Леди Неукротимость

ГЛАВА 7

Кейт обнаружила то, что она назвала «задней калиткой», ведущей к замку Ричфилд. Но это, конечно же, была не обычная калитка, к которым она привыкла, а массивное сооружение, закрепленное на оборонительных башнях и снабженное подъемным мостом.

От ворот начиналась тропинка, которая вела к конюшням. После вчерашней ссоры с маркизом относительно Мэйтленд Хауза она хотела скрыться подальше от высоких стен и позолоченных панелей. Он дал ей еще один повод для волнений и беспокойства.

Искалеченные, искалеченные, искалеченные… Слово, которое употребил маркиз, описывая мужчин, находившихся в Доуэр Хаузе, все еще громыхало у нее в голове, как пригоршня желудей громыхает в пустой картонной коробке. Он был причиной того, что она собиралась изменить свое мнение. А еще хуже было то, что она не могла по-прежнему ненавидеть его сейчас, когда она стала подозревать, что у него есть сердце. Щедрое, заботливое сердце, которое не может принадлежать змею.

Вчера поздно вечером она ходила в госпиталь маркиза. Не желая признаться в том, что он произвел на нее впечатление, она пошла туда одна, без сопровождения, и, уже придя туда, представилась медсестре.

— Большинство из заболевших холерой не дожили до возвращения в Англию, — сказала ей сестра. — Его светлость говорит, что многие умерли настолько быстро, что они были вынуждены выбрасывать их тела за борт в море. Он говорит, что его солдаты вынуждены были по нескольку дней проводить в седле. — Медсестра показала на изможденного мужчину, отдыхавшего в кресле. — Именно поэтому болезнь так быстро побеждает их. Они истощены еще до того, как успевают заболеть.

— Но почему? — Кейт сжала руки и попыталась не смотреть на человека, которого вносили в комнату на носилках. У него не было ног.

— Вы хотите сказать, почему такое небрежное отношение к солдатам? — Медсестра улыбнулась. — . Его светлость рассказывал мне, что армия не была реорганизована со времени победы Веллингтона над Наполеоном. Неэффективность проявляется во всем. Он рассказывал, что офицеры вынуждены были питаться только сухарями и солониной, да и того было немного. И им приходилось топить дверьми и мебелью. А пища солдат была еще хуже, и это было до того, как они были ранены.

— Сколько? — спросила Кейт. Она почувствовала, что у нее пересохло во рту от шока, который она испытывала. — Сколько погибло?

— Я не знаю, мисс. Тысячи и тысячи. Я знаю только, что его светлость рассказывал, что русские особенно старались стрелять в офицеров, в их позолоченную, сверкающую форму, понимаете. И кроме того, офицеры скачут впереди своих солдат. Они всегда верхом и впереди, поэтому у русских были отличные цели. Его сиятельство говорил мне, что Дебретт просто опустошается.

— Дебретт?

— Реестр пэров, мисс. Офицеров, молодых аристократов. Скоро у нас их совсем не останется.

Кейт покинула Доуэр Хауз, испытывая отвращение к себе самой, как если бы она была каким-то маленьким противным насекомым. Итак, сейчас ей придется изменить своей ответ маркизу, и она была уверена в том, что он станет злорадствовать. Ладно, маме и тете Эмелайн понравится, что в доме будут находиться раненые, за которыми они смогут ухаживать.

Кейт также ощутила избавление от чувства вины, и она решила вознаградить себя за это верховой прогулкой. Но только не такой, какая приличествовала леди, а настоящей, потной и неистовой скачкой американского фронтира. Для этого она оделась в юбку-брюки, расстегнула воротничок жакета и не стала надевать никаких глупых шляпок, которые тут же слетели бы у нее с головы. Она стянула надоевшие ей волосы в пучок на затылке. Этим утром Кейт собиралась развлечься.

