Лекции по истории западной философии

Лега В.П.

ПРЕДИСЛОВИЕ

ПРЕДМЕТ ФИЛОСОФИИ

Прежде чем приступить к изучению философии, необходимо выяснить

значение и смысл изучаемого нами предмета. Поэтому следует определить, что

такое философия. Собственно говоря, определение любой науки, даже не только

науки, а практически любой сферы деятельности, как правило, заложено в самом ее

названии. Когда мы говорим «физика», то понимаем, что это наука о природе.

Когда говорим «биология», то знаем, что в переводе с греческого — это наука о

жизни. Социология — наука об обществе. Богословие — тоже ясно. Слово же

«философия» нам ничего не прояснит. В переводе с древнегреческого оно означает

«любовь к мудрости» (fil)ew — любить, sof0ia — мудрость). И поэтому возникает

вопрос: почему именно философ называет себя любителем мудрости? Разве физик,

биолог или просто человек, любящий поразмышлять, не любит мудрость? Почему

философ противопоставляет себя физику, говоря: вот я, философ, люблю мудрость,

а ты, физик, ее не любишь. Таким образом, исходя из самого понятия, названия

дисциплины, мы не можем сказать, что означает эта область человеческого знания.

Несколько слов об истории самого термина «философия». Впервые это слово,

по свидетельству Диогена Лаэртского (I, 12; VIII, 8) и Цицерона (Тускуланские

беседы, V, 8), употребил Пифагор, один из первых древнегреческих философов:

мудрецом (s)ofoq), по мнению Пифагора, может быть только Бог, человек же

может испытывать влечение к мудрости. Проверить справедливость этих

свидетельств мы не можем, поскольку Пифагор не оставил после себя никаких

записей. Самое первое «авторизованное» упоминание слова «философия»

встречается у Геродота, который приводит письмо Креза к Солону: «…ты, стремясь

к мудрости (filosof)eon) и желая повидать свет, объездил много стран» (История,

I, 30). Древнегреческий философ Платон считал, что впервые ввел в обиход слово

«философия» Сократ. Сократ жил во времена, когда активно действовали так

называемые «софисты». Сейчас термин «софист» стал нарицательным и облекся

негативным смыслом, а во времена Сократа этим термином обозначали мудрецов,

умных людей, которые обучали всех желающих различного рода наукам. Сократ

же утверждал, что подлинным софистом, мудрецом, является один лишь Бог.

Человек не может быть мудрецом, он может быть только любителем мудрости,

философом. Таким образом, Сократ противопоставлял себя софистам, и в этом

противопоставлении и появились впервые термины «философия», «философ».

Ученик Платона Аристотель еще более способствовал утверждению термина

«философия», противопоставив ее другим наукам и введя классификацию наук, в

которой первое место занимала именно философия, которую Аристотель называл

также теологией, учением о Боге (Метаф. VI, 1). После Аристотеля термин

«философия» уже прочно утвердился в древнегреческом языке. Однако, наблюдая

развитие философии, мы видим еще одну ее удивительную особенность.

Мыслители до Аристотеля, даже до Сократа, занимались не только философией в

том смысле, как мы понимаем ее сейчас, но и учением о природе, тем, что мы

называли бы физикой, и учением о жизни, что мы называли бы биологией. Да и сам

Аристотель физику называл второй философией. Биология у него была также

частью философии, так же, как и психология. И после Аристотеля многие

философы занимались и физикой, и биологией, и астрономией, и другими

естественными науками.

Со временем от философии начинают отпочковываться другие науки.

Отделяется с самого начала, уже после Пифагора, математика. В дальнейшем —

геометрия и астрономия. После Гиппократа, Аристотеля и Галена — медицина. В

эпоху Возрождения отделяется физика, в дальнейшем появляется химия. В XIX в.

3

отделяются психология, социология и т.д. Науки отпочковывались, а философия

как была, так и осталась.

Таким образом, анализ термина «философия» не позволяет нам полно понять

суть этого учения. Может быть, на вопрос, что такое философия, нам могли бы

ответить сами философы. Приведем несколько наиболее распространенных

определений философии. Согласно Сократу, философия есть исследование самого

себя. Платон утверждал, что философия — это учение о вечно сущем и

неизменном, т.е. наука об идеях. По Аристотелю, философия есть наука,

исследующая все сущее как таковое, первое начало всего существующего. Эпикур

считал философией основанное на разуме стремление к счастливой жизни.

Средневековые западные схоласты философией считали основанное на

христианской вере познание Бога, мира и человека и их отношений. Даже по этому

не столь большому перечню видно, что полного согласия в понимании предмета

философии не было уже с самого начала. И, тем не менее, несмотря на такой

разнобой в определениях, никто из философов не будет спорить, является ли тот

или иной мыслитель философом. Можно легко определить, кто философ, а кто —

нет, не философ, а, скажем, физик или математик. То есть мы отличаем философа

от нефилософа интуитивно. И это проявляется часто и в наших обиходных

высказываниях, например, когда говорим: «Хватит философствовать», или что-

нибудь в таком же духе.

Посмотрим в энциклопедии. В энциклопедическом словаре Брокгауза и

Эфрона приводится определение Э. Радлова: «Философия есть свободное

исследование основных проблем бытия, человеческого познания, деятельности и

красоты». Другое определение — из словаря «Гранат»: «Философия — это наука,

имеющая задачей установление первых и основных истин, т.е. истин, служащих

основоначалами или принципами для прочих истин» (Н. Дебольский). Определение

в Большой Советской Энциклопедии, которое во многом основывается на

определении Ф. Энгельса: «Философия есть учение об общих принципах бытия и

познания, об отношении человека и мира; наука о всеобщих законах развития

природы, общества и мышления».

Сравнивая эти определения, мы сразу же видим огромный разнобой, если не

сказать противоречие. По Платону, философия есть наука о вечном, по Марксу —

философия есть учение о развитии. Э.Радлов утверждает, что философия есть

свободное исследование, Дебольский и БСЭ — что философия есть наука об общих

законах.

Далее, возьмем любое определение, например последнее: «Наука о наиболее

общих законах развития бытия, общества и мышления». Может ли определение

включать в себя понятия, которые сами надо определять в рамках определяемого

учения? Если может, то это плохое определение. В философии же ситуация

уникальная. В определении философии используются понятия бытие, общество,

мышление, свобода, которые, таким образом, предполагаются уже понятными,

однако именно они и составляют главный предмет изучения в философии. Мы

строим определение на понятиях, которые определяются данной же областью

знаний. Любая наука всегда будет стремиться строить определения, стараясь

избежать замкнутого круга. Если, например, мы говорим, что физика есть наука о

природе, то понимаем, что на вопрос о том, что такое природа, отвечает не физика,

а иная область знания — философия. Физик исследует природу, а существует она

или не существует, познаваема или непознаваема — это философские вопросы. Так

же и с другими науками. Возможно, одним из основных критериев философии как

раз и может служить это наличие в определении замкнутого круга.

Может быть, философия отличается от других областей знания своим

методом? Действительно, у философии есть свой метод. Обычно считается, что

философия всегда непрактична и умозрительна. Но сразу же вспоминаются такие

мыслители XIX в., как Конт, Маркс, Ницше, которые упрекали философию именно

в ее умозрительности. Маркс, а вслед за ним Ленин утверждали, что критерием

истины является практика, что философия, оторванная от практики, всегда будет

ошибочной. Недостаток всех предыдущих философий Маркс видел именно в том,

4

что они объяснили мир, и своей задачей считал изменить его. Конт утверждал

критерием истины философии не практику, а научность, т.е. философия должна

быть ориентирована на науку, иначе философия — это бесполезное мудрствование.

Ницше считал критерием философии жизнь, саму жизнь. ХХ в. как раз оказался

веком проверки на практике этих трех основных учений: и в действительности все

увидели, что философия отнюдь не теоретическая дисциплина.

Но, с другой стороны, и теоретических наук сколько угодно. Математика

даже еще более теоретическая наука, чем философия. Отличие, быть может, в ее

формализуемости, но в философии также можно найти примеры формализации —

у Аристотеля, Спинозы. А в современной западной аналитической философии даже

не найдешь границы, где кончается математика и начинается философия. Да,

собственно, и сам Ньютон свою знаменитую диссертацию назвал «Математические

начала натуральной философии», а ведь это работа по математической механике.

Так что и по методу мы, скорее всего, не сможем однозначно отличить философию

от других наук.

Может быть, стоит пойти по другому пути, отталкиваясь от того, что мы

знаем. Что такое наука, мы знаем. Что такое искусство, мы тоже знаем. Поэтому

надо выяснить, как относится философия к науке и искусству, и таким образом

точнее понять суть философии.

Есть ли что-то общее между философией и наукой? Очень многие считают,

что философия есть наука. Такого мнения придерживался и Аристотель, и Декарт,

и Спиноза, и Гегель. Советская марксистско-ленинская философия тоже

утверждала, что философия есть наука о наиболее общих законах бытия, общества

и мышления. Согласно такой точке зрения, философия есть наука, и отличие

советского общества в том, что оно построено на научной философии, а вся

остальная философия была ошибочной, т.е. ненаучной. Поэтому, говорили с

высоких трибун и на страницах партийных книг, мы будем строить правильное

общество, ибо оно основано на научной философии.

Попробуем посмотреть на философию с этой точки зрения. Что такое наука?

Определение давать не будем, так как это вопрос сам по себе уже философский, но

некоторые основные черты науки мы знаем. Первое — это общезначимость и

объективность ее положений. Если Ньютон открыл свой закон, то это не значит,

что он его создал, — он его именно открыл. Законы Ньютона истинны всегда и

везде. Если мы говорим, что Эйнштейн создал теорию относительности, то он

создал теорию, а не законы. Он не отменил законы Ньютона, а определил границы

их применения, т.е. область малых скоростей и малых гравитационных сил. Законы

Эйнштейна и Ньютона, как и множество других законов природы, действуют

всегда и везде. И это является одним из основных принципов для определения,

является то или иное открытие истинным или нет. Если эксперимент был проведен,

скажем, в Калифорнии, то он точно такие же результаты должен дать и в Москве и

где-нибудь в Гайяне. Поэтому принцип верифицируемости, проверяемости также

является основным для определения научности знания. Отвечает ли этим

принципам философия? Скорее всего, нет. Например, Платон создал свое

собственное философское учение. Аристотель, его ученик, подверг теорию Платона

разрушительной критике. Тем не менее мы считаем и Платона, и Аристотеля

величайшими философами. Существует множество философских систем: система

Декарта, система Лейбница, система Фихте, учение Гегеля, Маркса, Бергсона,

Сартра, Хайдеггера, Фомы Аквинского. Их положения не являются

общезначимыми, их невозможно проверить при помощи эксперимента. Можно

назвать массу имен тех, кто создавал философские системы или учения. Философы

часто не признавали друг друга, до такой степени они были противоположны в

своих оценках.

Может ли быть наукой такое учение, которое позволяет и допускает столь

разительное многообразие внутри себя? Можно ли сказать, что существует

биология Линнея, биология Ламарка, биология Дарвина, Лысенко, Мичурина и

т.п.? Нет. Существует или биология, или лжебиология. Не может быть различных

5

противоположных систем в науке. Философия же позволяет себе это. Более того,

разве можем мы сказать, что существует русская или немецкая физика? А русская и

немецкая философия существуют. И существует английская философия, которая

отличается от французской. Человек, который разбирается в философии, зачастую

по стилю может отличить книгу немецкого философа от французского, от

американского, от английского, от русского. Но говорить о национальной науке

бессмысленно. Таким образом, и наукой мы не можем назвать философию, ибо она

и не общезначима, и тем более не верифицируема.

Может быть, философия в таком случае есть искусство? Действительно,

существует множество философий, и каждый выбирает ту, какая ему больше

нравится. Возможно, что, к примеру, и Платон прав, и Аристотель прав, зачем

спорить, кому что нравится. Как в области искусства: одному нравится Бетховен, а

другому Рахманинов: нельзя говорить, чья музыка истиннее. Кому-то нравится

Толстой, кому-то нравится Золя: значит ли это, что чья-то литература истиннее?

Это искусство, это выражение внутреннего мира человека, его взгляда на мир.

Многие философы — Платон, Ницше, Камю и др. — писали свои произведения в

художественной форме. К тому же каким философским системам часто отдаются

предпочтения? Да тем, которые написаны хорошим языком. Жан-Поль Сартр и

Анри Бергсон были даже лауреатами Нобелевской премии по литературе.

