Лев

Мой желудок скрутило. Я ненавидел то, как неумышленно обижал людей. Я кивнул.

Моя сестра поцеловала меня в щеку и добавила:

— Ты хороший человек, Лев. Просто иногда тебе нужна помощь. Ничего страшного.

Но это было страшно для меня.

***

Мина

— Мина.

Это было по-детски, но я игнорировала его.

— Мина, пожалуйста, посмотри на меня.

Я перестала читать свои шпаргалки по смешиванию коктейлей и посмотрела на него, но мои глаза не поднялись выше его подбородка. Он тихо заговорил:

— Настасья сказала мне, что то, что я сказала в присутствии Вика и Аники, было неправильным, и я, так сказать, опозорил тебя, — я нахмурилась. Он говорил так, будто не понимал, почему меня это позорило. Он продолжил: — Я не хотел расстроить тебя, и теперь я понял, почему ты назвала меня «засранец». Извини мня.

Попросить прощения всегда сложно, а Лев говорил так искренне, что мой гнев исчез. Почти.

— Я так понимаю, что ты будешь всем говорить, что я бездомная воровка?

Он наклонил голову и задумался, вглядываясь в мое лицо.

— Ты стыдишься своего прошлого.

Я опустила взгляд на блокнот перед собой и тихо пробормотала:

— На всех бродягах будто клеймо. Все смотрят на них свысока. Естественно, я стыжусь своего прошлого.

— А мне не стыдно за то, кто ты. И единственный раз, когда я буду смотреть на тебя свысока, это чтобы помочь тебе подняться на ноги.

Он умел красиво говорить. Надо отдать должное. Я задалась вопросом, как он мог сказать что-то подобное, отчего у меня перехватывало дыхание. Ему, казалось, нравилось это делать. В таком случае он бы не делал это так часто.

— Прекрати так делать, — прошептала я.

Его глаза цвета меда выражали недоумение.

— Что делать?

— Ты такой добрый ко мне. — Мне это надоело. Ударив блокнотом о барную стойку, я сдалась и высказала все, что думала. — Почему я здесь, Лев? Зачем ты привел меня сюда? Именно сюда? Почему я осталась в твоем доме, в твоей постели? — я сделала паузу. — Я... — я с трудом сглотнула. — Ты работаешь в стрип-клубе, ты окружен великолепными женщинами. А я... — мой голос сошел на нет, но я все же спросила: — Ты готовишь меня в проститутки?

Последовало тяжелое молчание. Затем.

— Нет.

Мое сердце забилось громче, я повернулась так, чтобы взглянуть в его изумительные глаза.

— Скажи мне, что я могу уйти в любое время, Лев.

Он уставился на меня, я заметила, как его глаза вспыхнули. Наконец, он опустил свое лицо и пробормотал:

— Ты можешь уйти в любое время, Мина. — Он сделал шаг назад. — Хотя я надеюсь, что ты решишь остаться. — Его выражение лица было невозмутимым. — Ты заслуживаешь больше, чем та несчастная жизнь, которой ты жила.

Я наблюдала, как он уходил, и внезапно все эмоции обрушились на меня. Мой нос защипало, а глаза заполнились слезами. Я сморгнула их, всхлипнув в темном уголке бара, благодарная за одиночество.

11 глава

Мина

Не могу точно сказать, когда в первый раз открыла глаза следующим утром, и во второй, но каждый раз, открывая их, я поднимала голову и смотрела на диван-кровать. Первые два раза фигура Льва была четко заметна. В третий раз постельное белье было сложено и лежало с краю.

Я сонно поморгала на вид собранной кровати, и, несмотря на то, сколько раз пыталась потом уснуть, сон так и не приходил.

Зевая, я выскользнула из постели, поправила покрывало и направилась в ванную, чтобы помыть лицо и почистить зубы своей новой розовой щеткой. Я расчесала волосы и собрала их в низкий хвост. Когда сочла, что выгляжу прилично, спустилась вниз и крикнула:

— Ау, кто-нибудь дома есть?

Из комнаты слева донеслось:

— Мы здесь, мисс Мина.

Как только зашла в кухню, я улыбнулась. Лидия, одетая в светло-розовое платьице с отделанными рюшками рукавами, с высоким идеальным кудрявым хвостиком на голове, сидела на детском стульчике и засовывала в рот то, что я надеюсь, было пастой.

Мирелла, сидя возле нее, улыбнулась мне.

— Добрый день, мисс Мина.

Мой голос был по-прежнему хриплым ото сна, когда я произнесла:

— Ох, боже, пожалуйста, не надо так формально. Можно просто Мина, поскольку я зову тебя Мирелла.

Женщина улыбнулась мне.

— Хорошо, — она притворно сердито взглянула на Лидию, — а теперь-ка ты, мисси. Ешь. А-то Мирелле надо сходить в уборную.

Я посмотрела на Лидию, которая была абсолютно спокойна, пока ела.

— Ты можешь идти, я посмотрю за ней.

Она выглядела неуверенно.

— Ты раньше хоть раз присматривала за двухлеткой? С ними может быть сложно.

Я моргнула.

— Ты планируешь провести в уборной весь день?

Женщина захихикала.

— Нет, пару минут.

Я подошла к кофемашине и наполнила кружку.

— Ну и прекрасно. — Сев на место, которое она только что освободила, я заверила ее: — С нами все будет хорошо, — я улыбнулась малышке, чьи ресницы заставят обзавидоваться даже взрослую женщину. — Итак, крошка, полегче со мной, я новичок.

Лидия ответила на это, наложив в свою маленькую ложку немного еды и протянув ее ко мне, что-то бормоча в это время.

Я была тронута ее предложением. Я улыбнулась шире.

— Нет, малышка. Это твой ланч, — я подняла кружку. — А вот это — завтрак Мины.

Но она заупрямилась, пихая ложку вперед сильнее, чем раньше. Я покачала головой.

— Я уверена, это очень вкусно, но я не могу.

Она пихнула ложку сильнее и сказала что-то типа:

— Yest, Eena. Yest

Я отстранилась, удивленная.

— Ты только что сказала Мина?

Она пробормотала:

— Eena. Zhena. Eena. Eeeena. Yest.

Я широко улыбнулась.

— Ты ведь сказала мое имя, да? Умничка.

Позади меня раздался голос:

— Она хочет, чтобы ты поела с ней.

Шокировано ойкнув, когда все мое тело дернулось от перепуга, я подняла руку к груди, повернулась и увидела Льва, который прислонился к дверной раме, что вела в прачечную, и наблюдал за нами двумя.

— Ты до жути напугал меня. Давно ты там стоишь?

Он вошел в комнату, и я практически проглотила язык. Лев в костюме был обалденным, но Лев с взъерошенными каштановыми волосами, в серых свободных трениках с низкой посадкой на бедрах, в черной мокрой от пота футболке, которая обтягивала его грудь, — просто незабываем.

— Достаточно, чтобы понять, что дети пугают тебя.

Я только хотела начать отрицать это факт, когда Нас впорхнула в заднюю дверь. На ней была крошечная, просвечивающая белая футболка, которая открывала вид на ее пупок, ее черный лифчик был виден любому, у кого были глаза, а также на ней были синие джинсы и сандалии на сплошной подошве песочного цвета. Сняв с себя огромные очки, она указала на меня.

— Ты. Поднимай задницу, шагом марш в душ и одевайся. У нас куча дел.

Я посмотрела на нее, потом на Льва.

— Да?

Она кивнула.

— Ты и я, в клуб, делать напитки. Мы, возможно, будем слишком пьяны, чтобы работать вечером, но, эй — она пожала плечиком, затем хитро ухмыльнулась, — я готова рискнуть.

Я прикусила внутреннюю часть губы.

— Я на самом-то деле хотела поговорить с вами, ребята, об этом, — я откашлялась и начала: — Уверена, вы видели меня вчера. Я пыталась делать все хорошо. Правда, но не думаю, что могу сделать это. — Я сделала паузу, затем добавила: — Я разбила столько бокалов, что Аника взяла на себя вину за последний. Затем меня отправили в конец бара «изучать» гид по напиткам. — Я невесело рассмеялась. — Я ж не тупица. Я поняла, они отправили меня подальше от бара, чтобы я им не мешала. Никто не нанимался нянчиться со мной.

Тишина, затем заговорила Нас:

— Ой, вах-вах-вах. Бедняге Мине так сложно подавать напитки. Кто-нибудь пожалейте ее.

— Эй! — раздраженно вставила я.

Лев нахмурился.

— Тебе не нравится работа?

— Я не могу работать, если буду постоянно ронять бокалы направо и налево, — объяснила я, умоляя его голосом понять.

Нас покачала головой, выглядя расстроенной.

— Я не думала, что ты одна из тех девчонок, которые ноют, постоянно жалея себя.

— Я и не такая, — отрезала я.

— Тогда, черт побери, шевелись, дорогая, — абсолютно спокойно пробормотала она. — Ты собираешься упасть с лошади и позволить ей затоптать тебя? Или ты собираешься выпрямиться в седле и показать ей, кто хозяин? — я молча закипала, и по самодовольному выражению лица Настасьи было видно — она просто обожала каждый момент всего этого. Она ухмыльнулась. — Усмири лошади, Мина, Мина. Сделай это.

Я встала и вылетела из кухни, практически сбивая по пути Миреллу.

***

Днем в клубе все ощущалось не так. Без музыки и с кучей людей, которые пополняли запасы бара, натирали полы, вытирали столы и стулья, давления не было. Мои плечи были расслаблены, и я не чувствовала напряжения.

После того как Нас наорала на меня, что я заметила было ее фишкой, я пошла наверх, распустила волосы, надела пару черных джинсов, белые шлепки, белую футболку и свой карамельного цвета свитер, который свисал с одного плеча. Поскольку я увидела, в чем была Нас, я решила, что обычный стиль одежды будет в самый раз.

Когда мы вошли внутрь, я встретила двух охранников, Брика и Томми. Брик стоял на входе, когда я в тот самый первый раз вошла в заведение. Он был милый, но серьезный, и я была больше чем рада, что он не узнал меня. Я собиралось спросить, почему они зовут его Брик, но это было очевидно. Он был сложен как кирпичный дом (прим.перев. brick с англ. кирпич).

Томми же мог из серьезного превратиться в забавного за долю секунды. Он был высокий, но сложен не так, как Брик, но когда он хмурился, то мог до смерти напугать кого угодно. Он взял мою руку и поцеловал тыльную сторону, удерживая ладонь слишком долго. Прошло уже много времени, с тех пор как мужчины выказывали свою заинтересованность во мне. Мне было приятно, и я хихикала как школьница, мои щеки пылали, а улыбка не сходила с лица.

Нас засмеялась надо мной, когда я обдула лицо руками, направляясь к бару. Она толкнула меня плечом.

— Тебе лучше привыкнуть к тому, что парни ведут себя так рядом с тобой. Особенно с таким-то лицом как у тебя.

Я была сбита с толку.

— Что ты имеешь в виду?

Она приподняла бровь.

— Напрашиваешься на комплимент? — Но когда я опустила голову, нахмурив брови в смятении, она пробормотала, будто сама себе: — Господи Боже, да она не понимает. — Прежде чем я смогла ответить, она потянула меня к зеркалу в фойе. К счастью, поблизости никого не было, когда она поставила меня перед ним и встала за мной. — Что ты видишь, когда смотришь в зеркало?

Я ненавидела свое отражение. Я была похожа на свою маму, и это было ужасно жестоко, потому что я скучала по ней больше всего на свете. Я любила ее до самого последнего дня ее болезни, и когда она умерла, моя любовь превратилась в притворное безразличие. Я притворилась, что было не больно потерять ее, мою маму, моего лучшего друга, хотя это и была сплошная агония. Каждый вдох, что я сделала за следующий год, показал разницу. Моя жизнь больше не была прежней. Мама была настоящим солнышком. Заботилась обо мне, когда я была больна, и смешила, когда мне было грустно. Я зависела от нее. Она была всем для меня. А затем она умерла.

Я разглядывала свой подбородок, а затем пожала плечами.

— Не знаю.

— Посмотри же на себя. Я имею в виду, по-настоящему посмотри, — Я посмотрела на свое отражение, и она спросила: — Разве ты не видишь? Ты хоть представляешь, насколько ты привлекательная?

— Я выгляжу как моя мама, — прошептала я.

Нас мило улыбнулась.

— Готова поспорить, она была красавицей.

Она была.

— Она была симпатичной.

— Ты видишь? — предположила тихо Нас. Я покачала головой. Она положила пальцы под мой подбородок, подняла его, и мое отражение оказалось прямо перед моими глазами. — Лучше посмотри. — Она встала возле меня. — У тебя утонченные скулы. Твоя кожа безупречная и сливочная как фарфор. У тебя маленький ротик, но с пухлыми губками, которые, бьюсь об заклад, вызывают у мужчин разные пошленькие фантазии. — Мой румянец стал сильнее. — Твои волосы гладкие и блестящие, и темные, но не совсем черные. Твои большие зеленые глаза и длинные ресницы придают тебя экзотичности и загадочности. И я думаю, когда ты наберешь вес в свое крошечное тельце, у тебя будут изгибы во всех нужных местах. — Она положила руки на мои плечи и сжала их. — Ты крышесносна, Мина. И даже не осознаешь этого.

Ее речь заставила меня по-настоящему взглянуть на себя. Я никогда не считала себя красивой. Я всегда думала, что я... ну ничего такая. Но когда она деталь за деталью все описала мне, вероятно, так и было. Я увидела это в первый раз.

— Я симпатичная? — осторожно поинтересовалась я, разглядывая свое отражение.

— Ну а теперь ты уже напрашиваешься, — застонала она, толкнув меня в бок, тем самым вынудив меня слегка споткнуться и засмеяться. — Ты маленькая засранка. — Она захихикала и пошла к бару.

Я вздрогнула, когда мой взгляд нашел ряд бокалов на стойке.

— Ты уверена, что хочешь делать это? Есть шанс, что я уроню бокал, случайно порежу осколком запястье и помру на твоих руках.

Нас наклонила голову.

— Хммм, да... это может быть проблемой, — она пожала плечами. — Опять же, я готова рискнуть.

Она расставила кучу разных бокалов и показала на каждый, отчеканивая названия.

— Хайбол. Тумблер. Снифтер. Шот. Коктейль. Мартини. Вино. Флют.

— Нет стаканов под пиво?

Казалось, она была довольна, что я заметила это.

— Мы престижное заведение. Мы подаем импортное пиво, но ты узнаешь, что большинство клиентов попросит разбавить. В ином случае, — она вытянула руку и достала высокий стакан из холодильника, — стаканы под пиво хранятся охлажденными, и подаются с долькой лимона и строго безо льда.

— Охлажденные. С лимоном. Безо льда, — кивнула я. — Поняла.