Когда конюшни уже показались вдали, Кейт услышала за спиной, как песок, которым была посыпана дорожка, хрустит под чьими-то туфлями на жесткой подошве. Она бросила взгляд через плечо, затем резко повернулась назад и схватила за руку спешащего за ней обеспокоенного молодого человека, Валентина Бофорта.

— Постойте, мистер Бофорт. Вы рухнете, если не перестанете двигаться с такой скоростью.

Бофорт тяжело оперся о свою трость и попытался отдышаться. Кейт заметила бледность его кожи и испарину, покрывавшую его лоб и щеки.

— Я… проклятье. Простите. — Он сделал глубокий вдох. — У меня никогда это не выходит.

— Что случилось? — спросила она.

— Боюсь, что это вас не касается, хоть я и благодарен вам, мисс Грей.

— Это, должно быть, весьма важно для вас, если вы рискуете сломать себе шею в такой спешке. — Она сунула руку в карман за носовым платком и, вытащив его, промокнула им лоб Бофорту.

Вэл на какое-то мгновение подчинился ей, но затем отпрянул назад.

— Никогда в жизни леди не вытирала мне лицо. Это что, американский обычай?

— Извините. Я снова совершила ошибку, не так ли? Но у меня есть оправдание. У меня два младших брата, за которыми приходилось смотреть. Но вы не слушаете меня.

Он рассматривал ее юбку и ботинки.

— Вы собираетесь покататься верхом. — Он прикусил губу и окинул Кейт изучающим взглядом. Однажды настанет день, когда выяснится, что он слишком долго дразнил дьявола. И этот день, возможно, настанет сегодня. — Мисс Грей, могу ли я попросить вас об одном одолжении?

Кейт выслушала его, но не сочла беспокойство Вэла достаточно оправданным. Если маркизу хотелось перепрыгивать через изгороди, которые не мог преодолеть никто другой, он имел на это полное право. Как бы то ни было, она все равно собиралась на прогулку, а бедняга Вэл был в таком отчаянии, что она пообещала ему проехать по маршруту, который он ей описал, и поискать Алексиса де Гранвиля. Она не стала говорить ему, что часть этого маршрута уже знакома ей по ее экскурсиям с Офелией.

Успокоив Вэла сообщением о том, что она может скакать верхом очень быстро, Кейт отправилась выслеживать змея. Судя по тому, насколько раньше ее он выехал, она сможет перехватить его в долине возле Башни. Если она поскачет галопом, она сможет остановить его прежде, чем он попытается совершить этот немыслимый прыжок через Флитс Дитч. Она отправилась наперерез через холмы к лежащей за ними долине и легким галопом выехала на равнину как раз вовремя, чтобы увидеть, как черная комета пронеслась мимо нее. К тому времени, как она заняла позицию позади летящей фигуры, ее конь уже шел галопом. Привстав в стременах, она свистнула. Ее мерин прекрасно скакал, и он должен был обойти охотничьего коня маркиза как какую-нибудь бегущую в панике телку.

Перед собой она видела только черный лошадиный хвост и гибкое, напряженное тело мужчины. Приближаясь к ним, Кейт взяла левее, еще раз свистнула и почувствовала, как ее мерин рванулся вперед. Она поравнялась с маркизом и крикнула ему:

— Доброе утро!

Он не ответил. Его лицо было залито потом. Темные волосы развевались у него за спиной, а глаза обшаривали равнину. В них горел свет, который ей совсем не понравился, а его щеки покрывала бледность. Он скакал так, будто он и его конь были единым существом, но она видела, как напряжены его мышцы. Она снова, на этот раз громче, прокричала:

— Доброе утро!

Его голова резко повернулась в ее направлении. Вплоть до этого момента она не верила в то, что он не замечает ее. И все же это было именно так. Это стало очевидно по тому, как он ослабил поводья, увидев ее.

