Лесные заветы

Глава 4

Матвей

Следы были повсюду, их стало только больше. В некоторых местах Матвей заметил попытки подкопа, а в некоторых — лежали целые груды пластов земли, мелкий кустарник, выкорчеванный с такой яростной силой, такой дикой злобой, что четко складывалось впечатление — некто вымещал эту самую злобу на несчастной растительности.

Подкрались сомнения, зверь это делает или человек балуется. Бывало браконьеры заметали следы своей незаконной деятельности самыми неожиданными способами. Правда, Матвей еще не встречал настолько явного и открытого случая лесного грабежа, да и других следов в лесу не смог обнаружить, как ни искал.

Допустим это все-таки невиданный зверь, непонятно как попавший в эти края. Мужчина одного только никак не мог понять. Почему здесь, почему в этой лесной зоне, возле гор, вдали от человеческого обиталища. Казалось, сделай несколько сотен шагов в гущу леса и получишь доступ к разнообразной живности, коей так богаты эти таежные леса. Что же мешало пройти дальше?

Такое поведение хищника вызывало недоумение и настороженность. Особенно в связи с невозможностью определить вид этого странного зверя. Хоть садись в засаде. Матвей досадливо сплюнул.

Зашевелились ближайшие кусты. Наверное, заяц пробежал или белка неудачно прыгнула. Оглянувшись, мужчина не обнаружил ничего подозрительного, обычное утро в таежном лесу, только сам лес был подозрительно тих и задумчив, как-то грустен.

Грустно было и на душе лесника, деятельной живости и простой строгости ба Аси Сескутовой не хватало. Когда уходят такие сильные люди, этот мир теряет нечто невероятно ценное и еще непонятно, кто придет взамен. Вернее, кто как раз стало известно после похорон, а вот захочет ли остаться городская жительница в их лесной глухомани, это большой вопрос.

То, что постоялица ба Аси неожиданно стала ее наследницей и оказалась единственной живой родственницей покойной, стало для Матвея огромным сюрпризом, а вот приятным или нет — только время покажет.

Память между тем подбрасывала мужчине краткие воспоминания об их несуразном знакомстве с Анной Крутовой. И не смотря на холодность и отстраненность молодой женщины сегодня ранним утром, Матвей надеялся подружиться с ней, и начать планировал с ее сына, Тихона. Нечестный ход? Так он с самыми добрыми и благородными намерениями!

Снова зашевелились кусты, уже в нескольких шагах от него, каким-то чудом они остались нетронутыми. Матвей повернулся на звук и тут что-то холодное коснулось его затылка. Страх мгновенно затопил сознание, парализовал тело, сделал мужчину послушной марионеткой в руках неизвестного врага, незаметно подкравшегося со спины. По лицу потекла тоненькая струйка, оказавшаяся горько-соленой на вкус.

Матвей громко закричал, а потом в глазах потемнело и он шлепнулся пластом на землю, больно ударившись об острый камень и затих. Холод медленно и неотступно растекся по всему телу, замерзла кровь в венах, перестало биться слабое человеческое сердце, дыхание прервалось.

Матвей Игнатов исчез, растворился в небытие. А на его место пришел кто-то другой — хитрый, опасный и неумолимый, жестокий палач, желающий стребовать положенный зарок.

И он только что нашел способ обойти колдовской родовой запрет. Он встал, отряхнулся, молча переступил магический силовой барьер и размеренным шагом двинулся в сторону Заречья. Путь был открыт.

Анна

Обратно мы не шли — летели, Тиша еле поспевал за мной, но я просто не могла остановиться, мне было жизненно необходимо почувствовать привычную почву под ногами, увидеть лица обычных деревенских жителей, посмотреть на себя в зеркало и убедиться, что я — это я, что у меня не вырос третий глаз на лбу или не заострились кверху уши.

Мне нужно было оставить весь этот сказочный бред позади и постараться забыть обо всем как можно скорее. А забывается лучше всего то, что не мелькает перед глазами каждый день и час и не напоминает постоянно о себе. Нам следует немедленно покинуть Заречье, нам здесь не место.

Видимо, с самого начала это была плохая идея: приезд сюда, знакомство с новой родственницей, новая жизнь с чистого листа. Не получилось, не сработало. Ничего страшного, будем пробовать еще и еще, столько раз, сколько потребуется, чтобы тени прошлого напоминали о себе реже и причиняли боли меньше.

И мне совсем не внушает оптимизма мысль, что мы с Тишей на пару видим каких-то странных лесных существ. Ребенок должен жить нормальной жизнью. И я ее сыну обеспечу, чего бы мне это ни стоило. Скоро он забудет эти ходячие мелкие стволики на ножках-веточках и найдет себе правильных друзей, подобных себе.

