Лесные заветы

Глава 2

Тихон

Тихо приоткрылась старая деревянная дверь, легко скрипнули смазанные петли, и Тиша мягко и беззвучно скользнул в спальню. Он встал на колени у кровати, положил подбородок на матрас и стал вглядываться в мамино лицо.

Оно имело форму треугольника, черты точеные, подбородок острый, ямочки на щеках, курносый нос, брови вразлет, и кожа белая, на нее плохо ложиться загар и можно пальцем тонкие дорожки вен пересчитать. Тихон положил голову, и его круглое лицо оказалось напротив маминого. Он прислушался к ее дыханию — оно то прерывалось, то пускалось вскачь. Мама хмурилась, щеки были мокрые от слез.

Мальчик дотронулся до кончиков ее пальцев, какие длинные и гибкие, а ладонь — узкая. Он положил рядом свою — она была пухлая и короткая. Совсем скоро мама проснется, а ему нравилось наблюдать, как она спит. Раньше она спала безмятежно и сладко, лицо светилось нежностью и покоем, улыбка пряталась в уголках губ. Тогда папа был рядом и смешно сопел ей в шею.

Штора на окне оказалась прикрыта неплотно, и яркое утреннее солнце приветливо заглянуло в щель. Оно подмигнуло Тише и потянулось руками-лучиками к спящей, погладило по голове и запуталось в буйных непокорных кудрях. И мальчик увидел, что у мамы в волосах огоньки горят рыжим пламенем.

Тиша знал, что маму надо беречь, она очень хрупкая, девочка-подросток, а не взрослая женщина, как говорил папа. Но мальчик думал иначе. Стройная, изящная, легкая, мама будто не ходит по земле — летает. А когда она на него смотрит становится тепло и радостно, лучистый взгляд золотисто-карих глаз дарит любовь.

Его мама — ангел, Тиша был в этом уверен, ангел на земле.

Тиша еще какое-то время понаблюдал за спящей. Но вскоре любопытство взяло свое и он отправился вниз, исследовать дом и знакомиться со страннойтетей — ба Асей, которая их встретила — она излучала свет, прямо как мама. Тише она понравилась, как и ее пирожки.

А еще его ждал неизведанный таинственный лес со своими секретами. Нужно было всего лишь переступить порог дома и ступить на дорожку. Там его уже встретят. Они сказали, что хотят с ним дружить, те, кто прятались в лесу. Тиша с нетерпением ждал встречи. Но это потом, а то мама будет волноваться.

Договорившись с самим собой, мальчик принялся весело пересчитывать ступеньки, спускаясь вниз. Один — два — три… пока пальцы на руках не закончились, оставшиеся ступени он просто перепрыгнул.

На кухне, где они были вчера с мамой, слышались голоса и Тиша свернул в другую сторону и очутился в гостиной.

Ему понравился круглый стол — скатерть с него свисала низко, под ним можно было прятаться, что Тиша не преминул сделать. У стола была одна толстая деревянная ножка, а у нее — широкое основание, Тиша сел прямо на него, облокотившись спиной и замер, прислушался.

Ему нравилось слушать и наблюдать, особенно, когда он оказывался в новом месте. Дом приветствовал его скрипом старых половиц, тиканьем напольных часов, непривычными шорохами и звуками.

Кто-то отодвинул стул на кухне, послышались приближающиеся шаги, открылась дверь и Тиша услышал голосба Асии новый, мужской. Он быстро подтянул ноги, согнув колени и затаился.

— Хотела попросить тебя, пока ты не ушел, отнести чемодан на второй этаж.

— Слышал, что у вас новые жильцы?

— А то б тебе не доложились. Ба Ася рассмеялась.

— На сезон приехали?

— Видно будет, неси давай.

Тиша увидел как тяжелые коричневые ботинки проследовали до маминого чемодана, потом чемодан поднялся вверх, а ботинки подошли к лестнице и стали подниматься, пока не исчезли из поля зрения. Через несколько секунд Тиша услышал скрип шагов наверху — тихих, будто крадущихся, послышался звук закрываемой двери.

Он так сосредоточился на этих шагах, что когда край скатерти исчез, а вместо нее появилось лицо ба Аси, Тиша резко дернулся и больно ударился затылком.

— Что ж ты так неосторожно-то! Вылезай, надо холодное приложить, а то шишка появится с кулак.

Лицо пропало из поля зрения, ба Ася выпрямилась и сложила руки перед собой. Тиша аккуратно вылез и встал напротив. Они замерли, как при первой встрече, с дружелюбным любопытством разглядывая друг друга.