Его конь тут же замедлил шаг. Маркиз тут же отвернулся от нее, чтобы смотреть на землю перед собой. В полном молчании они перешли на рысь и через какое-то время наконец смогли пустить лошадей шагом. Сквозь свое тяжелое дыхание Кейт слышала, как маркиз с трудом глотает воздух. И он, и его конь были насквозь мокрыми.

— Что вы здесь делаете? — сумел он выговорить вопрос.

— Я катаюсь верхом и увидела вас. Я подумала, что неплохо было бы сообщить вам о том, что я изменила свое мнение.

— Кто рассказал, где я? Вэл?

— О, конечно. Мне больше нечем заняться, кроме как выслеживать по всем полям обезумевшего мужчину, который считает захватывающим рисковать жизнью своей лошади ради развлечения.

Она заставила своего коня остановиться, потому что маркиз тоже остановился. Он вытаращил глаза не нее.

— Вы ездите верхом, расставив ноги, как мужчина.

— Я езжу верхом, как женщина.

— Мы возвращаемся прежде, чем кто-нибудь увидит вас, — сказал маркиз. Он подтолкнул ее коня коленом, заставляя его двигаться вперед. — Я не могу поверить этому. Я просто не верю своим глазам.

Кейт подняла глаза к небу.

— Это так неприлично, так не по-девичьи.

— Вы рассержены, потому что я догнала вас, — сказала она.

Уголком глаза она наблюдала за маркизом. Он внимательно рассматривал ее. Его взгляд скользнул с ее лица на грудь, затем опустился на бедра и снова вернулся к груди. Она фыркнула и отвела глаза, принявшись рассматривать холмы.

— Вы действительно догнали меня, — сказал он. — До этого никто не мог догнать меня. На чем вы ездите?

— Это конь для скачек на четверть мили.

— С этого момента вы должны пользоваться дамским седлом.

— Нет.

— Это приказ, мисс Грей.

— Я знаю, мистер де Гранвиль.

Она услыхала, как он скрипнул зубами. Он был разъярен сильнее, чем посаженный в клетку енот. Она улыбнулась.

— Никто, — сказал маркиз, — никто никогда не обращался до этого момента ко мне как к «мистеру».

— Не нравится? Хорошо, я придумаю что-нибудь другое. Как насчет «ханжи»? Это прекрасно соответствует вашим высокомерным возражениям против моих личных привычек.

— —Ханжа!

Маркиз попытался схватить ее. Она увернулась и, пришпорив лошадь, рванулась вперед. Он гнался за ней всю дорогу, пока они возвращались к конюшням. Ей повезло, что его конь уже устал, иначе он догнал бы ее. Она видела, что он все еще был разъярен, когда она передавала своего коня груму. Де Гранвиль спешился, бросил поводья служителю и направился к Кейт, но тут подошел другой грум и отвлек его каким-то вопросом, и Кейт вышла из конюшни. Она пошла по тропинке к замку, даже не побеспокоившись о том, чтобы посмотреть, не идет ли за ней кто-нибудь. Она только миновала поворот, как кто-то схватил ее за руку и стащил с тропинки в растущую рядом небольшую рощицу.

Она шла, спотыкаясь, за мужчиной, который тащил ее, но, когда она подняла глаза и увидела блестящие черные волосы, поняла, что это маркиз.

— Отпустите меня, — сказала она.

Он не обратил на нее никакого внимания, а продолжал тянуть ее за собой на поляну, и она увидела широкий пень, к которому он направлялся. В ее мозгу мелькнуло подозрение, и чувство протеста вспыхнуло внутри, когда она услыхала, как он резко бросил ей через плечо:

— В маленькую дикарку нужно вбить немного почтения.

Де Гранвиль подошел к пеньку, сел на него и перекинул ее через свое колено. Кейт была готова к этому. Вместо того чтобы сопротивляться, она обмякла и низко опустила голову. Когда маркиз опустил свои руки на ее спину и бедра, она продолжала наклонять голову и, прежде чем он смог остановить ее, прижалась лицом к его бедру и укусила его.