Быстрым шагом мы пересекли двор ба Асиного дома, зашли внутрь и я с особым удовольствием захлопнула входную дверь, реально и мысленно подводя черту. Хватит, отвожу последний заказ в районный центр, отправляю его клиенту, получаю свой денежный перевод и мы покидаем это скромное сельское поселение, затерявшееся в дремучем лесу.

Успокоившись, я обнаружила Тишу в гостиной перед портретом нашей дальней родственницы. Я все-таки догадалась прочитать надпись на картине — перед нами, гордо подняв голову, расправив плечи и смотря прямо в глаза, стояла Алевтина Сескутова. Я прикинула по датам, вероятно, она приходилась бабушкой самой ба Асе.

Кстати, покойная оставила мне письмо, оно до сих пор, нераспечатанное, лежало в моей комнате наверху. Я так и не решилась вскрыть его, казалось, тем самым я выпущу пресловутого джинна из таинственной семейной бутылки. Что-то в душе отчаянно противилось этому, что если пути назад уже не будет?

Тиша молча указал на нее, потом на меня и взглянул недоуменно.

— Да, милый, мы и правда похожи. И это не должно тебя тревожить, ведь женщина на картине — наша далекая родственница. И если хорошенько присмотреться, в тебе есть похожие черты, особенно линия губ и носа. И это нормально, в нас ведь тоже течет кровь Сескутовых.

Я указала на женщину.

— Мы ведь ее потомки, как никак.

На секунду мне показалось, что женщина на картине моргнула. Видимо, голову мне все-таки напекло, я лишь махнула рукой и мы с сыном отправились подкрепиться и передохнуть. Вернее, я рассчитывала уложить Тишку на дневной сон, а сама начала бы собирать вещи. Так и получилось.

Устав от событий такого насыщенного утра, сын почти мгновенно уснул. Я минуту понаблюдала за моим мальчиком, послушала его глубокое дыхание, полюбовалась и, не до конца прикрыв дверь его комнаты, вернулась к себе и стала усердно паковаться, благо мы даже не успели как следует обустроиться. Сборы не заняли много времени.

Запыхавшись, я присела на край кровати, захотелось выпить стакан холодной воды, но не было никакого желания спускаться вниз. Взгляд наткнулся на пухлый конверт, подписанный крупным ровным ба Асиным почерком.

В душе что-то неприятно царапнуло. Вскрыть сейчас и покончить со странным напряжением или взять с собой и прочитать уже вдали от родовой усадьбы, чтобы не было ни единого шанса подпасть под обаяние этого старинного дома и поддаться глупым сентиментальным порывам?

Я взяла конверт, он показался мне змеей, готовой укусить меня, причинить мне боль. Быстро вскрыв ставшее ненавистным послание с того света, я вышла на террасу, села в плетеное кресло и достала содержимое конверта.

У меня в руках оказались несколько старых писем и тонкая винтажная тетрадь, полностью исписанная мелким аккуратным почерком. Сверху на этом многочисленном ворохе лежал сложенный вчетверо плотный лист бумаги, его я узнала сразу, ведь ба Ася уже отправляла мне одно похожее письмо — приглашение. Я решила начать с него.

«Анна, всем сердцем я желала узнать тебя и Тихона, понять вас и принять, да видно не судьба. Но горестно мне оставлять тебя одну на белом свете, без поддержки и наставления. Не по совести мне это, да и не по родственному.

Боюсь, однако, напугать тебя раньше времени, не было еще в нашем роду такого, чтобы наследница силу свою не приняла и опыт от старшей наставницы не переняла до смерти последней. Видно выхода у нас другого нет, придется тебе меня так послушать.

Знаешь ли ты, что была у меня дочь. Аглаей ее звали, красавица была, глаз не отвести, видать, это ее и сгубило, возгордилась, вознеслась, стала нос от простых людей воротить. За то и поплатилась.

В нашем роду сила колдовская живет, еще с давних времен пошло, что первая дочь получает особое благословение и ложится на ее плечи большая ответственность перед семьей и людьми. Ведь ничего в этом мире просто так не дается, всему есть своя заветная цена.

А дочь моя, обучившись всему, познав саму основу нашего родового ведьмовства, отказалась в ответ людям служить, отвернулась от собственной матери, а вскоре, покинула Заречье. Больше мы с ней не свиделись. Смерть ее молодой девушкой застала, так вернулся ей нарушенный лесной завет обратно, таково было ее наказание.

Запомни, Анна, сила дана, чтобы мы другим служили, добро им делали, от зла ограждали, помогали и наставляли, все силы ради них отдавали. Таков завет.

И тебя это ждет, милая. Не отвертишься, теперь уж наверняка. Сила от меня к тебе перейдет. И станешь ты, Анна, последней лесной колдунье нашего рода. Такова твоя судьба.

