Лепестки Ветириоса

Глава 27

Тэлини сидела на мягком диване в темной спальне, где только что скончался Корнан, сложив ладони испачканные в прахе и слезах в крепкий замок. Она собрала всё, что могла, из того, что осталось от бога. Его прах лежал в вазе из-под фруктов, и она не отрывала от неё стеклянный взгляд. Я чувствовала, как тяжесть этого момента давит на нас всех, словно сама комната сжалась. Мерцающий свет луны проникал сквозь тонкую штору, окутывая комнату сиянием. Уже стемнело? Небо расчистилось, звёзды сияют ярче обычного, словно бурь и не было, словно земля не омылась кровью. Её губы казались покусанными, а глаза — красными, но как только она заметила нас с Басмортом, лицо посвежело, и все признаки усталости и боли исчезли. Почему она плакала? Из-за Корнана? Не знала, что они общались. Дарлорд же сидел напротив неё и с лёгким беспокойством поглядывал на девушку, как старый друг. Завидев Басморта, он встал и, взяв его за локоть, отвёл в сторону.

— Мы должны поговорить, — произнёс Дарлорд, его голос был низким и напряжённым. Он посмотрел на Басморта с таким выражением, будто искал в нём поддержку.

Басморт кивнул, но его глаза были полны сомнений.

Они что-то говорили друг другу, но вокруг них клубилась тьма, и я не могла понять, о чём идёт разговор.

— Ты в порядке? — спросила я Тэлини и протянула ей руку.

Её ладонь была холоднее океана в суровую зиму. Слезы скатывались по щекам девушки, образуя мокрые следы на бледном лице. Все её чувства были смешаны: горечь утраты, любовь к ушедшему и страх перед неизвестностью. Она понимала, что больше никогда не услышит его голос и не почувствует его прикосновения.

— Конечно. С чего мне быть не в порядке? — девушка ухмыльнулась и закатила глаза, но я знала, что происходит.

Её разум был, как на ладони, но я должна дать ей возможность выговориться. Мы были недостаточно близки, чтобы обсуждать проблемы друг друга, но мне хотелось поговорить с ней. Отчего-то я переживала за богиню тумана.

Тэлини нервно поправила волосы, её пальцы дрожали, словно боль в теле хотела выбраться, но она старалась не выпускать её ни в коем случае.

— А я не в порядке: мою семью убили, а чокнутый Штормволл пожелал запереть меня в клетку, как своего личного питомца.

Глаза Тэлини округлились от того, как я выложила ей информацию, что тревожила меня.

— И я не в порядке, потому что член твоей семьи стал мне другом.

Некоторым проще выговаривать свои проблемы, когда кто-то другой рассказывает о своих. Этому я научилась у людей, когда подслушивала чужие разговоры. Иногда люди боятся грузить друг друга негативом, боятся открываться друг другу, но если это сделал тот, с кем они желали поговорить, то у них получается открыть небольшую щель в свою душу и показать свои истинные чувства.

— Корнан стал твоим другом? Зная его, я уверена, что после того дня в таверне он навестил тебя, чтобы предложить руку и сердце. Он верил в любовь с первого взгляда.

— Верил, — грустно улыбнулась она. — Он такой дурак… Был таким дураком…

— Я знала его много лет и могу сказать уверенно, что он самый настоящий дурак.

— Буду скучать по нему, — тихо прошептала Тэлини.

— И я, — также тихо прошептала я в ответ и обняла девушку.

Богиня содрогнулась в моих объятиях.

— Ты показала Басморту все прелести телесных прикосновений? — спросил Дарлорд также шёпотом и засмеялся в кулак.

Он пытался перевести тему на весёлый лад, чтобы разбавить это грозовое облако над нашими головами.

Какой же придурок…

— Я тебя слышал, — Басморт закатил глаза не в силах оставаться с богом тьмы дольше, чем на минуту.

— Ой, нам всем больше тысячи лет, чего тут смущаться.

— Вот именно, что нам всем по тысячи лет, а он до сегодняшнего дня был девственником, — Тэлини выпорхнула из моих объятий и засмеялась, вытирая недавние слезы.

— Вы подслушивали нас? — спросила я.

Хорошо, что только слушали, могли же ещё и подсматривать, зная бога тьмы.

— Краем уха, — усмехнулся Дарлорд.

— А уши то у тебя длинные, — покачал головой бог смерти. — Я ждал свою единственную и это важнее всего, — Басморт притянул меня к себе, наклоняясь и зарываясь носом в волосы, словно прогоняя запах Штормволла, который недавно касался меня.

По моему телу побежали приятные мурашки.

В глазах бога тьмы погасло желание шутить, он задумался о чем-то своём и это причиняло ему боль, которую он не желал показывать никому из нас. Уверена, что в его голове та единственная любовь о которой она никогда ни с кем не говорит.

— Хочешь повторить? — спросила я, повернувшись к богу смерти и он ухмыльнулась, переплетая наши пальцы и уводя подальше от других.

Сейчас мы запрёмся в спальне и попытаемся забыть о том, что, возможно, вскоре кто-то из нас тоже умрёт…

Шум в замке стих. Праздник закончился слишком быстро, потому что весь интерес к веселью и алкоголю испарился с первыми каплями крови, падающими с неба. Ладно ещё дождь и бушующий ветер, но кровь… Это было выше человеческого понимая.