Большую часть следующих двух часов, Нас учила меня делать стандартные заказы. Она сказала, что ничего страшного, если я забуду, что положить в напиток, для этого есть карточки с рецептами для всех напитков, которым она меня научила и еще многим другим. С каждым новым напитком я становилась уверенней, и вскоре смешивала, взбивала и встряхивала напитки так, будто была рождена для этого.

Когда я закончила смешивать последний напиток на этот день, Нас привалилась к барной стойке, выглядя довольной собой, и я счастливо поклонилась ей.

— Спасибо, спасибо. Я буду здесь всю неделю.

Позади меня раздался голос с акцентом.

— И с таким-то видом, разве кто-то был бы против. — И когда он сказал «разве», казалось, будто он картавил.

Я повернулась и увидела мужчину, который широко улыбался, уставившись поверх моей головы на Настасью. Она ахнула, рванула вперед и бросилась в его распростертые объятия. Смеясь, она отстранилась и поцеловала его, чмокнув прямо в рот. Взяв в ладони его щеки, она практически прокричала.

— Филлипе Неж, негодник! И как всегда выглядишь горячо, как я вижу.

Он выглядел горячо. Вроде как обжигающе горячо.

Мужчина улыбнулся, и морщинки вокруг его глаз углубились. Он выглядел лет на сорок, был высоким как Саша, с темно-русыми волосами и веселыми зелеными глазами. Я решила, что он француз, не только из-за акцента, но и потому, как Нас произнесла его имя. На нем были темно-синие джинсы. А его белая рубашка была не полностью застегнута, и его внешний вид завершала пара темно-коричневых мокасин.

Он поцеловал Настасью в щеку, задержавшись на секунду дольше положенного.

— Я скучал по тебе, моя голубка.

Внезапно, Нас отстранилась, ее выражение лица стало холодным.

— Наслышана, ты работаешь на Лорендо. — Звучало это как обвинение.

Его улыбка исчезла, а лицо стало серьезным. Он не отрицал.

— Oui (прим. перев. с франц. Да).

Она отошла от него, в чертах ее лица, так же как и в ее голосе, отпечаталось боль.

— Как же ты мог, Филлипе? После всего, что он... — Казалось, ей было сложно говорить об этом, и я была потрясена эмоциями, которые она показывала. Настасья всегда казалась закаленной. Должно быть, Лорендо сделал что-то на самом деле ужасное.

Саша вышел из двери за барной стойкой. Он посмотрел на беспощадного Филлипе, затем на взволнованную Нас, потом на меня и обратно на Филлипе.

— Не лезь, Нас. — Она посмотрела на него, в ее глазах пылало пламя. Саша же говорил спокойно, как всегда. — Филлипе пришел, потому что нужен мне. Прояви уважение. Иначе пожалеешь об этом. — Хотя слова звучали как угроза, то, как изменился его голос, смягчился, показывало, что Нас не знает всего.

Она сморгнула слезы, затем опустила голову и уставилась в ноги Филлипе.

— Я тоже скучала по тебе, — прошептала она. И затем исчезла, вылетела из бара и понеслась по коридору к уборной. Мы все наблюдали за ее уходом.

Последовало молчание.

Саша выдохнул.

— Я сказал тебе идти прямиком ко мне, Неж.

Филиппе печально ответил:

— Я никогда не переставал ее любить.

На мой тихий вздох, все глаза уставились на меня. Я засмущалась и выдала.

— П-привет, я Мина.

Саша вперился в меня взглядом.

Я вперилась в него в ответ, а затем последовала за Нас в уборную. Я присела на туалетный столик и пялилась на закрытую дверь, которая разделяла нас, и терпеливо ждала, когда она прекратит плакать.

Полностью в своем стиле, Нас открыла дверь, ее лицо было покрыто пятнами, а глаза были красными, и гневно пробормотала.

— Теперь понятно, почему у мужиков так часто растут рога. Потому, что они все козлы.

12 глава

Мина

Наш урок барменского дела был прерван появлением Филлипе Неж. Мне стало любопытно узнать о мужчине, который мог довести Нас до слез. По пути домой, я осторожно спросила:

— Ну, могу догадаться, что Филлипе — бывший парень?

Нас попыталась игнорировать меня, но тишина была слишком очевидной, чтобы не заметить.

— Мы были помолвлены недолго. У нас был бурный роман. Он закончился еще до того, как начался.

— Что произошло? — спросила я с сочувствием.

Она раздраженно вздохнула.

— Он сделал то, что, в конце концов, делают все мужчины. — Нас сделала паузу, а затем тихо добавила: — Он разочаровал меня.

— Ты любила его?

Нас притихла. Она медленно вдохнула и ответила на выдохе:

— Я люблю лишь одного мужчину. И Филлипе не он. — Быстренько меняя тему, она спросила: — А что насчет тебя, Мина? Ты когда-нибудь любила?

— Да, — легко ответила я. Я искоса смотрела на нее, желая заметить ее реакцию. — Я влюбилась в своего брата.

Она не разочаровала.

— Фуууууу, — сорвалось с ее губ еще до того, как я успела закончить. — Пожалуйста, скажи, что шутишь. Потому что если нет, то мне придется остановиться и блевануть, потому что это чертовски противно.

Я откинулась на спинку сиденья, смеясь.

— Он был моим приемным братом. Никакого родства, — я ухмыльнулась. — Боже, ты что-то с чем-то.

Она улыбнулась, затем неохотно так выдала:

— Сучка, — она покачала головой. — Тогда расскажи мен о мистере Братике.

— Мне было двенадцать, когда меня отправили в приемную семью. Я была счастливицей. С первой семьей, в которую меня поместили, я прожила все время, пока не решила жить на улице. — Я нахмурилась. Я давно не вспоминала о Мэгги и Джоне Питерсон. — Мэгги была как раз тем, что мне надо было, тем, что я потеряла. Она была прекрасной. Джон, ее муж, тоже был хорошим. Он пытался вовлекать меня во все, чтобы я чувствовала, будто мы настоящая семья. У них были пятилетние близнецы, которые меня обожали — Бен и Крис, — я улыбнулась. — Я учила их кататься на велосипеде, — выдохнула я.

— Ох-ох, — начала Нас. — Чувствую, назревает что-то грандиозное.

— Когда мне было шестнадцать, Мэгги пришла ко мне в комнату. Она выглядела встревоженной. Тогда-то она мне и объяснила, что ее сын от первого брака переедет жить к нам, поскольку у его отца появились проблемы с законом. Я не понимала в чем проблема. Это ж был ее ребенок. В смысле, зачем она объясняла все мне? Я сказала ей, что все в порядке. Я даже предложила, чтобы он занял мою комнату, если надо, а я могла бы спать на диване. — Мой голос смягчился. — Его звали Джеймс. Ему было почти восемнадцать, звезда футбола и просто красавец.

— Бууум, вот он неожиданный поворот событий.

Я улыбнулась.

— Он был милый и веселый, и любил пофлиртовать. А еще он был первым парнем, который оказался достаточно храбрым, чтобы поцеловать меня, прямо на заднем дворе под носом у Мэгги и Джона. Я легко влюбилась в него, — я хихикнула от воспоминаний. — Не прошло много времени, прежде чем мы начали целоваться то тут, то там, и он мог проскользнуть ко мне в комнату, после того, как все уснут. — Я мечтательно вздохнула. — Мы болтали ночи напролет, затем целовались. И потом мне исполнилось семнадцать. Одно за другим, и вскоре мы делали намного больше, чем просто болтали и целовались, ну, ты понимаешь, о чем я.

Нас ухмыльнулась:

— Ага, понимаю-понимаю.

— История заканчивается тем, что мы стали беспечными, и нас засекли. Мэгги обвинила меня в том, что я соблазнила ее сына, и назвала меня маленькой потаскушкой. И я осознала, что как бы сильно я не любила Мэгги, она не была моей матерью. И на следующий день я исчезла.

— Она назвала тебя потаскухой? — потрясенно произнесла Нас.

Я кивнула.

— Маленькой потаскушкой.

— И тогда ты сбежала от них, — Нас сделала паузу, а затем вдумчиво добавила: — Держу пари, она думала о тебе каждый день, с тех пор как ты ушла.

От ее слов мое сердце затрепетало.

— Думаешь?

— Хм, да. Она обозвала семнадцатилетнюю девочку отвратительными словами в гневе, и затем девочка сбежала и не вернулась, — она фыркнула. — Я бы сказала, что она каждый день платит за то, что сделала, вспоминая о тебе. Получила по заслугам, глупая сука.

Я не хотела верить в то, что Мэгги страдала от чувства вины все это время. Да, она обозвала меня, но это не шло ни в какое сравнение с тем, что она приняла меня в свой дом и сделала частью своей семьи на целых пять лет. Она заслуживает лучшей жизни.

Как только Нас высадила меня, я пошла искать по дому Льва, и обнаружила его внизу: он сидел в кресле-качалке с Лидией в своих руках и тихонько что-то нашептывал ей.

Какое-то время я стояла в дверном проеме, незамеченная, наблюдая за тем, как мужчина был отцом для своей дочери. Мое горло сжалось от эмоций. Лев доказал, что был лучше, чем я думала о нем.

Я тихонько откашлялась, Лев повергнулся и заметил меня. Я подняла руку и помахала, он поднял малышку, пересек комнату и положил ее в кроватку. Затем взял радионяню, вышел из комнаты и включил устройство. Я отошла от двери, и он осторожно закрыл ее.

Мое выражение лица было нежным, когда он подошел. Я забыла, зачем искала его. Положив руку на его предплечье, я сжала его и прошептала:

— Ты прекрасный отец, Лев.

Засмущавшись, он проигнорировал мой комплимент, но не отошел от моей близости.

— Как прошел твой день? Когда Настасья полна решимости что-то сделать, то она может быть слишком напористой.

Взяв его под руку, мы пошли по коридору вместе.

— Знаешь, твоя сестра может, и сорвиголова, но она знает, как мотивировать человека. — Я улыбнулась ему. — Я не уронила ни одного стакана. Ни одного. И я знаю, как делать десяток коктейлей. Так что, я готова на сегодня. Вперед.

Он замер, останавливая меня, и всмотрелся в мое лицо.

— Кажется, сегодня ты в лучшем расположении духа. Я рад.

С моего лица сошли все эмоции.

— Четыре дня назад ты подобрал меня на улице, накормил, дал место для сна и предложил работу. — Медленно, чтобы не дать неправильное представление о своих намерениях, я сделала шаг вперед, обернула руки вокруг его талии, прижалась к нему, стискивая его осторожно, и положила голову на его грудь. — Спасибо недостаточно, чтобы высказать всю мою благодарность за то, что я встретила тебя, Лев Леоков. — Я вдохнула аромат его сандалового парфюма. — Ты спас мою жизнь.

Он не обнял меня в ответ, но поднял руку и погладил меня по волосам.

— Я бы сделала это вновь, мышка.

Я отстранилась на пару сантиметров, чтобы взглянуть на него, но мои руки по-прежнему обнимали его.

— С этого момента все станет только лучше, так?

С мрачным выражением лица, он взял в ладонь мою щеку.

— Конечно.

И вот тогда-то я вспомнила, зачем хотела поговорить с ним. Отстранившись, я вновь взяла его под руку.

— Мне нужна твоя помощь.

Он не спросил в чем именно, просто кивнул и уверенно ответил:

— Все, что угодно.

И я знала, просто знала, что он не подведет.

***

В тот момент как зашла в «Сердцеедки», я знала, что мое волнение вернулось отомстить. Я не была уверена, из-за чего это случилось, но когда выронила и разбила четвертый бокал, почувствовала давление.

Настасья отвела меня в сторону.

— Что с тобой, чудачка? Ты так хорошо сегодня справлялась!

Я гневно выдала:

— Не знаю, боже!

Подошла Аника с сочувствующим выражением лица.

— Не хочу приносить плохую весть, но у нас мальчишник на подходе. Они будут здесь через десять минут, и я буду обслуживать их. — Она посмотрела на Нас, в ее голубых глазах читалось беспокойство. — Что будем делать? Я не думаю, что сегодня можно оставить Мину одну за барной стойкой, если только с чьей-нибудь помощью.

Я хлопнула себя рукой по лицу.

— О боже, прости Нас. Я не знаю, что на меня нашло.

Аника заметила кого-то в дверях и выпрямилась.

— Проклятье, — она широко улыбнулась и сквозь стиснутые зубы процедила: — Они раньше. Пошла встречу их. Нас, пожалуйста, останься с ней.

В ту секунду, как Аника исчезла, мой желудок успокоился.

Нас выдохнула.

— Пошли. — Она положила руки мне на плечи и встряхнула меня. — Ты можешь сделать это. Я знаю, что можешь. Я сказала Льву, что научила тебя. Не делай из меня врушку, коротышка.

«Ободряющая речь» Нас была практически угрозой, но она сделала свое дело. Покачав головой из стороны в сторону, я щелкнула шеей.

— Я сделаю это.

— Ты сделаешь это, — повторила она.

— Я усмирю эту лошадку, — прорычала я.

Она улыбнулась.

— Черт, да, усмиришь! — Она пихнула меня вперед и шлепнула по заднице. — Давай вперед, подавай напитки и не пролей ни капли. — Я вперилась взглядом в нее. С помощью пальцев, она сделала свою улыбку еще шире. — Обслуживай с улыбкой!

Я посмотрела по сторонам, и когда убедилась, что никто не смотрит, показала ей средний палец.

Нас рассмеялась, а я почувствовала на себе чей-то взгляд. Повернувшись к дальнему концу зала, к сцене, я увидела Льва, который смотрел на меня, не моргая. И в его глазах... они были заполнены веселыми искорками.

Он видел, что я сделала. Спалилась.

Мое лицо запылало. Я едва могла игнорировать его. Лев видел меня. Я подняла руку и помахала ему пальчиками. Он дернул подбородком в ответ. Я улыбнулась и одними губами произнесла:

— Прости. — Я не была уверена, но мне показалось, что он произнес в ответ:

— Возвращайся к работе.

Я устроилась за стойкой, принимала заказы и подавала напитки. Я делала все без происшествий, и за следующий час получила сотню баксов чаевых.

Мужчина по имени Джеремайя пришел подменить меня, когда я собралась на пятнадцатиминутный перерыв. Он был не настолько высок, как остальные мужчины, которые работали здесь, но определенно хорошо выглядел. У него были длинные, зачесанные назад каштановые волосы, бородка, а руки покрывали татуировки. На нем были узкие черные джинсы, черная обтягивающая футболка, а на губах — легкая улыбочка. Я подала ему руку и была удивлена, когда он поднял ее к губам и поцеловал.

Казалось, здесь это было нормой. Моя реакция была такой же, как и, когда это сделал Томми. Я хихикала и прикрывала горящие щеки руками. Джеремайя отправил меня на перерыв, но меня перехватили. Лев стоял передо мной, но его взгляд был прикован к Джеремайя. И он выглядел злым.

Нет. Не злым.