Тиша видел раньше пожилых людей, но таких как ба Ася, никогда. Лицо ее было гладким, а не сморщенным, волосы собраны в крепкий пучок на затылке, вся она — от макушки по пят — напоминала Тише сладкую сдобную булочку. Она и пахла вкусно — корицей и, кажется, ванилью, захотелось подойти и обнять. Тиша понял, что она ему точно нравится, как и дом.

— А хорошо ты спрятался, молодец! Ба Ася протянула ему руку, Тиша, поколебавшись, протянул в ответ свою, рука у ба Аси оказалась мягкая, но крепкая.

— Давай-ка залечим твою голову, а потом завтракать будем. Мама еще спит?

Тиша кивнул.

— Не будем ее будить, умаялась небось. А после завтрака ты мне поможешь по хозяйству, договорились?

На этот раз Тиша внимательно посмотрел на ба Асю, не шутит ли, но лицо ее оставалось серьезным, только глаза улыбались, как у мамы, и он согласился.

И тут же доверчиво прильнул к ба Асе, постарался спрятаться за ней, потому что по лестнице, мягко ступая, спускались уже знакомые коричневые ботинки и огромный бородатый мужчина к ним в придачу.

Ба Ася удивилась, но, с неожиданной для себя нежностью, прижала мальчика к себе.

— Ты что мне мальца пугаешь, медведь мохнатый.

Матвей

Матвей сначала не понял, о ком ба Ася говорит, пока не увидел курносый нос, торчащий из под ее руки, потом опасливо вылезла вся конопатая детская мордашка, на которой ярко горели два круглых любопытных глаза.

Мальчонка был мелковат, но крепок, видно, будет невысокого роста. Стало интересно — в мать или в отца пошел. Заглянув в спальню наверху, Матвей увидел только ворох из подушек и одеял, россыпь медных волос и тонкую белую, словно фарфоровая, руку.

Матвей присел, оказался почти на уровне глаз мальчика, и поймал настороженный взгляд. Немного подумав, мужчина засунул руку в широкий карман камуфляжной куртки и, покопавшись, вынул деревянную лошадку, он вырезал ее накануне, еще не успел разрисовать и покрыть лаком. Грива неожиданно хорошо получилась, такой отличный экземпляр запросто удалось бы продать на местном рынке. Ничего, он еще вырежет. Матвей молча протянул игрушку в подарок.

Он видел недоверие на детском лице, мальчик вопросительно посмотрел уже на знакомого взрослого, ба Ася скупо ему улыбнулась и коротко кивнула, мол, бояться нечего, и лошадка быстро перекочевала в чужой карман, правда вся не поместилась — верхняя часть смешно торчала. Матвея удивило, что слов благодарности он не услышал, но мужчина списал это на излишнюю стеснительность ребенка.

— Ничего, пообвыкнется, подружитесь. Верно, Тихон? — тот согласно кивнул.

— Что Матвей, иди потихоньку. За гостинцы из города ужином тебя накормлю, а то живешь бобылем, небось давно домашней еды в глаза не видел.

Матвей только усмехнулся, а про себя подумал, что опять ба Ася его сватать подвязалась. Что ж, можно и пойти немного навстречу, сделать так сказать вид, что серьезно рассматривает знакомство с очередной дамой сердца. А готовила ба Ася — просто язык проглотишь как вкусно и сытно.

По дому как раз расползались соблазнительные запахи пирога с капустой, ванильных ватрушек и, кажется, знаменитых ба Асиных ленивых расстегаев с мясом. Видно, на лице его все так явно отразилось, что та, всплеснув руками, быстро метнулась на кухню и собрала ему с собой аппетитный кулек.

— Это тебе на затравку, Матвей Михалыч, чтобы вечером не забыл вернуться за добавкой.

Матвей поблагодарил и молча откланялся. Предстояло совершить обычный обход подотчетной территории, работа старшим участковым лесничим предполагала ежедневное патрулирование. Правда, Матвею это больше напоминало долгую прогулку на природе — свежий воздух, движение, красивые виды вокруг — скорее отдых, чем работа, или просто — любимая работа, да, тяжелая, порой неблагодарная, но любимая.

А еще лес — бескрайний, могучий, прекрасный, древний мудрый исполин, последний потомок Матери Природы на земле, кроме, наверное, океана, его Матвей тоже уважал, хоть и не видел ни разу.

