и зачитала вслух:

«Дорогие мои друзья!

Я понимаю, что вам сейчас некогда. Экзамены и все такое… но…

Я прошу не так много. Приезжайте ко мне на денек! У вас все-таки каникулы. Можно и развеяться, провести время весело.

Вас ожидает сюрприз. Ваш Гарри».

- Хозяин Гарри дал Добби порт-ключ и ожидает вас завтра с утра. Если вы не воспользуетесь им до одиннадцати, он дезактивируется, - сказал эльф и исчез так же внезапно, как и появился.

Подростки переглянулись.

- Что еще за сюрприз? Так некстати! - покачала головой Гермиона.

- Не будь занудой, мисс Грейнджер! Гарри - мой спаситель! Я скоро умру над учебником! - с пылом заявил Рон и пустился в пляс.

* * *

Столовая, где появились Рон и Гермиона, была залита светом. Посередине стоял накрытый стол на пять персон. Их встречал Чарльз Поттер, который немного изменил свою внешность: волосы стали каштановыми, а глаза - серыми. Это делало его совсем непохожим на Гарри.

- Я смотрю, вы решили сменить внешность, - заметила Гермиона.

- Да. Гарри посчитал, что будет лучше, если я не стану выглядеть, как его родственник. К тому же, у меня неплохие документы на имя Эрика Смита. Так что, привыкайте, - откликнулся Люциус, досадуя, что приходится объясняться с девчонкой.

- Где же он? Обещал сюрприз и даже не встречает, - начал озираться Рон.

- Гарри хотел, чтобы я предварительно немного побеседовать с вами.

- Где ваша очаровательная дочка? - спросила Гермиона.

- К моему сожалению, мы оставили девочку во Франции у дальней родни. Скоро вы закончите школу. Надо вплотную заниматься поисками оставшихся крестражей. Да и вообще… Дине здесь не место, - с долей грусти и облегчения признался Чарльз.

- Интересно, вы всегда исполняете просьбы Гарри? - с подколом и даже насмешкой произнесла Грейнджер.

- Да, я, по мере возможности, исполняю все просьбы, желания и приказы Золотого мальчика, - раздраженно произнес мужчина, обескураживая девушку своими словами.

- Надо же, вы называете Гарри Золотым мальчиком! Это так необычно для его друзей. Он не стер еще вас в порошок? - весело поинтересовался Рон, неуклюже пытаясь сгладить неловкость подруги.

- Вы сами обратили внимания, что Гарри изменился, - неопределенно ответил Люциус и перешел к предмету разговора. - Я хотел предупредить вас о некоторых вещах. Гарри несколько нервозен. Он очень надеется, что вы идете с ним до конца, не оглядываясь и воспринимая все, как и он. Не разочаруйте его!

- Ну, мы же обещали ему в Рождество. Мы решили, что должны доверять ему до конца, как он хотел. Гарри может на нас полагаться, - заявила Гермиона. Рон кивнул, соглашаясь с возлюбленной.

- Это хорошо, потому что Гарри был очень огорчен предательством Джинни, - обрадовался мужчина.

- Что вы такое говорите?! Джинни не могла предать Гарри! Она же любит его, и обещала ждать и верить, несмотря ни на что, - возмутилась Грейнджер. - Она писала, что немного повздорила с ним и просила передать личное послание для него с извинениями. Уверена, это недоразумение уже в прошлом. Но если Гарри еще сердится на нее, то я попытаюсь их примирить.

- Гарри ожидал чего-то подобного, так как знает о твоем упрямстве и неприятии его мнения, как истины. Не желая спорить с тобой лично, он делегировал это мне. Джинни наговорила Гарри таких гадостей, что он чуть не сошел с ума. Нам с Диной едва удалось исправить принесенный вред.

- Неужели все так плохо?

- Могу привести небольшой эпизод. Представляете, Джинни явилась под ручку с кавалером и чуть не накинулась на Дину, посчитав ее своей соперницей!

Грейнджер сидела, глядя на Люциуса с ужасом и неверием, а Уизли воскликнул:

- Моя сестра сошла с ума в этом Шамбатоне! Надо же, заявиться с парнем, да еще и на сестру рычать. Бедный мой друг! Как он справился? - спросил с сочувствие Рон.

- С трудом… Я не хотел бы это вспоминать. У меня, поверь, были несколько очень тяжелых дней, - признался Чарльз. - Поэтому прошу не поднимать эту тему при Гарри. Вы должны еще учесть, что он - потомок и наследник Мерлина, который отличался крутым нравом. Не хотелось бы сделать из него подобие древнего мага. Впрочем, хватит о грустном. Надеюсь, вы готовы к сюрпризу?

- Мы-то готовы! Где же Гарри? - ухватились гости за перемену темы.

- Уже идут… - волнуясь и радуясь одновременно, выдохнул два слова Люциус.

* * *

Три пары глаз посмотрели на открывшуюся дверь. В дверном проеме, одинаково улыбаясь, в белых рубахах и черных брюках, стояли два стройных юноши. Один был черноволосый и зеленоглазый. Другой - платиновый блондин с серыми, загадочными глазами. Их руки лежали друг у друга на плечах. Рон и Гермиона невольно открыли рты от изумления. Люциус закатил глаза, предположив, что за эффектный выход надо благодарить сына.

- Пора, мои дорогие друзья, вас вновь познакомить с Драко Малфоем. Прошу любить и жаловать! - подал голос Поттер.

- Друзья Гарри для меня тоже друзья! Приятно встретиться, - проговорил Драко и вежливо поклонился.

В комнате на пару минут повисла тишина. Потом Гермиона нерешительно сделала несколько шагов в сторону Малфоя и, вымученно улыбаясь, протянула ему свою руку, произнеся:

- Ты сильно вырос и похудел, Драко!

- Есть маленько! - спокойно ответил тот и поцеловал ей ручку.

Грейнджер глянула на него почти с ужасом, покраснела, но руки не вырвала. Поттер смотрел на это, обворожительно улыбаясь. Между тем, Драко как будто нехотя отпустил девушку, отлепился от Гарри, подошел к Уизли и, протянув ему ладонь, произнес:

- Мы с тобой теперь в одной в одной команде, не так ли, Рон? Между прочим, мы еще и дальние родственники. В этом доме есть гобелен, подтверждающий это.

После секундного колебания, Уизли пожал протянутую руку и пробормотал в ответ:

- Ну, это... я это и так знаю, и рад. Да, вот...

- Что же, раз у нас все так здорово получилось, то милости прошу за мой стол. Надо наш союз обмыть! - обрадовался Гарри, подходя к ним и снова обнимая Драко за плечи.

Они первыми пошли в столовую, Рон и Гермиона переглянулись и двинулись следом. Процессию завершал довольный Люциус. Ему было приятно, что сын был принят строптивыми друзьями Поттера и больше не должен скрывать свою внешность. Ну а он сам?.. Придется сродниться с чужой личиной, возможно, навсегда.

Глава 10. Реликвия Слизерина

После визита друзей Поттера на площади Гриммо, в который раз, что-то изменилось. Драко иногда чувствовал к этому дому такую же любовь, как к своему родному замку, и его это ничуть не смущало. Хотя Поттер чаще стал ходить один, не таская его повсюду за собой, что немного бесило Моргану, блондин радовался этой перемене, став раскованным и умиротворенным. К тому же, он и без тесного общения чувствовал присутствие Гарри.

Дина окончательно и бесповоротно осталась в прошлом. Отец предпринял все возможные и невозможные шаги, потратил лишние деньги, но перевел Драко в иной статус. Как ни жаль было старшему Малфою расставаться с квартирой Мэри, с которой было связано столько воспоминаний о прошлом, но он безжалостно обрубил этот хвост. Люциус даже немного подправил женщине воспоминания. Из ее головы начисто исчезла дочка Эрика Дина, но появились два сына - погодки: Майкл и Дрейк, изредка навещавшие отца на каникулах.

Люциус с одержимостью и упорством водил подростков в разные места, так как по-прежнему считал, что сидение без дела пагубно сказывается на их настроении. Хватаясь за очередную ниточку, они мчались в какое-нибудь захолустье. Но пока поиски не приносили результатов.

Когда же молодые люди оставались в особняке, то Гарри обычно оккупировал библиотеку и читал, а Драко бродил по комнатам, непонятно чего выискивая. Частенько он останавливался у гобелена с родовым древом Блэков, который отец обновил и слегка подправил. На нем вновь появились Сириус и другие «неугодные» старой хозяйке родственники.

Драко любил обводить пальцем кружочки с именами родителей - вот они здесь вместе и линия к нему. Что осталось от его прежней семьи? Да почти ничего. Он сам сильно изменился за это время. Как оно быстро пролетело, и не заметил! Почти год… неужели год? Да, сейчас начало июня.

Сорванные экзамены… бегство из Хогвартса… дом Снейпа… Поттер у гроба матери: растерянный, подавленный… Было ли это все именно с ним, с Драко?.. Нет. Это был вовсе не он. Это был какой-то другой Драко, ненавидящий и завидующий, злобный и глупый. Это, определенно, был не он!

А отец?! Его родной и любимый отец… Разве это он там сидит в кресле? Каштановые волосы, несколько грустный, но добрый взгляд. Опять придумывает, где искать следы крестражей? Или планирует пикник, чтобы развеять «своих мальчиков»? Нет. Это не Люциус Малфой, надменный и холодный везде, кроме дома. Это совсем иной человек. Он так сроднился со своей легендой, что стал простым Эриком Смитом, хитрым и умным магом, помощником и советником Золотого мальчика.

Мама, милая, нежная мама… Она никому не хотела зла. Драко помнил, как расстраивали ее разные мелочи. Например, ей очень не нравилось, что Поттер ненавидит ее обожаемого сынулю. С ней, в отличие от отца, он частенько делился своими обидами на знаменитость, особенно в первые годы. Они в Рождественские дни еще раз посетили склеп. Но до сих пор Драко не говорил об ее смерти с отцом.

Драко смотрел на другие линии, на тех людей, что когда-то жили в этом особняке. Прошлые поколения мало волновали Малфоя. Он интересовался Сириусом. Каким был крестный Гарри? Каким он мог быть без Азкабана? На том странном портрете, что принес поначалу так много печали, Сириус выглядел одержимым, как сейчас одержим отец. У них было что-то общее во взгляде, хотя они не являлись прямыми родственниками.

Как хорошо, что Гарри давно не молится своему богу! Нет, Поттер и теперь любит посидеть в той гостиной, но на портрет он реагирует нормально, как на простую картину, и не ищет у нее утешения. Да и нужно ли ему теперь то утешение, что он искал вначале, оказавшись в особняке? Скорее всего, нет.

Гарри тоже изменился. Он стал не Поттером, а членом странной семьи Смитов. Гарри, не отдавая себе отчета, воспринимает Люциуса за родного человека, тянется к нему так, как тянулся бы к крестному или к отцу, будь те живы.

Поттер, наверное, боится сознаться себе, что любит старшего Малфоя всем сердцем. Это он делает намеренно, Драко уверен в этом. Гарри не может и не хочет терять Люциуса, но не представляет себя без хитрости и умений этого мага. Малфой-старший необходим Поттеру рядом, как соратник и друг.

А что же они двое? Братья?.. Может быть, что бы ни бубнила Моргана. Друзья?.. Пожалуй, это уже так. Ну почему у Драко сжимает в груди? Почему хочется обратить на себя внимание, что-то сделать, что-то сказать? Просто посидеть рядом, непременно касаясь Гарри? «Эх, ведьма-ведьма, запудрила ты мою голову!» - вздохнул Драко.

* * *

В один из таких моментов «общения с гобеленом» Малфой-младший посмотрел на еще одну черточку: брат Сириуса, Регулус Блэк, глупый Упивающийся смертью, убитый своими дружками. Как интересно - если сделать аббревиатуру из его инициалов, то получится слово «Раб» по-русски (Драко был немного знаком с этим языком). Надо же, как подходит это слово к дураку, захотевшему стать слугой Темного Лорда! Драко и сам мог стать рабом, не спаси его крестный, отец и Гарри.

«Как это страшно, быть рабом! - подумал он и снова посмотрел на инициалы. - Стоп-стоп-стоп! Где же я видел такое сочетание. Не может быть!.. Эти буквы были в записке, приложенной к поддельному крестражу. Там была подпись: Р.А.Б. Неужели его похитил Регулус? Невероятно!»

