Листки из вещевого мешка (Художественная публицистика)

И все-таки, пожалуй, то, что последние Твои работы стали - как бы это выразиться? - спокойнее, лишь косвенно связано с обманутой любовью к Швейцарии. Пожалуй, еще у Гейне хватало причин для бессонницы, и отечество было всего-навсего одной из них. Читателей, которые усмотрели в Твоих произведениях черты вуайеризма * и полагали, что с возрастом они проступят ярче: картотеки суицидов *, мужские трагедии, кризисы идентичности, - этих читателей тонкость Твоих последних вещей повергла в уныние. Там хоть и рассказывается о не-жизни, об ущербном восприятии, об опасностях, какими грозит чувственность, - но рассказывается без внешнего драматизма. В нем нет нужды: это не частные темы, главнее и актуальнее их в практической ситуации просто не найдешь. Именно любовь без перспективы, без надежды превратилась ныне из проблемы возрастной, частной в проблему культуры; как жизненный образ с ограниченной ответственностью, она без всякого резонерства приобретает обязательность, обязательность спокойно и расчетливо выполненного художественного образа. Возрастной, старческий стиль? Соединения зрелости и беспечности, обыкновенно связываемого с этим понятием, в нашем случае и в помине нет - ни следа благостной снисходительности, скорее пронзительная ясность. Рассуждений поубавилось, они как бы иссякли, молчание становится убедительнее, пластичнее, это - новый материал, обработанный с величайшим умением. Мастерство формулирования в том и проявляется, сколь много оно оставляет открытым и сколь точно умеет это сделать. "Мне нравится жить" - РЕЧИ об этом, о счастье, об удаче, больше нет, не то что в "Гантенбайне", зато, по-моему, удается Тебе теперь куда больше, пространственный выигрыш благодаря пробелам и отступам иной раз прямо дух захватывает, невысказанное метко вдвойне. (Некий цюрихский профессор - не Эмиль Штайгер, - давая некоему тексту политическое толкование, говорил о фискальстве; добрыми побуждениями тут и не пахнет.) Кто читает Твои последние книги и не видит необходимости объявлять, что прекрасно Тебя знает, тот вполне может пойти по стопам "Нью-Йорк таймс бук ревью" и отнести "Голоцен" * к разряду универсальных обобщений. Обоснованное впечатление, вероятно, даже более адекватное, нежели впечатление друга, которого Твоя экономность завораживает по-иному, который от варианта к варианту следит за тем, что же именно Ты, не утаив, прибережешь; стыдливость не допускает здесь никаких похвал. Труд могильщика тоже требует мастерства: мастерство преображает его. "Универсальность" - это не ошибка.

Знаменитая Твоя щепетильность - истинный друг не закроет на это глаза даже в Твой день рождения. Что ж, друг страдает от нее меньше, чем Ты сам; впрочем, положительный ее эффект, цели, каким она у Тебя служит, намного значительнее отрицательного. Конечно, нам не дано выбирать, хотим мы или не хотим быть щепетильными, и все-таки определенный выбор у нас остается, хотя и весьма ограниченный: желаем ли мы позволить себе щепетильность, цепляемся ли за нее или ее "преодолеваем". Такое преодоление некоторые зовут зрелостью; Ты, по их логике, человек незрелый. И это не лишено смысла: Твоя драматургия стремится не к рациональному решению, а к содержательной выразительности. Правдивый персонаж - совсем не то же, что правдивый человек; в противном случае любой хороший специалист по групповой психотерапии наверняка был бы художником получше Тебя. Он учится развязывать узлы, Тебя интересует, как их лучше затягивать. Негуманное ремесло для гуманитарной биографии, хотя в конечном счете сильнее всего будоражит человека произведение искусства, в котором успешно отображено неразрешимое. Художники незрелы и не предлагают полюбовных решений. Добрая работа и без того тяжела. "Все - в зрелости" 1 - возможно, но в искусстве для этого нужна вся незрелость.

1 Шекспир У. Король Лир. Действие V, сц. 2. (Пер. М. А. Кузмина.)

Я имею в виду, что Ты вооружился своей неукротимой "щепетильностью" как щитом против всяческой зрелости, которая Тебе совершенно не нужна, которой Ты страшишься пуще смерти, ибо чуешь в ней смерть при жизни. Голос духа, как говаривал Сократ, поддакивать не умеет: вот и Твой дух твердил "нет", когда очень удобно было пойти на компромисс и надвигалась угроза мудрости. Мудрость искусника-розовода - это для Тебя кошмар, хотя из Твоих произведений (как оно и вышло) вполне можно составить целые книги премудрости. Ты щепетилен и в вопросах достоинства и как раз поэтому никогда - ни с другими, ни наедине с собой - не держался так, будто застолбил себе место в истории литературы. Жизнь, полная риска, - вот что Тебе по душе, вот когда Ты раз за разом щедро и тактично оказывал помощь, заведомо зная, что риска этим не устранишь. В дружеском общении с писателями двух младших поколений Тебе не понадобилось быть "юным среди юных"; Тебе недоставало "зрелости", и по этой самой причине Твой куда более обширный опыт делал Тебя партнером, собеседником. Сумасброда Ты из себя никогда не корчил, для этого в Тебе слишком мало "артистического" и слишком много подлинно безрассудного, а значит, Ты бываешь и поистине страшен, и столь же бесспорно по-товарищески сердечен. Ты - друг, ибо, если Ты и лучше, не строишь из себя умника-всезнайку и не глядишь свысока; место снисходительности у Тебя заступает критика, и Ты рассчитываешь, что другой ее выдержит. Партнер, собеседник. Я видел, Ты благодарен за критику.

Широко известна и драматургическая резкость Твоих жизненных рекомендаций - Ты никогда их не предлагал, и как раз поэтому их искали. Сколько же людей - писателей и не писателей - приходили к Тебе, автору "Штиллера", со своими "партнерскими" делами; Ты хоть одному (или одной) из них советовал идти на компромисс? Ты не брат Клаус *. Еще не зная Тебя, я уже слыхал, что при семейных сложностях Ты советовал только развод. Полюбовные соглашения Тебе претят, есть ведь и более весомые моменты, например свобода партнеров, смелое неповиновение, - серьезность в этом, любой ценою, входит в Твою концепцию жизненной правды. Готовое упасть толкни! Здесь Ты, при величайшей личной деликатности, был моралистом: в партнерстве необходима масштабность, оно все стерпит, кроме уютной лени.

Быть может, я несправедлив к Тебе, предполагая за подобной режиссерской работой наличие неумолимого художественного чутья? Щепетильность как гарантия от оцепенения, более того - от окостенения; щепетильность как сырье для работы и как метод обработки. Поэтика честности требует этической остроты, острейший вариант - различение и разделение, в духовном, в личном.

Думаю, тем самым ты предъявил к кой-кому чрезмерные требования, в первую очередь - к себе. Однако, взяв ношу на себя, Ты, насколько я вижу, остался неисправим. Лучше рыцарь печального образа, чем безмятежное бытие; достаточно было одного подозрения - и Ты обращался в бегство. Если бы жизнь состояла из сплошных отъездов, можно бы и поучиться у Тебя жить; в решающие годины она по меньшей мере такова и есть, да-да. Твоя стихия - кризис, проще говоря, решение. Порою у Тебя, режиссера, это смахивает на самоцель, на acte gratuit 1, даже когда Ты первый за это расплачиваешься. "Мастером жить", как выражался Мейстер Экхарт *, на Твой лад не станешь. Но из несогласия между Твоими притязаниями и тем, что Ты способен выдержать, Ты черпал свое писательское мастерство. Писание как самозащита - писать начисто, улучшать на бумаге. Улучшать как можно больше. Другая добротность.

