Лжецы и любовники

Глава 52

— Я хотела поговорить с тобой до того, как ты прочтешь об убийстве миссис Даймонд в газетах, — сказала Дайан. — Несколько сообщений тебе оставила. Почему ты раньше не позвонила?

— Прости, — сказала Либерти. — Я только что увидела «Нью-Йорк пост».

— Хоть это все и ужасно, на нас это не очень отразилось, — продолжала Дайан. — Макс Даймонд с ней развелся, хотя Ред, конечно, недоволен шумихой.

«Какая разница, доволен Ред Даймонд или нет? — подумала Либерти. — Меня это не касается».

— Я в Лос-Анджелесе, — выпалила она.

— Что? — ахнула Дайан.

— Меня взяли фотомоделью.

— Ты улетела в Лос-Анджелес и мне ничего не сказала?

— Все произошло внезапно.

— Что именно?

— Моя новая подруга Бевеоли представила меня одному агенту, а тот послал меня на просмотр. И мне, представляешь, сразу дали работу. Здорово, скажи?

Судя по всему, Дайан так совсем не считала.

— Тебе всего девятнадцать лет, ты совсем неопытная, — встревожилась она. — С чего ты взяла, что это все по закону? Может, из тебя хотят сделать рабыню? Такие вещи в наше время не редкость.

— Мам, ты насмотрелась криминальной хроники.

— При чем здесь хроника? Это жизнь! Ты что-нибудь знаешь о людях, которые тебя туда привезли?

— Меня никто никуда не привозил, — сказала Либерти. — Модельное агентство вполне респектабельное. Меня поселили в шикарном отеле на берегу моря и обращаются со мной, как с принцессой. Работаю со знаменитым фотографом, он снимает меня для обложки нового журнала.

— Как у тебя все быстро! — поразилась Дайан. — Вчера еще хотела стать певицей, а сегодня уже модель.

— Мама, я и сейчас хочу стать певицей, — терпеливо проговорила Либерти. — Ты же знаешь, это моя самая большая мечта. Но за эту работу мне хорошо заплатят. Я не могла отказаться и совсем не жалею.

— Деньги — не главное в жизни, — сказала Дайан.

— Неужели? Кто бы говорил, мама! — вскинулась Либерти. — И ты не ради денег пошла работать к мистеру Даймонду?

— Это совсем другое.

— Ладно, мама, — сказала Либерти, торопясь завершить разговор. — Давай я тебе все расскажу, когда вернусь? И даже угощу тебя шикарным ужином. Хорошо?

— А когда тебя ждать?

— В четверг вечером.

— Либби, — с сомнением произнесла Дайан, — нам с тобой… нам надо спокойно сесть и поговорить.

— О чем? — спросила Либерти, опасаясь, что мама узнала о переезде Синди и собирается прочесть ей лекцию об опасностях, подстерегающих в Нью-Йорке молодую девушку, когда она живет одна.

— То, что я тебе об отце сказала… это не совсем правда.

— А на самом деле что?

— Не по телефону, придешь — поговорим!

— Мама, — вскинулась Либерти, — я тебя умоляю… Зачем же ты мне врала?

— Ты сама поймешь, когда я тебе все расскажу.

— Да? — Она покачала головой. — Сомневаюсь, что пойму.

Расстроенная и сбитая с толку, она вернулась за стол и протянула телефон Тедди, Только подумаешь, что ты наконец узнала правду — как на тебе, все сначала.

Она уже жалела, что позвонила матери. Теперь весь день, считай, испорчен. Где только сейчас Синди? Она так сейчас нужна! Они ведь всегда друг с другом делились — и плохим, и хорошим.

Ею снова занялась команда. Опять новый облик. Другая прическа, другой макияж, необыкновенно эротичный цельный купальник красного цвета с соблазнительными вырезами.

На площадке Чип, чуткая душа, спросил, все ли у нее в порядке.

— А что? — забеспокоилась она. — Я плохо выгляжу?

— На «Полароиде» у тебя такой вид, будто что-то случилось.

— Прости, — смутилась она. — Это я с мамой поговорила. Не могу ее понять.

— Да-а, — понимающе протянул Чип. — Насколько спокойнее было бы жить, если бы мы понимали своих родителей!

— Это уж точно, — согласилась Либерти.

Она сделала над собой усилие и постаралась больше не думать о разговоре с матерью, целиком сосредоточившись на работе.

В шесть часов Чип объявил, что рабочий день окончен.

— Приглашаю всех на ужин, — сказал он, улыбаясь. — В «Прибрежный плющ». Встретимся в половине восьмого в холле.

— Что такое «Прибрежный плющ»? — спросила Либерти, когда они с Умой возвращались в отель.