Малфой зацепился за эту мысль. Так ли уж она невероятна? Что он, Драко, знал об этом человеке? Да ничего! Со слов Поттера, которому это сказал крестный, Регулус был послушным сыном и сам, по своей воле, примкнул к Темному Лорду. Затем запаниковал, испугался и был убит. Не его ли судьбу пытался повторить чуть больше года назад Драко? Очень похоже!

А что, если предположить невероятное? Что, если сравнить две судьбы?.. Они оба были чистокровными, учились в Слизерине и сами пришли в стан монстра. Да, причины были разными. Хотя, как сказать… Может, Регулус, как и Драко, хотел славы? Может, он ненавидел и любил одного человека, своего своевольного брата Сириуса, посмевшего пойти против рода?

Что, если Регулус очень похож на Драко? Вполне вероятно. Каким же был тот поворотный момент, когда брат повернулся к брату? Когда Регулус стал иным человеком: одержимым, решительным, смелым? Сейчас уже не узнаешь! Может, его покоробило наличие крестражей? Это же надо было осознать, прочувствовать, что ты на службе у монстра!

Драко бродил по дому и думал. Мысль, пришедшая у гобелена, очень нравилась ему. «Я догадался о том, кто похитил крестраж. Это Регулус, определенно. Моя интуиция просто вопит об этом! - думал он. - Все неспроста. Я же говорил Гарри, что именно мне надо найти и разрушить реликвию Слизерина. Ах, как бы это было здорово! Гарри наверняка обрадовался бы и обнял меня, крепко-крепко! И отец стал бы гордиться мной. Но где же найти реликвию? А почему бы не здесь, в этом особняке? Регулус жил тут. Положил её сюда на некоторое время, а его убили».

* * *

Придя к такому умозаключению, Драко стал искать медальон. Пользуясь временным отсутствием отца и увлеченностью Поттера книгами, он тщательно обследовал шкафы, столы и полки в надежде обнаружить реликвию Салазара Слизерина. Драко неплохо представлял, что ищет - у Поттера была подделка.

Долгое время Гарри носил вещицу в кармане, редко доставал ее или расставался с ней. Назло самому себе, Поттер сделал из нее своего рода черный талисман. Проходило время, менялись приоритеты, накатывали другие радости и горести. Он вынул ненужную побрякушку, со смехом показал ее обоим Малфоям и сунул в один из ящиков письменного стола, что стоял в кабинете.

Теперь эта подделка перекочевала в карман Драко. Он носил ее с собой по дому, часто доставал и рассматривал. Медальон был овальный, грубо сделанный, желтый и блестящий, но не золотой. На крышке плохая стилизация знака Слизерина: змея, внутри - записка похитителя. Но вещица наверняка была копией настоящего артефакта.

Шкафов и безделушек в доме было предостаточно. Люциус даже частично восполнил кражу, которую предпринял Неземникус Флетчер, не полностью, но все же… Вернулись золотые ложки, блюда, старинные серьги и браслеты. Поттера это порадовало, так как он считал, что никто не имеет права владеть фамильными реликвиями, какими бы незначительными они не казались потомкам. Как ни странно, многие живые портреты в доме соглашались с новым владельцем особняка и называли его «своим наследником». Гарри это немного коробило, но, смирившись с домом и домовиками, он смирился и с мнением портретов.

* * *

Настоящий медальон нашелся случайно. Шкаф стоял на самом виду, поэтому Драко вначале обошел его вниманием, почему-то считая, что это не то место. Однако артефакт просто лежал на полке, которая была перед глазами. В первый миг блондин не поверил, что это то, что он ищет. Затем долго не решался взять вещичку в руки - все-таки это было не просто украшение, а крестраж Волдеморта. Но затем он вспомнил, что Регулус уже прикасался к медальону, и это не привело его к гибели.

Оглядевшись, Драко открыл стекло, взял находку и начал рассматривать. Почти как подделка, но изящней и богаче. Да, такую могла носить на шее Меропа Гонт, воспитанная помешавшимся на чистокровности отцом.

Змея, знак Слизерина на крышке... Не гравюра, как на вещах Хельги и Ровены. Нет, она была объемной, переливалась перламутром. Крошечный глаз блестел песчинкой алмаза. Казалось, еще мгновение, и змея оживет, как оживали фигурки в Тайной Комнате по рассказам Поттера.

Малфой проверил свою находку. Да, это был крестраж. Внутри находилась частичка души Волдеморта. Осознав это, Драко невольно поежился. Что его ожидает, когда он попытается уничтожить его? Причем, как ни странно, выполнить это довольно легко: надо полностью растворить золотой медальон, и дело сделано. Но, Мордред, как это сложно на практике!

Неизвестность пугала, но желание сотворить нечто, сопоставимое с подвигами Поттера, подталкивало Драко к намеченному. Прежде всего, он удостоверился в наличие всех ингредиентов в лаборатории для необходимого зелья. Осталось не так уж много: написать пару писем и назначить время...

Время… Его не было у Драко еще недавно. Они ходили с Гарри парой и не могли оторваться друг от друга. Но теперь он, Малфой, частенько бродит по дому часами, пока брюнет читает очередной древний фолиант. Поэтому в первый же свободный от похода с Люциусом день, он, наконец-то, решился.

* * *

Драко присел у письменного стола и замер с пером над пергаментом. Как, оказывается, сложно выразить на бумаге «Прости» и «Прощай»…

«Мой дорогой и любимый отец!

Смогу ли когда-либо оправдаться перед тобой за ту боль, что причинил и вновь причиняю тебе? Но ты же поймешь и простишь своего наследника, не так ли?

Я хотел славы и признания. Надеюсь, теперь я получу их сполна.

Не бросай, пожалуйста, Гарри. Ты необходим ему!

Прости, если сможешь. Я люблю тебя!

Драко (Дрейк, как называла меня мама)».

Малфой перечитал написанное. Это было трудно, но… как же ему написать второе?.. Как не скатиться до пафоса или до сентиментальной чуши? «Что же ты плачешь, моя Моргана? Обманул тебя твой наследник. Прости непутевого юношу», - подумал Драко и вздохнул. Мысли не хотели складываться в слова и ложиться на пергамент.

Но день клонился к закату, и медлить было нельзя. Поттер очнется от книжек, вернется отец… Надо спешить. Надо покончить это, и дело с концом. Он представил, что Гарри смеется и говорит с укором: «Надо было дождаться меня! Мы так похожи!»

Драко улыбнулся этой картинке и решительно взял перо.

«Гарри!

Я так хотел быть рядом с тобой. Я стремился к славе, чтобы обратить на себя твое внимание. Я опять иду к той цели, но уже по другой дороге. Почему же я вновь не позвал тебя? Я не знаю. Просто хочу показать, что был рядом, до конца, до того предела, чего ты так ждешь от своих друзей.

Мы же стали друзьями, Гарри? Я надеюсь на это!

Прости и прощай. Я люблю тебя! Драко».

Малфой свернул свиток, не перечитав, и отнес оба письма в столовую, где вскоре должны собраться на ужин отец и Гарри. «Простите, но я должен это сделать сам», - шепнул он и поспешно выскочил из комнаты, чтобы спуститься в лабораторию.

* * *

Больше не мешкая, Малфой-младший приступил к изготовлению зелья. Впрочем, он заранее подготовил ингредиенты и воду, и теперь ему осталось лишь следовать инструкции. Рецепт был довольно сложен, но молодой человек недаром учился у одного из выдающихся зельеваров Великобритании Северуса Снейпа и был его лучшим учеником. Поэтому вскоре зелье приорело нужную консистенцию и цвет.

Пора было опускать медальон. Вынув его из кармана, Драко в последний раз задумался, чей портрет скрыт внутри. Ему приходили в голову три варианта: Салазар, Меропа или Том - возлюбленный девушки, помещенный туда ею поверх или вместо прежней фотографии.

К сожалению, это праздное любопытство он не мог удовлетворить. Старинное украшение, став крестражем Волдеморта, не стоило открывать, если ты не самоубийца. Впрочем, уничтожение тоже могло привести к смерти. Но Драко старался не думать об этом сейчас. Погладив почти живую змейку на крышке и подмигнув ей, он разжал пальцы.

Издав тихий всплеск, медальон утонул в вареве. Тоненькая струйка песка в часах начала легко сбегать из верхней части в нижнюю, убавляя минуты жизни… «Почему такой пессимизм?» - возмутилась Моргана. «Я не Дамблдор, а просто молодой парень, рядом с которым никого нет», - ответил ей Драко, глядя на бег песчинок и мерцание зелья. «Эх, Гарри, Гарри! Сидишь там и не слышишь меня! Встань рядышком, опусти свою руку на мое плечо. Нет, не слышишь! А мне так хотелось бы, мне, не Моргане…» - мелькнуло в его голове.

Почти в тоже мгновение над котлом появилась зеленоватое облако, так напоминающее отсвет от Авады Кедавры и от знака смерти над родным замком. Следом возник призрак Салазара Слизерина и ухмыльнулся. Затем он растаял, уступив место огромной змее, которая начала завораживающий танец.

Все быстрей и быстрей двигалось мощное тугое тело, все стремительней раскачивалась голова змеи. С ее острых зубов сочился яд. Драко, не мигая, смотрел на нее, не в силах не то что убежать, но даже сдвинуться с места.

Резкий выпад змеиного тела, удар головы в плечо. Ядовитые клыки впились в кожу, разрывая плоть. «Интересно, мне это кажется или она материализовалась?» - с отстраненным интересом подумал Драко. Косвенным ответом стал яд, который пронесся по его венам к сердцу, стискивая, затрудняя дыхание.

«Я еще повоюю», - невесело усмехнулся блондин и на пределе своих сил заставил себя взмахнуть руками. Из кончиков пальцев вырвались несколько молний, которые ударили в котел, сминая и разрушая его, убивая магическое создание и уничтожая крестраж.

- Гарри… - прошептал Драко с последним вздохом и неподвижно рухнул на холодные мраморные плиты подземелья...

КОНЕЦ ВТОРОЙ ЧАСТИ.

Часть 3. Пламя. Между ангелом и бесом

Глава 1 Болезнь

Из всех спален в особняке эта была самой большой, самой светлой и самой шикарной. Стены обтянуты светло-зеленым шелком, расписанным коричневыми иероглифами, серебристыми веерами и маленьким красными китайскими фонариками. Дорогие серо-зеленые шторы занавешивали огромные арочные окна.

Кровать была такой широкой и мягкой, что это вызывало в нем смех. А этот безумный балдахин, серебристый и полупрозрачный! Ну, скажите на милость, кому это нужно? Ему? Упаси Мерлин! Хозяину спальни?.. Возможно, как и темно-зеленые (или черные) простыни, струящиеся, шелковые…

Шикарный трехстворчатый шкаф, полный нарядов. Туалетный столик с разными баночками, флакончиками, кремами, духами и туалетной водой. Каждая вещичка - произведение искусства. Зачем это все парню, не понятно. А это огромное зеркало в полстены, от потолка до пола, делающее комнату еще больше. В нем отражалось все: от окон до кровати…

Как он смеялся над этой спальней и ее новым обитателем. Как ненавидел теперь, проведя здесь уже месяц. Он мог сидеть неподвижно на краю несуразной кровати часами, безвольно опустив голову и руки, забывая есть и спать, отощав и ослабнув, всматриваясь в худого юношу, что раскинулся на ней в бреду.

Слипшиеся белые волосы разметались по темному шелку. Они потеряли блеск и упругость. Мраморная белая кожа кажется прозрачной. Узкие ладони с тонкими пальцами, которые вцепились в скользкую простынь, проскальзывая и не сминая. На лице остались только глаза: распахнутые и невидящие. Временами юноша стонал и бредил.

Гарри больше не мог этого выносить. Он устал, смертельно устал и, как обычно, винил себя в произошедшей трагедии. Почему?.. Может, из-за многолетней привычки. Он корил себя в смерти своих родителей с того момента, когда узнал, как они умерли. Потом были Седрик, Сириус и директор… А теперь мог погибнуть и Драко, и это пугало почти до истерики.