Спустившись с крыльца, мужчина, не удержавшись, бросил взгляд наверх, на окна террасы. Хоть себе-то можно не врать — ему было жутко любопытно, хотелось взглянуть на незнакомку, приезд ее оказался приятной неожиданностью для их таежной глуши. Вечером они познакомятся.

С удивлением он обнаружил, что был в предвкушении встречи. В кой то веки ба Асино сводничество оказалось как нельзя кстати. Но что-то он задержался, надо и честь знать. Надев кепку и весело насвистывая, Матвей отправился в очередной лесной рейд.

Анастасия

Ба Ася проводила его взглядом, кивнула чему-то, и вернулась к тесту, его было пора хорошенько вымесить.

Тихон сидел за столом и вырезал звезды и треугольники из уже раскатанного куска. До чего спокойный мальчишка, диву даешься! Сам позавтракал ватрушкой с молоком, убрал со стола, теперь вот помогает печь и внимательно слушает местные сказки и легенды. Молчит, правда, все время, когда надо кивает или просто жестами объясняется и очень внимательно наблюдает за миром вокруг, еще недоверчиво, настороженно, но с огромных интересом. Особенно за лесом.

— Так вот значит, жили-были мать и дочь. Дом их стоял на самом краю деревни, дальше только лес шумел. Девочка была смышленая, да сильно любопытная, и как мать ей ни наказывала держаться от леса подальше, в один день не устояла она — пошла по тропинке гулять. Не заметила, как заблудилась.

И вот скиталась она по лесу целый день, пока солнце ни село. И вдруг окрасился лес в иные краски — серебристое сияние разлилось вокруг, в воздухе стали летать разноцветные огоньки и манить за собой. Девочка очень устала и проголодалась, поэтому решилась последовать за волшебными проводниками.

Вывели они ее на круглую поляну, а там — звери лесные поют и пляшут, прямо как люди. Подивилась девочка и не заметила, как сама в пляс пустилась, да так задорно, так весело, что понравилась она лесным обитателям. Накормили они ее, напоили и спать уложили.

А на утро, очнувшись, обнаружила она красивый кулон у себя на шее. Как только взяла девочка его в руки, он засветился и указал ей дорогу домой, куда она вскоре и вернулась благополучно. А кулон тот стал в их семье от матери к дочери передаваться и с тех пор никто больше в том лесу не терялся — кулон всегда помогал найти пропавшего. Говорят, до сих пор в их семье хранится.

Тут ба Ася остановилась, тесто тянулось длинными полосками за руками, рвалось и оседало, а женщина продолжала о чем-то думать, вспоминать. Потом все же покачала головой и снова взялась месить. Глянула на мальчика и вдруг осознала, что ведь Тихон двоюродным внуком ей приходится, родная кровь. Как же мало их осталось, истощился, зачах род Сескутовых. Только Тиша да Анна и остались.

— Вот так Тихон! Проходя мимо, не удержалась, осторожно погладила по курчавой голове. Тиша затих, но не дернулся, не оттолкнул, значит начинает принимать. Это хорошо, может еще успеют подружиться.

Голову неожиданно повело, стало тяжело на сердце, грудь сдавило и все вокруг закружилось. Ба Ася нащупала табуретку и быстро присела, закрыла глаза и стала глубоко дышать, сосредоточилась на дыхании — вход и выдох. Через какое-то время шум в ушах прекратился, сердце в груди полегчало, слабость стала отступать.

Ба Ася медленно приходила в себя, — ничего, не в первый раз, — и ощутила чье-то присутствие рядом. Открыв глаза и повернувшись она увидела Тишу, он осторожно обнимал ее, положив голову на плечо, почти невесомо. И сердце ба Аси снова заговорило, только теперь в нем разлилось тепло и покой. Она обняла и поцеловала внука в ответ. Так они и замерли, заново привыкая друг к другу.

— Испугался Тиша? Это бабушка просто устала, вот и присела передохнуть. А теперь давай-ка заканчивать с пирогами. А потом мы с тобой гулять пойдем и травы лечебные собирать.

Тиша тут же навострил уши. Мамочка еще, конечно, не спустилась, но устоять было невозможно. Бабушка сама предлагала приключение и он согласно кивнул.

Анна

Проверив комнату Тиши, я спустилась на первый этаж, прошла на кухню, заглянула в закрытые двери, за ними располагались уютные спальни, прошла к большому окну в гостиной и, наконец, увидела сына — он стоял на коленях перед какой-то грядкой и усердно выдирал сорняки, пока ба Ася собирала в корзинку свежие овощи и травы к столу.

