Лето, книжка и любовь!

Глава 44

Во вторник Лия проснулась с необычным чувством ожидания. Это было, как если бы она ждала чего-то месяцами, и сейчас это должно было произойти и полностью изменить ее жизнь. Она уговаривала себя, что это ее бывший. Тем не менее, она помыла голову, хотя в этом не было необходимости, и сделала макияж тщательнее, чем обычно.

Ее мучили сомнения, не было ли это неверностью по отношению к Нику. Но она была довольна своей жизнью и ничего не ждала от встречи с Беном. Она хотела, чтобы Бен увидел, что у нее все в порядке, и чтобы они опять стали друзьями. Что в этом было плохого?

Весь день она проигрывала различные сценарии их первой встречи, думая о том, как Бен сейчас выглядит, и нравился бы он ей так же, если бы потерял работу, похудел или растолстел.

Если самолет прилетал в половине третьего, он мог приехать в Дикую Розу около четырех. Лия раздумывала, стоит ли в это время заняться работой, или пойти поработать в саду, или занять телефонную линию, чтобы он не смог дозвониться, и это бы компенсировало отчасти причиненную ей боль.

Но, начиная с половины третьего, Лия не могла сконцентрироваться ни на чем, даже почитать бульварную прессу в Интернете. Она ходила вокруг террасы, дергая сорняки, прищипывая плющ и часто бегая в ванную, чтобы посмотреться в зеркало.

Это было глупо, так волноваться из-за мужчины. Почему она часто не могла даже смотреть телевизор, когда ждала звонка? Оказывались ли мужчины в таких ситуациях из-за женщин? Отказывались ли мужчины от своих планов ради телефонного звонка или свидания? Черт возьми, мужчины жили по-другому.

Она чувствовала, что виновата перед Ником. Она представила, что он пришел на ужин и в это время появился Бен с бутылкой вина и букетом цветов. Но можно ли было предположить, что Бен так и поступит? Было бы лучше, если бы они с Ником пошли ужинать в ресторан, но она не могла предложить это Нику до наступления вечера — он никогда не звонил до шести, и она никогда не знала, готовить ужин дома или одеваться для выхода. К пяти часам она совсем не могла ничего делать, только гадала, что ее ожидает. Почему Ник мог управлять своим бизнесом, летать по всему миру, перестраивать свой дом, но не умеет заранее спланировать вечер?

Она занялась уборкой, пытаясь припомнить, когда в последний раз была в таком смятении. Как будто должно случиться что-то важное, что меняет жизнь, что невозможно предусмотреть. Ее часы шли быстрее, чем обычно, словно ее кровь быстрее бежала по венам, заставляя механизм ускорить ход. Что, если все это было напрасно, и Бен приехал, не стал беспокоить ее и уехал, не сказав ни слова? Эта мысль застряла у нее в голове на несколько минут, но она не могла поверить, что он так изменился всего за несколько недель.

В половине шестого она погрузилась в депрессию от мысли, что Бен не позвонил даже поздороваться. Может, кто-то встретил его и рассказал о ней и Нике? Лия собиралась налить себе вина, когда зазвонил телефон. Она побежала ответить, чуть не разбив вазу по пути, и была разочарована, когда услышала в трубке мягкий бархатный американский голос.

— Как дела?

— Хорошо… отлично, — соврала она, затаив дыхание. — Думала об ужине.

— Я тоже. Хочешь, я заеду за тобой в половине восьмого?

— Пойдем в ресторан? Отлично.

Он повесил трубку, и Лия почувствовала себя обманутой, как будто то, что он не попрощался, было обидным, в то время как то, что он не поздоровался, казалось приятно интимным. Ее сценарий с Беном, появляющимся во время ужина, отменялся, она почувствовала облегчение, но Бен мог увидеть машину Ника.

Надо было прекратить, приказала она себе, ведь она даже не знала, что он чувствовал. А если Бену было безразлично, что она встречается с кем-то? Он сделал свой выбор несколько месяцев назад, так почему она должна чувствовать себя виноватой, встречаясь с Ником? Была ли она виновата, что стала счастливой, если, конечно, она на самом деле была счастлива? И не было ли ее счастье реваншем? И где она уже читала что-то подобное?

Лия понимала, что это был не тот реванш, которого она хотела, — она хотела дружбы Бена. Дружбы и, как ни странно, одобрения. Бен отличался от всех, кого она знала раньше. Он превосходил других мужчин с их работой в офисе, с их казенными машинами. Она гордилась уже тем, что познакомилась с ним. В нем был дух свободы, он чувствовал себя как дома в целом мире, и она, может, недолго, что-то значила для него. И сейчас, когда боль и ревность прошли, она поняла, насколько ей важна его дружба.

В половине восьмого она увидела машину Ника и поспешила к нему через сад, краем глаза посматривая на квартиры. Она услышала смех и подумала, что это Бен с другими гостями.

Ник открыл дверь машины, улыбнулся своей открытой теплой улыбкой и поцеловал ее в губы. Он него пахло чистотой и здоровьем, как от мужчины на рекламе пены для бритья. Тип мужчин, которые покоряют горы и сплавляются по бурным рекам, бесстрашные любители приключений с загорелыми атлетическими телами. У него была зрелость, которой недоставало Бену. Его тело казалось больше, сильнее, взрослее. Когда он входил куда-нибудь, все обращали внимание на него, что ей всегда казалось очень сексуальным. С ним она чувствовала себя необыкновенной и исключительной, но никогда — равной ему, и сейчас она впервые поняла это.