* * *

Поттер хотел, чтобы после смерти Дамблдора из его близких - людей, которых он любил, никто никогда не пострадал. Ему казалось, что он все просчитал и предусмотрел - отказался от любимой девушки ради спокойствия ее самой и всей ее семьи. Убежал от друзей, преданных и верных, готовых идти с ним в огонь и в воду. Он стал бродяжничать, не задерживаясь на одном месте больше, чем на три часа.

Это были мрачные дни… За ним повсюду гонялись Упивающееся смертью, нападали внезапно и неожиданно. Авроры, вместо помощи, то и дело мешались под ногами, создавая хаос вокруг. Как его это все раздражало!

И вдруг это закончилось после неожиданной встречи с незнакомцем в темном переулке. Поттер будто исчез, испарился… Его словно укрыли волшебной мантией-невидимкой, под которой можно было нормально жить: смеяться и сердиться.

Кто же это сделал для Гарри?.. Ни Люпин, обремененный своими проблемами и внезапной любовью к Тонкс. Ни Уизли, сочувствующие, добрые, но такие заметные, с кучей родственников и проблем. Ни Авроры, вечно мешающие и требующие. И, естественно, не убитый директор.

Никому из его родных, любимых и дорогих людей не удалось укрыть Гарри от всех, оставив возможность действовать и жить нормальной жизнью. Это смог самый странный человек на свете, Люциус Малфой, отец его врага…

Малфой-старший поразил, приручил и влюбил в себя Поттера. Сейчас, спустя год, этот мужчина с каштановой шевелюрой и серо-голубыми глазами напоминал Гарри его крестного. Только у Сириуса был бешеный взгляд, замученный тюрьмой и жаждой справедливости. У Люциуса глаза были спокойные, умные и рассудительные. Теперь они любили друг друга как отец и сын. Порой Поттеру становилось страшно за старшего Малфоя, но… Маг был мудр и хитер, являясь гарантом спокойствия. Гарри так нуждался в его заботе и опеке!

* * *

Драко вздрогнул, застонал и зашептал сухими губами:

- Мерлин, я прошла через столетия. Дай мне шанс, мой Мерлин!

Он схватил Гарри за руку и потянул к себе, не встречая сопротивления. Поттер знал о наследии, что получил Драко, и понимал, что сейчас душу белокурого юношу раздирает изнутри Моргана. Это она говорит его устами.

Гарри склонился над больным, погладил его по груди и голове, коснулся губами лба и сказал успокаивающим тоном, вздыхая:

- Конечно, я дам этот шанс, только очнись. Умоляю!

Драко вздрогнул вновь и проговорил с надеждой:

- Гарри, ты дашь мне шанс? Гарри, ты не будешь меня ненавидеть?

- Нет! Успокойся, Драко! Очнись! Ты так нужен мне.

По щекам Поттера покатились слезы и горячими каплями упали на лицо Малфоя, который продолжал бредить:

- Не оставляй меня одного. Мне так холодно в этом замке. Я запутался и заблудился.

Драко вскинул руки и обвил их вокруг шеи брюнета, притягивая того еще ниже:

- Мерлин! Мы снова вместе. Ты же простил меня за такой долгий срок? Я не хочу уходить. Удержи меня, Мерлин!

- Драко, к черту эти треклятые тени! К черту Мерлина и Моргану! - взорвался Гарри, утыкаясь лицом в голую грудь. - Драко, где же ты, Драко?! Это я, чертов Поттер, твой Гарри. Помнишь, как мы с тобой бродили по дому? Ты да я, никого больше?

По его лицу обильней потекли слезы, и больной принялся стирать их пальцами. Затем стал гладить по голове, приговаривая:

- Поплачь, Мерлин. Тебе полезно. Может, тогда твое сердце оттает.

В спальню, не стучась, вошел Люциус с очередным зелье. Выглядел он тоже уставшим и осунувшимся, но не настолько, как гриффиндорец у постели его сына. Увидев плачущего Поттера, он осуждающе покачал головой и в очередной раз напомнил:

- Когда это прекратиться, Гарри? Ты изведешь себя, но не поможешь ему. У кровати Драко прекрасно подежурит и Добби, а у тебя есть дела и обязанности.

- Что ты такое говоришь? - вскинулся Поттер. - Это же твой сын, Мордред тебя подери! Неужели не видишь, я ему нужен.

Да, Люциус прекрасно понимал, что Драко гораздо спокойней в присутствии гриффиндорца. В его больном сознании образы Поттера и Мерлина еще больше переплелись, чувства к ним слились. Но… Гарри - не просто подросток, а тот самый Избранный, на плечах которого висит груз обязанности убить Волдеморта. Он не может позволить хоронить себя заживо у постели больного.

- Ты не имеешь права на слабости. Темный Лорд убивает людей, и ты должен остановить его.

- Есть Авроры и Орден Феникса. Пусть поборются за меня. и в любом случае, твой Лорд подождет, а вот Драко… Это я виноват, что твой сын умирает.

Малфой старший застыл безмолвной статуей, пораженный его словами. А Поттер снова унесся в воспоминания о том роковом дне.

* * *

Гарри засиделся за книгой до вечера. В ней было описание походов Годрика, планы лагерей и городов, что он проходил. Поттер изучал фолиант уже не один день и никак не мог оторваться от него. Он перечитывал отдельные главы, по несколо раз разглядывал карты и искал… Чего?.. Гарри не ответил бы, если спросили. В книге была скрыта какая-то тайна, и он силился разгадать ее, ощущая, что это приблизит его на шаг к победе над Волдемортом.

Спина затекла. Глаза слезились за стеклами - дома Гарри носил очки, так как уставал от линз. Он потянулся, прошел по комнате. Вдруг в его голове раздался возглас Драко:

«Эх, Гарри, Гарри! Сидишь там и не слышишь меня! Встань рядышком, опусти свою руку на мое плечо! Нет, не слышишь! А мне так хотелось, мне, не Моргане…»

Поттер вздрогнул и кинулся вниз по лесенкам. Он обежал все любимые места в доме, где мог сидеть Драко, но не нашел и почему-то разволновался. К сердцу подкатывала тоска и ощущение потери. «С Драко что-то случилось! - бухало в голове молотом. - Ну, где же он?»

В этот миг в подвальной лаборатории раздался взрыв, отдавшийся в висках Поттера ментальным возгласом блондина, который назвал его по имени.

Гарри скатился по ступенькам, проскакивая через две. Влетел в лабораторию и замер на пороге. На полу в неестественной позе лежал Малфой, бледный и недвижный. В первый миг Поттеру показалось, что Драко мертв, и он задохнулся от ужаса, упал на колени.

- Нет-нет! Только не ты! - застонал Гарри, склоняясь над пострадавшим и пытаясь услышать сердечный ритм. Лишь услышав редкие удары, он перевел дыхание и тут же закричал: - Добби, черт бы тебя побрал, немедленно сюда!

Эльф появился в туже секунду:

- Да, хозяин Гарри! Ой…

- Прекрати ойкать, Добби! Найди мне Люциуса! Немедленно! Где его черти носят?

Домовик испарился, а Поттер, не рискуя применять магию, сделал пару движений, заставляя сердце Драко биться чуть сильней. Добившись незначительного улучшения и не зная, что еще предпринять, он огляделся вокруг. Покореженный котел, следы зелья и тонкая цепочка в судорожно сжатых пальцах. На ее конце поврежденный медальон. Где-то я уже это видел - пронеслось в голове у брюнета, Гарри воскликнул вслух:

- На шее Меропы и в пальцах Тома! Боже, в котле был медальон Слизерина! Драко нашел крестраж и уничтожил его.

Поттер подбежал к котлу. На самом дне был небольшой золотой зигзаг в виде буквы «S», слегка отливающий перламутром. Да, сомнений не было…

- Что же ты наделал, Драко? - простонал Гарри, поворачиваюсь к блондину. Сердце сжалось от нехорошего предчувствия, что Малфой может умереть. - Как ты мог? Почему один?

Драко словно услышал его, внезапно очнулся и прошептал:

- Ты все-таки пришел?

- Салазар тебе в печенку! Я собственноручно придушу тебя, если ты умрешь, - подлетая к Малфою и падая перед ним на колени, со слезами в голосе пробормотал Поттер.

- Ты нелогичен, - слабо откликнулся Драко, дотрагиваясь до его щеки кончиками пальцев. Затем его голос стал серьезней, и он пояснил: - Я хотел до конца, до предела… Ты понимаешь, Гарри?

Эти слова лишили его последних сил, и блондин снова провалился в беспамятство.

- Нет, очнись! Ты не имеешь права! - закричал Гарри, прижимая к себе неподвижное тело. - Я не могу без тебя.

В этот миг посреди лаборатории возник Люциус, с ужасом посмотрел на разыгравшуюся сцену и ахнул:

- Что случилось?

- Он нашел медальон и уничтожил его, - опуская Драко на пол и не поднимая на его отца заплаканных глаз, через силу выдавил Гарри.

- Какой медальон?

- Тот самый, реликвию Салазара, крестраж Волдеморта… Люциус, он должен жить! Мы же не отпустим его?

С этими словами Поттер вскочил, подлетел к старшему Малфою и уткнулся ему в грудь. Некоторое время мужчина пребывал в ступоре. Он никак не мог осознать, что его сын находится на грани смерти. И в тоже время его шокировало поведение Поттера, который, казалось, готов сделать все, чтобы поменяться местами с юношей, которого еще недавно считал врагом.

- Да, мы не отпустим его. Ведь он нужен нам, - хрипло откликнулся Люцис, прижимая к себе Гарри и думая, что будет бороться за жизнь Драко еще и ради него.

* * *

Первые десять дней превратились в настоящий кошмар. Драко то лежал без движения, то метался в бреду по кровати, и ни на минуту не отпускал руки Поттера. Он говорил такое, что Гарри краснел и бледнел, но послушно сидел или лежал на кровати больного, и даже спал. Он оставлял Драко только на те мгновения, когда ходил в туалет. Люциусу пришлось все взвалить на свои плечи. Он варил зелья, гонял домовиков, кормил и поил «своих мальчиков».

Затем стало немного лучше. Дыхание у Драко выровнялось, и он перестал задыхаться. Его глаза широко распахнулись, но ничего не видели. Малфой лежал и бредил, а зелья не помогали. И в какой-то момент Люциус привык, отгородил свое сердце и душу ширмой, превратился в холодную статую без эмоций и чувств. Он даже позволил себе продолжать поиски сведений о крестражах и исчезал из дома.

Поттер же упорно сидел на кровати Драко. Да разве могло быть иначе, если каждые двадцать минут Малфой начинал звать его или Мерлина? Если бы не эльфы, что кормили Гарри почти насильно, он бы не ел. Спал он урывками, рядом с Драко, вливал в него всевозможные снадобья, кормил. А тот, то становился сам собой, то был Морганой. Но, в любом бреду, Малфой звал его, просил и требовал «дать второй шанс».

Чтобы забыться, не думать, не слушать горячечный бред, Поттер начинал вспоминать. Воспоминания спасали, не давали окончательно свихнуться. Они были разными, приходили сами собой, толкались и спорили. Но они отвлекали от распростертого на кровати тела, от длинных и тонких пальцев, что цепко держали его руку или обвивались вокруг шеи, от странных желаний, которые рождали прошлые отношения Мерлина и Морганы, от собственных чувств к Драко, зарождавшихся в глубине души.

Глава 2. Воспоминания

Поттер часто вспоминал первый миг, когда увидел Малфоя. Тот стоял на соседней скамеечке в магазине мадам Малкин. «Почему я не познакомился с ним? - мелькнуло удивление, когда это произошло впервые. - Я ужасно смутился. Он был такой маленький, красивый и знал все о магическом мире. А кем был я? Просто Гарри, нелюбимым племянником из чулана под лестницей… Разве я мог быть ему интересен? А так хотелось».

В поезде смешок Рона почему-то перевернул все. Не было бы его, не было бы и ссоры, первой ссоры с Малфоем. Гарри хорошо помнил, как приветливо улыбался Драко, протягивая ему ладонь: искренне, радостно, доверчиво. Лишь теперь, спустя много горьких лет, он вновь улыбается ему так же.