— Такой ресторан, — ответила Ума с таким видом, будто Либерти с луны свалилась.

— А мне и надеть-то нечего, — нахмурилась Либерти.

— Мы в Лос-Анджелесе, — сказал Чип. — Здесь наряжаются только на официальные мероприятия. Или когда идешь в «Хилтон».

— Джинсы сойдут, — добавил Куинн. — Это же не официальный ужин.

Они гурьбой ввалились в фойе отеля и двинулись к лифту. И тут раздался мужской голос:

— Либ? Куинн взволнованно зашептал:

— Бог ты мой! Это же Тони А! Ты с ним знакома?

Либерти остановилась и обернулась, а к ним уже устремился красивый молодой человек в белом. За ним едва поспевали его друзья.

— Тони? — ахнула Либерти. — Это ты?

— Либби! Глазам своим не верю! — Он бросился ее обнимать, потом отступил на шаг и оглядел ее с ног до головы. — Вы только посмотрите! Какая красавица!

— Сам ты «красавица», — пробурчал Куинн.

— Заткнись! — одернул Тедди. — Они знакомы, вот это да!

— Кто это — Тони А? — спросила Ума, наблюдая за пылкой встречей Либерии с молодым человеком.

— Самый модный сейчас испаноязычный певец, — пояснил Тедди, потирая руки. — Рики Мартин на «Грэмми» его группу до небес превозносил.

— Голубой, а строит из себя натурала, — проворчал Куинн. — Но все равно хорош!

— Фантастика! — восклицал Тони, оглядывая Либерти и в недоумении крутя головой. — Что ты тут делаешь?

— Снимаюсь для одного журнала, — ответила она.

— Так ты модель? — Он сверкнул белоснежными зубами.

— А ты — Тони А, — ответила Либерти. — Я тебя по радио слышала, но никак не думала, что это ты и есть.

Тони Артуро. Пуэрториканский мальчик, живший по соседству с ней в Гарлеме, пока Дайан не увезла ее на Манхэттен в дом Даймонда. Мальчик, водивший ее кататься на досках в Центральный парк, показавший ей первые аккорды на гитаре, помогавший с уроками. И потом, когда она переехала к тете Арете, он был ее постоянным парнем, пока его семья не перебралась в Майами.

Тони Артуро, ее первая любовь. Теперь его зовут Тони А, он восходящая поп-звезда и занимает первые строчки во всех хитпарадах. Такая популярность!

— А знаешь, — с улыбкой сказал он, — я о тебе часто вспоминал. Все гадал, чем ты сейчас занимаешься.

— А что ж не позвонил? Не написал?

Он пожал плечами.

— После Нью-Йорка здесь все для меня было по-другому. Я пошел на эстрадный факультет, а там отдыхать некогда. Одна работа. У мамы на меня были большие виды.

— Ты классно выглядишь, — проговорила Либерти и провела рукой по его выгоревшим на солнце длинным волосам.

— Ты тоже. Я всегда знал, что из тебя вырастет настоящая красавица.

— Спасибо.

— Ты была такая тоненькая, маленькая, на длинных тощих ножках и с пугливыми зелеными глазами.

— А причесочку свою прикольную помнишь? «Рыбий хвост»? — поддразнила она.

Оба принялись хохотать.

— Может, сходим потом куда-нибудь выпить? — предложил Тони. — Наверстаем упущенное.

— Когда?

— Я сегодня выступаю на благотворительном вечере в Беверли-Хиллз. Вернусь часам к одиннадцати.

— Позвони мне, — сказала Либерти. — Если спать не буду, с удовольствием пообщаюсь.

Около них возник темноволосый узкобедрый мексиканец.

— Не хочешь представить меня своей подруге? — обратился он к Тони, удивленно поднимая выщипанные брови.

— А, конечно, — сказал Тони, слегка смутившись. — Это Гектор, это Либерти.

— Привет, Либерти, — сказал Гектор, нахально раздевая ее взглядом.

— Мы с Либби вместе учились в школе, — пояснил Тони. — И жили рядом.

— Давно это было, — улыбнулась Либерти.

— Ловко устроились, — сказал Гектор, собственническим жестом беря Тони за локоть, что не укрылось от Либерти. — Нам надо ехать. Опаздывать нельзя.

— Что ж, — с сожалением произнесла Либерти, — рада была тебя повидать, Тони. Ты теперь такой знаменитый!

— Я тоже рад, малышка Либби. И ты о-о-очень красивая!

— Ну же! — поторопил Гектор, в нетерпении постукивая по часам. — Лимузин ждет.

— Ничего, подождет, — улыбнулась Либерти.

— Вот именно, — улыбнулся в ответ Тони. — Ну, пока. Не забудь: я вечером позвоню.