Но прежде в силу тебе вступить надо, иначе ждет вас с Тишей большая беда.

Слушай меня, девочка, слушай внимательно! Тихон — то наш проклят и проклятье это смертельное, необратимое!

Когда вы приехали, я упросила род защитить мальчика, уберечь. Знай, лишь с стенах родного дома он будет в безопасности, здесь проклятье его не достанет. Но стоит ему ступить за порог… остерегайся, темная и злая воля уже тянет к нему свои руки, хочет забрать свой зарок.

Одна ты не справишься, доверься силе рода, она поможет, подскажет. Сделала я для вас свой последний завет и первородная откликнулась, скоро придет она к тебе, станет твоей наставницей, заступницей. Доверься ей, прошу, выбора у тебя все равно нет.

Помни, род всегда рядом, всегда встанет за твоей спиной, лишь позови, девочка!

Напоследок, скажу тебе слова того, самого первого лесного завета, что до сих пор открывает волшебные двери: Видеть — не значит верить, верить — значит видеть!

Анастасия Сескутова»

Змея все же укусила меня. Замерев сначала, я резко отбросила письмо, проследила как оно в полете сложилось снова вчетверо и стукнувшись углом, раз отскочив, наконец, приземлилось на деревянный пол террасы. Захотелось потоптаться на нем, а потом поднять и разорвать на мелкие кусочки. Но я вовремя взяла себя в руки, крепко сцепила кулаки, больно спившись ногтями, до крови расцарапав ладони, и зажмурилась.

Я никак не могла объяснить себе дикую выходку ба Аси. Почему, по какой такой причине она решилась так ужасно подшутить надо мной? Чем я это заслужила?

Я засунула остальные письма и тетрадь обратно в конверт, подняла с пола ба Асино издевательское послание, затолкала его туда же, встала и спокойно положила толстый пакет на кресло, в котором я сидела, и молча вернулась в комнату.

Гардриан

Лес волновался и гневался. Нечто темное ступило под его сень, или некто, это было древнее чуждое лесному миру алчное зло, так часто завладевающее слабым разумом людей и пирующее на их костях.

Я чувствовал его смрадную поступь, отравляющую все вокруг. Меч привычно скользнул в ладонь, тело закрылось в броню, я был готов дать отпор, вернуть тьму в ту дыру, из которой она выползла. Но наглый захватчик прошел стороной, видно, сам не желал открытого столкновения, остерегался. У него явно была другая цель и добраться до нее он мог только лесными тропами.

Любопытство никогда не доводило меня до добра и прошедшие десятки и даже сотни лет в хрупком человеческом теле не смогли искоренить во мне слабость далекой юности. Я отпустил меч, вытащил более привычный кинжал, мгновенно выхватив нужный след скрытой тайной тропы и незаметно последовал за темным незваным гостем.

И вскоре он вывел меня к такому знакомому речному берегу, человеческое поселение было совсем близко.

И в душу закралось подозрение. Я должен был кое-что проверить.

Пройдя несколько сотен шагов, я наткнулся на прикрытую листьями и веточками теплую уютную нору малышей скрАгов. И как я и предвидел, мальчишки среди них уже не было. Впрочем, самих лесных чистильщиков в норе тоже не наблюдалось.

Между тем небо стало хмурится, вдалеке грозно прорычала гроза, резко похолодало и стал накрапывать мелкий дождик.

Что же вам всем там просто медом намазано в этой деревне?

Какое точное людское описание. Если память не смешивает понятия и не путает временные отрезки, так любит говаривать лесная колдунья Анастасия. Кажется, именно ее наследницу мне довелось увидеть несколькими часами ранее.

Я осмотрелся. Многочисленные беспорядочные следы вели к деревеньке неподалеку.

И я пошел следом.

Анна

Проверив комнату Тиши, я спустилась вниз и постаралась отвлечься от мрачных мыслей приготовлением вкусного полдника для меня и сына. Не удержавшись, я умяла свою порцию оладьев с вкусным цветочным медом из запасов ба Аси.

Наконец, в размышлениях я пришла к логическому выводу, что наша гостеприимная хозяйка просто не могла иметь всю ту чушь, что она написала, всерьез, она просто была уже пожилой женщиной, и очевидно, стала путать реальность с вымыслом. Скорее всего, это письмо было навеяно грустными ощущения близкого конца и одиночеством, или она слишком много начиталась сказок и легенд в свое время. Все предельно просто.

С полным блюдечком оладий в одной руке и чашкой крепкого сладкого чая в другой я вошла в гостиную, захотелось посидеть за купеческим круглым столом, и тут же выронила все на пол.