Басморт привёл меня в свою спальню, которая отличалась от библиотеки, лишь наличием кровати и мягкого кресла возле окна. Шкафы, переполненные древними томами и свитками, окружали комнату, словно божественные стражи знаний и времени. Холодные каменные стены, словно дышащие древностью, сужали пространство, создавая ощущение склепа, где время останавливалось в ожидании великой неизбежной смерти. Большое окно, занавешенное плотными тканями, пропускало лишь тусклый свет. Над кроватью висел мой портрет, окрашенный в кроваво-красных и белых тонах. И всё же, несмотря на мрачность и таинственность этой комнаты, в ее обители было что-то невероятно привлекательное и красивое. В каждом камне, в каждой книге, в каждом темном углу скрывалась частичка бога смерти. На спинке кресла лежали ветириосы, которые уже давно засохли, несколько книг открыты на полу, а их страницы слегка потрепаны, словно он перечитывал вновь и вновь одно и тоже.

— Что там такое? — я улыбнулась, поднимая книгу.

Бог смерти смутился и его взгляд направился в высокий белый потолок.

Я прочитала несколько страниц и поняла, что эта книга о романтических чувствах между богами. Слова на страницах словно оживали, рассказывая о романтических чувствах между ними. Люди пытались представить нашу любовь, описывая её трагично и драматично. Встречи, страсть, ревность — все эти эмоции пронизывали текст, словно огонь, разгорающийся в сердцах бессмертных существ.

Читая далее, я погружалась в мир, где кто-то из богов влюбляется в человека, делая его бессмертным. Но всегда была тень ревности, коварно пробуждаемая в сердцах богов. И чаще всего всё заканчивалось трагически, когда один из богов, ослеплённый ревностью, убивал другого. Эта книга открывала передо мной мир запретной любви и страданий, мир, где божественные чувства переплетались с человеческими слабостями. Я не могла оторваться от её страниц, ведь она так точно отражала все миры, которые скрыты от человеческих глаз. Я поняла, что в этой истории каждый бог и каждый человек — лишь игроки в великой игре, где любовь и ревность, жертвы и предательства переплетались в неразрывный узел, напоминая о том, что даже бессмертные существа не защищены от боли и страданий.

— Как интересно, — прошептала я, садясь в кресло и читая страницу за страницей.

— Она называется «Тени бессмертных чувств», и я перечитывал её уже сотни раз. Человек, который её написал, столь талантлив, — улыбнулся Басморт.

— Он жив?

— Она умерла сорок лет назад во время сильного шторма.

— Мир утратил невероятного автора.

Бог смерти кинул и положил передо мной ещё пару её книг.

В итоге мы читали всю ночь, обсуждали сюжеты и громко смеялись над моментами, которые казались невозможными даже с точки зрения богов.

Я всеми силами пыталась отстраниться от мысли, что все, кого я знала умерли, что я ничего не смогла с этим сделать. Да, это не моя вина и я ничем не обязана тем, кто учувствовал в моём убийстве, но боли в сердце всё равно на то, что я думаю, её волнует лишь ощущение потери тех, с кем мы провели тысячи лет.

— Твоё сердце в порядке? — с тревогой спросил бог смерти.

Его голова покоилась на моих коленях, и я с нежность перебирала мягкие пряди его волос, касаясь бледной холодной кожи.

— Оно полностью восстановилось.

— Это тревожит тебя?

— Безумно…

Басморт встал передо мной на колени заглянув в глаза.

— Если не хочешь, мы не пойдём к Штормволлу. Оставим всё это.

— Тогда все умрут.

— Главное, чтобы не умерла ты.

— Я достаточно сильно себя люблю, чтобы не предавать собственные решения и главное, что я поняла — я не умру, но и людям умереть не позволю. Просто даже так я ощущаю тревогу, воспоминая из пустоты размыты, но до сих пор помню её прикосновения, помню, какая она одинокая, тихая и возможность даже мельком ощутить её ещё раз — пугает, до дрожи в коленях.

— Пустота никогда больше не заберет тебя. Я ей этого не позволю.

— Знаю, — улыбнулась я и погладила его гладкую кожу на щеке. — Тебе не нужен человеческий облик рядом со мной, я люблю пересчитывать и рассматривать твои гнилые косточки.

Басморт засмеялся.

— Так и знал, что у тебя странные вкусы, сумасшедшие.

— Своеобразные, — поправила я.

Мы поцеловались. Его губы накрыли мои, а дальше всё, я растворилась в ласке его рук, что гладили мою спину, в нежности губ, что исследовали каждый миллиметр моего тела. Его руки обвили мою талию, прижимая к себе еще сильнее. Я закрыла глаза, погружаясь в этот момент полностью. Я ощущала каждую линию его ладони на моей коже, словно он читал мои мысли, знал все желания. Каждое прикосновение как нить, соединяющая наши сердца. И когда его губы накрывали мои снова и снова, я знала, что моя душа нашла свое место, растворяясь в его ласке, в его любви.

Тело бога смерти соприкасается с моим. Стон за стоном вылетает из моего рта от каждого движения его пальцев внутри. Секс может приносить удовольствие, но заниматься любовью с тем, кто, предан тебе, как и ты ему, погружает в океан эмоций, безумной страсти, нежности и похоти. Знать, что тебя обожают, что готовы пойти на всё ради тебя — незабываемое наслаждение.

Хочу почувствовать Басморта в каждой клетке своего тела. Его прикосновения окутывают меня, его страсть движется с такой живой интенсивностью, что наши сердца бьются в унисон. Он всегда стремится удовлетворить меня первой, даруя возможность руководить, чтобы насладиться моими стонами, выражением лица и возбудиться от этого только сильнее.