Это видение преследовало Гарри, как и другое, ничем не похожее. Но… оно было первым шагом на их совместном пути. День смерти директора. Испуганный, загнанный взгляд Малфоя. Руки трясутся, палочка дрожит… Не в тот ли миг закончилась ненависть? Ее место заняла жалость, что стала разъедать душу…

Самыми трудными днями прошедшего года для Поттера, безусловно, были первые десять дней в доме Мэри. Гарри никак не мог привыкнуть к Люциусу Малфою, понять, что перед ним именно он, а не кто-то иной. Но если подумать хорошенько, то до этого момента гриффиндорец не был близко знаком с отцом Драко. У Мэри это ему предстал совсем незнакомый мужчина с копной каштановых волос, с рассказами о побеге и с заботой о Гарри.

Поттер беззастенчиво влезал в голову своему «попутчику», и Малфой-старший ничего не замечал или делал вид, что не замечает. И что было в этой голове?.. Тоска, боль, любовь и забота - нормальные человеческие чувства. А еще восхищение им, Поттером, Золотым мальчиком. Был страх за сына, жажда мести Темному Лорду из-за него и любимой жены. Гарри уже тогда, не сознаваясь себе в этом, стал восторгаться старшим Малфоем.

А Драко?.. Испуганные глаза, странный взгляд… Вот и все, что от него осталось. Как смешила и злила Поттера Дина! Он никак не мог признаться себе, что перед ним его враг, ненавистный Малфой. Нет, шуточки слизеринца Гарри узнавал, хотя и с трудом. Но вот облик! Даже когда тот намеренно раздевался при нем. Это был не Драко, а ходячее недоразумение.

В те дни Гарри никогда не снимал с себя майку. Он так и спал в ней, выслушивая по этому поводу колкости, потому что не мог представить себя с обнаженным торсом перед врагом. А ходить в таком виде перед Диной… было выше его сил. Что бы сказал в те дни Малфой о его татуировке? Сложно представить.

Гарри и так был на пределе душевных и физических сил, а тут - на тебе - Малфои. Да еще и Драко в платьице. В голове каша из-за его поведения, собственные странные реакции, желание набить морду и жалость - убойный коктейль. Хорошо еще, что Люциус не оставлял их вдвоем. Нехитрая работа в кафе и навязчивость Мэри приводили нервы Гарри в порядок.

* * *

А наследие, что Поттер получил. Чары - это, конечно, здорово. Но в придачу получить еще и воспоминания! Нет уж, увольте… Временами, Гарри чувствовал себя старым и больным и безумно хотел попасть в летящий замок. Ему чудился смех, звенящий бубенчиками на ветру и серо-голубые глаза, любимые и родные…

Эти глаза преследовали Поттера наяву и во сне. От взгляда сводило живот. Он то и дело одергивал себя, напоминая, чьи это глаза. Та безумная неделя, когда они путали следы. Это был удар ниже пояса. Еще и Люциус с его теорией сближения родов, так изумившей Поттера. Он запутался в сетях, расставленных Мерлином и Морганой. Ночевки, шокирующие близостью, будоражащие душу сны. Гарри еще никогда не чувствовал себя более смущенным.

Но временами накатывала чужая злость - чувства старого Мерлина. В такие моменты Гарри ненавидел древнего мага, боялся превратиться в него. Этот сухой старик, так часто являвшийся во снах, был желчен и противен, мелочен и педантичен. Этот, якобы светлый маг почему-то в такие минуты ассоциировался у Гарри с Волдемортом. Найти в себе самом похожие черты, это было ужасно!

Как часто, вспоминая свое поведение в школе по отношению к Малфою, Поттер ловил себя на мысли, что был ничуть не лучше того, временами даже хуже. Особенно в последний год. После смерти Нарциссы Гарри стало стыдно того разговора, что он вел с этой женщиной в Косом переулке. И чего он так на нее взъелся? Что лично она сделала ему? Да ничего. Какой у нее был тогда взгляд: загнанный, испуганный, больной. Но разве Поттера это остановило? Ничуть…

Он еще себя мнил добрым и справедливым. Это после таких-то вот разговоров и «Сектусемпры»?! И чем, скажите на милость, Гарри отличался от Драко? Ничем. Оба хороши, абсолютно одинаковые. Просто в школе они стояли друг против друга, а теперь встали рядом, плечо к плечу. И от этого обоим стало лучше.

* * *

Пожалуй, самым страшным моментом для Гарри стал лес. Там они с Драко впервые по-настоящему были вместе, держали друг друга в объятьях, не пуская в костер, где попеременно горели две женщины, их матери. Это было так страшно! Невыносимо…

А до этого… При всей сложности отношений, поругались они с Драко только однажды, в доме Мэри. Поттера тогда потрясло виденье Малфоя их отношений. Он ненавидел слизеринца просто так, за мелкие гадости, за пренебрежительное отношение к друзьям. У Драко же ненависть росла из желания быть другом, и это потрясало. Раньше Гарри никогда не задумывался о природе чьей-то ненависти. «Как это, ненавидеть, чтобы стать другом? Это извращение какое-то!» - думал он.

Такое мнение у Поттера было до Долины Годрика. Там он был потрясен и раздавлен. Если бы Гарри увидел воспоминания Снейпа рядом с Роном и Гермионой, то умер бы от смеси смущения и жалости, что они об этом узнали. Наверное, он никогда не признается им до конца, что видел в омуте памяти зельевара.

Он благодарил провидение и судьбу за то, что Люциус и Драко разделили этот момент с ним. Они могли понять этого страшного человека, который оставил такие воспоминания для Поттера. Мальчика, которого Снейп ненавидел всеми фибрами своей странной и черной души, как сына врага, как человека, за которого погибла любимая. Но, как ни странно, он больше других заботился и оберегал подростка.

Могила, выполненная с такой заботой и любовью… Мог ли Поттер предположить когда-либо, что его родителей хоронил Снейп? Да никогда! Тогда он понял окончательно, что ненависть так же многолика, как и любовь. Ее причины могут быть настолько необычны, что просто так и не догадаешься.

Именно на могиле родителей Гарри и Драко поклялись в верности друг другу до самого конца, до предела. Мог ли Поттер тогда ожидать, что Малфой отнесется к этому настолько серьезно? Наверное, нет, хотя ему этого и хотелось. Но не такой же ценой! Почему цена за добро бывает так высока? Это так больно и несправедливо.

После долины Гарри часто думал о своем отце. Кто такой Джеймс Поттер? Его многие любили, уважали и даже обожали. Но тот же человек мог преспокойно делать подлости. И это в нем уживалось. Гарри терялся, замечая эти черты в себе, полученные в дар (скорее, проклятием) от Мерлина и Джеймса, и клялся избавиться от них навсегда. Он не хотел быть таким!

* * *

Поездка на Багамы была самым светлым мгновением в жизни Гарри. Необъятное синее море. Горячий, ласковый желтый песок. Вода, прозрачная как стекло. Поттер никогда не отдыхал до этого. Тем более, он не был на море! А тут целый остров в его личном распоряжении. Красота!

Первые пять дней, выбегая из комнаты, Поттер невольно вздрагивал. Люциус Малфой, вальяжный и томный, как кот, развалившийся на шезлонге, напоминал ему прежнего отца Драко. Только глаза и выражение лица были совсем незнакомы. Редкие мимолетные встречи, когда Гарри видел маску, рождали совсем иной облик. Даже с белыми волосами Люциус был иным. Он преодолел такой путь и полностью переродился. На Багамах Гарри полюбил и стал уважать Люциуса, как старшего товарища и даже больше.

Драко: спокойный, расслабленный, без своих телохранителей и масок… Так странно было видеть его, растянувшегося на песочке, улыбающегося неизвестно чему. Гарри пытался влезть в голову младшему Малфою, но натыкался на замок, плавно парящий в небе. Именно тот замок, в который ему так хотелось попасть ночами, когда снились Мерлин и Моргана.

Там, на острове, Гарри стал присматриваться к Драко по-иному, пытался прикинуть себя и его рядом с собой в школе. И находил! Поттер рассматривал некоторые ситуации по-другому, и в них всегда находилось место Малфою - не ненавистному врагу, а другу. Как же сожалел теперь Гарри, что они отвернулись друг от друга, став врагами.

Найдя Драко в прошлом, Поттер захотел найти его в настоящем и однажды просто подошел к нему, растянувшемуся на песке.

* * *

Поттер нерешительно подошел к Драко, который что-то строил из мокрого песка и спросил:

- Чем это ты так усердно занят?

- Строю замок… Начнется прилив, и вода смоет его. Фьють, и не будет, - пожал плечами Малфой. - А ты любишь заниматься подобным, Гарри?

Прозвучавшее имя было неожиданным, но приятным моментом, и Гарри, почувствовав облегчение, присел рядом и тоже назвал блондина по имени, отвечая:

- Не знаю, Драко. Я впервые на море.

Они помолчали. Гарри наблюдал за юношей и размышлял: «Почему же меня не бесит он? Это же Драко Малфой! Вот он весь, во всей своей красе. А он и в самом деле красив».

Последние мысли вызвали смущение и в то же время напомнили одну из причин перемены его отношения к блондину. Мерлин, его персональное проклятие и благословение, попытки древнего мага отыскать в чертах светловолосого юноши любимый облик Морганы. Но были у Гарри и собственные причины: жалость к врагу, желание с ним подружиться, необходимость видеть в серых глазах не ненависть, а доверие и любовь.

- Пошли купаться, Гарри! Знаешь, какое наслаждение качаться на волнах? Это почти так же, как в полете, - вернул Драко в реальность задумавшегося Поттера.

- Да я почти не умею плавать, - сознался брюнет.

- Ну, я же помню, как ты спасал Габриель и Уизли. И потом, соленая вода лучше держит. Ты же будешь жалеть, что не купался в море!

Гарри вздохнул. Малфой был абсолютно прав. Приехать к морю и просидеть на берегу? Ну, уж нет! Он первым встал с песка, но блондин опередил его и кинулся в воду, заразительно смеясь. Улыбнувшись, Поттер последовал его примеру, и вскоре ласковые волны подхватили его, окутали и понесли.

- Как это здорово! - признался Гарри. - Спасибо!

- Что я говорил! А то сидишь, как старик! - откликнулся Драко.

Они наслаждались купанием. Вода несла и баюкала. Это было такое блаженство, что не хотелось вылезать. Так бы и качался на зыбких и ласковых волнах! Тут забывалось все.

Счастливый и радостный, каким не был уже давно, Гарри вылез на берег и улегся на ласковый горячий песок, широко раскинув руки. В вышине было бездонное синее небо. Так бы лежать и лежать, ни о чем не думая.

- Вау! Так вот что ты прятал под майкой! - восхищенный возглас Драко вырвал Гарри из небытия.

Малфой сидел рядом на коленках и беззастенчиво рассматривал татуировку. Живот Гарри предательски скрутило, и сердце забилось часто-часто. Он смутился и хотел прикрыть грудь полотенцем. Но бесконечная лень и нега, навалившаяся бегемотом, не дала шевельнуть ни рукой, ни ногой. «Какого черта! Он такой же парень, как и я. Что меня так смущает?» - возмутился Гарри на свои странные реакции, демонстративно закрыл глаза и стал наслаждаться солнцем.

Легкое прикосновение к коже. Тонкий палец рисует дракона, обвившего его левую грудь. Гарри вспомнилось, как это однажды сделала Джинни. Она сама расстегнула его рубашку и стала обводить рисунок. Юноша задохнулся от переполнивших чувств, смесь возбуждения и смущения.

Сейчас ощущения были гораздо ярче. На них реагировал весь организм, рождая неясное предвкушение. Кровь устремилась вниз, и лишь остатки разума пытались внушить, что это влияние Мерлина и его треклятых чувств к Моргане.

- Что ты делаешь, Малфой? - как можно холодней и даже чуточку угрожающе осведомился Гарри, пытаясь прервать эту сладкую пытку, заставляющую трепетать каждую клеточку его души и сердца.

- Я рисую дракона. Мне они нравятся. Если бы о магических животных нам читал лекции нормальный человек, я бы полюбил этот предмет, а после школы пошел работать драконологом, - томно сообщил Драко, продолжая свое занятие.

