Лето, книжка и любовь!

Глава 23

После того дня Беллу не было видно. Она была слишком занята домом, чтобы беспокоиться о Бене и о том, чем он занимается. Вечера стали длиннее и теплее, и Лия и Бен могли ужинать на террасе. Каждый вечер они не переставали удивляться, что даже в половине десятого было еще светло, и наблюдали приход темноты и появление на небе кометы, следовавшей одной ей известным путем по Вселенной. Зрелище завораживало и давало Лии дополнительную свободу, в том числе задавать Бену вопросы о неизвестных ей сторонах его жизни.

— Так у тебя нет никакой ответственности? — спросила она вечером после ужина. — В смысле, ты не работаешь на агентство или другую организацию?

Он покачал головой.

— Я работаю на условиях фриланс для нескольких агентств. Иногда я сам затеваю поездку, иногда они меня посылают.

— Довольно неопределенно, — сказала она. — В смысле денег. Не надежнее ли работать нормально?

— Конечно, надежнее, — ответил он просто. — Но не для меня. Это как ходить в офис каждый день, и я не хочу таких ограничений. Мне нравится делать то, что я хочу, ездить туда, куда считаю нужным. Я бы никогда не мог приезжать во Францию, если бы работал полный рабочий день.

— Ты как будто боишься обязательств, — стала кокетничать Лия, потом поняла, что она сказала, и попыталась сменить тему: — Но можно ли заработать достаточно так, как ты работаешь?

— Я выживаю, потому что мне крупно повезло несколько лет назад, — улыбнулся он. — Но не спрашивай, как.

— Как? — спросила Лия в ожидании интересной истории. — Бен, расскажи.

Он помолчал, рассматривая свой бокал.

— Я сделал снимок, который обошел весь мир несколько раз. И заработал тысячи, десятки тысяч фунтов. Этого хватает на жизнь.

— Какой снимок? Я его знаю?

— Зная тебя, могу сказать, что очень возможно, — стыдливо засмеялся Бен.

— Расскажи, пожалуйста!

— Принцесса Диана, — начал он. — В Лондоне. Это было перед ее днем рождения в 1992 году, за несколько месяцев до развода с принцем Чарльзом. Я провел год в Боснии и приехал в отпуск. Мой дядя рассказал мне о друге, который хотел продать старую «Лейку». Он жил в Клепхэме, и я поехал посмотреть. О такой камере можно было мечтать, у меня сейчас такая же, а он своей даже не пользовался. Я ее купил, вышел от него, вставил пленку в камеру, и когда поднял глаза, увидел принцессу Диану, выходившую из дома напротив.

Он глотнул вина и продолжил.

— Я не поверил своим глазам. Она держала охапку белых роз, свежих, из сада, наверно, по случаю своего дня рождения. Она шла к машине и столкнулась со старухой, которая катила сумку на колесиках. Диана улыбнулась ей, что-то сказала и протянула цветы. Старуха сначала удивилась, а потом расплылась улыбке, и они даже обнялись. Я отснял целую пленку, кадр за кадром.

— Я помню эти фото, — сказала Лия возбужденно. — Это она ездила к своему психоаналитику?

— Я так и думал, что ты знаешь, — засмеялся Бен, поддразнивая ее. — Диана виделась с Дафной Симпсон довольно часто. Поэтому в прессе обсуждалось, о чем они могли говорить. Потом после развода эти снимки опять опубликовали.

— А потом через два года, — вспомнила Лия. — Потому что Дафна написала о ней книгу.

— И когда ее издали, мои снимки опять опубликовали.

— Боже, я отлично все помню. Не могу поверить, что это ты, — сказала Лия с восхищением. — И когда их брак развалился, все стали обсуждать, что она за человек — добрая, непосредственная, веселая. И опять опубликовали эти фото, как доказательства.

— Принесли мне состояние, — криво улыбнулся Бен. — Мой агент думал, что нашел курицу, несущую золотые яйца, заключал сделки по всему миру. Странно. Я работал пять лет, не покладая рук, и зарабатывал очень скромно. А здесь случайные снимки, и такая удача.

— Ты думаешь, она знала, что ты фотографируешь? — спросила Лия после паузы.

— Это было бы цинично, — улыбнулся он. — Не думаю. Она увидела меня в конце, когда открыла дверь машины, и удивилась. Я просто кивнул ей. Мне противно, что она могла подумать, будто я еще один папарацци, и очень хотел, чтобы она знала, чем я занимаюсь.

Лия старалась вспомнить что-то.

— Знаешь, когда она погибла, и все, кто знал ее, давали интервью, кто-то сказал, что один из твоих снимков ей особенно нравился. Ей нравилась его непосредственность и выражение лица старухи. Я читала где-то.

— Правда? — удивился Бен. — Если так, я буду чувствовать себя лучше. У меня было чувство вины, что я использовал ее.

— Но это дало тебе средства на дальнейшую работу. И ты делал снимки, которые ей точно бы понравились: в Руанде, противопехотные мины в Боснии, — ее голос звучал неопределенно, она не была уверена в фактах.

Забавно, она помнила столько мелочей, как история с психоаналитиком Дианы, но важные события в мире ускользали от нее. Если бы можно было точно знать, что пригодится в будущем! Ее жизнь показалась чередой пропущенных уроков и разговоров, в которых она не могла поучаствовать, и она пожалела, что не читала газету Дейли Мейл, которую выписывал Джонатан.