Его вопль вполне удовлетворил ее. Она полностью рассчиталась с ним за его попытку задать ей трепку. Де Гранвиль схватил ее за волосы и швырнул со своих коленей прямо на землю. Кейт приземлилась довольно мягко и тут же вскочила на ноги, готовая отразить его следующую атаку.

Но она так и не состоялась, потому что маркиз продолжал сидеть на пне, потирая укушенное бедро и ругаясь. Он поднял на нее взбешенный взгляд.

— Ты чуть было не укусила меня до крови, проклятье.

— Ты глупец. — Она подбоченилась, чтобы скрыть дрожь в своих руках. — Тебе следовало бы подумать о последствиях своих действий. Когда я была еще девчонкой, я столкнулась лицом к лицу с опасностями, поджидавшими переселенцев-пионеров. Индейские засады, пьяные старатели, одурманенные картежники. Ты что, действительно думаешь, что я позволила бы тебе оскорбить меня? А ведь именно это тебе пришлось бы сделать, избив меня. Тебе пришлось бы держать меня так крепко, что на моей коже непременно появились бы синяки. И я бы сопротивлялась. И именно тебе пришлось бы пролить кровь. Или ты хотел именно этого?

Де Гранвиль смотрел на нее, потирая свое бедро с отсутствующим видом. Внезапно он поднялся и схватил ее за руку. Она попыталась освободиться, но он поднес ее руку к своим губам. Это было всего лишь беглое прикосновение теплых губ к холодной коже.

— Мне стыдно, — сказал он. — Я прошу вас простить меня, потому что то отвращение, которое вы испытываете ко мне, не идет ни в какое сравнение с тем, что я испытываю к себе сам.

К своему собственному удивлению, Кейт поверила ему. Она увидела, какими несчастными стали его глаза, и почувствовала, что ей совсем не нравится видеть эти глаза, заполненные печалью.

Высвободив руку, она потерла локоть и пожала плечами:

— Извините, что назвала вас ханжой. Судя по словам Офелии, вы, конечно же, не… О!

Его тихий смех вовсе не способствовал уменьшению ее досады. Кейт попыталась убежать. Он быстро скользнул вперед и снова, улыбаясь, встал перед ней.

— Мисс Грей, разговаривать с вами — это все равно что пить виски стакан за стаканом. Так мы простим друг друга?

Что изменилось? — задумалась, смутившись, Кейт. Возможно, это показалось ей, потому что он стоял так близко к ней. Все поле ее зрения занимали длинные ноги и мышцы, которые образовывали небольшие выпуклости на его бедрах. Она подняла глаза и сосредоточила взгляд на теплой коже у основания его шеи, которая была видна в расстегнутом вороте рубашки.

Она облизала губы кончиком языка.

— Да, прощение — это хорошая мысль.

— Тебе не следовало бы делать этого, — сказал маркиз.

— Делать чего?

— Этого. — Он наклонил голову и прикоснулся языком к ее губам, а затем прошептал ей: — Тебе не следовало бы делать этого, но я благодарю Бога за то, что ты это сделала.

Она была достаточно предупреждена. Он очень медленно обнимал ее, и она могла бы увернуться от него. Она не хотела.

Он прижал свои губы к ее губам и попытался проглотить их. Ей нравилось влажное тепло, мягкость его губ, то, как он ритмично, словно маленький насос, втягивал в себя ее рот. Затем она поняла значение этого ритма, так как его бедра повторяли его, прижимаясь к ней. Жаркое, жгучее ощущение возникло в том месте, где соединялись ее ноги. Она вся горела, и ее грудь снова трепетала. Это происходило тогда, когда ее мозги или то, что от них осталось, засыпали. По мере того как ее сознание затуманивалось, ее тело пробуждалось, и она прижала свои бедра к тем, что поддразнивали ее.

