Леди исправляет прошлое

Глава 10

На тайном языке менестрель называл меня отнюдь не прекрасной госпожой, а странницей. Обычное обращение, учитывая, кто он — менестрели верят, что жизнь дорога, а люди на ней путники. Но…

Для меня его обращение это подсказка, ключик. Надо только покрутить подаренную менестрелем идею, обдумать.

На третьем этаже делать больше нечего, и я возвращаюсь на второй. И сходу натыкаюсь на спешащую куда-то личную горничную леди Мияноры. Служнка меня тоже замечает, резко останавливается и, поклонившись по всем правилам, сообщает:

— Леди Миянора очень удивлялась, почему вы отказлись от благородного занятия рукоделием. Госпожа также спросила, почему не видит свою… компаньонку.

Напоминать, что леди Миянора сама же нас отпустила, я не буду. Получается, менестрель ушёл, и его колыбельная мелодия больше не наводит дрёму? Жаль…

А ведь менестрель ни разу не светлый… Они вообще светлыми бывают?

Служанка скрывается в коридоре, ведущим к кухне. Скорее всего леди Миянора захотела чаю и чего-то существенного к нему. Если менестрель на обеде навевал сон, вряд ли она вышла из-за столаа сытой.

Я поворачиваю в господское крыло, но, заметив среди слуг странную суету, меняю направление, чтобы поймать кого-то из младших и распросить, но ответ я получаю даже раньше, чем открываю рот, и без малейшийх усилий. Просто бросаю взгляд за окно с видом на парк, и вижу как по дорожке шагают двое мужчин. И одного из них я узнаю моментально — прибыл дядюшка Лоуренса, доброжелательный стареющий мужчина с феноменальным чутьём, напоивший меня ядом. Второго издали я узнаю, тоже Гельдерн, но ни имя, ни, что важнее, статус в семье, не вспомню. Вроде бы боковая ветвь, но из приближённых.

Мда.

Их появлению я не удивляюсь — у Гельдернов, как у воинов света, есть способы мгновенного перемещения на большие расстояния. “Светлый шаг” называется. Способны на него только посвящённые, светом они буквально пронзают расстояние и оказываюся в любом месте по своему желанию, если только оно не защищено.

Идут, очевидно, к храму проведать Лоуренса.

Его дядя не тот, кого я смогу обмануть — слишком проницательный, слишком осторожный и… слишком любящий радикальные решения. Если вспомнить, меня и так приговорили, но, лишь заподозрив неладное, он принял меры, не позволив прожить лишний день.

Моё положение в резиденции мало отличается от положения в родовых землях Гельдерн. Здесь вольнее дышится, да. Здесь иллюзия свободы. Именно, что иллюзия. Случись, что со мной, никто не вступится. Родители далеко и никакого влияния не имеют, а главе рода я не нужна.

Я отстраняюсь от окна и, кажется, вовремя. Лорд Гельдерн обернулся? Не знаю. Почудилось, что да. Проверять себе дороже.

Я отступаю от окна и тороплюсь… к госпоже. Уж лучше сидеть при ней и не отсвечивать. И думать.

Леди Миянора окидывает меня полным недовольства взглядом, но замечания не делает, и я подхватываю пяльце, иголка с ниткой уже воткнуты в кривой цветочек.

— Мелодия словно перенесла мою душу в Сады светлой Кобельты, — продолжает леди Миянора прерванный моим появлением рассказ. — Я будто наяву увидела цветы, и порхающих над ними певчих птиц…

— Мне не терпится услышать! — восклицает леди Ионна.

— Жаль, что леди Юджин пропустит ужин, — хмыкает леди Миянора.

Как сказать… Действительно жаль, но не из-за менестреля, который уже убыл, а из-за Гельдернов, засевших в храме. Я уверена, что дядя Лоуренса захочет встретиться со мной именно в храме.

Так…

Так-так.

Подсказка менестреля. Я не доберусь до ближайшего городка, обычный побег смертельно опасен и бесперспективен. Но что насчёт иных дорог? Я не маг, пронзить пространство и переместиться я не смогу. Зато я смогла бы шагнуть на одну из тёмных троп.

Из хорошего — возможно, смогу сбежать.

