Левый берег Дона

Глава двадцатая

Вокруг дома был выстроен забор из красного кирпича. Метра три высотой, не меньше. Судя по лязгу цепей, двор охраняли не собаки, а волкодавы размером с теленка.

Долго размышлять было некогда. Почуяв на улице посторонних, собаки начали лаять. Ветров надавил кнопку звонка и прислушался.

Через пару минут во двор вышел человек. Он прицыкнул на собак и крикнул:

- Кто там?

- Участковый! - крикнул Ветров, подавая знак своим мальчикам. Дескать, начинаем, будьте наготове...

- Ты, Вася?

- Да.

- Простыл, что ли?

- Ага.

Лязгнул засов.

- Вы кто? - пробормотал открывший, увидев перед собой пять спецназовцев. Его тут же положили носом в землю, завернули руки за спину и обыскали. Собаки уже не просто лаяли, а надрывались.

Из дома кто-то крикнул по-цыгански.

- Ни звука, падла! - прошипел Ветров, обращаясь к лежащему. И скомандовал своим: - Вперед!

Спецназовцы бросились в дом. Ногой вышибли дверь и ворвались в прихожую. В глубине дома хлопнул пистолетный выстрел, и пуля расщепила косяк.

"Ну наконец-то! - подумал Ветров. - Ну сразу бы так!.."

Он ударил из автомата по балюстраде второго этажа, откуда стреляли, и, прижимаясь к стене, пробежал наверх. Один спецназовец бросился следом, двое других - начали прочесывать первый этаж. Наверху, у балконной двери, стоял коренастый пожилой цыган с мобильным телефоном в руке. Он набирал номер.

- Лежать! - крикнул Ветров и надавил на курок. Цыгана отбросило автоматной очередью к окну.

Не глядя на убитого, командир подразделения заглянул в приоткрытую дверь. Это была гостиная, занимающая весь второй этаж. И сразу же отшатнулся назад - из гостиной несколько раз пальнули из помповика. Со стены посыпалась штукатурка, выбитая волчьей картечью.

Ветров сдернул с пояса гранату, зубами вырвал чеку и бросил в дверной проём. Бабахнул взрыв, и командир ворвался в комнату, поливая из автомата всё, что ещё шевелилось.

Обстановка в гостиной была спартанская. На полу лежали матрасы. У стены стоял хороший телевизор с плазменным экраном. Экран был разбит взрывной волной. Внизу тарахтели выстрелы, и Ветров мельком улыбнулся. Его мальчики не жалели патронов. Допрашивать явно будет некого...

Тут кто-то резко вошел в комнату. Почувствовав движение за спиной, командир обернулся, готовый выстрелить. Это был свой, старший лейтенант Петросян...

- В комнате справа - женщина с ребёнком, - доложил Петросян. - Цыганка.

- Отставить, - сказал Ветров. - Пусть живут. Этаж прочесали?

- Больше никого нет. Колесников ранен.

- Серьезно?

- Броник выдержал удар. Ушиб грудной клетки, шок...

- Ясно. Что внизу?

- Всё в порядке. Живых нет.

- Ну и правильно. Суды - это не для наркобаронов. У них денег много - отмажутся... Обыщите дом.

- Есть! - гаркнул Петросян и ушел.

Тут на улице послышался звук подъезжающего автомобиля. Выглянув в окно, командир подразделения увидел поверх забора синий свет. Милицейский бобик. Надо же, как оперативно! Обычно час ждать надо. Да ещё в сельской местности...

Проходя мимо телевизора (тысяч сто стоит, не меньше, на зарплату такой не купишь - хорошо живут суки...), Ветров пнул в разбитый экран что было сил. Электроника упала с подставки на пол. Зазвенело битое стекло. Так тебе, падло!..

У ворот стояли двое участковых.

- Что здесь происходит? - спросил Ветров.

- Младший лейтенант Курочкин, - представился один. - Можно ваши документы?

- Какие - на хер! - документы? Вы срываете нам операцию! Уезжайте немедленно!

- Какую операцию? Нас не предупредили!..

- А это чтоб вы этих (Ветров кивнул в сторону дома) не предупредили!

- Да что вы себе позволяете? - заорал один участковый. Другой: - Мы будем жаловаться!

- Я подчиняюсь напрямую полковнику Свеклову. Жалуйтесь ему, работнички хреновы!.. Только сперва объясните ему, откуда на вашей территории взялся этот гадюшник! И не говорите, будто не знали!

С каждой фразой Ветров заводился всё сильнее. Когда участковые открыли рты, чтобы возразить, он направил на бобик свой автомат и процедил:

- У вас есть тридцать секунд, чтоб уехать. Через тридцать одну ваш металлолом самостоятельно передвигаться не будет!

- Поехали, а ну его... - сказал Курочкин напарнику.

В доме открылось окно и радостный голос прокричал:

- Товарищ капитан! Нашли!..

- Ну? - спросил Ветров. - Считаю до трех! Раз! Два!..

Он не шутил. Участковые бросились в бобик, с громким стуком закрыли дверцы и торопливо уехали. Машина высоко подскакивала на колдобинах. Ветров усмехнулся.

Цыгана всё ещё лежал на бетонной дорожке носом вниз. Спецназовец держал его на мушке.

- Разве он жив? - удивился Ветров. - А я полагал, что он оказал сопротивление при задержании и был убит.

- Не надо! - закричал лежащий. - Сто тысяч дам, только не убивайте!

- У, блядь!.. Как жить хочешь!.. - сказал Ветров, направляясь к дому.

Он не вздрогнул, когда за спиной у него коротко протрещала автоматная очередь. Да, так и только так! Хватит с ними церемониться! Зло надо искоренять решительно и беспощадно!