Он оставил свои попытки проглотить ее рот и провел языком по ее шее. Кейт никогда раньше не обнимала мужчину, но это не имело никакого значения. Ее руки сами знали, что следует делать. Она скользнула ладонями под жакет и погладила его грудь сквозь влажную рубашку. В ответ на это он схватил ее ягодицы и прижал их бедра друг к другу.

Послышался хруст песка под чьими-то ногами.

Маркиз поднял голову. Кейт со стоном прижала свой лоб к его груди. Он поднял ее голову за подбородок вверх и снова накрыл своим ртом ее губы. Затем он быстро отстранил ее от себя и отбросил назад ее локоны, упавшие ей на лицо. Он застегнул ее жакет, а затем поправил свой. Потом, предложив ей руку, он проводил ее обратно на дорожку, и они направились к дому.

Его спокойствие, то, как он среагировал на приближение свидетеля, тут же вернули Кейт весь ее здравый смысл. У нее не было ни малейшего представления, почему этот мужчина хотел поцеловать ее. Вернее, она знала, почему мужчины хотят целовать женщин, но она не знала, почему этот конкретный мужчина хотел поцеловать эту конкретную женщину.

По мере того как они приближались к Валентину Бофорту, внутреннее беспокойство все сильнее охватывало ее. Маркиз, должно быть, думает, что она красивая, иначе он бы не захотел поцеловать ее. Но совсем недавно, тогда, когда он отказался танцевать с ней, он так не думал. Он считал ее забавной, но не одобрял ее поведения. Он нравилась и в то же время не нравилась ему. Он оскорбил ее, а затем поцеловал.

— Мисс Грей, — тихо сказал он, — мой обеспокоенный друг приближается. Прежде чем мы подойдем к нему, я хотел бы попросить вас называть меня по имени, а также позволить и мне называть вас по имени.

— Очень хорошо, лорд Алексис.

— Нет. Алексис, просто Алексис.

Кейт улыбнулась Вэлу, который приблизился к ним на расстояние, достаточное для того, чтобы услышать, о чем они говорят, и тот улыбнулся ей в ответ.

— Осторожно, — сказала она. — «Смеется Дьявол потому, что грех его излюбленный — гордыня».

Она услышала, как он резко втянул в себя воздух и как за этим последовал удивленный смех.

— Ты маленькая бестия.

Она обогнала маркиза и оглянулась через плечо. Его чувственность застала ее врасплох. Он буквально купался в ней, он излучал ее жаркими волнами, которые накатывали на нее. И он не делал это нарочно. Это было очевидно по тому, как он улыбался ей улыбкой святого и ждал, когда она присоединится к нему, чтобы посмеяться над ним..

Снова повернувшись к Вэлу, Кейт заторопилась прочь от Алексиса де Гранвиля к безопасной компании его друга.

Никогда еще юная леди не оскорбляла его с помощью поэзии. Алексис остановился, чтобы насладиться видом Кейт Грей сзади. Синий чулок с волосами, которые горели огнем закатного солнца. Подобный дар к ведению словесных поединков должен означать, что многие мужчины скрещивали свои копья ради нее. Она подошла к Вэлу, и они начали разговаривать. Кейт шлепнула хлыстом по своему ботинку. Хлысть взметнулся вверх и со свистом рассек воздух.

Этого простого движения оказалось достаточно для того, чтобы страшное воспоминание вихрем ворвалось в его сознание. Алексис напрягся, но было уже слишком поздно. В мгновение ока он снова стал одиноким и разъяренным двенадцатилетним мальчишкой. Он сидел на лошади, наблюдая, как его отец и сестра галопом приближаются к нему. Его сердце охватывала ревность. Он задыхался от усилий, которые ему пришлось приложить, чтобы опередить их и оказаться первым в этом месте дороги, и жгучая, сердитая обида ворочалась у него внутри. Отец придерживал своего коня, так чтобы Талия выиграла гонку. Очаровательная, избалованная Талия, со свистом рассекая воздух, неслась ему навстречу. Он видел, как бьется, старясь улететь, вуаль на ее шляпке.