Взбешенным. С большой буквы В.

— Привет, — сказала я, перекрикивая музыку и потянув его за рукав.

Когда он взглянул на меня, его лицо смягчилось. Он наклонился и заявил.

— Джеремайя спит со всеми подряд.

— Ох, — пробормотала я, не понимая для чего мне нужно было знать это.

Лев кивнул, прядь его волос упала ему на лоб.

— Он любит пофлиртовать.

Вытянув руку, я потянула его за пиджак, пока его лицо не было достаточно низко, чтобы я могла поправить его волосы. Я осмотрела его, поправила лацканы пиджака, затем пригладила жилетку, прежде чем застегнула пиджак.

— Это твой способ предупредить меня по поводу плохих мужчин? — Я посмотрела на Джеремайя. — Хотя он очень даже симпатичный, правда?

Лев процедил сквозь стиснутые зубы:

— Не думал, что он в твоем вкусе.

Он собрался уходить, но я остановила его, схватив за запястье. Я нахмурилась на его холодный тон.

— Лев, у меня нет как такового вкуса в мужчинах. С тех пор как мне исполнилось семнадцать, я не видела, как мужчины выказывают ко мне интерес. — Я пожала плечами. — Приятно чувствовать себя желанной. — Я вытянула свободную руку и прикоснулась к его предплечью, над запястьем, которое сжимала. — Но спасибо за предупреждение. Буду бдительна.

Его золотистый взгляд всматривался в мое лицо, он заметно расслабился.

— Я не хочу, чтобы тебя обидели.

По телу прокатилось тепло. Боже, он был таким милым. Я улыбнулась.

— Тогда у нас общий интерес.

Он перехватил мою руку на своем предплечье и сжал ее.

— Мужчины такие животные. Она скажут и сделают все, лишь бы женщина переспала с ними.

Я не могла поверить, что он был таким мужчиной. Я тихо пробормотала:

— Но ты не такой, верно?

Лев закрыл глаза и зажмурил их, прежде чем кивнул. Отпустив мою руку, он сказал:

— Будь осторожна, Мина. Твоя невинность слишком притягательна.

И затем он ушел.

Мрак, подумала я. Затем крошечная улыбка растянулась на моих губах.

В стиле Льва.

13 глава

Мина

Настала пятница, и я официально работала в «Сердцеедках» уже полторы недели. Никто бы не смог стереть улыбку с моего лица, даже если бы попытался. За последние пять дней я познакомилась с каждым работником, пытаясь разузнать о них побольше, но, не рассказывая много о себе. Когда спросили, откуда я, я сказала танцовщицам, что в детстве много переезжала, за что он дали мне прозвище «Цыганка».

Я осознавала, что у стриптизерш была не самая лучшая репутация, но они были очень милыми. Все, кроме одной.

Маленькая испанка с огромными карими глазами, гладкой кожей цвета кофе с молоком и с формами, от которых любой мужик потеряет разум, глумилась надо мной. Они звали ее Чача. Было очень сложно вести себя хорошо с Чачей, когда она смотрела на тебя так, будто от тебя несет дерьмом.

Люди слышали, что девочки зовут меня новым прозвищем, и вскоре обслуживающий персонал, вышибалы и бармены, и даже некоторые клиенты стали звать меня Цыганка.

Я была не против. Я чувствовала, будто отчасти принадлежу этому миру. Я имею в виду, обычно друзья дают прозвища своим друзьям, так?

Мое сердце буквально парило от этого.

Ну да, так и было, пока Аника не сказала, что русские не очень хорошо думают о цыганах и, посмотрев на меня печальными глазками, заявила, что она скажет всем прекратить меня так называть.

Натянув свою самую широкую, самую яркую улыбку, я поблагодарила ее, но сказала ей не переживать, потому что мне нравилось прозвище.

Выкуси, мисс Я-вся-такая-правильная.

Когда мой разум включился в работу, а напряжение ослабло, я стала любимицей толпы. Люди хотели, чтобы Цыганка обслуживала и встречала их мальчишники, и платили кучу денег, чтобы я была исключительно в их распоряжении.

Я не понимала этого, но была уверена, что это имело что-то общее с тем, чему Нас обучила меня, когда вчера отвезла на ланч.

В ту секунду, как мы уселись, она выпрямилась и выдала:

— Нам нужно поговорить.

— Хорошо. О чем? — Мое сердце помчалось вскачь.

Часть меня думала, что меня уволили, и Лев не хотел сам говорить мне этого. Но то, что она сказала дальше, озадачило меня.

— Не принимай это на свой счет, хорошо? Но я думала, когда ты пообвыкнешься, это придет само по себе, и сейчас я вижу, что такого не произойдет, поэтому планирую обучить тебя.

Я потягивала свою воду с лимоном, проводя пальцами по запотевшему стеклу.

— Чему обучить?

Она сняла свои очки и улыбнулась.

— Флирту.

Я моргнула, а затем фыркнула.

— Ну и зачем? Я не ищу себе парня.

Она вздохнула, помассировала пальцами свои виски, как будто я действовала ей на нервы.

— Мина, ты барменша в мужском стрип-клубе, — она сделала паузу. — Я не хочу давить на тебя, но тебя забронировали. Ты будешь принимать и обслуживать мальчишник в субботу.

Молниеносно ошеломленная, я ахнула. Затем заикаясь, протараторила:

— Ч-чего? Почему я? А Аника не может? Пусть Аника сделает это.

Нас вперилась в меня взглядом и процедила сквозь зубы.

— А они не хотят Анику. Они хотят Цыганку. — Она наклонилась над столиком, чтобы сказать меня прямо в лицо: — И они получат Цыганку, или я надеру зад этой Цыганке. Понимаешь, ага?

Я вжалась в свой стул и захныкала.

— Я не хочу. Я опрокину на них напитки. Они пожалуются Саше, и меня уволят.

— Ты не уронила ни стакана со второго рабочего дня. Ты можешь нести поднос. Ты обслуживаешь больше клиентов, чем мы ожидали. И мужчины заворожены тобой. — Она искренне посмотрела на меня. — Ты все делаешь прекрасно. Даже Лев так думает.

Хныкающая Мина исчезла, уступая место заинтригованной Мине.

— Правда? Он так и сказал?

— Да, сказал, сегодня утром. — Он нахмурилась — Вы живете в одном доме. О чем, черт побери, вы, ребята, болтаете?

Я пожала плечами.

— Да ни о чем особо, — задумавшись, я наклонила голову. — Когда я пытаюсь завязать разговор, он становится таким странным.

Выражение лица Нас изменилось. Она говорила спокойно, но в ее тоне была слышна защита:

— Лев не виноват в этом, Мина. Просто он вот такой. Я не ожидаю, что ты поймешь, но поверь мне, он не может ничего с этим поделать, — затем она добавила: — Не осуждай его. Он не хочет быть грубым, просто не умеет общаться.

Я моргнула пару раз от ее защитной реакции.

— Я и не осуждаю его, Нас. Просто у меня есть вопросы. Типа таких: почему он не говорит со мной о себе, и почему, черт побери, запирает нас в спальне на всю ночь.

Нас откинулась на спинку стула, широко разинув рот.

— Ты спишь с ним?

— Что? — Я покраснела и почти крикнула: — Нет! — Затем выдавила и себя смешок. — Он не доверяет мне, считает, что я могу украсть что-нибудь, поэтому сказал, что пока я в его доме, мы будем спать в одной комнате. Я сплю на кровати, а он на раскладном диване. — Казалось, это не убедило ее. Я сделала глоток воды, во рту внезапно стало сухо. — Клянусь, мы не чпокаемся, Нас. Я клянусь.

Крошечная улыбка озарила ее лицо.

— Честно, мне было бы плевать, даже если бы вы и делали это. Просто он не позволяет никому... — Она замолчала, покачала головой и внезапно улыбнулась как ненормальная. — Ты даже не представляешь как это важно, Мина. Но у нас нет на это времени, поэтому не бери в голову. — Она откашлялась и выпрямила спину. — Итак, «Искусство флирта с Нас» официально начинается. — Она подмигнула. — Записывай, крошка Мина. Женщины будут готовы убить за информацию, которую я дам тебе.

Хныкающая Мина вернулась.

— Я по-прежнему не понимаю, на фига мне все это надо знать.

Затем Нас произнесла волшебные слова:

— Гарантирую, твои чаевые увеличатся в три раза.

Ну, вот это уже завладело моим вниманием. Я внимательно слушала.

Она начала:

— Правило первое: Наклоняйся. Сократи дистанцию. Тебе следует быть близко к мужчине, с которым флиртуешь. Улыбайся и отдай все свое внимание мужчине. Не забывай смотреть в глаза. — Она наклонилась на стол и, робко улыбаясь, похлопала ресницами, прикасаясь к моей руке. — Легкие касания — не повредят, сделай вид, будто не расслышала заказ из-за музыки. Если они делают комплимент, похлопай ресничками и робко улыбнись. Мужчины любят невинных барышень.

Это казалось несложно.

— Хорошо. Это не так уж сложно запомнить.

— Никогда, и я имею в виду никогда, не говори свое имя при первом заказанном напитке. Это вынудит их возвращаться вновь и заказывать лишь, чтобы получить минутку твоего внимания, — она продолжила — Я предлагаю тебе называться себя «Цыганка», это будет, вроде как, твой псевдоним. Мужчины решат, что ты вся такая дикая и легкомысленная, и все прочее, — я закатила глаза, а она фыркнула на меня. — Эй, эти мужчины увеличивают твою зарплату.

О, ну этого она могла и не говорить. Я знала это, и была более чем благодарна, но казалось, будто мы обращаемся с этими мужчинами как с идиотами.

— Если парень дает солидные чаевые, поблагодари его, сложи деньги и засунь их в свой лифчик прямо при нем. Этакое небольшое шоу специально для него. Если мужчина очень щедр и оставляет до смешного большие чаевые, наклонись над барной стойкой, сгреби перед его рубашки в кулак, придвинь его поближе и поцелуй в щеку, ну, очень медленно. У мужиков крышу сносит от подобного. — Я не была уверена, что когда-нибудь сделаю такое, но узнать это было полезно. Я внимательно слушала, как она объясняла искусство флирта. — Небольшое предостережение: никогда не предлагай то, что не готова отдать. Дашь им палец, и они по локоть откусят руку. Никогда не целуй клиента в губы. Он примет это как приглашение и начнет лапать тебя. — Она нахмурилась. — Это закончится плохо.

Я кивнула. Да, я могла видеть, как это плохо кончится.

Нас закончила как раз к тому времени, как прибыла наша еда.

— И на сегодняшний день достаточно, — Она улыбнулась, посмотрев на мою «Феттучини Альфредо» с авокадо. — Пора подкрепиться.

Я ела с удовольствием, а они захихикала, когда я простонала от великолепного вкуса еды. Когда мы закончили, я выдохнула и потерла живот.

— О боже, я объелась. — Затем рассмеялась. — Никогда не думала, что скажу такое.

Она улыбнулась и кивнула на меня.

— Ты выглядишь намного лучше.

Я гордо потерла живот.

— Уже набрала пару килограммов за неделю. — Нас сжала губки, будто была впечатлена. — Осталось еще килограммов восемь, чтобы прийти к моему обычному весу.

Ее искренняя улыбка согрела меня.

— Мы добьемся этого, Мина.

Она сказала это так, будто мы были командой. Как будто она будет следить за мной. Как будто мы были больше, чем просто коллеги. Как будто мы были друзьями.

Осознание этого ударило мне прямо в грудь. Я ценила дружбу, тем более у меня так давно не было друзей. Я поняла, что больше не была одинока, и никто не сможет понять, какой это шок для меня. Большинство принимают дружбу как само собой разумеющееся.

Я никогда не буду. Всем сердце поклялась я.

***

Пришла суббота и, понимая, что буду прислуживать восьми шумным мужчинам, я оделась соответственно.

Я напялила обтягивающие джинсы, белую блузку в цыганском стиле, которая показывала немного кожи моего живота, и белые сандалии на завязках и сплошной подошве. Блузка была из тонкого хлопка с длинными рукавами и вышитыми голубыми цветами. Нас дала мне повязку на голову, которую она купила, но ни разу не надевала. Она сказала, что это называется «богемный шик».

Я не знала, что подразумевают под «богемный шик», но Нас поклялась, что это завершит мой цыганский образ.

Повязка прошла посередине моего лба и дальше вниз по краям голов. Она была сделана из тонкой серебряной цепочки, а еще одна цепочка спускалась вниз по лбу, затем приподнималась, и крошечные монетки висели над каждой моей бровью. Монетки тихо позвякивали и немного отвлекали, но когда я посмотрела на себя в зеркало, это не выглядела смехотворно, как я думала.

Нас сказала нанести на мои длинные ресницы три слоя туши и закончить образ красной помадой, которую дала мне.

Я долго пыталась нанести помаду правильно и постоянно хотела провести языком по зубам. Мысль о том, как я широко улыбнусь, а на зубах останутся красные следы, пугала меня. Я раз десять проверила зубы, прежде чем спустилась вниз с пальто в руке.

Как я и думала, Лев был внизу, держа в руках Лидию. Только в этот раз, когда я вошла, а она вытянула ко мне свои крошечные ручки, я подошла ближе, взяла ее у Льва и крепко обняла.

— Приветик, сладкий кексик, — ворковала я, прижав свою щеку к ее голове, вдыхая сладкий запах. Я закрыла глаза, впитывая ее тепло. — Боже, а ты уже большая девочка.

Лев, который стоял рядом, наблюдая за мной и своей дочерью, сделала шаг ближе.

— Давай, я возьму ее. Я знаю, она немного тяжелая.

Но я лишь прижала ее сильнее.

— Тяжелая? Она всего лишь изумительно пухленькая. — Лидия начала сосать палец, положив голову на мое плечо. Радость наполнила меня. — Ох, ты завладела всем моим вниманием, маленькая мисс. Ты легко обведешь меня вокруг своего пальчика.

Каждое утро, когда Лев уходил тренироваться, я вставала и проводила время с Лидией и Миреллой. Мы ходили на прогулки по комплексу, играли в кубики и кукол, устраивали чаепития, и иногда я даже позволяла Лидии покормить меня.

Улыбаясь, Мирелла говорила, что я избалую ее, если продолжу обращаться с ней как с принцессой. Я ответила, что с маленькими девочками надо обращаться только как с принцессами. Что-то подсказало мне, что я выиграла расположение взрослой женщины этим заявлением, но для меня это было неважно. Я просто на самом деле так думала.

Задняя дверь открылась, и Виктор зашел внутрь, вместе с Аникой и Нас. Я единственная увидела вспышку в глазах Аники. Мы поздоровались, и все пришедшие, как обычно, начали толпиться вокруг Лидии.

Когда Аника подошла ближе и вытянула руки к Лидии, малышка повернула голову к моей шее и крепче прижалась ко мне. Я увидела разочарование в красивых глазах рыжей, и головокружение от счастья заполнило меня. Но затем последовал стыд.