Может быть, философия и есть форма искусства, форма самовыражения?

Между прочим, Белинский так и считал. В 60-х годах во Франции даже возникла

школа, которая утверждала, что философия есть искусство. Зачем спорить, какая

система истиннее: все системы истинны, у каждой есть своя логичность, своя

стройность. Будет ли спорить Скрябин, скажем, с Чайковским о том, чья музыка

более истинна? Вопрос риторический.

Но споры между философами — это естественное дело, и философия всегда

строится как доказательная система. Философ никогда не будет писать просто так,

он всегда будет доказывать свою истину. Если какой-нибудь композитор, или

писатель, или художник будет доказывать, что его взгляд на мир является более

истинным, то это уже не его искусство, а его философские, искусствоведческие

мысли.

Получается, что философия не является ни наукой, ибо в ней есть нечто от

искусства, ни искусством, ибо похожа на науку. И именно в этом своеобразие

философии. Имея общие черты с наукой, философия предлагает объективный

взгляд на интересующие вопросы, но при этом, разделяя некоторые черты

искусства, философия не навязывает себя человеку, оставляя за ним право выбора.

Поэтому философия всегда имеет мировоззренческий характер. И это роднит

философию с религией. Существуют разные религии, и каждая считает, что именно

она является единственно истинной, однако оставляя при этом право выбора веры

за каждым человеком. Однако многие верующие, и в том числе христиане,

являются в той или иной мере противниками философии. Что значит искать

истину, любить истину? Господь сказал: «Я есмь путь и истина и жизнь» (Ин. 14,

6). Что еще, о чем спорить? Изучайте Писание, а не Платона или Канта, если вы

надеетесь обрести жизнь вечную.

Однако обращаю ваше внимание на тот факт, что философия, зародившись в

Древней Греции, существует в последние десять-двадцать веков лишь в

христианских странах. Говорить о мусульманской философии можно было лишь в

отношении ее средневекового периода. В буддизме другое положение, там мы

просто не найдем границы между философией и религией. Поэтому и следует

изучать прежде всего историю западной философии. Курс истории восточной

философии в рамках Богословского института излишен, потому что те же вопросы

будут подниматься в рамках курса истории религий. В чем отличие философии

буддизма или философии даосизма от религии буддизма или даосизма? Да ни в

чем. Это европеец может выделить некие философские элементы в этих религиях.

Как относится к философии христианство? Апостол Павел пишет в одном из

посланий: «Смотрите, братия, чтобы кто не увлек вас философиею и пустым

обольщением, по преданию человеческому, по стихиям мира, а не по Христу» (Кол.

6

2, 8). То есть философия не осуждается огульно, просто показывается опасность

философии мирской, нехристианской, а философия христианская, наоборот,

приветствуется. А в Деяниях апостолов описывается эпизод проповеди апостола

Павла в Афинском Ареопаге. В Ареопаге присутствовали среди прочих и

философы — стоики и эпикурейцы. Апостол Павел обращается к ним и говорит,

проповедуя распятого Христа: «Сего-то, Которого вы, не зная, чтите, я проповедую

вам» (Деян. 17, 23). И после проповеди ап. Павла некоторые из слушающих, в

числе которых, возможно, были и стоики и эпикурейцы, уверовали (Деян. 17, 34).

Или возьмем отцов Церкви. Многие из них активно использовали философские

идеи и понятия в своих трудах. О заимствовании арисотелевских положений преп.

Иоанном Дамаскиным или платоновских бл. Августином хорошо известно. В

работе «Источник знания» преп. Иоанн Дамаскин дает такое определение

философии: «Философия есть познание сущего как такового, т.е. познание природы

сущего. И снова: философия есть познание божественных и человеческих вещей,

т.е. видимого и невидимого. Философия, опять-таки, есть помышление о смерти

произвольной и естественной... Двойственна и смерть: естественная, которая есть

отделение души от тела, и произвольная, в которой мы, пренебрегая настоящей

жизнью, стремимся к будущей. Затем, философия есть уподобление Богу.

Уподобляемся же мы Богу через мудрость, т.е. истинное познание добра, а также

через справедливость, которая каждому воздает свое и нелицеприятно судит;

наконец, через святость, которая выше справедливости, т.е. через добро и

благодеяния обидчикам. Философия есть искусство искусств и наука наук. Ибо

философия есть начало всякого искусства; благодаря ей изобретено всякое

искусство и всякая наука... Опять-таки, философия есть любовь к мудрости; Бог же

есть истинная мудрость. Посему истинная философия есть любовь к Богу» 1.

Подобный же подход можно обнаружить и в Словах о богословии свт. Григория

Богослова, который решительно восстает против пренебрежения светской

ученостью: «…всякий, имеющий ум, признает первым для нас благом ученость…

Посему не должно унижать ученость, как рассуждают о сем некоторые; а напротив

того, надобно признать глупыми и невеждами тех, которые, держась такого мнения,

желали бы всех видеть подобными себе, чтобы в общем недостатке скрыть свой

собственный недостаток и избежать обличения в невежестве»2. Да и сам термин

«философия» очень часто использовался отцами Церкви, только в русском

переводе их творений это не всегда легко заметить, ибо переводчики в XIX —

начале XX в. обычно предпочитали давать перевод этого греческого слова —

«любомудрие». Так, свт. Григорий Богослов в Первом слове о богословии пишет:

«О чем же можно любомудрствовать (т.е. философствовать. – В.Л.), и в какой

мере? О том, что доступно для нас и в такой мере, до какой простираются

состояние и способность разумения в слушателе»3. И далее: «Любомудрствуй о

мире или мирах, о веществе, о душе, о разумных – добрых и злых природах, о

воскресении, суде, мздовоздаянии, Христовых страданиях. Касательно этого и

успеть в своих исследованиях не бесполезно, и не получить успеха не опасно»4.

Таким образом, изучать философию нам надо именно для того, чтобы кто-нибудь

не увлек нас какой-нибудь философией и пустым обольщением по преданию

человеческому, а не по Иисусу Христу. Именно для этого. Ведь любой человек

всегда ищет ответы на некоторые волнующие его мировоззренческие вопросы, и,

не разбираясь в философии, он обязательно подпадет под влияние какой-нибудь

случайно подвернувшейся философии, будет увлечен каким-нибудь обольщением.

Таким образом, сказать, что такое философия, крайне сложно. К какой сфере

человеческого познания она относится — тоже сказать с определенностью

невозможно. Единственное, что можно сказать с полной уверенностью, — это то,

что философия — не наука, не искусство и не религия, это философия.

1 Иоанн Дамаскин, преп. Творения. Источник знания. М., 2002, стр. 57.

2 Григорий Богослов, свт. Собрание творений в двух томах. Т.1. Сергиев Посад, 1994, с. 609.

3 Там же, с.387.

4 Там же, с. 391.

7

Можно задать вопрос: а зачем нужно изучать историю философии? Зачем

знакомиться с еретическими и атеистическими учениями? Зачем повторять чужие

ошибки? Можно взять учебник православной философии (скажем, «Основы

христианской философии» прот. В. Зеньковского или какой-нибудь другой) и

изучать его. Лучше сразу ознакомиться с истинной философией, оставив в стороне

историю развития с ее заблуждениями. И все же, изучая даже самый лучший

учебник, нельзя научиться философствовать, мыслить, этому может научить лишь

совместное мышление с гениями философии — с Платоном, Аристотелем,

Плотином, Спинозой, Кантом, Соловьевым. К тому же нет философии «вообще».

Нет единственно истинной философии, есть множество философий. И нет,

фактически, развития философии. В этом еще одно отличие философии от науки.

Наука всегда развивается. Если сравнить, скажем, Гейзенберга и Фарадея, то ясно,

что Гейзенберг, живя позднее, развил дальше физику, открыл новые законы,

которые не отменяют фарадеевские, но, наоборот, расширяют область их

применения и уточняют их. Теория Коперника отменяет теорию Птолемея, потому

что та была ошибочной. В философии этого нет. Мы не можем сказать, что Кант

опроверг и отменил Платона, хотя Кант так и считал, полагая, что произвел

«коперниканский» переворот в философии. Правда, потом этот коперниканский

переворот производил Гегель, потом Маркс, и еще много кто производил

«перевороты» в философии, а Платон и Сократ как были гениальными

философами, так и остались. Философия никогда не отменяет сама себя. Поэтому,

чтобы изучать философию, нужно изучать философию в ее развитии, читать самих

философов, и, читая их, мы интуитивно, сердцем, душой поймем, что такое

философия, и сами научимся правильно мыслить. Вы увидите, как аргументируют

и отвечают на вопросы гении, и после этого, надеюсь, более критично будете

относиться и к своим первоначальным взглядам.

Исторический метод изучения философии более правилен еще и потому, что

такой метод используется при изучении любых наук. Нельзя изучить

математический анализ (XVII в.), не изучив предварительно алгебру, возникшую

ранее; невозможно понять законы электродинамики, открытые в XIX в., не

разобравшись в законах механики (XVII в.); нельзя по-настоящему понять

Достоевского, не прочитав Евангелие, и т.д. Что будет, если в первом классе школы

будут изучать «математику вообще», включая математический анализ, алгебру,

дифференциальные уравнения и др., нетрудно представить: дети ничего не поймут

и возненавидят этот предмет. Все должно изучаться в развитии. Философию же

обычно изучают статично, как нечто состоявшееся, готовое. В результате студенты

не понимают философии, недоумевают, зачем она нужна. А понять ее можно лишь

проходя ее путь вместе со всем человечеством. Тогда и ее категории и понятия

предстанут наполненными жизнью. Кроме того, изучая историю философии, а не

просто конкретную философию, мы с вами лучше поймем и специфику различных

систем, и язык, на котором ведутся философские диспуты. Мы лучше поймем и

проблемы, которые волнуют философов.

ИСТОРИЯ АНТИЧНОЙ ФИЛОСОФИИ

ВОЗНИКНОВЕНИЕ ФИЛОСОФИИ

Обычно считается, что философия возникает из мифологии и попыток

объяснить явления природы силами разума. Но поскольку первое знание человека о

природе было насквозь мифологично, то делается вывод о том, что философия

возникает как некое развитие мифологического взгляда на мир и как следствие

практического освоения мира. Что-то в таком взгляде истинно, но с чем-то мы

согласиться не можем. Этот взгляд подразумевает, что религия возникает из

мифологии как одно из ее следствий, а другим следствием мифологии является

8

философия 5. С таким взглядом согласиться, конечно же, мы не можем.

Разумеется, первоначальным знанием человека было его знание о Боге — то

знание, которое имели наши праотцы, непосредственно зная Бога и имея

возможность с Ним разговаривать. В дальнейшем, вследствие и после грехопадения

человек был изгнан из рая и вынужден был жить в совсем других условиях. Из

поколения в поколение человек терял связь с Богом, но чувствовал в себе эту связь

и пытался ее определить. Многие народы, кроме рода Авраамова, в поисках Бога

пошли в неправильном направлении: начали поклоняться идолам и создавать

ложных богов.

Следовательно, не религия возникает из мифологии, а наоборот, мифология

является одним из следствий грехопадения человека, нарушения связи человека и

Бога (вспомним одну из этимологий слова «религия» — связь человека и Бога).

Люди в своих безуспешных поисках Бога начали обожествлять природу. Здесь

сразу видна вторая ошибка концепций, согласно которым религия возникает из

мифологии, что якобы человек выдумал богов вследствие обожествления природы.

Чтобы природу обожествлять, нужно уже иметь какое-то представление о Боге, это

очевидно. Поэтому вначале у человека должно быть хотя бы смутное

представление о Боге, чтобы он, пользуясь своими слабыми силами и разумом,

испорченным грехом, видел в природе некоторых духов, демонов и создавал

различные извращенные формы религии. Такими формами первобытного

религиозного сознания являются: тотемизм, состоящий в обнаружении человеком

связи своего рода, племени с определенными животными, растениями или

явлениями природы; магия, т.е. вера в то, что при помощи заклинаний, различных

слов люди могут воздействовать на явления природы, поскольку между этими

словами и явлениями природы стоят духи, понимающие эти слова; фетишизм, т.е.