Удивительно, что Тиша так быстро принял новую родственницу. Впрочем, все к лучшему, теперь я могла оставить его под присмотром и заняться работой, мне был заказан портрет.

Вернувшись на кухню, я с удовольствием угостилась ароматной выпечкой и свежим молоком. При свете дня в небольшой деревенской кухне с деревянными шкафчиками, кружевными салфеточками, глиняной посудой, большим дубовым столом и массивными деревянными стульями, старой русской печью в углу в соседстве с новой газовой плитой, было удивительно тепло и по-домашнему уютно.

Здесь хотелось сидеть долгими зимними вечерами, устраивать настоящее русское чаепитие с самоваром и есть сытные блины и оладушки. Вспомнились наши с мамой чайные посиделки, ей бы дом понравился, на глаза навернулись непрошеные слезы. Я поспешила вернуться в гостиную.

Интересно, а маме присылали приглашение погостить в родовой усадьбе? Или она, как и я, ничего не знала про нее? Столько вопросов и ответить на них может только ба Ася.

Гостиная была обставлена просто, но со вкусом: стены обшиты деревянными панелями, как и остальные комнаты, у одной стены — два элегантных диванчика, круглый стол со скатертью ручной работы и красивыми кисточками до пола, у другой — высокий резной буфет с посудой и старинный деревянный сундук с красочными росписями по бокам, на стенах — картины и светильники с бархатными абажурами.

Украшением комнаты была, без сомнения, изразцовая печь. Кажется, изразцы были голландскими, кобальтовыми, я видела такие на картинах русских мастеров, когда училась в художественном училище. С трудом укладывалось в голове, что это вполне себе жилой дом, а не, скажем, чей-то дом-музей.

Рука сама потянулась к лежащему на столе карандашу и блокноту — зарисовать, запечатлеть комнату, отдельные уникальные предметы интерьера, выразить тем самым свое восхищение. Всегда, когда эмоции переполняли меня, я хваталась за кисти и краски.

Не раздумывая, я быстро поднялась в свою комнату, достала этюдник, бумагу, любимую кисть-колонок и набор тюбиков с краской. В следующую минуту я погрузилась в волшебный мир цвета и форм.

Я успела сделать несколько набросков буфета и печи, когда почувствовала чье-то дыхание на затылке, легкое, едва уловимое. Не хотелось отвлекаться, но ощущение чужого присутствия за спиной становилось все ощутимее.

Я машинально повернулась — в комнате больше никого не было. Неприятный холодок пробежал по спине, я передернула плечами, вернулась к работе. Но первый азарт схлынул, ушло состояние погруженности в свое любимое дело. Я то и дело вертела головой и отвлекалась. Однако, красивый узор на кованом сундуке привлек мое внимание, я постоянно вставала с места и подходила ближе, чтобы прорисовать красивые детали как можно точнее, для этого приседала чуть ли ни к самому полу, ловила более удачный свет от окна.

Наконец, один из набросков удовлетворил меня настолько, что я решила перенести его на холст, я села за стол и установила мольберт. Тогда-то я и почувствовала чей-то взгляд, он прожигал мне спину.

Я резко повернулась — с картины напротив на меня смотрела молодая девушка, мы были поразительно похожи — белая кожа с россыпью веснушек, тонкие черты лица, почти черные живые глаза, медные локоны струились красивой волной. Простоволосая и босая, в простом льняном сарафане с узорной вышивкой по краям, плечи прикрывала длинная шаль, она стояла на лесной тропинке, художник запечатлел ее на прогулке, в руках у нее была ветка сирени, а на шее — необычный кулон, простой неогранённый кристалл на веревочке, даже без оправы.

Сама не заметила, как стала его зарисовывать, такой причудливой формы он оказался. Закончив, я подняла взгляд на портрет и на какую-то долю секунды мне почудилось, что кристалл на груди девушки засветился, стал плотнее и словно вышел из плоскости картины.

Я моргнула несколько раз, даже зажмурила глаза, посмотрела еще раз, кристалл больше не двигался. Так, видимо, заработалась. Я вернулась за стол, но все еще не могла оторвать взгляд от портрета. Я скорее всего верно предположила, что незнакомка была моей родственницей, все же наше сходство поражало.

Вероятно, я слишком глубоко погрузилась в свои мысли, потому не услышала, как открылась входная дверь. Маленький вихрь пронесся по комнате и ловко вскарабкался на колени, изрядно вымазав меня, маленькие ручки были все в земле.

— Привет, малыш! Как тебе отдыхается? Я поцеловала чумазую мордашку. И мне в награду протянули огромную морковь всю в комочках грязи.

