Разрез 1[1]

Ярость черно-бело-красная.

Ярость черная. Ярость белая. Ярость красная.

Красная.

Страх белый. Туман черный. Ярость кровавая.

Кровь течет, течет, течет.

Кровь хлещет, хлещет, хлещет.

Женщина кричит, кричит, кричит.

Черный крик в моих белых глазах,

Белый крик в моих красных руках.

Ярость, ярость, ярость.

Но вот медленно наступает покой.

Белая тень покоя опускается на мое

Черно-красное сердце.

Глава 1

Суббота, 14 января – после обеда


Уже два? Если точно, то 13.53, суббота, 14 января, спасибо настольному будильнику «Бетти Буп».[2] Вчера я так поздно легла. На самом деле я просто заснула, когда смотрела фильм на DVD. Американский сериал. «Замужем за убийцей». Два выпуска по три часа. Дух захватывает. Я отрубилась в тот момент, когда до Джины только что дошло, что ядовитого паука в ванную кто-то подбросил специально. Отлично, позавтракаю и буду смотреть дальше.

Я совсем не голодна. Однако надо заставить себя что-нибудь съесть. Чашку мюсли, бокал апельсинового сока. Ставни раскрывать тоже неохота. Уверена, что там вовсю светит солнце. Здесь вообще из 365 дней в году минимум 300 солнечных. Так какой смысл, не успев проснуться, впрыскивать в глаза порцию ультрафиолета?

Мне кажется, у меня портится зрение, побаливают глаза. Сказать об этом доктору Симону на осмотре. Он миленький, этот доктор Симон. Высокий, стройный, с темными вьющимися волосами, в глазах летняя синева. И совсем не претенциозный. Всегда шуточка наготове. Или комплимент «маленьким помощницам», так он называет медсестер. Поговаривают, что он со странностями, сумасброд. У него и вправду каждые пару секунд меняется настроение не пойми почему. Кое-кого это выводит из себя. Только не меня. Я ему спуску не даю, баш на баш, и он тотчас успокаивается. А в добром настроении он очень забавный. Не то что доктор Даге. Этот действует как заморозка! Вечно в своих костюмах «Хьюго Босс». А уж эта стрижка, напоминающая парик! Загорелый – цвет в точности карамель, не крем-брюле или недодержанная нуга, нет, карамель, или, следовало бы сказать, карамёд – учитывая его медовые манеры и блудливые ручки. Мне все время кажется, что передо мной не доктор, а актер, нанятый на роль доктора.

Ладно. Откроем ставни.

Не тут-то было: кругом все серо, похоже, выпадет ледяная крупа, будет гололед. Сад выглядит печальным, поникшим, листья облетают, надо будет заняться этим.

Я никогда бы не сняла низ дома у хилого стареющего типа. Ну ладно, я увидела в больнице на доске объявлений: «Сдам двухкомнатную квартиру в тихом доме». Это объявление дал санитар Стивен, который сдавал квартирку в принадлежавшем ему двухэтажном коттедже, там действительно было очень спокойно. Черепичная крыша, оштукатуренный фасад, массивная деревянная входная дверь, за ней небольшая площадка с двумя дверьми – одна вела ко мне, другая, под лестницей, в подвал дома. Везде очень чисто.

Квартирка оказалась симпатичной, 40 метров, в старинном стиле, с камином, гостиная, спальня, маленькая ванная комната с ванной и большим окном. А главное – под окнами садик. Дом был расположен в приличном квартале, среди небольших особняков, по соседству недавно построенный торговый центр, десять минут пешком до больницы, если идти напрямик через торговую зону. Я сказала себе: «О'кей! Почему бы и нет?!»

До смерти матери, жившей наверху, Стивен сам занимал эту квартиру. Когда она умерла, он переехал в ее апартаменты. Поразительно, что и верхняя квартира, и моя были идентичны, даже расположение комнат такое же. Забавно: поднялся на несколько ступенек, толкнул дверь, и вот ты уже в своей и в то же время иной гостиной. Вместо прелестных позолоченных рельефных обоев по последней моде – оштукатуренные стены, окрашенные бежевой краской. А вместо мягкого кожаного дивана оттенка взбитых сливок возвышается старая софа с велюровой обивкой выгоревшего зеленовато-горчичного цвета.

О спальне и говорить нечего! Обои с рисунком из крупных темно-синих цветов, должно быть, были наклеены в 1930-м, а абажур напоминал лампу в морге.

Прочее в том же духе: интерьер безупречно выдержанный и безупречно ветхий, после смерти маман здесь ничего не переменилось. Деревянные панели – темно-коричневые, темнее не бывает, линолеум – имитация паркета, мебель – имитация сельского стиля, занавески – имитация кружев, в подобном декоре так и тянет повеситься на люстре (имитация венецианского стекла). Но чтобы веревка была настоящей, не имитацией!

По правде сказать, в духе Стивена. С его перехваченными лентой темными волосами, темными, без блеска глазами, его вполне средним ростом (метр семьдесят два при весе шестьдесят пять кило). Не то чтобы он выглядел скучно, скорее мрачно. Стиль школьного отличника, которому предстоит сделаться почетным гробовщиком. На нем всегда спортивный костюм, серый или цвета морской волны, при этом наглаженный! Да, на-гла-жен-ный, с ума сойти! Ничего не скажешь, хорошо Мамулечка воспитала своего обожаемого Стивена. Но маманю не тронь. Мамулечка там, Мамулечка сям, фото Мамулечки на телике, ее тапочки у камина, рядом с ее любимым креслом, хоть Мамулечка их больше не наденет, поскольку померла год назад от пресловутого рака легких. И мы ведь знаем, она не курила! Он мне это триста раз повторил: «Вы представляете, Эльвира, она ведь не курила! Она даже запаха дыма не выносила! О нет! Уж такая она была, Мамулечка! Непреклонная!»

