Лесные заветы

Глава 3

Алевтина, 1901

Ветки жестко хлестали по лицу, в босые ступни впивались камни и сучья, я бежала, не разбирая дороги и не обращая внимание на боль, меня душили рыдания. Вот уж знакомый поворот лесной дорожки, она глубоко убегает в таежную чащу, теряется в ее непроходимых дебрях. Там мне удастся скрыться от людских глаз, забиться на время в свою лесную нору как в убежище, как раненому зверьку найти прибежище, чтобы залечить сердечные раны и заглушить нестерпимую боль от потери.

В ушах звенели жестокие слова отца, казалось, их жуткое эхо разносится по лесу. Не верю, нет, все это не может быть правдой. Человек не может быть настолько жестоким по отношению в другому человеку. Отец не может быть столь безжалостен к собственному ребенку.

Я вылетела на знакомую круглую полянку и кинулась на теплую, еще не остывшую, прогретую за долгий июльский день, такую мягкую землю, и дала, наконец, волю своим чувствам.

Когда рыдания перестали сотрясать мое тело, сердце усмирило свой бешеный галоп, а голова охладела, я смогла прийти в себя настолько, чтобы взглянуть в лицо действительности и принять решение. Для этого мне потребовалось собрать все свое мужество в кулак. Но иного выхода не было. Мне его просто не оставили.

Солнце коснулось верхушек деревьев. Скоро его лучи красиво подсветят стволы сосен и елей и окрасят поляну в багряный цвет. Время как раз подходящее. Значит, на то ваша последняя воля, отец? Что ж, у меня будет для вас достойный ответ.

Я дотронулась до кристалла у себя на шее. Пора было вспомнить о древнем договоре и призвать Лес на помощь.

На несколько секунд, я замешкалась. А потом вспомнила моего мальчика, моего Николеньку, он сейчас метался по постели в горячечном бреду. Дыхание перехватило. Что если я совершаю ошибку? Что если не успею вернуться вовремя и не смогу даже попрощаться с моим ангелом? Что же Они потребуют взамен и хватит ли у мня сил расплатиться?

Воистину мать готова на все ради своего ребенка. Больше я не сомневалась.

Я сняла кристалл с цепочки, поместила его между ладоней и прикрыла глаза, призыв требовал больших сил и предельной концентрации. Сев поудобнее, я наклонила голову вперед и зашептала слова заклинания, они звенели в тишине и растворялись в лучах заходящего солнца. Когда я почувствовала далекий ответ, я остановилась и стала ждать. Уже скоро, Им нужно время для перехода. Сила утекала по капле, я слабела с каждой минутой.

Я открыла глаза. Последний солнечный луч мазнул по траве на поляне, где я сидела и растворился в подступающих сумерках. В таежном лесу они всегда наступали внезапно — раз, и тебя окружает тьма, словно и не светило недавно солнце. Я поежилась, из дома я ринулась в путь в одном лишь летнем легком сарафане, босая и простоволосая, как была. Всю ночь ведь сидела у постели умирающего сына.

В таежной глуши тихо жужжало, стрекотало, щебетало, порыкивало крупное и мелкое лесное живьё, я ощущала присутствие хищников, но они не нападали, не смели трогать хозяйку этих мест, по крайней мере, пока та была в силе. А силы мои уже были на исходе.

Наконец, на дальнем краю поляны разлилось белое марево, как жарким летним днем, когда над горячей землей поднимается слой теплого воздуха. Вот только день сменился непроглядной ночью и холод вытеснил жару. Я резко выдохнула и увидела, что пар идет изо рта, жуткий мороз пробирал до костей, я буквально замерзала посередине лета. Я обняла себя за плечи в тщетной попытке согреться.

И тут я почувствовала легкое прикосновение — неведомое тепло постепенно обволакивало меня, согревая и придавая сил. Пришло облегчение. Значит, сила рода со мной, я не одинока, мне есть на кого опереться. Это придало мне уверенности, я приободрилась. И внимательно вгляделась в кромку далекого леса. Я уже была не одна.

Я почувствовала на себе изучающий взгляд и подобралась. Нельзя показывать свой страх, здесь нет места и сомнениям. Они признают лишь внутренний огонь и сильную волю, иначе не отзовутся, не станут слушать. Я сделала глубокий вдох, мощно выдохнула и медленно пошла вперед, смело сделав первый заветный шаг. Здесь, на своей земле, с мощной поддержкой рода за своей спиной, я была в своем праве. И мне пошли навстречу.