Их глаза встретились, и между ними проскочила искра, окончательно сбившая дыхание. Мир на мгновение замер, а затем блондин грациозно отпрянул, улегся рядом на песок и принялся достраивать свой замок из песка. Гарри шумно выдохнул и, помниться, растянул губы в идиотской улыбке, пялясь в бездонное небо.

* * *

Переезд в дом Блэка выбил Поттера из колеи. Он не мог оставаться один. Хотелось к кому-нибудь прислониться, взять за руку и водить за собой. Люциус совсем не годился на эту роль, так как вел себя довольно сдержанно и отстраненно даже с сыном. Во-вторых, что он, Гарри, маленький, что бы ходить за ручку с дядей?

После полутора месяцев на теплом песочке и в воде, Поттер легко нашел, кого ему можно таскать по дому. Драко никогда не сердился и не возмущался, и даже в гостиной с портретом сидел со странным упорством. Поэтому, что могло быть естественней, чем брать его за тонкую кисть или класть свою руку на его плечо и водить по особняку. У них было такое родство душ, что Гарри не представлял себе никого другого в этой роли.

Портрет, ставший камнем преткновения… Чего Поттер зацепился за него, он и сам не знал. Неживая картинка, а Гарри разговаривал с крестным. Ему очень хотелось кому-нибудь рассказать, что он запутался в своей душе, что его смущают и тревожат серые глаза Драко, да и весь его облик. Не Люциусу же было в этом исповедоваться!

Хилл-Вейле перевернул многое в отношениях трех человек. После подземелий Малфои стали Поттеру ближе и родней. Тогда он впервые испугался за них. Когда Люциус выполнял свои кувырки, Гарри стоял, схватив Драко в охапку. Это был животный ужас, от которого холодели внутренности.

Но он не мог сравниться с тем, что Поттер испытал, глядя широко распахнутыми глазами на движения Драко. Это было за гранью, за пределом, за самой крайней чертой. «Зачем он пошел последним?! Я не вынесу вид его окровавленного тела, умру. Я уже видел его в крови. Это было ужасно!» - думал он. И когда это закончилось, Гарри прижал Драко к своей груди.

Этот кошмар являлся ему по ночам, мешал спать. Если бы в доме нашелся хоть один обшарпанный боггарт, Поттер бы знал, во что он теперь превратится. Его преследовал образ безжизненного, стройного тела, распростертого в крови на полу. Гарри вскрикивал по ночам, вскакивал с постели, а наутро спешил вниз, чтобы увидеть живого, смеющегося Драко. Это было таким облегчением, что приходило спокойствие. Спокойствие, которое привело к кошмару…

Драко вскрикнул на мягкой кровати, и Поттер вернулся в реальность, в кошмарную реальность тяжелого месяца, где был бред больного, терзающий сердце.

- Не смотри, Мерлин, на медные волосы! Зачем они танцуют в твоей голове? Я не прощу измены! Ты пожалеешь, что предал… - с укором и отчаяньем прозвучал слабый голос с кровати, заставляя смутиться сиделку.

- Я никогда не предам тебя, Драко! Забудь о Моргане! - воскликнул Гарри, вспоминая о медных волосах и об их обладательнице, которая принесла ему столько боли.

Это воспоминание вызывало тупую боль даже теперь. А в первый миг после происшествия, если бы рядом не было Драко, у Гарри бы разорвалось сердце. Поттер перенес такой сильный удар, удар в спину от человека, которого, как ему казалось, он любил. В тот тяжелый и страшный миг Мерлин как никогда раньше стал осязаемым и реальным, и Гарри почти физически ощутил, как в грудь заползает лед и сковывает его разбитое сердце.

Глава 3. Предательство

Иногда Гарри казалось, что он родился с любовью к Парижу. Этот город являлся ему во снах. Он прочитал о нем не одну книгу и мечтал попасть туда еще до Хогвартса. Когда же Рон сообщил, что Джинни учится во Франции, Гарри захотелось бросить все и лететь за ней, вопреки рассудку и логике. Таинственный город приобрел еще больше очарования.

Реальность затмила грезы. Да, Париж стоило любить! Одна Эйфелева башня чего стоила - вот очередной пример, как без магии можно творить волшебство. Они поднялись на нее как обычные люди - на лифте, в толпе туристов-маглов. Гарри тут же подбежал к перилам смотровой площадки и, раскинув руки, громко крикнул:

- Красота-то какая! Ты только посмотри!

Драко лишь ухмыльнулся, обнимая его сзади за талию, словно боялся, что он захочет слететь отсюда, как птица. И надо признаться, что такие мысли приходили в голову гриффиндорца. Он даже пожалел, что не захватил с собой «Молнию». Впрочем, это были пустые мечтания, учитывая статус секретности.

До поездки, да и по дороге - они использовали магловский поезд «Лондон - Париж», Гарри постоянно рисовал себе предстоящую встречу с девушкой. Да, им вряд ли удастся наедине. Но в этом нет ничего страшного, так как за это время Люциус превратился для Поттера в терпеливого наставника и просто в близкого человека, готового поддержать и в горе, и в радости.

Ну а Драко… Сначала Гарри слегка испугался, что блондин, поддавшись эмоциям Морганы, устроит представление, состоящее из сцен ревности, язвительных комментариев и прочих глупостей, на которые был способен. Но младший Малфой, даже перевоплотившись в ненавистный образ Дины, вел себя очень корректно. Он старался развеять его любые сомнения насчет медноволосой красавицы, и так открыто улыбался, что у гриффиндорца что-то переворачивалось в душе.

Очарование улочек Парижа вскружило Гарри голову. Они с Драко бродили по ним в обнимку, и блондин показывал свои любимые кафе и достопримечательности, которые посещал когда-то с матерью, и им обоим было грустно и весело. В эти мгновения Поттер не думал ни о прошлом, ни о будущем и радовался сиюминутному спокойствию, искренне любовался собеседником и был беспричинно счастлив.

* * *

Лишь в последний вечер перед посещением Шамбатона, Гарри вспомнил о Джинни, и его сердце наполнилось предвкушением. Ему рисовалось, как девушка кинется к нему на шею, зацелует, не стесняясь свидетелей. Затем они спокойно обсудят прошедшее время, поделятся планами на будущее, и она обязательно поддержит его идею сблизиться с Драко. А в заключении Джинни наверняка дружески поболтает с Диной и поблагодарит «Чарльза Поттера за заботу о племяннике».

Реальность с первой же минуты разбила эти мечтания. Джинни пришла на встречу под ручку со смазливым французом, который смотрел на нее слишком откровенно. На ее лице застыла отчужденная маска, и она презрительно скривила губы, когда увидела Дину.

- Какая неожиданность. Не ожидала тебя увидеть здесь, Гарри, - раздался ее голос, и Поттер забыл о первом, неблагоприятном впечатлении.

Мерлин, как он посмел усомниться в милой, любимой Джинни. Да, она зачем-то притащила француза. Но это ничего не значит! Скорее всего, этот красавчик сам навязался в провожатые, а она, по доброте душевной, не смогла отказать.

- Поговорим наедине? - робко предложил Гарри, указывая на диван, стоящий в отдалении от другой мебели, расположенной в комнате встреч.

- Наедине? Ну-ну… - хмыкнула Джинни, с ненавистью глядя на Драко и Люциуса. - Что вообще эта делает здесь?

Гарри непонимающе уставился на нее. Как она смеет в таком тоне говорить о его двоюродной сестре - ведь именно так он представлял девушке Дину. Да и глядеть на дядю Гарри, который взял о нем заботу, с такой неприкрытой ненавистью, у нее нет никакого права. Однако он решил напомнить Джинни, кто перед ней.

- Дина - моя сестра. Мы с дядей не могли оставить ее одну в гостинице - это слишком опасно даже во Франции. Вдруг кто-то из Упивающихся следит за нами.

Джинни фыркнула, поджала губы, но проследовала к дивану и стала рассказывать о своей учебе в Шамбаттоне. Гарри вздохнул с облегчением и приписал все произошедшее волнению девушки от встречи с ним. Он вглядывался в ее лицо, слушал ласковый голос и постепенно погружался в воспоминания. Перед взором промелькнули те несколько недель на шестом курсе, когда они частенько гуляли вдоль озера, целовались в пустых классах и ,кажется, оба были счастливы.

Улыбнувшись этим мысленным картинам, Поттер накрыл тонкую кисть Джинни и сжал ее. Девушка поспешно вырвала руку и сердито глянула на него. Он был растерян ее поведением. За прошедший год ему ни разу не доводилось пережить ощущения, что его отталкивают. Драко, наоборот, частенько брал инициативу на себя и никогда не вырывал ладоней, не выскальзывал из обнимающих рук, как бы ни был раздражен.

- Что не так? - мягко поинтересовался Гарри.

- Все! - раздраженно выпалила Джинни. - Ты меня не слушаешь и постоянно косишься на Дину, словно опасаясь ее негативной реакции.

- Ты не рада нашей встрече или у тебя плохое настроение? Мой дядя сделал нам такой сюрприз. Я летел к тебе, как на крыльях.

- На крыльях?.. Со своей, якобы, дальней родственницей?.. И часто она тебя утешает, не как сестра? - прошипела Джинни, подбоченилась и покраснела.

В этот момент она больше всего напоминала свою мать, когда та была зла и собиралась устроить скандал мужу или сыновьям. Перед Гарри отчетливо возник образ подбоченившейся, кричащей Молли, образ, который он терпеть не мог, и его передернуло.

- Что ты такое говоришь?.. - угрожающе произнес Поттер, и в его взгляде появилась сталь, а в голосе - лед, присущие Мерлину. - Повторю медленно: Дина… моя… сестра.

Рыжеволосая девушка смутилась и, дотронувшись до его руки, мягко сказала:

- Оставим твою сестру, Гарри. Возможно, я погорячилась. Лучше расскажи, как у тебя дела.

Он снова вздохнул с облегчением и решил простить ее в очередной раз. В конце концов, даже неуместная ревность к сестре была приятна - значит, Джинни помнит и любит его.

* * *

Поттер начал рассказывать о поездке в Хилл-Вейле, о подземельях Хельги Хаффлпафф, об его ловушках и ножах и о пережитом там шоке. Поделился он и планами насчет Драко, а в конце признался:

- Оказывается, мы с Малфоем абсолютно одинаковые, и я хочу видеть его соратником и даже другом.

- Что за чушь? - возмутилась Джинни. - Малфой - скользкий слизеринец, сын Упивающегося смертью и сам носит метку.

В принципе, Гарри ожидал такой реакции. Ведь Рон и Гермиона сначала не хотели его даже слушать на эту тему. Но потом они смирились и осознали. Джинни, безусловно, поймет его еще быстрей - ведь она любит его, доверяет ему. Он терпеливо привел все аргументы, которые говорил друзьям, а затем признался, что уже какое-то время Драко живет в его доме.

- Мы многое узнали друг о друге за этот срок. И, знаешь, Драко такой искренний и хороший. Он всегда хотел дружить со мной, а после побега из Хогвартса сильно изменился и повзрослел. И, поверь, блондин совершенно не виноват в попытках убить Дамблдора - его загнали в угол, шантажируя жизнью матери. Недавно мы поклялись друг другу в верности.

- Это бред! Элементарный бред! - воскликнула Джинни, и ее лицо вновь стало некрасивым.

Она начала доказывать, что он не имеет права прощать Малфоя, что в последнее время ведет себя совершенно не так, как должен вести себя будущий победитель Волдеморта. Девушка настолько распалила себя, что вскочила и даже взвизгнула:

- Да как ты смеешь!

- Тише. На нас все смотрят, - напомнил Поттер и бросил на нее взгляд, предупреждающий, что не намерен поступать так, как нравится ей.

Однако в глубине его души все еще жила надежда на понимание, поэтому он продолжил более мягко и терпеливо:

Пойми, для себя я все уже решил. Мои отношения с Драко Малфоем никогда не станут прежними. Я стал доверять ему, и уверен, что рядом, плечом к плечу, мы - сила. Почему директору все доверяли без оглядки и терпели даже Снейпа, хотя и считали претворявшимся раскаявшимся…

Ты забыл, что Снейп убил Дамблдора? - перебила Джинни, глядя на него, как на пациента психиатрической палаты.

- Да, убил, - подтвердил он. - Но зельевар сделал это из-за преданности директору. Поверь мне на слово, я знаю.