Порой думаешь, а неплохо быть сиротой. Это не цинизм, но я не слишком отчетливо помню родителей. Они погибли совсем молодыми, разбились на машине. Мне досталось небольшое наследство, которое я приберегаю на черный день, а живу на проценты. И поскольку я в финансовом плане могу не беспокоиться, я добровольно заточила себя здесь, как только почувствовала себя угнетенно. Это все стресс и переутомление. «Профессиональное истощение», знаменитое burn out – слетел с катушек, на современном жаргоне. Двадцать лет непорочной службы, имею я право расслабиться на месяц-другой?!

Бедный Стивен. Тут весельем и не пахнет. Я-то уж знаю, ведь в этом доме есть одна особенность. Ему-то я, конечно, об этом не сказала. Но если в моей гостиной встать совсем вплотную к камину – ну ладно, будем откровенными: если почти нырнуть в дымоход, – так вот, тогда слышно все, что происходит наверху!

Так же отчетливо, будто поставлен микрофон. Слышно, как Стивен говорит по телефону, да и вообще все.

Я обнаружила это совершенно случайно, когда протирала каминную доску. В самой гостиной до меня не доносилось ни звука, и вдруг я четко различила слова. Я было подумала, что это радио, но потом поняла, что он кому-то звонит. А поскольку он лодырь, то ему лень тянуться за трубкой, так он всегда включает громкую связь, и мне слышно, что ему отвечает собеседник.

Просто как в фильме про шпионов. Где главная героиня, то есть я, с испугом узнает, что некто работает на банду, обеспечивающую незаконную пересадку органов, или на сеть педофилов…

Увы, могу поклясться, что самое компрометирующее, что мне довелось подслушать, были результаты лотереи!

Он всегда ставит на дату своего рождения: 17.03.64. Он девственный невежда, если такие водятся. Надо, чтобы Рэй ему как-нибудь дал совет!

Рэй, мой Рэй! Сегодня вечером в десять у нас свидание. У него работы по горло… Представитель фармацевтической фирмы, вечно в разъездах.

Чтобы скоротать время, я смотрю очередную серию «Скорой помощи» по телику. Это мой любимый сериал, я каждый раз покупаю DVD с очередными выпусками. А между тем скопилось столько неглаженого белья. Уж не говоря о пыли!

Итак, выключаем телевизор и достаем утюг.

И пора перекусить.


Вопрос дня: надо выбрать веб-камеру.

Мне нужна качественная модель. Я готовлю свой блог «the.elvira.showroom», моя повседневная жизнь в прямом эфире, общение со всеми желающими Интернет-пользователями. Будто я актриса, снимающаяся в самом популярном телесериале. Уже есть такие, кто посвящает своему блогу двадцать четыре часа в сутки. Я пока колеблюсь. Я пока не готова, чтобы меня видели спящей, совершенно беззащитной. Нет, для начала я буду доступна лишь в рабочее время, проснувшаяся, причесанная, с макияжем. Именно поэтому я и выбрала такое название… Моя жизнь – выставка. Или спектакль. Не документальный фильм, почувствуйте разницу! Блог – да, но блог инсценированный. Видеоблог. Или игра он-лайн, если так вам больше нравится. Как хотите.

Но прежде мне надо освоить техническую сторону дела, тем более что я в этом мало что смыслю. По правде, я полный нуль. Ни малейшей надобности переводить инструкции с японского, для меня что по-японски, что по-французски – все равно темный лес. Все эти провода, соединения, эти россказни про объем памяти, RAM, RKO, байты, килобайты, периферию, системы… Я не способна даже установить игру на этой чертовой машине. Это Ibook G4, который я купила у Леонардо, бывшего дружка Антона, с которым мы вместе работаем. Такой смазливый, белобрысый. Так вот, настройкой компьютера занимался как раз Леонардо, и он же поможет мне с веб-камерой. Меня только смущает, что он не хочет брать за это деньги, так что, чую, придется купить ему ящик шампанского. В качестве бонуса, я его уже заказала со скидкой на gone-with-the-wine.com. Но оставим тривиальные подробности. Есть я, есть компьютер. Я включаю экран, вхожу в свой блог: декорации установлены, на сцене появляется артист.


Я уже знаю, как начать: «Добрый день. Я Эльвира, я буду жить для тебя!»

Что-то вроде ритуального диалога с посетителем сайта, который повторяется каждый день. Я – ведущая моего собственного реалити-шоу.

В связи с этим я теперь учусь говорить громко. Чтобы передавать зрителям мои впечатления. Чтобы рассказать им о встречах с различными персонажами моей жизни и т. д. Стивен Большое Ухо на днях спросил, кто ко мне приходил.

1. Это его не касается.

2. Я ему сказала, что веду дневник, но наговариваю текст, вместо того чтобы записывать.

И это почти правда. Будто пытаешься поймать настоящее и зафиксировать его на жестком диске. Интересный вопрос: а что, если Стивен Зануда забредет на мой сайт? Ну вот, я прошляпила похороны племянницы, крутим назад, когда же это он ее прикончил, а?