Из плохого — на тёмных тропах я скорее помру, чем куда-то дойду. А если дойду, пропитаюсь тьмой. Сама тёмной не стану, но разить от меня будет, как от рыбины, тухнущей на жаре. И простым купанием в храмовом озере тьму не смыть. Руна очищения поможет, но полностью следы не уберёт. Точнее, уберёт, но времени понадобится гораздо больше.

Рискнуть?

А чего ждать? Новой порции яда? Поняв, что со мной не всё в порядке, дядя Лоуренса будет действовать в своей излюбленной манере.

— Леди Юджин?

Я поднимаю голову:

— Да, леди Ионна?

— Вы так расстроены, что не услышите менестреля?

— Мигрень, — я картинно прижимаю указательный палец к виску и массирую кожу, а затем и вовсе откладываю рукоделие и поднимаюсь:

— С вашего позволения, леди Миянора.

Повод благородный, и, самое главное, я использую его чуть ли не впервые. Поэтому отказать госпожа не может, это будет некрасиво с её стороны, и леди Миянора, скривив точёный носик, царственным взмахом позволяет мне уйти. Как простой служанке. Леди Ионна тихо фыркает. Я исполняю реверанс и покидаю недружелюбную компанию.

Меня заботит иное.

Если я выбираю тёмную тропу, то куда идти? К родителям? Подставлю. Впрочем, я их уже подставила, и надо… А что надо? Обратиться к главе рода? Рискнуть остаться? Мысли разбегаются, варианты один другого глупее.

Однозначно, куда бы я ни направилась, это будет крупный или средний город. Беру сменное платье, бельё и украшения. Их я сдам в ломбард, выручу деньги…

Что делать с проклятым кольцом? Я подхватываю зеркало, раздумывая, забросить на дно сумки или нет, взгляд цепляется за собственное отражение, и оно, подёрнувшись рябью, меняется. Лицо пропадает, из зеркала на меня скалится череп, облепленный иссохшей пергаментной кожей.

Дрогнув, я давлю порыв отбросить страшную морду и лишь крепче вцепляюсь в ручку зеркала. Отбрасывать точно нельзя… Потому что я не знаю, что случится, если стекло разлетится на осколки. Тёмное существо выберется сюда или уйдёт?

Череп клацает зубами, будто разминает челюсти:

— Не узнаёшь, девочка? — раздавшийся голос полон нежности, мягкости и похож на шелест листвы. Трудно поверить, что его издаёт… череп.

— Нет, простите… Госпожа.

Клац.

Клац-клац.

Каждый раз я невольно моргаю. Зрелище, как бы я ни крепилась, пугающее.

— Здесь повсюду воины света, — предупреждаю я.

— Они не почуют. Я с этой стороны.

Не почуют, но если будут проверять тщательно, то… Руны не фонят, тем более напитанные жизненной силой, пожертвованной через кровь. Но это не значит, что у Гельдерной не найдётся какого-то способа.

Отложить разговор? Но с каждым часом становится хуже и хуже.

— Простите, госпожа, я не узнаю.

— Ты украла мою душу у Света, и просила об услуге.

— О? Жрица… Приветствую.

Почему она здесь?! Я была уверена, что, сбежав от Света, она отправится туда, куда отправляются души умерших жриц культа Даро — в Чертоги Смерти. Точнее, Чертоги сами притягивают души, которые должны им принадлежать. Впрочем, жрица наверняка знает немало уловок и лазеек.

Клац-клац.

— Я прошу ус-с-слугу, — выдыхает она. Её голос теряет сходство с голосом живого человека и всё больше напоминает шелест.

— Если это в моих силах и не во вред, — я соглашаюсь мгновенно. Иметь в должниках жрицу очень ценно.

Череп деловито кивает.

— Ты та, кто смогла пройти Тропой над Бездной.

— Второй раз не полезу! — меня вдруг передёргивает, будто я на мгновение оказалась вморожена в ледяную глыбу.

Очень смутное, но до ужаса реальное воспоминание не оставляет сомнений. Над Бездной я пережила кошмар, повторение которого… нет-нет, не могу. Я облизываю пересохшие губы, по телу пробегает волна крупной дрожи. Если бы я не стискивала ручку, зеркало бы разбилось.