поклонение некоторым вещам, в том числе явлениям природы, обожествление

отдельных предметов, например, Солнца или других стихий; анимизм — вера в

духов или в одухотворенность природы. В анимистической религиозности уже

виден некоторый, как бы предваряющий философию взгляд на мир. Человек

смотрит на мир, сначала посмотрев на себя. Человек видит свою душу, видит, что

он движется и мыслит при помощи своей души, и этот же взгляд переносит на

внешний мир, считая, что точно так же происходит движение и развитие всей

природы. Природа, таким образом, населяется различными духами и богами.

Человек объясняет природные явления, предполагая, что связь между ними есть

отношение между этими духами и богами, а эти отношения он, соответственно,

уподобляет отношениям между людьми. Таким образом, явления природы

антропоморфизируются и даже социоантропоморфизируются (см. учебник А. Н.

Чанышева), т.е. особенности человека и общества переносятся на природный мир.

Возникает мифология, в которой явления природы описываются при помощи

отношений различных богов, управляющих миром. В этом есть некоторое

развитие, поскольку любая мифология есть уже определенная абстракция и

обобщение. Люди видят не просто явления природы, но понимают, что у них есть

некая причина, и видят ее в неком боге. Впоследствии из этого обобщения и

начинает возникать философия.

РЕЛИГИИ ДРЕВНЕЙ ГРЕЦИИ

Попробуем проследить, каким образом возникает философия, на примере

Древней Греции. Здесь издавна существовал культ умерших. Древние греки, или те

народы, которые впоследствии стали древними греками, не сомневались, что душа

существует отдельно. Под душой понимали, конечно же, не то, что мы сейчас

понимаем под этим словом. Греческое слово «псюхе» иногда возводят к слову

«псюхос» — прохлада, т.е. та прохлада, которая производится посредством нашего

дыхания. Эту этимологию будет использовать для своих целей христианский

богослов Ориген, утверждавший, что наши души охладели в своей любви к Богу.

(Вспомним, что в русском языке слова «душа», «дух», «дышать» также имеют

5 См., например: Богомолов А. С. Античная философия. М., 1985, с. 24.

9

общее происхождение.) Греки пытались умилостивить души умерших, устраивали

в честь них праздники, из которых впоследствии возникла греческая драма. Ведь

если душа принадлежала человеку, который умер насильственной смертью, то она

мстила людям (такие души назывались эриниями, или, в римской мифологии,

фуриями). Эринии охраняли ворота в Аид, поскольку они никем не могли быть

подкуплены.

Особенность греческой религии состояла в том, что под богами греки

понимали сущность вещи или явления, в отличие от римской мифологии, где богом

было само явление. Скажем, бог моря Посейдон символизировал собой сущность

морской стихии, в то время как бог Нептун был само море со всеми его явлениями.

Может быть, в этом мы увидим ключ к разгадке феномена греческой философии и

поймем, почему философия возникает именно в Древней Греции, а в Древнем Риме

философия всегда существовала лишь в форме чисто эклектического восприятия

идей греческих философов.

Греческая религия не была единым цельным явлением, в ней существовало

несколько религий. Среди большого многообразия греческих религий полезно

ознакомиться с тремя формами — «религией Зевса», «религией Деметры» и

«религией Диониса». Проследим, каким образом из этих религий возникают

различные направления греческой философии.

Религия Зевса

Религия Зевса, пожалуй, лучше всего известна, хотя бы потому, что основные

мифы и положения этой религии изложены в книгах Гомера и Гесиода. Гомера

Геродот даже называет создателем греческой религии. Не будем спорить с

Геродотом, но, как мне кажется, скорее всего он преувеличивал значение Гомера. У

Гомера мы не встречаем систематизированной мифологии или, тем более,

философии. Мифы и некоторые концепции, которые можно назвать философскими,

встроены в повествование его «Одиссеи» и «Илиады». Только лишь внимательное

чтение позволяет выделить некоторые предфилософские элементы и определить,

каково же было мировоззрение самого Гомера.

Быть может, самым важным вкладом Гомера в философию (на это обращает

внимание еще Аристотель) является постановка им вопроса о первоначале. Он

спрашивает: что же было прародителем всего? И отвечает: «Океан всему

прародитель». (Океан — это река, которая со всех сторон омывала Землю.) Кроме

того, Гомер предлагает и некоторую космологию, утверждая, что существуют три

части Вселенной: небо, земля и преисподняя, которая в свою очередь состоит из

Аида и Тартара. По Гомеру, земля отстоит от неба на таком же расстоянии, как

Тартар отстоит от земли. Венчает все Эфир.

Далее, в мифологии Гомера мы можем увидеть и предфилософский анализ

явлений. В частности, боги, которые фигурируют в его «Одиссее» и «Илиаде»,

находятся между собой в родственных связях. И это, конечно же, не случайно. Не

случайно бог смерти Танатос является братом бога сна Гипноса: Гомер и его

современники, видимо, пытались найти связь между сном и смертью и выражали ее

на языке мифологическом, на языке родственной связи между богами.

Есть у Гомера и своеобразная антропология, учение о человеке. В человеке

Гомер различает две части: душу и тело. Причем душа понимается трояко: душа

как «псюхе» — бесплотный образ тела, как бы его копия, только нематериальная,

не имеющая плоти, хотя и телесная; душа как «тюмос» — волевое начало в

человеке; и душа как «ноос» (в более позднем языке — «нус»), т.е. как ум. Все три

вида души существуют только у богов и человека, животные обладают первым и

вторым видами души.

Еще один вклад Гомера в философию состоит в том, что боги у него не

всесильны. Они подчиняются судьбе, или мойре. Нельзя сказать, что это бог

судьбы, это некая безличная судьба, как бы прообраз понятия закона.

Более разработанная концепция — и философская, и космологическая —

содержится в работах Гесиода, младшего современника Гомера. Перу Гесиода

принадлежат два дошедших до нас произведения — «Труды и дни» и «Теогония».

10

«Труды и дни» посвящены истории развития человечества, описанию прошедшего

Золотого века и того упадка, которого достигло человечество во времена Гесиода.

В «Теогонии» же Гесиод показывает развернутую картину возникновения богов. И

так же, как Гомер, он ставит вопрос о начале — уже не просто о субстанциальном

начале, но и о начале хронологическом. Гесиода волнует вопрос: что было в самом

начале, лежит в основе мира и явилось его порождающей причиной? Этой

порождающей причиной у Гесиода оказывается хаос, который следует понимать не

как некий беспорядок, а как бездну. Точнее, «хаос» — это некая пропасть между

землей и небом. Впоследствии из хаоса рождаются боги — Гея (земля), Тартар,

Эрос, Нюкта (ночь) и Эреб (мрак). Гея порождает из себя Урана, т.е. небо, нимф и

Понт (море). (Я не буду останавливаться на других второстепенных богах.) В

дальнейшем Гея и Уран рождают Титанов, Киклопов и гекатонхейров (сторуких).

Уран стыдится своих отнюдь не прекрасных детей и не выпускает их из чрева

матери Геи. Гея страдает, ненавидит Урана и тайком от него рождает одного

титана — Крона. Одновременно с этим появляются такие боги, как Старость,

Смерть, Печаль и т.д. Крон оскопляет Урана и выпускает всех остальных Титанов

из чрева матери-земли.

На следующем этапе Крон и титанида Рея рождают известных нам по

гомеровским мифам богов-олимпийцев. Однако Крон, помня то, что он сделал со

своим отцом, подозревает, что и его дети сделают с ним то же самое, и пожирает

своих детей. Рея вместо одного своего сына подсовывает ему камень, и Зевс

оказывается таким образом уцелевшим. Зевсу освобожденные им гекатонхейры

дают свое оружие — гром и молнию, и при помощи грома и молнии Зевс

ниспровергает титанов и становится верховным богом греческого пантеона. Он

сбрасывает в Тартар всех титанов и в качестве их тюремщиков — гекатонхейров.

Таким образом, Гесиод рассказал о том, что произошло до тех событий,

которые описываются у Гомера. Гесиод гораздо в большей степени, чем Гомер,

систематизирует историю возникновения мира, прослеживая ее в виде

происхождения богов.

В дальнейшем у Зевса также рождаются дети, и один из его сыновей —

Аполлон — становится другим верховным богом греческого пантеона. Религия

Зевса и Аполлона стала практически официальной религией Древней Греции.

Известен храм Аполлона в Дельфах, где прорицательницы-пифии вещали, сидя на

треножнике, волю богов и в первую очередь — Аполлона.

Религия Деметры

Другая греческая религия, имеющая несколько иное происхождение, но

впоследствии слившаяся и в форме мифов пересекшаяся с религией Зевса и

Аполлона, — религия Деметры. Эта религия вырастает из мифа, согласно которому

у Деметры Аид похищает ее дочь Кору, или Персефону. Деметра обращается к

другим богам, и те, не желая портить отношения с Аидом, приходят к

компромиссному решению, согласно которому Персефона должна попеременно

жить то на земле, то в Аиде. Таким образом, у людей появляется посредник между

Аидом и землей, между загробным миром и земной жизнью, и люди узнают о том,

что ожидает их после смерти. Вследствие этого возникают таинства Деметры и

Коры. Эта религия была эзотеричной, в эти таинства-мистерии посвящались не все.

В частности, вам должны быть известны Елевсинские мистерии. Посвященные в

религию Деметры достигали посмертного существования. Следы этой религии

можно найти в трагедиях Эсхила.

Религия Диониса. Орфики

Религия Диониса тесно связана с религией Деметры. В основе этой религии,

пришедшей с севера, из Фракии, лежит поклонение богу Дионису, впоследствии

ставшему богом вина. Он стал богом вина, в частности, потому, что поклонение

Дионису проходило в форме употребления вина, неистовых плясок, т.е. того, что

стало называться вакханалиями по другому имени Диониса — Вакх. Служителями

11

бога Вакха, или Диониса, были вакханки. Во время вакханалий люди,

участвовавшие в них, оказывались в состоянии экстаза (термин «экстаз»

происходит от греческого «экстасис» — выхождение вне себя, т.е. как бы

выхождение из своего собственного тела) и обнаруживали, что кроме тела у

человека существует и душа и что душа может существовать независимо от тела. А

поскольку зкстаз сопровождался различного рода приятными ощущениями и

оставлял после себя ощущение истинности, то сторонники этой религии,

дионисийцы, приходили к выводу, что состояние это является гораздо более

истинным и достойным существования, чем состояние в теле. Появляется

концепция, согласно которой существование в земном теле объявляется

неистинным и что тело есть могила души. Развил и систематизировал религию

Диониса Орфей, легендарный греческий герой. Согласно мифу, Орфей потерял

свою возлюбленную Эвридику, умершую от укуса змеи, и, взяв с собой свою лиру,

отправился к Аиду. Игрой на лире он усыпил стоглавого пса Цербера, умилостивил

неумолимых эриний и уговорил Персефону, которая уже давно живет у Аида и

является владычицей подземного царства, отпустить Эвридику. Персефона

согласилась с одним условием, чтобы Орфей шел впереди Эвридики и не

оборачивался на свою возлюбленную. Орфей уже почти вышел, но не выдержал и

обернулся, так что Эвридика осталась в царстве Аида, а Орфей вышел один. Орфей

так и остался однолюбом, верным Эвридике, и во время одних из вакханалий был

растерзан вакханками. Жил на самом деле Орфей или нет, сказать сложно, но в

книге «Фрагменты ранних греческих философов» Орфею посвящено довольно

много страниц и практически восстанавливается из разрозненных цитат и

фрагментов его «Теогония». Прочитав ее, можно ознакомиться и с орфеевскими

мифами и узнать о теогонии, которая разрабатывалась в религии Диониса.

Характерно отличие религий Зевса и Диониса: у Гомера мы читаем, что

земная жизнь лучше и ценнее жизни загробной, что в Аиде обитают не души, а

лишь тени; Орфей же утверждает обратное, что тело есть могила души и загробная

жизнь является истинной и лучшей долей для человека.

Целью жизни орфики считали освобождение души от тела, разделяя при этом

точку зрения, что душа после смерти вновь воплощается в тело — человека или

животного — согласно той жизни, которую человек вел до своей смерти.

Посвящение в таинства Диониса служило цели избавления человека от

бесконечного возвращения в тело, достижения вечной блаженной жизни в царстве

мертвых. Во «Фрагментах ранних греческих философов» приводится текст

нескольких пластинок, найденных в Крыму. На этих пластинках явно друг под

другом написаны следующие слова, отождествляемые орфиками:

Жизнь

Смерть

Жизнь

Истина

Ложь

Истина

Душа

Тело

В дальнейшем мы увидим, как из этих двух религий — дионисийской и

аполлоновской — возникают две начальные школы древнегреческой философии —

италийская, у истоков которой стоял Пифагор, и милетская, первым

представителем которой является Фалес. Но необходимо отметить еще один

источник греческого философствования — бытовое сознание.