В конце концов, она правда была расстроена.

Я попыталась пошутить.

— Она, вероятно, думает, что мы одного возраста, поскольку наш вес почти одинаковый.

Аника моргнула и улыбнулась. Но ее улыбка была холодной. Вероятно, она решила, что я перешла все границы.

Мирелла спустилась вниз, после душа и попыталась забрать Лидию от меня, но малышка не хотела отпускать. После того как она начала хныкать, я предложила уложить ее в кровать, уже во второй раз за неделю. Мирелла была благодарна. Она явно не хотела класть Лидию спать расстроенной. Я не винила ее.

Я поднялась наверх, а Лидия начала уже засыпать. Мирелла тихонько вытянула руки, и я передала ей пухленькую принцессу. Затем помахала, и Мирелла помахала в ответ. Я спустилась вниз и как только зашла в кухню, Аника выдала:

— Смотрю, Мина тут часто бывает.

Ни Лев, ни Нас не имели желания что-то объяснять, да и я тоже, если уж честно говорить. Вместо того чтобы сказать ей, как отвратительно она себя ведет, я улыбнулась.

— Кто готов покорить эту ночь? Я готова. Пошлите.

***

Принимать и обслуживать мальчишник было забавно.

Нас была права по поводу флирта. Мальчишки просто не могли быть еще щедрее. Я пару раз облажалась, но сама себя высмеяла. Мое оправдание за неправильные напитки было: «Ну, знаете, если бы вы, ребятки, не были такими красавчиками, девочка могла бы работать, не отвлекаясь».

С такими оправданиями, мои очаровательные гости оставили чаевых больше, чем истратили на напитки.

Мои щеки болели от улыбки, но это того стоило, на чаевых я заработала чуть больше четырехсот баксов.

Лев внимательно следил за мной, время от времени подходя ко мне. Я задавалась вопрос, что на самом деле он делает в клубе. Если так посмотреть, то он всего лишь каждый вечер смотрел шоу.

После того как один парень схватил меня за запястье и притянул ближе, я запаниковала. Но затем напомнила себе, что они много выпили и стали распускать руки из-за этого. Я прилепила широкую улыбку, наклонилась и выслушала тучу комплиментов, которые мужчина хотел мне сказать. После того как выслушала его, он отпустил меня и я облегченно выдохнула. Я пару раз похлопала ему ресницами и послала воздушный поцелуй, когда начала удаляться задом наперед.

Я не понимала, почему так противилась этому. Флиртовать не так уж сложно. Я справилась.

Пока шла так, я врезалась прямиком в стену. Подняла голову и увидела, что эта «стена» пялится на мужчину, который хотел сказать мне, какая я красивая. Я повернулась и улыбнулась своей «стене».

— Я сделала это!

Но Лев, выглядя так опасно прекрасно в своем сером костюме-тройке, продолжал кидать кинжалы в парня.

— Он распустил свои руки.

Предостерегающие колокольчики зазвенели в голове. Моя улыбка поникла, когда я положила руку на его грудь.

— Эй, все в порядке. Они просто слишком навеселе.

Его злобный взгляд испарился, когда он взглянул на меня.

— Ты выглядела очень напуганной.

Ох. Разве?

Это означало, что он наблюдал за мной. Я не могла сейчас об этом думать. Мне нужно было усмирить опасного Льва.

Он опустил взгляд в пол и неуверенно спросил:

— Ты была напугана?

Я пожала плечами.

— Я не привыкла, что люди трогают меня. На секунду напугалась, но потом подумала и успокоилась. — Мне нужно было оправдать того парня. — Он не причинил мне боль, Лев.

— Мне не нравится, что они трогают тебя.

Это было самое смелое заявление, которое я слышала. Его пылающий гневом взгляд вернулся к мужчине. Моя рука по-прежнему была на его груди, я повернулась и посмотрела на группу мужчин, которые пялились на Льва, выглядя напряженно.

Лев сжал руки в кулаки и сделал шаг по направлению к мужчинам.

Я не могла поверить своим глазам. Милый Лев так рассердился из-за какого-то непонятного парнишки? Я не понимала этого. Он не был похож на мужчину, которого я видела всю прошлую неделю. Это был кто-то другой. Кто-то пугающий.

— Эй! — прокричала я сквозь музыку, толкнув его в грудь, чтобы остановить. Он посмотрел на меня, его взгляд потеплел, и он замер. Я уверенно улыбнулась, похлопав его по пиджаку. — Я в порядке, — я легонько рассмеялась. — Все в порядке, Лев. Я могу справиться с этим.

Он не выглядел убежденным.

— Я буду внимательно следить за тобой.

Я не хотела испытывать его терпение. Не сейчас. Он выглядел как бомба, которая может взорваться от одного касания.

— Хорошо, — сказала я и направилась к бару, сбитая с толку реакцией Льва на этих мужчин.

Остаток ночи прошел отлично, а мой лифчик был заполнен деньгами. Парни уехали около двух часов ночи, широко улыбаясь, но я не позволила им уйти, пока не вызвала для них такси. Жених поцеловал мою руку и поблагодарил за прекрасную ночь. Круто, когда тебе признательны.

Когда пришли уборщики, и все собрались уходить, вышел Саша и сказал, что останется еще ненадолго. Я взяла Льва под руку и помахала на прощание Анике и Виктору.

Аника, приметив, что я держала Льва за локоть, улыбнулась и предложила:

— Эй, Мина, я могу подвезти тебя домой.

О боже.

Ага. Теперь было очевидно. У нее были виды на Льва. А что самое забавное — она считала меня соперницей. Она была красавицей. Я не смогла бы конкурировать с ней.

Лев пробормотал в замешательстве:

— В этом нет никакого смысла, Аника, ведь Мина живет со мной.

Бедная девушка побледнела. Она сглотнула с трудом, прежде чем повернулась к Нас и обвиняюще выдала.

— Ох, прости. Никто мне не сказал.

Нас вперилась суровым взглядом в свою подругу. Я была горда ее ответом.

— Ну, Ани, потому что это не твое, черт побери, дело.

Удовлетворение накрыло меня волной, пока мы в тишине шли к машине Льва.

14 глава

Мина

На следующее утро я проснулась в одно и то же время со Львом. Мне надоело проводить дни в постели. Уверена, были вещи получше, чем сон. Я все еще пыталась найти деятельность, от которой бы получала удовольствие больше, чем ото сна.

Поскольку дверь в спальню была широко распахнута, я решила, что Лев уже ушел. Я зевнула, выскользнула из кровати и поплелась в ванную, чтобы умыться и почистить зубы. Как только открыла дверь, включился душ, и я застыл от вида голой попки Льва.

Его подтянутой, мускулистой попы и длинных ног.

О божечки.

Моя крошечная грудь напряглась, а желудок сделал сальто. Внезапно очнувшись, я схватилась за ручку двери так крепко, что мои костяшки побелели, и моргнула.

Он, должно быть, почувствовал мой взгляд, потому что повернул голову и поймал меня, когда я пялилась на его нижнюю часть тела.

Черт. Меня поймали с выпученными глазами и широко открытым ртом. Я подняла голову и посмотрела ему в глаза.

Я помнила Джеймса. Помнила, как была близка с Джеймсом. Я могла бы воспроизвести в голове каждую часть его тела. Но от вида обнаженного тела Льва, я тут же забыла как-его-там-звали.

Джеймс был мальчишкой.

Лев настоящим мужчиной.

Его спина была широкой и мускулистой, и я хотела провести руками по его обнаженным плечам. Я хотела провести ладонями по всему его телу, заполучить привилегию исследовать его тело прикосновениями.

Чувствительное местечко между моими ногами легонько запульсировало.

Лев наблюдал за тем, как я пялилась на него, и медленно вопросительно приподнял бровь.

Я тяжело сглотнула, и мне казалось, что мой язык был слеплен из песка. Все мое тело пылало. Я прошептала:

— Я просто хотела почистить зубы.

Он внимательно посмотрел на меня, продолжая молчать.

— Хорошо, — выдал он и зашел в душ, выпуская пар. Матовое стекло душа не помогало удержать мое воображение.

Льва было почти не видно, но в своей голове, я могла рассмотреть крепкие очертания его тела, хотя этого нельзя было разглядеть сквозь стекло. И что за видок это был. Впечатляющий, фантастический.

Часть меня хотела открыть дверцу и зайти в душ, чтобы рассмотреть его всего.

Я задалась вопросом, какая реакция была бы у Льва. Оскорбило бы его это или польстило ему? Ответило бы его тело на мой откровенный оценивающий взгляд? Я опустила руку туда, где так в ней нуждалась — между своих ног, отчаянно желая освободиться от пульсации. Все, что мне удалось, — это лишь возбудиться сильнее, отчего мои соски стали как горошинки. Я закрыла глаза, прикусила губу изнутри, наслаждаясь теплой волной, нахлынувшей на мое тело. Возможно, он бы подвинул меня под струи и захватил мой рот в глубоком, пылком поцелуе, и взял меня прямо у холодной стены душевой.

Да, точно.

Я убрала руку и подошла к зеркалу в ванной. Закатив глаза от этой безумной мысли, вытерла запотевшее стекло и уставилась на свое разрумяненное отражение. Было очевидно, что я никогда не узнаю реакцию Льва. Я не настолько любила риск. Он, вероятно, попросил бы меня выйти этим своим скучающим, вежливым тоном, который мог использовать только Лев, тем самым унизив меня.

Я испытала уже столько унижений, что хватит на всю жизнь. Пришло мое время сиять, и если я хотела мужчину, то мне просто стоит поискать его в другом месте.

Мое сердце обливалось кровью. Стало очевидно, что у меня были чувства ко Льву. Последние пару дней я пыталась отрицать этот факт, но я больше не могла лгать сама себе. Почему же еще мои внутренности скручивало от ревности, когда Аника была возле него, прикасалась и прижималась ко Льву?

Я размышляла об этом. Я говорила себе, что просто благодарна Льву, потому что именно он спас меня. Может, если бы Саша спас меня, я бы чувствовала к нему то же, что и ко Льву.

Я сморщила нос. Я понимала, что обстоятельства нашей встречи как-то повлияли на все, но очень сомневалась, что к Саше у меня были бы те же чувства.

Это было больше связи, но все же не дружба. Пока еще нет.

После того как на прошлой неделе поговорила с Нас, я пришла к выводу, что если я не приложу усилий, то мы со Львом так и будем ходить вокруг да около. А я не хотела этого. Я хотела разговаривать со Львом, не чувствуя будто вмешиваюсь в его жизнь или пытаюсь что-то выведать. Я хотела, чтобы Лев чувствовал себя комфортно со мной. Хотела дружбы.

И больше всего на свете хотела вызвать у него улыбку. Обычно только Лидия могла осчастливить его достаточно, чтобы получить улыбку. Я хотела изменить это.

Проклятье. Я переходила все границы. И знала это. Но такова была теперь моя миссия. Я бы отдала что угодно, лишь бы услышать его смех. Я была уверена, что этот звук будет ошеломляющим.

Вздохнув, я воспользовалась зубной нитью, взяла щетку, почистила зубы, прополоскала рот ополаскивателем для рта и затем покинула ванную, села на кровать и ждала Льва.

У меня было к нему предложение.

Я легла на кровать, и прошло немного времени, прежде чем дверь открылась, и Лев вышел из ванной, одетый в черные треники и белую футболку. Из-за влаги на его теле, футболка прилипла к груди, и я легко могла увидеть темные соски сквозь тонкий материал.

— Собрался тренироваться? — хрипло произнесла я, садясь.

Он выдавил какой-то рык, сел на край дивана, чтобы натянуть носки и кроссовки. Затем посмотрел на меня, его медовые глаза подозрительно сощурились.

— Ты рано встала.

Мои губы дернулись.

— Ты сказал это так, будто у меня был какой-то тайный мотив. — Я улыбнулась и пробормотала: — Ну, ладно, отчасти был.

Это заявление завладело его внимание. Лев положил локти на колени, его руки свесились между ногами, и осторожно спросил:

— Что тебе нужно?

Мне нужно было больше, чем он был готов дать, предпочтительно его полные губы на моем теле.

— Мне нужно, — я сделала паузу, вперившись в его глаза, — время, чтобы узнать тебя.

На его выражении лица отпечаталось смятение.

— Не понимаю.

Это, как я уже узнала, была одна из его любимых фраз. Другой была: «Ясно».

— Я живу здесь почти две недели. Мы работаем в одном месте, едим вместе, живем вместе, и я по-прежнему ничего о тебе не знаю, Лев. И я хочу узнать.

Он свел брови.

— Ясно.

И после этой фразы я очень захотела рассмеяться. Но вместо этого, широко улыбнулась.

— Ты сходишь со мной на ланч? Мы поболтаем. Лучше узнаем друг друга. Капнем поглубже поверхности.

С его лица сошли все эмоции, и по каким-то причинам, от него волнами исходило беспокойство.

Я не могла этого вынести. Подошла к нему, взяла его за руку, села рядом и тихо заговорила:

— Почему ты закрываешься, когда я интересуюсь твоей жизнью?

Его кадык дернулся, а ответ останется со мной навечно. Его голос был таким же тихим, когда он пробормотал:

— Я не умею общаться с людьми, Мина — Он аккуратно сжал мою руку. — Я боюсь, что оплошаю и разочарую тебя.

Мой ответ был тихим, но уверенным:

— Со мной ты можешь говорить обо всем. Вряд ли ты сможешь разочаровать меня, даже если попытаешься. Я просто хочу честный разговор.

Посмотрев на свои руки, он провел своим большим пальцем по моему, выпрямился и сказал:

— Хорошо, согласен. — Он сделал паузу, а затем добавил: — Я с радостью схожу с тобой на ланч, Мина.

Я выпрямила плечи и подняла руки, радостно вскрикнув.

— Ура!

Лев взглянул на меня так, как будто я сумасшедшая, а я наклонила голову и расхохоталась, счастливая, разделить с ним такой момент. Я встала, взяла кое-какую одежду и направилась в ванную.

— В час?

Он кивнул.

— В час.

Почувствовал облегчение и радость, я закрыла за собой дверь и смыла длинную, прошлую ночь с себя.

***

Утро тянулось долго, отчасти потому что Мирелла увезла Лидию на экскурсию, и я не успела увидеть малышку до отъезда. Нас пришла около одиннадцати и, не проронив ни слова, уселась за стол Льва, кинув на него бумажный пакет. Ее глаза скрывали огромные солнцезащитные очки.

Я сдержала смех и шепотом спросила:

— Плохо спала?

Она сняла очки, зажмурившись от яркого солнечного света, который раздражал ее красные глаза, но лукаво ухмыльнулась.

— Я вообще не спала.

И тут-то до меня дошло. Я наклонилась и подтолкнула ее.