Вперед, Джина, встряхнись, моя девочка! Не позволяй, чтобы этот монстр манипулировал тобой! Собирай вещички, и ноги в руки!


Мне нравятся новые кружевные стринги, которые я выписала по каталогу. Я нахожу, что они мне очень идут, особенно красные. Они выгодно подчеркивают попку – мой основной капитал, как пишут в глянцевых журналах. Лиловый корсет тоже очень хорошенький. Вполне гламурный. Стоит мне надеть его, я чувствую себя более женственной. Я любуюсь собой в зеркале, покачивая бедрами, как манекенщица, кружусь, гримасничаю – все это адресовано только мне, и я нахожу, что выгляжу вполне секси. Мне бы так хотелось взглянуть на физиономию доктора Симона, когда я одним движением сорву с себя блузку, чтобы он увидел мой корсет…


Этот мерзавец Мэтт опять отвел от себя подозрения! А флик[3] и ухом не повел, все, что его интересует, – это переспать с Хелен. У мужиков просто ветер в голове! Развратники в плавках, вот и все.

И Рэй ничем не лучше. Разве что у него море обаяния. Он умеет меня рассмешить. Это нас тотчас сблизило. А ведь со мной нелегко, видит бог! Первый встречный – это не для меня, хоть я и живу одна. Ну и пусть, что им в больнице на меня плевать! Считают, что у них дела обстоят куда как лучше, ведь они-то спарились! И только разведенки, хныкалки, обманутые пусть остаются ни с чем. Нет, вы мне разъясните про это счастье совместной жизни! Это же рана, гнойная незаживающая рана на всю жизнь! Нет уж, я предпочитаю покой. Незамужняя не значит недотрога. Спасибо, мне и одной совсем не скучно, в этом есть своя прелесть.

Только у меня есть маленькая проблема…

Маленькая проблема с тем, как бы это сказать, с тем, чтобы выйти, так сказать, выйти из дому, наружу.

«Вам не нравится пересекать открытые пространства, – сказал мне Мадзоли. Мадзоли – это наш интерн, такой симпатичный, рыжий, невысокий, этакий добрый семьянин. – Это всего лишь некоторая агорафобия, такое нередко встречается, не стоит особо беспокоиться».

Конечно же, я беспокоюсь по этому поводу. Это означает нетрудоспособность. Ну ладно, я кое-что делаю. Лечусь. Серопрам, 40 мг в день. Мадзоли хотел, чтобы я использовала заместительную терапию. Но мне такие штуки никогда не внушали доверия. Это малость напоминает то, когда малышей бросают в воду, чтобы они научились плавать. Я предпочитаю таблетки, мягкость ничто не заменит.


Наверху полное затишье. Неужто долговязый простофиля отправился якшаться со всяким сбродом? Еще вляпается в какую-нибудь историю.

Надоело гладить.


Ах да, я вчера не вынимала почту. Бегу к ящику.

Счета за электричество, телефон… давай, гони монету! Открытка от Антона, который проводит отпуск на Балеарских островах, три недели: «Как поживает наш больничный цветочек? Здесь мегахолод, знакомства +++, размер XXL!» Ну не идиот ли?!

Он гей, поэтому коллеги в основном относятся к нему несколько по-снобски, а меня он забавляет.

Высокоморальный Стивен попытался как-то сводить его на свои христианские бдения, но Антон вовсе не хотел разыгрывать из себя кюре, бедный Стивен остался в одиночестве.

А это что за сложенная бумажка? Ах вот:

«В понедельник в 16 часов назначена дезинфекция».

Это все из-за тараканов. К счастью, это не здоровенные черные тараканы, этих я совершенно не переношу, настоящая фобия, нет, это всего лишь мелкие коричневые. Они поселились на кухне. Я пожаловалась на это Стивену, в самом деле, я ведь плачу за квартиру, а не за тараканий кемпинг.

Понедельник – это послезавтра. А послезавтра у меня назначен сеанс японского массажа в салоне красоты. Просто сногсшибательное удовольствие, я полностью расслабляюсь. И совсем недалеко: в конце торгового центра, там, где выход к больнице. Туда я хожу пешком, пятьсот шагов по пешеходной зоне. У меня привычка считать шаги, когда я выхожу из дому. Есть чем занять мысли. Надо бы купить шагомер, но я вообще-то предпочитаю считать сама, так вернее. Когда называешь цифры, чувствуешь себя в безопасности. Это как детская считалка, песня в темноте. Хватит, Эльвира, старая болтливая курица! Выход: оставлю ключи в ящике, в конце концов, это проблема Стивена.


А что, если открыть бутылочку шардоннэ? Белое хорошо охлажденное калифорнийское вино, мм-м! Правда ли, что от белого вина не так толстеют, как от красного? Я бы сказала, что психологически это так. Не могу спросить у святого Стивена, он явно не употребляет алкоголя. «Мы с Мамочкой знаем, что алкоголь – это яд».

