Левый берег Дона

Глава тридцать вторая

Воды не было. Еды - тоже. Утром в воскресенье Стасик был готов напиться из туалетного бачка, но он был пуст. Полонский постучал в дверь и, с трудом ворочая пересохшим языком, потребовал воды, еды и адвоката.

- Еще пожелания есть? - осведомился вертухай.

- Сперва это...

- Ладно, сейчас просьбу удовлетворим. По полной программе.

Через пару минут в элитку вошли два мента с дубинками и так отметелили Стасика, что он даже сидеть не мог. Но едва он прилег, из очка послышалось:

- Лежать в дневные часы запрещено. - Стасик и не шелохнулся. - Тебе что, повторить сеанс психотерапии? Встать!

Застонав от боли, Полонский принял вертикальное положение: сел на нары, прислонившись к стене. "Ну, погодите, суки! - думал он. - Вот выйду отсюда!.. Всех на уши поставлю!".

Без воды человек может протянуть трое суток. Значит, сегодня днем или вечером (в крайнем случае - ночью) попить дадут. Человека, умершего от обезвоживания организма, трудно выдать за жертву сердечного приступа. Надо расслабиться и ждать. Думать о чем-нибудь хорошем...

Полонский честно старался вспоминать только хорошее.

Например, свои именины, когда гости наговорили много приятного, а на столе, помимо крепких напитков, стояли холодные, запотевшие бутыли с минералкой...

Или как ему присудили номинацию "Золотое перо года". Денежная премия была ерундовая - пару раз на рынок сходить, а вот пьянка после официальной части - ну просто грандиозная. Сколько водки, кока-колы, соков!..

Или как его любила Аня. Она такое вытворяла, что Стасик за час выпил полуторалитровую бутыль "Спрайта" - так во рту пересыхало... Ну почти как сейчас.

Хоть бы дождик пошел. Можно изловчиться, просунуть руку сквозь решетку (она была под самым потолком), набрать дождевой воды ладонь и смочить губы, язык и небо. А потом набрать воды в ладонь еще раз. И еще, еще...

На улице стало темнеть. Из крана даже не капало. В голове крутились мысли и образы, которые Стасик даже помутненным сознанием охарактеризовал как бредовые.

Пару часов он боролся с соблазном прокусить вену на руке и напиться собственной крови. В конце концов он уговорил себя это не делать. Вены ему еще понадобятся. Если и ночью ему не дадут напиться, он вызовет охранника и, пока он будет открывать дверь, перегрызет вены на обеих руках. Ну, в конце-то концов, не оставят же его истекать кровью! Наверняка доставят в лазарет, а там он напьется вволю и заявит протест против сталинских методов борьбы с инакомыслящими...

Прошлым летом, помнится, он купался в Дону, следя, чтобы в рот не попадала речная вода - мутная, зеленая...

О, сейчас он рта бы не закрывал!..

***

Чернощекова провожали в последний путь. На Северное кладбище приехала уйма народа. Кроме сотрудников агентства, были клиенты, друзья, приятели и еще десятка два людей, о которых толком никто не знал. Наверное, это случайные знакомые, любители халявного угощения на поминках или менты в штатском.

Похоронами распоряжались двое - Кислинский и Лифшиц. Васька летал как на крыльях. Дело в том, что утром ему позвонила вдова Чернощекова и сказала:

- Спасибо, Василий.

- За что? - спросил Кислинский.

- За вчерашнее.

- А, - понял Кисляк. - Ну, это вы напрасно, Елена Валентиновна. Я лишь исполнил свой долг.

- В фирме мне принадлежат пятьдесят процентов паев, - сообщила Чернощекова. - На правах совладелицы с этого дня я назначаю тебя исполняющим обязанности генерального директора. Потом мне отойдет доля, принадлежащая... Паше. Тогда станешь полноценным директором. Я могу на тебя положиться?

- Во всем.

- Еще раз говорю - спасибо за хорошую работу...

День был ясный, солнечный. Гроб из красного дерева с золочеными ручками опустили в могилу. Родственники и близкие друзья бросили в яму по символической горстке земли, и два гробовщика - высокие, крепкие, бритоголовые, а вовсе не люмпенизированный люмпен, каким представляют себя гробовщиков, - взялись за лопаты.

***

Скопление иномарок и людей в дорогих костюмах привлекли зевак. Одна бабушка, подойдя к толпе, выбрала кого попроще и спросила:

- Милок, а кого здесь хоронят?

- Чернощекова.