Лесные братья замерли в нескольких шагах от меня, я остановилась в ответ.

Никогда прежде я не видела подобных созданий. Их тела — длинные и гибкие — казались вытесанными их цельного куска дерева. Руки были гармоничным продолжением тела-ствола, как если бы ветка стала расти не ввысь, а в сторону. Каждый сантиметр их тел был покрыт узорами, словно прорисованными умелой рукой мастера. Казалось, сама Мать-Природа породила новых своих чад служить ей. И вот они стояли передо мной, неподвижно, настороженно всматриваясь в мое лицо, на их лицах не двигался ни один мускул. Они как бы вросли в землю и замерли, выжидая. Только глаза ярко сияли, как звезды в чернильном небе. А их голоса — шелест листьев в ночи.

— Что желает лесная колдунья?

Я выпрямилась и прямо взглянула в глаза говорящего.

— Я желаю установить новый завет.

Задумчивое молчание было мне ответом.

— Знаешь ли ты цену, маленькая сестра? Готова ли ты платить?

Я крепко сжала кристалл в своей вспотевшей ладони. У меня был только один ответ.

Анна, 2001

Я наблюдала за сыном через окно гостиной, Тиша усердно вырывал сорняки, как его научила ба Ася. Он уже успел набрать корзинку с овощами — она стояла полная чуть в стороне, в тени смородинового куста. Лицо сына было сосредоточенным и серьезным, кажется, он повзрослел еще на несколько лет, снова. И я ничего не смогла с этим поделать, не смогла уберечь моего мальчика от очередной потери и боли.

Похороны прошли вчера. Накануне я спросила Тишу, хочет ли он присоединиться со мной к траурной процессии и он категорически отказался остаться в доме, чем очень удивил. Я никак не ожидала, что сын так близко к сердцу примет уход ба Аси, они были знакомы несколько дней.

Я села за стол, прикрыла глаза и тишина дома поглотила меня, на несколько минут я задремала, но услышав бой часов в коридоре, встрепенулась, растерла ладонями лицо.

Окно передо мной сияло кружевной сеткой узоров — стекла светились изнутри. Замерев, я молча наблюдала за непонятным оптическим эффектом. Потом медленно встала и приблизилась к окну, почти уткнувшись носом в стекло, которое продолжало переливаться, узоры двигались по его поверхности, меняя траекторию, расплетаясь и переплетаясь вновь, как живые тонкие побеги ползут по земле, так и узоры создавали удивительное полотно на стекле. На какую-то долю секунды я потеряла концентрацию и кружевная роспись исчезла.

Я постояла еще несколько минут, пристально вглядываясь в оконное стекло, в надежде, что странный эффект повторится, но окно оставалось просто окном. Я решила провести эксперимент: отворачивалась и резко поворачивалась, отходила на разное расстояние от окна, пыталась смотреть боковым зрением — узоры не проявились. Наконец, осознав всю глупость своего поведения, я покинула комнату.

Утром приезжал нотариус — толстый потный дядька в мятом костюме, не вызвавший сначала особого доверия. Но дело сделал четко и быстро. Он ознакомился с последней волей усопшей, как оказалось ба Ася составила документ грамотно и понятно, нотариус не преминул это отметить. Заверив бумагу печатью, проверив мои документы, он обещал завершить процедуру передачи собственности в районном центре, подтвердил последнюю волю ба Аси, принес мне вполне искренние соболезнования и так же искренне поздравил с наследством.

Я села на ступеньку винтовой лестницы, поглубже закуталась в шерстяную кофту, нашла ее в сундуке в гостиной, и привалилась к металлическим поручням. На душе было тяжело, в голове — отвратительно пусто. Стоя на кладбище, над могилой ба Аси, я невольно вспоминала другое кладбище и другую могилу. Боль несколько раз резанула по сердцу и отпустила, затаилась мертвым холодом в груди.

В тот день шел сильный дождь, черная земля противно чавкала под ногами, зато слезы, стекавшие по моих щеках, тонули в общем водном потоке, казалось, небо оплакивало мужа вместе со мной. Тогда Тиша был еще в больнице. А потом я просто объяснила своему мальчику, что папа отправился на небеса и мы остались вдвоем. Сын вернулся в нашу квартиру и с тех пор не произнес ни единого слова.

