Легенды и были арабского востока

ПОД СОЛНЦЕМ АФРИКИ[9]

В течение целого месяца не надо думать о том, какая будет завтра погода. Для северного жителя, да еще в декабре-январе, это сначала непривычно. Но и на востоке и на западе Судана, самого большого по территории государства Африканского континента, от рассвета до заката нам светило с безоблачного неба яркое солнце.

В Хартуме каждое утро солнечные лучи пробивались к нам в комнату через щели зеленых деревянных ставен. Рассвет приветствуют пением петухи и мелкие пестрые птахи в густых темно-зеленых кронах деревьев.

Солнце поднимается выше — и под его отвесными лучами Голубой Нил становится серебряным. Течение реки как бы застывает в послеполуденном зное. Движение и жизнь не замирают лишь в густой тени прибрежных деревьев. Да в небе парят черные крестики коршунов. Затем солнце быстро катится вниз и исчезает в тусклом розовато-желтом закате, чтобы завтра начать все сначала. И каждый день, без колебаний, наш термометр показывает постоянную зимнюю температуру + 35°.

Однако северному жителю, истомленному дневным зноем, не следует забывать о времени после заката. Ночью становится прохладно, а в западных и континентальных районах Судана — просто холодно: температура от +35° резко падает до 15° ночью. Если вы легкомысленно выйдете налегке перед заходом солнца посидеть в кинотеатре или в клубе (а они все в Судане устраиваются под открытым небом), вы можете продрогнуть и даже простудиться.

Иногда однообразие погоды нарушает ветер. Тогда на зубах начинает скрипеть песок, а тонкий слой пыли покрывает все предметы даже в закрытых помещениях.

Солнце распределяет и распорядок дня человека. Рабочий день на промышленных предприятиях начинается, как правило, в шесть часов утра и заканчивается в два часа дня. В государственных учреждениях работают с восьми до двух. После пяти часов вечера город оживляется: снова открываются магазины, зажигаются огни клубов и рекламы кинотеатров. Сумерки приносят прохладу и отдых.

Хартум по-арабски значит «хобот» и получил, видимо, такое название благодаря характерному изгибу нильского русла. Шляпы полицейских Хартума украшает серебряный значок с изображением головы слона с поднятым хоботом.

В средние века столиц в Судане было много. Каждый султанат имел свою столицу. Хартум же был небольшой деревней, расположенной у места слияния Голубого и Белого Нила. В начале XIX века, после покорения суданских султанатов египетскими хедивами, эта деревня понравилась одному из наместников, и с 1821 года Хартум стал суданской столицей. В 1885–1898 годах во время антиколониального восстания махдистов столицей повстанцев был Омдурман. Сейчас над Омдурманом возвышается огромный белый купол мавзолея Мухаммеда Абдаллаха аль-Махди, предводителя этого широкого народного движения. Вокруг мавзолея, на огороженной территории с садом и новыми домиками, живут правнуки вождя. Неподалеку расположен дом Махди («бейт аль-халифа» — «дом мессии»), где устроен государственный музей. Белые купола мавзолеев святых (и земных правителей) можно видеть во многих городах и поселках Судана. Высокие и узкие, они устремлены прямо вверх, в голубое небо. «Наши суданские ракеты!» — шутят хартумцы.

В настоящее время Хартум разросся и слился с Омдурманом, расположенным ниже слияния Белого и Голубого Нила, и с Северным Хартумом (на правом берегу Голубого Нила). Так суданская столица стала городом «трех Нилов».

Спрашивать у жителей нильского побережья про крокодилов — все равно, что спросить москвича или ленинградца о белых медведях или волках, хотя, конечно, память о крокодилах несколько более свежая. Живых крокодилов в Хартуме можно увидеть лишь в зоопарке. Их доставляют сюда из экваториальных провинций, с самых верховьев Белого Нила и его притоков.

По спокойной глади Голубого Нила и по волнам Белого плывут теперь прогулочные катера с пестрыми тентами и блестящими медными колесами. Под таким тентом на середине реки прохладно даже в знойный полдень. Выше моста на Голубом Ниле находится яхтклуб. В ветреный день по голубой поверхности скользят легкие яхты с желтыми и алыми парусами. И каждый день с раннего утра обе реки бороздят большие деревянные лодки рыбаков. В Ниле много рыбы: карп, сом, нильский окунь. Нильская рыба очень вкусна в жареном и тушеном виде. Наш искусный повар Камаль несколько раз кормил нас прекрасными нежными рыбными котлетами.»