СЕМЬ МУДРЕЦОВ

Все вы знаете о семи мудрецах. Они жили в VII—VI в. до Р.Х. Разные

свидетельства причисляют к семи мудрецам разных мыслителей, но, как правило,

во всех списках встречаются четыре мудреца — это Фалес, Солон, Биант и Питтак.

Большинство высказываний семи мудрецов посвящены некоторым нравственным

предписаниям. Таким образом, возникает этическое философствование,

выражавшееся в форме неких положений, максим, или гном. В качестве примера

можно привести развитие темы меры. Практически у каждого мыслителя

встречается такая мысль, что мера лучше всего. Клеобул: «мера лучше всего»,

Солон: «ничего — слишком», Питтак: «знай меру» и т.д. Это основное направление

12

их мудрости — открытие гармонии в мире и человеке. Множество гномов

выражают просто некие этические мысли, например: «Отца нужно уважать»,

«Лучше быть ученым, чем неученым», «Будь сдержан на язык», «К

несправедливости питай ненависть», «Благочестие блюди» и т.д. Однако среди всех

высказываний семи мудрецов следует выделить несколько. Прежде всего, это

максима, о которой говорят Хилон и Фалес, и которая была выбита над входом в

дельфийский оракул: «Познай самого себя». Эту фразу Сократ считал самой

мудрой и избрал девизом своей собственной философии. Это уже не просто фраза,

но девиз познания, самопознания, то, что стало целью и методом дальнейшей

философии. И еще одну мысль Солона я бы выделил: «О тайном догадывайся по

явному». Здесь выражается принцип дальнейшего научного познания. Причинность

надо искать не среди явлений, а за явлениями надо искать скрытую причину, о

которой можно судить по этому явлению.

МИЛЕТСКАЯ ШКОЛА

Фалес

Первым греческим философом по традиции считается Фалес Милетский.

Вообще греческая философия возникла одновременно в двух местах: в Восточной

Греции (в Ионии) и на юге современной Италии. Иония состояла из нескольких

городов-полисов, одним из которых был Милет, известный тем, что в этом городе

родился Фалес. Основателем италийской школы является Пифагор.

Несколько слов о периодизации античной философии. Ее принято делить на

три периода. Первый период — это досократики. Само это название ставит

временной и тематический предел этому периоду. Второй период — то, что можно

назвать классической греческой философией: это философия Сократа, Платона и

Аристотеля. Третий период — философия эпохи эллинизма. Эллинистическая

философия после Аристотеля представлена, главным образом, тремя школами —

стоицизмом, эпикурейством и скептицизмом. Кроме них существовали

перипатетическая и академическая школы, а в первые века после Р.Х. к ним

добавилась неоплатоническая школа.

Сложность реконструкции учений философов-досократиков состоит в том,

что произведения этих философов до наших дней не дошли. Известны только

цитаты из их работ, упоминаемые у других мыслителей, живших гораздо позднее,

чем философы-досократики. Поэтому о философии досократовского периода мы

можем судить только по фрагментам, цитатам или просто по изложениям

некоторых их мыслей. Встречаются они в первую очередь, конечно, у греческих

философов — у Платона и Аристотеля, а также у мыслителей, живших в первые

века после Р.Х., в том числе и у отцов Церкви. Много цитат мы находим у блаж.

Августина, Иринея Лионского, Тертуллиана, Климента Александрийского,

Максима Исповедника и т.д. По этим фрагментам мы можем в более или менее

правильной форме восстановить те философские взгляды, которых

придерживались мыслители досократовского периода. Первоначально сборник

фрагментов, собранных немецким филологом Дильсом, вышел в Германии в конце

XIX в. Впоследствии книга неоднократно переиздавалась с дополнениями, но уже

под редакцией ученика Дильса — Кранца. Первоначальное название книги —

«Фрагменты досократиков». В русском издании книга вышла под названием

«Фрагменты ранних греческих философов»6, потому что в нее были включены

фрагменты мыслителей, которых не принято называть досократиками, — Гомера,

Гесиода и др. Поскольку во «Фрагментах» часто цитируются отцы Церкви, то,

читая эту книгу, можно определить отношение отцов Церкви к тому или иному

мыслителю: или просто цитируют, или осуждают, или одобряют то или иное

положение. Таким образом можно не только научиться понимать античную

философию, но и правильно с ней работать, выработать христианское отношение к

античной философии.

6 Фрагменты ранних греческих философов. Часть I. М., 1989.

13

Первым философом милетской школы (по традиции начинают именно с нее)

является Фалес Милетский. Годы жизни его, как и многих других философов того

времени, восстановить точно невозможно. Известно, что он жил в конце VII —

первой пол. VI вв. По некоторым расчетам считается, что годы его жизни: ок. 625

— ок. 547 до Р.Х. Фалесу приписывается несколько произведений, в числе которых

«О началах», «О солнцестоянии», «О равноденствии», «Морская астрология» или

«Астрономия». Причем «Морскую астрологию» считают подложным

произведением, скорее Фалесу не принадлежащим. О жизни Фалеса (как, впрочем,

и большинства других античных философов) можно узнать из книги Диогена

Лаэртского «О жизни, учениях и изречениях знаменитых философов» —

фактически первого исследования по истории философии, написанного в начале III

в. после Р.Х. Кроме своей научной значимости, книга Диогена Лаэртского обладает

еще одним несомненным достоинством — она написана очень живым, простым

языком, изобилует интересными фактами из жизни древних философов.

Диоген Лаэртский указывает, что Фалес своей мудрости, в том числе и

математике, научился в Египте 7. Однако Фалес внес много нового по сравнению с

тем, что знали египетские жрецы. Египтяне могли делать некоторые

геометрические вычисления. Фалес же, в отличие от них, ввел некоторый элемент

доказательности в геометрию. В частности, он доказал несколько теорем в

отношении треугольников (о равенстве треугольников по стороне и двум углам и

т.д.). Внес он серьезный вклад и в астрономию — как следует из названия двух его

произведений, он указал дни равноденствия и солнцестояния. Он предсказал

солнечное затмение, которое случилось в 585 году. Хотя, как отмечают многие

исследователи, Фалес еще не знал причину солнечных затмений и расчеты

основывал только на эмпирических наблюдениях, которые вели египетские жрецы.

Фалесу также принадлежит введение календаря в 365 дней и деление его на 12

месяцев. Он пытался объяснить причину, по которой происходят разливы Нила, и

т.д. Даже сам круг вопросов, которыми занимался Фалес, показывает, что он был

энциклопедически одаренный человек. Нас же интересуют в первую очередь его

философские вопросы и ответ на вопрос, почему именно Фалес считается первым

философом.

Среди его философских положений выделяются два, которые упоминаются у

Аристотеля. Первое положение: начало всех вещей — вода. Примерно похожее

высказывание есть у Гомера, который говорил, что «Океан всему прародитель».

Однако, тем не менее, именно Фалеса мы считаем философом, а Гомера нет.

Почему? У Гомера Океан, вода как стихия, стоит у начала родословия богов, т.е.

вода есть только генетическое начало мира. Фалес же считает, что вода есть начало

онтологическое, т.е. тот элемент, та субстанция, которая лежит в основе всех

вещей. Фалес первым поставил вопрос о субстанции, о том, что лежит в основе

многообразия нашего мира. То, что мир многообразен и полон огромного

количества предметов, для всех очевидно. Проблема возникает тогда, когда мы

поставим вопрос: а не лежит ли в основе этого многообразия нечто единое,

объединяющее все эти предметы? И если лежит, то что это такое? То, что

объединяет все многообразие предметов и лежит в его основе, называют

субстанцией, или по-гречески — +up)ostasiq, что дословно можно перевести как

«под-лежащее, лежащее под». Фалес первым поставил этот вопрос и первым дал на

него ответ, сказав, что в основе всего лежит вода. На основании этого в советской

литературе делался вывод (как увидим, совершенно необоснованный), что Фалес в

основе своей стихийный материалист.

Аристотель, цитируя Фалеса, размышляет, почему Фалес началом всех вещей

посчитал воду. Аристотель указывает, что Фалес не мог не заметить, что в основе

всей жизни лежит вода — пища содержит воду, сперма всех живых существ

влажная, что все живое рождается из воды и живет за ее счет (Метафизика, I, 3).

Второе положение Фалеса — «все полно богов» (Аристотель. О душе, А 5).

7 Впоследствии многие христианские мыслители (Иустин Философ, Татиан и др.) будут отмечать

этот факт, говоря, что собственно греческой мудрости не существует, а все знание греки заимствовали

у египтян, а те, в свою очередь, многое взяли у живших в свое время в Египте евреев.

14

Доказательство этого Фалес находил в том, что магнит притягивает к себе железо.

Следовательно, поскольку душа — это двигательное начало, а магнит движет

железо, то в магните есть душа. Значит, душа есть не только у живых существ, но и

у вещей (такая концепция, приписывающая жизнь неживым предметам, называется

гилозоизмом). Поэтому одушевлена вся вселенная, так что, цитирует Фалеса

Анахарсис у Плутарха, не стоит удивляться тому, что «промыслом бога

совершаются прекраснейшие дела» (Фрагменты, стр. 115). Бог — это ум космоса, и

космос — прекраснее всего, ибо он — творение бога. При этом можно считать, что

Фалес представлял собою адепта религии Зевса, ибо иначе невозможно представить

себе человека, интересующегося явлениями земного мира. Ведь для религии

Диониса земной мир ложен, а истинную ценность он имеет лишь для сторонников

зевсово-аполлоновой религии. Таким образом, так называемый «стихийный

материализм» Фалеса и его учеников есть не что иное как особенность религии

Зевса-Аполлона, считавшей мир Аида царством теней, и достойным жизни (и,

следовательно, и изучения) лишь мир материальный.

Анаксимандр

Учеником Фалеса является Анаксимандр, который также жил в Милете,

родился около 610 и умер ок. 540 г. до Р.Х. Анаксимандр написал произведение «О

природе». Собственно, Анаксимандр первым дал такое заглавие, положив начало

многочисленной череде произведений под названием «О природе» (Per9i

f)useoq). Поэтому философов досократовского периода, как правило, называют

фисиологами, т.е. учившими о природе (не путать с физиологией, хотя греческий

корень один и тот же). Даже заглавие этого произведения Анаксимандра

показывает область интересов первых греческих философов — это природа, а

отнюдь не человек, что будет предметом интереса Сократа и последующих

философов.

Анаксимандр также поставил вопрос о первоначале всего сущего, но, в

отличие от Фалеса, он назвал таким первоначалом апейрон. В переводе с

греческого

@apeiroq —

«беспредельный».

Субстантивированное

существительное — t(o @apeiron означает «беспредельное». Дословный перевод

этого термина показывает, что Анаксимандр в поисках первоначала решил не

останавливаться ни на одной из известных древним грекам стихий и положил в

качестве первоначала всего нечто, не относящееся ни к одной из стихий.

Аристотель так объясняет, почему Анаксимандр ввел именно

«беспредельное» в качестве первоначала. Во-первых, начало не может быть какой-

то одной стихией, ибо в этом случае все остальные стихии в конце концов будут

этой стихией поглощены. Поэтому не будет и многообразия вещей. Во-вторых,

поскольку многообразие всех вещей и явлений бесчисленное, то и начало, лежащее

в основе всех вещей и явлений, также должно быть бесконечно. В-третьих, всякая

вещь есть или начало, или происходит из начала, но у бесконечного нет начала, как

нет и конца. Поэтому-то оно и есть божество. Весь мир находится в непрестанном

движении, значит, это начало должно быть вечно и никогда не иссякать

(Аристотель. Физика, Г 4). Таким образом, на основе чисто рассудочных

аргументов Анаксимандр приходит к выводу, что первоначало всех вещей должно

отличаться от какой-либо стихии, быть неуловимым для наших органов чувств —

т.е. быть «беспредельным», апейроном.