- Черномырдина? - переспросила глуховатая бабка. - Того самого?! Из Газпрома?

- Чернощекова!!!

По лицу бабки было видно, что она понятия не имеет, кто такой Чернощеков.

- Ну, он был владельцем охранного агентства.

- А, мафия, значит, - кивнула бабушка, перекрестилась и поскорее зашагала по аллее.

***

Дверь распахнулась с омерзительным визгом. Полонский разлепил мутные глаза и увидел двух парней, бритых под ноль. Морды у них были самые бандитские.

В свою очередь парни увидели его - небритого, бледного, как смерть, с изможденным лицом. Один обернулся к конвоиру:

- Командир, нам обещали элитку.

- Изолятор переполнен. Этого завтра переведут в следственный изолятор ФСБ. Располагайтесь пока здесь...

"Что-что? - подумал Стасик. - Так, значит, это все чекистские штучки?.."

Дверь захлопнулась.

- Да-а, - протянул парень. - Дела-а!.. - И Стасику: - Ты кто?

- Конь в пальто, - прошептал Стасик.

- А без подъе...к? Баклань по существу.

- Ну, журналист.

- Проститут, значит, - обрадовался парень. - Петушня залетная... Ну, блин, как нам повезло! Слышь, Колян, нам фарт попер...

Колян посмотрел на журналиста и сказал:

- Это нары мои! Катись отсюда!

Брезгливо, ногой, он толкнул Стасика, и тот упал на пол.

- А жопа какая, ты смотри! - резвился приятель. - Персик, а не жопа! Мажу на что хочешь - он целка!

- Мажем! - подтвердил Колян. - А как проверим?

- Эй, ты, чмо болотное! Снимай штаны и становись раком! Не бойся - это в первый раз неприятно. Потом понравится. Еще сам просить будешь!

"Ах, вот что менты удумали!" - пронеслось у Стасика в голове. Он встал и, тяжело, исподлобья глядя на парней, прохрипел:

- Только попробуйте, суки!

Насильники ухмыльнулись и стали приближаться. Собрав все силы, Полонский двинул одного в промежность и бросился на Коляна. Тот попытался отпихнуть рукой. Рука эта, волосатая, с татуировкой, с вспухшими венами, оказалась в непосредственной близости от лица.

Уже не соображая, что делает, Стасик вцепился в его предплечье зубами и глотнул теплой, сладковатой жидкости.

Колян закричал, отпихивая Стасика.

- Про Андрюху Чикатилу слыхал? - прохрипел Стасик. Лицо у него было измазано кровью. По щекам текло. Вид - как у вампира из фильма ужасов. - Так вот, он ни причем! На него менты повесили!..

И бросился на Коляна, словно хотел поцеловать.

- Пусти, козел! Не надо! - орал Колян. Он был напуган до смерти.

- Отпущу, когда всю кровь высосу! - хрипел Стасик, пытаясь нащупать зубами сонную артерию. А, нащупав, укусил, но слабо - только для поддержки имиджа.

Колян заверещал, как баба, и бросился к двери. Отпихивая ногой Стасика, забухал кулаками по металлу, крича:

- Дежурный! Дежурный!..

Открылся глазок.

- Какого хрена?

- Он е..нутый! Такого базара не было! Давай другую камеру!

В камеру вошли двое с дубинками. Стасик сразу же отошел в унитазу - подальше от укушенного и от ударенного. И сказал, утирая лицо рукавом:

- Ерунда, не обращайте внимание. Я только немного вправил мозги этим беспредельщикам.

Его буквально шатало от слабости.

- Выходите, - приказал дежурный.

Насильники торопливо вышли. Уже на пороге ударенный крикнул:

- Я с тобой еще разберусь! Я тебя!..

Что он собирался делать со Стасиком, последний не услышал: дверь закрылась. Полонский сел на нары, закрыл глаза и улыбнулся. Второй раунд он выиграл. Только бы этот Колян не оказался носителем палочки Коха или СПИДа!..

Еще через два часа по журчанию воды из крана он узнал, что выиграл и третий раунд.

Напившись, он тут же мгновенно изошел потом и вырвал в унитаз белесой слизью. Лишь минут через десять, умывшись и застирав испачканные рукава, он снова приник к крану.

"Эх, сейчас бы пожевать... - подумал он с тоской. - И покурить..."

***

Еду принесли лишь утром в понедельник. Это был кусок черного хлеба и жидкая похлебка, на дне которой лежали два кусочка картошки и три макаронины, а на поверхности плавали несколько желтых пятен жира.