Незадолго до нашего приезда в сеть к рыбакам вместе с рыбой попали-таки два маленьких (около 20 сантиметров длиной) крокодиленка. Их доставили на государственную научно-исследовательскую станцию по изучению и разведению рыб и поместили в небольшом стеклянном аквариуме рыбного музея. Трехмесячные малыши агрессивно бросаются на любой предмет, опущенный к ним в аквариум. Нам посоветовали быть осторожными: этим «крошкам» ничего не стоит откусить палец.

Хозяйство станции располагает бассейном для мальков, лабораториями и, как уже говорилось, музеем, где выставлены чучела и скелеты нильских рыб и животных. В задачи станции входит изучение возможности заселения Нила новыми породами рыб.

Станция находится близ берега Белого Нила. Окрестности ее следовало бы назвать «место отдыха жителей столицы». Большие деревья с длинными колючками и густой кроной отбрасывают прохладную тень. Кое-где среди песка — заросли травы и зеленого горошка. Вдоль воды тянется полоска тонкого белого песка. Сюда приезжают отдохнуть хартумцы всем семейством на машинах и велосипедах. На земле расстилаются коврики, одеяла, вытаскиваются термосы и всякая снедь, режутся длинные арбузы. Детвора возится в песке.

Вода Белого Нила имеет светло-бежевый оттенок, и у места слияния обоих Нилов на протяжении нескольких километров видна четкая граница между водами Белого Нила и темно-синим потоком Голубого. В прежние времена жители левого берега Нила специально ездили за более чистой водой на правый берег.

Голубой Нил уже и глубже, чем Белый. Глубина Голубого Нила достигает 60–80 метров, а Белого — 20–25. Начиная от города Вад-Медани Голубой Нил имеет живописные берега, поросшие короткой зеленой травой, белые песчаные отмели. Ватаги мальчишек и подростков резвятся на песчаных пляжах, совсем как на наших среднерусских речках.

Заливные берега обоих Нилов засажены кормовыми травами, земляным орехом, помидорами. Зимние месяцы в Судане — сезон помидоров. Среди зеленых грядок мелькают длинные белые рубахи крестьян — галабийи. Кое-где на зеленые луга выпускают пастись буйволиц и местных коров — светло-рыжих с небольшим горбом на спине.

Козы и овцы кормятся сами, бродя по городским и деревенским улицам и подбирая все, что можно ухватить: от арбузных корок до обрывков афиш. Сено и траву запасают в основном в период дождей. Зеленый корм представляет здесь большую ценность. Тюки зеленой травы продаются на базаре наряду с овощами и фруктами. В городских садах и скверах рабочие, вручную пропалывая траву, собирают ее в большие мешки, не выбрасывают ни травинки.

Ниже места слияния Нил имеет лишь один приток (справа) — реку Атбара. Дальше Нил катит свои воды на север через древнюю Нубию в Египет, до самого Средиземного моря, сохраняя почти одинаковую ширину.

У слияния Атбары и Нила в темной зелени утопает город Атбара. Это город железнодорожных рабочих, центр цементной промышленности. Почти примыкает к Атбаре небольшой город Дамер, где на отвоеванных у пустыни участках поднимаются пышные сады с зелеными лужайками и малиновыми ползучими цветами, опутывающими живые изгороди и кустарники.

Берега Нила обжиты очень давно — более 250 тысяч лет назад. Древние цивилизации возникли здесь одновременно с древнеегипетской и в тесной связи с нею. Земли по верхнему Нилу были известны в Древнем Египте как «страна Куш», богатая золотом, слоновой костью, черным деревом.

Жители древнейших государств Напаты, Мероэ, Нубии, Мукурры и Алоа имели высокую культуру земледелия, обработки металла и ремесла. Они оставили после себя мавзолеи, пирамиды, храмы, не уступающие египетским. Христианские государства сменялись мусульманскими, султаны — египетскими и английскими наместниками.