— Большое тебе спасибо. И я рассмеялась, счастье переполняло меня, быть может впервые за долгое время я вновь ощущала вкус к жизни. И это было прекрасно.

— Тихон, что я тебе говорила, сначала руки мыть, потом дела делать. Ба Ася погрозила Тише пальцем, но глаза ее улыбались и сын хитро смотрел в ответ.

— Не слушаешься бабушку, ох сорванец! Ну тогда отнеси корзинку на кухню и там ручки помой. Мы с мамой скоро придем.

Тиша выхватил корзинку и с таким усердием понес добычу, как будто только что нашел клад. Я удивленно пожала плечами.

— Доброе утро!

— И тебе доброе. Отдохнула?

— Как на курорте. Спасибо вам за Тишу. И спасибо, что пригласили.

Тень промелькнула на ба Асином лице, взглянула она в ответ неожиданно твердо.

— Время пришло. Вот и позвала.

— Простите, не поняла вас?

— А тебе пока не нужно понимать. Поживите, отдохните, сил наберитесь. Вот на прогулку вас приглашаю. В лес, за травами. Погода уж больно хороша сегодня, грех терять такой день.

— Тиша будет очень рад.

— Вот и хорошо. Собирайтесь, значит. Головные уборы не забудьте.

Мы продвигались медленно, постоянно останавливались, сходили с тропинки и углублялись в лесные дебри. Ели, сосны и пихты обступали нас со всех сторон, мне все время хотелось оставить метку на дереве, но спокойная уверенность ба Аси сбавляла градус опасений.

Чем глубже в лес мы заходили, тем выше становились деревья, некоторые были настоящими исполинами. Мы же старались пробираться по подлеску, как объяснилаба Ася, это значительно облегчало путь. Кроме того, здесь росли разные виды кустарников, мхов, лишайникови, конечно, трав, за которыми мы и охотились уже второй час.

Ба Ася заставила нас тепло одеться, выдала резиновые сапоги, даже детские для Тиши где-то достала, и правильно сделала, лето летом, а в таежномлесу было порой так сумрачно, промозгло и холодно, что пробирало до костей.

Сын с удовольствием постигал науку травоведения, да и мне рассказы ба Аси про ту или иную траву казались интересными. Но вот как научиться отличать их, распознавать, какая правильно выросла, как утверждала ба Ася, а в какой гниль поселилась, оказалось выше моего понимания. А еще, как выяснилось, у каждого растения свое время заготовки: в правильное время оно максимально накапливает полезные вещества и приобретает те самые лечебные свойства. Растения ба Ася срезала ножом, рвать травы запретила, мол, так можно повредить растение, если вырвать его с корнем.

Когда котомка заполнилась зеленым разнотравьем до краев, ба Ася объявила привал. Мы с Тишой только облегченно переглянулись, быстро расстелили взятый из дома махровый плед и растянулись на нем. Наша хозяйка от души посмеялась над городскими слабаками и начала деловито вынимать из корзинки съестной провиант. Поели мы с большим аппетитом.

А потом я почувствовала чье-то ненавязчивое внимание, чье-то слабое касание к сознанию. Словно кто-то заглянул внутрь меня, мягко проник в мысли, считал воспоминания, пережил со мной тяжелые и радостные, грустные и счастливые, веселые и мрачные события моей недолгой жизни.

При этом я как бы шагнула в прошлое — я видела себя со стороны: вот я маленькая девочка в смешном коротеньком сарафане, иду с мамой за руку и рассасываю леденец на палочке, затем я вижу как мой двойник — еще нескладный подросток — спешит в художественную школу, с опаской перебегая дорогу на красный свет, кадр сменяется и я выхожу из дворца бракосочетаний под руку с новоиспечённым мужем, а дальше — родильная палата, измученная родовыми схватками молодая мать впервые берет на руки своего ребенка — Тиша появился на свет раньше срока и роды были тяжелыми, но не было тогда предела моему счастью.

Картинки мелькали перед внутренним взором как в калейдоскопе, в какой-то момент я, кажется, начала терять связь с реальностью.

А потом все прекратилось, так же внезапно, как и началось. Я открыла глаза, потрясла головой, пытаясь окончательно избавиться от странного наваждения, прийти в себя. Тиша смотрел на меня с недоумением, а вот ба Ася с явным подозрением, настороженно и остро. Но я не успела ничего прочесть по её лицу, она быстро отвернулась, начала собирать корзинку. Тем не менее, я была почти уверена, что от меня скрыли нечто важное. Я молча перевела дух, улыбнулась сыну и погладила его по голове, давая понять, что все в порядке.