Я было подумала, что не заметила огромного зеркала в полный рост в прошлые разы. Но приглядевшись, я быстро поняла свою ошибку, в «отражении» была не я, там была женщина, удивительно на мня похожая. Так, все ясно, я все еще сплю на том злосчастном речном берегу. Я пыталась себя убедить, что это лишь сон, потому что только так мой бедный мозг смог бы объяснить присутствие моего далекого предка в комнате.

Алевтина Сескутова, жившая в конце девятнадцатого века во времена еще Российской империи, и абсолютно точно и безоговорочно умершая много лет назад, стояла посередине гостиной, сложив руки на груди и грозно на меня взирала.

И только придя немного в себя и присмотревшись, я заметила излишнюю прозрачность ее тела и его воздушность, ведь пола ее ноги не касались.

— Только не смей падать в обморок, Анна

Ее голос шелестел как листья на ветру, я едва различила слова, скорее всего из-за шума в голове.

— У нас мало времени, враг уже на пороге. Жаль, ты не успела познакомиться с моим личным дневником, все стало бы намного проще.

И я все-таки присела, прямо там, где стояла.

— Не делай из этого трагедию, девочка!

Алевтина всплеснула руками как сделал бы любой живой человек и несколько раз прошлась по комнате, вернее, пролеветировала. Когда она проходила мимо окна, солнечные лучи просвечивали ее насквозь, в буквальном смысле, и она начинала мерцать и переливаться.

Правда, туча не замедлила спрятать солнечный диск, в форточку подул резко охладевший ветерок и вдали несколько раз грозно громыхнуло. А я, наконец, пришла в себя и встала с пола, хотя мир все еще немного шатался, но я удержала позиции, вцепившись в косяк.

— Ну вот и славно. А теперь приступим к делу. Времени на обычное ритуальное посвящение у нас нет, но ты женщина крепкая, сдюжишь.

И она выставила вперед обе руки, я увидела слабое сияние, идущее от них прямо ко мне. А дальше привычная реальность раздвоилась, расплылась и мгновенно исчезла и я погрузилась в прошлое этого дома, как будто отмотав бобину кинопленки назад, все-таки заснула, а очнулась уже в усадьбе Сескутовых прошлого столетия.

На меня грозно взирал какой-то крепкий бородатый мужик, с трудом я узнала в нем Степана Игнатьевича Сескутова, хорошо от любопытства проглядела пару семейных альбомов с фотографиями накануне. Это был отец Алевтины, взявший в жены лесную ведьму, как шептались местные жители. И он явно был из-за чего-то или кого-то разгневан.

— Ерепениться вздумала, отцу перечить, а ну по шее надаю, мало не покажется. Сделаешь, как велят, Алька! Смотри у меня, девка! С тобой говорю, а ну отвечай!

Я повернулась и увидела Алевтину, губы плотно сжаты, глаза злые, стоит, крепко обхватив себя за плечи, видно, из последних сил сдерживается, молчит.

Я оглянулась по сторонам. Мы находились в той же гостиной комнате, только была она свежее, краски ярче, деревянные панели на стенах целее, в камине весело потрескивал огонь, а сам дом полнился звуками — кто-то стучал тарелками на кухне, скрип половиц подсказывал, что второй этаж был еще тогда обжитым. С винтовой лестницы скатился конопатый лупоглазый подросток, быстро заглянул в комнату, резко отпрянул, увидев хозяина дома, и юркнул в дверь кухни, плотно прикрыв ее за собой.

А мы так и стояли втроем, застыв в напряженных позах. Вернее, стояли Алевтина и Степан Сескутовы, дочь и отец, не желающие уступать друг другу. А я была в том месте и времени лишь слабым призраком, вероятным будущим этой семьи. Но после всего, что случилось со мной за последние несколько суток, пребывание в воспоминаниях собственной далекой родственницы вряд ли могло меня сильно удивить.

Я четко осознавала себя, ощущала необычное тепло, покалывание в руках. Непривычно, непонятно, но странно, до боли знакомо. А может просто бедный мозг все-таки отключился или перестал прослеживать логику происходящего, пустив ситуацию на самотек?

— Отвечай, кому говорят! Где Колька, куда сына дела, окаянная, девка?

Алевтина лишь выпрямилась в полный рост, дерзко глянула в глаза рассерженного отца и усмехнулась, чем разозлила его еще больше. Степан Сескутов, не сдерживаясь больше в выражениях, выругался, так что уши мои покраснели, потом подскочил к Алевтине и начал ее трясти и хлестать пощечинами, вскоре ее лицо стало красным, но вызов в глазах молодой женщины не угас.

— Ах ты, паскуда! Я тебя растил, я тебе все дал, что вам бабам надо: тряпье, цацки, барахло это ваше комнатное и домовое, все, слышишь! Да я тебя, гадину, после твоего непотребства обратно в дом принял, а нужно было гнать в шею со двора! А ты вон как отцу платишь, неблагодарная дрянь!