Естественнонаучные взгляды Анаксимандра не отличаются такой же

глубиной, как его философские воззрения, хотя и он внес значительный вклад в

древнегреческую науку — в частности тем, что он, как указывает Диоген

Лаэртский, первым нарисовал границы моря и суши, т.е. первый нарисовал

географическую карту. Высказывал он свои взгляды и по поводу нашего

мироздания, говоря, что Земля находится в центре всего, что Солнце по размерам

не меньше Земли и есть чистый огонь, а Луна светит отраженным светом,

исходящим от Солнца. Первым создал солнечные часы — гномон. Указал, что

Земля ни на чем не стоит, а есть парящее тело, находящееся в центре всего. На

месте же она остается вследствие равного расстояния от всех точек космоса. По

15

форме Земля представляет из себя цилиндр, подобный мельничному жернову.

Известно положение Анаксимандра, которое порождает разнообразные споры

и домыслы: «А из каких [начал] вещам рожденье, в те же самые и гибель

совершается по роковой задолженности, ибо они выплачивают друг другу

правозаконное возмещение неправды в назначенный срок времени» (Фрагменты,

стр. 127). Из этой загадочной фразы, приводимой Симпликием в «Комментарии к

«Физике» Аристотеля», ясно, по крайней мере, что наш мир не вечен. Вещи и весь

мир возникают и уничтожаются. И возникновение это связано с какой-то роковой

неправдой, т.е. вычленение вещей из первоначала, из апейрона, является, по всей

видимости, нарушением некоторой гармонии. Почему это является нарушением и

почему вещи оказываются должны друг другу, об этом можно только

догадываться. Впоследствии эта идея вечного периодического уничтожения мира

будет встречаться у многих философов, в частности — у Гераклита и стоиков.

Анаксимен

Следующий философ, живший после Анаксимандра — Анаксимен. Акмэ (то

есть расцвет, наступавший в возрасте 40 лет) Анаксимена приходится на 546 г.

Умер он, как указывает Диоген Лаэртский, в 528 или 525 г.

В качестве первоначала (а Анаксимена также интересовал именно этот

вопрос, объединявший всех трех милетских философов) Анаксимен назвал

воздух — еще один элемент, известный древним грекам. Это позволяет историкам

философии, как правило, делать вывод, что Анаксимен не удержался на высоте

абстрактного мышления Анаксимандра 8. Возможно, это действительно так. Но это

еще раз показывает, насколько философия первых мыслителей была тесно сплетена

с их религиозными воззрениями. Мы помним, каким образом древние понимали

душу — как прохладу, дыхание, воздух. И у Анаксимена мы видим примерно тот

же образ мысли. Он попытался определить, что же такое «беспредельное».

Понятно, что определить беспредельное, т.е. поставить беспредельному предел,

невозможно. Но тем не менее Анаксимен в качестве беспредельного нашел воздух.

Воздух — это стихия, во-первых, невидимая, во-вторых, бесформенная, а в-

третьих — безграничная, т.е отвечает всем критериям беспредельного. Поэтому

Анаксимен, полагая в качестве беспредельного воздух, по-видимому, считал, что

он развивал и уточнял мысль своего учителя. Кроме того, он, как и Фалес, считал,

что все полно богов и что бог есть душа мира. А что такое душа? Душа — это

дыхание. И так же, как наша душа есть наше дыхание, так и душа мира есть воздух.

Поэтому такой ответ Анаксимена на вопрос о первоначале явился результатом как

религиозного, так и философского подходов. С одной стороны, воздух есть начало

философское, т.е. «беспредельное», с другой стороны — это есть душа мира, бог.

Даже более того, как указывает блаж. Августин, Анаксимен заявляет, что все

олимпийские боги возникли из воздуха. Воздух лежит в основе всего, в том числе и

богов. Из воздуха посредством разряжения и сгущения образуются все остальные

стихии и элементы. Разряжаясь, воздух становится огнем, а сгущаясь, он

становится сначала ветром, потом облаками, потом водой, землей, камнями и всеми

теми вещами, которые существуют на земле.

ПИФАГОР

Практически одновременно с Милетской школой зарождается философия и на

юге Италии, в другом конце великой Эллады. Первым представителем италийской

философии является Пифагор. По месту своего рождения Пифагор был ионийцем.

Он родился на острове Самос, у побережья Ионии. Затем, как говорят, по совету

Фалеса, Пифагор уехал в Египет набираться мудрости. Говорят, что путешествовал

он и по Вавилонии, некоторые указывают, что дошел он даже до Индии, что,

впрочем, весьма маловероятно. Ипполит в «Опровержении всех ересей»

утверждает, что Пифагор встречался с Зороастром, у которого позаимствовал идею

о двух изначальных причинах вещей. Затем он вернулся в Ионию, но когда на

8 См., напр., Чанышев А.Н. Курс лекций по древней философии. М., 1981, стр. 132.

16

Самосе стал править тиран Поликрат (в 532 г. до Р.Х.), Пифагор отправился в

Италию. Там, в городе Кротоне на юге полуострова он основал свою школу,

которая стала называться Пифагорейским союзом. О Пифагоре известно еще

меньше, чем о милетских философах; это практически легендарная личность: от

него не дошли ни произведения, ни фрагменты, неясно даже, писал ли вообще что-

нибудь. Об учении самого Пифагора тоже известно чрезвычайно мало, даже

Аристотель, обычно подробно излагающий учения всех своих предшественников,

говорит не о Пифагоре, а о его последователях — пифагорейцах. Только у более

поздних авторов появляется какая-то информация о Пифагоре. Но насколько ей

можно доверять, неясно.

Пифагорейский союз какое-то время был довольно влиятельной

организацией, и даже утверждается, что пифагорейцы в Кротоне и в других городах

пришли к власти. Однако у Пифагорейского союза было множество врагов, и когда

к власти пришли противники пифагорейцев, то их стали беспощадно уничтожать.

Говорят, что их даже сжигали вместе с домами. По одной из версий, когда в одном

доме сгорели самые близкие друзья Пифагора, то он покончил жизнь

самоубийством. По другой версии, Пифагор удалился в Метапонт, где и умер.

Пифагорейский союз существовал длительное время и после смерти Пифагора,

напоминая некий монашеский союз: это были общины, членами которых могли

быть и женщины, что для Древней Греции было не совсем обычным и являлось

значительным демократическим завоеванием, как бы вызовом обществу. Хотя еще

Фалес (по другой версии — Сократ) говорил, что он благодарен судьбе за три

вещи: за то, что он родился человеком, а не зверем; мужчиной, а не женщиной;

эллином, а не варваром. Но у Пифагора не было такого предпочтения одного пола

другому, и в Пифагорейский союз принимались также и женщины.

Образ жизни Союза был замкнутым. С самого начала учение Пифагора было

эзотерично, и распространять идеи Пифагора, выносить их за пределы

Пифагорейского союза было строжайше запрещено. Лишь впоследствии один из

последователей Пифагора — Филолай, испытывая огромную денежную нужду,

продал три трактата Пифагора, и лишь тогда идеи Пифагора стали известны

широкой общественности. Говорят также, что Платон купил один из этих трактатов

и изложил в своем собственном диалоге «Тимей».

Что касается жизни членов Пифагорейского союза, то она была весьма

упорядоченной. Каждый член этой общины рано утром, прежде чем встать, должен

был вспомнить и представить то, что ему предстоит сегодня сделать. Затем,

успокоив душу игрой на лире, он начинал занятия. День проходил в непрестанных

занятиях, жертвоприношениях богам, купании в море, физических упражнениях.

Прежде чем отойти ко сну, каждый член Союза обязан был вспомнить три вещи:

что он сделал за сегодняшний день, что он не сделал и что ему предстоит сделать

завтра. Главное для пифагорейцев — это стремиться к истине, ибо только это,

указывал Пифагор, приближает людей к богу.

Собственно говоря, именно поэтому Пифагор считается основателем термина

«философия». Сам Пифагор, говорят, противопоставил себя семи мудрецам

(мудрец по-гречески — s)ofoq). Только бог может быть мудрецом, а себя Пифагор

считал лишь любителем мудрости, человеком, стремящимся к истине. Ведь «бог

телом своим подобен свету, а душою — истине» (Порфирий. Жизнь Пифагора, 41).

Но хотя Пифагор и не считал себя мудрецом, а лишь философом, по всей

видимости, большой скромностью не отличался, ибо считал, что существует три

рода разумных существ: боги, люди и существа, подобные Пифагору.

Из положений Пифагора можно выделить следующие: во-первых, учение о

числе как о начале мира, во-вторых, его учение о душе и, в-третьих, его учение об

образе жизни. В своем учении о душе Пифагор многое заимствовал из орфической

традиции и так же, как орфики, верил в переселение душ (метемпсихоз). Люди не

помнят свои предыдущие воплощения, однако сам Пифагор помнил свои их и

указывал, что в первом своем воплощением на земле он был сыном бога Гермеса.

Душа, следовательно, считалась бессмертной, и задачей человека было уподобить

себя богу и таким образом прервать бесконечную череду перевоплощений. Именно

17

этому и служил весь образ жизни Пифагорейского союза.

Но каким образом можно познать бога, перейти к созерцанию вечного

неизменного бога от чувственного изменяющегося мира? В этом огромную роль

Пифагор придавал математике. Началом всего Пифагор считал число. Пришел он к

этому положению следующим образом. Однажды Пифагор шел мимо кузницы и

услышал, как по наковальне бьют разные молоты. Он обратил внимание на то, что

молоты разной величины и разного веса издают звуки разной высоты. Ему пришла

в голову мысль, что даже такая, казалось бы, качественная категория, как звук,

может быть привязана к определенному количеству, т.е. числу. Значит, в основе

всего лежит число — именно оно является первоначалом.

Есть и другое основание для такого вывода. Еще семь мудрецов говорили, что

познать неявное можно лишь по явному. Поэтому познать скрытого бога можно

лишь при помощи явленного чувственного мира. Но чувственный мир неистинен.

Пифагор, как и орфики, придерживался дуалистической концепции души и

материи, предпочитая тленной материи вечную душу. Материя, как изменяющаяся

и неистинная, не может привести нас к познанию истины. Поэтому нужен некий

посредник между материей и богом. И таким посредником является число, ибо оно

есть то, что, с одной стороны, можно четко представить и сосчитать, а с другой

стороны, оно непреходяще в отличие от чувственного мира.

Музыка в античности считалась частью математики. Это позволило Пифагору

сделать вывод о существовании так называемой музыки сфер. Планеты при

движении издают некоторый звук, каждая своей высоты. Этот звук мы не слышим

лишь потому, что он имеет все время одну и ту же высоту. И поэтому мы

рождаемся в этом звуке и воспринимаем его как некий фон. Всего в мире

существует 10 небесных тел. Число 10 было для Пифагора наиболее совершенным

числом. Пифагору было известно 9 небесных тел, включая Землю, Солнце, Луну и

др. Поэтому в качестве 10-го небесного тела он предположил некую

Противоземлю. Все планеты вращаются вокруг центрального огня, который нам с

Земли не виден, потому что Земля повернута к нему всегда одной и той же

стороной. И Противоземля также не видна, потому что она всегда находится

напротив этого огня с другой стороны.

Пифагорейская идея о числе как первоначале всего сущего довольно-таки

сложна, и сам Пифагор часто объяснял ее на свойственном ему языке. В частности,

все числа он делил на четные и нечетные. Все они происходят из единицы, которая

объединяет в себе все числа и является началом всего мира. Единица — это символ

единства, тождества, равенства, целости. За единицей идет двоица, которая

символизирует различие, неравенство, изменчивость, все то, что состоит из частей.

Троица — это то, что имеет середину, т.е. все совершенное. А наиболее

совершенным числом является десятка. Как все числа делятся на четные и

нечетные, так и все в мире подчиняется этим числам. Все в мире состоит из

противоположностей: нечетное-четное, предел-беспредельное, единое-многое,

правое-левое, мужское-женское, светлое-темное, хорошее-плохое. Все существует

в силу гармонии этих противоположностей. Когда перевешивает одна из

противоположностей, возникает отсутствие гармонии, что в человеке, в частности,

проявляется как болезнь.