А никотин смертелен! Это крупными буквами написано на моей пачке сигарет. Любопытно, что на загрязняющих атмосферу заводах такой надписи нет, на автомобилях тоже. Или в зонах интенсивного земледелия. «Нитраты убивают!» Массовое самоубийство, навязанное бешеной индустриализацией, их не беспокоит, их волнует маленькое индивидуальное самоубийство – мое, ваше. Это слишком дорого обходится обществу. Я спрашиваю себя, какова цена рака легких, будто бы связанного с курением, по сравнению с раком, связанным с асбестом, который так долго использовался в строительстве при попустительстве наших правителей?! Смерть оплачивается грязными деньгами куда чаще, чем нам кажется. Жизнь тоже. Вперед, голосование началось, один, два, три: все за шардоннэ!

Saturday Night Fever![4]


Но сначала понежиться в горячей ванне и зажечь свечи.

Ну вот, я совершенно чистая, а кремовый шелковый пеньюар такой мягкий… Решаем, стоит ли нанести румяна. Стоит. Блеск для губ. Тушь маскара, цвет морской волны. Чуточку блесток на веки. А теперь нужно причесаться. Решительно, мне идут высветленные волосы. Я опасалась, что это малость перебор, но нет, я отлично выгляжу. «Сотворите праздник! Измените облик», – говорится в рекламе. Готово. Я блондинка и горжусь этим! Разумеется, это вовсе не первый попавшийся оттенок, никакой дешевки. Нет, калифорнийский блонд, что-то между Шэрон Стоун и Мадонной. Длинные струящиеся пряди. У Стивена вчера так вытянулось лицо, когда мы столкнулись.

– Но что вы сотворили с вашими волосами, Эльвир?

Эльвира, дурья твоя башка, сколько можно повторять – Эль-ви-ра!

– Вам не нравится?

– Да нет, я просто удивился… Привык, что у вас темные волосы…

– Привычки – это как одежда, Стивен, их надо менять, прежде чем они завоняют!

Он вежливо улыбнулся. Упрямый благовоспитанный осел. Не удостоив меня ответом, поднялся к себе в конуру.


Что мне нравится, это то, что можно в любой момент снова стать брюнеткой, достаточно просто вымыть голову, тебе не надо ждать два месяца, чтобы избавиться от надоевшего оттенка, да и волосы не страдают. А уж это для меня очень важно. У меня нет ни малейшего желания, чтобы аммиак пожирал кератин и волосы прядь за прядью становились жесткими и сухими, как собачья шерсть.

Ого, каким это образом мои лиловые стринги оказались среди свитеров? Должно быть, свалились, когда я их вчера укладывала на полку. Что касается наведения порядка, то это почти что мания, люблю, чтобы все было как следует сложено, рассортировано по размеру, цвету и все такое.

А фотка правда классная.

Вот эта, где я в лиловых стрингах.

Свои снимки – ну, вроде как интимные – я прячу здесь, под свитерами.

Да нет, в них ничего такого, просто я позирую в одном белье, но это моя маленькая тайна, если бы кто-то их увидел, мне было бы неловко.

А вот Селина, моя сослуживица, ведет себя иначе, вечно она в раздевалке демонстрирует исподнее, восклицая: «Нет, вы пощупайте!»


Ах, сейчас будут новости, хочу послушать, что нового насчет этой молодой женщины, которую позавчера на рассвете привезли на «скорой». Стивен был в приемном покое, когда ее доставили, он-то и рассказал мне об этом.

– Ее явно пытали, – сказал он мне, – иначе это не объяснить. Настоящая бойня.

Вид у него был тот еще.

– Непонятно, как она еще дышала. Все распорото сверху донизу, лицо расквашено, груди отрезаны, между ягодиц воткнут нож. Такое даже в самом страшном кошмаре не привидится. Практиканта, который работал на «скорой», стошнило, одна из санитарок, София, грохнулась в обморок. Доктора Симон и Мадзоли два часа боролись за ее жизнь, но было слишком поздно, она скончалась от потери крови в шесть тридцать пять.

– Должно быть, это было жутко.

– И не говорите! Я встретил доктора Симона, когда он вышел из операционной. Весь в крови! Он выглядел как помешанный, с блуждающим взглядом, я протянул ему чашку кофе, он выпил залпом и, не сказав ни слова, ушел к себе.

У меня просто мороз пробежал по коже, когда я представила себе эту сцену.

– Полицейские сказали, что ее звали Сандрина. Сандрина Манкевич, она работала горничной в мотеле на автотрассе. Там-то ее и нашли, в одном из номеров… в двести восьмом. Постоялец из соседнего номера слышал какой-то шум, но, поскольку никто не вмешался, он постучал в дверь. И тут видит, на полу кровь. Кровь протекла на ковровое покрытие в коридоре. Он тотчас юркнул в свой номер, закрылся на два оборота и позвонил в полицию!

Стивен перевел дыхание:

– Капитан Альварес, знаете, крепыш-брюнет из убойного отдела…

– Да-да, я с ним знакома…

– Он уточнил, что убийца натянул на нее такую кожаную штуку, которая закрывает целиком лицо, а при этом круглый кляп затыкает рот, так что кричать невозможно. Эту примочку используют в садомазохистских клубах, – добавил он, поджав губы.

Примочка? Да уж, в забавные игры играют люди!

– И ее нашли прикованной к кровати, – продолжал Стивен, – наручники просто врезались в запястья, она пыталась вырваться, пока этот тип разделывал тело. Тут не подберешь другого слова, – добавил он с гримасой отвращения. – Альварес был явно потрясен всей этой жутью, а ведь он уже двадцать лет служит в полиции, мы нередко сталкивались в больнице, но я никогда прежде не видел его таким, разве что когда доставили девчушку, которую прикончила мать.

Я кивнула. Этот Альварес и правда солидный тип. На вид деревенщина, небольших размеров гризли, но подвижный, как шимпанзе. Я не хотела обращаться к нему «капитан», поскольку вид у него был вполне солдатский, но ему на это было плевать. Во всяком случае, этот Альварес не промах, попивает, скуп на слова, но умеет тебя выслушать.

Короче, у Стивена с языка не сходило это убийство, поэтому мне хотелось узнать об этом побольше. Так сказать, присоединиться к расследованию.

Так… новости… новости…

– …Никаких новых улик в расследовании зверского убийства молодой женщины Сандрины Манкевич, горничной из мотеля «Блю стар».

Фотография блондинки, полненькая, лет двадцать пять, вздернутый нос, лукавый взгляд. Ничего общего с грудой располосованной плоти.

– …Полиция допросила всех постояльцев мотеля, теперь ее внимание сосредоточено на владельцах проезжавших мимо автомобилей. В самом деле, нетрудно забраться в окно первого этажа, так как мотель расположен вблизи автотрассы, с двадцати двух часов рецепция работает в автоматическом режиме, в холле установлена только одна камера видеонаблюдения, но и она, похоже, была неисправна. Сторож, делавший обход автостоянки, приблизительно в то время, когда было совершено убийство, то есть около полуночи, так как постоялец позвонил в полицию в ноль пятьдесят, ничего не видел и не слышал… Теперь о спорте: новая победа Михаэля Шумахера…

Не понимаю, как автомобилист, проезжавший мимо, мог проникнуть в один из номеров, если у него нет ключа. Они не упоминали о том, что дверь была взломана, надо чтобы Стивен расспросил Альвареса…

И откуда этому автомобилисту знать, что Сандрина находится в номере? Разве что он забрел в мотель случайно, терзаемый непреодолимым желанием кого-нибудь прикончить, и вдруг – бум! – подворачивается она.

Я представляю себе этого убийцу, крадущегося во тьме вдоль ограды, он учащенно дышит, он алчет крови, страдания, ужаса. Как кровожадный хищник. Ведь, чтобы сотворить такое, надо быть зверем. Погрузить нож в тело, как вонзают багор.

По счастью, у меня на всех окнах прочные решетки. «Тебе не кажется, что ты в клетке?» – как-то спросил меня Антон.

Да, вот именно. В маленькой, хорошо защищенной клетке – на которую не в силах посягнуть хищники. Будто домашняя канарейка, которая уже никогда не сможет жить на свободе, я предпочитаю комфорт заключения испытаниям свободы.

Зазвучали первые такты «Don't phunk my heart» в исполнении «Black Eyes», это звонит мой маленький мобильник, мой серебристый «Бэбифончик». Ловлю на лету. SMS: «Перезвони мне. Селина».

Когда в операционную доставили Сандрину Манкевич, Селина находилась там. Она всегда на месте, стоит чему-то случиться. Маленькая, юркая, общительная, длинные темные локоны и длинный язык. Ей всегда хотелось со мной подружиться. Ей до сих пор невдомек, что раз я внесла ее в свою телефонную книжку, то вовсе необязательно называть свое имя. Я набрала номер Селины, хоть мой лимит уже на пределе.

– Привет. Как дела?

– Ты видела новости? – тотчас перебила она.

– Ну да, убийца, очевидно, вошел в отель так, что его никто не видел…

– Да что ты! Я слышала, как Альварес сказал, что дверь не была взломана. Это точно кто-то из постояльцев! – убежденно заверила она.

– Но в таком случае, раз отель автоматизирован, они смогут вычислить его по счету, ведь он расплачивался кредитной карточкой, – догадалась я.

– Они сейчас как раз все проверяют. Есть вероятность, что девушка открыла ему сама, воспользовавшись своим электронным ключом.

– Ей следовало позвать на помощь!

– Да нет, если он не угрожал ей ножом, – парировала Селина, – знаешь, может, она думала, что он просто собирается ее изнасиловать и не стоит кричать, чтобы он ее не удушил.

– Стало быть, она, на свое несчастье, ошиблась!

– Ну пока, на горизонте Старая Кляча. – С этими словами Селина внезапно разъединилась.

Старая Кляча – это прозвище, которое мы дали смотрительнице Элизабет. Это Антон ее так окрестил. Я бережно уложила свой «Бэбифон» на специальную синюю подушечку.


Десять минут спустя я услышала, что Стивену звонят. Быстро к камину.

– Алло-о? – с фальшивой актерской интонацией произнес он.

– Слушай, ты идешь на ужин в честь профессора Вельда в среду вечером? Я должна зарезервировать столики, а тебя нет в списке.

Это опять Селина! Она решительно не перегружена работой!

– Ужин? Ну, я пока не знаю, – пробормотал Стивен.

– Ох, давай пошевелись чуть-чуть. Если будешь сидеть дома, то вряд ли встретишь родственную душу!

– Ну, за ужином с пятнадцатью сослуживцами, которых я вижу каждый божий день, я тоже вряд ли ее встречу! Ты прекрасно знаешь, как я ненавижу эти корпоративные посиделки, проводы на пенсию, прощальные ужины, так сказать, встречи ветеранов. Профессор Вельд отличный заведующий медчастью, но ведь это не мой закадычный друг!

«Если этот престарелый алконавт уходит на пенсию, где вместе с молодой женой, импортированной из Москвы, будет наслаждаться жизнью на вилле с бассейном, где плещется теплая морская водичка, то мы не будем оплакивать его отставку!» – беззвучно бросила я реплику, торча возле дымохода.

– О-ля-ля, не стоит раздувать пожар! – оборвала его Селина. – Это всего лишь повод собраться. Слушай, – продолжила она, – я тебя впишу, а завтра ты подтвердишь свое участие. Вот увидишь, будет классно!

Нет, Селина с этими своими штучками невыносима! Вечно она протягивает кому-то дружескую руку, влезает во все дыры, этот стиль скаутской помощи, с веселеньким цветочком в зубах!

Стоит мне услышать этот нелепый тон, как сразу хочется выпустить колючки!

– О'кей. Я перезвоню тебе, – не слишком любезно буркнул Стивен, торопясь отделаться от Селины.

– По правде сказать, Альварес пригласил меня в бар, – добавила она in extremis.[5]

Да, это меня доконало. Альварес Мрачный и Летучая Селина! Дикий Бурый Медведь и Золотая Сережка вместе?

– И ты согласилась? – выдавил Стивен, похоже, он был удивлен не меньше меня.

– И ты еще спрашиваешь! Он заедет за мной в двадцать один час! Ты представляешь?

– А куда вы пойдете? – спросил Стивен, откашлявшись.

– Во «Времена года»! – торжественно выпалила она.

Модный бар. Трудно вообразить сыщика Альвареса, потягивающего коктейль в глубине заведения, выдержанного в стиле технохаус! Я скорее вижу его в продымленном баре с кружкой пива. Как порой случается заблуждаться.

– Ну ладно, мне пора, тороплюсь! – проворковала Селина.

Она повесила трубку, и мне тотчас пришло в голову, что она звонила лишь затем, чтобы поразить Стивена сообщением о том, что Ковбой Альварес пригласил ее в бар. Мне кажется, что София выглядела бы уместнее рядом с нашим боксером-криминалистом! По крайней мере, она способна произнести несколько фраз, не ляпнув какую-нибудь глупость. Надо полагать, что суровый капитан ценит пышных «вондербразированных»[6] брюнеток. Ладно, мы с ним просто друзья, между нами никогда ничего не было. Но какова Селин!

Жеманная лицемерка! Немало ей, наверное, пришлось покрутить задницей, чтобы подцепить Альвареса! Хороший мне урок – держаться подальше от таких подружек.

Ты разочаровываешь меня, Альварес. А ты, ты питала какие-то надежды, а, девочка? Думала, он интересуется тобой? Что он скажет: «Эльвира, не хотите пойти со мной в бар нынче вечером?»

Но, впрочем, мне-то что за дело? Рэй столь же неплох, как любой другой алконавт. И к тому же он не погряз в крови и трупах. Представитель фармацевтической фирмы, чистые руки. Я не утверждаю, что этот Альварес полный алкаш, но, как большинство полицейских, он явно закладывает.

А хирурги?! Свидетельствую: стресс зашкаливает. Они заливают его пивком. К примеру, Вельд, так вот, вовсе недурно, что он выходит на пенсию в шестьдесят четыре, имеется в виду – недурно для его пациентов, ведь он выпивает по бутылке виски в день, первая рюмка в семь утра, едва он переступит порог больницы, – не самое гениальное решение, ведь во время операции нужна точность движений. Уж лучше тот, из сериала «Скорая помощь», который что-то там ампутировал пациенту.

Доктор Даге надеялся, что займет место Вельда, но административный совет больницы предпочел ему влиятельного типа из престижной парижской клиники, который решил завершить врачебную карьеру на южном солнышке. Даге раскипятился, что его обставили в последний момент. Он-то полагает, что совершенно неотразим. Мы вздохнули с облегчением, когда узнали, что его потеснили, он и в должности старшего хирурга невыносим, а что было бы, назначь его возглавить медчасть… Этот новый начальник приступит к своим обязанностям в начале февраля.


Снова звонит телефон у Стивена. Я снова нырнула в камин. Знаю, я чересчур любопытна, но чем же еще заняться, раз я сижу под домашним арестом!

– Говорит Симон. Это вы, Стивен?

– Да, доктор.

– Вы не могли бы взглянуть, если вас не затруднит, я, кажется, оставил свою кожаную куртку где-то рядом с операционной.

– Простите?

– Куртка, Стивен, знаете, такая штука с рукавами, защищает от холода. Я ее куда-то задевал.

– Но, доктор, я сейчас не в больнице.

– Как? А где?

– Я дома.

– О черт, я перепутал. Ладно, извините за беспокойство. Пока.

Стивен и впрямь все время кого-то замещает, и его расписание невозможно запомнить, но все же доктор Симон изрядно рассеян. На прошлой неделе он забыл мобильник! «Его украли! Это неслыханно!» На самом деле он просто сунул его в карман халата.

Если он забыл свою куртку в нашей конторе, то вряд ли она к нему вернется! Сплошь ворье, у меня как-то сперли футляр для ключей, купленный в Евродиснейленде! Со Спящей красавицей. Это мой любимый мультик. Я питаю слабость к мультяшкам, такие милые!


Альварес и Селина! Что же мне надеть, если Рэй пригласит меня во «Времена года»? Маленькое черное платье? Или красное атласное? В красном декольте глубже. Но черное так подчеркивает мои бедра. Ммм. Надо их примерить.

О-ля-ля! Эти платья такие старомодные. Как я могла их носить?! Надо завтра же прикупить что-нибудь соответственное. Иначе, если Рэй пригласит меня куда-нибудь, мне придется отказаться! Чертов целлюлит! Нужно срочно вновь взяться за упражнения, чтобы привести себя в норму. Я чудовищно растолстела, это правда, просто самка кита, лопающаяся от жира! И при этом помирающая с голоду.

Так, киш-лорен или пицца «Четыре сыра»? Пицца! Микроволновка, картонная тарелка, новый вариант, с желтыми розами, очень миленькая. Бокал, бутылка белого вина, оно хорошо охладилось, – хоп! К столу!

И пусть меня больше не беспокоят!


О… Я, должно быть, задремала, такой был недосып, теперь восполняю упущенное. Да еще и жажда одолела. Это все пицца, а может, шардоннэ, черт возьми, бутылка пуста! Видно, я разволновалась из-за этого Картера, рвущегося в сериале куда-то ехать с гуманитарной миссией, он что, не понимает, как она его любит, как необходим ей?! До чего тупы бывают мужчины! Тщеславные, надоедливые, эгоистичные! О-ля-ля! Рэй вот-вот появится, а я не готова!

Взмах щеткой для волос, мазок помады, ох, нет, у меня на щеке отпечаток подушки, просто жуть! Скорее приложить кусочек льда. Ну вот, я готова.

21.58. Графин с портвейном. Пепельница. Пачка «Мальборо-лайт». «Рондо Венециано» в качестве музыкального фона. Нежно, гламурно, загадочно. 21.59.

Как колотится сердце.


Пять секунд, четыре, три, две, одна, поехали!

– Добрый вечер, Эльвира! Я так соскучился.

– Я тоже, Рэй. Как твоя поездка?

– Это неинтересно. Лучше расскажи о себе. Ты мечтала обо мне?

Чувствую, что краснею. Да, я о нем мечтала. Он… такой большой… во мне.

– Молчишь. Боишься сказать мне?

– А ты, Рэй, ты мечтал обо мне?

– Каждую ночь напролет я ощущал, как ко мне прижимается твое пылающее тело, губы, твоя рука скользит по моему животу, у тебя такая нежная рука…

– Мм-м, Рэй!

«Соединение в настоящее время прервано».

О нет, нет! Это невозможно! Только не сегодня, не сейчас, неужто отсоединился этот проклятый кабель? Рэй, подожди, Рэй, не уходи, вернись, я тоже мечтала о том, чтобы твои руки касались меня, повсюду…

«Сбой в электросети из-за геомагнитной бури, пятна на Солнце».

– О, ты здесь!

– Я всегда здесь, Эльвира, всегда рядом с тобой. Ты как свеча, озаряющая мои одинокие ночи. Не хочешь меня согреть, Эльвира?

– Да, но как?

– Ляг рядом со мной. Что на тебе надето?

– Моя атласная ночная сорочка, тонкая, почти невесомая, и чулки в сеточку.

– О-о, хорошо, ты прелестная девушка. Иди, ляг рядом, здесь тепло, позволь ласкать твою грудь, чтобы мои горячие руки ощутили тонкий атлас, ощутили, как твердеют твои соски… Хм-м.

Мои пальцы трепещут от ласковых прикосновений.

– О, Рэй, ты сводишь меня с ума…

– Ты чувствуешь, как моя рука медленно спускается по твоему животу, скользит по твоим нежным обнаженным бедрам, которые…

Не спеши, Рэй, мы ведь даже еще не поцеловались!

– Постой… поцелуй меня…

– Я не могу ждать, я слишком сильно хочу тебя, твой задик!

Рэй!

– Остановись, или я уйду!

– Эльвира, Эльвира, я дрожу от напряжения, позволь овладеть тобой, Эльвира, взять тебя…

Я отбарабаниваю на клавиатуре:

– Рэй, как ты смеешь?! Я тебе не проститутка!

– Хм-м, давай, давай, хм-м, прошу тебя, ну как? Тебе так нравится, тебе хорошо так…

Сволочь!

Я разъединяюсь. Мои щеки пылают. Грязный тип! Подонок! Мне хочется заплакать, не пойму почему. Две недели назад с Latinlover все было точно так же.

Все они свиньи.


Мне хотелось вновь войти в Сеть, чтобы посмотреть, там ли еще Рэй, но мне было немного страшно. Идиотизм, он не может меня видеть. Он даже не знает моей фамилии. Адреса тоже не знает, только мэйл. С него бы сталось заявиться сюда, опрокинуть меня на кровать, сорвать платье и принудить меня… овладеть мной по-скотски, пусть даже я буду кричать и умолять его, он меня…

Я отбиваюсь, стискиваю бедра, ягодицы, чтобы он оставил меня, но он…

Его там нет. Разъединился.


Ненавижу тебя, Рэй Насильник. Я помещу другое объявление. Очень строгое. Например: «Красивая сентиментальная женщина ищет одинокого, романтически настроенного, любезного ковбоя. Ужин при свечах и прогулки по берегу моря приветствуются».