- Ну, так что вы нашли? - спросил он в холле.

- Сюда, Витя, - сказал спецназовец. - Наркотики на кухне. Килограмм двести в расфасовке. А бабки в спальне, на первом этаже...

Они вошли в спальню. Здесь стояла громадная двуспальная кровать, и на кровати этой лежали двое: цыган и молодая женщина, как говорится, славянского происхождения, лет двадцати, самое большее - двадцати двух от роду. Они были мертвы. На пол капала кровь. Уже набежала приличная лужа.

Спецназовец указал на встроенный шкаф, одна дверца которого была приоткрыта. Его полки ломились от пачек ста- и пятисотрублевых купюр, перетянутых разноцветными резинками.

Ветров присвистнул.

- Это сколько же здесь? - спросил он.

- Еще не знаю. Сотни миллионов. Может - миллиарды, - ответил спецназовец и вдруг засмущался. Как маленький мальчик, пришедший в гости и увидевший конфетницу. - Есть и баксы...

- Не смей, Саша, - сказал Ветров. - Это страшные деньги. Концентрат боли, смерти и горя...

- Да ты что? - возмутился спецназовец. - Ни сном, ни духом!..

- Передай, чтоб продолжали обыск, - распорядился Ветров. - Не верю, что это всё. Пусть простукивают стены, подоконники, проверят сантехнику - короче говоря, по полной программе.

Едва спецназовец ушел, он достал из шкафа одну пачку пятисотрублёвок - свою зарплату за год беспорочной службы. Внимательно посмотрел на нее. Плюнул, бросил на пол и сердито заговорил в рацию:

- Четвертый, ответь пятому!

В рации затрещало и засвистело. Сквозь шумы голос прокричал:

- Четвертый на линии.

- Конец операции. Передай по цепочке: информация подтвердилась. Вызови одну скорую и штук пять труповозок. И людей пусть пришлют. Мы одни не управимся. Тут на всю ночь работы... Конец связи!

***

Из-за редакторского хлебосольства Стасик вернулся домой лишь в десятом часу. Вывалив на стол груду купленных, но не читанных местных газет, тронул пульт дистанционного управления. Телевизор ожил.

Перед глазами всё плыло. "Ох, и набрался я!.." - подумал Стасик. Он матюкнулся, выключил "ящик" и отправился на кухню.

Когда журналист пил горячий и очень крепкий чай - почти деготь, чтобы хоть как-то привести голову в порядок, дверной звонок в прихожей звякнул.

- Кого, блин, черти принесли? - пробормотал Стасик. - Ох, я щас кого-то пошлю... на хутор бабочек ловить.

На пороге стоял участковый, сжимая под мышкой потертую кожаную папку.

- Капитан Малиновский, - сказал он. - Вы живете в квартире 29?

- Как видите, - буркнул Стасик.

- Предъявите, пожалуйста, ваш паспорт.

- С какой стати?

- Ограбили ваших соседей. Я произвожу поквартирный обход.

- Ладно. Одну минуту.

Стасик вынес паспорт. Участковый полистал его и спросил, крутя ксиву в пальцах:

- Кто еще живет в этой квартире?

- Отец. Но в это время года он в саду.

- Где вы были сегодня между одиннадцатью часами утра и часом дня?

- Сперва в пресс-службе ГУВД. Потом - в редакции. Меня видело множество людей. А в чем вы меня подозреваете?

- Ничего подозрительного вы не видели и не слышали?

- Нет. А кого, собственно, ограбили?

- Ваших верховых соседей.

"А-а, - подумал Стасик. - Допрыгалась Анастасия блядь Петровна... Так ей, суке, и надо!..".

- Это Белявских, что ли? - спросил Стасик небрежно. На самом деле фамилия старой грымзы была Графова.

- Я не запомнил еще, какая у них фамилия... - сказал участковый. - Подозрительные люди в подъезде сегодня или вчера не крутились?

- Расспросите лучше старушек. Им делать не хер, целыми днями у подъезда торчат... Я на работе днюю и ночую.

Тут участковый заметил, что глаза у Стасика смотрят разные стороны.

- Именины отмечали?

- Фуршет был.

- Дело, конечно, хорошее...

- А что, это запрещено? Или жалобы от соседей поступила?

- На громкую музыку поступали. От соседей. По поводу гулянок - ничего.

- Разумеется. У меня с одиннадцати вечера до семи утра гробовая тишина... Можно паспорт?

Участковый глянул на ксиву и с видимым сожалением вернул.

- У вас еще вопросы есть?

- Нет, собственно... Вы никого не видели и не слышали... Я правильно понял?

- Да, - процедил Стасик. Всё происходящее начинало его доставать. "Если он сейчас не уйдет, - пронеслось в голове, - моя биография пополнится пьяным дебошем и сбрасыванием этого праздношатающегося мудака с лестницы...".

- А, простите, в какой газете вы работаете?

- Областной. Сижу на криминальной тематике.

- Так мы, значит, в некотором роде коллеги?

- Нет, - почти с ненавистью сказал Полонский. - Я трупами занимаюсь, расчленёнками, оргпреступностью... Участковые, которые мешают законопослушным горожанам отдыхать, меня не интересуют!

- Да, да, конечно... - заторопился участковый. - Счастливого вам отдыха, Станислав Алексеевич. Буду вас читать.

Закрыв дверь, Стасик буркнул:

- Законченный урод!

И уже на кухне, допивая чай, он вдруг сообразил, что так и не понял, зачем его осчастливил своим присутствием участковый. И был ли это вообще участковый.

"Неужели я снова в разработке?" - подумал он.