Лживая

Глава 17

В тот вечер я занялась поисками в Интернете, хотя и не ожидала ничего найти. Другие, более опытные агенты просматривали досье до тошноты и наверняка заметили бы, если бы что-то было не так, но мне нужно было отвлечься от ощущения пустоты в животе. И, возможно, менее опытный глаз действительно справится с этой задачей. Я просто должна поймать убийцу, чтобы Мэдисон наконец-то могла покоиться с миром.

В базе данных СЭС имелось несколько отвратительных и жутких фотографий с мест преступлений, снимков настолько тревожных, что было понятно, почему мне не дали их раньше.

На одной из них был снимок головы дворника, мистера Чена, который был убит на заднем дворе своего дома. Кровь текла из его ушей и носа, а глаза были широкими и выпуклыми. Выражение его лица — измученное и усталое — заставило меня подумать, что он долго боролся перед смертью. Убийца не использовал проволоку, чтобы задушить его, и СЭС еще не выяснило, как именно он сделал. Я попыталась как можно ближе приблизить следы вокруг его горла и изменила разрешение, но фотография не дала того впечатления, которое могло бы произвести осмотр тела. Тем не менее, линия вокруг горла мистера Чена заметно отличалась от линии Мэдисон. Что бы ни было использовано, оно не врезалось в кожу, а след выглядел так, будто использовалась шелковая шаль или что-то мягкое. Я не могла представить, чтобы Йейтс или Девон носили с собой шелковую шаль…

Писк входящей электронной почты прервал мои поиски. Я нажала на маленький конверт от Холли, который, скорее всего, был ответом на бессвязное письмо, которое я отправила ей об Алеке.

Я закрыла почту, устав думать об Алеке, прежде чем вернуться к базе данных преступлений. Две жертвы — Мэдисон и Кристен — были найдены недалеко от озера. Были снимки букв «А», которые убийца вырезал на коже своих жертв. Все они выглядели точно так же, как та, что была на грудной клетке Мэдисон. Я потрогала место под лифчиком.

Здесь должно было быть что-то еще, какая-то деталь, которую убийца забыл скрыть. Я поискала в Гугле другие упоминания об убийствах и нашла несколько статей на сайте местной газеты.

Первая была о мистере Чене.

— Мистер Мендоза совершал свою вечернюю пробежку, когда густой туман заставил его свернуть с тропы мимо заднего двора жертвы…

Густой туман? Туман был в первую ночь, когда я увидела незнакомца, наблюдавшего за моим окном, и потом еще раз, когда я последовала за ним в лес. И туман помешал Алеку поймать человека. И разве Йейтс не сказал, что день, когда напали на Мэдисон, был туманным?

Я кликнула на статью о Кристен Синч и пролистала ее, пока не нашла то, что искала.

— Поиски тела старшеклассницы Кристен Синч (семнадцать лет) были осложнены туманом, окутавшим часть Северного побережья.

Моя рука задрожала, когда я открыла следующий отчет о докторе Хансене.

— Соседи нашли тело только рано утром следующего дня, после того как туман рассеялся.

В статьях о Мэдисон также упоминался туман. Ливингстон, как известно, был дождливым, но не могло быть совпадением, что каждое убийство сопровождалось любопытным густым туманом.

Туман. Это должна была быть подсказка, которую мы искали. Что, если убийца являлся Вариацией, который мог каким-то образом управлять погодой? Я вскочила и выключила свет, прежде чем выскользнуть из окна, чуть не сломав себе шею, когда потеряла хватку на карнизе. Я уже опаздывала на встречу. Саммерс не оправдывает опозданий — даже сломанная кость не изменит этого.

Обувь бесшумно ступала по мокрому асфальту, когда я пробиралась по Ливингстону. Я свернула за угол и замерла, когда передо мной расстилался туман. Молочные, неосязаемые пальцы дымки коснулись меня, заставив вздрогнуть. Туман обволакивал мои ноги и руки, цепляясь за кожу и волосы. Он ощущался как живое, дышащее существо. Как нечто большее, чем природа.

Я отпрянула в сторону. Прохлада обвилась вокруг лодыжки, словно щупальца, холодные и скользкие. Оно не хотело меня отпускать. Я задохнулась от ледяного ощущения, но туман поглотил шум. Если бы я закричала, меня бы никто не услышал. Собравшись с силами, я оттолкнулась. Мои ноги прошли сквозь пелену тумана, но хватка вокруг лодыжек исчезла. Я помчалась в туман, не дыша, не останавливаясь, ни разу не оглянувшись через плечо, чтобы посмотреть, не преследует ли меня кто-то или что-то. Ледяная влага скользила по каждому сантиметру открытой кожи, просачиваясь в поры. Она завладела мной, заставив почувствовать холод внутри и снаружи.