- Но…

- Джинни, это такая малость: верить мне безоговорочно, до предела, как верили все Дамблдору. Ты должна принять Драко. Ведь он даже не Снейп, а гораздо чище и лучше.

- Ты ошибаешься, Гарри. Твое доверие вовсе не является таковым. Я выросла в любви и доброте и знаю их гораздо лучше, чем ты. Раз ты меня любишь, ты должен прислушиваться к моим словам. Вот как я вижу доверие. И я говорю: гони Малфоя, пока он не доставил тебе неприятностей.

- Что непонятно в моей фразе: я доверяю Драко? Неужели ты полагаешь, что она родилась на пустом месте? Он доказал мне, что я могу спокойно повернуться к нему спиной, и он меня никогда не ударит. Мое доверие родилось не на сопливой ерунде, рассказывающей о всеобщем благе, о светлых и добрых волшебниках, чьи руки не обагрены кровью и чьи помыслы кристально чисты. Оно взошло на понимании, что добро должно быть с кулаками, когда имеешь дело с коварным темным магом, идущим по головам даже своих соратников. Именно на этой почве мы сблизились с Малфоем, и теперь я уверен, что он абсолютно надежен, и его рука не дрогнет, даже если ему придется убивать бывших сокурсников.

* * *

Некоторое время Джинни молчала, переваривая информацию, затем в очередной раз вскочила и подбоченилась, прежде чем заорать на всю комнату:

- Я верила тебе. Ты же заявляешься сюда с девицей, что утешает тебя ночами, и говоришь ахинею об убийце Снейпе и предателе Малфое. И я должна выслушивать это и поддакивать?.. Такому не бывать!

Гарри рассердился окончательно, но все же постарался взять себя в руки перед тем, как заговорить:

- То, что ты говоришь о моей сестре, я считаю помутнением твоего рассудка из-за ревности. Это не стоит выеденного яйца, поэтому не бесит, а даже в каком-то роде льстит. Сейчас разговор идет не о моем отношении к Дине - она скоро покинет меня, оставшись здесь, во Франции, у своей родни. Речь касается Драко, и это другое дело. Отношение к Драко моих друзей - это принцип, показатель доверия ко мне до предела, и я не намерен делать исключение даже для тебя.

- Я не дурочка и все вижу. В глазах твоей, якобы, сестрицы, читается похоть. А Малфой… Тут и обсуждать нечего. Выбрось его из головы.Только так я понимаю доверие!

Это было уже за пределом, и Поттер не вынес. «Как она посмела сказать такое о моей сестре! тем более, о Драко?» - мелькнуло в его голове, и он тоже вскочил со стула и выкрикнул:

- Джинни, ты же обещала! До конца, что бы ни было! Опомнись!

- Я требую! - снова взвизгнула она. - Докажи и вышвырни Дину вон. И не смей даже упоминать имя Драко Малфоя!

Гарри был в бешенстве, его трясло.

- ЧТО?!.. Это предательство!

Душой завладел образ старого Мерлина, и на брюнета навалилась усталость, безразличие и страшная боль. Он понурился, потух и пробормотал:

- Сейчас ты ведешь себя, как твоя мать с твоим отцом. Но я не Артур Уизли, и не позволю такого отношения к себе. Я разговаривал с тобой, как с другом и даже более. Мне казалось, ты любишь меня, но это не так…

Гарри безнадежно махнул рукой, стараясь избавиться от кома в горле, который душил его. Сердце покрывалось панцирем льда, и старик Мерлин вырос до исполинских размеров, празднуя победу.

«Нет, не хочу!» - почти вслух воскликнул Гарри и в растерянности оглядел комнату. Ему срочно требовались утешение и поддержка. Его взгляд наткнулся на серые глаза Драко. Они обещали помочь в борьбе с Мерлином, и он позволил утонуть в них, раствориться. Но этого было катастрофически мало.

Казалось, комната сузилась до размеров ловушки, и из нее выкачали воздух. И главным источником боли являлась рыжеволосая девушка, сидящая рядом. Не в силах выносить эту пытку еще хоть одно мгновение, Гарри пересек пространство, разделяющее его и Драко, заставил блондина встать и прижал его к себе. Блондин, почти не колеблясь, обвил его в защитном жесте, и его руки заскользили по спине Поттера, утешая.

- Ты наговорила мне столько гадостей, Джинни. Почему-то ты не веришь мне, хотя я не давал поводов и пытался все объяснить. Я воспринимаю это как предательство. Поэтому прощай! - ледяным тоном проговорил Гарри и пошел прочь, не оглядываясь.

Он почувствовал себя больным и несчастным и, если бы не поддержка Драко, почти готовым сдаться Волдеморту и просто умереть.

* * *

Два дня после возвращения из Парижа Гарри сражался с проклятьем старого Мерлина, стараясь изгнать холод и безразличие из своей души. Но вскоре он понял, что одному ему не справиться, и спустился вниз, ища поддержки у Малфоев.

Оба блондина взволнованно ожидали его. Люциус вздохнул с облегчением, когда он согласился с предложением Драко развеяться. Даже без леггилименции было очевидно, что теперь он поверил, что Поттер справиться с предательством Джинни.

В тот день Гарри с Драко напились до зеленых гоблинов, но зато стали еще ближе. Теперь его не смущала близость блондина, наоборот он искал ее в прикосновениях, в открытых улыбках собеседника. Ощущая его дыхание на своей коже, Гарри чувствовал, как с заледеневшего сердца сходит корка льда, а Мерлин в душе молодеет, превращаясь из желчного старика в горячего, молодого мужчину, обладающего невероятной магической силой.

Воспоминания, наконец, отпустили Поттера, и он вернулся в реальность. Драко перестал метаться на кровати и теперь спал, опустив голову на его плечо. Он был так прекрасен, что брюнет невольно залюбовался и, в который раз, понадеялся, что этот кошмар скоро кончится. Малфой очнется, начнет улыбаться и хотя бы язвить… «Пускай, только вернись! - пробормотал Гарри в белую макушку и уснул, видя летящий замок, который впервые с момента появления в снах, приближался к нему.

Глава 4. Одинокий ворон

За год, прошедший после смерти Дамблдора, Северус Снейп исхудал и усох. В его длинных черных волосах тут и там блестела седина, под глазами пролегли черные круги, кожа стала землистого цвета, а характер - еще более желчным и мрачным.

Получив привилегированное положение среди Упивающихся смертью, Снейп пользовался им с удовольствием. Его боялись почти все, поэтому старались угодить и не лезли с общением, зная его любовь к одиночеству. Фактически, в его дом, расположенный в Тупике Прядильщика, где он официально обитал, теперь приходили только два человека.

Один был Джон Паркинсон - трясущийся, исхудавший, бледный,- с которым Снейп раньше никогда не общался, считая посредственностью и трусом. Но, потеряв возможность встречаться с Люциусом, Северус предпочитал общество Джона, которого блондин всегда опекал. Правда, его визиты по-прежнему были весьма раздражительными.

Обычно Паркинсон приходил к Снейпу, чтобы пожаловаться, и тема их разговоров крутилась вокруг одного и того же: уехавшая в Штаты семья (жена и дети), боязнь умереть от руки Авроров или подвернувшись разгневанному Темному Лорду и, как ни странно, Люциус и его сын Драко.

- Хорошо Люц устроился. Сидит себе в тюрьме, в ус не дует. А я тут трясись, страдай… - говорил Паркинсон, сидя у камина и потягивая коллекционный коньяк тридцатилетней выдержки.

- Ну, так в чем дело? - привычно ухмылялся Северус, выслушивая это в очередной раз. - Иди, давай, покажи в Аврорате метку… Они нынче скоры на суд.

- Это разобьет моей жене сердце, - отрицательно качая головой, печалился Джон.

- А страх за тебя не разбивает ей сердце?

- Она глупа и думает, что у меня тут друзья.

Снейп закатывал глаза, а Паркинсон надолго замолкал. Потом поворачивал на еще одну проторенную тропинку и начинал нести полную околесицу:

- Бедная моя девочка до сих пор его любит.

Северус прекрасно знал, о чем идет речь. Паркинсон до сих пор лелеял мечты породниться с Малфоями, поженив Пэнси и Драко, что в создавшейся обстановке было глупо и даже смешно: глава рода сидел в Азкабане, а наследник находился в бегах. Однако Снейп охотно ему подыгрывал, всякий раз притворяясь непонимающим:

- О чем это ты?

- О твоем крестнике Драко, - непременно уточнял Джон, вздыхая. - Пэнси любит его, и могла бы стать ему прекрасной парой.

После этой фразы или подобной ей Северус позволял себе глухо смеяться и саркастично напоминал, что младшего Малфоя еще надо найти и, даже если это произойдет, не факт, что он испытывает к девушке ответные чувства. Именно ради этого маленького развлечения он и принимал Джона у себя, терпя его занудство и трусость, и заезженность тем.

* * *

Вторым визитером была Беллатриса Лестрейнж, которая по какой-то неведомой для зельевара причине считала его приятелем, а иногда и штатной жилеткой. Не являйся женщина фавориткой Темного Лорда, он не пустил бы ее на порог, так как она вызывала в нем омерзение, а любой ее приход был связан с риском раскрыться, как вражескому шпиону. Поэтому Северусу приходилось тщательно следить за своими словами, держать усиленный ментальный блок, что вызывало мигрень, и изображать радушие.

Беседы с Беллой тоже сводились к одной и той же избитой теме. Она грезила реабилитировать себя в глазах Темного Лорда, у которого впала в немилость после событий в Министерстве, когда разбилось пророчество, связанное с Поттером. Женщина строила планы, которые, в основном, вертелись вокруг поимки лохматого мальчишки, что не могло не нервировать Снейпа, поклявшегося его защищать.

Сегодня Беллатриса пришла с очередной идеей:

- Я решила проникнуть в дом Блэков, так как считаю, что гриффиндорский гаденыш скрывается там. Но почему-то защита не пускает меня, несмотря на кровное родство.

- Странно, если бы это было по-другому, - протянул Северус - Как бы я не относился к Поттеру, он не идиот и, если, в самом деле, прячется на площади Гриммо, то наверняка сделал все возможно, чтобы туда не попали его враги. А ты, моя дорогая, одна из первых в этом списке.

- Не может же защита мальчишки выдержать нашу совместную атаку. Если мы объединим усилия…

- Не думаю, что это поможет. Особняк совсем недавно был резиденцией Ордена Феникса, и его защитой занимался Дамблдор. Он, конечно, умер, но вряд ли она уже спала.

Северус был уверен в этих словах, так как сам проверял это и даже подновлял чары, тоже ожидая, что Поттер поселится в доме крестного.

Если честно говорить, то разговоры о Гарри вызывали в нем двоякие чувства. Пообещав его матери охранять мальчика, он до сих пор ненавидел его. И Джеймс Поттер, школьный враг, был совершенно ни при чем. Сын только внешне напоминал отца, и Снейп давно перестал их сравнивать. Но он не мог простить младшего Поттеру за смерть Лили, которая пожертвовала собой ради его спасения.

В последнее же время его преследовали мысли о том, что Гарри в очередной раз влез в его воспоминания - пусть добровольно отданные, но гораздо тщательней хранимые, чем те, которые мальчишка подсмотрел на пятом курсе. Они позволяли увидеть не маску, которую носил Снейп, а его истинное лицо.

Теперь зельевар думал, что напрасно поддался порыву, желая открыться и объяснить сыну Лили, почему ему доверял директор. Все-таки просьба Дамблдора - не приказ, и этого можно было избежать... Наверное.

* * *

- Как ты его спрятал? - внезапно раздался странный вопрос Беллатрисы, о которой, надо признаться, Северус забыл за размышлениями.

- Ты о чем? - не понял мужчина. - Прости, я задумался.

- Где твой крестник, мой племянник?

- Если бы я это даже знал, то не сказал бы. Или ты считаешь меня самоубийцей?

Северус недоумевал, почему эта тема вдруг возникла в их разговоре. После гибели Дамлдора Темный Лорд тоже лелеял мечту найти Драко. А когда вышла статья о появлении младшего Малфоя вместе с Поттером в Хилл-Вейле, где в руинах замка Хаффлпафф хранился крестраж, то мальчишка превратился во вторую персону нон грата. Но даже Волдеморт, узнав о Непреложном обете, данном Нарциссе Снейпом, перестал спрашивать зельевара, где его крестник.

