Роса еще дремала на лафете,
когда под громом дрогнул Измаил:
трубач полка — у штаба — на рассвете
в холодный горн тревогу затрубил.
Набата звук,
кинжальный, резкий, плотный,
летел к Одессе,
за Троянов Вал,
как будто он не гарнизон пехотный,
а всю Россию к бою поднимал!
Война — жесточе нету слова.
Война — печальней нету слова.
Война — святее нету слова
В тоске и славе этих лет.
И на устах у нас иного
Еще не может быть и нет…
Еще горячкой боя сердце билось,
А в мир уже вступала тишина.
Как будто время здесь остановилось,
Не веря вдруг, что кончилась война.
Под арками обугленного свода,
В какой-то первозданной тишине,
Солдаты величайшего похода
Расписывались прямо на стене.
Рейхстагова развалина дышала
Всем перегаром битвы мировой,
И в ней звучнее всякого хорала
Пел хор имен, растущих как прибой.
Он пел, взлетая над огнем и кровью,
Перед войны поверженным лицом,
Как будто осеняя изголовье
Последних умирающих бойцов.
Открыто все свое писали имя,
Чтоб знали люди будущих времен,
Что подвиг сей, свершенный всеми ими,
Во имя человечества свершен!
Товарищ ровесник,
в огромной стране
Мы — дети Победы,
мы — вызов войне.
Когда родились мы,
Гремела весна,
Дорогой берлинской
Шагала война.
Товарищ ровесник,
средь взорванной тьмы
Салюта Победы не видели мы.
А все ж почему-то
С мальчишеских дней
Прекрасней салюта
Не знаем огней.
Товарищ ровесник, мы помнить должны:
Мы были надеждой отцов и страны.
Любимые дети
Седых матерей —
Мы сами в ответе
Теперь за детей.
Товарищ ровесник —
наследник солдат,
Ушедших навечно,
пришедших назад,
И ныне, и прежде,
Всегда и везде
Мы — дети надежды,
Мы — вызов беде!