Дрожа, я поднялась на крыльцо дома Саммерс и Алека, и, когда повернулась, чтобы посмотреть в ту сторону, откуда пришла, улицы были чисты. Оно исчезло. Ни намека на туман… или то, что маскировалось под туман.

Дрожащими руками я отперла входную дверь. Я опоздала на несколько минут на нашу встречу, но не могла заставить себя беспокоиться. Не после того, что только что произошло. Из гостиной доносились голоса. Я сняла обувь — Саммерс была очень категорична в этом вопросе — и двинулась на звук. Майор, Саммерс и Алек сидели за столом в столовой. Значит, Майор вернулся в город. Они замолчали, когда заметили меня.

Алек вскочил и бросился ко мне, его лицо было встревоженным.

— Что случилось?

Его руки легли мне на плечи, и у меня не нашлось сил их стряхнуть. Мое тело онемело. Я больше не ощущала ног. Стены опрокинулись вокруг, и внезапно я оказалась в объятиях Алека.

— Ты замерзла, — сказал он.

Моя голова упала вперед, щека прижалась к его груди, и я подняла на него глаза. Хотя я хотела заговорить, с моих губ не слетело ни звука. Рядом с головой Алека появилась еще одна голова. Саммерс положила свою мозолистую руку мне на лоб, и я прижалась к ней. Они все были такими теплыми.

— Набери горячую ванну, — приказала Саммерс, и Майор повиновался без колебаний.

Алек отнес меня в ванную. Когда он начал опускать меня на край ванны, я вцепилась в него, из рта вырвался задушенный звук протеста. Я никогда раньше не ощущала такого холода, будто туман каким-то образом вторгся в мое тело и поселился глубоко в костях.

— Не уходи.

Алек встретил мой взгляд. Он выглядел так, словно кто-то ударил его ножом и выкручивает лезвие.

Мои пальцы обвились вокруг его воротника.

— Ты мне нужен, — прошептала я, слова были как туман.

В этот момент мне было все равно, что произошло, между нами. К чувству обиды я смогу вернуться позже.

Саммерс оттащила меня от него. Я почти забыла, что она рядом. Она задыхалась от усилий по поддержанию моего тела. Алек нес меня так, словно я ничего не весила.

— Алек.

Голос Майора зазвучал в голове. Отводя глаза, Алек медленно вышел из ванной, закрыв за собой дверь.

Саммерс усадила меня на сиденье унитаза. Как марионетка без хозяина, я свалилась в кучу. Саммерс молчала, удерживая меня в вертикальном положении и снимая с меня одежду. Медленно она опустила меня в ванну, где текущая вода обжигала кожу. Саммерс присела на край. Я погрузилась в воду, пытаясь скрестить руки на груди. Мне потребовалось три попытки, прежде чем это удалось.

Саммерс скрестила ноги, кожа ее брюк скрипела, теплясь друг о друга. Ее лицо было напряженным.

— Эта встреча была предназначена для того, чтобы вернуть вас с Алеком на путь истинный, чтобы ваши личные проблемы друг с другом не мешали выполнению этой миссии.

Я проигнорировала ее слова, вместо этого наблюдая за тем, как кожа становится омарово-красной от обжигающе горячей воды. Мне казалось, она не ожидала, что я заговорю, и я не была уверена, что смогу.

— Мы знали, что эта миссия станет непростой для тебя во многих отношениях. Мы знали, что сделать тебя частью семьи будет некомфортно, но это риск, на который мы должны были пойти.

Я не совсем понимала, к чему все это. Мои мысли все еще были нечеткими, и мне нужно было рассказать им о своем открытии.

— Мне нужно, чтобы ты меня выслушала. Позже, когда мы присоединимся к Майору и Алеку, ты сможешь рассказать нам, что произошло. Но я хочу сказать это сейчас. Возможно, в ближайшее время у меня не будет другого шанса поговорить с тобой наедине.

Чувства медленно возвращались к моим ногам, и они начали коченеть.

— Я видела, как ты смотришь на Алека.

Я закрыла глаза, будто это могло остановить ее от дальнейших слов.

— Нехорошо желать чего-то или кого-то, чего у тебя не может быть. Это саморазрушительно, и поверь мне, я знаю, о чем говорю.

Я увидела боль под жесткими линиями ее квадратной челюсти. Если она действительно знала, что я испытываю, то она также понимала, что я не могу отключить свои эмоции.

Саммерс вздохнула.

— Знаешь, ты все еще в теле Мэдисон, ты хоть заметила?