Алексис вспотевшими руками ухватился за поводья. В то время как он сидел, лелея свою ярость, Талия пролетела между двумя гигантскими дубами, которые служили финишной отметкой. Алексису показалось, как будто она специально спрыгнула с лошади. Ее руки взметнулись в стороны, а тело резко рванулось назад. Красная вода, возникшая ниоткуда, залила все вокруг, и каким-то образом Талия распалась на части. Ее голова, переворачиваясь в воздухе, отлетела от тела. Алексис окаменел, сидя в седле. Его ум отказывался понимать то, что видели его глаза.

Сразу же за этим последовали хриплое ржание и гулкий стук копыт. Алексис закричал одновременно с лошадью отца, которая в этот момент запнулась о лежащее на траве тело Талии. Ее передние ноги подогнулись, и лошадь вместе со всадником упали на землю. Алексис пришпорил своего коня, но животное не хотело бежать. Он что-то кричал своему отцу. Он глубоко вонзил шпоры в бока лошади, но та не слушалась его и пошла шагом. Он не мог спрыгнуть с нее и побежать сам. Он мог только сидеть и смотреть, как отцовская лошадь катится по земле и бьется в судорогах, раздавливая отца сотнями фунтов своего веса.

Раздался смех, и кровь и трупы тут же исчезли. Алексис тряхнул головой. Вряд ли он долго простоял как столб посреди дорожки, иначе Вэл и Кейт заметили бы это. Он сунул руки в карманы, чтобы унять дрожь.

Прошлой ночью ему снова приснились отец и Талия. Если бы Вэл не разбудил его, ночной кошмар продолжался бы до самого шока смерти, за которым последовала бы его истерика, затем оцепенение и потеря памяти. А закончилось бы все это его коленопреклонением в часовне и вопросами к Богу о том, действительно ли это он натянул рыболовную леску между дубами для того, чтобы обезглавить свою сестру и убить отца. Вэл прервал весь этот ужас, но отчаяние и необходимость ускользнуть остались. Он знал лишь один способ избавиться от кошмара. И он сразу же использовал его, но только для того, чтобы рыжеволосый эльф возник на его пути и прокричал ему «Доброе утро!».

Алексис улыбнулся. Затем он перестал улыбаться, потому что он удивился тому, что он вообще может улыбаться. Он подождал немного, а затем снова улыбнулся. Где же была та подавленность, которая охватывала его каждый раз после смертельной скачки?

Вэл окликнул его, и он присоединился к своему другу и Кейт Грей.

— Приехал какой-то гость, — сказал Вэл. — Фальк послал меня разыскать тебя.

— Господи, помоги! — сказал Алексис. — Надеюсь, это не сэр Юстас. Он хочет добиться для сына Хэпплтонского прихода, а его сын— скучнейший образчик лицемера и ханжи. Хотя, если задуматься, именно эти качества делают его великолепным служителем церкви.

Алексис занял место по другую сторону от Кейт и предложил ей руку. Она приняла ее, и они втроем направились к дому. Он был горд тем, что ему удалось проделать весь путь, не вступив с Кейт в словесный поединок. Они остановились, войдя в холл. В находившихся рядом распахнутых двустворчатых дверях они увидели человека, с которым беседовал Фальк.

— Проклятье! — Вэл резко дернулся вперед.

Времени на то, чтобы вежливо извиниться и повернуть обратно, не было. Алексис оттолкнул Кейт в сторону и бросился за своим другом. «Проклятье!» совершенно точно выражало и его чувства. Он совсем забыл о Кардигане. И вот он стоит в нескольких метрах от них, с вьющимися волосами, элегантными усиками, и совсем не подозревает о надвигающейся на него опасности.

Алексис схватил Вэла за руки. Вэл вырвался и продолжал приближаться к графу. Алексис бросился за ним и выхватил трость у своего друга. Вэл пошатнулся, и Алексис притянул его к себе, ухватившись за воротник его жакета и ловко уворачиваясь от ударов Вэла.

