Линия перемены дат

1. СТРАННЫЙ МАТРОС

Цепляясь за колючие лапы кедровника, человек вскарабкался наверх. Тяжело дыша, остановился. Дрожали колени. В руках противная слабость. Близоруко прищурюсь, посмотрел вниз.

— Проклятье. Как худо без очков.

Сквозь туманную дымку проступали далеко внизу расплывчатые очертания голых скал, темный провал между ними. Человек тяжело опустился на жесткий шикшовник. С сомнением оглядел изрезанные окровавленные ладони и лохмотья бриджей на коленях.

Да, все получилось неожиданно. Когда он на рассвете вышел на неведомый ему перевал Восточного хребта, то увидел внизу желто-зеленый дымок между сопками. Потом дымок исчез… Нет, он не жалел, что забрался сюда. Это находка. И какая! Ахнут все недоброжелатели и друзья, отговаривавшие его от участия в экспедиции. Он самодовольно улыбнулся. Право, он пел бы, если бы знал песни. Но он считал себя человеком дела и давно забыл их… Вокруг — дикий мир, а он безоружен. Путника охватил нервный озноб. Все пережитое за день яркой картиной встало перед глазами. Как ловко удалось встреченному им человеку выбить ружье из рук… Интересно, воспользуется ли он им? Сомнительно. Ружье свалилось в пропасть, а там, это он хорошо видел, ревел поток. Враг был очень силен. И все же ему удалось сбросить его в обрыв. Человек с окровавленными ладонями никогда не предполагал в себе столько мужества и силы. Правду говоря, он и не думал выбраться живым из этой схватки… Победа была неожиданной. Он вспомнил, как они долго и упрямо барахтались на площадке около утеса, из-за которого вынырнул враг. Лицо врага очень походило на другое, знакомое и ненавистное. А может быть это был он? У врага были сухие жилистые руки, поросшие кустистой шерстью, неопрятная, тоже растущая кустами многодневная щетина и блекло-серые глаза между воспаленными слезящимися веками. Ресниц не было. Среди густой шевелюры проплешины. На лице грязные розоватые корочки струпьев. Как у прокаженного…

— Ба! — человек ударил себя по лбу. — Понял! Как это я раньше не сообразил? Ведь эти знаки — подтверждение моей догадки.

Но самое удивительное было в одежде врага. Незнакомец был одет в полную матросскую форму. Даже с воротником и желтой полоской на плечах. Кажется, это у военных называется «старший матрос». Но как этот матрос оказался здесь, на склоне хребта, где на добрых триста километров окрест нет человеческого жилья?

Усталый человек беспомощно огляделся. Им начало овладевать отчаяние: он без оружия, вокруг — никого. А вдруг опять появится враг. Второй такой победы ему не выдержать. Он с трудом оторвал голову от земли. Надо добираться к своим. Без пищи…

Жарко светило солнце. Человек думал: «Как странно… И этот район жители запада считают северным и суровым. А ведь у них там, наверное, сейчас куда прохладнее, хотя и греет солнце… Кой черт понес меня сюда?»

Веки его слипались. Гнетущая усталость сковывала волю. Голова опять бессильно упала на грудь.

Еле заметный шорох заставил человека открыть глаза. Он осторожно повернул голову. Крупная рыжая лиса-огневка жадно принюхивалась к чему-то — там, откуда он вскарабкался на площадку. Потом положила свою добычу, полевую мышь, высунула морковный язык и уставилась на человека. Вид непуганого зверя заставил его вскочить на ноги.

— Надо идти. Засветло я должен быть на перевале, — вслух подбодрил себя человек. С трудом разогнув саднящие ноги, он принялся растирать колени, потом поднялся и пошел в гору. Пройдя несколько десятков метров, остановился. Бросив взгляд влево, увидел зверя, трусцой поднимавшегося по склону. Пушистый хвост огневки мельтешил среди зарослей ольховника.

— Меня, что ли, сопровождаешь? — усмехнулся человек и пошел быстрее. Зверь по-прежнему держался на одной линии с ним, выжидательно и настороженно поглядывая в сторону непонятного существа, словно намереваясь преградить путнику дорогу влево.

А тот был слишком городским жителем, чтобы задумываться над причиной такого поведения зверя. К тому же он чертовски устал. Каждый метр подъема давался его костлявому телу все с большим трудом. Солнце, которому путник радовался еще недавно, становилось нестерпимым. Может быть, впервые за всю свою жизнь он понял, как трудно быть одному. Проклиная все на свете, он ругал себя, называл эгоистом, себялюбцем, карьеристом. С распухших губ непроизвольно срывались забытые грубые слова… О! Никогда он не произнес бы их в других условиях!

Как это бывает у очень усталых людей, в голову лезли непрошеные вожделенные образы: прохладные аудитории университета, уютная, со всеми удобствами, квартира в Сибирске, наконец, даже номер в гостинице Северогорска и немудреные блюда из неизменной консервированной тушёнки в гостиничном ресторане… «Все это вернется, стоит только добраться до перевала». Человек задрал голову и, щурясь, старался угадать, между какими точками таких однообразных зубчатых вершин Восточного хребта лежит пройденный им перевал. «Пожалуй, не найти»…

Резкий хлопок вывел его из задумчивости. Вслед за первым он услышал второй и почувствовал короткий сильный толчок в правую лопатку. Слева — оттуда, где он видел лису, — раздался пронзительный жалобный вой. Страшная боль ударила в мозг. Человек упал вниз лицом, сильно закашлялся. С трудом сплюнул красную соленую слюну. Звуки померкли…

По-прежнему ярко светило солнце. Потревоженные на минуту птицы опять завели в кустарнике свою разноголосую канитель. Из-за выступа скалы поднялся человек в матросской форме, подошел к упавшему и выстрелил ему в затылок из тяжелого пистолета. Тело дрогнуло и вытянулось. Матрос перевернул убитого, быстро и сноровисто очистил карманы брюк и куртки; вынул нож и, разрезав одежду, обнажил тело. Внимательно осмотрел убитого. Брезгливо морщась, оттянул губы трупа. Рукоятью пистолета выбил золотые зубы впереди на верхней челюсти. Подумал и ловким осторожным ударом выбил несколько нижних зубов. Спрятал их в карман. Тщательно отер руки цветастым грязным платком и присел, перебирая листки блокнота убитого. Читал долго, сморщив лоб, временами останавливаясь и шевеля губами. Потом спохватился, с видимым трудом оторвался от исписанных бисерным почерком листков и поднял вверх безбровое, в белых и красных пятнах лицо.

В сером от зноя небе парили большие черные птицы.

— Место подходящее. Остальное доделают вороны и росомахи… — вслух протянул он. Нагнулся, разыскал стреляную гильзу и тоже спрятал ее в карман. Подхватил узел с вещами убитого и торопливо начал спускаться к океану.