— Ах ты стерва. Это был кто-то, кого я знаю?

Она пожала плечами.

— Вероятно.

Я уставилась на нее.

— Ты не расскажешь мне? — Она покачала головой, и улыбка Моны Лизы растянулась на ее губах. — Ну и ладно, — добавила я. — Ну хоть скажи, был ли он хорош.

— Ммммм, — промурчала она, медленно прикрыв глаза. — В таком я как раз и нуждалась. Он был великолепен. Бог.

Я надула губки.

— Я хочу чего-нибудь великолепного. Хочу Бога. — Я моргнула. — Что со мной не так?

Нас захихикала.

— Судя по всему, ты изнываешь от жажды, kukla

— А?

— Тебе нужен длинный стакан воды.

У меня начала болеть голова. Я потерла виски.

— Понятными словами, Нас, пожалуйста.

Она раздраженно вздохнула и хитро посмотрела на меня.

— Да мужик тебе нужен.

— Нет, это не так, — слишком уж быстро отрицала я.

— Все совершенно нормально с желанием заполучить немного Ч, Мина. Нечего стыдиться. Прошло уже много времени. Ты только вернула свою жизнь, — она убеждала меня. — Тебе двадцать четыре. Хотеть секса — нормально.

Я моргнула, размышляя.

— Знаешь, а ты права. Но не думаю, что хочу именно этого. Хотя мысль об этом очень привлекательна, — улыбнулась я. — Но зная мою удачу, я пересплю именно с тем парнем, который даже не будет знать, как довести девушку до оргазма. Затем, конечно, я симулирую, чтобы он не винил себя, и закончу тем, что буду возбуждена еще сильнее, приду домой и буду мастурбировать. — Я состроила рожицу. — Так не пойдет.

Нас ахнула, нахмурив брови и сжав губы. Наконец, она выдала:

— Ты, черт побери, сумасшедшая.

— Знаю, — выдохнула я.

Я открыла бумажный пакет и увидела, что Ада напекла черничных маффинов. Хоть и хотела оставить их все себе, я предложила один Нас, которая ухмыльнулась моему такому очевидному нежеланию делиться. Но в любом случае взяла маффин. Мы поболтали за чашкой кофе, и я осознала, что время буквально пролетело.

Мы обе повернулись и увидели, как вошел Лев. Он посмотрел на сестру, и его взгляд потеплел.

— Доброе утро, Настасья. Присоединишься к нам на ланч?

— Ланч? — Она приободрилась. Я повернулась и нахмурилась. Нас удивленно подняла брови. — Очевидно, нет.

— Тогда в следующий раз, — пробормотал он, прежде чем повернулся ко мне. — Мне нужно принять душ. Отправляемся через десять минут.

— Хорошо, — выдохнула я, уставившись на его покрытую футболкой широкую грудь.

Когда он пошел к лестнице, Нас ущипнула меня и шепотом прошипела:

— У тебя есть чувства ко Льву.

— Ай, больно же! — в ответ прошипела я, потерев руку. — Я наконец-то осмелилась пригласить его на ланч. Мы узнаем друг друга получше, — поклялась я. — Я больше не позволю ему избегать меня. Мы станем друзьями.

Нас предостерегла меня.

— Лев не заводит друзей.

Я посмотрела на дверной проем, из которого он вышел, и уверенно заявила:

— Ну, я изменю это.

Нас ушла до того, как Лев вышел из душа, дав мне время намазаться кремом, нанести туш и блеск для губ. Я причесала волосы и оставила их распущенными. Они больше не были прямыми, а спускались легкими волнами по моей спине.

Я переоделась в синий летний сарафан, который купила, после того как два дня уговаривала Нас свозить меня в еще одну комиссионку, поверх накинула блейзер в стиле 80-х и закончила образ белыми туфельками на низком каблуке. Нас была раздражена, что я вытащила ее в магазин, но она покинула его с клатчем в стиле 70-х фирмы Glomesh.

Я ухмыльнулась ей. А она выплюнула слишком быстро:

— Эй, они вернулись в моду!

Когда мы собрались уходить, Мирелла заехала на подъездную дорожку. Она вытащила Лидию, и как только та заметила своего папочку, вытянула руки и начала лепетать:

— Otet! Otet! Otet!

Он посмотрел на меня, затем на нее, и я поняла, что теряю его. Конкурировать с Лидией было невозможно. Я понимала. И если уж быть честной, то уважала это.

Не желая потерять наше свидание за ланчем, я положила ладонь на его руку и предложила:

— Может, Мирелла возьмет выходной на остаток дня. — На его смущенный взгляд, я добавила: — Давай возьмем Лидию с нами. Мы захватим одеяло для пикника, ее игрушки, ланч и поедим в парке.

Он посмотрел на меня, потом на Лидию, затем вновь на меня.

— Ты уверена? Она требовательна, когда это касается моего внимания.

Я не винила ее. Он был замечательным. Улыбаясь, убедила его:

— Я хочу, чтобы Лидия поехала с нами. Я очень люблю ее.

— Хорошо, — сказал он, кивнув. И когда он пошел к своей дочери, то светился, взяв ее пухленькое тельце в свои рук и, и я знала, что сделала все правильно.

15 глава

Мина

Лев проехал мимо трех парков, пока не нашел тот, который посчитал подходящим. Когда я указывала на первые два, он опускал солнцезащитные очки, смотрел в мое окно и качал головой, бормоча:

— Слишком много народу.

Когда он делал подобные вещи, я напоминала себе, что хотя для меня все это казалось странным, я не знала этого мужчину — и сегодняшней целью как раз было узнать его. Я буду просто сидеть рядом и позволять делать все так, как он хочет. У меня было все время в мире для Льва и его чудачеств.

Я вытащила Лидию из машины, взяла ее за крошечную ручку, и мы ждали, когда Лев достанет покрывало и корзину для пикника и укажет нам дорогу. Мы прошли короткий путь от машины до рощицы деревьев. Когда Лидия потянула меня за руку, я наклонилась и взяла ее на руки, давая Льву время, чтобы расстелить коричневое плотное, шерстяное покрывало и поставить корзину.

Лидия взвизгнула, чтобы я отпустила ее, и неохотно я сделала это. В тот момент как она выбралась из моих объятий, ее крошечные пухленькие ножки на большой для них скорости понесли ее подальше от нас. Я ахнула и поспешила за ней, но Лев остановил меня, схватив за руку.

— Все нормально, она не уйдет далеко.

Он был ее отцом. Он знал ее лучше, чем я, но все же я беспокоилась.

— Ты уверен? — спросила я, замявшись и внимательно наблюдая за ней. Она подняла листик, который ей очень понравился. Я поняла это, потому что она стояла, захваченная зрелищем, улыбаясь ему, пока он поблескивал на солнце. Лидия аккуратно держала его в своих ручках, повернулась и побежала к нам, подняв руку над головой, чтобы показать свой «улов».

Мое бешено колотящееся сердце замедлилось. Я посмотрела на Льва, который улыбался малышке.

— Спасибо, Лиди. Он очень милый.

Она снова отбежала, но я заметила, что она остановилась на том же расстоянии, что и в прошлый раз, как будто подсознательно понимала, что еще чуть дальше убегать нельзя.

Теплая ладонь сомкнулась вокруг моей руки, и я повернулась. Лев показал на покрывало:

— Садись.

Я только собиралась сказать, что мне не нужна помощь, чтобы сесть, как осознала, что на мне было платье. Поэтому я передумала и приняла помощь, потому что не хотела показывать Льву свои новенькие белые трусики. По крайней мене не сегодня.

С его помощью я опустилась на покрывало так грациозно, как только возможно, чтобы не показать свое нижнее белье, и он сел рядом со мной так близко, что легко мог бы коснуться меня. День был великолепным, а поскольку деревья отбрасывали на нас тени, то было еще замечательнее. Мы оба повернули головы, чтобы посмотреть за Лидией и убедиться, что она играет недалеко от нас. Лев открыл корзинку и начал вытаскивать содержимое, передавая все мне.

Когда Лев сказал Мирелле, что мы планируем украсть на весь день ее сокровище, она настояла, что соберет нам корзину для пикника, чтобы мы не покупали еду на вынос. Я согласилась с этим. Мирелла периодически готовила мне тосты, и они были вкусными. Я была уверена, что она легко могла сделать и сэндвичи. Через десять минут она подала нам заполненную корзинку, куклу и мяч для Лидии, если ей вдруг станет скучно, ее покрывало, на случай, если она уснет, и бутылочку с водой.

Лев подавал мне содержимое корзины, и я аккуратно раскладывала все перед нами. Мирелла упаковала нам картофельные чипсы, пакетики с порезанными яблоками, клубникой, морковными палочками, огурчиками, сыром и тоненькими крекерами, сэндвичи, парочку небезызвестных черничных маффинов Ады, и несколько кусочков брауни. Лев вытащил бутылку с водой и подал ее мне. Я открыла ее и сделала пару глотков, наблюдая краем глаза за ним.

Он снял пиджак, положил его на корзинку, чтобы тот не касался земли, затем отстегнул запонки и закатал рукава до локтей.

— У меня есть первый вопрос. — Я улыбнулась сама себе. — Ты всегда носишь костюм?

Лев наклонил голову.

— Да, в основном.

Я ждала дальнейшего объяснения.

Не получила.

Я нахмурилась и махнула рукой, побуждая его продолжить.

Он приподнял брови.

— Вот и все. Добавить нечего.

Я фыркнула:

— Ох, давай-ка приложим больше усилий. Почему ты постоянно носишь костюмы? У тебя есть какая-нибудь другая одежда, кроме деловой? Как насчет пары джинсов?

Он посмотрел на свою дочь, которая собирала листики, и ответил:

— Я не знаю, почему постоянно ношу только костюмы. Вероятно, это привычка. И да, у меня есть другая одежда. Включая и джинсы.

О боже.

Что бы я только не отдала, лишь бы увидеть эту попку в джинсах. Ох!

— Хорошо. — Я была довольна его ответом. Открыла пакетик, взяла кусочек сыра и закинула его в рот. — Теперь ты задавай вопрос.

Он долго молчал, и на мгновение, я даже подумала, что он не ответит, но затем Лев открыл рот и заговорил:

— Ты любила свою мать?

Я нахмурилась.

Что это за вопрос такой?

Я легко ответила:

— Конечно, я любила ее. Она была самой лучшей. Ее звали Клара, и я выгляжу точь-в-точь, как она.

— Тогда она была красивой, — пробормотал Лев, как будто сам себе, и я спряталась за своими волосами, как обычно делала раньше.

— Она была красивой, но знаешь, что делало ее ошеломительной?

— Что?

Я посмотрела на него.

— Ее улыбка, — ухмыльнулась я. — Она была заразительной. И когда она смеялась, все ее тело содрогалась от веселья одним отработанным движением. Казалось, будто она танцевала своим смехом. Мама постоянно улыбалась, даже когда было сложно, и также много смеялась. — Чем больше я говорила о ней, тем сильнее мое горло сжималось. Я закончила шепотом: — Она была живым солнышком.

— И затем она умерла.

Это было сказано так мрачно и угрюмо, что я вздрогнула.

— И затем она умерла, — подтвердила я, кивнув. — Все случилось так быстро. Она пошла к доктору из-за болей в животе и метеоризма, и сначала ей поставили неправильный диагноз. Мы слишком поздно обнаружили, что у нее рак кишечника. Они сказали, что ей осталось три месяца. — Я нахмурилась от воспоминаний. — Она едва продержалась два.

— Сочувствую.

Я пожала плечами, как раз когда Лидия вернулась с охапкой листиков, которые добавила к своей маленькой коллекции. На сей раз она плюхнулась прямо на мои коленки и потянулась за пакетиком с яблоками. Я открыла пакетик и подала ей кусочек, затем обняла руками ее за животик и прижала щеку к ее головке.

— Что насчет твоих родителей? Ты не говорил о них.

— Они мертвы, — безэмоционально выдал он.

Я задала ему тот же вопрос:

— Ты любил их?

Он сорвал травинку и сморщил лоб.

— Я не понимаю, что значит любовь, — начал он. — Любовь — это просто слово.

Я удивленно подняла брови. Я видела, что он всей душой любил Лидию. Видела, что он любил Нас и даже как-то по-своему Сашу. Я не понимала, как человек, окруженный людьми, которые любили его, не понимал любовь.

— Но ты ведь любишь Лидию. Любишь Нас и Сашу.

— Разве? — спросил он. — Я бы выдержал любые страдания, лишь бы они были счастливы. Я отдал бы свою жизнь, чтобы обеспечить их безопасность. Правда. Это и есть любовь? Возможно, — он наклонил набок голову. — Возможно, это что-то большее.

Лидия ела, что-то лепеча сама с собой, и указывала на вещи, которые ее привлекали, как например, крышка от моей бутылки с водой. Я обдумывала слова Льва, и когда, казалось, поняла их значение, осторожно заговорила:

— Ты веришь в глагол «любить». А не в само слово «любовь». — Он повернул свое лицо ко мне и посмотрел на меня так, будто был крайне удивлен моим пониманием. Я добавила: — Любовь для тебя — действие. Когда она — неопределенная эмоция.

— Да, — ошеломленно пробормотал он.

Я могла бы полюбить тебя, Лев Леоков.

Мысль изумила меня. Одновременно пугая и взбудораживая.

Я прикусила изнутри губу.

— Я поняла это.

Все мое внимание переключилось на маленькую девочку, которая ела порезанные кусочки яблока, но я ощущала взгляд Льва на себе. Пропустив пальцы сквозь кудряшки Лидии, я прижала ее поближе, пользуясь таким милым отвлечением.

Проницательный взгляд ее отца убивал меня.

— Прежде, когда у тебя был дом, ты планировала пойти в колледж? — Его вопрос удивил мня.

— Да, — сказала я. — Я хотела стать фотографом. Истратить все деньги на фотоаппарат и снимать все подряд, — улыбнулась я. — Продавать фото за тысячи долларов и стать самым лучшим сотрудником, когда людям из Vogue понадобилось бы вдохновение. — Я захихикала сама над собой. — Такой была моя мечта.

— Что бы ты хотела фотографировать?

Лидия засунула большой палец себе в рот, укрылась одеяльцем и прижалась к моей груди, положив голову на мое плечо. Я поцеловала ее в лоб.

— Я хотел делать оригинальные фотографии. Фото людей и ситуаций, которые бы притягивали повторный взгляд. Я бы хотела быть безрассудной и дерзкой, и показывать вещи, которые многие люди быстро забывают. — Я пожала плечами, нечаянно встряхнув Лидию. — Ох, прости, дорогая, — прошептала я. — Я хотела бы делать что-то необычное.

Лидия, устав от моей болтовни и движений, приподнялась и поползла на коленки отца, который уже открыл для нее свои объятия. Он сомкнул руки вокруг нее, прижав поближе, и в тот момент как уткнулась носом в его шею, она закрыла глаза, вздохнула и моментально уснула.