Я с ужасом увидела, как тонкая струйка крови потекла из уголка губ несчастной женщины. Но она все еще не произнесла ни слова, молча терпела избиение и оскорбления от собственного отца. Жутко было смотреть на это. Да что же никто не вмешается, не остановит этого деспота!

Я дернулась было помочь, протянула руки, хотелось поколотить Сескутова в ответ по спине, со всей силы, но тут же вспомнила, зачем я здесь и осталась на месте.

Наконец, отведя душу, Степан Игнатьевич напоследок со всей силы ударил дочь и она рухнула на пол, а он крепко сжав кулаки, еле сдержал себя, сплюнул и быстро вышел вон. Через секунду громко хлопнула входная дверь и наступила долгожданная тишина.

Алевтина аккуратно привстала, отдышалась и поднялась, опёршись на край стола, села на краешек стула. Рукавом сарафана, по-мужицки, протерла все еще текущую кровь, потом откинулась на спинку и устало прикрыла глаза.

Мне захотелось подойти и поддержать ее, так тяжело ей было. Больно застучало сердце в груди, я чувствовала незримую связь со своей далекой родственницей, мы обе были одиноки и, как оказалось, у обеих были сыновья на руках. Как причудливо судьба закручивает в сложные жизненные узлы свои тонкие нити.

Но, вероятно, я никак не могла повлиять на события, все должно было идти своим чередом. Я лишь недоумевала, зачем мне показали эту некрасивую сцену из прошлого.

Между тем, Алевтина тяжело поднялась и вдруг, повернувшись, посмотрела прямо на меня.

— Коли пришла, проходи, сестра. Не стоит зря время терять. Оно тебе еще понадобится, Анна.

Я застыла на месте, как громом пораженная.

— Да вижу тебя, чего испугалась. А Аська имя мне твое подсказала, она-то уже перешла за грань как раз. Успокойся, живая ты, просто спишь в своем времени, иначе в прошлое не вернуться. Видно, время пришло, только непонятно, отчего ты посвящение от живой колдуньи не получила.

Она посмотрела куда-то рядом со мной пристальнее, сама себе зачем-то кивнула.

— Понятно все.

Потом грустно покачала головой, горько улыбнулась.

— Вон оно как все решается. Значит, последняя ты. Поэтому ко мне и пришла. Круг замкнулся. Да ты не бойся. Чтобы ритуал провести, живая ведьма нужна, а вот ты как раз можешь быть без сознания. Заклинание тебя позже нагонит, сила придет и закрепится. Время дай, заколдуешь, увидишь.

Я попыталась заговорить, но изо рта вылетали какие-то шипящие и булькающие звуки вместо слов. Алевтина рассмеялась.

— Ишь чего захотела, не доросла еще, сначала сил наберись. А пока, ночь подступает, самое оно для лесной колдуньи. Пойдем в лес, там и проведем. Просто следуй за мной и ни о чем не бойся.

Мы вышли во двор. В вечерних сумерках силуэты окружающих построек расплывались, но расположение домов осталось почти низменным, как оказалось, деревня выросла из хозяйской дворовой части, потом еще кое-то достроили и так и стоит вот уже столетие, неизменно.

Мы вышли в калитку. Алевтина шла и покачивалась, время от времени останавливалась передохнуть. Она напоминала мне древнюю старуху, что бережет колени и сгибается от старости, нежели здоровую молодую женщину, какой она по сути и была. Что же так истощило ее силы?

Тропинка в лесу слабо освещалась лучами заходящего солнца, явно стояла ранняя осень и пожелтевшая в некоторых местах листва весело подмигивала с веток деревьев, выделяясь на фоне прочей зелени.

Дойдя до какой-то поляны, Алевтина грузно осела на мокрую прелую листву, густым ковром покрывающую землю, и приложила руку к груди. Я было подумала, что ей совсем стало плохо. Но она, оказывается, нащупывала что-то под сарафаном. И вот она вынула подвеску в виде кристалла, прозрачного и чистого как слеза. Солнечные зайчики тут же заплясали на его строгих, геометрически выверенных природой, гранях.

Кристалл был мне хорошо знаком. Его я видела на портрете сидящей передо мной родственницы, что висел в моем времени в гостиной сескутовской усадьбы. Кстати, откуда он появился там? В этом времени я его на стене не заметила.

Алевтина повернулась и нашла меня глазами, кивнула, подзывая ближе.

Я чувствовала себя куклой на веревочке, которую двигают туда-сюда без ее согласия. И выбор мне не предоставляют.

— Сядь передо мной и опусти свои руки поверх моих, вот так, правильно. Теперь закрой глаза и постарайся представить того, кого любишь больше всего на свете.

В голове тут же возник образ Тиши, мой мальчик мне задорно улыбался и что-то лопотал, еще не умея толком говорить.