Восстания и политические выступления против колонизаторов привели к тому, что 1 января 1956 года Судан обрел национальную независимость. Плотины и оросительные системы, железные дороги и порты и многие предприятия стали собственностью молодого государства.

Недалеко от Белого Нила, у хартумского шоссе, звенят лопаты. Окруженная грудами песка и кирпича вырастает стена здания. Эта стройка необычна. Молодежь городского района аш-Шаджара под руководством районного отделения Союза суданской молодежи (ССМ) на общественных началах строит поликлинику. Энтузиасты отдают строительству все свободное время: утром и вечером, в выходные дни. Проект здания разработан бесплатно молодым строителем-архитектором. На стройке работают служащие государственных учреждений, учащиеся, учителя.

Узнав, что перед ними гости из Советского Союза, молодые люди окружают нас тесным кольцом. Сверкают улыбки, раздаются веселые приветственные возгласы: «Ахлян ва сахлян!» («Добро пожаловать!»). Бригадир, представитель ССМ, рассказывает краткую историю стройки: району нужна поликлиника, стоимость ее сооружения обошлась бы государству в 20 тысяч суданских фунтов. Прогрессивная молодежь района решила взять на себя ответственную задачу — построить поликлинику на добровольных началах. На призыв передовых откликнулись многие. В течение нескольких месяцев был заложен фундамент и возведены стены. Пока что все строительство обошлось в одну тысячу суданских фунтов. Только рабочие инструменты — казенные. Сейчас районное отделение ССМ проводит среди населения района сбор добровольных пожертвований на строительные материалы… Велико и воспитательное значение строительства. Завершение его покажет роль нового отношения к труду.

Юноши и подростки, учащиеся средних школ, расспрашивают меня о вузах Советского Союза, интересуются, можно ли приехать к нам учиться, спрашивают, куда и через кого надо посылать заявления и документы. Большую радость доставляют ребятам советские значки, особенно с портретом В. И. Ленина.

Тепло расстаемся мы с представителями нового уклада на видавшей виды африканской земле… Отрадно сознавать, что эта стройка и ее участники — не единственные в стране. В разных ее уголках нам удалось видеть еще такие стройки и другие подобные мероприятия, знаменующие новый этап в развитии тысячелетних цивилизаций.

Мягкий влажный ветерок и легкие бегущие тени облаков встречают нас на аэродроме Порт-Судана.

Порт-Судан — морские ворота страны. Его население — около 150 тысяч человек. На берегу, по дороге в город, высятся белые башни элеватора, сооружаемого при содействии советских специалистов. В гавани — вывески клубов: для моряков, для офицеров, для иностранных моряков и т. п. На главной улице — гостиницы, рестораны, магазины. На вывесках много греческих и армянских имен. Дальше тянутся виллы, окруженные пальмами и цветущим кустарником.

Чем больше удаляемся мы от приморского центра, тем все более скученными становятся кварталы, улицы кажутся все более унылыми и пыльными. Исчезают зеленые садики и каменные ограды. Маленькие дома, сложенные из досок, собранных в разное время и в разных местах, серые от солнца и пыли. Это кварталы портовых рабочих.

В таких маленьких домиках часто всего одна комната, отделенная от внутреннего дворика просто ситцевой занавеской. Во дворике под навесом расположено все небольшое хозяйство семьи: печурка, обмазанная глиной, обычная керосинка, несколько чашек и глиняных сосудов с водой, жестяные банки с кофе и сахаром. Тут же — частью под навесом, частью под открытым небом — железные кровати с ситцевыми одеялами и подушками. Здесь хозяйничают женщины, посторонним мужчинам входить сюда не принято. Сама хозяйка, ее родственницы и подруги могут выйти к гостям в парадную комнату, пожать им руку, поприветствовать, угостить чашечкой кофе.

Однажды меня пригласили на женскую половину, во двор, посмотреть, как готовится кофе.

Из какого-то уголка Хадиджа (хозяйка) вытащила… о нет! не яркий медный кофейник с узким гордым горлышком и восточным орнаментом, какие продаются на всех восточных базарах для иностранцев, но всего-навсего консервную банку, сплюснутую в одном месте в виде носика и с приклепанной длинной ручкой. Потом мы часто видели целые гирлянды таких «кофейников» в хозяйственных лавках на базарах. Часто они производятся тут же, на месте, из пустых консервных банок, как в обувном ряду мастерятся сандалии и шлепанцы из разрезанных на полоски автомобильных камер.