ГЕРАКЛИТ

Гераклит Эфесский, один из самых загадочных и непонятных философов

античности, родился в городе Эфесе в Ионии. Дату рождения можно также

высчитать по его акмэ, которое, как указывает Диоген Лаэртский, приходится на

504-501 годы до Р.Х. Следовательно, он родился ок. 540 г. до Р.Х. и жил, как

указывают биографы, около 60 лет. По некоторым данным, Гераклит имел

благородное происхождение, принадлежал к царско-жреческому роду, однако

отказался от царствования, передал его брату, а сам ушел в горы, где жил

отшельником. Впоследствии, заболев водянкой, Гераклит спустился в город,

однако, будучи не совсем хорошего мнения о людях, не мог сказать причину своей

болезни и спрашивал загадками у врачей, смогут ли они превратить ливень в

18

засуху? Врачи, конечно же, не поняли, что он имел в виду просьбу излечить его от

водянки, и поэтому Гераклит попытался заняться самолечением: зарылся в навоз,

надеясь, что тепло, исходящее от навоза, излечит его. О том, что произошло далее,

существуют разные версии: по одной — навоз застыл, и Гераклит не смог

выбраться и так умер; по другой версии — на него напали собаки и разодрали его.

Но так или иначе, в возрасте 60 лет Гераклит умер от водянки.

Традиция называет Гераклита «плачущим философом», поскольку тот, видя

всеобщую глупость и бесцельность жизни людей, плакал, глядя на них. Ему

принадлежит сочинение «О природе», который, как указывается, он специально

написал непонятнее, чтобы его смогли прочитать лишь те, кто этого действительно

достоин, и за это впоследствии он получил прозвище «темный». Сократ, впервые

ознакомившись с работой Гераклита, сказал: «что я понял — прекрасно, чего не

понял, наверное, тоже: только, право, для такой книги нужно быть делосским

ныряльщиком» (Д.Л. II, 22), намекая на ту глубину мысли, которая сокрыта в

работе Гераклита. А если уж Сократ не все понял, то что говорить о нас и его

толкователях?

Эта работа состоит из трех частей, в которых говорится, соответственно, о

вселенной, государстве и божестве. Сам Гераклит указывает, что он ни у кого не

учился, а все свое знание он взял у самого себя: «Я искал самого себя» (фр. 15).

Умению мыслить и самостоятельно рассуждать, а не просто накапливать

информацию, Гераклит придавал большое значение: «Многознание уму не научает,

иначе оно научило бы Пифагора и Гесиода, Ксенофана и Гекатея» (фр.16)9.

Во «Фрагментах ранних греческих философов» Гераклиту посвящено, как

никакому другому философу-досократику, огромное число страниц. Количество

дошедших до нас фрагментов, приписываемых Гераклиту, довольно велико, и это

показывает то влияние, которое оказал Гераклит на последующую философию.

Один перечень философов, цитирующих Гераклита, говорит о его значимости и

влиянии в последующие годы. Здесь мы видим и Платона, который

непосредственно испытал влияние Гераклита, и Аристотеля, и других философов.

И что немаловажно для нас, Гераклита часто цитируют и отцы и учители Церкви.

Это Максим Исповедник, Татиан, Климент Александрийский, Ипполит, Немесий

Эмесский, Григорий Богослов, Иустин Мученик, Евсевий Кесарийский,

Тертуллиан, Иоанн Дамаскин. Причем, цитируя Гераклита, отцы Церкви часто

присоединялись к его мнению. И вместе с тем о Гераклите высоко отзывался такой

ненавистник христианства, как Фридрих Ницше, считая его своим любимым

философом, единственным, кто хоть в какой-то мере приблизился к его

собственной философии. К тому же очень высоко Гераклита ценили Маркс,

Энгельс, Ленин. Так что диапазон оценок Гераклита настолько велик, что

охватывает абсолютно противоположные фигуры: от отцов Церкви до хулителей и

гонителей Церкви.

Гераклит был в первую очередь философом. Конечно, он не был философом в

той мере, в какой ими были философы последующие, такие, как Платон или

Аристотель. У Гераклита еще много мифологии, но все же это мыслитель другого

порядка, чем милетцы. В философии Гераклита можно выделить некоторые

основные положения: это учение о всеобщем изменении, о противоположностях, о

логосе, о природе и о человеке. Сложно сказать, какое из названных положений

оказало впоследствии наибольшее влияние.

Все сущее, согласно Гераклиту, постоянно изменяется, так что, по Евсевию

Кесарийскому, «на входящих в те же самые реки притекают один раз одни, в

другой раз другие воды» (Фрагменты, фр.40). Или, как цитирует его Платон:

«Дважды нельзя войти в одну и ту же реку» (Кратил, 402 а). Свт. Григорий

Богослов в одном из своих стихотворений тоже использует эту мысль Гераклита:

«Есмь, но что это значит? Чем был я, уж то миновало. Ныне — иной и иным буду,

коль буду и впрямь несть постоянства. Я сам — речной поток замутненный, вечно

теку я вперед и никогда не стою... Дважды потока реки не прейдешь того же, что

прежде, снова, ни смертного ты прежним не узришь вовек». Это учение Гераклита

9 Нумерация фрагментов дается по изданию: Фрагменты ранних греческих философов. М., 1989.

19

о всеобщем изменении впоследствии плодотворно использует Платон, создав свое

учение об идеях.

Таким образом, по Гераклиту, подлинное бытие не постоянно, а есть

непрестанное изменение. Все переходит из одного в другое. Гераклит приводит

этому множество примеров: ночь переходит в день, жизнь переходит в смерть,

болезнь переходит в здоровье и наоборот, даже боги (конечно же, олимпийские)

смертны. Собственно говоря, что такое боги? Как сказал Гераклит, боги — это

бессмертные люди, а люди — это смертные боги (фр. 47b).

Поскольку все вещи переходят друг в друга, то каждый раз одна и та же вещь

является и не является самой собой. Поэтому вещи всегда несут в себе

противоположные свойства. Если день переходит в ночь, а ночь переходит в день,

то когда-то одновременно существует и день и ночь. Если жизнь становится

смертью и соответственно наоборот, то человек живет для смерти и умирает для

того, чтобы человек жил: «одни живут за счет смерти других, за счет жизни других

умирают» (фр. 47а). Поэтому все в мире полно противоположностей, и Гераклит на

эту тему также весьма часто высказывается. Так, псевдо-Аристотель указывает:

«Смысл изречения Гераклита-темного: «сопряжения: целое и нецелое, сходящееся

расходящееся, созвучное несозвучное, из всего — одно, из одного — все» (фр.25а).

Гераклит считал, что все находится в гармонии друг с другом, как находятся в

гармонии лук и лира (имеется в виду гармония сил и покоя): «Враждебное

находится в согласии с собой: перевернутое соединение, как лука и лиры» (фр.27а).

Лук с натянутой тетивой несет в себе огромную энергию, а стрела, выпущенная из

лука, несется с огромной скоростью, однако в натянутом луке мы видим всего

лишь покой. Так же и лира: звук из нее издается лишь благодаря тому, что струны

сильно натянуты. Поэтому все возникает и все существует через

противоположности. Таким образом, война, как указывает Гераклит, общепринята,

вражда — обычный порядок вещей, все возникает через вражду и взаимообразно,

т.е. за счет другого: «Война – отец всех, царь всех» (фр.29а).

Однако то, что происходит в мире, происходит не случайно. Миром управляет

некий Логос. Возможно, под Логосом Гераклит понимал не то, что понимается в

христианстве, а просто некое слово, речь. И Гераклит сказал свою фразу о логосе

только лишь вследствие своего презрения к толпе. Негативное отношение к людям,

конечно же, в этой фразе существует. Вот как этот фрагмент, один из самых

известных, звучит: «Этот вот логос сущий вечно люди не понимают и прежде, чем

выслушать его, и выслушав однажды. Ибо, хотя все люди сталкиваются напрямую

с этим вот логосом, они подобны незнающим его, даром что узнают на опыте точно

такие слова и вещи, какие описываю я, разделяя их согласно природе и высказывая

их так, как они есть. Что ж касается остальных людей, то они не осознают того, что

делают наяву, подобно тому как этого не понимают спящие» (фр.1). Об эзотеризме

Гераклита, о его негативном отношении к толпе, говорится довольно часто: «Те,

кто слышали, но не поняли, глухим подобны» (фр.2), «Большинство людей не

мыслят вещи такими, какими встречают их, и, узнав, не понимают, но воображают»

(фр.3). и т.д. По всей видимости, именно такое отношение Гераклита к философии

и к людям привлекало в этом философе Фридриха Ницше, который также был

уверен в своем высшем предназначении.

Первоначалом мира, по Гераклиту, является огонь. Мир не вечен и через

каждые 10 800 лет сгорает. Из огня возникает следующий мир на основании

обычных превращений: огонь превращается в воздух, воздух — в воду, вода — в

землю. Таким образом, космос в целом вечен, его «не создал никто из богов, никто

из людей, но он всегда был, есть и будет вечно живой огонь, мерно возгорающий,

мерно угасающий» (фр.51). Таким образом, и логос, управляющий миром и

составляющий его начало, также имеет огневидную природу. Собственно говоря,

неудивительно, что, утверждая вечное изменение и полагая, что все состоит из

противоположностей, Гераклит выбирает в качестве первоначала огонь, ибо ни

одна из других стихий — ни вода, ни воздух, ни земля — не находится в вечном

движении и в вечном изменении так, как огонь. Любая стихия может остановиться,

застыть, огонь же всегда подвижен. Поэтому и основа этого вечного

20

непрекращающегося движения — огонь. Впоследствии это учение возобновится в

стоической философии.

В отношении души Гераклит высказывает различные мнения. Иногда он

говорит, что душа есть воздух, иногда — что душа есть часть логоса и есть огонь.

Поскольку душа есть, с одной стороны, воздух, а с другой — имеет в себе

огневидное начало, то «сухая душа — мудрейшая и наилучшая», пишет Гераклит

(фр.68). И наоборот, глупая, плохая душа — душа влажная. Жить нужно согласно

разуму, логосу, который правит миром и который содержится в нашей душе. А

«большинство [людей] живет так, как если бы у них был особенный рассудок» (фр.

23). Поэтому люди «не осознают того, что делают наяву, подобно тому как этого не

помнят спящие» (фр. 1). Гераклит, таким образом, неявно признал существование

некоторых законов мышления, не придав этому то значение, которое придаст

Аристотель.

Отрицательно относился Гераклит и к современной ему религии, возражая

против культов, мистики, однако веря в богов, в загробную жизнь, в то, что

каждому будет воздано по его заслугам. Для бога все прекрасно и справедливо.

Люди же признали одно справедливым, другое — несправедливым. Таким образом,

у Гераклита впервые встречается мысль о совершенстве всего мира, об абсолютной

доброте бога и о том, что несчастье и несправедливость возникают только от того,

что они нам таковыми кажутся, ибо наше знание о мире неполно. То, что нам

кажется злом и несправедливостью, для бога является справедливостью и

гармонией.

Гераклит после себя школы не оставил. Были философы, которые считали

себя гераклитовцами, среди них был Кратил, по имени которого назван один из

диалогов Платона. Кратил утверждал, что в одну и ту же реку нельзя войти не

только дважды, но и один раз. Поскольку все течет и все изменяется, то обо всем

вообще ничего нельзя сказать, ибо как только ты скажешь, то вещь перестает быть

тем, о чем ты хотел сказать. Кратил поэтому лишь показывал пальцами.

ЭЛЕЙСКАЯ ШКОЛА

Ксенофан

Ксенофан жил несколько раньше, чем Гераклит, однако оказал влияние на

элеатов, поэтому его философию лучше изучать вместе со всей элейской школой, к

которой относятся Парменид, Зенон и Мелисс.

Годы рождения Ксенофана в разных источниках указываются по-разному: то

580, то 570, то 564. Умер после 473 года. Происходил из Колофана, что в Малой

Азии. В 25 лет он переезжает на юг Италии, в Сицилию, где и проходили остальные

годы его жизни. Сфера деятельности Ксенофана довольно разнообразна: он и

философ, и поэт, и проповедник. Писал элегии и силлы. На одну из элегий

Ксенофана написал подражание А.С.Пушкин. Ксенофан занимался и

филологией — пытался найти закономерности в греческом языке. Однако нас

интересует его философия и в первую очередь его учение о Боге. Ксенофан много

критиковал современную ему религию и впервые аргументированно излагал

учение о едином и единственном боге.

Вначале несколько слов о критике Ксенофаном языческого политеизма.