И теперь я боялась, что эта неожиданная потеря станет новым потрясением для него. А ведь я так надеялась, что смена места жительства, новые впечатления и знакомства произведут положительный эффект.

Что-то неожиданно упало в гостиной и снова во всем доме разлилась тишина. Только она стала настороженной и выжидающей.

Я поежилась, оглянулась вокруг в поисках чего-то тяжелого, да как назло, в поле зрения ничего не попадалось. Скрипнула половица, ветка вишни поскреблась по оконному стеклу. А потом в дверь постучали.

Я замерла и даже дышать перестала, со мной такое часто случается. Костя вечно ворчал, что я веду себя перед лицом проблем и опасностей как кролик перед удавом — замираю и жду нападения, вместо того, чтобы дать отпор и позвать на помощь.

Стук повторился, стучали уже настойчивее. Я вышла из странного оцепенения, боком прошла мимо открытой двери в гостиную, так и не заглянув, и чуть ли ни бегом подлетела к входной двери. Резко дернув ее на себя, не знаю кого я ожидала за ней увидеть, я нос к носу столкнулась с Матвеем Игнатовым. И почему он всегда носит эту свою кепку, глаз же почти не видно.

— Утро доброе. Я зашел вас проведать и предупредить, чтобы вы в лес пока не ходили далеко. Если что потребуется, обращайтесь ко мне напрямую. Или к Никитичне, она соседка ваша, всегда поможет, подскажет.

Я лишь кивнула, опустила голову, избегая прямого зрительного контакта, присутствие мужчины странным образом меня напрягало и тяготило.

Игнатов как-то неуверенно потоптался на крыльце и так и не дождавшись от меня внятного ответа, вскоре попрощался. Я молча понаблюдала как староста прикрыл ба Асину калитку с обратной стороны, бросил на меня еще один хмурый взгляд из под своей камуфляжной кепки и спокойной уверенной походкой отправился в тот самый лес, в который нам как раз ходить запретил.

Я вернулась в дом, постояла в коридоре, прислушалась. В конце концов, сколько можно, Аня, возьми уже себя в руки. Быстрым шагом я буквально ворвалась в гостиную и оторопела — на полу в центре ковра лежал медный ключ. Видимо, он вывалился из конверта, что я оставила на столе после ухода нотариуса.

Там же, на старинном круглом столе, лежал и длинный список унаследованного мной имущества и этот запечатанный конверт, который был в руках у ба Аси. Я так и не решилась его вскрыть. Как мог ключ выпасть из запечатанного конверта и оказаться на полу?

Носком туфли я дотронулась до ключа. Надо же, он не поднялся в воздух и даже не запрыгал, какая незадача. Я почувствовала себя так глупо, что быстро наклонилась, схватила ключ и хлопнула им по столу. Немного полегчало. Так, надо выбираться из этого мавзолея.

Я вошла в кухню, поочередно открыла несколько дверец шкафчиков, нашла подходящую по размеру плетеную корзину, их оказалось у ба Аси несколько, покидала туда всякой снеди, из того, что осталось с поминок, и стремительно покинула родовую усадьбу.

Стены ее теперь давили на меня со всех сторон, дом словно замер в ожидании чего-то, я постоянно ощущала его молчаливый терпеливый и внимательный взгляд. Он потерял свою старую хозяйку и вежливо присматривался к новой и молодой, ждал, о чем-то безмолвно вопрошал. Звучит дико, понимаю, но по другому объяснить не получалось. И с этим надо будет что-то делать, нам же здесь с Тишей предстоит жить.

Как и со многим другим, впрочем. Я ведь даже не знала, где купить еды или как оплатить счета. Оглянувшись на деревеньку, я несколько минут постояла в нерешительности, а потом, помахав сыну и жестами указав, куда собираюсь, повернула к одноэтажному, добротному, уютному деревянному дому-избе. Пора было знакомиться с соседями.

На стук мне открыла милая старушка в белом платке, я смутно припоминала, что она была на похоронах, вероятно, как и вся деревня. Но имя, конечно, не вспомнила, стало как-то неудобно.

— Марья Никитична, я, — с улыбкой представилась старушка, — небось не запомнили так сразу-то, это ничего. Заходите, Анна, не смущайтесь.

Я лишь скромно потупилась. Когда я ступила в предбанник, то искренне подивилась огромному количеству трав, собранные в большие пучки и поменьше, они сушились повсюду, и было их так много, что самих стен было не видно.