— Вот и хорошо. А теперь тепло, что ты чувствуешь в груди, представь его между нашими ладонями. Молодец, получается. А теперь, заклинаю тебя, сила родовая, очнись, проснись в Анне. Передаю от себя к ней, магию рода наследнице завещаю.

Вдруг по закрытым глазам полоснуло таким ярким светом, что пришлось быстро закрыть их обеими руками, кое-как помогло.

— Сила в нашей слабости, Анна. Помни об этом. Благословляю тебя, сестра…

Последние слова я слышала как далекое эхо. И уже через мгновение пришла в себя, я все еще сидела на полу, а призрачная Алевтина взирала на меня сверху.

— Чего расселась, пойдем теперь.

— Куда? Вопрос прозвучал хрипло и тихо, я прочистила горло. Куда и зачем мне идти?

Алевтина нахмурилась.

— Все забываю, что ты у нас неумеха. Да не по твоей вине, знаю, не хмурься зазря.

Она прошла к выходу и пригласила меня следовать за ней. Мы прошли в ба Асину спальню и Алевтина указала на секретер и жестом показала, что нужен ключ.

— Он там лежит.

Я удивилась.

— Кто лежит?

— Не кто, а что! Ключ где? Неси сюда.

Что за странное поведение. Пришлось вернуться в гостиную и взять медный ключик, что напугал меня утром, он так же лежал на столе, нетронутый. Вернувшись в спальню, я вскрыла один из выдвижных ящичков, как мне велела Алевтина, и достала из его темной глубины тот самый кристалл. Я недоуменно подняла его на уровень глаз и вгляделась пристальнее, все верно, тот самый.

— Он пролежал здесь много лет в ожидании истинной колдуньи. Теперь он принадлежит тебе, Анна. Сила рода даст тебе возможность удержать злую волю на расстоянии какое-то время. Но только новый лесной завет спасет твоего сына. А кристалл укажет путь на заветную поляну. У тебя хватит сил призвать Великий Лес… но надо спешить. Эта ночь вполне подходит для ритуала. Я расскажу, что делать.

Я никак не могла собраться с мыслями, поэтому все время что-то упускала, что-то важное. Весь этот разговор я считала если не плодом своего больного воображения, то явным психическим нарушением точно. Это угнетало. Кто же позаботиться о Тише, когда меня упекут в психбольницу.

Вот оно, Тиша! Как же я сразу не поняла, что меня смутило. Я оглянулась. Алевтина успела отойти к окну и, сложив руки за спиной, молча наблюдала за нарастающей бурей снаружи, хмурилась, взгляд метался из стороны в сторону.

Я встала рядом, стараясь не касаться призрачного тела родственницы.

— Вы все время торопите меня, почему? И причем здесь мой сын?

Нет ответа. Наконец, Алевтина глубоко вздыхает, как живой человек, и начинает говорить. Правда, совсем не то, что я хотела услышать.

— Мое время с тобой не вечно, Анна. Скоро и мне придется тебя покинуть. До этого срока нужно обучить тебя.

— А если я не хочу ничему учиться? Если я вообще мало верю вам и ба Асе…

Меня резко обрывают.

— Веришь, не веришь, жизнь заставит, выхода-то у тебя нет.

— Это почему?

— Нет больше потомком по женской линии, на тебе, если не родишь девочку, прервется наш род, развеется сила, а может, достанется кому. Но после тебя. А пока, будет тебя мучить, терзать внутри нестерпимый жар, и не пройдет до тех пор, коли не примешь себя и не станешь силу во благо людям примерять.

Она рукой остановила рвавшиеся с языка возражения.

— Говори сейчас, что хочешь, да жизнь все расставит по местам, не успеешь опомниться.

Алевтина снова как в гостиной стала расхаживать из угла в угол комнаты. Потом остановилась передо мной и продолжила, глядя в глаза.

— Когда-то Лесной царь заключил договор с человеческим князем, договор о мире, и установили они верную границу, чтобы точно знать, где территория людей, а где властвует Великий Лес. И были лад и согласие между двумя соседями. Да так долго продолжаться, увы, не могло. И однажды, договор был нарушен, и нарушен именно человеком.

Я не выдержала и прервала собеседницу.

— Но какое отношение это имеет ко мне и Тише?

— Само прямое. Мы наследники того предателя, по мужской линии. Но вот как судьба причудливо складывается порой. Ведь по женской стороне — мы обязуемся сохранять границу и не допускать нарушения договора.

— Подождите, то есть получается, что в нашем роду и тот, кто нарушил договор, и тот, кто является что-то вроде хранителем?

— Мы Стражи, Анна. С обеих сторон они свои. Человек живет недолго, вот и передается сила по линии женщин, и каждая, вступив на путь, строго соблюдает завет и другим людям не дает его нарушать с нашей людской стороны.