Я улыбнулась. Но этот вид поднял во мне следующий вопрос:

— А где мама Лидии? — спросила я с любопытством. — Я знаю, что Лидия живет с ней, но никто о ней не говорит.

Не думая, Лев с рыком ответил:

— Мать Лидии всего лишь жалкое подобие человека, и как только представится возможность, Лиди переедет жить ко мне насовсем.

Я была мгновенно ошеломлена. Это единственные эмоции, которые я смогла вытянуть из него. Я не могла понять, что эта женщина сделала с ним, чтобы вызвать такую ненависть к себе. Поэтому спросила:

— Что она сделала?

Его губы вытянулись в тонкую линию, а ноздри раздулись, казалось, он с трудом мог контролировать себя.

— Ирина думала, что сможет выбить из меня деньги, забеременев. Она испортила презерватив, а я никогда не сомневался в ней. Я никогда не сомневался в женщинах до этого. Она показала мне, какими тварями могут быть женщины. — Он покачал головой. — А выражение ее лица, когда я сказал, что хочу этого ребенка, — было бесценным. После этого, она потребовала деньги, чтобы сохранить беременность. — Он поцеловал спящую Лиди в головку. — Она никогда не хотела Лидию. Она не выносит ее. Мирелла не просто няня Лидии, — он послал мне яростный взгляд. — Она ее телохранитель.

— О господи, — прошептала я, побледнев. — Она причинила ей боль?

— Нет, она бы не посмела. Пока Мирелла рядом — уж точно. — Он поменял положение малышки, прижав ее ближе. — Именно по этой причине я нанял ее. Мирелла ушла в отставку из морской пехоты. Мне нужен был человек, который мог бы не сломаться под давлением. Она не выпускает Лидию из вида. Ни на минуту.

Мои плечи расслабились.

— Надеюсь, что никогда не встречу эту женщину. Я бы с радостью высказала ей все, что о ней думаю.

— Тебе придется встать в очередь, — пробормотал он, и я пришла в замешательство, потому что это звучало как шутка.

Он никогда не шутил.

Я развернула сэндвич и подала половинку ему. Он молча взял его, и мы тихо ели, пока я думала над следующим вопросом.

— Надеюсь, я не покажусь невоспитанной, но мне очень интересно, — я попыталась улыбнуться, понимая, что вопрос будет звучать не очень. — Чем именно ты занимаешься в клубе?

Его взгляд замер на мне, а затем в глазах появились искорки смеха.

— По ночам я слежу за клиентами, чтобы не возникало проблем. Убеждаюсь, что люди хорошо проводят время. А днем — работаю с бухгалтерскими книгами, документами и всем таким.

— Бухгалтер, — фыркнула я. — Кто бы мог подумать? Когда я представляю себе бухгалтера, то вижу лысеющего мужчину среднего возраста с добротным пузиком, а не такого, как ты.

— Как я? — спросил он, в замешательстве.

Я закатила глаза на его проявление робости.

— Да ладно тебе, Лев. Ты же знаешь, что великолепен. Если бы твои глаза не могли гипнотизировать женщин, то оставшаяся твоя часть делала бы эту работу.

Он поднял брови.

— Ты думаешь, я красивый?

Я бы набросилась на него, если бы эта сладкая малышка не использовала его как матрас. Вместо этого, открыла свою бутылку воды и сделала глоток, внимательно наблюдая за ним. Казалось, что он искренне не верил в то, что я нахожу его привлекательным.

Жизнь любит так подбираться к тебе. Ты сидишь, потерявшись в моменте, а потом внезапно по позвоночнику бежит холодок, и ты задаешься вопросом, а жил ли ты на самом деле хоть день в своей жизни.

Быть живым было просто. А на самом деле жить, ну... это было сложнее. Храбрость взорвалась во мне, и мое сердце бешено заколотилось. Мне нечего было терять, поэтому я произнесла:

— Ты самый красивый мужчина, которого я видела, Лев. Без сомнения.

Долгое время он просто моргал, смотря на меня, а затем повернул голову и уставился на всю эту зелень. На его лице застыло хмурое выражение. Затем он пробормотал:

— Ясно.

Это прозвучало так, будто он убеждал себя, и мое сердце кольнуло. Я немного подождала, но, казалось, у него закончились вопросы ко мне. Поэтому я задала свой:

— Расскажи о своей семье.

Он сделала глубокий вдох и начала говорить на выдохе:

— Саша мерзавец. Он хочет, чтобы именно таким его считали все люди. Ему было двадцать один, когда умер отец, и ему пришлось растить нас. Он потерял свою юность так неожиданно, и не думаю, что он оправился от этой потери. Моя мать исчезла, когда мне было восемь. Мы больше не видели ее. На Настасье это отразилось сильнее всего. Она была маминой любимицей. — Сердце обливалось кровь за эту семью. — Настасья, может быть, и ведет себя как крепкий орешек, но одна из самых искренних людей, которых я встречал. Когда она любит, то это сильно, до боли. И я благодарен за это.

Я улыбнулась, услышав, как он отзывается о своей сестре.

— Почему она ни с кем не встречается?

— Как я и сказала, если она любит, то сильно, до боли. И Настасья с самого детства любила Виктора.

Я выпрямилась, открыв рот.

— Что? Виктора, который Вик? Этого Виктора?

— Единственного и неповторимого. — Я могла бы сказать, что его забавляло мое удивление.

Я была поражена информацией и пробормотал:

— Но они на дух не переносят друг друга.

— Наоборот, — выдал Лев. — Виктор любит Настасью очень сильно. На самом деле он даже проводит каждую ночь в ее постели.

Не веря, я фыркнула:

— Да быть не может!

Он пожал плечами, в его глазах плескалось веселье.

— Она-то думает, что никто не знает, но часто, когда я не могу спать, то брожу по комплексу, и его машина всегда припаркована у ее дома. Каждую ночь.

О боже. Вот с кем она провела ту ночь. Тот самый Бог, который не давал ей спать своим умелым язычком — это Вик. Но тогда...

— Но Нас выставляет его бабником. — Я была сбита с толку.

Лев кивнул.

— Он такой и есть.

Моя голова начала болеть.

— Не понимаю. Тогда почему она мирится с этим? Я бы не стала. Вышвырнула бы его к чертям.

— Любовь, — ласково произнес он, — измеряется поступками. И иногда люди, которые меньше всего ее заслуживают, больше всего в ней и нуждаются.

Конечно, он был прав. Наш разговор был легким. Даже слишком. Я начал познавать, что Лев Леоков был открытой книгой. Мне только нужно было распознать язык, на котором написаны его страницы.

16 глава

Мина

Наш со Львом импровизированный пикник подошел к концу, как только Лидия уснула. Бедная крошка начала потеть под палящим солнцем, поэтому мы отвезли ее домой, чтобы она продолжила свой сон в кроватке.

Я оставила Льва заниматься своими послеобеденными делами, а сама направилась наверх, чтобы принять душ и переодеться перед работой. Я решила остановиться на удобной черной футболке и голубых джинсах, а на ноги обула черные туфли на каблуках, которые точно станут моей смертью, если я не научусь ходить на них.

Черт подери, это было похоже на ходьбу на ходулях!

Я взъерошила свои длинные, волнистые волосы, взяла их в руки, приподняла и вспрыснула спреем, а затем еще раз умыла лицо и вновь нанесла макияж, пожирнее подводя веки карандашом, чтобы получился эффект «кошачий глаз». Нанесла немного розового блеска, который пах как пирожное, и запах был такой восхитительный, что я хотела съесть блеск.

Не переживайте. Не съела. Облизнула губы, но это не считается!

Босыми ногами я спускалась через две ступеньки по лестнице так тихо, как это только возможно, направляясь на кухню. Я была голодна и помнила, что остались брауни после нашего пикника, поэтому открыла холодильник, удерживая дверцу, и заглянула внутрь, чтобы лучше все рассмотреть.

Брауни исчезли.

Хмммм.

Я присмотрелась получше.

Как и кусочки порезанного яблока, сыр и маффины Ады.

Я нахмурилась. У меня не было галлюцинаций. Я знала, что положила их сюда, когда мы вернулись домой. Даже припрятала брауни за сок, чтобы никто не заметил их.

Я вновь посмотрела, буквально засунув голову в холодильник глубже, чем требовалось.

Не-а. Все исчезло.

Тарелка из-под фруктов стояла на столешнице, и хотя в ней лежали зрелые бананы, яблоки и груши, я хотела те гребаные брауни. Поэтому начала их искать.

Пока была внизу, я пошла посмотреть, как там Лидия, и улыбнулась, когда увидела, что Мирелла сидит возле ее кроватки, читая. Она заметила меня и помахала. Я помахала ей в ответ, затем мой взгляд вернулся к маленькой принцессе, которая сопела в своей кроватке.

И мне осталось проверить одно место.

Я поднялась по лестнице, повернула направо и направилась по коридору к кабинету Льва. Он говорил, что работает здесь, но у меня было такое чувство, что он мог иметь еще причину, по которой можно закрыться в кабинете.

Дверь была приоткрыта на пару сантиметров, и я заглянула в щелку.

Я знала это!

Я резко открыла дверь и вскрикнула победно.

— Поймала!

Лев замер, брауни было на полпути к его рту.

Мои ноги сами понесли меня к столу, где был открыт его ноутбук. Я забрала брауни из его руки и закинула в свой рот, застонав от удовольствия, когда сладость растеклась по моему языку, затем выпрямилась и выдала:

— Ох, прости. Ты собирался съесть это хорошо спрятанное брауни?

Его губы вытянулись в линию, и он вперился в меня взглядом.

— Да, собирался.

Мне пришлось прикрыть рот и посмеяться из-за того, как опечалено он звучал.

— Прости. Я прекрасно знаю, что нельзя вырвать еду из рук. На улице за такое могли бы убить.

Выражение его лица стало хмурым от упоминания моего проживания на улице.

— Все в порядке.

Без приглашения, в основном, потому что я не думала, что получу его, я вытащила стул для посетителей и села напротив Льва. Я знала, что прошло всего пару дней с тех пор, как я попросила его, но хотела узнать, наметился ли какой-нибудь прогресс.

— Нашел что-нибудь о Питерсонах?

Он стиснул челюсти, пододвинул ближе к себе ноутбук и начал печатать.

— Нет.

Я медленно кивнула.

— Ладно.

Внезапно он захлопнул ноутбук и спросил:

— Зачем ты хочешь найти их? Настасья рассказала мне, что они сделали, — именно они причина, по которой ты стала бездомной, — он замолчал на пару секунд. — Они нехорошие люди, Мина.

Ну, кое-кто слишком любит осуждать сегодня.

— Ты даже не знаешь их, Лев. Они взяли меня, когда мне было двенадцать, и я ненавидела весь мир, а они дали мне дом, — я занервничала. — Одна ошибка не может отменить все хорошее, что они сделали. И, если уж на то пошло, они не вынуждали меня идти на улицу. Я сделала это сама.

Он наклонился, его золотистые глаза светились серьезностью.

— Потому что с ними ты чувствовала себя незащищенной.

Это правда, но я не хотела признавать это. Я пожала плечами, чувствуя себя беспомощной.

— Если не хочешь помогать мне найти их, хорошо, я попрошу кого-нибудь другого. — Я встала и повернулась к двери.

Его голос остановил меня на полушаге.

— Я не могу контролировать отчеты, Мина. Могут прийти плохие новости. Ты же понимаешь это?

Я ухватилась за дверную раму и, не поворачиваясь, сказала:

— Я просто хочу, чтобы они знали, со мной все в порядке.

Я не стала слушать ответ, а просто понеслась в свою комнату, где и провела остаток дня, валяясь на спине на гигантской кровати, в которую была безумно влюблена.

***

Вечер начался достаточно неплохо. Когда я узнала, что буду работать за стойкой вместе с афроамериканской красоткой Берди, вместо Аники, то мысленно обрадовалась.

Я нормально относилась к Анике, но у нас не было общих интересов, кроме... Льва, конечно же. И я была уверена, что это нас совсем не сближало.

Мужчины стекались к бару, чтобы их обслужили, и хотя народу было много, мы с Берди держали все под контролем. На протяжении вечера я видела, как Берди наливала себе шоты и, чокаясь с мужчинами, пила их. Она делала так пару раз, и я задавалась вопросом, как она еще не опьянела. Девчонка умела пить.

Поэтому когда компания парней купила набор шотов и один для меня, я посмотрела на Берди. Она улыбнулась и кивнула. Ну, я и решила выпить его.

Я взяла шот, поднесла ко рту и опрокинула его, слушая, как мужчины подбадривают и свистят, пока я давилась и кашляла.

Мать вашу, жжет.

Практически выплюнув легкое от кашля, я подняла руку и улыбнулась через гримасу, показывая им всем, что со мной все хорошо. Они закричали и поаплодировали, и к счастью, остались на моей стороне бара.

Я понимала, что чаевые сегодня будут отличными. У парней были средства, и с каждым набором мне оставляли миленькую сумму денежек.

По моему телу растеклось тепло, а голова слегка закружилась. И это после первого шота.

После пятого я едва могла стоять на ногах, покачиваясь из стороны в сторону.

Шестой доделал свое дело.

Смеясь сама с собой, я схватилась за барную стойку, поскольку пол вращался под ногами. Он засасывал меня внутрь.

Стоит сказать Льву об этом. Это вроде как проблема с охраной труда, если такое бывает.

Берди подскочила ко мне до того, как я оказалась на полу за барной стойкой.

— Мина, детка, что с тобой?

Я рассмеялась во весь голос.

— О боже, Берди. Пол не перестает вращаться. Заставь его. Меня уже мутит.

— Черт, — пробормотала Берди, отодвигаясь от меня.

Через минуту или, может быть час, она вернулась вместе с Нас, которая присела на корточки рядом со мной, взяла за руку и помогла подняться. Она вывела меня через дверь за баром и дальше провела в подсобку, затем посадила меня и выдохнула:

— Господи, Мина, что за хрень-то? Ты не должна пить, когда работаешь. Если Саша узнает, у тебя будет куча проблем.

Что?

Я сморгнула белые пятна, которые так и крутились перед глазами.

— Но я видела как Берди пила шоты. Когда я посмотрела на нее, она махнула головой, сказав, что можно. Я думала так и надо.

— Погоди, что? — Затем она захихикала. — О боже, — ее смех стал сильнее. — Пожалуйста, скажи, что Аника рассказала тебе о маркированных бутылках, которые мы держим под баром?

В это мгновение в комнату залетела Аника.

— Эй, Мина, ты как, в порядке? Мне показалось, что она потеряла сознание.

Нас выпрямилась и престала смеяться.

— Ты рассказала Мине о специальной смеси?

Аника нахмурилась.

— Нет, я думала, ты рассказала, когда обучала ее.

Настасья больше не могла сдерживаться. Она откинула голову назад и рассмеялась.