- Знаешь, а я тут подумала, что Драко тоже в особняке Блэков, вместе с Поттером, - предположила Беллатриса, опасно близко подходя к истинному положению вещей. - Может, сколотим команду и нападем на дом?

- Это не могут быть просто наши соратники, раз ты говоришь о кровной защите, - напомнил Северус, начиная по-настоящему волноваться. - Где ты наберешь столько близких родственников Блэков? Ты же одна осталась.

- А ты?

- Не имею к ним, слава Мерлину, никакого отношения. Ну, или слишком дальнее - через родство Принцев и Малфоев.

Они замолчали, и в этот момент в окно влетела почтовая сова. Северус невольно вздрогнул, вспоминая последние послание, пришедшее в этот дом за прошедший год. Тогда ему писал Люциус. Сейчас пергамент, судя по почерку, тоже был от него. «Мерлин, этот «озабоченный многодетный папаша» подписался своим инициалом. Хоть «М» не добавил, и то плюс, - мелькнуло в голове Снейпа, прежде чем опасная гостья выхватила письмо из его рук и зачитала вслух:

«Северус,

Помнишь свои клятвы?.. Пришло время исполнить их.

Жду тебя срочно на старом месте. Л».

- Это что? Чья-то шутка? - удивилась Белла. - Или ты получаешь письма от женщин?

- Что тебя так изумляет? - хмыкнул Северус, радуясь ее фантазии, которая подбросила идею о любовном послании. - Или ты ожидала, что я дал обет целомудрия, а может, причисляла меня к представителям нетрадиционной ориентации?

- Но клятвы... Я совершенно не ожидала, что ты даешь их женщинам.

- Прости, что разочаровал тебя, но я бываю сентиментален.

- И ты побежишь к ней на встречу?

- Тебе не кажется, что это несколько не твое дело?

К концу этого диалога Северус готов был откровенно посмеяться над ней. Но в его планы не входило сердить Беллатрису и тем самым продлевать ее визит. Послание его взволновало, поэтому он безропотно снес все ее издевательства по поводу «его романтичной натуры и скрытого амплуа сердцееда и явного подкаблучника».

Едва за женщиной закрылась дверь, Северус перечитал письмо и нахмурился. У этого «Л» случилась беда, причем не с ним. Иначе бы он не написал «срочно», тем более не послал бы сову так открыто, не заботясь о получателе. Значит, надо ехать, лететь, спешить…

* * *

Снейп с превеликими предосторожностями аппарировал на территорию своего замка в ущелье, так как сразу внутрь попасть не мог никто, даже он. Родовой замок Принцев был тайной за семью печатями, его было непросто найти, тем более попасть на территорию, но лишняя предосторожность никогда не помешает.

«Хорошо бы сменить еще и пароль - слишком долго стоит», - мелькнуло в голове Северуса, когда он не увидел Малфоя у дверей, но тут же одернул себя, назвав параноиком. Он доверял Люциусу - старинный и, пожалуй, единственный друг никогда бы не привел в этот замок не то, что врагов, даже сына, без предварительного согласования. Правда, рыдающий незнакомец с каштановой шевелюрой, которого он увидел в малой гостиной, несколько поколебал в Снейпе эту уверенность.

- Люц, это ты?

- Прости, расклеился. Жду тебя уже четыре часа.

На Снейпа глянули знакомые еще со времен Хогвартса серые глаза, чуть потемневшие от непривычных эмоций. Но, Мордред, как выглядел этот всегда холеный, невозмутимый блондин? Осунувшееся заплаканное лицо, смятая одежда и спутанные волосы непонятного цвета.

- Что у тебя с головой? - не смог сдержать себя Северус, потрясенный увиденным до глубины души.

Малфой уставился на него в совершенном недоумении, и он понял, что друг абсолютно не в себе, поэтому пояснил:

- Мне всегда казалось, что ты был блондином.

- Забыл, что изменил шевелюру. Как-то не до этого, - отмахнулся Люциус. - Рад, что все равно признал меня.

- С трудом. Так что благодари провидение, что не проклял.

Малфой фыркнул, на миг становясь походим на себя прежнего. Но затем его взгляд потух, а плечи сгорбились.

- Что с тобой? - позволил еще один бестактный вопрос Северус.

- Расслабился, - пожал собеседник плечами. - Прости, что стал свидетелем этого.

- Я понимаю, хотя и удивлен, застав истинного Малфоя в таком виде.

- Тебе ли не знать, что все меняются, Северус.

Они надолго замолчали. И хотя Снейп прекрасно понимал, что Малфой не стал бы рисковать его положением при Волдеморте, посылая сомнительные письма, без веской причины. Но терпение го было почти на исходе - неприятный разговор с Беллой и тревога за Драко и Поттера, появившаяся после него и усиленная посланием, давали себя знать. Поэтому он выплеснул свое раздражение на раскисшего собеседника.

- Ты сорвал мою милую беседу с кузиной твоей жены, чтобы поплакать на моих глазах?

- Драко умирает. Спаси его, Ворон! - прозвучало в ответ.

Северус уставился на мужчину с ужасом.

* * *

Сказанная почти будничным тоном страшная фраза висела в голове Северуса. Но привычка все вывернуть наизнанку, привычка быть гадким победила в этом темном человеке. Поэтому, вместо утешений отцу, он снова съязвил:

- Это его Надежда магического мира прикокнул?

Люциус подскочил с кресла, свирепо зарычал, рванул хозяина за грудки и прошипел:

- Твое счастье, что я не применил палочку!

Северус не на шутку испугался и пробормотал смущенным тоном:

- Это моя реакция на шок, ты же знаешь.

- Я не в состоянии это терпеть, особенно когда ты поливаешь грязью Гарри, - уже спокойней парировал Малфой.

Они опять ненадолго замолкли, затем Снейп спросил:

- Что случилось? Подробности!

Люциус еще немного помолчал и начал рассказывать:

- Драко уничтожил медальон Салазара Слизерина, который был крестражем. Один. Когда мы с Гарри до него добрались, он был без сознания. С тех пор он бредит, мечется по кровати и никак не приходит в себя. В его крови обнаружился яд, который, только не удивляйся, попал внутрь после укуса призрачной змеи, появившейся из медальона.

- Ну, если речь идет о реликвии Слизерина, ставшее крестражем Темного Лорда, то я этому не удивлюсь. Как понимаю, ты ждешь от меня помощи?

- Я готов, но, прости, сначала хочу спросить о безопасности вашего убежища. Мой визит к вам чреват сильными осложнениями, как для меня, так и для вас. Твой дом имеет надежную защиту?

- Как сказать… Этот замок надежней, но Драко сюда не доставишь. Его это убьет. Защита Малфой-менора тоже несколько лучше, но не намного, особенно сейчас. Особняк, в котором мы обитаем, признал Драко хозяином.

Северус сглотнул, понимая, о каком доме идет речь, но все-таки решил уточнить:

- Где это вы живете?

- В доме Блэков, разумеется, - прозвучал ожидаемый ответ, не ставший, впрочем, приятней.

- И там же его новый хозяин?

- Да.

* * *

Как оказалось, Северус все-таки был не готов к такому повороту. Да, он уже давно знал, что Люциус опекает мальчишку, но почему-то именно в этот момент, весьма неподходящий, надо сказать, вся ненависть к этому отродью Джеймса выплеснулась через край, и он отчеканил:

- Я не переступлю порог дома Поттера, и не проси!

- Прекрати истерику! - гневно выкрикнул Люциус. - Ведешь себя, как пятилетний ребенок! У меня умирает сын, а ты лелеешь свою ненависть к мальчишке, которую он не заслужил. В конце концов, ты не имеешь права отказываться. Или ты забыл о своих Нерушимых клятвах?

- Ты не соображаешь, о чем просишь меня. Это просто невозможно!

- Как там тебе сказал Дамблдор? «Нет ничего невозможного», кажется?

Северус шокировано уставился на него, соображая, правильно понял намеки Люциуса: он видел воспоминания, оставленные в доме Поттеров? Нет, гриффиндорец не мог пригласить с собой Малфоев, да еще и вместе смотреть. Или Северус совершенно его не знает.

- Ты был на развалинах и все видел? Ты?.. - Люциус кивнул. - Нет, этого не может быть! Это что-то за гранью.

- Ты же посылал туда сам, - пожал плечами Малфой. - Знаешь, меня твои воспоминания шокировали. Но поверь мне, за гранью находится то, что тебя ожидает в доме Блэков.

Эта фраза окончательно запутала Северуса. Он умоляюще и непонимающе посмотрел на своего собеседника. Тот хмыкнул, наслаждаясь произведенным эффектом, а потом снова потух и попросил, вздыхая:

- Давай, Ворон, двигай своими костями. У нас еще есть шанс спасти их.

- Кого? - не понял Северус, выбитый из колеи.

- Я же сказал, у тебя есть шанс исполнить все Нерушимые клятвы! - опять рассердился Люциус. Потом добавил почти умоляюще: - Мы тут мило беседуем, а они медленно умирают. Оба…

Северус не нашелся, что возразить. Его снова загнали в угол с помощью любви, на этот раз отцовской.

Глава 5. Неприятные визитеры

Поттер не заметил, как спокойно проспал всю ночь, и теперь его разбудил громкий стук в дверь. Это было странно, так как Люциус, зная, насколько чуткий сон у Драко и как редко удается Гарри выспаться, просто входил в спальню.

- Открыто, или ты забыл это, Люциус - на пределе того, что его услышат за дверью, сказал Гарри, боясь разбудить больного. К счастью, блондин продолжал спать.

Посетителем, на удивление, оказался Снейп, чьего визита Поттер не ожидал. Гриффиндорец был уверен, что зельевар не придет в его дом даже в такой безысходной ситуации. Видимо, сыграло роль, что Драко был не только сыном друга, но и его крестником.

Увидев лежащих рядом юношей, Снейп попятился, и на его невозмутимой физиономии появились эмоции: смесь жалости, взволнованности и крайнего изумления. «Надо же, наш вид сумел скинуть его маску», - хмыкнул про себя Гарри и произнес вслух:

- Не стесняйся, будь как дома.

Пару секунд зельевар стоял неподвижно, затем велел своим обычным, холодным голосом, спуская панибратство в свой адрес:

- Встаньте, Поттер, я хочу осмотреть Драко.

Гарри попытался выполнить просьбу или, судя по тону, приказ. Но тут Драко застонал, схватил его за шею, потянул обратно, почти прижимая голову к голове, и выдохнул в губы брюнета:

- Ты простил меня, мой Мерлин?

- Давно уже, - на автомате ответил Гарри, и их губы на миг слились в невесомом поцелуе.

Он исподтишка глянул на Снейпа: на его лице было такое выражение, словно он собирался упасть в обморок. Впрочем, гриффиндорцу было наплевать, что подумал и почувствовал зельевар. «Раз Люциус привел его, то пусть сам и объясняется, - с раздражением решил Гарри и, так как Драко не собирался выпускать его из объятий, а лишь ослабил их, покорно опустился обратно на кровать.

Снейп задохнулся от возмущения и даже открыл рот, явно собираясь обвинять Поттера в недопустимом поведении в его присутствии, но промолчал, лишь буравя гриффиндорца ненавидящим взглядом. Опасаясь, что выдержка подведет его - мужчина, на удивление, вел себя слишком эмоционально, что, в общем-то, было ему не свойственно, Гарри все же соизволил кое-что пояснить:

- Придется подождать. Моргана обидчива, может устроить истерику, и у Драко начнется приступ.

- Я не с курорта, ждать не могу. У меня и другие дела имеются, - выплюнул Снейп.

- Ну, так иди сюда и диагностируй! - сердито предложил Поттер. - Я не мешаю,

- Ты невыносим! Вылитый Джеймс! - выкрикнул зельевар.

Драко заметался на кровати, выпуская Гарри из своих рук. Разъяренный тем фактом, что больного окончательно потревожили, Поттер вскочил, подлетел к Снейпу, тряхнул его за грудки и приказал:

- Заткни пасть! Драко необходим покой.

Затем он напустился на Люциуса:

- Чем ты думал, притащив эту скотину в мой дом, да еще без предупреждения?