Кстати, к другим Ты умеешь быть очень добрым (звучит весьма льстиво, хоть я и имею в виду, что Ты добрый по-настоящему; не добренький с приторно-теплым взглядом, а добрый de facto 2). Однако же к полюбовным решениям Ты склоняешься, только если они затрагивают Твою работу.

1 Здесь: бесплатный довесок (фр.).

2 Фактически (лат.).

Нынче Твоя позиция - без всякого восторга - именуется "мужской". Женщины с мощным женским самосознанием определенно любят с Тобой поспорить. Твой партнер по жизни, наверно, не прочь, чтобы Ты доставлял себе (а значит, ему или ей тоже) поменьше хлопот. Голод на масштабность удорожает партнерство, иной раз до того, что просто не подступиться; но Ты предпочитаешь дороговизну, ибо тогда они останутся Тебе дороги. J'adore ce qui me brule.

По-моему, Ты сможешь простить любую рану, кроме тех, что нанесли Тебе от лени (Ты и осмотрительность частенько считаешь ленью). Вдобавок Ты, один из великих психологов в немецкоязычной литературе, искренне презираешь школярскую психологию; непростительное - самое непростительное зовется у Тебя нехваткой масштабности, - по-Твоему, незачем и разъяснять. Жест должен говорить сам за себя; производные, приложимые ко всем, Ты в грош не ставишь. Тебя, завораживает абсолютное, оно прекрасно, ибо пластически сильно и достойно носить имя искусства. Непростительно, если люди не умеют с этим жить. Фрейдовский Эдип не имеет касательства ни к царю Фив, ни к Зеленому Генриху. Психоаналитические аспекты моей книги о Келлере не слишком Тебя интересовали. Куда бы мы пришли, будь мы излечимы? К Твоей работе наверняка нет.

Творчество как партнер, как собеседник. Здесь Ты поставил барьер повыше и назначил себе обязательную меру - не счастья, а удачи. Неужели удача никогда не бывала для Тебя счастьем? Ни разу я не видел, чтобы Ты - пусть и недолго - почивал на лаврах удачи; в работе благополезность должна сама собою разуметься. И угрюмым работягой Тебя никак не назовешь - когда Тебе что-то удается, Ты откровенно ликуешь.

Макс в компании - Твое радушие, не совсем уж бесцеремонное, но и не чопорное, Твое доброе настроение, когда главное сделано, и ощущение, что вечер тоже непременно удастся. Горячая надежда. Гость остается для Тебя партнером; скверный партнер сам чувствует, что никуда не годен, хотя Ты и виду не подавал.

Твоя работа - в сдержанности, с которой Ты о ней говоришь, мне и то всегда чудилась некая торжественность. Когда Ты "без работы", Ты места себе не находишь от беспокойства. "Он опять работает" - добрая весть, пусть даже, по Твоему разумению, не все у Тебя идет гладко. Мерила, с помощью которых Ты определяешь, что может (или не может) "остаться", для других едва ли приемлемы; я сам оказался для Тебя некритичным партнером: все, что Ты мне показывал, я считал более чем "вполне хорошим". Лишь прочитав новый вариант, я понимал, что именовалось "неудачным". Если когда-нибудь появятся текстологические публикации Твоих работ, голова кругом пойдет не у одних филологов; у Тебя можно поучиться тому, что есть сочинительство. Чуть ли не каждая вычеркнутая Тобою фраза заставляет других краснеть от стыда, ибо эти другие оставили бы ее, и с гордостью. То же, что оставляешь Ты, производит впечатление настолько рыхлое, словно окончательный выбор еще не сделан, профессиональная обработка возможностей не завершена. Формулировки, на которые Ты, кстати, большой мастер, для Тебя самого значат не много; две из них способны спасти вечер, но книгу не спасут даже сотни. Чтобы они приобрели ценность в Твоих глазах, нужно куда больше: функциональность в произведении, композиционная точность, смысловая значимость с точки зрения скрытого и обратного смысла. Просто блестит или служит несущей опорой? Статическое чутье Фриша-архитектора.

Твое место в истории литературы - как его охарактеризовать? В области формы Ты не новатор, и - при всем уважении к проблеме идентичности разговоров о необычайности своей тематики тоже не возбуждал. По-моему, Ты открыл новую эру чем-то неприметным и в то же время фундаментальным: новой духовностью (и пафосом) эксперимента. Твои книги суть проверка вымысла литературным опытом - зачастую вымысла нравственного. Что было бы, если б... если б некто мог еще раз заново построить свою жизнь, если б все наши действия были обречены на неудачу, если б долина реки Онсерноне в Тессине была отрезана от мира, если б "Листки из вещевого мешка" пришлось написать вновь, если б некто ткал свою реальность из чужих воспоминаний, если б кто-то прикинулся слепым, если б на Телля смотрели глазами имперского наместника Геслера. Я СЕБЕ ПРЕДСТАВЛЯЮ - что тогда?

Твоя фантазия исходит из реальности - из реального интереса многих, зачастую интереса сиюминутного; и она способна воссоздать реальность, сделать реальную возможность ошеломляюще достоверной. И самое удачное состоит в том, что сугубо приватный интерес совпадает с интересом обобщенным: проверка опытом приобретает неоспоримую важность, эксперимент становится представительным. Этому не научишься, это дается от бога и Тебе дано щедрой рукою; а потому - что для Тебя небезразлично - Ты имеешь и успех.

И все же, думается, естественная плодотворность принципиальных Твоих идей - иными словами, экспериментальных установок - это лишь малая часть Твоего искусства. Не случайность (скорее опасность), что они легко цитируются, легко превращаются в притчи с моралью (смотри пьесу "Андорра"). Под опасностью я разумею вот что: в подобных ситуациях из них извлекают тенденциозную, однозначную и уже по одной этой причине кургузую мораль. До чего же все легко и просто у интеллектуальных защитников отечества с мнимой моралью "Бидермана"! Или у ХДС-овцев с финалом "Штиллера"! Но разве они не правы? Да, тоже правы - всего лишь правы; и это более чем просто нюанс. Здесь заключена разница между (почтенным) сиюминутным и (фундаментальным) эстетическим интересом, то бишь тем самым, который только и гарантирует жизнь произведениям искусства. Подлинной проверкой на опыте, единственной, какую Ты признаешь, была и остается свобода, которую эксперимент дозволяет искусству; в добротном сочинении мораль несет определенную нагрузку, и если она как таковая не пропадает, то ей необходимо обрести соответствующую неоднозначность, иными словами - чувственную осязаемость. В конечном итоге главное для искусства - плоть, а не форма; лишь эта плоть достаточно смертна, чтобы вновь и вновь, всякий раз по-другому, воскресать в каждом из читателей. Твои книги - не личины, не маскарадные костюмы. В любой точке их так называемой поверхности пульсирует живой смысл, поэтому недостаток обработки не оправдаешь более высоким или глубоким смыслом. Принципиальная идея может быть сколь угодно удачной, но функционирует ли она, играет ли, видно из того, обеспечивает она щедрую и сильную организацию материала или нет, способна ли служить несущей опорой и какое снесет количество обратного смысла, зауми и бессмыслицы. А видно это только в процессе работы, сначала авторской, затем читательской. Concept art 1 вполне бы могло стать Твоей специальностью, доказательство тому Твои дневники, ведь по сути своей все они - конспекты, подборки сугубо личных, политических, общественных материалов, привлекательность которых выдает, что собирались они с учетом прежде всего их несущей способности, - эти подборки не имеют аналогов в новейшей литературе. Но старомодная категория удачи располагается у Тебя отнюдь не здесь. Искусство для Тебя не черновой набросок, а композиция, то есть работа: в ней обнаруживаются и мастер, и бес. Работа есть непреходящий фактор истины, подтвержденный чувственно-осязаемой меткостью каждого слова в созданном контексте; на красное словцо он не тянет. Фриш, который легко цитируется, - общедоступен; Твое искусство - не общедоступно. Для меня оно значительно, и со временем в нем еще много чего откроют.