Я не заметила. Пульсация зародилась в пальцах ног и распространилась вверх по телу. Потребовалась целая минута, чтобы вернуться в собственное тело. Я все еще была слаба.

Я прислонилась к ванне. Ощущение пульсации вновь завладело мной — на этот раз без моей воли. Сокращение, смещение, формирование. Вода перелилась через край, и Саммерс испуганно вздохнула. Мне не нужно смотреть в зеркало, чтобы понять, что я снова превратилась в Мэдисон.

Что, черт возьми, происходит? Сначала я не могла трансформироваться в Мэдисон, а теперь не могла вернуться в собственное тело. Но хуже всего было то, что я даже не возражала. Мэдисон позволила мне жить жизнью, о которой я только мечтала: жизнью с семьей, которая ее любила.

Саммерс протянула мне полотенце, выражение ее лица было пустым.

— Ты теряешь себя в Мэдисон. Ты должна принять, что ее жизнь никогда не станет твоей. Важно, чтобы ты не забывала об этом. Все иногда хотят быть кем-то другим, но очень важно уметь жить дальше.

Через несколько минут мы вернулись в гостиную. Я все еще находилась в теле Мэдисон, одетая в одежду, которую мне дала Саммерс. Майор и Алек прекратили разговор, когда мы вошли.

— Ты выглядишь лучше, — сказал Майор. — Теперь расскажи нам, что случилось.

Я рассказала им о тумане, о газетных статьях, о своих подозрениях. Слова вылетали из рта без пауз.

— Мне нужно выпить, — проговорила Саммерс, вставая и уходя на кухню.

Она вернулась с чем-то, что выглядело и пахло как текила, а также с горячим шоколадом для меня. Я бы тоже предпочла текилу, но Майор и Саммер предпочитали делать вид, что мы не едем крепкий алкоголь на встречах СЭС. Возможно, за твердой оболочкой Саммерс скрывалось больше материнского инстинкта, чем я ей доверяла.

Майор и Алек тихо разговаривали о возможных вариантах убийцы, о том, как его найти и как лучше защитить меня. Я потягивала горячий шоколад. Очевидно, моего участия не ждали. Это раздражало меня и заставляло еще больше желать доказать им свою правоту.

Саммерс снова скрылась на кухне, вероятно, за текилой.

В конце концов, Майор повернулся ко мне.

— Алек постарается присматривать за тобой. Но помни, даже если улики указывают на Йейтса как на убийцу, Девон все еще очень высоко в нашем списке подозреваемых. Ты должна избегать оставаться с ним наедине в доме.

Это не так просто, как казалось, и я не думала, что это поможет нашей миссии. Мне нужно встретиться с как можно большим количеством подозреваемых наедине, если мы хотели найти убийцу и восстановить справедливость. Однако я не стала спорить, пытаться было бы бесполезно. Я бы просто сделала то, что считала необходимым в поимке человека, который оторвал Мэдисон от ее семьи.

Сейчас мне просто хотелось забраться в свою постель и забыть о том, что сегодня вообще произошло. Мне хотелось увидеть ямочки Девона, услышать смех Линды, слушать истории Рональда. Иногда мне казалось, что я хочу их общества больше всего на свете.

— Алек сообщил, что послезавтра будет вечеринка, — сказал Майор.

Я кивнула.

Ана вскользь упомянула о вечеринке Франчески, но у меня было столько дел, что я не обратила на это внимания.

— Я хочу, чтобы вы с Алеком присмотрели за всем. Вы должны присутствовать там как пара. Так вы сможете легко поговорить и уйти вместе, не привлекая внимания.

Не слишком ли это лицемерно?

— На сегодня все. Держи нас в курсе любых дальнейших событий. Ты отлично справляешься со своей работой, — сказал Майор.

Это была самая высокая похвала, которую я когда-либо слышала от него.

— Я отвезу тебя домой. — Алек поднялся со стула.

— Нет, — тут же запротестовала я.

Саммерс взяла ключи от машины со столика.

— Я отвезу ее.

Не взглянув больше на Алека, я последовала за Саммерс за дверь и к машине. Она не пыталась заговорить со мной во время поездки и высадила меня в нескольких домах от дома. Я без проблем пробралась обратно в свою комнату.

На следующий день слова Саммерс все еще звучали в голове. Даже если они не находились на переднем плане мыслей, то притаились на краю сознания, ожидая застать врасплох.

Ты теряешь себя в Мэдисон.

Но почему бы и нет? Мэдисон мертва. Она никогда не вернется. Может, я могла бы избавить Линду и Рональда от душевной боли, узнав о ее смерти. Я могла бы перестать быть Тессой и просто стать Мэдисон. Ее тело уже было похоже на дом, ее семья — на ту, о которой я всегда мечтала.