А я в это время разревелась.

— Я уволена?

Аника пробормотала сама себе.

— О боже, она не знала. — Затем прикрыла рот рукой и хихикнула. — Она не знала!

Они громко смеялись, пока я сидела заплаканная, а слезы текли по моим щекам.

— Я уволена?

— Нет, — выдавила Нас сквозь смех. — Нет, Мина. Это была моя ошибка. Я возьму вину на себя. Ты не уволена, обещаю.

Я не поверила ей, вместо этого запрокинула голову назад и завыла.

— Но Саше же будет плевать. — Я вдохнула неуверенно и выдала. — Потому что он засранец!

За моей спиной раздалось спокойное:

— Да, пожалуйста, Мина, не держи все в себе, расскажи, что ты на самом деле думаешь.

Я повернулась и увидела Сашу, который пялился на меня, стоя в дверном проеме, и сделала единственное, что смогла — приземлилась задницей на пол и начала реветь еще сильнее.

Настасья фыркнула.

— Я забыла рассказать ей о специальной заначке. Я виновата.

Саша покачал головой.

— Это нехорошо для нашего бизнеса. От нее надо избавиться.

Выражение лица Нас изменилось. Она фыркнула на брата.

— За одну ошибку? В которой она даже не виновата?

— Это не моя проблема, Нас, — пробормотал он, а я заревела сильнее.

— Божечки, — задыхаясь, я села прямее. — Пожалуйста, не увольняй меня. Я сделаю все что угодно. Пожалуйста.

Затем заговорила Аника, и я была удивлена ее поддержке.

— Саша, не делай этого. Ей нужна эта работа. — Она помолчала мгновение, а затем добавила: — Не будь бессердечным.

Саша долго пялился на Анику, прежде чем повернулся, чтобы уйти.

— Это первый и последний шанс, который у нее есть. Больше не дам ни одного. В следующий раз она уволена.

Я повернула свое зареванное лицо к Анике, пару раз моргнула, прежде чем сказала:

— Спасибо.

К очередному моему удивлению, она помогла мне встать и посадила на кожаный диван. Нас принесла мне стакан воды и пару таблеток аспирина.

— У нас еще вся смена впереди, а ты можешь поспать тут, пьянчужка.

Моя голова кружилась, и на этот раз я не могла ответить. Я положила голову на подлокотник, а мой желудок болезненно сжался из-за моего вечернего выбора напитков. Я простонала:

— Я больше никогда не буду пить.

— Так всегда и говорят, — пробормотала Нас, затем девушки пошли к двери, выключили свет и позволили мне отоспаться после того, чего никогда не должно было произойти.

Лев

Я быстро заметил, что Мина больше не стояла за барной стойкой. Нас заменила ее.

Я ждал. И ждал. И еще ждал, пока холодок не пробежал по моему позвоночнику.

Иррациональное чувство собственничества нахлынуло на меня.

Встав, я рванул вперед, обходя столы и постоянных клиентов у барной стойки. Нас увидела меня, как раз когда я наклонился над стойкой. Я не хотел, но все же прорычал:

— Где она?

Она подняла руки в успокаивающем жесте.

— Не срывайся на нее и ты тоже. В этом нет ее вины, хорошо? Я забыла сказать ей о специальной заначке. — Она фыркнула, усмехнувшись. — Она приняла пару таблеток аспирина и теперь спит, чтобы протрезветь.

Не прошло больше получаса с того момента, как я заметил ее исчезновение. Мой взгляд мгновенно метнулся к краю сцены.

— Черт, — выкрикнул я. Уставившись на Нас, я с обвинением спросил: — Как давно Джеремайя ушел со своего поста?

Ее лицо побледнело.

Я разочарованно покачал головой, обошел стойку, прошел через дверь и рванул к дверям подсобки. Подняв руку, я попытался повернуть ручку, но она сопротивлялась.

— Открой дверь, — прошипел я.

— Занято, — раздраженно ответил он.

Моя грудь тяжело вздымалась. Я дышал с трудом через нос, мой гнев так и кипел, растекаясь по внутренностям, как лава.

— Открой дверь, — сквозь стиснутые зубы процедил я.

— Бл*дь! Да отвали! — ответил Джеремайя.

В этот момент все и случилось.

Все испарилось. Мой пульс успокоился. Огни померкли вокруг меня. Звуки стали стихать, пока совсем не исчезли.

Тишина поглотила все вокруг.

Я всегда боялся, что это повторится. Я так хорошо контролировал себя. Этого не случалось годами. Не так.

Но на сей раз я не был напуган. Я принял это и позволил управлять мной.

Я сжал руки в кулаки и сделал шаг назад, прежде чем врезался плечом в дверь.

Я почувствовал, как она треснула под моим весом, но не сломалась.

Мои ноги сами вели меня назад, и я вновь врезался плечом в дверь.

Дверь еще раз скрипнула, и, казалось, дерево было готово развалиться под моим натиском.

Нас крикнула позади меня:

— Лев, что ты делаешь?

Джеремайя, не веря, вскрикнул:

— Ты, бл*дь, сумасшедший!

Я отошел, поднял ногу и со всей дури пнул дверь.

Дверь сошла с петель и влетела внутрь. Я просканировал взглядом комнату и увидел, как он стоял возле дивана, заправляя футболку в штаны.

Я обезумел.

В этот момент ничего не могло остановить меня от того, чтобы добраться до него.

Ничего.

Мина тихонько постанывала и слабо извивалась на диване, находясь без сознания, и Нас опустилась на корточки возле нее.

— Что ты наделал? — спросил я ошарашенного мужчину, сжав в кулак его футболку.

Джеремайя стоял на своем:

— Ничего, — произнес он. — Мы ничего не делали.

— Лев, — Нас тихо заговорила. Я повернулся к ней и увидел, что она провела пальцами по шее Мины. — У нее засос.

Как только я занес кулак, чтобы выбить все дерьмо из Джеремайи, сзади меня обхватили чьи-то руки. Я повернулся, чтобы рыкнуть на этого человека, но это оказался Виктор, который, посмотрев мне в глаза, сказал:

— Успокойся, бро. Все в порядке.

Мое сердце бешено колотилось. Моей ярости нужно было освобождение. Без него станет только хуже, и затем я раню того, о ком забочусь.

Как в прошлый раз.

— Ничего не в порядке, — я задыхался. — Ничего.

Саша появился возле меня.

— Все будет хорошо, Лев. Я с тобой. Мы все решим. — Затем он заговорил с кем-то позади него.— Закрывайтесь. Вечеринка закончена. Выгони всех.

Аника нахмурилась, когда наклонилась к Мине.

— Что-то здесь не так. Она была не в таком ужасном состоянии. — Она взглянула на Виктора. — Я думаю, он что-то дал ей.

Громкий рык вырвался из моей груди. Я сделал шаг подальше от мужчины, потому что прекрасно знал, что если я доберусь до него, то просто прикончу. Я поднял руки сжатые в кулаки ко лбу и стукнул по нему.

Саша взял мои руки в свои и опустил их, чтобы я прекратил причинять себе боль.

Гнев затопил мое зрение, мои ноздри раздувались, пока я пытался взять под контроль свое дыхание. Джеремайя теперь не выглядел таким уж уверенным в себе. Он выглядел напуганным.

Я был рад. Так и должно было быть.

Саша выругался.

— Нас отвези Мину ко Льву. Позвони Поксу, пусть он осмотрит ее. — Он повернулся к Джеремайи и спокойно заговорил. — Что ты ей дал?

— Ничего, — защищаясь, выдал он. — Она пьяна.

Саша отошел от меня и подошел к дивану. Он поднял руку Мины и отпустил ее. Она даже не шелохнулась. Саша осторожно положил руку ей на лоб и нахмурился, прежде чем двинулся к Джеремайи.

— Спрашиваю последний раз, Джей. Что ты ей дал? — Он только открыл рот, чтобы ответить, но Саша перебил его: — У меня есть знакомый медик. Он может позаботиться о ней правильно. Если же мы отвезем ее в госпиталь, — а мы так и сделаем — и они найдут в ее крови то, чего там быть не должно, ты отправишься в тюрьму за попытку изнасилования, как минимум. А может, еще что-нибудь прибавят, если узнают, что ты подмешал ей что-то в напиток. Если ты просто скажешь мне, что дал Мине, то выйдешь отсюда свободным парнем... конечно, после того как мы надерем тебе зад. — Он вперился взглядом в Джеремайю. — Такой симпатяга в тюрьме... — Он наклонил голову — будет очень даже популярным.

Джеремайя покраснел, его зрачки расширились. Он был под кайфом. Он начал потеть.

— GHB, — он с трудом сглотнул. — Я дал ей GHB (прим.перев. гамма гидроксибутират — так же известный как «наркотик для изнасилования»)

Вик ослабил хватку вокруг меня. Я слышал, как низкий рык исходил из его горла. Саша зыркнул на него, его взгляд был заполнен отвращением.

— Нас, отвези ее домой. Ани, ей нужна твоя помощь.

Кровь ревела в моих ушах, когда я выдал:

— Он не станет ее раздевать, Нас.

Это было предупреждение, и, зная Покса, он не рискнет пойти против меня.

Женщины легко подняли Мину, поскольку она была такой крошечной. Я беспомощно смотрел, как ее голова просто болталась набок, ее глаза были слегка приоткрыты, но она ничего не видела. Капельки пота выступили на ее лбу, а сбоку на шее был гигантский засос.

Моя кровь кипела.

Этот парень думал, что у него есть право трогать мою мышку?

Ни у кого не было права прикасаться к моей мышке.

Я нашел ее и оставлю ее себе.

Эта мысль поразила меня. Я не осознавал этого, пока она не оказалась в таком опасном положении.

Я хотел Мину.

Хотел ее больше всего на свете, но прямо сейчас она была так хрупка. Я подожду подходящего времени.

Она будет моей.

Я покажу ей, что жизнь со мной будет прекрасной. Заставлю ее посмотреть сквозь испорченную часть меня и рассмотреть ту хорошую малость, что есть во мне. Я не мог предложить ей романтики или замужество. Не мог дать ей больше, чем было в моих силах. Но я буду заботиться о ней, дам все, что ей нужно. Она будет смеяться и улыбаться, как ее любимая мама, и будет счастлива со мной. Прямо здесь и сейчас, клянусь.

Мы остались втроем наедине с Джеремайя, я сжал кулаки и похрустел костяшками пальцев.

Вик вытащил что-то из кармана и передал это мне.

— Повеселитесь тут.

Он махнул головой Саше и тот неохотно последовал за Виктором на выход, оставляя судьбу мудака в моих руках.

Джеремайя уставился на меня со своего места возле стены, его глаза были выпучены.

— Мне жаль, прости.

— Не-а, это не так, — ответил я, надевая кастет на правую руку. — Вот когда я покончу с тобой, тогда тебе будет жаль.

Целый час я избавлялся от своего гнева. С каждым криком и стоном мерзкого подобия мужчины, мой гнев угасал.

Когда я нашел свое успокоение, Джеремайя познал свой страх.

И с каждым ударом, пинком и затрещиной, Джеремайя все больше понимал, насколько жаль ему было.

17 глава

Лев

Я ехал домой, не чувствуя рук. Перенапряжение иногда приводит к такому. В оцепенении я подъехал к своему дому, выглянул из окна, неуверенный хочу ли зайти внутрь.

Я был встревожен. Мне это не нравилось.

Облизнув сухие губы, вышел из машины и прошел к входной двери. Открыл ее, вслушиваясь в звуки.

И ничего не услышал.

Мое сердце пропустило удар.

Свет был выключен. Единственная комната, которая освещалась, была кухня. Я направился прямиком туда и увидел, что Нас сидит за столом с чашкой кофе в руке. Она сидела с закрытыми глазами, нахмурившись, и, очевидно, не услышала, что я пришел. Я откашлялся.

Ее глаза резко распахнулись, и она повернулась, грустно улыбнувшись.

— Как все прошло? Он еще жив?

Я вздохнул, размяв свои ноющие пальцы.

— Достаточно жив, чтобы чувствовать отголоски моих ударов.

Она выгнула брови.

— Ты остановился? — Она выдохнула. — Я думала, ты не сможешь.

— Еле смог, — тихо признался я.

Она нахмурилась.

— Почему ты сделал это?

— Мина.

Моя сестра нахмурила бровки, но ее выдал теплый взгляд.

— Она что-то с чем-то, ага?

— Она катастрофа, — сказал я ей. — Проблемы следуют за ней повсюду. Она загоняет меня в угол, когда я не хочу говорить. Улыбается и смеется над несмешными вещами. Она крадет еду прямо из моей руки, — я покачал головой. — И все это делает ее идеальной. — Настасья выглядел так, будто хотела заплакать. Я прочистил горло и сказал: — Покс еще здесь?

Она быстро заморгала, с трудом сглотнув.

— Ах, нет. Он сказал, что Джеремайя не дал ей много этой ерунды, очевидно потому, что она была сильно пьяна. Он сказал, что она проспит ночь и, может, часть дня. Тебе нужно просыпаться каждый час и проверять ее, — она опустила глаза. — И проверять ее дыхание.

— Что? — Я не думал, что все так серьезно.

Нас пожала плечами и откашлялась, ее голос дрожал:

— Покс не уверен, дал ли Джеремайя то, что сказал. Не зная точно, что он дал, сложно сказать какие побочные эффекты могут быть. Потому что сам знаешь, она такая крошечная. Хорошо хоть, что у нее остались только засосы. — Ее лицо исказилось, и она опустила подбородок, чтобы спрятать слезы. — Это все моя вина, — прошептала она, ее плечи содрогались.— Я должна была следить за ней.

Прошло много лет с последнего раза, когда я видел слезы сестры, и от этого зрелища было все так же больно, как и раньше.

Я подошел к ней, взял за локоть и поднял со стула. Ее не нужно было заставлять, она сама упала в мои объятия, прижала голову к моей груди и тихо всхлипывала. Я обнял ее плечи одной рукой, а второй погладил по волосам.

— Все хорошо.

Нас покачала головой.

Я поцеловал ее в макушку.

— С ней все будет хорошо. Она так долго выживала без нас. Мина сильная.

Нас кивнула, соглашаясь, затем подняла свое заплаканное лицо и пробормотала:

— Я просто чувствую свою ответственность.

— Нет, — прошептал я и сжал ее в объятиях. — Не стоит, ты не виновата.

Она закатила глаза, но улыбнулась.

— Не лги мне, Лев.

— Я не лгу, — поклялся я.

Нас кивнула и тихо ответила:

— Знаю. — Мы отстранились друг от друга, сестра взяла свою сумочку. — Она спит на диване в гостиной. — Когда я приподнял бровь, она метнула в меня дерзкий взгляд. — Эй, я сильная и все такое, но недостаточно, чтобы поднять ее по лестнице и не сломать нам обеим шеи.