1 Концептуальное искусство (англ.).

Между прочим, Ты не из тех романистов, что нарочито выписывают мельчайшие подробности, не завершитель вроде Томаса Манна. Твои книги живут отрывочностью многих пассажей и фраз, живут в тире и отточиях, чья недосказанность совсем не та, что у "выразительных" отточий слезливой показухи... Пробел означает место, где Ты, по соображениям добропорядочности, не мог сказать больше или, по соображениям искусства (и с оглядкой на эрудицию партнера), не захотел сказать больше. Так сила убеждения соединяется с учтивостью - именно этим Твоя проза уже издали пленяет (и действует на нервы). Деликатность? Сколько в этом слове ханжества, а вместе с тем и простодушия. Твоя деликатность не просто бывает предательской - она задумана ради предательства, каверзного, хитрого. Бесовщина, да и только. Ты не простак. Кто пишет, как Ты говоришь, из "самозащиты", тот вовсе не филантроп. Оглядка касается формы; персонаж может знать наперед, что получится (в том числе и Твой персонаж), ему надо лишь принять форму. Повелитель муз Аполлон был не юношей-кифаредом, но зооморфным божеством из рода волков, алчным и мстительным; он зовется Далекоразящим, ибо никакие расстояния не мешают ему попадать в цель. Где написано, что писателю нельзя быть злым? Только скверным ему нельзя быть. Благоволение не стоит путать с послушанием.

Между прочим, благодаря творческой целенаправленности воображения Ты стал лучшим из знакомых мне редакторов. Читаешь Ты медленно, а потому, прежде чем отнимать у Тебя время, нужно решить, есть ли к этому достаточно веские основания. Твой интерес, однако, нелицемерен и прямо-таки смущает своей неистовостью, да и прямотой тоже. С добротой и снисходительностью он ничего общего не имеет. Ты неумолимо на стороне работы, работы других людей. Но исходишь Ты из их предпосылок, а не из Твоих собственных; это плодотворно, хотя и утомительно. Ты ждешь, что автор останется на высоте своего замысла и его внутренних возможностей. Если что-то Тебя и увлекает, то не просто (или же только вскользь) какое-нибудь удачное место, но ценность этого места, коль скоро Ты способен таковую обнаружить, - иными словами, его полезность для композиции. Сами по себе проблемы интересуют Тебя меньше, чем их "решение", а значит, их место в едином целом; наверное, вот так же говорил о "решениях" Фриш-архитектор. Решения для Тебя не суть ответы, они лишь делают вопрос более ярким и выпуклым. Правильность постановки вопроса Ты оцениваешь по тому, как он задействован, может ли его "решение" опровергнуть эстетические сомнения. "Дозволено то, что удается". Я слышал, как Ты спорил о демократии и о предварительном заключении, об уклонении от военной службы и о социализме, но никогда - о боге и о мире, в котором мы живем. Проблемы веры важны для Тебя постольку, поскольку автор умеет что-то из них извлечь, не только на бумаге, но прежде всего именно там. Немыслимого не существует, если для него найдено художественное решение. Конечно, Ты не прочь порассуждать об уместности материала приличности, как говаривали в своих письмах Гёте и Шиллер, - однако же имеешь в виду приспособленность темы к форме и наоборот. Поэтика для Тебя вовсе не пережиток прошлого, равно как и правильный выбор материала для зодчего. Я, правда, склонен полагать, что Ты делишь темы на большие и малые с точки зрения удачности или выигрышности. Партнерство под знаком риска (любовь - вот яркий пример рискованного предприятия), партнерство как вызов широкого масштаба - масштаба в чувстве, правдивости в поступке. Этот вызов Твои партнеры чувствуют сразу, и не для всех это подарок. А Твои близкие чувствуют и другое: какой обузой Ты, бросающий вызов, бываешь сам для себя. Себе Ты ничего даром не спускаешь, но берешь ли Ты что-нибудь даром? В работе - нет. Чувства партнера, собеседника? У Тебя на них тонкое, а стало быть, щепетильное чутье; и несмотря на это - или как раз поэтому? - порой Ты своим ожиданием, ожиданием масштабности, навязываешь их ему. В Твоих книгах дело обстоит иначе. Знаменитый Твой запрет на иллюстрации! Только вот отчего пишутся книги - от избытка или от скудости? Дилетанты и мудрецы гладко изливают свои мысли на бумагу. Ты не дилетант и не мудрец.

Ты лишен чувства юмора? У Тебя острый ум, остроумная манера высказывать даже обидные вещи; если слово "юмор" происходит от латинского "влажность", Твой юмор придется волей-неволей счесть "сухим" (кстати, в Германии любое мало-мальски неподдельное вино зовут "сухим"). Если кто представляет себе юмор этакой жаркой баней, то от Тебя ему ждать нечего. Шиллер упрекал Гёте в непомерном эгоизме и в том, что у него-де не было "мгновенья исповеди", а это - суждение явно охранительное, по крайней мере корректива к образу любящего классика с подернутым слезою взором. То, что Тебе неприятно, Ты не пропускаешь "с юмором" мимо ушей; в таких случаях Ты великолепно умеешь обижаться, ожесточенно молчать, попыхивая отнюдь не уютной трубкой, уходить - молва о Фрише, вообще-то не столь колоритная, как россказни про Твоего собрата по известности Ф. Д., не единожды повествовала о грозных уходах; пожалуй, с Твоей точки зрения, это не всегда были резкие демарши, Твое великодушие зачастую не знает предела. Ты любишь - впрочем, на месте ли тут слово "любить"? - откровенно выложить свой взгляд на те или иные трудности партнерства, но Ты ждешь того же и от других, а тогда Твой вопрос о причинах и поводах можно истолковать как стремление вершить суд и расправу. Тебе просто необходимо привлечь все живое к ответу, как следует прощупать болевую точку, не из упрямства, нет, из драматургического инстинкта, который вновь и вновь одерживает над Тобою верх; Ты всегда и во всем ищешь масштабность. Может, Ты и правда лишен того, что люди добродушные зовут юмором; пожалуй, для Тебя он слишком отдает духовным компромиссом. Ты умеешь быть любезным - прямо-таки инквизиторски любезным, - и слушатель Ты уникальный, сердечный без всяких оговорок; не будь Ты впечатлителен, ни одна из Твоих книг не была бы написана, и плачущим я вполне могу Тебя представить. Мне кажется, Твои поступки и Твои книги едины в том, что жизнь должна удаваться; за это Ты держишься обеими руками, даже malgre toi 1. Вдобавок Тебе свойственно ярко выраженное чувство праздника (в противоположность празднолюбию, равно как и торжественной церемонности), Ты с удовольствием что-нибудь празднуешь, возвеличиваешь будни в компании друзей, готовишь что-то немудреное на собственном очаге. В Тебе живет тоска по размаху. В этом и тоска человека, спасшегося из тесноты и затхлости, из капкана Швейцарии военных лет. Помимо необходимых, случались у Тебя, пожалуй, и демонстративные поездки, нет-нет да и встречаются в Твоих книгах лишние авиалайнеры, бутылка виски с яркой наклейкой, а то и диван из кожи антилопы. Ты обратил широкий мир в блестящую молву, на удочку которой, если я не ошибаюсь, сам же порою попадался, - это оборотная сторона Твоего томления по респектабельной родине, отголосок тех повестей из старых подшивок журнала "Атлантис", где путешествия по свету еще были хождением на чужбину, самопросвещением, а не организованным комплексным турне. Однако истоки Твоей "воли к размаху" (словцо из той, давней эпохи) куда глубже. Твой дух воспитан Сартром, Мальро *, Камю *, Монтерланом *, мистиками-детерминистами, творцами кризисов, обостренной культурой совести (не забыть Кьеркегора), людьми убежденными quia absurdum 2. Думается, именно этот экзистенциализм * в молодости оказался для Тебя мощным противоядием от дурманов фашизма, от мещанства послевоенной поры, однако же: сколь важно было и в этой контрпозиции внимание к человеку и его пафосу, к смерти и нелепости, к балету на арене, который должен удаться пред лицом пустых небес. Жажда момента истины, что балансирует на острие клинка и всегда означает смерть. Вопрос один - кто? Бык или я? По сути: бык и я; роковое единство в едином образе жизни и смерти, чья правда выступает как правда эстетическая и измеряется ее размахом. Модель борьбы для общественности и благорасположения. Пустяк для филантропов и защитников животных. Но и люди молодые воспринимают подобную мужскую фантазию уже не как фатум, а скорее как досадную неприятность.

