Леди исправляет прошлое

Глава 25

Ха…

Слов нет, одни ругательства, и привкус предательства на языке всё горче. Я обнимаю маму, в голове крутятся не самые радостные мысли, а с гадкой ситуацией придётся разбираться.

Хотела бы я знать, полгода — это совпадение или…? С одной стороны, потеряв интерес к маме, отец мог увлечься женщиной на стороне. Вполне закономерная последовательность событий. С другой стороны, не исключено, что болезнь вызвана чьим-то злым умыслом. Недуг, который не могут определить лекари? Звучит, мягко говоря, подозрительно.

Впрочем, с какой стороны на ситуацию ни посмотри, в итоге получается именно предательство. Вместо того, чтобы бросить все силы на поиск компетентного лекаря для законной жены, пускай даже придётся влезть в долги, отец развлекается, а мама страдает.

Были ли измены раньше?

Не врёт ли мама? Я ведь сама не видела, а значит, женщина может существовать только в её воображении.

Родители казались мне гармоничной парой, но сейчас я понимаю, что в их отношениях было больше соблюдения приличий, чем настоящего тепла. Пустые ничего не значащие разговоры, холодные улыбки, они даже по имени друг к другу не обращались, всегда звучало вежливо-отстранённое “дорогой” и “дорогая”. Ребёнком я этого не замечала, потом не думала, а вот сейчас осознание меня наконец догнало.

Что же…

— Мама, как насчёт того, чтобы лечь? Ты ведь встала из-за меня с кровати. Мне тоже отдых не помешает. А завтра будет интересный день.

— Юджин, я бы могла написать для тебя рекомендательное письмо на имя моей кузины.

— Спасибо, но пока не нужно.

Хочется думать, что мама таким образом помогает мне с побегом, но нельзя исключать, что она наоборот толкает меня в пасть чудовищам.

Не имеет значения, потому что я внезапно окончательно определилась с тем, что буду делать. Спасибо папе за идею.

— Юджин? — кажется, выражение моего лица напугало маму.

— Всё в порядке, мама. Спокойной ночи, — я ещё раз обнимаю, прижимаюсь к маме щекой.

— До завтра, Юджин.

Уже выйдя от мамы, я замечаю, что бантик с платья исчез. Тень ушла не прощаясь или отправилась шпионить? Учитывая, что тень за мной присматривает, но не будет сопровождать вечно, зря я отказалась о ручного приведения.

Сестрёнка ждёт меня в коридоре и нетерпеливо приплясывает. Я ловлю её в объятия, и мы вместе идём ужинать. Стол служанка почему-то накрыла в малой гостиной и не подала ничего существенного, только овощной салат и сыр с орехами и сухофруктами. Юным леди рекомендуется быть аккуратными в пище, но скудность неприятно удивляет. Герцогиня была щедрее.

За ужином мы болтаем о глупостях — вспоминаем детские проделки, и я заверяю Юри, что совершенно не обижаюсь за то, что однажды он покрасила белые локоны моей любимой куклы чернилами.

Я осторожно расспрашиваю о здоровье мамы, о новостях из академии, где учится брат, о делах папы. То ли я задавать вопросы не умею, то ли Юри бесполезна в смысле вытягивания из неё полезных сведений.

Сестрёнка постепенно выдыхается, и я провожаю её в её спальню, желаю доброй ночи.

— Леди Юджин, — служанка терпеливо дождалась, когда я буду готова её заметить, — комната для вас готова.

А представиться?

Пока что я не собираюсь спрашивать её имя или указывать на оплошность. Меня цепляет, что именно она говорит. Не моя комната, а для меня.

— Гостевая комната? — уточняю я, когда она игнорирует дверь в комнату моего детства.

— Леди, ваш отец предупредил, что завтра он отправится с вами в столицу. Вы устали, гостевую комнату подготовить было быстрее всего.

— Хорошо.

Ничего хорошего на самом деле. Папа недвусмысленно показал, что в доме я гостья, что моё мнение ничего не значит, а моя жизнь… ничего не стоит. Как и мамина.