Увидев мой интерес, соседка приободрилась, поспешила поделиться.

— Это собираю, значит, травы, да в лес хожу. С покойницей-то мы часто вместе в самую чащу забредали, Аська-то все дорожки, все тропинки как свои пять пальцев знала. С ней было всегда интересней как-то. А щас вот…

Марья Никитична махнула рукой, я тактично промолчала. Да и что я могу сказать, я ведь ба Асю толком и узнать не успела. Свиделись, да познакомиться не успели. Очень жаль.

Из сеней мы прошли в основное помещение, кажется, его в деревнях горницей называют, и я увидела настоящую русскую печь, крепко сколоченный стол с льняной скатертью, простую кровать в углу, небольшие окошечки с ситцевыми занавесочками и скромными горшками с цветами на подоконниках. А в центре стола стоял старый медный самовар и сверкал начищенными до блеска боками, но не просто красовался, а еще и работал, сверху над ним поднимался пар и грел блюдечко с вареньем.

Мы чинно сели за стол и стали распивать крепкий душистый чай, именно распивать, как Марья Никитична объяснила. Подносишь блюдце и вдыхаешь сладкий аромат, аккуратно делаешь небольшой глоток, смакуешь, потом, наконец, глотаешь и закусываешь пряником. Вот так вот, нам городским урок, как надо правильно чай пить. А мы хлебаем его чашками.

— Что же вы, сынка своего не привели? У меня для него и конфеты вкусные покупные приготовлены и пироги домашние, только с пылу с жару, румяные. Поел бы и отошел маненько…

Я напряглась, не привыкла сына с кем-то, кроме мужа, обсуждать. Соседка мягко накрыла мою руку своей, поймала мой настороженный взгляд.

— Да вы, не слушайте меня, старую. Это я так, уж больно смурной мальчик ваш был на поминках, вот и подумалось, что отвлечься ему не помешает.

Я выдавила улыбку, пожала плечами, и постаралась перевести тему разговора.

— Марья Никитична, вы не подскажете, как мне с городом связаться?

— Так телефон же есть, стационарный. У нашего старосты, у Матвея, значит, в доме стоит. Как раз для всяких экстренных ситуаций. И можно звонить по межгороду, между прочим. А вы обращались к нему уже?

— Да вот не подумала как-то. Он утром заходил, про лес предупредить… не догадалась, простите.

Марья Никитична всплеснула руками.

— Так за чем дело стало! Он свой обход к полудню окончит, вот и сходим к нему вместе. Или сами пойдете, прогуляетесь с мальцом. Дом старосты в чаще леса стоит, туда хорошая тропинка протоптана…я покажу.

Свяжусь с заказчиком, уточню некоторые детали работы и сроки. Ба Ася оставила мне приличную сумму в наследство, только я не собиралась зря деньги на быт расходовать, оставлю для Тихона, на учебу. А вот что телефон один, да еще у старосты стоит, неудобно получается. Узнаю, может удастся и в родовую усадьбу линию подвести и свой аппарат поставить. Приободрившись, я выплыла из размышлений и поймала любопытный взгляд соседки.

— Анна, вы не подумайте только ничего плохого, просто в деревне о вас ой как судачат, уж больно загадочно вы в наших краях появились… А тут еще выяснилось, что вы с Асей Сескутовой кровными родственниками друг другу приходитесь. И наследницей вот ее стали…

Я опять напряглась, как же я не любила разговоры за своей спиной. От городских коллег и соседей по дому довольно натерпелась после смерти мужа. Кости знатно мне перемывали все кому не лень, не знала куда от этих косых взглядов деться. И здесь тоже самое начинается.

Марья Никитична, видимо, что-то поняла по моему лицу, тут же постаралась заверить меня, чтобы я не обращала внимания на пересуды.

— Деревня у нас маленькая, все друг друга чуть ли ни с рождения знают, а тут новый человек. Конечно, людям поговорить охота. Да вы не переживайте, поговорят и перестанут, на другую тему перекинутся. Скоро все стихнет. Вы, главное, постарайтесь почаще к людям выходить, общаться. Вижу, что девушка вы красивая, ладная. Такая долго одна не останется.

И женщина задорно подмигнула мне, я лишь кивнула в ответ.