Она не сдержалась и чмокнула его в щеку.

— Всегда тебя вспоминаю, — шепнула она. — Ты — самое лучшее, что было в моем детстве.

Гектор не дал ей договорить и увел Тони за собой. Тедди пребывал в радостном возбуждении.

— Подумать только, ты знакома с Тони А! — восторженно воскликнул он. — Причем близко!

— Мы это уже поняли, — сухо произнесла Ума и загнала всех в лифт.

— Если ты его так хорошо знаешь, — сказал Куинн, — посоветуй побольше крутить своей круглой задницей, а то его поклонники из голубых обижаются, что он строит из себя натурала. Кого он хочет обмануть?

— Когда я была с ним знакома, он голубым не был, — растерянно проговорила Либерти.

— А теперь стал, — ехидно сказал Куинн. — О нем среди голубых только и говорят.

— Да?

— Это все знают. А тот, второй, это его дружок.

— С чего ты взял? — удивилась Либерти, вспоминая, как хорошо им было вдвоем с Тони. Но черту они никогда не переступали. Она была совсем девчонкой, но уже тогда понимала, что целуется Тони потрясающе. Почти как Деймон. И никогда не отказывался принять от нее услуги, которым ее обучила Синди.

Сладостные воспоминания!

— С того, что это видно невооруженным взглядом! — огрызнулся Куинн. — Этот тип страшно ревновал. Готов был убить тебя на месте.

— Неужели?

— А то! Если бы Тони еще хоть чуть-чуть задержался, тот бы закатил скандал. Не надейся, что он тебе сегодня позвонит. Гектор ему не позволит.

Лифт остановился на ее этаже, и Либерти вышла.

— Не забудь: в полвосьмого внизу! — напомнил Чип. — Одежда повседневная.

Конечно. Другой у нее и не водится. Последнее нарядное платье у Либерти было в двенадцатилетнем возрасте.

«Вот оно как… — подумала она. — Тони Артуро — это Тони А. И он сумел пробиться…»

Она открыла номер и с изумлением увидела, что повсюду расставлены корзины с орхидеями. Белые, сиреневые, розовые — корзины с экзотическими цветами стояли на всех поверхностях.

К самой большой корзине была пришпилена записка. Либерти взяла ее и прочитала:

«От орхидей я падаю без чувств. От тебя — тоже. Деймон».

— ЛЛ?

Это был Деймон. Так ее больше никто не называл.

Либерти затрепетала. Мало орхидей — он еще и сам звонит!

— Спасибо за прекрасные цветы, — сказала она. — Как я повезу их в Нью-Йорк?

— На самолете, — небрежно сказал он.

— Я не унесу — их слишком много. Да и авиакомпания не разрешит.

— Ты полетишь на моем самолете, — уточнил он.

— На вашем самолете? — опешила она.

— Вот именно.

— У вас есть самолет?

— У компании. Я называю его своим, поскольку компания принадлежит мне.

— Деймон…

— Мне нравится, как ты произносишь мое имя. У тебя очень сексуальный голос, ЛЛ. Тебе это известно?

— Вы сошли с ума!

— Нет, это ты сумасшедшая, — возразил он. — Удрать, когда я собрался представить тебя нужному продюсеру. Разве не ты умоляла меня помочь тебе сделать карьеру на эстраде?

— Я и сейчас об этом мечтаю. — Как сладко слышать его голос! — Просто подвернулись эти съемки, а мне нужны деньги, отказаться я не смогла.

— А мне показалось, говорить «нет» ты умеешь.

— Что?

— Мне ты сказала «нет» уже несколько раз.

— Это другое.

— Да? Объясни-ка мне.

— Мне что, еще раз напомнить, что вы женаты?

— Ты одета? — перебил ее он.

— Что?

— Одета? Вещи на тебе?

— А что?

— К тебе кое-кто пришел. Под дверью стоит.

— Да нет там никого!

И тут раздался стук в дверь.

— Кто там? — спросила она.

— Обслуживание номеров.

— Не кладите трубку, — сказала она Деймону. Что он еще придумал?

Она открыла дверь, приготовившись увидеть новую порцию цветов: Деймон Доннел ведь меры не знает.

Но она совсем не была готова увидеть самого Деймона. Красивого, стильного, с неотразимой улыбкой, в черных брюках и светлой рубашке. В ушах бриллиантовые сережки, на руке экстравагантные часы с бриллиантами, а в руке мобильный телефон.

Позади него стоял еще один человек, выше ростом и темнее кожей, одетый в повседневный темно-серый костюм.

— ЛЛ, — объявил Деймон, — познакомься с Паркером Джонсом, он будет твоим продюсером.