Аргументы Ксенофана основываются на том, что боги каждого народа похожи на

людей: боги греческого пантеона похожи на греков, у эфиопов боги курчавые и с

приплюснутыми носами, боги фракийцев — рыжеволосые и голубоглазые. И

Ксенофан делает вывод, что боги похожи на людей именно потому, что их

выдумали люди. Если бы у коней были боги, то это были бы боги-кони (фр. 15). А

поскольку невозможно, чтобы у каждого народа были свои боги, следовательно,

существующую религию нельзя признать истинной. Взамен этого Ксенофан

предлагает свое учение о едином боге. Есть только один бог, который не похож ни

на кого из смертных. Этот бог весь целиком видит, весь целиком слышит и весь

целиком сознает. «[Есть] один [только] бог, меж богов и людей величайший, не

21

похожий на смертных ни обликом, ни сознанием» (фр.23). «Весь целиком он видит,

весь сознает и весь слышит» (фр.24), «но без труда, помышлением ума он все

потрясает» (фр.25). «Вечно на месте одном пребывает, не двигаясь вовсе,

переходить то туда, то сюда ему не пристало» (фр. 26).

В трактате Псевдо-Аристотеля «О Мелиссе, Ксенофане и Горгии»10

предлагаются аргументы, почему Ксенофан мыслит именно так, а не иначе.

Аргументация Ксенофана основывается на очевидном положении, что Бог

всемогущ. Если бы богов было несколько, то некоторые из них были бы более

могущественными, некоторые — менее могущественными. Но Бог, по

определению, есть самое могущественное существо, следовательно, Он может быть

только один. Если же все боги имеют равную силу, то они также не являются в

полном смысле богами, потому что не являются самыми могущественными.

У Бога нет частей, поскольку если бы Бог имел части, то одна часть

главенствовала бы, а другая — подчинялась. Бог же является полностью самым

могущественным. Следовательно, Его нельзя представлять в виде некоего

существа, имеющего различные части – органы зрения, слуха и т.п. Он везде

одинаков, следовательно, Он весь слышит, весь видит, весь сознает и т.д. В

противном же случае, части его, несмотря на то, что они части Бога, находились бы

между собой в отношениях господства и подчиненности, что невозможно. Какую

же тогда форму имеет Бог? Ксенофан делает вывод, что Бог – шарообразен, ведь

шар – это единственная из фигур, которая каким-то образом может удовлетворять

указанным свойствам.

Бог вечен, поскольку Он не мог возникнуть, ибо все существующее возникает

из несуществующего. Но из существующего не может возникнуть

несуществующее.

Поскольку бог вечен, один и шарообразен, то он и бесконечен, и конечен, так

как бесконечным может быть только несуществующее, не имеющее ни границы, ни

середины, ни начала, ни конца. Но бог и не конечен, потому что конечно лишь то,

что существует и граничит с чем-то другим. Бог же не может ни с чем граничить.

Бог не движется и не не движется. Потому что неподвижно не-сущее, не-

существующее, так как в него ничто не может переместиться. А движется лишь

только то, что числом больше одного, потому что двигаться можно лишь по

отношению к чему-либо.

Таким образом, бог весь целиком видит, весь целиком слышит, весь целиком

мыслит. Он есть бесконечное и одновременно конечное, недвижущееся и

непокоящееся, шарообразное, занимающее собою все бытие.

Парменид

Учеником Ксенофана является Парменид. Фрагментов Парменида дошло

гораздо меньше, чем Гераклита, однако по степени влияния Парменида на

последующую греческую мысль его трудно с кем-нибудь сопоставить.

Парменид родился в 540-544 гг. Его обычно считают первым философом,

который начал логически размышлять и привнес рационалистический, логический

метод в философию. Школа называется по месту жительства Парменида — Элее,

расположенной на юге Италии. Парменид учился у Ксенофана, но к созерцательной

жизни, к философии его привел пифагореец Аминий. Считается, что Сократ

беседовал с Парменидом, однако годы жизни Сократа, который родился в 469 году,

и Парменида не позволяют сделать такой вывод.

Парменид написал поэму, которая также называется «О природе». Поэма

состоит из двух частей — «Путь истины» и «Путь мнения». Хотя поэма до наших

дней не дошла, как и другие произведения досократиков, но она столь часто

цитировалась последующими философами, что из этих фрагментов оказалось

возможным реконструировать поэму (точнее, «Предисловие» и «Путь истины»)

практически целиком. «Путь истины» излагает истинное учение о бытии, которое

достигается лишь посредством строгого логического мышления, а в «Пути мнения»

10 Фрагменты ранних греческих философов, стр. 160-163.

22

Парменид описывает мир, каким он представляется органам чувств. Может быть,

это неистинный мир, если показания органов чувств не согласуются с выводами

разума, но он тем не менее нам таким кажется и поэтому также заслуживает того,

чтобы его описать. Но внимание философов всегда, естественно, привлекает первая

часть поэмы — «Путь истины».

Сюжетно поэма, написанная в стихах, построена так: в «Предисловии»

описывается, как богини-девы ведет колесницу с Парменидом «куда только мысль

достигает» - к дверям дворца, в котором богиня справедливости Дикэ встречает

автора и говорит, что здесь она расскажет ему то, что неизвестно никому - как

убедительную истину, так и мнения смертных, «в которых нет верности точной».

Затем, в «Пути истины» ведется рассказ от лица богини Дикэ, где и излагается

собственно учение Парменида. Для понимания его учения наиболее важно начало,

где говорится следующее:

Ныне скажу я, а ты восприми мое слово, услышав,

Что за пути изысканья единственно мыслить возможно.

Первый гласит, что "есть" и "не быть никак невозможно":

Это - путь убежденья (которое Истине спутник).

Путь второй - что - "не есть" и "не быть должно неизбежно":

Эта тропа, говорю я тебе, совершенно безвестна,

Ибо то, чего нет, нельзя ни познать (не удастся), Ни изъяснить...

... Ибо мыслить - то же, что быть...

Можно лишь то говорить и мыслить, что есть: бытие ведь

Есть, а ничто не есть: прошу тебя это обдумать.

Прежде тебя от сего отвращаю пути изысканья,

А затем от того, где люди, лишенные знанья,

Бродят о двух головах…

В приведенном фрагменте выделяются два положения Парменида. Первое:

«"есть" и "не быть никак невозможно"», иначе говоря, «то, что есть, — есть, то,

чего нет, — нет», «бытие есть, небытия нет». Иногда это еще называют первой

формулировкой закона тождества. Это действительно тавтология, само собой

разумеющееся положение, А=А. Иное, что А=не-А, могут говорить только «люди о

двух головах» (явный намек на Гераклита). Второе положение Парменида не

совсем очевидно, ибо оно гласит: «Мыслить — то же, что быть», или в другой

формулировке, философской: «Мышление и бытие — одно и то же». Казалось бы,

этому можно всегда возразить. Ведь помыслить можно что угодно, какую угодно

химеру, кентавра, леших, но из этого не следует, что они на самом деле

существуют. Однако, во-первых, следует различать мышление и воображение.

Говоря о том, что я помыслил кентавра, я в действительности имею в виду, что я

его представил, а это не одно и то же. Помыслить – значит дать истинное, научное

описание объекта мышления, что в случае с кентавром, очевидно, невозможно. Во-

вторых, вообразить несуществующее тоже невозможно. Попробуйте представить

себе кентавра, состоящего из несуществующих частей. Кентавра – это некое

существо, состоящее из лошади и человека, т.е. из того, что существует в

действительности. Все, что мы мыслим, представляем, мы представляем только на

основе существующего. Попробуйте помыслить несуществующее, т.е. небытие. Не

несуществующую вещь, а небытие. Этого сделать в принципе невозможно. Этот

тезис Парменида очень важен. Он лежит в основании любой познавательной

деятельности человека. Ни один ученый, ни один человек не познал бы ничего,

если бы не был уверен, что его мысль о предмете и есть сам предмет. Поэтому эти

два положения Парменида есть аксиомы: их нельзя доказать, но без их признания

невозможно никакое познание.

В рамках учения Парменида вторая аксиома отнюдь не случайна, потому что

выводы, которые следуют из его философии, настолько противоречат здравому

смыслу, что тут же может появиться стремление сказать, что между доказанным и

существующим в действительности нет ничего общего, разум — это не бытие, и

23

его выводы не могут служить основой для создания учения о бытии. Именно

поэтому с самого начала Парменид указывает, что мыслить — это то же, что быть,

что логические аргументы относятся не просто к области личного разума

мыслящего человека, но и к области бытия, и то, что мы исследуем при помощи

разума, непосредственно относится к бытию.

Из первого тезиса следуют такие выводы: поскольку существует только

бытие, то оно неделимо. Действительно, бытие может быть разделено на части

только в том случае, если между частями бытия есть нечто иное, чем бытие, т.е.

небытие. Но небытия нет. Поэтому бытие одно, не имеет никаких частей.

Множества различных вещей в действительности нет: «Все непрерывно тем самым:

сомкнулось сущее с сущим». Далее, даже если бы мы и представили, что

существуют некоторые части этого бытия, то они не смогли бы двигаться,

поскольку движение бытия возможно только в небытии. Движение частей бытия

возможно только тогда, когда между частями бытия существует некое небытие.

Поэтому движения в действительности также нет. То, что существует

множественность вещей, и то, что эти вещи постоянно движутся, — это лишь нам

кажется. В действительности бытие нерожденно и не подвержено гибели. Ведь

возникнуть оно может только из небытия и уничтожится может тоже только в

небытие. Но небытия нет. Следовательно, бытие существовало всегда, оно вечно и

будет существовать всегда. Оно однородно, бездрожно, т.е. в любой своей части

оно не двигается, оно одно, не может быть двух бытий. Оно простое, ни из чего не

возникло, неделимо, вездесуще, непрерывно. Вслед за Ксенофаном Парменид

утверждает, что бытие имеет форму шара11.

Таким образом, получается парадоксальная картина. Действительно, выводы

из двух его положений, совершенно очевидных и не подлежащих никакому

сомнению, выводы совершенно логичные, приводят к совершенно необычным

выводам - что множественности вещей не существует, что движения нет, а это нам

только кажется. Этот кажущийся мир Парменид описывает в «Пути мнения», но

здесь Парменид настолько неоригинален, что даже количество фрагментов из этой

части поэмы сравнительно невелико, что говорит о небольшом интересе

последующих философов к этой части учения Парменида. Мы тоже последуем их

примеру и не будем рассматривать учение Парменида о мире как малозначащее и

не оказавшее влияния на дальнейшую философскую мысль.

Учение Парменида заслуживает особого к себе внимания, поскольку вся

последующая философия будет развиваться под несомненным влиянием идей

Парменида. Гениальность Парменида признавал, в частности Платон, сказавший:

«Парменид… внушает мне… "и почтенье, и ужас"» (Теэтет 183e). Строго говоря,

философия Платона представляет собой дальнейшее развитие идей Парменида,

попытку понять парадоксальность нашего знания об истине и бытии.

Парменид первым четко сформулировал основные философские аксиомы,

первым стал последовательно применять строгий метод рассуждения и познания, в

данном случае – рационалистический. Таким образом, Парменид стал первым в

истории системосозидателем: его учение представляет собой не ряд гениальных

интуитивных догадок, как у его предшественников, а являет собой строгую

философскую систему, в которой философ, исходя из неких самоочевидных аксиом

и строго следуя определенному методу, приходит к некоему выводу, который хотя

и отличается необычностью и даже парадоксальностью формулировок, все же

11 На основе рассуждений Парменида можно предложить парадокс, над которым следует

подумать. Мы согласимся с тем, что бытие есть, небытия нет. Мы согласимся с тем, что Бог есть.

Значит, Бог есть бытие. Поскольку Бог есть бытие, то если Бог существует, то Он существует везде.

Нет никакого небытия, из которого Бог мог бы сотворить мир. Следовательно, Бог не может

сотворить мир из небытия. Бог может творить мир только из того, что есть, т.е. бытия, т.е. из Себя.

Если же есть небытие, то есть места, где нет Бога, ибо Бог есть бытие, «есть Сущий». Следовательно,

или тезис христианства о сотворении мира из небытия неверен, или Бог не вездесущ и существует

некоторая область, называемая небытием, где Бог или сейчас не существует, или когда-то не

существовал. Или надо сделать третий вывод, что Бога нет. Говоря, что Бог есть, можно, рассуждая

так, прийти к выводу, что Бога нет. Следовательно, данный парадокс указывает на то, что в

христианстве бытие Бога нельзя рассматривать так же, как бытие мира. В этом русле будет двигаться

мысль многих христианских богословов – отцов Церкви.