— Как ты провела день? — Лии показалось, что в его голосе прозвучали странные ноты.

Она уже рассказала ему о возвращении Бена вскоре после того, как Пичс предупредила ее, и он просто пожал плечами, как если бы это ничего не значило.

— Спокойно, — вздохнула она. — Ничего интересного. А ты?

— В разговорах с капиталистами, как всегда. Есть интересные идеи, но мне надо быть в Нью-Йорке в пятницу.

— В пятницу? — разочарованно переспросила Лия.

Она надеялась провести выходные вместе, уехать из Дикой Розы и от ее жителей. Но он опять оставлял ее в одиночестве, в нескольких шагах от Бена.

Он рассказал о проблемах с бизнесом и как кризис в области высоких технологий отразился на его фирме. Дела с партнером были улажены, и они свернули деятельность до минимума, но им надо было больше средств на следующий год, и их самый главный клиент все еще был должен.

После ужина она осталась у него в доме. Ей было приятно чувствовать его тело рядом и слышать его дыхание, когда он спал. Она убеждала себя, что они переживут этот сложный период, он найдет финансирование, и вся промышленность поднимется, и они будут оглядываться на это время, как на трудности, пережитые вместе.

Она занесла Бена в список бывших любовников, где было его настоящее место. Пока Ник мылся в душе, она размышляла, где могла бы увидеть Бена и когда. Она старалась вспомнить его лицо, его волосы, одежду, и потом разозлилась на себя за легкомыслие. С ней было что-то не так. Когда вернулся Ник с белым полотенцем, обернутым вокруг бедер, мокрыми волосами, он игриво стащил с нее одеяло.

— Вставай, вставай, новый день впереди, — пропел он. — Я хочу услышать о новой написанной главе, слышишь? Хочешь позавтракать? Я только должен сделать несколько звонков.

— Нет, я пойду, — она вылезла из постели. — Я приму душ дома. Можешь заниматься своими делами, я почти ушла. Позвонишь потом?

Она быстро поцеловала его, оделась и, боясь испортить туфли, пошла домой длинной дорогой, наслаждаясь утренним солнцем. Она купила хлеб и круассан в деревне и уже шла через апельсиновый сад в Дикой Розе, когда услышала знакомый голос, окликнувший ее по имени. Ее сердце сжалось, и румянец залил лицо.

Бен стоял, одетый в потертые джинсы, бледно-голубую рубашку и шлепанцы. Он загорел и немного похудел, но его глаза были по-прежнему ясными, и ей нравилось, что он смотрел на нее.

— Ты рано встала, — он улыбнулся, как будто гадая, почему, подошел и поцеловал ее в обе щеки.

— Ходила за хлебом, — ответила она неловко, надеясь, что ее тушь не слишком растеклась. — Как дела?

— Немного устал. Приятно, что вернулся.

— Конечно.

Они неловко замолчали, и Лии хотелось, чтобы они опять смогли разговаривать естественно. По нему не было видно, что он спешит уйти.

— Ты на пару недель? — начала она.

— Примерно. Хочется немного комфорта.

— Как съездил?

— Хорошо, — его голос оживился. — В процессе выздоровления, как сказала бы Пичс. Встретился с людьми, сделал несколько хороших снимков.

— Отлично, я рада, — опять воцарилась неловкая пауза. — Мне надо идти.

— А что здесь происходит? — спросил он, словно вспомнив, чем она занимается.

Лия рассказала о контракте на книгу и пошла к себе в коттедж. Начало было неловким, но, по крайней мере, они поздоровались. Все утро она думала, какое впечатление произвела на него и заметил ли он, что на ней были вчерашние одежда и макияж.

Днем, когда она помогала Этьену сеять шпинат и салат, подошел Бен, и им легче было разговаривать в присутствии Этьена на странной смеси английского и французского. Они опять смеялись, и утренняя неловкость постепенно исчезла.

— Заходи на чашку чаю, — предложила она.

— Что-нибудь особенное? — спросил Бен. — Морковь и персик? Ревень и брокколи?

Она улыбнулась их старой шутке.

— Могу сделать твой любимый, у меня остались несколько пакетиков с весны.

Сказав это, она надеялась, что он не найдет в ее словах интонаций женщины, хранящей пакетики чая в память о бросившем ее любовнике. Но Бен не показал виду, даже если и понял так. Лия приготовила чай и достала печенье с цветами апельсинового дерева, которое купила в деревне.

— А как продвигается твоя книга? — спросила она. — Или выставка?

— Пока никак, — он покачал головой. — Надо собрать больше материала, и я хочу сосредоточиться на этом. Мне надо принять некоторые решения.

Лия хотела спросить о Белле, но сменила тему.

— Могу представить, как там, — сказала она. — В Афганистане. Я пробовала следить за новостями, но это нелегко.

— Все нормально, гораздо лучше, чем в последний раз.

Она кивнула и вспомнила, что произошло несколько месяцев назад. Она опять хотела спросить о Белле, но не могла начать разговор. Его слова, стиль и фразы были до боли знакомы и возвращали ее в то время, когда они месяц не вылезали из постели и каждый вечер проводили в ее коттедже.

Первоначальная неловкость исчезла, ей стало опять хорошо с ним. Чувствовал ли он так же и винил ли себя за то, что все разрушил?

Когда он простился и ушел, а на столе осталась его чашка, она опять почувствовала странное одиночество. Она села, выпила чаю, а потом заметила сорняк около бугенвиллеи, подошла и вырвала его руками.