— С людской стороны?

— Верно, есть и Лесной Страж…

— Стойте, подождите.

Я больше не могла слушать и дальше весь этот бред. И времени уже много прошло, нужно было проверить сына и начать готовить ужин. Хватит с меня сказок на сегодня.

Алевтина мягко улыбнулась, она все прекрасно понимала. Если человек не может что-то принять, он будет это отрицать. Знаю, проходила подобное и не раз за свою жизнь. Но не в этом случае. Здесь просто нечего принимать. Нужно возвращаться к привычной реальности. А все это забудется, как сон.

Но следующие слова Сескутовой заставили меня остановится на выходе из комнаты.

— Теперь Тихон несет крест предателя. Если ты не заплатишь за него зарок, вскоре за ним придут и мальчик умрет.

Я повернулась.

— Что вы сказали? Я не ослышалась…

— Шутки кончились, девочка. Врать о таких вещах, только Бога гневить.

Она медленно подплыла ближе.

— Послушайся моего совета. Посвящение ты прошла, да сила еще в пути, ты должна принять ее и учиться применять как должно. И верно и праведно исполнять свой долг — сторожить границу. Но и мальчика тебе помогут спасти… как спасли когда-то и моего сына.

— Кто спас?

— Лес

— Какой Лес?

— Тебе еще предстоит с ним познакомиться. А пока слушай внимательно, время мое на исходе. Изучи мой дневник. Делай все как там сказано. Из дома сына не выпускай, пока сама в силу не войдешь и с лесными братьями не встретишься. Когда и где, все есть в моих записях.

Она схватила меня своими прозрачными руками и холод пронзил меня насквозь.

— Сила самого давнего проклятья за предательство обратима, да не только в нем суть.

Мне стало еще холоднее.

— Темная воля крепнет, ежели ее подпитывать со стороны. Так вот, отец мой добавил ей власти, другое предательство совершив. С этим злым духом уже сладить родовая магия не смогла, поэтому я взывала к Лесу… Так вот, отец мой…

Кажется, я стала уже просто мерзнуть.

— …заключил зарок с темным демоном о делах своих…

Я попыталась освободить руку или отойти, мне не дали этого сделать.

— …он отдал на откуп своего потомка мужеского пола… за богатства и успех в делах…

Холод теперь подбирался к сердцу.

— Анна, он продал моего сына, моего Николеньку! Как же он стал болеть, мой ангел, чахнуть просто на глазах… Сначала я не понимала, в чем дело, да род меня просветил… уж как я кручинилась, горевала страшно…да выхода не было… чтобы одно заклятье перекрыть, нужно другое сотворить…

Я стала мраморным истуканом.

— Пришлось мне, Анна, отдать сына Лесу! Лишь бы он жив остался… И тебе придется!

Я резко вырвалась.

— Вы что несете, что за чушь городите! Слышать больше ничего не желаю!

Я выбежала из комнаты и быстрым шагом пошла к винтовой лестнице, стало как-то не по себе, захотелось просто обнять сына. Алевтина плыла следом, бледнея с каждым шагом все сильнее.

— Стой же глупая, ему же там лучше будет! Не сладишь ты с темным, он уже близко, а в тебе еще силы — грош. Охолодись!

Я, уже схватившись за перила, повернулась и выкрикнула, не сдерживаясь.

— Бред свой прекратите! Даже если ваш отец так и поступил, причем здесь мы с Тишей?

Алевтина даже запнулась в воздухе, вгляделась в мое лицо, побледнела и осунулась, благо что призрак и уже мертва, а мне стало так страшно, будто мне готовились кол в сердце вставить и провернуть. Алевтина пробормотала.

— Да не уж-то правда! Не знает, не ведает… как же это… Эх, все неверно мы Ася сделали, да поздно теперь… задним-то числом все умны…

Она подошла вплотную, положила истончающуюся на глазах руку мне на плечо.

— Прости нас, девочка. Но все равно так вернее будет… ты потом все поймешь… там ему помогут… спасут…

И, заглянув напоследок в глаза, добавила.

— Анна, а ведь муж твой такой же зарок поставил… и Тихон станет платой за него…

Кол все же провернулся внутри.

Алевтина исчезла, а я ринулась на второй этаж. Там сына не оказалось. В диком исступлении обегав весь дом, заглянув во все двери, я поняла, что Тиши в доме не было.

За окном бушевал лес. И тут я все поняла. Вспомнились слова Алевтины:

«Стой же глупая, ему же там лучше будет! Не сладишь ты с темным, он уже близко, а в тебе еще силы — грош. Охолодись!»