24

следует в рамках данной философской системы признать как вытекающий из всех

предыдущих рассуждений. Последующие философские (и научные) системы также

будут создаваться по этому же принципу: каждый философ имеет перед собою

некую цель, проблему, которую необходимо решить; для этого он постулирует

некие аксиомы и далее рассуждает, пользуясь методом, который ему

представляется более соответствующим этим аксиомам. В этом плане система

Парменида замечательна тем, что она умещается на одной странице, ее легко

представить всю целиком, и, таким образом, Парменид помогает лучше, отчетливее

представить себе суть философского метода познания.

Зенон Элейский

Выводы Парменида настолько противоречили здравому смыслу, что такая

точка зрения не могла не вызвать возражения. Эти возражения требовали более

строгой и более развернутой защиты положений Парменида. За развитие подобной

аргументации взялся его ученик Зенон.

Зенон (ок. 490 — ок. 430) также из Элеи. Диоген Лаэртский говорит, что он

был приемным сыном Парменида. Вообще информации о его жизни крайне мало.

Известно лишь то, что он был политическим деятелем, сторонником демократии и

участвовал в борьбе с тираном Неархом. Борьба его закончилась неудачно. Сам

Зенон был схвачен, его долго пытали, чтобы он выдал своих сообщников. Зенон,

как указывает Диоген Лаэртский, сделал вид, что поддался пыткам и попросил

тирана, присутствовавшего при пытках, подойти к нему поближе. Тиран подошел к

Зенону, приблизил свое ухо к его устам, Зенон вцепился в ухо тирана и держал до

тех пор, пока слуги не закололи Зенона. По другим данным, Зенон откусил свой

язык и выплюнул его в лицо тирана. И тогда его истолкли в ступе на мелкие куски.

Зенон был непосредственным учеником Парменида. И если Парменид

доказывал свои положения прямо, то Зенон прибег к другому способу

доказательств — от противного. Видимо, поэтому Аристотель считает Зенона

первым изобретателем диалектики. Под диалектикой в античной Греции понимали

не то, что сейчас, после Гегеля и Маркса, не учение о борьбе противоположностей

и о развитии, а искусство разговора, спора. Действительно, в споре часто бывают

решающими аргументы, доказывающие несостоятельность точки зрения

собеседника изнутри. Таким же образом и Зенон пытался доказать справедливость

положений своего учителя о бытии, показав, что противоположная точка зрения

абсурдна.

Аргументация Зенона сводится к следующему: допуская, что движение и

множественность вещей существуют, и рассматривая некоторые конкретные

случаи движения, мы приходим к абсурдным выводам. Значит, первоначальное

допущение о существовании движения и множественности вещей ошибочно. Эти

его рассуждения получили название «апории»; всего их насчитывают около 47. До

нас дошло немного, около 9, а наиболее часто упоминаются в силу своей

необычности, парадоксальности около 5 апорий.

Апории делятся на две группы. Первая группа — апории против

множественности, и вторая — против движения. Аргументируя против

множественности вещей, Зенон говорит: допустим, что сущее, действительно,

множественно, т.е. оно состоит из частей. Если есть части, то можно делить сущее

на еще более мелкие части, а те, в свою очередь, на еще более мелкие и т.д. до

бесконечности. В конце концов получим либо небытие, либо некие неделимые

далее элементы. Попытаемся из данных элементов восстановить исходный

предмет. Если неделимый далее элемент умножить на бесконечное число делений,

то получим бесконечно большое тело, что невозможно. С другой стороны, небытие,

как ни складывай, все равно даст в результате только небытие, т.е. первоначальный

предмет тоже не восстановится. Следовательно, поскольку мы пришли к

абсурдному выводу о том, что из частей тела невозможно сложить само тело, то

первоначальное предположение неверно, и множественности вещей не существует.

Апория относительно пространства: если вещь существует, то она существует в

пространстве. Это пространство существует, соответственно, в другом

25

пространстве, которое, в свою очередь, существует в третьем пространстве и т.д. до

бесконечности. Но принимать бесконечное количество пространств невозможно.

Поэтому нельзя сказать, что вещь существует в пространстве.

Однако наибольшую известность получили апории не против

множественности вещей, а против движения. Всего этих апорий существует

четыре, и каждая из них имеет свое заглавие: «Дихотомия», «Ахиллес и черепаха»,

«Стрела» и «Стадий». Апория «Дихотомия» говорит, что движение никогда не

сможет начаться. Допустим, телу нужно пройти какой-то путь. Для того, чтобы ему

дойти до конца, ему нужно сначала дойти до половины, а для этого нужно дойти до

четверти пути. Чтобы дойти до четверти, нужно дойти до восьмой части пути и т.д.

Деля весь путь до бесконечности, мы получаем, что тело не сможет дойти ни до

конца, ни даже начать свое движение. Ведь за конечное время невозможно пройти

бесконечный участок пути, т.е участок, состоящий из бесконечного числа точек (ср.

апорию против множественности).

Другая апория — «Ахиллес и черепаха», может быть самая парадоксальная,

также свидетельствует о том, что движения не существует. Допустим, что

движение существует, и представим себе, что наиболее быстрый бегун Греции

Ахиллес пытается догнать самое медленное животное - черепаху. Ахиллес и

черепаха одновременно начинают движение в одном направлении, так что

Ахиллесу необходимо догнать черепаху. Ахиллес бежит вслед за черепахой и

приходит в ту точку, где была черепаха в момент начала им движения. Но черепаха

за это время тоже прошла какое-то расстояние. Ахиллес продолжает движение и

приходит в ту точку, где находилась черепаха в тот момент, когда Ахиллес прибыл

в точку, откуда черепаха начинала свое движение, но она уходит еще дальше.

Ахиллес приходит и в эту точку, но черепаха опять продвинулась вперед и т.д.

Ахиллес в конце концов черепаху никогда не догонит. Он все время будет

стремиться к той точке, в которой только что находилась черепаха, а она постоянно

будет уходить от него. Таким образом, получается, что Ахиллес, самый быстрый

бегун, не догонит черепаху, что невозможно. Значит, наше первоначальное

предположение о существовании движения неверно.

Третья апория — «Стрела» утверждает, что поскольку летящая стрела в

каждый момент времени занимает какое-то место в пространстве, т.е. в каждый

момент времени покоится в каком-то месте, то и состояние движения есть смена

состояний покоя. Но это опять же невозможно представить. Следовательно, и

предположение о том, что стрела движется, неверно.

И четвертая апория — «Стадий». Представим себе, что существуют три тела

одинаковой длины. Одно тело движется в одну сторону, другое — в другую, а

третье покоится. За одно и то же время движущиеся тела прошли какое-то

расстояние, т.е. каждая точка первого тела прошла одно расстояние относительно

неподвижного и в два раза большее расстояние относительно движущегося. То есть

тело движется одновременно с двумя разными скоростями. Но этого тоже не может

быть.

Трудно сосчитать, сколько людей пыталось опровергнуть Зенона. Известно

опровержение апорий Диогеном Синопским, который ничего не стал говорить, а

просто встал и прошелся по комнате, показав, что все аргументы разбиваются об

этот чувственный неоспоримый факт. Пушкин по этому поводу написал такое

стихотворение:

«Движенья нет», сказал мудрец брадатый,

Другой смолчал и стал пред ним ходить.

Сильнее бы не мог он возразить;

Хвалили все ответ замысловатый.

Но, господа, забавный случай сей

Другой пример на память мне приводит:

Ведь каждый день пред нами Солнце ходит,

Однако ж прав упрямый Галилей.

Таким образом, наш российский гений соглашается с Зеноном в том, что не во

всем следует доверять чувствам. Разум, как бы ни парадоксальны были его

утверждения (то, что Земля движется, для человека Средних веков также было

парадоксальным утверждением), часто оказывается более прав, чем чувства.

26

Действительно, Зенон нащупал такие моменты в нашем мышлении, которые

показывают противоречивость мышления о чувственном мире. Так что познание

чувственного мира при помощи понятий отнюдь не столь простой и не всегда

объективный процесс. И вывод Зенона о парадоксальности движения также не

лишен основания и имеет глубочайший философский смысл. Но имеют ли они

смысл физический? Если делить вещь до бесконечности, то мы в конце концов

уйдем в область микромира, в котором действуют другие физические законы,

другие принципы измерений – принципы квантовой механики. При очень

небольших расстояниях в квантовой механике действует соотношение

неопределенностей Гейзенберга: ∆p × ∆q < ћ, где p - импульс, q - координата, ћ —

постоянная Планка. Если тело покоится, т.е. ∆p=0, то ∆q=∞, т.е границы тела

размываются, что означает, что абсолютный покой невозможен. Таким образом, не

зная квантовой механики, Зенон показал, что покой и движение противоречивы.

Впоследствии Аристотель пытался серьезно разобраться с апориями и найти в

них ошибки, ведь для Аристотеля, доверявшего органам чувств, существование

движения было очевидным. Относительно апории «Стрела», в частности, он

высказал следующее замечание: Зенон неправомерно останавливает время. Он

говорит, что существует момент времени, однако нельзя говорить о моменте

времени, можно говорить лишь о промежутке времени. Время нельзя остановить

(«Физика», гл.9). Но понятие момента времени, тем не менее, все же широко

используется, в том числе и в точных науках. Следовательно, апория Зенона

«Стрела» также находит действительные противоречия в познании.

ЭМПЕДОКЛ

Основная задача для многих философов после элеатов, таким образом, была

очевидной — доказать справедливость показаний органов чувств. Эмпедокл из

Акраганта, что в Сицилии, не является в этом плане исключением.

Эмпедокл родился в 484/490 г. и прожил около 60 лет, т.е. примерно до 430 г.

до Р.Х. От него осталось два произведения: «О природе» и «Очищение». Эти

произведения настолько отличаются друг от друга, что создается впечатления, что

их писали разные люди. «О природе» — это типичное натурфилософское

произведение, где Эмпедокл пытается ответить на вопросы, поставленные Зеноном

и Парменидом. «Очищение» — это мистико-религиозное произведение, в котором

Эмпедокл называет себя богом, вещает о разных чудесах, толкует о переселении

душ и т.д. Источники доводят до нас, что Эмпедокл одновременно учился и у

пифагорейцев, и у Парменида. Эмпедокл считал себя человеком божественного

происхождения, и этот факт также получил достаточно большое освещение в

доксографической литературе. Даже смерть его овеяна ореолом тайны.

Однажды Эмпедокл вместе со своими друзьями пошел в поле, недалеко от

вулкана Этна, чтобы совершить жертвоприношение. И когда оно было принесено,

они устроили пир и после пира легли почивать. Утром, когда проснулись, друзья

увидели, что Эмпедокла нет. И кто-то из друзей сказал, что ночью он видел яркий

свет и слышал неземной голос, который позвал Эмпедокла, и учитель исчез. Все

поняли, что Эмпедокл был прав, называя себя богом, и стали воздавать ему еще

большую честь. Однако же, как указывают эти же авторы, через несколько дней

после извержения вулкана в лаве была обнаружена одна из сандалий Эмпедокла.

Таким образом, все решили, что Эмпедокл сам забрался на вулкан и бросился в

жерло, чем объясняется и неземной голос, и сияние, которое было при извержении

вулкана. Но, может быть, это говорят злые языки, потому что другие источники

свидетельствуют, что Эмпедокл просто споткнулся, сломал бедро, заболел и через

несколько дней скончался. Он был похоронен в Пелопонессе, где ему поставлен

надгробный камень.

Как философ Эмпедокл в трактате «О природе» говорит, что чувствам все-

таки следует доверять. И то, что существует движение, и то, что существует

множественность вещей, — это очевидный факт, с которым следует не спорить, но

на котором нужно основываться. Однако чувственные способности ограничены,

27

ибо жизнь быстротечна, а разум наш слаб. Поэтому познать полностью все бытие

человек не может. Поэтому Ксенофан и Парменид, рассуждавшие о всем бытии,

были неправы. О всем бытии рассуждать нельзя, потому что жизнь коротка и

способности человека невелики.

Так же, как Парменид, Эмпедокл считает, что небытие не существует.

Однако, если небытие не существует, а существует лишь бытие, а движение при

этом все-таки существует, то надо каким-то образом устранить те противоречия,

которые возникли в философии Парменида. Поэтому Эмпедокл идет по пути,

который проложили еще до Парменида философы, находя начало всех вещей в

каких-либо стихиях. Он утверждал, что все состоит из четырех стихий. Не какая-

либо одна стихия главенствует, является началом, но все состоит из четырех

стихий. Мир состоит не только из этих стихий, он управляется всемирным