1 Наперекор самому себе (фр.).

2 Потому что нелепо (лат.).

Фатум связан с языком. В Твоем уж никак не наивном искусстве я вижу много от языка мужчины, вижу присутствие духа, которое не допускает слабости, даже когда описывает крах. Роль Анатоля Штиллера в Гражданской войне в Испании, разыгранный им перед Сибиллой бой быков * - и в пародии мнимый клинок (или бык) сохраняет свою мужскую суть, самоирония мужчины не убеждает женщину в его немужественности, напротив.

Обнаженный клинок, рапира Твоего языка - не воинственные, но воинствующие образы. В Твоей "Солдатской книжке" не найти ничего пацифистского, скорее в ней есть что-то от боевого духа польской кавалерии, атакующей безмозглые военные машины. Не в пример иным высоким чинам швейцарской армии я полагаю, что Ты способен быть солдатом душою и телом, хотя и не во имя того отечества, каковое представляют они. "Lui aussi, c'est la France 1" - слова де Голля о Сартре, о противнике, но не враге. Возможно ли такое высказывание в Швейцарии? Для этого ей потребовалась бы свобода отцов, тех, из 1848 года *, - свобода масштабности, размаха в партнерстве.

1 Он - тоже Франция (фр.).

"Солдат и смерть" - так назвал одну из своих работ Твой партнер и собеседник Карл Шмид, профессор Цюрихского высшего технического училища; он сидел среди публики, когда Ты в речи по поводу Шиллеровской премии критически отозвался о его книге "Недовольство в малом государстве", о тезисе, что, мол, тот, кто цепляется за это недовольство, остается в долгу не только перед Швейцарией, но и перед самим собою и несет убыток, которому есть, вероятно, личные психологические причины. В ответ на это Ты коротко и ясно перечислил причины политические, гражданские - от политики по отношению к беженцам в прошлом до экспорта ею оружия в наши дни. Это замечание тяжко оскорбило человека, которому Ты, по собственному признанию, обязан одной из первых адекватных рецензий, - как же он не услышал, что "уважаемый профессор Карл Шмид" не пустые слова, что критику свою Ты высказал в доверии, в доверии партнерству даже при разногласиях, что в малом государстве Тебе недостает не размера, но размаха масштабности? Потерять друга - горько для одиночки; с потерей способности к партнерству теряется суть общественности. Ты-де можешь обидеть, слышу я порой; и очень плохо для политической культуры, если ее можно обидеть обоснованной критикой, если она уже не отличает вызова от провокации. Провокация - всезнайство, которому другой служит не более чем уликой, то бишь объектом. Вызов - приглашение осознать конфликт, одинаково реальный и для спрашивающего и для спрашиваемого.

Я с радостью жду Твоей следующей книги. Когда я с пылающими щеками читал "Штиллера", Ты был для меня только именем. За эти годы Ты стал чем-то куда большим, но по-прежнему самым теснейшим образом я связан с Тобой как читатель. Я об этом не говорю, и с Тобой тоже. Однако эта связь показывает мне, сколь мало личного в самом что ни на есть личном, когда оно делается искусством.

Это приветствие - не искусство. У меня не было времени написать Тебе письмо покороче (кто это сказал - Лихтенберг *? Кто-то из французов?). В Цюрихе сейчас молодежные волнения. Граф Эдерланд бродит вокруг с топором. А топор этот имеет некоторое отношение к другому топору, к тому, что колет в нас заледеневшее море (Кафка, о литературе) *.

Еще несколько тезисов, которые я не сумел втиснуть в текст.

Твое доверие исключает панибратские вольности.

Смирение как жест - неведомо, как позиция - естественно.

Верю в Твою благодарность.

Зачастую Ты требуешь больше великодушия, чем сам способен выдержать.

Благоволение - жить столь серьезно, как если б жизнь была игра.

Давая советы другим, Ты грандиозен, порой более грандиозен, чем их возможности.

Ревность есть страх перед сравнением - так выразился один подросток.

Настольный теннис: Тебе не обязательно выигрывать. Но за игрой Ты об этом забываешь.

Если Ты кому-то помог, Ты об этом не помнишь. С этим я поздравляю Тебя нехотя. На собственные заслуги память у Тебя никуда не годится.

Fraternite 1 y тебя никогда не превращается в амикошонство. Обывательской ограниченности я тоже не замечал. Равно как и самодовольства.

Спасибо.

1 Братское отношение (фр.).

Мартин ВАЛЬЗЕР

ПОПЫТКА ПОДСТУПИТЬСЯ К МАСТЕРУ ДИСТАНЦИИ НЕ СЛИШКОМ БЛИЗКО

Не представляю себе текста, при чтении которого его губы слегка не приподнялись бы - недоверчиво и взвешивающе. Всякий, кто заговорит с Максом Фришем, сразу видит по его лицу, что подступился к нему слишком близко или недостаточно близко. Как свой вес на весах, мгновенно видишь на этом лице, как далеко ты зашел. Не то чтобы он неукоснительно выставлял свою недоверчивость и потребность все взвешивать - нет. Он не из тех, кто каждой фразой и каждым жестом напоминают о своем весе в каратах. Он прямая им противоположность. Ему гораздо милей выглядеть полусонным. Самая суровая его мина - выражение терпения. Потому реакция его губ - реакция невидимая. Губы чуть дрогнут, гомеопатически дрогнут, при твоем появлении, потом чуть напрягутся. Если еще добавить к этому столь же неподвижно остановившийся взгляд, то невозможно отделаться от чувства, что на тебя смотрят с вниманием, не очень-то для тебя желательным. Собрат по части детективов тут не преминет написать: "Он испытующе посмотрел на него..." Чтобы остаться по-воскресному немудрящим, я вспомню лучше о противоположном его лице расслабленном, улыбающемся. Глаза вдруг приближаются к тебе - большие, круглые. Улыбка пробегает по всему лицу, как ветер по некой вечно трепетной, подвижной стихии. Ноздри, обычно плотно прижатые, как ноги всадника за секунду до барьера, расширяются под дуновением этого радушия, чей исходный импульс сохраняется, однако, столь же четко, как та точка, в которой упал в воду камень, распространивший по ней круги. Если Макс Фриш что-то сказал и по реакции собеседников видит, что сказал метко, - вот тогда он радуется вместе с теми, кого обрадовал. Тогда он гасит следовательский огонь в своих чертах.