За меня и за сына все решили. Не бывать этому. Я накинула легкую куртку с капюшоном, вышла во двор, завернула за угол дома и посмотрела на небо — вдалеке гремела страшная гроза, она быстро подбиралась к деревне. Стена леса страшила и вызывала непонятную дрожь.

Я поняла, что одной мне не справиться.

Я развернулась, чтобы позвать Марью Никитичку и с ее подсказки просить других жителей присоединиться к поискам Тиши, а наткнулась на Матвея Игнатова.

Вот ты-то мне и нужен! Кто как не местный лесник сможет пройти незаметными тропами, не потеряться самому и найти пропавшего ребенка.

Я подлетела к леснику, машинально схватив его за руку, заглянула в глаза, взгляд был неожиданно холодным, выражение лица хищным, мне показалось, что мужчина был некрасиво, даже мертвенно, бледен. Но я не могла тратить время, рассматривая странности внешности постороннего человека, мне лишь нужна его подсказка, в каком направлении начинать поиски.

— Матвей, прошу вас помочь мне найти сына, он скорее всего в лесу. Так и манит его этот проклятый лес с самого момента приезда. Помогите, одна я не справлюсь.

Игнатов как-то механически дернулся, медленно повернул голову в сторону дома, постоял что-то внимательно изучая, а потом по его лицу расплылась довольная улыбка. Я, конечно, удивилась, но виду не подала. Между тем мужчина снова смотрел на меня, изучающе и пытливо, мне стало неприятно, захотелось отойти подальше, а лучше взять свои слова обратно.

— Конечно, Анна, я найду вашего сына, не беспокойтесь. От меня он не убежит.

Я не могла объяснить почему интуитивно не доверяла этому человеку, и если раньше он вызывал только настороженность, как незнакомый мужчина, то сейчас я почувствовала как внутри меня растет какая-то враждебность. Так, а это что такое?

— У вас кровь, Матвей. Вот здесь.

И я указала ему на правый висок и уголок губ, кровь стекала тонкими полосами, оставляя грязно-красные следы. Я похолодела, сделала шаг назад. Мужчина дотронулся до испачканного подбородка, потом поднял руку к глазам и несколько минут изучал окрасившуюся ладонь. Затем точным движением аккуратно протер следы рукавом ветровки.

— Не обращайте внимание, в лесу зверь неожиданно напал, пришлось голыми руками отбиваться.

Я сглотнула.

— Тогда вам самому следует оказать первую медицинскую помощь.

Матвей махнул рукой.

— Ничего страшного, заживет. А вот мальчика надо найти, в лесу небезопасно. Да и гроза надвигается. Куда он мог пойти, у вас есть какие-то предположения?

— Боюсь, что есть. Утром мы как раз были на речном берегу и Тиша впервые без разрешения ушел, правда, вскоре вернулся…

Я запнулась, когда вспомнила, кого он привел с собой. Не рассказывать же Игнатову о необычных созданиях, встреченных нами во время прогулки.

— Значит, речной берег… Это не так далеко, я быстро отыщу его. Оставайтесь в доме и ни о чем не волнуйтесь.

В голове что-то зазвенело, накатила странная слабость. Я поняла, что просто страшно не хочу отпускать этого мужчину одного к Тише.

— Сын может испугаться незнакомого человека, я пойду с вами.

Игнатов несколько минут молча изучал мое лицо, непонятно что там высматривая, потом медленно кивнул.

— Я понимаю, вы его мать. Что ж, отправляемся немедля, время крайне поджимает.

Игнатов двинулся в сторону леса по той самой тропинке, по которой совсем недавно мы шли следом за ба Асей на свою первую лесную прогулку.

Внутри все похолодело от нехорошего предчувствия, но в этот раз я не застыла истуканом, как обычно, а силой заставила себя сделать шаг, потом другой. И вот мы подошли к кромке леса и ступили под его сень, темнота накрыла меня с головой.

Но Матвей включил ручной фонарик и направил его вперед, луч света выхватил петляющую среди деревьев лесную тропу. Я мысленно загадала, чтобы Тиша был жив и здоров, и чтобы мы нашли его на том самом месте.

Игнатов шел быстро и не останавливаясь, поэтому когда я оглянулась на усадьбу через несколько минут, то увидела лишь ярко горящее окно гостиной и дернулась, запнулась, ведь в нем четко просматривался женский силуэт. Алевтина Сескутова провожала нас.

Над головой громыхнуло с такой силой, что мощное живое эхо разнеслось над лесом, дальше яркая молния разрезала небо пополам и следом стеной пошел дождь. Я тут же промокла насквозь. Боже, как же там мой мальчик?

Возвращаться плохая примета, так всегда говорила мама. Я надела капюшон поглубже и последовала за моим бесстрастным провожатым, а спину мне жег тяжелый взгляд давно умершей родственницы. Но обо всем об этом я подумаю завтра.