В кофейник плеснули воды из глиняного кувшина, разожгли керосинку. Когда вода закипела, в нее бросили несколько ложек кофе и сахара. Еще немного подержав кофейник над огнем, хозяйка достала (теперь уже действительно африканский) круглый сосуд из красной обожженной глины с ручкой и длинным горлышком. Она перелила в него кофе, а отверстие горлышка заткнула пучком сухой травы, «чтобы не выдыхался». После этого появились маленькие фарфоровые чашечки без ручек, и кофе вынесли гостям. Несмотря на кажущуюся прозаичность приготовления, вкус и аромат кофе были превосходны. Секрет, видно, заключался в опыте хозяйки. Во дворе продолжалась беседа женщин. Скромный дворик без единой травинки и цветочка оживлен живописной группой: нежно-розовое покрывало, черное с белыми звездами, алое и белое с цветной каймой. Суданские женщины очень изящно носят свое длинное покрывало («тоб»). Оно окутывает всю фигуру женщины, один конец прикрывает ее голову. Такой костюм сглаживает все недостатки фигуры, которые не скрыть коротким открытым платьем.

Сейчас в гостях у хозяйки студентка педучилища из Хартума, учительница начальной школы в Порт-Судане, служащая городского телеграфа. Все они члены и активистки Союза суданских женщин. Рассказывают о своей общественной работе: ликвидация неграмотности и санитарно-гигиеническое просвещение женщин квартала, организация детских садов, интернатов при школах…

Вечером мы приглашены на большой митинг-собрание портовых рабочих по случаю национального праздника страны.

На просторной площадке, обнесенной высоким забором, установлены трибуна и ряды скамеек. Народу очень много. Те, кому не хватило места на скамьях, теснятся вдоль забора, некоторые даже залезают на него. На митинге присутствуют директор порта и его заместитель, руководители профсоюза, представители рабочих организаций.

Выступающие говорят о международном положении: о роли Судана в антиимпериалистической борьбе стран Ближнего Востока и Африки, о последовательной политике дружбы и помощи братским арабским странам, о значении помощи социалистических стран и Советского Союза. Основные мысли ораторов поддерживаются возгласами одобрения и хлопками. Рабочие говорят о насущных нуждах портового района: необходимо произвести очистку гавани у жилых домов, снести старую гниющую дамбу, провести санитарно-гигиеническое благоустройство рабочих кварталов; надо добиваться у городских властей выполнения обещаний, во многих мероприятиях примут участие и добровольцы. Выступления по злободневным вопросам воспринимаются участниками митинга еще более оживленно.

Берег Красного моря — свидетель многих событий; собраний трудящихся, молодежных строек на общественных началах (например, здания для городского отделения Союза суданской молодежи), дружественного визита советских военных кораблей, строительства элеватора. Вместе с тем он сохраняет и очарование своей природной красоты.

В окрестностях Порт-Судана нет крутых скалистых берегов. Плоская песчаная суша почти незаметно смыкается с морской поверхностью. Когда на море бывают волны, кажется, что они подымаются над берегом, что вода стоит выше суши, каким-то чудом не заливая ее.

Открытое море (с акулами) отделено от нашего пляжа песчаными отмелями на плоских коралловых рифах и мелководными лагунами, перемежающимися с глубокими голубыми впадинами. Даже этих впадин достаточно, чтобы поплавать, понырять с маской и насладиться подводной красотой моря.

Выпросив у кого-нибудь маску «на минуточку», вернуть ее трудно себя заставить. Настолько притягательна красота красноморского дна.

Плоские берега резко обрываются в воде, и здесь их склоны покрыты бледно-сиреневыми, оранжевыми и лиловыми кустиками кораллов. На солнечных выступах подводных скал неподвижно застыли или чуть-чуть шевелятся звезды и какие-то яркие, подозрительные существа — не то животные, не то растения. Из темно-синей глубины, как птички, выпархивают серебристые рыбы с радужными боками. Еще красивее — небольшие рыбки канареечного цвета с черными плавниками и черным раздвоенным хвостом.