В наше время, без сомнения, сохранились лишь профессиональные отношения между людьми. Между писателями сплошь и рядом устанавливаются нервные отношения. Благодаря своей неизменно любознательной - так сказать, трансцендентальной - настроенности Максу Фришу явно удается управлять этими профессиональными отношениями так, что они не затрагивают болевых точек. Он никогда не формулирует реальную ситуацию, а всегда лишь то, что можно было бы сформулировать по ее поводу, - т. е. отношение к ней. Такова, можно сказать, его натура. Ради него Канту * не стоило трудиться вообще. Мучиться над вещью в себе ему не придет в голову. Его стихия - формы воззрения, тут он непревзойденный мастер, и потому у него вызывает непроизвольную усмешку та непосредственность, к которой напрямик устремляются людские отношения, как форели к букашке. Каждая его фраза содержит коэффициент экспериментальности. Он знает, что все знают, что он знает, что все знают... И это расковывает! Уж если суждены нам сражения, то надо, чтобы они не проводились, а проигрывались. С Фришем вы всегда за шахматной доской - хотя полей в ней и больше, чем шестьдесят четыре. Даже после обильного возлияния, которое меня неизменно обрекает на мрачный натурализм, он, исключительно благодаря эффекту остранения, ухитряется преобразить мой примитивный нахрап в просветленную притчу. Как он умеет, например, избежать неминуемо предстоящего поворота беседы: одна лаконичная формулировка формулы, по которой строится в данный момент наша беседа, - и опасного поворота как не бывало! Ты сразу понимаешь: без этого поворота можно и обойтись. Так он легко и метко перебрасывает беседу вперед, к той точке, где она снова протекает без сучка и задоринки. Но самое прекрасное - это радость, доставляемая его находчивостью и трезвостью духа. Чистая радость. Заразительная. Уезжаешь из Цюриха и на пересадке в Зингене обнаруживаешь, что ты все еще заклят против собственной судьбы. Этот генератор бодрости, вдохновитель продленного действия! Этот светлейший князь Гельвеции! Ни разу не пришлось мне услышать от него, чего ему это стоит. Но я просто не могу не предполагать, что каждый миг его светлоты и ясности им оплачен. Иной раз думаешь: если бы он не совершал этой постоянной незримой работы, перед тобой была бы прямая - черная! - противоположность. Но он этого не допускает. Как знать - может быть, оставшись один, он натачивает динамо голой рукой.

Обычно я часами, неделями злюсь на фразы, которые кому-то где-то сказал. Когда возвращаешься от Макса Фриша, такого не бывает. Он явно стремится воспрепятствовать тому, чтобы кто-то что-то сказал, о чем сам потом будет сожалеть. Он знает, о чем люди задним числом сожалеют. И не допускает этого. А как мало он придает значения форме! Его честолюбие состоит в том, чтобы не позволять себе ничего такого, что смахивало бы на желание вызвать восхищение. Он ведь вообще очень тих. Слыхали ли вы когда-нибудь, чтобы он кричал? Или, может быть, вы слыхали, чтобы он просто громко говорил? Постоянно взвешивающая манера говорить - не речь, а чародейское прикосновение - этого не позволяет. Его восклицания - самые мимолетные звуки, какие только можно себе вообразить. Если он в чем-то и допускает ощутимую виртуозность, то лишь в самоограничении, в самоустранении. Не исключено, что он этим горд. "А здорово я опять прибеднился!" - по-моему, подлавливал я его на таком выражении лица. Оно означает: "Кто даст меньше?" А домыслить это надо так: "И при этом добьется такой неотразимой точности!" Наверное, это будет упрощением, т. е. идеологизацией, но не могу удержаться от того, чтобы не приписать это аллеманскому характеру. Конечно, шумный аллеман - тоже аллеман. Но уж что-что, а такая зримая четкость сцены при полном отсутствии видимых средств у аллеманов очень в цене. И вот этого у него хоть отбавляй. Я уже, понятное дело, давно говорю о писателе, а не просто о человеке, по преимуществу тихо живущем в своем Цюрихе. К счастью, в мире есть много вещей, достойных почитания. Для почитания в мире - простор. И каждый почитающий чувствует, что ничто не дает ему такого прекрасного самоощущения, как почитание того, чем он сам никоим образом не является. Хотя я, похоже, согрешу нескромностью, но не могу больше тянуть: я должен сознаться, что явно принадлежу к числу почитателей Фриша. Я также отец почитательницы Фриша и т. д. Как уже было сказано, нам и самим при этом кое-что перепадает. Мы почитаем не зря. Его рассудительность - это трезвость духа. Он во всем мастер-строитель. Воссоздавая отношения, он создает опоры. Невозможно, например, сказать, что Фриш безумствует. А ведь кто нынче не безумствует? Тот в своей мании утонченности, этот в рутине отрицания. Один Фриш взвешивает, улыбается, остается почти неизвестным. В газете "Цайт" вы не прочтете (чуть ли не каждый день), что "Он" думает по очередному поводу. На основании того, что выходит из-под его пера, лишь фототурист может позволить себе вообразить, будто он его знает. Подозреваю, что Макс Фриш играет. Абсолютно на всех полях. Выглядеть серьезным, вероятно, показалось бы ему непростительной самонадеянностью. Мне он иногда напоминает моего любимого жан-полевского героя (Виктора *), о котором сказано, что он "считал едва ли не смешным быть серьезным на этой земле". Вместо "быть" я в случае с моим цюрихским героем сказал бы именно "выглядеть".

Конечно, ни с одним человеком невозможно иметь отношений без того, чтобы их не портить. Какая доля в них приходится на меня, Какая на него? Как они совмещаются? Кому из нас двоих надо держать ухо востро? Когда живешь на неспокойном кладбище разрушенных отношений, такие вопросы с течением времени приходят сами собой. Единственное средство - по возможности не припутывать их к отношениям, которых ты еще не успел испортить. Но для этого непременно нужны двое. Макс Фриш, по-моему, дарует благодать (тем, кто уже позабыл, что значит это слово, рекомендую хорошо им известное grace 1). Эта-то благодать (или grace) и позволяет другому не поднимать роковых вопросов. Собственно говоря, быть виртуозом в малом считается неподобающим. Но он таков. И к тому же он писатель, менее всего расходующий мир. Он делает вид, что всего лишь аранжирует, но при этом не оставляет камня на камне. Он ничего не разрушает, но все изменяет. В результате он заставляет камни говорить. И ты вдруг осознаешь, что нет ничего естественней. Причем самое удивительное, что звучит это так, будто он уже заранее знал, что они скажут. А он своим тихим голосом клятвенно заверяет, что он лишь создал условия, при которых камням, может быть, пришло бы в голову что-то сказать. Вот и все. Устраивать камням праздник троицы - это ему по душе. Рядом с ним я кажусь себе безмерно опрометчивым. Остается только надеяться, что такова и в этом его воля. Иначе плохи были бы мои дела. Уж буду я и впредь полагаться на то, что он во всем соблюдет парящее равновесие, этот цюрихский Макс Просперо. Мне никогда не приходилось летать вместе с ним, но у меня такое чувство, будто мы до сих пор только и говорили, что о полетах. Я с безраздельным доверием, он со знанием дела. Тем, что никто не разбился, что был лишь полет вокруг полета, я обязан ему, этому Просперо вербодинамики. Этому великому неизвестному среди асов по части завоевания известности! Поистине самый поразительный, самый любопытный феномен в области литературных откровений: живет себе человек, в течение целой литературной жизни работает с необычнейшим материалом и внушает нам всем впечатление, что он достиг новой стадии исповедальности, поднялся на новую ступень аутентичности, открыл наиновейшую главу в истории автобиографической формы повествования, - а сам полностью остался в тени! Так по крайней мере считаю я. Он лишь воспользовался материалом своей жизни. Но так, что его самого в ней уже нет. Его присутствие обнаруживается лишь в том, как он располагает этот материал, лишь в приеме, создающем художественные связи, не в материале, а в расчете. Он обнаруживает себя именно как прячущийся человек. Результат - мастерство, искусство. Но причина - стыдливость. Так по крайней мере я предполагаю. Уж таков он, что скорее заставит говорить камни, чем заговорит сам. И вот это очень характерная черта - его молчание. Для того чтоб его сохранять, он и играет. Даже когда ему вовсе не до игры. Может быть, ему и всегда, в любую секунду было не до нее. Может быть, он думает: "Прежде чем что-либо сказать, сделаю-ка я лучше так, будто я что-то сказал". Вот так в результате он точнее любого другого реагирует на наш общий изъян. Физик трансформирует силы, писатель - слабости. Так используются резервы электричества и искусства. В произведениях искусства, создаваемых Максом Фришем, особенно светло. Больше всего он любит играть с исследовательским огнем. Его хорошо бы мог нарисовать Грасс * - с источником света на лбу, как рудокопа и врача в одном лице, но чтоб в рисунке непременно было обозначено и то, что энергию свою этот свет получает из тьмы - из души, в глубины которой этот светоносный не дает заглянуть.

