Легенды ночных стражей 4: Воспитание принца

Глава XXIV Волчица ждет

«О, кровь моя закипает, а сердце согревает теплота, имя которой месть, и она сожгла всю мою слабость, всю мою добродетель. Отныне я живу только ради мести», — думала Хордверд, лежа на камне. Она так тщательно замела свой след сложной паутиной запахов, что любой волк, захотевший ее выследить, неизбежно бы заблудился. Она не хотела, чтобы ей кто-то помешал, отвлек от ее дела.

От убийства. Макхит пройдет этой дорогой, если вернется, если не встретит на пути других препятствий. Во имя Люпуса, пусть другие препятствия не украдут у нее ее месть!

Небо над ее головой внезапно потемнело. Она посмотрела наверх и увидела странных черных птиц.

— Хагсмары! — пробормотала она.

Она никогда раньше их не видела, но слышала немало историй и знала, что ошибки быть не может. «Да, ну конечно, — подумала она. — И они летят по волчьему маршруту, так как боятся воды. Ах, Макхит задумал что-то недоброе». Это наверняка как-то касалось молодого совенка, Хуула. Он был необычным — любой, видевший его хоть раз, мог это подтвердить. С тех пор как они вместе охотились на оленей, она знала, что он обладает могуществом. На мгновение она даже задумалась, не стоит ли вернуться назад и предупредить его. Ей нравился совенок. Он один не сторонился ее.

Но она не могла пожертвовать моментом своей расплаты, моментом своей мести. Отмщение стало кровью, бегучи по ее жилам, воздухом, наполняющим ее легкие. Оно было ее страстью, ее самцом, и она никогда бы от него не отказалась.

И поэтому она ждала. И ждала. Никогда не волнуясь, терпеливо, полируя свою месть, как драгоценность, как ость, которую она своими клыками превратила в великолепное произведение искусства. «Он придет…. Он придет». И он пришел. Она учуяла его первой. «О! Даже ветер мой помощник!»

Из-за ветра, дующего последние дни с запада, Макхит продвигался медленнее, но теперь он наконец изменил направление. Макхит издал тихий, полный удовольствия рык, так как ветер наконец-то решил помочь ему в его путешествии. Он намеревался добраться до Дали сразу после хагсмаров, к которым потом должен был присоединиться лорд Аррин. Наконец-то он сможет избавиться от Фенго. Великолепная перспектива. Да, Фенго будет убит, а его друг Гранк и остальные совы — вместе с ним.

Что касается самого Макхита, лорд Аррин пообещал ему королевство. Да, все жители Дали и остальных Южных королевств будут подчиняться ему. Небо будет принадлежать лорду Аррину, но земля — Макхиту… земля и вулканы! Он придержал для себя кое-какую жизненно важную информацию — он не рассказал Аррину об угле. Ни лорд, ни хагсмары ничего не знали об этом угле, который Фенго по глупости своей называл Совиным. Это был Волчий уголь, и, обладая им, он, по воле Люпуса, будет править даже хагсмарами.

Хордверд выбрала идеальную позицию для наблюдения. Это был высокий валун. Он полностью скрывал ее. Она видела, как приближался Макхит. Он выглядел вымотанным, сильно исхудал. Из-под шкуры выпирали кости, дышал он тяжело и хрипло.

Пошел снег. Луна взошла, и ее лучи упали прямо на валун. Волчица тихо вышла из укрытия. Инстинкты подвели Макхита. Он даже не услышал, как ее когти заскрипели о камень. Она низко зарычала. Волк остановился, шерсть на его загривке вздыбилась, а уши поднялись. Она увидела удивление в его единственном глазе. «Он не понимает, что это я, — пришло ей в голову. — Неужели я так изменилась? Так же сильно, как изменился он?»

Макхит моргнул своим единственным глазом, шерсть на его загривке стояла дыбом, уши были плотно прижаты к голове, и странный звук, похожий одновременно и на рык, и на скулеж, вырвался из его глотки.

«Он и в самом деле не узнает меня, — подумала Хордверд. — У меня что, снова отрасли уши? Нет! — Она знала, что это невозможно. — Я помогу ему прийти в себя», — подумала она и подошла еще на шаг ближе к краю валуна.

— Это я, Макхит.

Несколько секунд он с изумлением смотрел на нее. Его старая самка, самая старшая из его самок, так помолодела? Ее шерсть, когда-то грязная и в проплешинах, теперь стала густой и золотистой. Она отражала лунный свет. Ее зеленые глаза, когда-то блеклые, теперь сверкали. Она стала больше, тяжелее. А ведь он отсутствовал не больше одного лунного цикла…

— Хордверд?

— Да, но теперь меня зовут иначе.

Теперь шерсть на его загривке еще больше вздыбилась. Его хвост выпрямился, и он прорычал:

— Нет, не иначе. Это я нарекаю всех своих самок. Ты Хордверд Макхит! — прорычал он.

— Я уже не Макхит. Я Намара!

— Ты не Намара, и ты не принадлежишь к клану Макхит!

— Я сама себе клан.

А потом ночь разорвала золотая молния: волчица прыгнула вперед и взревела:

— Я — Намара! Имя моего клана — Макнамара!

Она прыгнула прямо на спину Макхита. Раздался звук ломающегося хребта и жуткий крик боли. Он попытался встать, но задние его лапы подломились. Однако у него все еще были клыки и когти на передних лапах. Он сумел перевернуться и ударить ее когтями в грудь — он промахнулся, но все же сумел ранить ее в плечо. Это ее только раззадорило.

— Я не остановлюсь, пока не прикончу тебя, Макхит, — она попыталась вцепиться ему в морду.

На этот раз он взвыл не от боли, но от дикого гнева и сумел своей широкой грудью и все еще могучими плечами отшвырнуть ее прочь.

Намара попятилась на несколько шагов назад. Он попытался подползти к ней.

— Сейчас я лишу тебя второго глаза, Макхит!

— Никогда, дьяволица, — голос его был низок и дрожал от боли и ярости.

Несмотря на то что спина Макхита была сломана, а задние лапы не слушались, он все же полз к ней. Она знала, что он умирает. Она повидала достаточно охот, чтобы знать, когда близок конец. Только что выпавший снег покраснел от крови. Она подошла ближе. В его глазах внезапно появился страх, а потом неясное, обиженное выражение, когда он наконец прижал уши к голове и покорно опустил ее, подставляя Намаре свое горло.

— Намара, — прошептал он.

«Он ожидает лохинвирр? Этот пес, этот гнусный пес ожидает лохинвирр?»

Она посмотрела на него:

— Ты назвал меня Намарой и ждешь в ответ достоинства лохинвирра? Ты не можешь дать мне позволение убить тебя. Я заберу у тебя жизнь не потому, что она имеет ценность, не потому, что уважаю тебя, а потому, что должна уничтожить тебя!

— Но, Намара, лохинвирр… — Теперь Макхит задыхался. — Без лохинвирра я не найду тропу к Великому Волку

— Я не собираюсь тебя есть. Ты не предложишь мне свою жизнь, как будто она чего-то стоит. Ты, никогда не уважавший никаких правил, теперь хочешь лохинвирр? — Намара зло рассмеялась. — Вот тебе лохинвирр! — она завыла, подняв переднюю лапу и выбила ему единственный глаз.

Из глазницы брызнула кровь.

— Я слеп, я слеп! — в отчаянии прошептал он. Сочащаяся кровью глазница напряглась в последней отчаянной попытке увидеть убийцу.

— Ты умер! — тихо сказала волчица и впилась клыками в его горло.