Вероятно, придется открыться жителям деревни, душу раскрывать никто меня не заставит, а вот участвовать в жизни местного сообщества нужно. Помощь с Тишей мне не помешает, буду налаживать быт. Но кое-что прояснить стоит уже сейчас.

Я присмотрелась к Марье Никитичне внимательнее. Что-то мне подсказывало, что я напала на главную деревенскую сплетницу. Вот пусть и донесет до потенциальных женихов, что я не намерена развлекать их, ни в этом году, ни в следующем. Я преувеличенно грустно вздохнула, главное не переигрывать, не поверит.

— Вы правы, Марья Никитична. Сидеть в четырех стенах я не намерена, сыну нужен свежий воздух, дружеское общение.

Соседка тут же уши развесила, стала поддакивать и чай мне в блюдечко подливать.

— Вы понимаете, мы ведь с Тишей совсем одни на белом свете остались. Я вдова, муж погиб в автокатастрофе год назад. Вот думала, что с ба Асей сойдемся, хотя раньше я ее никогда не видела.

— Да что вы говорите, и что же, неужели не знались до сих пор?

Я только мысленно усмехнулась. Пусть, сейчас один раз расскажу, а к вечеру эта информация до всех нужных ушей дойдет.

— Представляете, я даже не знала, что у меня в глухой таежной глуши родственница есть. Когда получила от нее приглашение, сильно удивилась, но решила поехать, познакомиться. И вот как получилось.

Мы помолчали. Марья Никитична взяла мои руки в свои и тепло улыбнулась.

— Судьба привела вас с сыном в наши края, видно так нужно. Вот увидите, Анна, все обязательно наладится. А мы поможем, люди у нас хорошие.

Сплетница или нет, но до чего милая старушка мне в соседки попалась.

— Спасибо. А вы не посоветуете, куда бы нам с Тишей прогуляться перед обедом? В лес идти боюсь…

— Да и не нужно пока. Раз сказал Матвей, значит, будем вести себя осторожнее это время… У нас так бывает. Зверь какой повадится, то ли сбиваются с дороги, то ли что… А вы лучше к речке нашей пройдитесь. Это недалеко совсем, дорога прямая, не заблудитесь. Там хорошо сейчас, спокойно. А я вам пирогов с собою заверну…

Через час мы оказались с Тишей на берегу тихой, проточной речушки, скорее всего, небольшого ответвления от основной водной артерии. Лес стоял стеной за нами и на противоположном берегу, а река протекала как раз между двумя таежными массивами, негласно разделяя их.

Пока я стелила плед на землю и вынимала пирожки и бутерброды, Тиша осторожно подошел к воде, присел и опустил ладошку в текучую воду. Это создало препятствие на пути речного потока и вода забурлила, закружилась вокруг детской руки. Я забеспокоилась, как бы не утянуло сына, сидит ведь на корточках на самом краю. Подошла и присела рядом, Тиша повернул ко мне радостную мордашку, я нежно пригладила непослушные кудри.

— Нравится тебе здесь, сынок?

Тиша серьезно кивнул, а потом указал на противоположный берег и уставился куда-то в лесные заросли. Я проследила за его взглядом, но увидела лишь дремучий кустарник и исполинские сосны в ряд. Что же все время привлекает твое внимание?

— Идем, я уже проголодалась. Перекусим, отдохнем и пойдем обратно. Договорились?

Тиша кивнул и взял меня за руку. Мы удобно расположились на нашей подстилке и оперативно проредили съестные припасы. Рядом ласково бурлил игривый речной поток, шумели кроны деревьев, что-то весело стрекотало в мягкой траве. На душе вдруг стало так спокойно и тепло, что я удивилась своим ощущениям. В этой таежной глуши, вдали от привычных благ современной цивилизации, на лоне природы я была дома.

Дикость какая-то. Я всегда старалась держаться подальше от густых лесов, если мы с Костей путешествовали, никогда не любила походы с рюкзаками по лесным буеракам, предпочитала более цивилизованный вид отдыха. А тут млею от вида непроходимой зеленой чащи. Я пощупала свой лоб, может я перегрелась. На Тише была панамка, а сама я прикрыть голову не подумала. Правда, солнце всю дорогу пряталось за кронами высоких деревьев пока мы шли, но всякое бывает. Хотя торопиться как-то расхотелось.

— Тиша, как ты думаешь, мы еще побудем тут?