1 Благодать, милость (англ.).

Криста ВОЛЬФ

ДОРОГОЙ МАКС ФРИШ,

места, в которых нам довелось встречаться, превратились в моих воспоминаниях в острова, поглощаемые приливом. Воспоминания в наших широтах все больше становятся своего рода службой по спасению ископаемых и реликтов. По сути, об этом-то мы, сами того не подозревая, и говорили, когда беседовали о Вашей новой книге - в Стокгольме, в мае 1978 года. Ваша новая книга тем временем вышла в свет - под названием "Человек появляется в эпоху голоцена", - и в посвящении Вы вспоминаете о том разговоре, в котором нам с Г.*, как мы имели некоторое право полагать, отводилась роль будущих читателей. С тех пор мы не виделись больше, те острова тонут, тонут, и где же, спрашивается, твердая земля, дорога и в тумане - дорога, уже многих засосала пучина нереального, несуществующего, живые превращаются в жаждущих выжить, печаль вытесняется отвращением. Сначала боль сжимает сердце, потом больное сердце выходит из моды, и сердобольный автор обнаруживает, что потерпел крушение: природа не нуждается в именах. Каменные глыбы не нуждаются в его памяти.

Подобные фразы в нашем первом разговоре - за десять лет до упомянутого последнего - еще не вставали на горизонте. У природы были твердые имена: русло Волги, берег Волги - был май 1968 года - и пароход "Гоголь", везший писательскую братию на празднование юбилея Максима Горького. Мы говорили и говорили, сидя напротив друг друга в ресторане; медленно проплывали за окном берега, жара спадала, наступил вечер, потом ночь, погасла светлая полоска на западном берегу, а на восточном - уже под утро - затеплилась розоватая полоса, и все детали исчезли, отступили в тень, отдалились даже реявшие над береговыми кручами силуэты церквей с их луковками-куполами. "Церквей я насмотрелся", - сказали Вы... Мерное пыхтение парохода над притихшей темной водой, меж темных громад земли, под звездами северного неба - эта абстрактная ситуация уж могла бы заставить нас забыть, кто мы и где мы. Мы этого ни на секунду не забывали. Мы твердо помнили, что нам следует если не быть, то хоть казаться представителями.

Потом Вы напишете, что при нашем знакомстве ощутили во мне "настороженность". Как все-таки наши ожидания предопределяют наше восприятие! Настороженность - последнее, что могло бы мне прийти в голову, но откуда Вам было это знать? Нам приходилось до известной степени соответствовать шаблонам, прежде чем мы смогли их преодолеть. Мне, так сказать, по уставу полагалось быть настороже, Вам - козырять своими буржуазными свободами; я должна была доказывать Вам их ограниченность, Вы упрекать меня в чрезмерном законопослушании. Но автоматизм этот функционировал отнюдь не безупречно. Праздничная трапеза внесла свою лепту, но, думается мне, был тут замешан и иной дух. Пока наш "Гоголь" несколько раз останавливался в ту ночь, и прекращался встречный ветерок, и духота заползала в открытые окна; пока пароход входил в очередной шлюз и упорно мы могли наблюдать это по снижавшимся в окнах цепочкам огней - преодолевал разницу в уровнях между Москвой и Горьким, он, похоже, незаметно (мы не могли бы уловить сам миг и сказать: "Вот!") преодолел и границы, нас разделявшие; дух Гоголя реял меж нами, после полуночи мы и сами, уже весьма оживившись, очутились под сенью безмолвных спутников из иного мира и вопреки всем правилам, без всяких переходов повстречались на почве утопии. То дуновение утра, подумали мы, но кто знает, что овеяло нас тогда и заставило забыть все, о чем мы говорили, - так что, когда мы снова встретились уже позже, за завтраком, Вы осторожности ради спросили: "Ну что - беседуем дальше?"... Как обычный волжский пароход вошел "Гоголь" в горьковский порт. Почва, на которой мы вроде бы так твердо стояли тогда, теперь основательно поколеблена. Не раз обнаруживали мы с тех пор, что все благие духи оставили нас, но беседу друг с другом не прерывали.

Попади мы еще раз на палубу "Гоголя" - что едва ли случится, - я могла бы указать Вам то место на ней, где Вы, опершись о поручни, упомянули имя Ингеборг Бахман *, сожалея, что она отказалась поехать, - упомянули очень по-личному. Потом мне не раз приходилось замечать, что Вы спешите как бы предупредить возможные мысли других на Ваш счет. Прогрессирующая открытость личной жизни - разве не свидетельствует она о том, что границы, которые буржуазное общество провело между личным и публичным, расшатались? Что когда человека, призванного в качестве писателя быть посредником между этими сферами, лишают ответственности за публичные дела, он ощущает глубочайшую неуютность и в делах личных?

Вот о чем нам следовало бы побеседовать, когда мы встретились снова - в 1975 году, во Дворце искусств в Цюрихе. Но до этого дело не дошло, мы говорили о "Монтоке". Однако семью годами прежде мы вдруг вполне серьезно вознамерились дать определение "порядочного человека" - помните, на вечернем приеме в Горьком? - и то, что предложили Вы, можно теперь прочесть: порядочный человек в наше время - это смелый человек, человек, остающийся верным себе и своим друзьям. Боюсь, что мы за это даже выпили, - но больше к вопросу не возвращались. Он выпал из числа возможных тем для беседы. Сознание того, что задача сформулирована неверно и, следовательно, не может быть решена, заставляет забыть все споры и умолкнуть. В 1975 году, обменявшись скупыми замечаниями о "Монтоке", мы брели по Шпигельгассе в Цюрихе. Называли соответствующие имена - Бюхнер, Ленин, - без комментариев, просто по ходу дела. Рассматривали фронтоны соответствующих домов. Подошли к дому городского писца. Готфрид Келлер. Снова Бахман.