Я поднял руки и взглянул на нее давая понять, что вообще молчу.

Я проводил сестру до двери, обнял еще раз и закрыл за ней дверь. Затем прошел в гостиную, по дороге включив свет в коридоре, чтобы увидеть, что делаю. Остановился у дивана и взглянул на крошечную девушку.

Даже в бессознательном состоянии она была красивой.

Наклонившись, я легко взял ее на руки, поднялся по лестнице, затем прошел по коридору и вошел в свою комнату. Я включил свет и замер.

Аника сидела на краю моей кровати, ожидая меня.

Она перевела взгляд с меня на Мину. Ее брови нахмурились в смятении. Она оглядела комнату, моргнула и начала замечать вещи Мины повсюду. Затем встала.

— Не понимаю, — начала она.

— Что же ты не понимаешь, Ани?

— Она может остаться в твоей комнате, девушка, которую ты знаешь пару секунд, а меня, девушку, которую ты знаешь всю свою жизнь, ты отсылаешь спать в комнату для гостей? — Она звучало обиженно.

Я передвинул Мину в своих руках, затем обошел Анику, убрал покрывало и осторожно положил мышку на постель.

— Мне надо следить за ней, — все, что я сказал.

Я не слышал, как ушла Ани. Я был занят с Миной, снимал ее одежду, оставив футболку и нижнее белье. Я накрыл ее одеялом до подбородка. Прикоснувшись к ее лбу, почувствовал, что он теплый, но она дрожала.

Подойдя к двери, я запер ее изнутри, дернул за ручку, чтобы убедиться, что никто не зайдет, и затем выключил свет. Когда я был доволен, снял одежду, разложил диван и лег, прикрывшись покрывалом.

В темноте я слышал, как стучат зубы Мины.

Я стиснул челюсти.

Это была не лучшая идея, и мне не стоило этого делать. Но я сделал.

Скинув покрывало, я подошел к кровати, поднял одеяло Мины и лег, притянув мышку в свои объятия. Как только она оказалась в моих руках, я прижал ее поближе, крепко держа. Возможно, даже слишком крепко. Но вскоре ее зубы перестали стучать, и она устроилась на мне, уткнувшись носом в местечко между моим плечом и шеей.

Она спала так всю ночь.

Я тоже спал. Лучше, чем за последние много лет.

***

Мина

О, боже.

Моя голова дико болела.

Черт побери.

Каждый раз, когда я поднимала голову с подушки, ругательство образовывалось в моем мозгу.

Больше никогда. Никогда-никогда.

Но затем подушка подо мной зашевелилась. Вынудив глаза открыться, я сморгнула сон, нахмурилась и встретилась с теплыми глазами цвета виски.

Я пыталась заговорить, но смогла произнести только длинный стон.

Руки вокруг меня напряглись и прижали крепче. Я с радостью поддалась. Мое тело везде болело, и я внезапно поняла, что Лев был моей личной грелкой.

Кто я такая, чтобы плакаться?

— Как ты себя чувствуешь? — сонно пробормотал он.

Уткнувшись носом в его шею, я пробормотала:

— Я никогда больше не буду пить. У меня похмелье.

— Вероятно, так и есть, но тут еще кое-что, Мина, — он тихо произнес. — Нам нужно поговорить о том, что произошло прошлой ночью.

Я прижалась носом сильнее.

— Это объяснит, почему мы вместе в одной постели?

— Да.

Я медленно кивнула.

— Хорошо. Но давайте потихоньку.

Его сильная рука напряглась вокруг меня, крепко держа, и я не хотела думать о том, как приятно это было. Я должна быть отвлечена головной болью. Его другая рука заскользила с моего бедра по спине и к шее, где и остановилась.

— В клубе было много народу. На какое-то время я перестал смотреть за тобой, затем заметил, что давно тебя не видел. Я подошел к бару, где Нас сказала мне, что ты напилась и спишь. — Его рука на моей шее немного напряглась, как будто он боялся моей реакции, боялся за мои чувства. — И в этот момент я понял, что давненько не видел еще и Джеремайю.

Я моргнула.

Джеремайя? А он тут причем?

Лев повернул свое лицо и коснулся губами моего виска.

— Он накачал тебя наркотой, Мина, — он добавил. — Прости меня. Я должен был лучше следить за тобой.

Я отстранилась и посмотрела на него, затем прошептала:

— Что он сделал?

Лев вглядывался в мое лицо.

— Ничего, я думаю. Нас заметила засос на твоей шее, но я уверен, что мы зашли раньше, чем он смог нанести реальный вред. Теперь, раз ты проснулась, может, скажешь, болит ли что-то.

— Ноет всё. Мое тело болит.

Он покачал головой.

— Нет, Мина. Можешь сказать мне, болит ли там, где не должно? — Он внимательно взглянул на меня. — В интимных частях.

Я была слишком шокирована, чтобы смутиться. Я была по-прежнему ошарашена, что Джеремайя хотел использовать меня, как живую секс-куклу.

Сосредоточившись на частях, про которые он сказал, покачала головой.

— Нет, не думаю. — Затем я разозлилась. — И где засранец? Где Джеремайя?

Лев поднял руку и убрал волосы, которые упали на мой лоб.

— Он больше никому не причинит вреда. Поверь мне.

Я доверяла ему. Доверяла каждым кусочком своей растерзанной души.

Если бы кто-то присматривал за мной, я бы хотела, чтобы это был Лев. Я доверяла ему свою защиту и верила, что он всегда честен со мной.

Затем я посмотрела между нами и приподняла бровь.

— Кто раздел меня?

Не колеблясь, он выдал:

— Я.

— Ясно, — прошептала я, и быстро осознала, что, вероятно, провожу слишком много времени вместе со Львом, когда выдаю такие ответы. Затем мой взгляд нашел его боксеры с очевидной выпуклостью, и мои брови взлетели еще выше. — Хочешь объяснить это?

Она нахмурился и выдал:

— Я думал, это само собой понятно. — Я смутилась. — Ты прижималась ко мне всю ночь. Мне было сказано проверять тебя каждый час, и я так и делал. Я следовал указаниям доктора.

Мое эго сдулось в десяток раз.

— Значит, ты просто исполнял свои обязанности?

Он нахмурился и просто кивнул. И остатки моего эго сдулись как воздушный шарик и вылетели из окна со свистом.

Затем он вздохнул, как будто ему хотелось сбросить камень с плеч.

— Очень сложно обнимать красивую женщину и не возбудиться. Прошу прощения, если это тебя оскорбило, но я не всегда могу контролировать свое тело и его реакцию.

Мое эго влетело обратно и, надувшись в шесть раз больше, вернулось ко мне.

Пришло время сказать что-нибудь, желательно умное:

— Я хочу писать.

Лев, казалось, расстроился.

— Мина, я только что сказал, что тебя почти изнасиловали, а ты даже не отреагировала.

Я посмотрела в глаза Льву и произнесла честно:

— Это было не в первый раз. — Я не стала ждать его реакцию. Соскользнула с кровати, поддерживая пульсирующую голову, и рванула в ванную, закрыв за собой дверь и заперев на замок так громко, как это только было возможно.

Слезы настигли меня в душе. Казалось, место было подходящим.

Конечно, я делала вид, что это все меня не трогало, но когда разделась и увидела засосы, покрывающие мою грудь, гордость быстро исчезла, и вся серьезность ситуации навалилась на меня.

Я подняла руки, провела по огромным красным отметинам и зашипела, когда пробежалась пальцами по соскам. Его рот был тут, действия были грубыми. Мне не понравилось это. И что еще было хуже — я ничего не помнила.

Это не было туманно. Не было нечетким воспоминанием. Воспоминания просто не было. От этого складывались ужасные ощущения. Я была сбита с толку, испугана, чувствовала себя грязной, независимо от того по собственному ли желанию или нет, я участвовала во всем этом.

Я помылась и урезонила сама себя. Никто не увидит другие засосы. Я попрошу Нас скрыть тот, что на шее. Вскоре все это забудется, вся ситуация останется в прошлом. Так же как и все плохое в моей жизни.

Когда я закончила, то натянула желтую пижаму, решившись вернуться в постель. Я вошла в комнату. Шторы были раскрыты, впуская солнечный свет. Мои глаза жгло, но я была слишком сосредоточена на разозленном мужчине, который ходил взад-вперед перед кроватью.

Я сделала шаг ближе.

— Лев?

Он продолжал метаться из стороны в сторону.

Я сделала еще шаг.

— Лев? Что случилось?

Он повернулся ко мне лицом, в его глазах пылал огонь.

— Кто причинил тебе боль?

Я свела брови вместе и пожала плечами, показывая, что не понимаю, о чем он.

Лев вернул мне мои слова:

— Это было не в первый раз. — Его обнаженный живот напрягся, когда он стиснул зубы и пробурчал: — Кто причинил тебе боль? Скажи мне, и я убью их.

Это неправильно, что меня возбудила данная сцена?

Скорее всего, это было неуместно. Но это не остановило тепло, которое разлилось по моему телу, или ощущение того, что я выиграла что-то огромное, как лотерею.

И Лев был отличным призом в лотерею.

Но затем я посмотрела внимательнее, и это чувство ушло. Он был встревожен. Выглядел так, как будто не знал, как справиться со всем этим. Я чувствовала, как гнев и раздражение исходили от него волнами.

Понимая, что гнев направлен не на меня, я подошла к нему. Взяла его за руку и отвела к дивану, села и потянула его сесть рядом. Положила его руку на мою коленку и накрыла своей ладонью.

— Я долго жила на улице, Лев. — Я наклонила голову и печально произнесла: — В жизни всякое бывает.

— Нет, — пробормотал он, качая головой. — Нет. Люди делают эти вещи, сами они не происходят, и таких людей надо наказывать. Они должны страдать от последствий. — Он выдал: — Всегда есть цена, которую нужно заплатить.

— Ты хочешь обыскать улицы, чтобы найти группу засранцев, которые пытались изнасиловать меня годы назад? Это кажется тебе нормальным делом?

Лев опустил голову и выдавил.

— Я не нормальный.

Я не собиралась лгать ему.

— Это так. — Затем я тихо подметила: — Но иногда я уверена, что ты лучше, чем все эти нормальные люди. Необычный. Уникальный. Замечательный. Внимательный. — Он не поднял взгляд. Мне не нравилось, когда он пытался спрятаться от меня. Я сжала его руку. — Эй, им не удалось сделать это. Тот нож, который ты забрал у меня... сделал свою работу.

Когда я провела большим пальцем по его пальцам, он вздрогнул. Я нахмурилась, когда подняла его руку, чтобы внимательно рассмотреть ее.

Мое сердце остановилось.

Средний палец на его левой руке был опухшим, фиолетовым и неестественно выгнут в сторону.

— Лев, дорогой, — спокойно произнесла я. — Думаю, палец сломан.

Он кивнул так, будто сам это знал.

— С ним все будет в порядке.

— Джеремайя? — спросила я

Он утвердительно рыкнул.

Я выдохнула.

— Я так предполагаю, ты скажешь, что тебе не больно.

— Нет, — он легонько покачал головой. — Очень больно, — он повернул голову и посмотрел прямо в глаза. — Но причина, по которой он мне больно — стоила того.

Я влюбилась в тебя, Лев Леоков.

На сей раз эта внезапно пришедшая мысль не удивила меня. Я уже какое-то время знала об этом.

18 глава

Мина

Прошла еще одна неделя, которую я просидела дома (по наказу доктора). Я провела каждое мгновение с Миреллой и Лидией, узнавая, что любит и что не любит маленькая крошка.

Оказалось, что Лидия любила лишь одну куклу. Она была крайне привязана к плюшевой игрушке по имени Айви Гейл.

Я не знала этого. Я думала, ей нравились плюшевые куклы любых размеров и форм. Поэтому в начале недели, когда мы с Нас были в торговом центре, я купила Лидии новую куклу по имени Аннабель Чериш со своих чаевых. Я выбрала именно ее, потому что она выглядела, как милый пухлощекий ангелок. Я также купила маленькую кукольную коляску, чтобы Лиди могла катать свою новую подружку.

Когда мы приехали домой, я показала куклу Мирелле, которая и сказала, что это, конечно, мило с моей стороны, но вряд ли Лидии она понравится, поскольку она любит только одну свою куколку.

Я была расстроена. И скисла.

Почему она не полюбит мой подарок? Я купила куклу специально для нее. Ей должна понравиться моя гребаная кукла! Я потратила пятьдесят долларов на нее и коляску.

Еогда Лидия проснулась после дневного сна, я отдала ей подарок и потопала в свою комнату, не дожидаясь ее реакции. Я упала на кровать, укрылась покрывалом, но тут-то мои страдания и прервала Мирелла, позвав меня.

Стянув покрывало с лица, я крикнула в ответ:

— Да?

Я могла слышать улыбку в ее словах.

— Лидия тебя зовет.

Я еле передвигала ногами, пока шла вниз, но когда, наконец, вошла в гостиную мое настроение изменилось.

Лиди сидела посреди комнаты на полу с Аннабель Чериш рядом с ней и бормотала:

— Eena, купила. Мне. — Затем заметив меня, она улыбнулась. — Eena. Сотри?

Она встала и подбежала ко мне своими крошечными ножками, показывая свою новую куклу. Я заулыбалась.

— Тебе понравилась? — Она толкнула куклу ко мне, и я легонько сжала ее. — Ее зовут Аннабель Чериш.

Лидия обняла куклу за шею.

— Eena.

Я покачала головой.

— Нет, ангелок, — я поправила — Аннабель.

— Eena, — пробормотала она и потопала познакомить куклу со своей родней, Айви Гейл.

Мирелла захихикала.

— Не могу поверить. У нее есть другие плюшевые куклы. Она никогда ими не играет. Только Айви.

Я улыбнулась женщине.

— Теперь у нее есть Аннабель.

Мирелла покачала головой.

— Нет, — произнесла она. — Теперь у нее есть Мина.

И вот так появилась маленькая Мина.

Лев периодически приходил и прерывал мое время с его дочкой, частенько обедая и перекусывая с нами.

Милый мужчина с конопушками и в очках, которого звали Покс, приходил каждый день и осматривал меня. Когда я спрашивала, был ли он доктором, все игнорировали этот вопрос.

Он сказал мне, что никаких долгосрочных последствий из-за того, что меня накачали наркотиками, не будет. Я рада была слышать это, не то чтобы я сильно переживала. Я взяла Льва за здоровую руку, усадила и заставила Покса осмотреть его палец. Лев пытался спорить, но я не слушала его.

Казалось, все, включая Сашу, были ошеломлены тем, что Лев позволил осмотреть себя. Но я положила свою руку ему на плечо, и он сидел молча, позволяя доку наложить шину и забинтовать палец. Я была довольна.

Я попросила минутку наедине с доктором, и, в конце концов, Лев разрешил мне проводить доктора до машины. Как только мы были вне зоны слышимости, я откашлялась и сказала: