Лирик против вермахта

Глава 19. И с той стороны зашевелилось

***

Здание бывшего Института народного хозяйства протянулось почти на полверсты, с Бобруйской улицы и до Магницкого переулка. Двухэтажный корпус, построенный еще до революции для коммерческого училища, выглядел массивным, внушительным. Впечатление еще больше усиливалось мощными колонами при входе, огромными вытянутыми оконными проемами, широкой мраморной лестницей.

Еще несколько месяцев назад здесь было не протолкнуться от юношей и девушек со связками учебников в руках. Одни, испуганные и ничего не понимающие, готовились к поступлению в институт, другие, уже опытные и уверенные в себе, - к сдаче зачетов и экзаменов. С началом войны же и последующей сдачей Минска все изменилось. В здании прочно обосновалось управление военный разведки (абвер), занимавшееся вместе с гестапо борьбой с подпольем и подготовкой диверсантов для заброски в советский тыл. В просторных подвалах, где раньше хранились архивные папки, сейчас находилась следственная тюрьма.

- Господин майор, ваш кофе, - в дверях кабинета начальника минского управления абвера появился подтянутый адъютант с подносом в руках. – Крепкий, как было приказано.

На небольшой столик у окна, где уже стояло кресло, появилась небольшая фарфоровая чашка на крохотной тарелке. К потолку тянулся изумительный аромат, заставляющий першить горло. Майор фон Майр молча кивнул, отпуская адъютанта.

Едва дверь закрылась, фон Майр закрыл кожаную папку, тщательно выровнял ее относительно края стола. Острозаточенный карандаш лег рядом с краем папки так, чтобы составлять с ней одно целое. Такой порядок работы с бумагами давно уже стал для него строгим правилом, которого он строго придерживался уже не первый год.

- Хорроший, - тихо протянул майор, с наслаждением втягивая ноздрями горьковатый аромат. Сделал глоток и закрыл глаза. Кофе оказалось именно таким, каким и любил. – Удался…

Майор Максимилиан Роберт фон Майер, начальник минского управления абвера, не был простым служакой, как можно было подумать со стороны. Его патологические любовь к порядку и выверенной организации любого дела, казалось, говорили именно об этом. Но любой, кто так думал, глубоко ошибался. Дело было лишь в строгом воспитании в одной из старейших прусских военных школ, где с самого детства обучались отпрыски самых знатных немецких фамилий. Майеры как раз принадлежали к известному западногерманскому роду, стоявшему в близком родстве с императорской фамилией Гогенцоллеров.

Особенностью фон Майерабыло другое – его чрезвычайно пытливый ум, определивший просто неистовую страсть к разгадыванию загадок. С самого детства он буквально бредил самыми разными головоломками, с головой погружаясь в мир японских оригами, арабских игр с цифрами, китайских пазлов, индийских настольных игр. Собирая очередную замысловатую головоломку, разгадывая все хитросплетения автора, получал просто ни с чем несравнимое удовольствие. Позднее его влечение к раскрытию запутанных тайн превратилось в профессиональное. Мужчине предложили служить в только что сформированной службе военной разведки, как раз и призванной раскрывать секреты противников Рейха.Только погрузившись в мир шпионских многоходовок и скрытых комбюинаций, фон Майер понял, что его прежние занятия были детской забавой. Истинное удовольствие могла принести лишь борьба с живым противником.

На службе талант Максимилиана был должным образом огранен, облачен в нужную форму, превратившись в самый настоящий инструмент, напоминающий отмычку гениального вора. Сложные многоуровневые шифры, хитрые комбинации разведчиков врага и даже скрытые интриги коллег в аппарате самого абвера становились для него открытой книгой и не представляли особого секрета.

На восточном фронте, куда он настоятельно и многократно просился, фон Майер ожидал новых, достойных его таланта, задач и вызовов. Специально отказавшись от более высокого назначения в Берлине и соответственно повышения, надеялся встретить здесь достойного противника, способного удивить его профессиональной «игрой». Но, к сожалению, его ожидания не оправдались…

- … Тысячу раз прав тот китайский мудрец… Схватка со слабым противников лишает сил, с равным - держит в тонусе, а с сильным - делает многократно сильнее…

Здешний противник его очень и очень разочаровал. За какое бы дело он, как глава местного управления абвера, не брался, оно непременно оказывалось пустяшным, а то и вовсе пустым. Все пойманные подпольщики или раскрытые диверсионно-разведывательные сети были лишь бледной тенью настоящих организаций, тем не менее получавших в отчетных документах для главы абвера громкие и даже грозные наименования - диверсионный центр «Месть», разведывательная организация генерального штаба Красной Армии «Ярость»и другие, подобные этим. Желание представить свою работу в более достойном, выигрышном светеимело место быть и здесь.

Местные подпольщики и диверсанты, бывшие рабочие заводов, ученики старших классов школ и фабричных училищ, вели свою деятельность в высшей степени непрофессионально. При очередной поимке такого разведчика, фон Майер не переставал удивляться незнанию самых азов разведывательной работы.Возникало стойкое ощущение, что им было совершенно незнакомы такие вещи, как конспирация, проверка и вербовка агентов, обустройство мест для закладки разведывательных данных и тому подобное. Все делалось очень топорно, по-деревенски.

- Да уж…, - Максимилиан поставил чашку на поднос, хотя там еще осталось около половины содержимого. Пытался растянуть удовольствие. Ведь, вторую чашку по заведенному им же самим порядку адъютант принесёт лишь к полудню и никак не раньше.

Из-за всего этого, честно говоря, майор уже перестал посещать допросы уже пойманных подпольщиков. А зачем? Что он там мог узнать такого, что еще не знал или не догадывался? Все эти юнцы с горящими глазами или скулящие от страха предатели читались им, как уже давно знакомая ему книга. В последнее время ему хватало одного взгляда или пару слов в разговоре, чтобы сложить полное и верное мнение о любом из большевистских агентов, взятых его людьми. Словом, зачем тогда этот ненужный цирк с допросами? С ними прекрасно справятся и его подчиненные.

- М-м… А вдруг все же что-то есть?

Однако недавно начало происходить нечто, что поколебало его стойкую убежденность в отсутствии здесь достойного противника. Конечно, пока это были лишь предположения фон Майера, скажем та, его ощущение или даже предчувствие. Ведь, ничего определенного по поводу этого анонима еще не было известно. Имелись лишь наметки или следы его деятельности.

- Как говориться, и по делам ты узнаешь его, - майор в предвкушении усмехнулся. - Точнее по следам…

Именно следы и возбудили его любопытство, дав ход всему делу.

- Очень любопытно… Очень.

На письменном столе, за которым он сидел до этого, лежало несколько небольших, размером с тетрадь, листовок. Отпечатанные типографским способом, что уже говорило о серьезных возможностях противника, они сильно отличались от обычных листовок, которые нет-нет да и появлялись на улицах Минска. На тех все было просто, понятно и совершенно убого, что вызывало скорее смех, чем желание что-то сделать.

- Да уж, совершенно так, - вспоминая один из таких образцов, захваченных то ли в июле, то ли сентябре.

Действительно, при чтении той листовки губы сами собой раздвигались в улыбке. Ну, что это за лозунги были, в самом деле? Призывы к немецким солдатам сдаваться, ибо они сражаются за интересы капиталистов? Воззвания к человеческой морали, к эфемерному единству рабочего класса? Это был такой откровенный бред, что и вспоминать не хотелось. Противно просто.

Помнится и сами солдаты откровенно ухахатывались, когда находили нечто подобная на позициях или улицах захваченных городов. Потом все это пачками находили в отхожих местах, тем самым говоря о своем отношении к содержанию

- Но новые листовки — это, конечно, нечто…

Новые находки, появившиеся на стенах некоторых домов и даже самой городской комендатуры, особенно сильно заинтересовали фон Майреа. Эти листовки, несмотря на некоторые шероховатости в исполнении и кое-какие огрехи в содержании, были без всякого преувеличения новым словом. Естественно, с этой оценкой не все согласятся. Закономерно спросят об их практической эффективности: мол, где сдавшиеся солдаты, взорванные танки и грузовики с боеприпасами.