Смогу ли я жить во лжи годы и десятилетия?

Но одна тревожная мысль преследовала меня. Они любили не меня, а Мэдисон.

Важно это не забывать.

Было так много вещей, которые я хотела забыть, стереть из памяти раз и навсегда. Например, тот день, когда третий муж матери пришел домой пьяным и запер меня в чулане, заставляя слушать, как он избивает ее. Или день, когда мама сказала, что хотела бы, чтобы я никогда не родилась.

Я взяла маленькое ручное зеркальце с тумбочки. На меня смотрело лицо Мэдисон. Это не то лицо, с которым я родилась, и все же оно казалось таким знакомым, почти как мое собственное. Моя кожа покрылась рябью, черты искажались, изгибались, смещались, ломались, пока в зеркале не появилось мое собственное лицо, бирюзовые глаза, всегда немного южнее нормы. Я должна была испытать облегчение от того, что на мгновение стала самой собой, должна была ощутить чувство возвращения домой, но я не почувствовала. Я ничего не чувствовала.

Пульсация зародилась вновь. Мое лицо превращалось в лицо Мэдисон и снова в мое собственное, потом снова в лицо Мэдисон и снова в мое собственное. Пятно светлых и коричневых тонов, веснушек и шрамов, голубого и бирюзового. У меня начинала кружиться голова, но я не могла остановиться.

Если мне было легко быть кем-то другим снаружи, почему это не сработало так же с тем, кем я являлась внутри? Почему я не могу просто решить почувствовать себя кем-то другим?

Два лица проплывали перед моими глазами, пока я не увидела в зеркале странную комбинацию двух лиц. Отчаяние выжало воздух из легких, и я ощутила головокружение. Моя хватка на ручке затянулась, стала болезненной. С криком я отбросила зеркало. Оно столкнулось с комодом и упало на пол, усыпав его осколками.

Я пересекла комнату и, стоя над останками зеркала, увидела свое лицо — лицо Тессы — разлетевшееся на десятки осколков. Хоть раз зеркало отразило то, что я чувствовала внутри, то, как я выглядела внутри. Фрагментированная, разбитая, разорванная.

Дрожа, я опустилась на пол и начала собирать осколки. Я была недостаточно осторожна, и один из осколков порезал кожу на правой ладони, образовав крошечную багровую реку крови. Кто-то постучал в дверь. Я встала, мои ноги все еще дрожали, и позволила пульсации вернуть тело Мэдисон. Как только я закончила переход, дверь открылась, и Девон просунул голову внутрь. Его брови нахмурились, но, когда он увидел мои руки, окровавленные от стекла, беспокойство взяло верх. Он пересек комнату и встал передо мной, сжимая мои руки в своих.

— Что случилось? — спросил он.

Он смотрел на меня так, словно думал, что я сделала это нарочно. Я хотела прижаться лбом к его груди, но остановила себя. Я должна быть сильнее этого. Я не ребёнок. Я хотела стать агентом, и я должна вести себя соответственно.

— Зеркало разбилось.

Я кивнула в сторону осколков стекла на полу и в мусорном ведре. Я даже не почувствовала боли, все еще ощущая странное отстранение от своего тела.

Девон покачал головой, его пальцы нежно касались моих рук.

— Нам нужно продезинфицировать рану и забинтовать ее. Схожу за марлей. А ты оставайся здесь. Не хочу, чтобы мама увидела. Она и так беспокоится о тебе в последнее время.

— Кто беспокоится в последнее время?

Линда стояла в дверях. Когда ее взгляд упал на мои порезы, краска сошла с ее лица. Она взяла мои руки, ее прикосновение было нежным.

Беспокойство на лице Линды было слишком сильным. Я уставилась на свою ладонь. Рана казалась намного меньше, чем я помнила, и почти перестала кровоточить. Возможно, моя трансформация в тело Мэдисон помогла заживить рану.

Линда обрабатывала мою руку молча, но я чувствовала, как вопросы и беспокойство волнами накатывают на нее. В конце концов она закончила. Она обняла меня, едва оставляя место для дыхания. Через мгновение я обняла ее в ответ с такой же силой. Было ощущение, что некоторые разбитые фрагменты внутри меня тоже починились.

Закрыв глаза, я позволила себе притвориться, что Линда действительно моя мама, что ее любовь и беспокойство для меня, а не для маски, которую я надела. Я с ужасом ждала того дня, когда все это закончится, но в глубине души понимала, что другого выхода нет. Мне нужно научиться быть достаточно самостоятельной.

— Ты должна быть более осторожной. Пожалуйста, Мэдди.

Я вырвалась из ее объятий.

— Не переживай. Я буду осторожной.