В воду погружаешься без всякого содрогания. Это самое теплое море в мире. Даже зимой его температура 4-25° на поверхности и +21° в глубине, и в то же время это море самое соленое: если вода попадает в глаза или нос, долго не можешь прийти в себя от боли.

Царапаясь об острые края прибрежных кораллов, выбираюсь на отмель. На горячем песке блестят большие раковины и выбеленные солнцем обломки кораллов. По мелководью бродят розовые фламинго. Неподалеку от меня маленькая серая цапля вылавливает из теплой лужи мелкие ракушки. Знойную тишину разрывают лишь крики чаек. Шлепаю дальше по мелководью. С запоздалым отвращением отдергиваю ногу от места, с которого только что сорвался черный плоский треугольник ската. К счастью, он исчез в противоположном направлении, подымая за собой мутную полосу песка и ила.

Пересекая отмели и мелководье, можно добраться до открытого моря. Ветер здесь гонит невысокие рыжеватые волны, песчаное дно усеяно острыми ракушками и кораллами. Кто-то вспоминает про акул, и мы возвращаемся в свою спокойную заводь. Кроме нас на берегу никого нет: зима! Наш шофер даже поеживается от холода, не представляя, как мы могли купаться сейчас в море.

Если углубиться в городские улицы, уходящие от моря, можно попасть в странные кварталы. Тростниковые ограды, дощатые жиденькие домики. Под тростниковыми навесами торгуют жареными семечками, арахисом, кусками мяса и запыленными кучками помидоров и лука. На столбиках и под навесами развешаны изделия из сыромятной кожи: пояса, сбруя, седла, ножны для ножей и длинных мечей. Как объясняют нам городские жители, здесь живут полукочевые племена, создающие во время своего пребывания в городе целые кварталы.

С приморскими кочевниками-бедуинами племени беджа мы встретились на пути из Порт-Судана в Суакин.

Песчаная дорога идет по плоской прибрежной равнине. Ее красноватая поверхность покрыта голубовато-зеленым пушком: подрастает зимняя травка. Мелькают жирные кактусы и небольшие деревья с белесыми стволами и крупными мясистыми листьями. На западе вдоль горизонта — цепь голубовато-сиреневых остроконечных гор. Вдали слева сверкает под солнцем поверхность Красного моря. С равнины встречный ветер доносит аромат свежей зелени. В зимний сезон к этой зелени и спускаются с голубых гор со стадами овец, коз и верблюдов кочевые племена.

Между островками густого колючего кустарника и зонтичных акаций мелькают черные шатры бедуинов. Они сделаны из черной шерсти или плетеных циновок в виде односкатного навеса. Иногда это просто шалаши из хвороста.

Перед жилищем устроен небольшой очаг из камней, обмазанных глиной. Около очага — несколько металлических котелков. Кое-где по пересохшим руслам ручьев видны всходы сорго. Спутники объясняют, что такие временные посевы кочевники делают, пока живут на побережье в зимний сезон.

Среди кустарника пасутся стада светлых одногорбых верблюдов с верблюжатами, черные овцы и лохматые козы. Все выпрыгивают из машин, чтобы сфотографироваться на фоне верблюда и верблюжьей колючки. А вот и хозяева. Навстречу нам на верблюде едет бедуинка. Она с головой закутана в темное покрывало, лицо до самых глаз закрыто плотным платком с вышитым геометрическим рисунком, украшенным блестящими металлическими кружочками и монетами. Многие из нас хватаются за фотоаппараты, но женщина делает энергичные предостерегающие знаки руками и головой. Ну что ж, нельзя так нельзя!

Затем показываются мужчина и дети. Останавливаемся и весело приветствуем друг друга. Язык этого племени отличается от арабского, поэтому наш разговор ограничивается общими приветствиями и фразами типа: «Зеййик?» («Как дела?»), «Квойес» («Хорошо»).

У высокого мужчины на поясе висит длинный меч. Заметив наш интерес, бедуин вытаскивает меч из ножен и начинает размахивать им над головой. Наши суданские друзья объясняют, что он может продать нам этот меч. Однако желающих волочить такой меч по московским улицам не находится. Зато все просят разрешения сфотографировать его самого и детей. Бедуин охотно соглашается. Девочки (десяти-двенадцати лет) украшены пестрыми бусами и медными браслетами. Лица их тоже закрыты, но они охотно пристраиваются к группе.