О моральных проблемах, насколько я помню, больше не говорилось. Не в том дело, чтобы чувствовать себя порядочным человеком, что бы это ни означало. Суть не в том. А вот то, что мы не можем и не имеем права перестать мучиться этим вопросом, - вот наша единственная подлинная привилегия, постоянное напряжение, которое порождает нашу жажду писательства, но все чаще и блокирует ее. Сегодня мне кажется, что мы, интеллигенция Восточной Европы, несколько раньше западноевропейских интеллигентов осознали, что практикуем свою мораль без всякой страховки, целиком на собственный риск. Встречаясь с Вами, мы вдруг почувствовали себя мудрее и опытнее. И тот наш ночной телефонный разговор между Нью-Йорком и Оберлином, штат Огайо, между номером в отеле на Пятой авеню и кабинетом находившегося в отлучке профессора, - разговор, который уже в момент его совершения принадлежал, собственно говоря, прошлому. Возможно, именно поэтому Вам так трудно было его закончить. Это был возврат к тем временам, когда каждому из нас приходилось отвечать за всю свою страну, меж тем как каждый был уже свободен от причастности к главнейшим проблемам своего общества и представлял только самого себя.

Я вспомнила, что накануне нашего разговора я узнала об отставке канцлера Федеративной Республики Германии * (на календаре год 1974-й): от молодого американского учителя, который демонстрировал мне опыт группового преподавания в своей школе... Между прочим, ночью в профессорском кабинете было ужасно холодно. Добрых пятнадцать-двадцать минут Вы повторяли одни и те же фразы, а я отвечала одним и тем же вопросом: "Но что же Вы думали?" Я завидовала Вашему возмущению - но к зависти примешивался холод... В кругу света от настольной лампы лежала "Волшебная гора" *; незадолго до этого я откопала ее в профессорской библиотеке и перечитала с жадностью - но так, как читают экзотический роман; и я боялась, что вопрос о том, как жить без альтернативы, отольется у меня в сухую формулу; а еще я вспомнила молодого учителя, который исключительно для того, чтобы наладить хоть какой-то контакт между черными и белыми детьми, сидевшими в классе неумолимо раздельно, задал им читать по ролям древнюю эскимосскую легенду о происхождении солнца и месяца: солнцем была черная девочка, месяцем - белый мальчик...

Скачок во времени. Формулы могут быть полезными, но жить по ним нельзя. Вы это, я думаю, поняли, когда пришли к нам на Фридрихштрассе в декабре 1976 года; пришли из чувства дружбы - и из чувства порядка, ничто из этого не устарело, и мы были благодарны Вам за это. Помню, было очень холодно, очень сумрачно, когда мы вчетвером пошли к контрольно-пропускному пункту. На этот раз речь шла о том, что остается, когда рушатся все вспомогательные конструкции, одна за другой, и какая позиция более всего приличествует тому состоянию бессилия, в котором мы оказались. Отречение не обязательно означает капитуляцию, но как избежать того, чтобы безвестность не превратилась в новую весть, т. е. в обман? Как, проникшись сочувствием к самому себе, сжиться с разочарованием, - мы ведь говорили о морали? Как всем нашим пропитанием, телесным и духовным, все еще снова и снова подкармливать того обуреваемого жаждой деятельности подручного, который в нас сидит? И как быть со страхом, всякий раз охватывающим нас, когда мы пытаемся вступить с этим подручным в борьбу?

"Литература как маскарад" - такова была тема стокгольмского конгресса в мае 1978 года, и участников просили принимать ее всерьез. Бездонная тема. Литература как притворство: маскирующий, маскирующийся автор, уже не отличающий маску от лица, и жаждущий приемов, которые не были бы художественными приемами. Чувствуя, что он исчезает как тип, он вынужден выступать как личность ("лично"!) - примечательное противонаправленное движение. Помню, Вы нервничали, когда нам надо было читать наши доклады в Стокгольмском университете: "Вы тоже перед выступлением не можете ничего есть?" - Я ела: салат и рыбу.

Когда приходит это "как" в нашу жизнь? Стокгольмские дома с их четкими контурами, когда мимо них проплываешь по шхерам на пароходе (опять пароход!), выглядят так, будто они сложены из деталей конструктора фирмы "Мерклин". Старый Стокгольм, сказали Вы, в летнюю предвечернюю жару напоминает итальянские города. В Италии мы не были. В таком случае, сказали Вы, нам надо раскачаться и махнуть с Вами на несколько дней в Лапландию потрогать там северных оленей. Это было сказано вполне серьезно, так что мы рассмеялись. И почему мы не поехали с Вами? Неужели заведомое "невозможно" так всецело поработило нас? Нельзя же ехать куда попало только потому, что пришла в голову такая блажь. Нельзя потакать своим прихотям. Всему нужно веское обоснование - даже перед самим собой. Бар, в котором мы сидели, был заполнен деловыми людьми и участниками конгресса. Никакой дух не реял меж нами, не замешаны были тут никакие потусторонние силы. Даже если бы мы смогли выпить больше, мы остались бы трезвы как стекло: на почве фактов, за которыми не кроется ничего, кроме них самих. Бомба есть бомба - есть бомба.

Этой фразы Вы не сказали, но лишь она объясняет другую Вашу фразу: "Муравьям глубоко безразлично, что кто-то все знает о них"... Вы уедете в Тессин, сказали Вы, будете работать. Для работы Вам понадобятся словари и энциклопедии. Старый человек в своем жилище, сказали Вы, отрезанный стихийным бедствием от остального мира, будет с помощью записочек - выдержек из энциклопедий - восстанавливать естественную историю жизни на Земле, в то время как вокруг поднимается потоп. Своего рода второе сотворение мира в голове старого человека, жить которому осталось недолго, - так мы это поняли. Очень конкретное происшествие, сказали Вы, описанное во всех деталях. "Но все-таки и с неким выходом за его пределы?" - спросили мы. Не станете же Вы ниспровергать естественно сущее, отрицать саму жизнь. Странное, удивительное бесстрашие под маской старческого упрямства... Дорога и в ночи - дорога. Не пора ли нам перейти на "ты", сказали Вы. И потом ты записал на сигаретной пачке несколько слов.

Петер ВАЙС

МАКСУ ФРИШУ. В ПОСЛЕДНИЙ ДЕНЬ 1980 ГОДА

Мы стареем, - но мы у какого-то начала. Не знаю даже, можно ли назвать это началом дружбы. Мы слишком редко видимся. Не более раза в год. Это ведь ничтожно мало. Но я живу так далеко - на моем Севере. Макс Фриш живет в центре Европы. Мне он кажется всегда у себя дома. В своем языке. Я же ни в каком языке не дома. Поэтому мне так хотелось встретиться с ним. Чтобы с ним говорить. На языке, на каком и я пытаюсь писать; Он относится к тем немногим писателям, пишущим на этом языке, чье ремесло я ценю. Когда я искал контакта с ним, я иной раз казался себе Ван Гогом, домогающимся Гогена *. Я навестил его. Помешал ему. Так, во всяком случае, мне казалось. Я полетел из Стокгольма в Цюрих, чтобы несколько часов беседовать с ним. Да, он покоится в себе самом. Я же нигде не нахожу места. Не знаю только, что он думает о моей работе. Да это и не важно. Важно мне было лишь говорить с ним о сочинительстве, об издательских делах, о книгах других писателей. Порой по нему было видно, что он чем-то озабочен. О личных делах мы никогда не говорили. Между нашими встречами проходило так много времени, что каждый раз я замечал, как мы постарели. Я замечал также, что он человек, с которым можно говорить о своих заботах. Но говорили мы только о сочинительстве, об издательстве, о книгах других писателей. Если это было началом, то дальше этого начала мы так и не пошли. Я вижу, как он сидит передо мной, грузный, замкнутый, покоящийся в себе самом. Уверенный в себе? Этого я не знаю. Знаю о нем не больше того, что могу прочитать в его книгах. Почему же мы встречаемся? Потому что одиночество в языке становится для меня порой невыносимым. Проходит год, и я думаю: мне необходимо снова встретиться с Максом Фришем. Я звоню ему. У тебя есть несколько часов свободного времени для меня? Так мы становимся старыми. Мне необходимо снова с ним встретиться!