Сын тут же согласился, он как раз только начал строить крепость из веточек и травинок, благо стройматериала полно вокруг. Вот и славно. Я достала из рюкзака начатую еще в дороге книжку, удобно расположилась на пушистом пледе и погрузилась в хитросплетения сюжета и не заметила как меня сморил сон.

Я резко вскочила, сердце стучало в горле, голова странно гудела. Я встала, но, кажется, не проснулась, ведь до сих пор мне мерещилась лесная тропинка в густых лесных дебрях, я бреду по ней и что-то напеваю. В руках у меня дудочка, а по бокам, параллельно тропинке, следуют удивительные лесные создания и чутко реагируют на звуки лирической пронзительной мелодии, что я создаю своим музыкальным инструментом. Но вот поднимается ветер, он гонит ветки, шишки и листья по тропинке прямо на меня. Я поднимаю руки к лицу, чтобы защитить глаза… и прихожу в себя.

Оглядываюсь и не нахожу Тишу, рядом с пледом одиноко лежит детская панамка сына. Я сижу на речном берегу одна.

Гардриан

Глупая, глупая человеческая женщина, заснула, а мальчишка твой слишком любопытен, лезет везде без спроса и все обследует, изучает. Интересный детеныш, не похож на других.

Леса не боится и слышит его зов, да и мелкие скрАги играют с ним, хотят увести, забрать к себе в нору. Конечно, как игрушку, вреда они ему не причинят, потом отпустят и даже вернут домой, к нерадивой мамаше.

А вот водники могут быть опасны, схватят — на дно утащат, не найдешь, женщина. Проснись же, бестолковая, поздно будет.

Я сменил позицию, мальчишку стало лучше видно, он как раз подошел к самому краю речного берега. Присаживается на корточки, значит, попался на призыв, завладели его сознанием лИрики.

Мать еще сможет вытащить его, ослабить влияние, а потом увезти подальше от реки и других водных мест, тогда и связь разорвется, вернется к людям, все забудется, как всегда с человеческими детьми и происходит. Но мать объята сном, а дитя погружается в смертельное забвение.

Но мне нет до этого никакого дела. Я резко делаю шаг в сторону, погружаюсь в спасительную лесную прохладу. Несколько шагов по знакомой тропинке и я вернусь на скрытую тропу, я покину этот слабый искалеченный лесной массив и вернусь под сень древнего Лесного Царя, напитаюсь его тихой силой, я буду дома.

Но чем дальше я отхожу от берега, тем сильнее зудит внутри сомнение, пищит как кровожадный комар, донимает, не отпускает. Беда какого-то мальчишки — проблема этого мальчишки и его безголовой матери. Почему же я остановился и присмотрелся внимательнее? Что в них особенного? Почему меня волнуется судьба этого мальчика?

Сколько таких глупцов прошло мимо меня за бесконечно долгий срок моего служения, сотни и тысячи. И все они мгновенно забывались, ускользали из памяти, воспоминания смывались неумолимым временем. Ведь что такое человеческая жизнь — несколько моих вздохов и выдохов, песчинка на дне морском, маленький листок на Великом Древе — опадет и вмиг превратится в прах.

В конце концов, есть рок, судьба, я не имею права вмешиваться, зачем травить душу и смотреть, исправить я ничего не могу. Нет — нет, пора в обратную дорогу.

Я продолжаю удаляться от речного берега и матери с ребенком и вдруг младший лесной брат останавливает меня — хлестко бьет гибкой веткой по лицу. Я машинально дотрагиваюсь до раненого места и вижу кровь на своих пальцах. Что такое, чем я тебе не угодил?

Лес шелестит листьями, стонет, больно дергает ветками за волосы и громко возмущается. Внезапно поднимается резвый ветер и гнет тонкие кроны молодых деревьев, потом кидает песок мне в глаза, но я успеваю прикрыться. Ветер летит мимо, туда, к речному берегу, к мальчишке и его нерадивой матери.

Хочешь помощи, младший брат? Но чем они заслужили вмешательства Лесного Стража? Ты знаешь, что для людей — я лишь призрак в лесу, легенда, древняя сказка. Помогу один раз — человек придет снова, такова их продажная порода. Поэтому люди не должны обо мне узнать. Никогда. А ты ставишь двух людишек выше древнего договора?

Одумайся, вдвоем будем ответ держать. Стоят ли они твоей жертвы и моего очередного наказания?