Но майор видел в них совсем другое - не мгновенный результат в виде ущерба противнику, а потенциал к дальнейшему развитию. Собственно, новые листовки были важны не сами по себе, а как сигнал о новых подходах противника ко всей работе в немецком тылу.

- Особенно, интересны те, со смешными историями…

Листовки с анекдотами, естественно, первыми привлекли его внимание. По-другому и быть не могло. Слишком уж сильно они выбивались из ряда им подобных средств агитации.

- Это же гениально… Живо, смешно, то есть акцент делался на позитивной коннотации. А положительные эмоции, как известно, имеют больший потенциал к закреплению в памяти, - психология тоже была коньком фон Майера, оттого он и обращался к ней, когда перед ним вставала особенно необычная задача. И, похоже, сегодняшний случай был именно из таких. - Сразу видно, что работал профессионал в своем деле.

Это было заметно и в специфике самого юморе, который был максимально лишен национальной специфики. Анекдоты, понятные и немцы, и французу, и испанцу, и солдату любой другой национальности, были простыми, незамысловатыми, можно даже сказать, глуповатыми. Наполненный площадными, скабрезными и особенно пошлыми шутками, которые хотелось снова и снова читать и хохотать над ними. В условиях войны, с ее ежедневными смертями, кровью и болью, именно такого и не хватало, чтобы отвлечься или забыться.

Майору уже не раз и не два раза докладывали, что простые солдаты очень активно искали эти листовки и с большим удовольствием хохотали над пошлыми историями про Геринга его молоденького адъютанта (стоит признать, что рейхсмаршал авиации, и правда, предпочитал женской любви мужскую), Гебельса и его пятерых домашних сенбернаров.

- Вот этот анекдот про ордена, кстати, очень неплох. Ведь, тщеславие Геринга известно не меньше чем, его пристрастие к мальчикам… Геринг собирается прилепить на грудь, густо увешанную самым разными орденами, стрелку с надписью «смотри на обороте»… Ха-ха-ха… Хорошо, очень хорошо.

Посмеявшись после еще над парочкой анекдотов, фон Майер отложил листовки в сторону. Карандаш вновь оказался в его пальцам и начал вырисовывать очередную схему в блокноте. Майор пытался «просчитать» своего нового противника, составляя его условный портрет по косвенным признакам:

- Однозначно, это профессионал, специалист в вопросах идеологии и пропаганды. Очень вероятно, что и вопросы разведывательной и диверсионной работы ему тоже очень хорошо знакомы. А что это означает?

Ответ на это вопрос был прост и не требовал выдающего ума. Все эти качества могли быть лишь у человека совершенно определенного опыта и специфической профессии. Посторонний совершенно определенно всеми этими специфическими знаниями просто физически не мог владеть.

-…Это определенно мужчина. Женский ум, конечно, невероятно изворотлив и непредсказуем, но маловероятно, что это его детище. Здесь совершенно точно поработала мужская рука, причем рука опытного состоявшегося, с большим жизненным опытом, мужчины.

Карандаш продолжал чертить стройные геометрические фигуры схемы. Предполагаемые черты или качества нового противника - мужчина, характерный опыт, особая специальность, скорее средние или выше среднего возраст - аккуратно вписывались в ровные квадраты, соединенные между собой прямыми стрелками. И этот способ тоже был результатом его стремления к порядку и выверенной организации деятельности.

-… А вот по поводу компетенции большой вопрос… Может там целая группа по этой теме работает?

Вопрос, и в самом деле, был далеко не праздным. Скажем так, этот вопрос вызывал другие вопросы, а они в свою очередь - следующие. Бесконечная цепочка.

А дело было в том, что тематика и содержание новых листовок просто поражали своим разнообразием и глубиной. Были листовки с историческими справками и правовыми справками о высших партийных деятелях Германии, Италии с очень нелицеприятными сведениями. В других раскрывалась секретная информация из внутреннего документооборота гестапо. Какая-то невероятная разносторонность получалась.