— Это хорошая точка зрения, — улыбнулся Бен, спасая ее. — Но мне бы хотелось признания некоторых из моих работ. Это смешно. Год фотографировал в Боснии, и ни одного снимка не опубликовали, а потом сделал состояние на принцессе, обнимающей пенсионерку. Без риска для жизни.

— А ты часто был в опасности? — спросила Лия, думая, что, возможно, узнает, почему он приезжал сюда в первый раз. — Я имею в виду моменты, когда ты думал «это конец».

— Однажды, — ответил он. — Всегда есть элемент опасности, но однажды я действительно подумал, что все кончено.

— Что случилось? — спросила она тихо.

— Весь прошлый год я старался забыть об этом, — сказал он, тяжело вздохнув.

— Прости, тогда можешь не говорить, — отозвалась она, уверенная, что Пичс и Белла знали.

Он помолчал, глядя глубоко в бокал.

— Это случилось в Афганистане, почти два года назад. Там были я, фотограф из Италии Джанкарло и шофер, мы ехали в горы на восток от Джалалабада, искали лаборатории героина, — он замолчал и быстро перевел взгляд с пустого бокала на пустую бутылку. — Можно, я открою еще одну?

Он взял бутылку, стоящую на холодильнике, и быстро откупорил ее.

— Этот район был очень нестабильным: беспредел, покушения на убийства, наркотики, бомбежки — все прелести, — он глотнул вина. — Мы знали, что это рискованно. Но поехали. И попали в засаду. А они не хотели, чтобы мы что-то увидели. Их было четверо. И один парень взял нас на прицел своего пистолета.

— Кто-то пострадал? — тихо спросила Лия.

— Джанкарло, убит на месте, — он глотнул еще вина, и она увидела слезы у него на глазах.

Она потянулась через стол и взяла его за руку.

— Этот тип выстрелил ему прямо в грудь. Минуту назад он сидел рядом и жаловался на боль в желудке, в следующую минуту был мертв, и мою рубашку залило его кровью. Вот так. Не знаю, почему выбрали его. На его месте мог быть я, — он тяжело вздохнул. — И потом он направил пистолет на меня.

— И?

— Чертова осечка, — засмеялся он, закачав головой. — Просто осечка, можешь поверить? И он не смог — увидел в этом знак Аллаха, что я должен жить. И отпустил меня и шофера.

— Господи, — воскликнула Лия, стараясь найти подходящие слова. — Как ты это пережил?

— Не говори. Вернулся в Англию. У меня был нервный срыв, — последние слова сопровождались циничным смешком.

— Поэтому ты оказался в Дикой Розе?

— Я все время спрашиваю себя, почему я остался жив, а не Джанкарло. Бессмыслица. Он был женат, с двумя детьми, а я свободен. Я был на его похоронах в Риме, сидел рядом с его убитой горем семьей и чувствовал свою вину. Такое чувство, что я забрал что-то у него.

— И помогло? Приезд сюда?

— В общем, да. Не мистическая чепуха Пичс, а место, атмосфера, совсем другие люди.

— Белла, например, — не смогла удержаться Лия. — Извини, это было лишнее.

— Это так, я попытался опять работать, — продолжал Бен, как будто не заметив. — Я мог бы поехать в Ирак, но отказался. Мне опять предложили Афганистан, но я не смог. Я потерял нерв. Я болтался в Лондоне, тратил деньги, и, в конце концов, поехал в Косово. Сделал что-то, но это никому уже не интересно. Это уже старые новости.

— Поэтому ты хочешь сделать книгу? Заинтересовать?

— Иногда мне кажется, что это пустая трата времени. Ну, еще одна книга фотографий или выставка. Люди этого не хотят, они слишком заняты тем, чтобы забыть все это. Тогда зачем?

— Брось, Бен, это пораженческие настроения. Ты же хотел расставить акценты на хорошем, помнишь? Сомневаться естественно, но это не значит, что надо останавливаться. Ты думаешь, у меня таких мыслей не бывает?

Возможно, под влиянием вина Лия вдруг стала страстной и убедительной. Она увидела свое отражение в Бене: сомнения, страхи, неуверенность. Поддерживая его, она поддерживала себя, свой проект, прогоняла демонов, которые регулярно дразнили ее.

— Ты думаешь, я не спрашиваю себя, чем я занимаюсь? — продолжала она. — Я неизвестна, у меня не было своего шоу на ТВ, я не профессионал ни в кулинарии, ни в садоводстве, так какого черта я могу предложить? Почему я решила, что могу написать книгу? Я даже просыпаюсь по ночам в страхе, что потратила все деньги и оказалась опять в Лондоне без работы, без квартиры, без ничего. Но мы с тобой другие. Мы должны сделать это, и сделаем! И никогда не сомневайся в этом.

— Ты такая милая, — сказал он, беря ее за руку, и она бы предпочла не слышать этого, потому что опять почувствовала себя девятилетней младшей сестрой. — И неотразимая. Я собираюсь сделать это и уже приближаюсь. Но мне надо опять уехать. Нужно сделать больше снимков, доказать самому себе, что я могу. Я не могу оставаться здесь, даже если мне так хорошо.

Он крепко обнял Лию с последними словами.

— Хорошо, поезжай, — ответила она просто. — Поезжай, но береги себя. И когда ты вернешься, я буду здесь, ждать тебя.

Она почувствовала, что он хотел сказать еще что-то, но только тяжело вздохнул и обнял ее еще крепче. Ей захотелось стать для него всем, его любовью, его вдохновением, его музой. И чтобы Белла исчезла, как будто ее никогда не было. И если бы она могла заглянуть в будущее, ей хотелось увидеть их вместе, счастливыми.