Сцена продолжается недолго. Скоро девочки подбирают свои охапки хвороста, мужчины гонят стада на водопой. Мы же продолжаем свой путь в Суакин — город джиннов.

Суакин — старейший суданский порт на Красном море. Уже в XIV веке он упоминается у арабского путешественника и географа Ибн Батуты. В те времена городом правил один из сыновей мекканского эмира. Порт-крепость располагался на острове, соединенном с побережьем дамбой.

В красноморских легендах основание Суакина связано с древнейшими временами. Когда-то царь Соломон построил на острове неприступную крепость и заточил в ней непокорных джиннов. Первоначальное название крепости («саваджин» — «тюрьма») стало названием порта. Позже это название превратилось в более реальное (и более понятное) — «савакин» («жилье, поселение»).

В XIX веке выгодное положение порта явилось причиной многолетней борьбы за него между египетскими правителями и Османской империей. Позднее порт был соединен железной дорогой с городами долины Нила и с Хартумом. После первой мировой войны город потерял свое исключительное значение. Его место в жизни страны занял Порт-Судан.

Под жгучими лучами солнца на берегу ярко-голубой бухты белеют, как кости, остовы каменных зданий. Кровли и внутренние перекрытия уже обвалились, но стены еще держатся. Наш гид — местный житель, старик — смотрит на эти дома, как на своих, уже ушедших ровесников. Он еще помнит, как вот в этом большом доме были почта и телеграф, там — аптека, здесь — таможня и здание карантина. Одно уцелевшее здание города служит местным городским музеем: у его ворот грозно таращатся на пришедших жерла двух пушек. Внутри двора две полукруглые лестницы ведут на площадку второго этажа под резным, раскрашенным деревянным навесом.

В полутемных полупустых комнатах второго этажа выставлены образцы местной утвари и оружия, несколько пожелтевших фотографий с видами прежнего Суа-кина.

По окраинам умирающего каменного города лепятся дощатые и тростниковые хижины немногочисленного местного населения, большинство которого составляют выходцы из восточносуданского племени хадендоа. Они живут здесь рыбной ловлей. Некоторые имеют небольшое хозяйство: несколько грядок с зеленью, немного коз или овец.

На острове, по-прежнему соединенном с берегом дамбой, виднеются новые корпуса зданий — приют для африканских паломников в Мекку, продолжающих пользоваться портом старого Суакина.

Проулок между домами отгорожен от улицы пестрым занавесом. Из-за занавеса доносятся звуки джаза и гул голосов. Снаружи суетятся вездесущие мальчишки и любопытные прохожие. Мальчишки приседают и заглядывают под пеструю ткань, взрослые выискивают щели и дыры, чтобы прильнуть к ним глазом. Заглянем и мы вместе с ними: здесь празднуется суданская свадьба.

Просторное помещение, ограниченное занавесами и коврами, ярко освещают гирлянды электрических лампочек. Большая часть его заставлена рядами стульев, на которых расположились гости.

Сейчас городская молодежь в Судане празднует свадьбу в течение трех дней: первый день — в доме родителей жениха, второй — родителей невесты, на третий день невесту приводят в дом жениха. Мы попали на третий день свадьбы.

Жених, молодой человек лет двадцати трех, в черном костюме и белой рубашке, выходит к нам навстречу. В ожидании невесты гости развлекаются музыкой и танцами. Несколько друзей жениха образуют джаз-оркестр. На небольшой площадке в центре помещения молодые люди темпераментно танцуют шейк. Кажется, что этот танец вновь вернулся к своим истокам. Танцуют в основном мужчины. Суданские женщины и девушки степенно держатся в сторонке, разглядывая танцоров и публику. В круг выходят лишь две гречанки — полные девушки с пышными волосами в светлых летних платьях и с длинными золотыми серьгами в ушах.

Все женщины принарядились и приятно оживляют темные мужские ряды. Мелькают разноцветные покрывала: красное с мелкими черными цветочками, желтое, белое с ажурной каймой. Ногти женщин окрашены ярко-оранжевой краской, ладони разрисованы темными узорами. В руках у многих — лакированные сумочки, на ногах — лакированные босоножки. Ступни ног и пятки тоже в черных разводах.