И замерла, вся обратившись в слух. Это было похоже на музыку — нежную, завораживающую, тягучую мелодию, зовущую последовать за собой.

Я почувствовала, как тело подчиняется, встает и начинает само двигаться, готовое следовать за мелодией. Резко перехватило дыхание, кожу стало покалывать, а в голове зазвенела пустота. Сознание сопротивлялось, пыталось вырваться из подчинения, освободиться. Это была мягкая ласковая пытка. Сила воли и желание сердца вступили в борьбу за мое тело.

В какой-то момент мне показалось, что меня сейчас разорвет на части. Но тут в груди полыхнул огонь, эмоции окончательно захлестнули меня и я потеряла сознание.

Матвей

Обход начался с неприятной находки. Вряд ли разорванные тушки мелких животных можно назвать приятной находкой.

Матвей пытался считать следы, но они расплывались, одни перетекали в другие, смазывались. Он был изрядно озадачен: тем, что не смог определить зверя, и тем, как следы были расположены.

Мужчина несколько раз обошел обозначенное место и, сделанное им сразу заключение, каким бы странным оно ни было, подтвердилось — следы были раскиданы неровной полосой вдоль подножия горной гряды, как если бы стоял барьер, через который зверь не мог пройти и крутился на его границе.

Матвей был не робкого десятка, но его прошиб холодный пот при мысли, что в таком знакомом с детства лесу завелся неизвестный жестокий враг. Ни к месту вспомнилось, что он был абсолютно безоружен. И что-то подсказывало ему, что убежать от неведомого зверя не удастся.

Резко одернув себя, Матвей вспомнил про гипсовый слепок. Нужно было завершить обход, вернуться сюда и сделать слепок, возможно, коллеги из района смогут дать вразумительный ответ и распознать животное.

На исполнение плана ушло несколько часов, обход сильно затянулся, незаметно подошло время обеда. Поэтому Матвей решил срезать путь домой, он как раз вышел бы со стороны сескутовской усадьбы. Вот только ба Ася объявилась гораздо раньше, бледная, с горящими глазами. Без объяснений, она повела его сквозь густой темный ельник.

Матвей как всегда подивился ба Асиным умениям проводника, порой она водила его через такие дебри, куда он сам, лесник со стажем, сторонился забредать. А ба Ася в лесу чувствовала себя как дома и всегда могла найти верную дорогу. Многолетние деревья постепенно сменились небольшим подлеском. И там Матвей увидел уже знакомого ему мальчонку, он испуганно жался к лежащей на земле женщине, она явно была без сознания. Стало понятно, какая от него требовалась помощь.

Женщина была легкая как пушинка, подняв ее, Матвей подивился — в чем только дух держится. Она не была красавицей, но внешность была примечательная — медные локоны обрамляли нежное лицо с веснушками на носу и щеках. Было просто представить ее весело смеющейся, Матвей почему-то был уверен, что когда она улыбается, у нее появляются морщинки вокруг глаз.

Он так увлекся незнакомкой, что собственные неприятности временно ушли на задний план. Вскоре показалась опушка леса и родная деревня.

Анна

Несколько раз вырываясь из забытья, я видела кроны деревьев, плывущие надо мной, ощущала крепкие руки, уверенно несущие меня куда-то, я слышала голоса — меня настойчиво звали по имени, но я не могла вырваться из странного тягучего оцепенения, мелодия продолжала звучать и тянуть за собой.

Последнее, что я почувствовала, был холод простыни и чье-то теплое дыхание на щеке. Наконец, в голове наступила долгожданная тишина и я погрузилась в темноту.

Я снова была в лесу, но теперь это был до боли знакомый лес, он дружелюбно раскрывал мне свои объятия. Я шла по тропинке, а любопытные звери следовали за мной как моя лесная свита. Я шла на зов, лес призывал меня — тихо, задумчиво и нежно.

В руках я держала красивую деревянную дудочку, я поднесла ее к губам и ответила на зов легкой и игривой мелодией, под которую сама пустилась в пляс, и лесные обитатели вместе со мной.

Вскоре тропинка кончилась и я вышла на большую круглую поляну. Природа вокруг дышала покоем и умиротворением. Я встала на середине поляны, отложила дудочку и подцепив цепочку на шее, вытащила изумительной красоты кулон — это был чистый прозрачный кристалл, солнечные зайчики тут же заиграли на его многочисленных гранях. Один из лучей отразился от кристалла и на несколько секунд ослепил меня.