Воспоминания, так и не обретя ясность, отступают, озноб остаётся. Логично… В Вечных Чертогах не светит солнце, там лишь тлен и стылый холод. Ничего удивительного, что люди выбирают Свет, что в Садах светлой Кобельты, что в Чертогах Белогорья не в пример уютнее. Если верить описаниям из легенд.

— Тебе знакомы тайные тропы, девочка?

— Читала.

— Плохо… Но жо не так уж и важно. Тропу над Бездной называют Матерью всех тёмных троп. Если ты прошла по ней, другие тебя примут. Сходи в одно место, девочка и передай от меня привет. Это важно, очень важно.

Хм…

С одной стороны, просьба в масть, я как раз и думала шагнуть на тёмную дорожку и перебраться то ли в столицу, то ли просто в крупный город. С другой стороны, просьба звучит настолько просто, что я не верю. Что это за привет такой, что жрица хочет передать его с Той стороны. И почему не может сама? Со мной она как-то связалась же.

В зеркале вспыхнула последовательность алфавитных рун, особых знаков, настоящими рунами не являющихся, но не нарушающих цепочки, используются для записи имён и названий. Иными словами я получила адрес.

— Но…

— Ключ в твоём зеркале, — сообщает жрица и исчезает. Вместе с ней исчезают руны.

Я снова вижу в зеркале то, что в нём и должно быть — своё отражение.

И что делать, а?

Гельдерны, демоновы Гельдерны…

Рискнуть? Допустим, я уйду тропой в средней руки… портовый город. Я обменяю украшения на деньги, найду корабль, возможно, проберусь тайком, спрячусь. Гельдерны возьмут след, а эхо тьмы разнесётся далеко… Даже порт и корабль не станут спасением. У меня недостаёт ни жизненного опыта, ни знаний об окружающем мире. Что я видела, кроме стен родовых земель моих… тюремщиков?

Сильный союзник — вот мой настоящий шанс.

Я сомневаюсь, но в глубине души решение созрело. Буду уповать на негласный кодекс чести последователей Даро. Если верить книгам, “слуги Смерти”, как их ещё называют, умеют быть благодарными. Они легко обманут чужака, но, если ты оказал культу услугу, тебе не причинят вреда. Свет выжигал душу жрицы, я спасла её от уничтожения и… могу рассчитывать на некоторую взаимность. Я бы предпочла получить в качестве гарантий клятву, но из зеркала на меня смотрит моё собственное отражение, и как вернуть жрицу, я представляю смутно. Известные мне варианты призыва почуют Гельдерны, так что мимо.

Пусть не клятва, но жрица упоминала услугу. Ага, быстрая безболезненная смерть тоже может считаться наградой. Культ-то своеобразный, и это мягко сказано. Ошибусь… ну, я читала, что бабочки, выбравшись из кокона, живут недолго. Я стараюсь сдержать истеричный смешок и бросаю зеркало в сумку.

Руна сокрытия, рука очищения отложенного действия, руны призыва тёмной тропы и последовательность алфавитных рун из зеркала.

У меня темнеет в глазах… А, нет, это мир вокруг сереет. Меня окружает не туман, а, скорее, дымовая завеса, в которой теряется извилистая тропа. Если обернусь, то сзади тоже увижу дым. Я так думаю. Обойдусь без проверок — слишком уж легко сбиться с пути.

Кто-то невидимый протяжно вздыхает. Я аж подпрыгиваю от неожиданности.

— Чтоб тебя! — рявкаю я. Напугал…

Тропа условно безопасна, но это не значит, что можно рассчитывать на лёгкую прогулку. Особенно с непривычки. Оступился мимо узкой надёжной полоски — погиб. Сбился с пути — погиб. Испугался призраков и теней, шарахнулся и слетел с тропы — погиб.

А ещё на тёмной тропе слишком легко замёрзнуть. Холод пробирает до костей.

К счастью, идти недалеко. По тропе. Всего за несколько шагов я могла преодолеть расстояние недели пешего пути, месяца, года… Расстояние и шаги, насколько я знаю, между собой никак не соотносятся.

Вздыхает невидимка, и кажется, что где-то совсем рядом, над самым ухом.

Впереди брезжит рассвет. Дымная завеса расходится и открывает взгляду горы. До скалистого уступа остаётся пяток шагов.