Ага, и окажусь среди вдовцов, которые жаждут, чтобы кто-то погладил им рубашку, – такой вдовец с брюшком, прогуливающий на поводке жирного пуделя. И потом, «сентиментальная» – вроде как болтливая. Это уже к Селине. Нет, нужно выражаться прямо: «Меня зовут Эльвира, уравновешенная сорокалетняя женщина, обожаю развлечения, хотела бы встретить настоящего мужика, который сможет увлечь меня в волшебные сады любви».

Отлично, только на это клюнет куча гуляк: «Ты хочешь волшебной любви, курочка, так вот она. Давай пой!»

Еще один отвратительный Рэй.


Надо сказать, что он был таким нежным, забавным… Понимающим. Он сказал, что ощущает то же, что и я, что он одинок, что мечтает о женщине, с которой можно было бы говорить, быть самим собой.

Насчет быть самим собой, так он и был.

Я перечитала его сообщения и покраснела.


На экране появилось новое послание:

– Извини, Эльвира, не знаю, что на меня нашло, меня сбило с толку желание.

О-ля-ля! Отвечать или нет? Отвечаю:

– Я больше не хочу общаться с тобой. Ты просто свинья.

– Прошу прощения, моя дорогая, моя прелесть. Но это был сильный неотвратимый порыв…

– Как бы там ни было, Рэй, ты обидел меня! Правда, обидел!

– Знаешь, я хочу, чтобы мы как-нибудь вечером поужинали с тобой, сидя рядом, близко, ужин при свечах, в баре, где тихо играет пианист…

– Но ты живешь на расстоянии в пятьсот километров, Рэй, и ты не можешь взять сейчас отпуск, ты ведь говорил.

– Я попытаюсь так спланировать поездки, чтобы приблизиться к тебе, моя птичка.

Но как, разве я говорила ему, где я живу? В какой бред я влипла, самоисповедуясь?

– Мне нужно ощутить жар твоего тела, огонь твоего взгляда, устремленного на меня, я жажду узнать твою кожу, запах, улыбку…

– О да, я тоже, Рэй, пожалуйста, прости меня. Я… я была в шоке, я опасалась, что тебе нужен лишь… лишь секс…

– Эльвира, я не такой, мне необходима нежность, чувство… необходима ты.

– Скоро, Рэй, уже скоро!

– Нам пора расстаться, мне вставать в четыре утра, предстоят сплошные разъезды.

– Спокойной ночи, Рэй, думай обо мне!

– Ты тоже, пусть тебе приснится, что ты в моих пылких объятиях и что я покрываю поцелуями твое тело.

– Да, да!

– Доброй ночи, Эльвира, маленькая принцесса!

– Доброй ночи, мой князь тьмы!


Если захочет, он может быть таким любезным.

Что ж, вовсе неплохо. На прошлой неделе он прислал мне свою фотографию. Ему лет пятьдесят. Говорит, что его рост 1,85, но это по фото не проверишь. Скорее стройный, черные бархатные брюки и бежевая рубашка с закатанными рукавами. Правильные черты лица, хорошие, довольно белые зубы, прямой нос, светлые глаза. Коротко подстриженные каштановые волосы, чуть скошенные виски. Похож на университетского профессора. Спортивного типа.

Словом, вполне.


Что-то мне ответят на новое объявление? О, завтра узнаю.


А я-то пойду на этот ужин в честь Вельда? Это может оказаться забавным, если там будут Селина с Альваресом. Девочка моя, если он пригласил ее выпить в баре, это еще не означает предложение руки и сердца! Да, но… Ладно, это тоже выяснится завтра.

Если бы только не нужно было выходить… Я имею в виду – наружу, сталкиваться с окружающим миром. Это правда… чувствуешь, будто выставлен напоказ, вот верное слово – напоказ, порой мне и впрямь трудно выйти за порог. Я говорила с опытным специалистом, который подтвердил мне то, что сказал Мадзоли: «У вас легкая форма агорафобии, это из-за того, что вы сейчас слегка подавлены, вам нужно перестроиться, отдохнуть».

Месяц под домашним арестом, чтобы внутренне обновиться.

Он прописал мне новое лекарство. Называется нозинан, 25 мг в день, и лароксил, три таблетки – утром, днем и вечером. Нейролептик и антидепрессант – классическое сочетание. Половина работающих девушек принимают именно эти средства. Конечно, когда читаешь насчет побочных эффектов, просто мороз по коже: гастралгия, сухость во рту, липотимия, тошнота, кошмары, головокружения, усиление суицидных наклонностей, сложности с адаптацией, реактивация бредовых состояний…


Агорафобия, не люблю я это слово. Мне чудится жирная ангорская кошка, которая, прикрыв глаза, следит за канарейкой в клетке, готовая наброситься на нее, едва та покинет клетку. Кажется, будто я птица.

Мне так одиноко.

Стоп, Эльвира, достаточно негативных эмоций. Доктор рекомендовал тебе баловать себя. Что, если взять немного душистого масла для массажа? Думаю, это пойдет тебе на пользу.

Для расслабления нет ничего лучше хорошего массажа.


А что, если Рэй лжет? Если он знает, где я живу? Если он пишет мне, сидя в машине, положив ноутбук на колени, припарковавшись напротив моего дома, готовый вскрыть замок? И вообще, после всего, кто гарантирует мне, что он говорит мне правду? Может, он живет где-то совсем рядом, или он здесь занимается вывозкой мусора, или еще хуже – работает в нашей больнице и знает меня!

И если он влюблен в меня до сумасшествия долгие годы…

Сошел с ума от меня, от меня…

Сумасшедший.

Загрузка...