Я отсылаю служанку, плотно закрываю дверь и первым делом проверяю сумку. Мои вещи принесли вроде бы нетронутыми. Впрочем, в сумке ничего ценного, только тряпки. Кошелёк и векселя я держу при себе.

Плюхнувшись в кресло, я запрокидываю голову и не спешу снимать платье, чтобы последовать общему примеру и лечь. Озарившая меня идея безумна и в то же время привлекательна. Я кручу её перед мысленным взором.

— Леди Юджин? — меня отвлекает вернувшаяся тень.

— Что удалось узнать?

— Многое.

Качнувшись, тень сворачивается в кресле напротив, будто хвост чернобурой лисы лениво изогнулся, только вот самой лисы нет.

Я сажусь прямее.

— Что-то важное?

— О, да! Леди, ваша мать здорова. Её состояние вызвано не болезнью, а проклятьем. Если быть точной, то слабым могильным проклятьем на смерть. Чары наведены неумело, кое-как. Скорее всего, не в обиду вам, леди, будет сказано, кто-то начитался книжек и решил действовать. Возможно, это даже его или её первый опыт.

— В городе появился тёмный маг? — хмурюсь я.

— Тот, кто навёл проклятье, запачкался, но Тьму через себя не пропускал. И магом быть не обязательно. При желании вы бы смогли навести и более серьёзное проклятье.

Желания нет.

— То есть виновного уже не найти? — им может быть буквально каждый.

Я бестрепетно примеряю роль убийцы на отца, на брата. Даже на Юри, хотя не подозреваю её всерьёз. Скорее всего папина фаворитка расчищает себе путь к статусу законной супруги.

Но тень меня удивляет.

— Леди Юджин, обижаете. Я вижу тончайшие нити, которые не уловить живому глазу. Проклятье на вашу матушку навела слуга, которая вас сюда проводила. Кстати, в вашей подушке тряпичная кукла, набитая могильной землёй. Пока вы ужинали, слуга шила. Бедняга так торопилась, что трижды укололась.

А ведь я могла куклу не заметить. Тоже слегла бы с проклятьем? А мама грызлась бы виной, что заразила. Я должна поблагодарить тень… и решить, звать ли отца. Куклу я ему предъявлю, но поверит ли он? Не обвинит ли меня в тёмном колдовстве? Я не боюсь местного жреца, но быть втянутой в очередные разборки — нет, спасибо. К тому же жреца будет интересовать не расследование как таковое, а наказание горничной. Апатичная, несимпатичная служанка с рублеными чертами лица, приземистой фигурой и грубыми натруженными руками точно не может быть той самой женщиной, которой увлёкся отец. Иными словами горничная сыплет проклятьями не для своей выгоды. Разве что мстит за что-то, но я ставлю на деньги и подкуп. Кстати об апатии. Её зацепило своими же чарами?

Хм…

Тень терпеливо ждёт, что я решу, не подсказывает.

Я встряхиваю колокольчиком, и тень под мелодичный перезвон соскальзывает из кресла на пол, одновременно тускнеет и пропадает. Когда горничная появляется, в будуаре нет и намёка на тёмное присутствие.

— Леди Юджин? — она нарушает моё молчание вместо того, чтобы ждать, когда я заговорю.

— Когда я уехала в столицу, тебя в доме не было. Как давно тебя наняли? — лениво спрашиваю я, преднамеренно игнорируя её очередную ошибку.

Неужто полгода назад?

Сообразит представиться?

Не сообразила:

— Уж больше года, леди. Вы только это спросить хотели? С вашего позволения я вернусь мыть посуду.

— Какая дерзость, — подражая герцогине, я ударяю ладонью по подлокотнику кресла.

Служанка хлопает глазами, словно и впрямь не понимает, насколько непозволительны её слова. На самом деле, она может не понимать. В некоторых домах отношения со слугами очень свойские. В небогатых домах даже в столице бывает, что к единственной служанке относятся как к младшей дальней родственнице, что уж говорить про провинцию.

Но это не значит, что я позволю горничной завуалированно упрекать меня, что я отвлекаю её от дел и мешаю работать.

— Леди? — по-прежнему ни капли понимания в глазах.

Я начинаю злиться.