Чтобы освободить руки, Алексис бросил трость Кейт. Девушка поймала ее, как он и ожидал, и отошла вместе с ней подальше от Вэла. Он обхватил Вэла сзади за туловище и, игнорируя солдатские ругательства, которыми тот осыпал его, поднял своего более легкого друга в воздух и наполовину понес, наполовину потащил его к боковой двери.

— Отлично, мисс Грей… Кейт. Вэл переволновался, и ему необходимо отдохнуть. Ах! — Алексис еще сильнее сжал руки Вэла и приподнял его повыше. Для больного удары, которые наносил Вэл, были довольно сильными. Алексис покачал голо-

вой, когда Кейт попыталась шепотом задать ему несколько вопросов. — Пожалуйста, развлеки этих двоих, пока я не спущусь. Хорошо?

— У меня такое впечатление, будто я живу в замке, полном обезумевших белок, — ответила она. — Хорошо. Я уже иду.

Алексис вытолкнул Вэла назад из холла и захлопнул за собой дверь. Вэл ухватился за шкаф, стоящий у стены, и прислонился к нему.

— Ты слишком слаб, чтобы драться со мной, — заметил Алексис.

— Я убью его. Я вырву его сердце своими собственными руками.

— Но ты с трудом ходишь. Посмотри на себя. Ты ведь дрожишь, как новорожденный теленок. У тебя под глазами синяки, а кожа холодна как лед. Врачи тысячу раз говорили тебе, что ты не поправишься, если твои мысли не дадут отдыха телу.

Вэл бросился к двери, и Алексис подхватил его как раз вовремя, чтобы не дать ему упасть. Что-то тяжелое стукнуло его по плечу. Это была голова Вэла. Положив руку друга себе на плечи, Алексис наклонился и приподнял его.

— Поставь меня, слышишь!

— Ты ведь был очень занят последнее время, не так ли? Бродил всю ночь по замку. Вытащил меня из постели. Выследил мисс Грей и напустил ее на меня. Попытка убийства. Я думаю, я запру тебя в твоей комнате. Перестань драться со мной, а то я могу уронить тебя с лестницы.

Спустя несколько минут Алексис присоединился к Фальку, Кейт и графу Кардигану в гостиной. Он не стал переодеваться, поскольку Кардиган был фанатичным наездником и вряд ли стал бы возражать против костюма для верховой езды, в который был одет Алексис. Впрочем, Алексиса это не особенно беспокоило. Он был слишком занят, уговаривая себя не вызывать графа на дуэль. Это вызвало бы недовольство королевы.

Ему можно было вовсе не думать о своей одежде, так как Кардигана, казалось, вовсе не волновал вопрос, где находится хозяин замка. Все его внимание было приковано к Кейт Грей. В то время как Кейт наливала ему кофе, Алексис слушал Кардигана и пытался заставить себя не ненавидеть его.

— Я бы встретился с этими трусами лицом к лицу, — говорил граф, — но, понимаете, их никак не могут найти. Они присылают анонимные письма, полные угроз и оскорблений. Ее величество просила меня переехать сюда на то время, которое понадобится властям для проведения расследования.

Алексис молча кивнул. Фальк тут же вклинился в образовавшуюся в разговоре паузу:

— И что же говорится в письмах, Джеймс?

Кардиган покраснел и подкрутил свой ус. Алексис тут же вспомнил сцену, имевшую место шесть месяцев назад, в день страшного кровопролития. Кардиган сидел на лошади перед своей легкой кавалерийской бригадой и подкручивал ус, споря с графом Люканом. Если бы эти два человека не были так заняты спором, кто будет командовать бригадой, что более пристало примадоннам, нежели офицерам, то они наверняка запросили бы разъяснения приказа, который послал на смерть сотни людей.