- Мой сын умирает, и ты с ним. Я не знаю, кого спасать и как. Северус - единственный человек, который может помочь Драко, учитывая нашу ситуацию, - пожал плечами старший Малфой и устало ссутулился. - Мне и так пришло почти два часа уговаривать его. Теперь еще и ты устраиваешь мне истерику.

- Прости, - моментально теряя весь гнев и испытывая угрызения совести, попросил Поттер. - Веду себя, как эгоист.

Он приблизился к нему, и мужчина обнял парня, успокаивающе поглаживая по спине. Снейп все это время стоял, не шелохнувшись, и на его лице было крайнее изумление. Заметив это, Гарри ехидно произнес:

- Ты, кажется, торопился? Чего же застыл? Драко один на кровати.

На щеках зельевара появился румянец смущения - видимо ему вспомнилось, как юноши лежали в обнимку, отчего он молча поспешил произвести обследование больного, в очередной раз не реагируя на панибратство Поттера. Затем Снейп вынес вердикт:

- Мне придется задержаться здесь, но я уверен, что шанс на спасение Драко есть. Люциус, покажи лабораторию.

После последней фразы он стремительно вылетел из спальни, хлопнув дверью.

- Гарри, держи себя в руках, - попросил Люциус.

- Ради Драко постараюсь, - обещал молодой человек.

Малфой-старший кивнул и поспешил за раздраженным визитером.

* * *

Два дня мрачный, сердитый на весь белый свет и на свою судьбу, Снейп делал анализы крови Драко и остатков в покореженном котле. Всякий раз, стучась в темную дверь, он набирал в грудь больше воздуха и старался взять себя в руки. Ему хотелось шипеть, дерзить и говорить гадость Поттеру. Но любая слабая попытка с его стороны билась о неведомый барьер. Этот ненавистный мальчишка был выдержан и даже любезен.

По отношению к Драко Гарри демонстрировал бесконечное терпение, нежность и искреннюю привязанность. При этом сам мальчишка выглядел больным: он отощал, осунулся, его кожа была серой, а вокруг глаз залегли черные тени. Такой Поттер вызывал в Северусе страх и уважение и заставлял забыть все настоящие и мнимые обиды на него.

Впервые Снейп задумался над своим поведением, но старался гнать эти мысли. Тем более у него были другие, более насущные и неотложные задачи. Приготовление специального зелья, которое было призвано поднять Драко на ноги, забирало все внимание зельевара. К тому же, он пытался закончить все как можно скорее, так как его могли хватиться в любой момент.

Только на третьи сутки Северусу показалось, что он добился успеха, и состав получился именно таким, каким и должен быть. Но так как это было абсолютно новое зелье, дать стопроцентной гарантии, что все пройдет без эксцессов, не получалось даже себе. Поэтому зельевар рисовал сцены гнева Поттера в случае неудачи и стремительно выходил из себя.

- Если Драко станет хуже - убью, - предсказуемо заявил ненавистный мальчишка.

- Как же я тебя ненавижу! - слова слетели с губ бывшего профессора прежде, чем он успел подумать.

В глазах Поттера мелькнула ярость, какой позавидовал бы Волдеморт, и Снейп нервно сглотнул, готовясь к смерти. Заметив его явное волнение, гриффиндорец удовлетворенно хмыкнул и проговорил неэмоциональным голосом:

- Меня это не задевает, как раньше. Но знай, я тоже тебя ненавижу, причем теперь, после просмотра воспоминаний, еще больше. Ты мог научить меня любить, быть самоотверженным, а научил жестокости, презрению и ненависти. Впрочем, это лирика. Действуй!

Снейп смерил его странным взглядом, в котором причудливо смешалось уважение и злость, и, наконец, протянул фиал с зельем. Поттер демонстративно понюхал и даже глотнул, и лишь после этого напоил им Драко. Затем спросил:

- Как долго ожидать эффекта?

- Надеюсь, завтра ему станет легче, - облегченно вздохнув, мирно ответил Снейп.

- Значит, тебе придется задержаться до завтрашнего дня.

- Что?! Еще день?.. Меня поймают!

- Мне-то что? Ты же все равно не выдашь нас!

Поттера покоробило от произнесенных слов, но брать их назад он не собирался. Испытывая благодарность за попытку спасти Драко, поняв мотивы ненависти к себе, осознав, что Снейп не предатель, а преданный сторонник, который при необходимости закроет его своей грудью, Гарри не перестал его ненавидеть. Что ни говори, а именно Снейп преподавал ему эту науку, и хорошо обучил своего прилежного ученика этому темному искусству.

* * *

На следующее утро Гарри проснулся от волнения. Драко, как и вчера, спокойно спал. Но сегодня на его щеках был легкий румянец, что обнадеживало. Обрадованные видом блондина, Поттер нежно проследил губами линию его скул и подбородка. Затем невесомо коснулся рта и не успел отклониться, как Драко распахнул глаза, в которых был вполне осмысленный взгляд.

- Какое приятное пробуждение, - ехидно протянул блондин и погладил гриффиндорца по щеке.

- Ты очнулся! - воскликнул Гарри, и из его глаз побежали слезы радости.

- Перестань. Все уже позади.

- Ты чуть не умер! Если ты еще хоть раз позволишь себе так геройствовать, я лично придушу тебя, Малфой!

Выпалив эту фразу, Гарри уткнулся в грудь больного, чтобы не показывать бушевавшую на лице боль. Драко ласково погладил его по затылку и покаянно произнес:

- Прости. Я хотел, как лучше. Ты расстроился?

Гарри бросил на него яростный взгляд, который тут же трансформировался в ласковый, и ответил:

- Спрашиваешь?.. Я чуть не умер с горя! Ты мучился сам и мучил нас, змееныш.

- В твоих устах «змееныш» звучит комплиментом, - ехидно заметил Драко.

- Теперь я верю, что все будет хорошо, - облегченно вздохнул Гарри.

Они помолчали. Затем Малфой спросил:

- Я долго болел? Где отец?

Поттер решил не пугать правдивым ответом на первый вопрос, поэтому сказал обтекаемо:

- Достаточно долго, чтобы мы почти сошли с ума. А Люциус… наверное, где-то со Снейпом.

- Мой крестный в твоем доме? И вы оба живы?.. Мир определенно сошел с ума! - удивился Малфой, играя кончиками волос брюнета.

- Ради твоего спасения, мир может сойти с ума! - слова сорвались с языка Гарри, прежде чем он успел подумать.

Это немного смутило его, и он ожидал услышать колкость, но Драко только непринужденно засмеялся и притянул ближе к себе, чтобы легко коснуться губами щеки.

- Ты не смеялся так целый месяц! - с укором проговорил Гарри, окончательно тушуясь, и чтобы разорвать неловкую ситуацию вскочил с кровати и поспешил к двери, поясняя: - Пойду, поищу твоего отца.

- Не оставляй меня одного! - с ноткой паники в голосе воскликнул Драко.

Но Гарри, охваченный приливом нежности к нему, который требовал обнять и зацеловать блондина, лишь парировал:

- Ты не будешь один. Я позову Добби и обещаю скоро вернуться сам.

С этими словами он буквально выбежал в коридор. С его души рухнула огромная тяжесть, которая камнем лежала там, притягивая к земле, и теперь ему показалось, что пожелай он взлететь без метлы, это бы удалось.

* * *

Беллатриса Лестрейндж уже много раз пыталась найти лазейку в защите дома Блэков и после разговора со Снейпом нашла один старинный рецепт черной магии, который позволял ненадолго пробить брешь в доме, с которым у нее было кровное родство. Предвкушая скорую победу и благодарность от своего идола, она возникла в полутемной гостиной Блэков - единственной комната в доме, которую слабо помнила.

Так как в помещении было почти темно - слабый огонь горящего камина не давал достаточного освещения, то ей показалось, что там никого нет. Раздумывая, где искать Поттера, Беллатриса постояла пару минут неподвижно и успела сделать небольшой шаг в сторону закрытой двери, когда та распахнулась, и на пороге появился Поттер.

Надо признать, в первый миг Лестрейндж не узнала ненавистного гриффиндорца. Подросток сильно вытянулся, похудел. Волосы выросли до плеч, вместо мантии - мятые тренировочные брюки и расстегнутая рубаха не первой свежести. «Неряшлив, как все грязнокровки, - мелькнуло в ее голове, и она скривилась от отвращения. - Улыбается, безоружен и расслаблен. Убить его будет проще, чем отобрать конфетку у младенца».

Беллатриса видела, как с лица Поттера слетает счастливое выражение, как возникает ненависть и испуг, победно ухмыльнулась и выкрикнула:

- АВАДА КЕДАВРА!

За те мгновения, пока зеленый луч, несущий смерть, летело к беззащитной жертве, произошло сразу две вещи. Откуда-то из темноты, сбоку от двери метнулся какой-то мужчина, толкнул Поттера в грудь, подминая под себя, и заклятие врезалось в косяк двери. С другой стороны - сзади Беллатрисы - раздался чей-то очень знакомый голос:

- ЭКПЕЛЛИАРМУС!

Палочка женщины вырвалась из ее рук и покатилась по полу, а она сама невольно обернулась к произнесшему заклинание человеку. В свете камина было хорошо видно, что это Северус Снейп собственной мрачной персоной с горящими ненавистью глазами.

Неожиданный поворот событий настолько выбил Лестрейндж из колеи, что она остолбенела, что позволило нерастерявшемуся противнику послать в нее смертельное проклятье. Беллатриса даже не успела вскрикнуть, как рухнула на мягкий ковер замертво, прямо под ноги убийце.

* * *

Гарри ощупал свою голову, так как, падая, стукнулся затылком. К счастью, она была цела. Тогда он обратил внимание на Люциуса, который до сих пор неподвижно лежал на нем, и даже потряс за плечо.

- С тобой все в порядке?

Люциус пошевелился, затем тяжело поднялся и помог встать Гарри.

- Все нормально. А как ты?

В следующее мгновение мужчина яростно сжал подростка в объятьях.

- Ты едва не погиб! Я еле успел!

- Да… полнейшая неожиданность.

До Поттера стало доходить, что только что произошло. Его начало трясти, голос сел, и он еле проговорил сдавленным шепотом:

- Моя жизнь снова висела на волоске.

- Все позади, - попытался успокоить его Малфой ослабляя объятья, но не размыкая их, и погладил по спине,.

Они постояли так несколько минут, потом отстранились и обменялись почти похожими фразами.

- Ты дорог мне, как сын! - признался Люциус.

- Ты стал мне отцом! - воскликнул Гарри.

- Ну, ты же не станешь меня жалеть! - сказали они хором и вновь обнялись.

Снейп взирал на них со смесью ревности, изумления и восторга. Этот небольшой диалог напомнил ему странный ритуал, своего рода клятву в родстве. Ему нестерпимо захотелось почувствовать сопричастность, но… К его облегчению, Люциус и Гарри, наконец, отцепились друг от друга, и юноша выпалил:

- Я же с радостью. Драко очнулся!

- Слава Мерлину! - выдохнул Люциус и, повернувшись к Снейпу, поблагодарил: - Спасибо тебе, Северус.

- Пустое, - хрипло откликнулся зельевар, все еще не отошедший от недавних событий.

Он ненадолго замялся, затем обратился к Поттеру:

- Теперь я свободен?

- Разумеется, - сказал Гарри и, поколебавшись, добавил: - Спасибо вам, профессор.

- Не поздно ли вы вспомнили о субординации? Я вовсе не ваш, профессор, Поттер, - фыркнул мужчина

На его лице застыло вполне дружелюбное выражение, от которого разгладились носогубные складки, брови заняли свое законное место, а глаза потеплели. «Надо же, он может быть спокойным и миролюбивым. И это молодит его», - мелькнул в голове Гарри, и он решил повторить свою благодарность. Но Снейп упрямо отказался от нее:

- Я сделал это ради Драко.

Хотя продолжение спора могло привести к тому, что Снейп выйдет из себя, что наверняка испортит зыбкое равновесие, возникшее между ними, Гарри позволил себе заметить:

- Вы поступили бы точно так же, окажись на его месте я.

Прозвучавшее глухо «да» явилось своеобразным актом примирения, пусть и на краткий миг.