Лес продолжает шуметь, сердиться, тосковать и беззвучно звать на помощь. И тут я чувствую слабый толчок силы, едва ощутимый, сила совсем безвольная, еще ужасно беспомощная, но пронзительно живая и яркая.

Великие Лесные создания, неужели наследница старой лесной колдуньи объявилась? Как же так? Почему она не была представлена лесному братству по древнему лесному завету? Сколько же времени прошло пока меня здесь не было?

Лес кричит, ярится и громко плачет. И я срываюсь с места. В голове стучит лишь одна заветная просьба к Великому Лесу — дозволь успеть, не отступись, задержи ход короткого человеческого времени, пойди мне на встречу!

Тихон

Мамочка уснула, а Тихону так хотелось рассказать ей о новых друзьях. Он собирался отвести ее к ним и познакомить, ведь они очень хорошие, они его понимают без всяких слов. Среди них Тиша не чувствует себя одиноким, не таким как все. И пусть они другие, пусть не похожи на привычных ему людей, они заставляют Тишу смеяться, прямо как мамочка.

Пусть поспит, она устала, ей было тяжело последние дни, он это понимал, хотя и был еще совсем ребенком, просто чувствовал.

Тиша дотронулся до маминой руки, погладил, потом аккуратно взял книгу, что мама так увлеченно читала, заглянул на страницы и буквы весело заплясали перед ним, но ему удалось сложить их в отдельные слова и некоторые предложения. Читать Тиша не очень любил, он любил изучать мир вокруг себя. Мальчик закрыл книгу и положил рядом с маминой рукой и с огромным любопытством оглянулся по сторонам.

Лесные друзья куда-то исчезли после их прогулки и не показывались. Тиша горько вздохнул и вдруг услышал красивое пение, ласковое и нежное, он встал и приблизился к берегу и увидел невероятных полупрозрачных созданий, что наполовину показались из воды и активно зазывали его к себе, поиграть и порезвиться.

Мальчик обернулся и посмотрел на спящую маму, потом взглянул на ставший уже родным лес, но некому было ему посоветовать, как поступить. Правда, Тише на секунду показалось, что чьи-то ярко-зеленые глаза мелькнули среди зелени весенней листвы. Но тут же все пропало. Лес молчал, а мамочка крепко спала и улыбалась во сне.

И Тиша сделал один робкий шаг ближе к воде, а дальше он слушал мелодичное пение и его красивые переливы все больше и больше завораживали его. Волшебный голос обещал много интересного на красочном морском дне и Тиша согласился, он только немного поплавает, ведь вреда не будет, правда? Сказочные создания протянули уже к нему свои мокрые руки, когда он увидел острые когти на кончиках их маленьких пальчиков.

В следующее мгновение морская тварь открыла свою круглую пасть и Тиша ужаснулся длинным тонким клыкам вместо зубов, дернулся назад, но было поздно, его поймали за руки и он полетел камнем с берега прямо в грозно бурлящий поток.

Но сильно испугаться мальчик не успел, его тут же вытащили обратно на берег, как котенка, за шкирку. Перед ним снова мелькнули ярко-зеленые глаза, он успел увидеть чей-то хмурый взгляд и провалился в спасительное забытье.

Очнувшись, Тиша оказался в окружении своих лесных друзей в их теплой норке из сучьев и прелых листьев, ему было уютно и хорошо, он чувствовал себя в безопасности. Они поиграли немного, привычно построили что-то из веточек. А потом мальчик вспомнил про маму и заволновался. Наверняка, мамочка беспокоится за него, это плохо, нужно возвращаться.

Он попросил друзей привести его обратно к маме и они весело потащили его куда-то через лес. Вскоре Тиша услышал тихий шепот реки и громкий испуганный голос мамочки и мальчик побежал, а друзья, смешно перекатываясь и шаркая лапками-ногами, последовали за ним.

Анна

Я металась по пологому берегу и звала сына, он не отзывался. Сердце стучало в горле и било молотками в висках. Так, нужно остановится и подумать, просто проанализировать сложившуюся ситуацию.

Я постаралась успокоиться, присела не плед, дрожащими руками взяла панамку Тиши, сжала ее в кулаке, крепко зажмурилась. А потом дала себе звонкую пощечину, помогло. Я продышалась, звон в ушах утих и я смогла трезвым взглядом оценить произошедшее.