Хозяева и родственники делают последние приготовления к встрече невесты. Они очищают свободное место в середине зала, застилают его циновками, выносят и устанавливают в центре широкую тахту. Рядом ставят небольшой столик, на котором в специальном глиняном сосуде (вроде открытой вазочки) курятся благовония. Здесь же ставят кувшин с молоком.

Снова появляется жених, одетый уже в длинную белую галабийю и белую чалму. В толпе у входа возникает оживление: в окружении родственниц и подруг входит невеста. Невеста завернута в белый полосатый тоб, лицо она закрывает раскрашенными руками. Женщины выводят невесту на середину площадки, отнимают от лица руки и снимают с нее покрывало. На циновке, ярко освещенная, оказывается крупная девушка в голубом шелковом платье до колена и с короткими рукавами. На вид ей можно дать лет восемнадцать, но, говорят, ей всего четырнадцать. Она смущенно улыбается, потом сбрасывает босоножки и под замечания и подсказки пожилых женщин и старших подруг (молодежь теперь уж ничего на знает!) исполняет «танец невесты». Танец исполняется на одном месте и состоит из плавных движений шеи, плеч и рук. Затем невесту и жениха усаживают на тахту и подносят им кувшин. Они набирают молока в рот и под одобрительные возгласы присутствующих брызжут им друг другу в лицо. Оба смеются, от этого брызги еще сильней. Обряд этот — своеобразное пожелание молодым светлой и сладкой (как молоко) жизни.

Жених и невеста остаются сидеть на тахте, а гости возобновляют танцы. Время от времени друзья и знакомые жениха приближаются к нему и, подняв вверх соединенные руки, помахивают кистями, этим выражая свое восхищение невестой.

Мимо меня протискиваются две девочки десяти-двенадцати лет.

— Когда же будет ваша свадьба? — спрашиваю я их.

— Мы еще будем учиться, — смеются они.

— А потом?

— Потом мы поступим в университет, — задорно отвечает новое поколение.

Наш самолет летит над красной равниной, усеянной темно-синими крапинками растительности. Кое-где видны квадратики полей.

Неожиданно в знойном тумане, скрывающем горизонт, вырисовывается громада горы Джебель-Марра (3088 метров). Джебель-Марра — потухший вулкан, но живое сердце Дарфура, западной провинции Судана, страны форов, местной африканской народности. На вершине горы крутые коричневые скалы окружают холодное неподвижное синее озеро. Ступенчатые уступы горы одеты густым кустарником и тенистыми лесами. Климатические и растительные пояса Джебель-Марры многообразны — от тропического у подножия горы до умеренного на вершине. Иногда зимой, правда очень редко, озеро на вершине горы подергивается пленкой льда. Гора изобилует источниками и хрустальными, звонкими ручьями. В окрестностях жители круглый год выращивают плоды манго, апельсины и овощи, которые на машинах и на верблюдах отправляют в главный город Дарфура — Эль-Фашер.

Эль-Фашер — бывшая столица султаната Дарфур. Страна форов дольше других земель Судана оставалась самостоятельным государством. Последний султан, Али Динар, правил до 1916 года, когда страна была захвачена англичанами и присоединена к остальному Судану.

Сейчас во дворце султана находится резиденция губернатора провинции. На старом месте, в углу, стоит трон последнего султана — позолоченное кресло с высокой спинкой, обтянутой красным бархатом. В небольшом застекленном шкафу хранятся одежда и личное оружие султана. Напротив — большой письменный стол, заваленный бумагами. За ним-то и принимает нас губернатор. Сзади него на стене большая карта всей провинции, между деревянными балками высокого потолка — люминесцентные лампы и электрический вентилятор.

Губернатор рассказывает о перспективах развития провинции: об орошении с помощью артезианских колодцев государственных опытных сельскохозяйственных участков, улучшении пород скота (Дарфур славится лучшими арабскими лошадьми), об организации водоснабжения города (в Эль-Фашере нет постоянного источника воды, и город пользуется водой из двух водохранилищ, собирающих дождевую воду). Район горы Джебель-Марра правительство намерено превратить в зону отдыха и туризма.