- Хм, а про еврейские корни фюрера я уже слышал, - фон Майер задумчиво посмотрел в окно, восстанавливая в памяти некоторые из давних слухов. - Раньше про это много болтали в берлинских пивных. Мол, сам знаете кто, тоже с капелькой жидовской крови…

Или взять другую серию листовок, где рассказывалось о плане «Ост» рейхсфюрера СС Гимлера. Признаться, Максимилиан сначала принял это за талантливо изготовленную фальшивку, состряпанную из речей Гитлера и Гебельса. Но, наведя кое-какие справки, понял, что ошибся. Такой план существовал на самом деле и назывался Генеральный план «Ост», предусматривавший принудительное выселение с территории Польши и оккупированных территорий СССР до восьмидесяти процентов населения на Северный Кавказ, Западную Сибирь и Южную Америку. В число знаковых мероприятий входила массовая стерилизация мужчин и женщин славянской расы, уничтожение образовательных и медицинских институтов и тому подобное.

- Хороший ход… Население и так не идет на сотрудничество, а так, вообще…

В конце концов, фон Майр пришел к выводу, что исходных данных пока маловато для вынесения каких-то однозначных суждений. Пока еще все его рассуждения требуют проверки и перепроверки. Качнув головой, решил продолжать работу.

- Курт! - майор повысил голос, подзывая адъютанта.Недавний солдат почти сразу появился в дверях. - Собери со всех военных и тыловых служб сведения о самых необычных происшествиях. Ни отчего не отмахивайся, все тщательно фиксируй. Любая мелочь может быть важна.

***

Виновник же всего этого переполоха, случившегося по его вине в управлении военной разведки Минска и его окрестностей, в этот самый момент с кряхтением забирался в кабину небольшого самолета. Несмотря на безлунную ночь безлюдное поле вокруг просматривалось на несколько верст вокруг. Открытое, плохое для партизана место.

- Ну что, Старинов, не прощаемся, - Ковпак крепко пожал рукуМишке, стоявшем уже на крыле. - Даже не сомневаюсь, что еще обязательно встретимся. Больно уж ты щебутной… Передавай Москве привет!

Мишка улыбнулся в ответ, шутливо приложив руку к мохнатой шапке. Мол, все принял и понял, товарищ командир.

- Жалко терять такого правильно бойца, Михаил, - следом у самолета оказался комиссар отряда, в голосе которого слышалось ничем не прикрытое сожаление. Похоже, не обманывал? Действительно, жалел, что парень улетает. - Мы бы с тобой тут горы свернули. Голова у тебя светлая, такие мысли в нее приходят, что диву даешься… Что это? - парень протянул ему толстую тетрадку, которую тот сразу же ухватил. - Что говоришь?! Не слышу! Двигатель заработал… Да, да, понял, твои наработки.

Поняв, что в его руках, Руднев просветлел лицом и мигом спрятал тетрадку за пазуху. На лице у него в этот момент все было написано: мол, теперь-то они повоюют.

- Спасибо, Михаил! Спасибо, говорю! Буду теперь изучать! Хорошего полета! Давай…

Гул двигателя уже стал оглушающим. От крутящегося с бешеной скоростью винта поднималась воздушная волна, сносящая с ног. Значит, было пора.

- До встречи!

Двухместный биплан с навесным баком начал медленно набирать ход. Первый десяток метров по промерзшему полю дался ему тяжело. Машину трясло, раскачивало на ухабах.

- Чего он там телится? Скорости надо добавить. Там до обрыва совсем ничего осталось…

Но через секунду биплан рванул вперед, начиная подпрыгивать. Словно встающий на крыло птенчик, он то взлетал в воздух, то вновь опускался. И наконец, подпрыгнул и сразу же взмыл в ночное небо.

Большое спасибо всем читателям. Очень приятно внимание к моим историям. Просьба. Продолжаю работать над легкостью слога. Прошу посоветовать авторов и книги, которые написаны особенно просто и доступно.