Во-первых, река неглубокая, вода течет медленно и я уже пробежала вдоль берега по ходу течения несколько метров. Никого. Поверхность воды оставалось гладкой и спокойной.

Во-вторых, я никак не могла проспать долго, потому что солнце еще не прошло отметку в полдень, а мы пришли незадолго до него, помню лежала и как раз беспокоилась как бы мне не обгореть еще больше.

Наконец, в-третьих, Тиша очень послушный мальчик и он бы никогда не ушел, не предупредив меня.

Какой напрашивается вывод? Что-то определенно должно было случиться. Хотя о чем я говорю? Могло случиться все что угодно. Это глухой лес и мой мальчик остался один на один с дикой первозданной природой.

Как я могла уснуть, как? Это просто уму непостижимо! Никогда себе этого не прощу, никогда. Тиша??? И я продолжила лихорадочно метаться в поисках сына, звала и надеялась. Но мысленно понимала, что нужно бежать за помощью в деревню.

Когда неожиданно услышала далекий ответ. Потом еще раз. Это голос Тиши, ошибки быть не может. И я побежала сыну навстречу.

Но когда Тиша выскочил из леса я резко остановилась, а потом быстро сориентировалась, нашла глазами палку побольше, подхватила ее на бегу и с криками ринулась спасать моего мальчика от непонятных тварей, что его преследовали по пятам.

Сын же почему-то замер на месте, воззрился на меня недоуменно и, вместо того, чтобы поскорее оторваться от преследователей, стал махать руками и загораживать их от меня. Я опешила, и только поэтому, уже подбежав, не замахнулась на этих странных созданий палкой.

— Тиша, сынок, куда же ты убежал, зачем? Я так волновалась, родной!

Я буквально задушила сына в объятиях, такой камень свалился с души, что колени ослабели и я плюхнулась на голую землю. Правда, тут же задвинула Тишу себе за спину, снова взяла палку и воинственно выставила ее перед собой. Но неведомые гости не пытались больше приблизиться, держались на расстоянии, шумно переговариваясь и галдя на своем непонятном языке.

Мне захотелось протереть глаза, а еще лучше, закрыть их на минутку, а потом открыть и обнаружить, что мне все просто почудилось. И я не смотрю прямо сейчас на тех самых диковинных тварей из моего недавнего, явно навеянного жарким солнцем, сна.

Я жадно вперилась взглядом в зеленых созданий. Они были словно сотканы из сочной листвы и тоненьких веток, руки и ноги — палочки, у кого-го длинные, прямые и изящные, у кого-то подрубленные и сучковатые, а тела вообще напоминали миниатюрный кусок старого- престарого ствола с жесткой корой, поросшей мхом в некоторых местах. Что за наваждение?

А может ничего этого вообще нет, я просто еще не проснулась? И Тиша никуда не пропадал, и мне все просто привиделось?

Но загадочные и вполне реальные лесные твари неожиданно замерли и стали выжидающе смотреть на нас с сыном. Я сразу же почувствовала себя неуютно, но хотя бы страх ушел, вряд ли эти малявки смогут причинить существенный вред мне и Тише, а палку пока подержу, так, на всякий случай.

Повадками незваные гости напоминали любопытных маленьких зверушек, но на их мордочках-лицах проглядывал живой ум и прозорливость. Это было неожиданно.

Я скосила взгляд на прижавшегося ко мне Тишку, он как всегда открыто взглянул в ответ.

— Ты был с ними, сынок?

Кивок. Ясно, придется моему мозгу принять невероятную информацию к сведению.

— Вы кто такие? Вы меня понимаете?

Тиша неожиданно потянул меня за палку, я позволила ее взять, он выкинул палку в кусты. Просто отлично, что дальше. Я лишь развела руки в стороны, предлагая сыну самому действовать. Видимо, ребенку в такой ситуации было проще.

Взамен моей длинной Тиша поднял с земли тоненькую палочку и стал чертить на мягкой земляной поверхности какие-то зигзаги, кружочки и стрелочки. Какая-то лесная азбука, честное слово.

Но еще удивительнее было то, что разумные лесные зверята, подойдя, стали дополнять Тишин чертеж своими символами. И у меня волосы зашевелились на голове. Нет, не от того, как близко они подошли к нам, практически окружив со всех сторон.

Меня вдруг молнией прошибла простая мысль: мой сын уже не первый раз общается с этой смешной лесной братией. Как я могла такое упустить из виду?