Машина от Джебель-Марры до Эль-Фашера идет четыре часа, караван верблюдов — четыре дня. Раз в неделю в Эль-Фашере бывает большой базарный день — «сук эль-хамис» («четверговый базар»). Утром этого дня в город прибывают караваны с плодами Джебель-Марры. Целый день на базарной площади высятся горки золотистых апельсинов, алых помидоров, розового продолговатого картофеля, зеленых плодов манго. Грудой лежат белые арбузы. Белые они внутри, а снаружи — обычные зеленые. Белая мякоть их не сладкая, но сочная, ее едят с солью, как овощи. На соседних с базаром улицах толкутся разгруженные верблюды и ослики. К вечеру пустые караваны отправятся обратно, чтобы через неделю снова прибыть в Эль-Фашер.

Базарная сутолока продолжается до вечера. Среди белых галабий мужчин мелькают покрывала и платья женщин из племени динка, фор, из нигерийских племен. На непокрытых головах они держат большие плетеные корзины, подносы из разноцветной соломы и глиняные кувшины с водой или молоком. Приходят они сюда из деревень, примыкающих к городу.

Деревни эти уже совсем «африканские»: круглые хижины с коническими крышами из сухих стеблей. Каждый двор огорожен плетнем. Во дворе — несколько таких хижин. Каждая из них представляет как бы отдельную комнату квартиры: одна с кроватями и шкафчиками служит спальней, другая — для детей, третья для хозяйственной утвари. Во дворе копошатся куры, в углу, над охапкой зеленых стеблей, хрустит коза. Под навесом — небольшой очаг, рядом — кувшины с водой. Все хозяйство охраняет маленькая собачонка. Нам объясняют, что много представителей центральноафриканских племен приходят в Дарфур на заработки.

В день нашего приезда население города и окрестных деревень собралось на городской площади, чтобы приветствовать первую советскую делегацию.

Под стук длинных барабанов группа мужчин из племени динка в галабийях, исполняет военный танец с мечами и палками. Напевая, они подпрыгивают и двигаются друг за другом по кругу. Поодаль, в пестром кругу женщин, исполняется «танец шеи»: несколько женщин становятся полукругом и медленно, плавно двигают шеей и плечами.

В толпе шныряет детвора, протискивается крестьянин, таща за длинное ухо своего осла.

У дверей гостиницы собрались девочки — ученицы городской школы, одетые в белые платьица и белые носочки, с букетами цветов. Под руководством своей учительницы они хором скандируют приветствия нашей делегации: «Добро пожаловать, дорогие друзья!»

Суданские женщины играют серьезную роль в общественной жизни страны. Нам не раз приходилось встречаться с представительницами Союза суданских женщин и бывать на их собраниях. На одном из таких собраний при большом стечении народа (как женщин, так и мужчин) председательница местного комитета Союза сделала большой доклад о роли суданской женщины в развитии национально-освободительного движения. Приводились имена народных поэтесс, патриотические поэмы которых расходились по всей стране, имена народных героинь, участниц восстания махдистов.

Во всех городах и поселках страны встречались мы с преподавательницами женских школ и с их ученицами.

В Хартуме нам как-то довелось переночевать в общежитии студентов университета. Женское общежитие находится на отдельной территории, обнесенной неприступной высокой стеной. Вдоль ее верхнего края протянута еще колючая проволока. Сторож в проходной строго расспрашивает сопровождающего и только затем распахивает ворота перед девушками нашей делегации.

В большом тенистом саду разбросано несколько новых четырехэтажных корпусов с наружными лестницами. По санитарным нормам для тропических стран каждая комната рассчитана на двоих: две кровати, стол, полки с книгами, стенные шкафы, вентилятор. На каждые две комнаты — санузел с душем. Здесь живут студентки с запада и севера, с востока и юга страны, из Порт-Судана и Дарфура, из Вади-Хальфы и из Вади-Медани.

В городе Вад-Медани, на Голубом Ниле, находится большой педагогический центр: женское педучилище, средняя школа и детский сад, где проходят практику студентки училища. На территории учебного комплекса расположены столовая, медпункт и общежития. Девушки в белых платьях со стопками книг и тетрадей толпятся у дверей читального зала библиотеки.

Молодежь Судана все увереннее становится на новый путь, полный труда, ведущий к свободе и прогрессу.