Усмехнувшись, я поднимаюсь и приказываю служанке следовать за мной. Она подчиняется. Она ещё не напугана, но уже беспокоится. Страх в её глазах появляется, когда я сдёргиваю с кровати подушку и бросаю прицельно ей в лицо. Служанка ловит, но руки её дрожат.

— Вскрой, — приказываю я.

Служанка роняет подушку, отступает, пока не упирается спиной в стену. Жалкое зрелище.

А ведь куклу я даже не упоминала ещё.

— Леди, — служанка опускается на колени, — леди, меня заставили! Моей жизни угрожали! Моей дочке, она чуть старше леди Юриты, тоже угрожали! Смилуйтесь, леди!

Не верю.

Начала с себя, приплела дочку. Будто отгораживается девочкой как щитом. Противно.

— Замолчи, — говорю доброжелательно, но женщину впечатляет.

Она буквально захлопывает рот, таращится на меня мокрыми глазами. Слёзы выглядят непритворными. Чувствую себя злодейкой…

Я киваю на подушку:

— Знаешь, как я поняла, что в спальне меня ждёт сюрприз?

Я успела заметить серую дымку на долю мгновения окружившую подушку и быстро впитавшуюся в наволочку. Я совершенно не удивляюсь, когда подушка будто сама собой конвульсивно дёргается. Боковой шов расходится.

Служанка с воплем шарахается. Я едва успеваю повесить у неё над головой пару рун “съедение звука”, и истошный крик гаснет, остаётся в стенах комнаты. Упав, она пытается ползти прочь на четвереньках, но я быстро подхожу и ловлю её за шиворот, вынуждаю смотреть, как из подушки выбирается одержимая тенью тряпичная кукла. Про тень, естественно, знаю только я.

— Нет-нет-нет, — твердит горничная.

— Чего ты боишься? Ты ведь своими руками её сшила.

— Леди, смилуйтесь!

Если бы горничная работала на отцовскую пассию, то она бы не стала самовольно подкидывать мне куклу, тем более отец не скрывал, что вернёт меня в столицу.

— Говори.

— Леди.

— Чем я тебе помешала, м?

— Мне приказали, леди.

— Кто? Когда? Ты увидела меня вечером. Ты отлучалась из дома?

— Я бы не причинила вам вреда, леди! — с радостным озарением она хватает меня за край подола. — Вы бы просто чувствовали утром сонливость и усталость! Без куклы после отъезда вам бы сразу стало лучше!

Мда.

Она хоть понимает, как её объяснения звучат со стороны? И ладно я, мне она вреда бы не причинила. Звучит сущим издевательством. Но я ведь не одна. Мама… умирает.

— Угу. Кто тебе приказал? — внешне я сохраняю спокойствие, но даётся мне это с трудом.

— Леди…

— Кто. Тебе. Приказал, — моё терпение на исходе.

Притихшая было кукла подбирается ближе, и горничная с визгом пробует увернуться. Я удерживаю её за ворот. Жалости я не испытываю. Моя мама из-за проклятья медленно угасает, и эта тварь спокойно наблюдает уже полгода, и совесть её нема. Угрожали? Пусть так. Но эти неведомые “угрожали” не следят за каждым шагом. Шепни госпоже проверить подушку — разве трудно? Но дрянь не шепнула. Ещё и утешала небось.

— Пожалуйста…, — хнычет она.

— Если ты не хочешь отвечать, то всё в порядке, — я даже отпускаю её ворот.

— Леди?

Она не верит и правильно. Я не собираюсь быть снисходительной. Я улыбаюсь, и горничная, выпустив мой подол, хватается за сердце, будто от страха у неё приступ, но её подводит наигранность жеста.

— Сейчас ты ещё можешь выбирать между признанием и упрямым молчанием, — поясняю я ей. — Когда ты умрёшь и твою душу заберёт Тьма, я получу ответ на все свои вопросы независимо от твоего согласия.

Кукла почти добралась до неё, и горничная не выдерживает.

— Ваш отец, леди! Мне приказал ваш отец. Он боялся, что завтра вы устроите неприятности и хотел, чтобы я вас успокоила. Ваш отец.

И ведь… не врёт.