А когда я открыла глаза, то увидела перед собой такое знакомое лицо — передо мной стояла знакомая незнакомка, так похожая на меня, та самая девушка с портрета в гостиной. Она протягивала мне на раскрытой ладони кристалл. И я готова была взять его, когда внезапно налетел сильный ветер, небо потемнело, молния рассекла его пополам, послышались грозные раскаты грома. Звери разбежались, девушка исчезла, а лес молчаливо смотрела на меня со всех сторон. И в молчании этом слышался упрек и ожидание.

Очередной громовой раскат прокатился над поляной. В этот миг я осознала себя и проснулась.

Открыв глаз, я пару минут привыкала к полумраку комнаты, собиралась с мыслями. Приподнявшись и оглядев себя, я поняла, что лежу в уличной одежде под одеялом, сняли только куртку и сапоги. Голова неприятно гудела и я чувствовала тяжесть в груди, в остальном я была в полном порядке. Если можно назвать порядком то, что за последние сутки успело со мной произойти.

Необычный дом и его загадочная хозяйка, странный лес и невероятно реалистичный сон, постоянное ощущение чьего-то взгляда. Я тяжко вздохнула, снова прикрыла глаза, постаралась расслабиться.

Что ж, возможны только два варианта: либо это последствия пережитого стресса, либо я опять путаю вымысел с реальностью, как это часто происходило со мной в детстве, когда я постоянно предавалась фантазиям, что впрочем тоже приводило к нервному перевозбуждению и к странного рода ощущениям, а иногда и видениям. Надо взять себя и свое воображение в руки.

Договорившись таким образом сама с собой, я медленно села в кровати, спустила ноги, подождала пока голова перестанет кружиться и отправилась вниз, на звуки голосов.

Но прежде, не удержавшись, я мельком глянула на портрет в гостиной. Понятно. Видимо, картина произвела на меня слишком сильное впечатление, что и послужило причиной этого удивительного сна.

Радостная, что нашлось объяснение, я вошла на кухню, Тиша тут же метнулся ко мне и крепко обнял за ноги. Как же, наверное, он испугался. Я наклонилась и поцеловала сына в кудрявую макушку, молча присела и обняла в ответ. И только потом вспомнила, что мы не одни.

Кроме ба Аси на кухне сидел мужчина, весь какой-то лохматый, большой, с густой бородой и ясным взглядом серых глаз. Он был одет в серо-зеленый камуфляжный костюм и высокие сапоги. И заполнял собой всю кухню. Сложно было определить его возраст, но седины в волосах я не заметила.

— Очнулась, значит? Это хорошо. Тебе нужно поесть.

Ба Ася тут же захлопотала, через минуту поставила передо мной полную миску наваристых щей. Тиша сел рядом, уткнулся в меня носом, вцепился в локоть и затих. Мужчина кинул на меня любопытный взгляд, но тут же тактично отвернулся.

Ба Ася легко хлопнул по столу, привлекая наше внимание.

— Что же это я?! Знакомься Анна — это Игнатов Матвей, наш лесник и староста деревни.

Прозвучало это так официально, как будто он свататься ко мне пришел. Я наклонилась к сыну, стараясь скрыть улыбку, и по тому как Матвей закашлялся, видимо, он тоже оценил комизм ситуации. Мы переглянулись и сразу стало как-толегче.

— Спасибо Матвею, что был недалеко и быстро прибежал на помощь в лесу. Это он тебя донес, — просветила меня ба Ася. Легкость сменилась неловкостью, сразу захотелось извиниться и как-то оправдаться.

— Не понимаю, что произошло… Раньше со мной такого не случалось…

Я чувствовала свою вину, что испортила такой чудесный день.

— Всякое бывает. Поживете у нас подольше, привыкните и сил наберетесь. Вот увидите.

У него был сильный и приятный голос с легкой хрипотцой и крупные кисти рук. Я машинально сделала мысленный слепок на память, чтобы зарисовать потом.

Я была только рада поскорее закрыть эту неприятную тему и принялась за еду.

Ба Ася пододвинула ко мне тарелку с хлебом, а сама в упор посмотрела на Матвея. Видимо, я прервала какой-то разговор.

— Говоришь, в лес пока не ходить, значит?

Матвей сложил руки на груди и ответил твердым взглядом.

— Ходить можно, знакомыми тропами, туда и обратно…далеко не забредать.

— Причину не скажешь, поди?