— И они обвиняют меня во лжи! — услыхал он слова Кардигана. — Во лжи! Они заявляют, что я никогда не просил Люкана послать запрос относительно приказа.

Кейт поставила свою чашку и посмотрела на разъяренного графа.

— Почему вы не отказались выполнять его, милорд?

Алексис чуть было не поперхнулся своим кофе, но граф перевел взгляд своих небесно-голубых глаз на девушку, и его гнев несколько уменьшился.

— Моя дорогая мисс Грей, — сказал он. — Конечно же, даме трудно понять, в чем заключается долг солдата. Любой солдат подчиняется своему командиру.

— Вы говорили, что этот главнокомандующий, лорд Рэглан, не имеет военного опыта. Последняя война, в которой он принимал участие, — это сражение с Наполеоном под Ватерлоо. Никто не стал бы винить вас в том, что вы отказались повести на смерть целую бригаду и пойти на смерть сами, не так ли?

— Да, мисс Грей, меня обвинили бы именно в этом.

— Ну, мне кажется, что человек, который не может обеспечить своих собственных солдат, который позволяет им голодать и страдать от ран без лечения и ухода…

— Мисс Грей, — сказал Алексис.

Его голос был напряженным, и он невольно бросил на нее резкий, как взмах хлыста, взгляд. Она бередила еще не зажившие раны. Лицо Кардигана приобрело то отчужденное, загнанное выражение, которое он так часто замечал у Вэла. Он надеялся только на то, что выражение его собственного лица не было таким опустошенным.

Он почувствовал искреннюю благодарность к Фальку, который загладил эту неловкость.

— Позвольте проводить вас в ваши комнаты, Джеймс. Джулиана разместила вас в комнатах, где когда-то жил Генрих VIII. Это большая честь, хотя, учитывая его репутацию кровопийцы, вам, возможно, будет нелегко расслабиться и отдохнуть.

Алексис поднялся вместе со всеми, но не пошел вслед за графом и Фальком. Именно поэтому он заметил взгляды, которыми обменялись Кардиган и Кейт. Граф оглянулся и через плечо Фалька окинул ее изучающим взглядом, оглядев ее с той же тщательностью, с которой он инспектировал подразделение гусар принца Альберта.

Кейт же сделала то, чего никогда не сделала бы ни одна из знакомых Алексису юных леди. Она ответила Кардигану таким же внимательным взглядом, в котором были видны открытый интерес, оценка и одобрение. Проклятье. Дверь закрылась, прервав контакт между ними.

Алексис резко схватил серебряный кофейник с подноса и налил себе еще немного кофе.

— Мисс Грей, — он был слишком сердит, чтобы называть ее Кейт, — я настаиваю на том, чтобы вы соблюдали хотя бы видимость приличий с моими гостями. Возможно, в такой отсталой стране, как Соединенные Штаты, юным леди позволяется вести себя с бесстыдством портовой шлюхи, но в моем доме я требую хотя бы поверхностной приверженности правилам поведения, принятым в приличном обществе.

Она поднялась. Его гнев стал еще сильнее при виде ее юбки-брюк, открытого ворота ее блузки и растрепавшихся после скачки кудрей.

— Какое слово вы произнесли? — спокойно спросила она.

Желание увидеть, как она в смущении побежит от него прочь, было слишком сильным.

— Шлюха.

— Вы хотите назвать меня проституткой? Как это часто случалось при разговоре с Кэтрин Энн Грей, он изумленно уставился на нее.

— Я спрашиваю, вы хотите назвать меня проституткой?

Он отрицательно покачал головой.

— Это хорошо, потому что тогда я не стану называть вас грязным, твердозадым дураком.

Она гордо вышла из комнаты, с силой захлопнув за собой дверь.

Алексис взял со стола ложку —и помешал ею кофе, даже не глядя на него.

— Твердозадым?

Он неловко заерзал на вышеупомянутой части , тела.

— Посмотрим, чья задница окажется тверже после того, как я разберусь с тобой, Кейт Грей.