Матвей как-то напрягся и весь подобрался, помолчал, обдумывая что-то. Бросил взгляд на нас с Тишей. Я тут же сделала вид, что увлечена супом и сыном.

— На северной окраине моего участка, у самого подножия гор, следы повсюду…

— Это как же? Что, неужели волки появились?

Мужчина растер шею рукой, оперся локтями о стол, наклонился ближе к ба Асе. Она подалась навстречу.

— Не могу определить чьи… и не волк, и не медведь… Сделал слепок, хочу направить в районную лабораторию. Только пока они ответ дадут… если дадут… это не их профиль…

Ба Ася лишь усмехнулась.

— Когда заметил следы?

— Так сегодня и обнаружил…свежие совсем…не больше нескольких часов…

Наша хозяйка нахмурилась, о чем-то задумалась. Потом решительно кивнула.

— Добро! Сходим. Завтра утром зайди за мной часов в семь.

Матвей даже как-то расслабился, улыбнулся, явно довольный результатом разговора.

Не знаю в какой момент я перестала жевать и стала слушать, но недоумение успело смениться непониманием, а потом и страхом.

— О каком-то звере вы говорите? В лесу опасно?

Матвей хотел ответить, да ба Ася его опередила.

— Это лес Анна, всегда надо быть начеку.

И поторопила старосту.

— Значит, жду тебя завтра.

Наша хозяйка явно не любит церемониться. Видимо, Матвей уже привык, только усмехнулся и застегнул куртку. Мы пересеклись взглядами.

— Рад познакомиться. Надеюсь, вам у нас понравится.

Он подмигнул Тише.

— Еще увидимся, малец. Я уже привычно ответила за нас с сыном.

— Мы с Тишей тоже рады. Доброй ночи.

Ба Ася передала ему увесистый сверток с мясным пирогом. Я заметила, что она сильно побледнела и осунулась, шла с трудом.

— Провожу тебя.

Матвей

Матвей весь день удивлялся поведению ба Аси. Она была непривычно молчалива, серьезна, постоянно возилась с Тихоном, пока его мать отдыхала, как самая настоящая бабушка. Все это было подозрительно и непонятно.

Да и познакомиться с Анной как следует не дала, он разве что успел бросить прощальный взгляд — та явно собиралась укладывать сына спать. Ему бы остаться, помочь отнести ребенка наверх, ведь Анна поразила его своей хрупкостью, какой-то воздушностью, когда он нес ее, бездыханную, из леса. Ей тяжести таскать никак нельзя.

Вместо этого его буквально выпроваживали, достаточно бесцеремонно и настойчиво.

— Матвей, будет у меня к тебе ответная просьба. Отвези меня завтра в город, сразу после обеда, срочное дело появилось. Уважь старушку.

— Без проблем, сделаем.

— Вот спасибо. Все, завтра жду. Ну бывай.

И перед ним, в буквальном смысле, захлопнули дверь. Он только присвистнул, пожал плечами и, несолоно хлебавши, пошел домой.

Анастасия

Ба Ася же привалилась к стене, в глазах резко потемнело, сердце сдавило и зашумело в ушах. Еле отдышалась. А когда в глазах прояснилось, она увидела свою покойную бабку Алевтину и сразу все поняла. Нужно было торопиться.

Она услышала, как Анна наверху возится с Тихоном, и почувствовала, как дом откликается на их тихий смех, радуется новой жизни, надеется.

Зайдя в свою комнату, ба Ася села за старинный секретер, надавила незаметную для непосвященного человека кнопку и открыла потайное отделение. В нем лежала изящная шкатулка. Вытащив из-за пазухи маленький ключ, висящий на цепочке, она провернула его в замке идостала кристалл, абсолютно прозрачный, словно хрустальный.

Ба Ася подержала его в руках несколько минут, вперив бездумный взгляд в окно, там тихо шептал лес. Наконец, она очнулась, вернула кристалл на место, ключ же сложила в конверт и запечатала его. Достала лист бумаги и принялась писать.

Анна

Когда рано утром Матвей разбудил меня громким и настойчивым стуком в дверь, я несказанно удивилась. Еще не до конца проснувшись, я впустила гостя и только увидев его растерянное лицо, почувствовала как холод разрастается в груди.

Мы вместе вошли в незапертую комнату.

Ба Ася лежала на кровати, поверх одеяла, в сложенных руках — конверт, я различила на нем свое имя. На губах ее играла легкая улыбка, лицо было таким умиротворенным, что казалось, будто она спокойно спит. Но сердце ее не билось.