КОММЕНТАРИИ

Первая журналистская работа Макса Фриша - очерк о выставке предметов театральной бутафории "Мимическая партитура?" в газете "Нойе цюрихер цайтунг" в 1931 г. - является началом его творческой деятельности, первым опубликованным литературным текстом. В марте 1932 г. у М. Фриша, в то время студента-германиста Цюрихского университета, умер отец; учебу пришлось прервать, и, как потом оказалось, прервать надолго. М. Фриш становится журналистом-поденщиком: пишет о спортивных состязаниях, о местных событиях и происшествиях, а также рекламные тексты, небольшие рецензии и газетные фельетоны. Многие из этих работ сам писатель впоследствии никогда не перепечатывал. Из них несомненный интерес представляет автобиографический очерк "Кто я такой?", написанный сразу же после смерти отца и в несколько сокращенном варианте опубликованный в 1932 г. в студенческой газете. Журнал "Швайцершпигель", также получивший текст этого очерка, опубликовал его лишь в 1948 г. с весьма любопытным редакционным примечанием: "Это сочинение с 1932 года находилось в редакции. Но мы уже тогда решили, что опубликуем его лишь в том случае, если автор приобретет известность". К 1948 г. М. Фриш был уже достаточно известен в Швейцарии не только как журналист и писатель, но и как архитектор: в 1936- 1941 гг. он на средства богатого мецената (см. очерк "Мой бывший друг В." в настоящей книге) закончил технический университет в Цюрихе и получил диплом архитектора. Очерк "Кто я такой?", написанный потрясенным юношей, разом оказавшимся не только сиротой, но и без средств, очень показателен для творчества Фриша в целом: очерки, дневники и автобиографические произведения писателя группируются вокруг каких-то центральных переживаний, экзистенциальных потрясений, пускай даже взгляд при этом порой задерживается на самом будничном и неприметном. Одним из таких экзистенциальных потрясений стала для М. Фриша вторая мировая война, вплотную приблизившая его, гражданина нейтральной Швейцарии, к национальным и мировым проблемам и давшая толчок к выработке четкой нравственной позиции, своего личного отношения к политическим событиям в мире. "Листки из вещевого мешка", "Дневник 1946-1949", "Дневник 1966- 1971", "Солдатская книжка", многие речи и выступления последних десятилетий - все это весьма значительные вехи на пути М. Фриша к тому действительно широкому и непредвзятому взгляду на современный мир, который является характерной чертой писателя, чьи произведения пользуются широкой популярностью.

Публицистическая и автобиографическая проза М. Фриша наиболее полно представлена в семитомном "Собрании сочинений в хронологической последовательности", вышедшем в издательстве "Зуркамп" в 1976 г. Одно из последних и довольно полных изданий публицистики М. Фриша: Требования дня. Портреты, наброски, речи 1943-1982 гг. Изд. Зуркамп, Франкфурт-на-Майне, 1983.

На русском языке произведения М. Фриша издавались неоднократно, см., например: Пьесы. М., 1970; Штиллер. Роман. М., 1972; Homo Фабер. Роман. Назову себя Гантенбайн. Роман. М., 1975; Монток. Человек появляется в эпоху голоцена. Повести. М., 1982.

ЯВКА С ПОВИННОЙ

Автобиографический очерк написан и опубликован в 1948 году. В переработанном виде (под названием "Автобиография") вошел в книгу "Дневник 1946-1949".

19 Май Карл (1842-1912) - один из популярнейших в Германии авторов приключенческих романов, переведенных более чем на двадцать пять языков мира.

20 Постановка "Разбойников". - Речь идет о юношеской драме Фридриха Шиллера "Разбойники" (1781) в постановке Цюрихского драматического театра.

Рейнхардт Макс (1873-1943) - немецкий режиссер и актер, возглавлявший в 1905-1933 гг. Немецкий театр в Берлине.

Вёльфлин Генрих (1864-1945) - швейцарский искусствовед, ученик Я. Буркхардта (см. коммент. к с. 91), с 1924 г. - профессор в Цюрихе.

24 ...ее поставят на цюрихской сцене еще в этом году. - Речь идет о пьесе "Когда война кончилась", премьера которой состоялась в 1948 г. в Цюрихе.

ЛИСТКИ ИЗ ВЕЩЕВОГО МЕШКА

Свой первый "Дневник одного солдата" М. Фриш написал еще в 1935 г., основываясь на опыте рекрутской школы, где он провел два с половиной месяца в 1931 г., а также на опыте ежегодных шестнадцатидневных военных сборов. Когда в 1937 г. М. Фриш сжег все свои рукописи, решив ничего больше не писать, погибло и это произведение. 1 сентября 1939 г. писатель вместе с другими швейцарцами был призван в армию. За полтора месяца службы на границе была написана большая часть "Листков из вещевого мешка", которые впервые были опубликованы в декабрьском номере журнала "Атлантис" в 1939 г. под названием "Из записной книжки одного солдата". В 1940 г. "Листки из вещевого мешка" были напечатаны отдельной книгой. Призванный вновь на службу в 1940 г., Фриш написал "Новую серию листков из вещевого мешка", публиковавшуюся в "Нойе Цюрихер цайтунг".

36 Гуизан Анри (1874-1960) - генерал швейцарской армии; в 1940- 1945 гг. являлся главнокомандующим швейцарской армии, готовившейся оказать сопротивление в случае вторжения фашистских войск.

43 Беромюнстер - местечко в швейцарском кантоне Люцерн, один из центров швейцарского радиовещания.

56 ...по подобиям ходлеровских фигур. - Фердинанд Ходлер (1853- 1918) швейцарский художник-постимпрессионист, автор ряда картин на исторические сюжеты, на которых изображены, среди прочего, и стилизованные фигуры солдат.

64 Ландвер (нем.) - здесь: народное ополчение из бывших солдат и новобранцев, призванных на военные сборы.

СОЛДАТСКАЯ КНИЖКА

Написано осенью 1973 г., впервые опубликовано в газете "Национальцайтунг" в Базеле в 1974 г., в том же году напечатано в издательстве "Зуркамп". "Солдатская книжка" словно бы продолжает - с другой временной дистанции - "Листки из вещевого мешка", но необходимо помнить, что после 1939 г., когда были опубликованы "Листки", писатель неоднократно (хотя и на короткие сроки) призывался в швейцарскую армию и, следовательно, мог расширить свои наблюдения, не говоря уже о новом политическом и художественном опыте, который он приобрел за эти годы.

68 Дюнкерк - город на севере Франции, где в мае-июне 1940 г. французские и английские войска (около 340 тыс. человек) попали в окружение фашистской армии. Благодаря героизму английских и французских моряков и летчиков значительную часть войск удалось эвакуировать.

69 Федеральный совет (Союзный совет) - название федерального правительства в Швейцарии.

76 Гёльдерлин Фридрих (1770-1843) - немецкий поэт-романтик.

Келлер Готфрид (1819-1890) - швейцарский писатель, автор романа "Зеленый Генрих" (1855), сборников новелл "Люди из Зельдвилы" (т. 1-2, 1856-1874), "Семь легенд" (1872) и др.

78 Юнгер Эрнст (1895-1979) - немецкий (ФРГ) писатель и философ.

"Линия Мажино" - система французских укреплений на границе с Германией длиной около 380 км. В 1940 г. немецко-фашистские войска вошли в тыл "линии Мажино", и ее гарнизон капитулировал.

79 Роммель Эрвин (1891-1944) - немецко-фашистский генерал-фельдмаршал, покончил жизнь самоубийством.

82 ...можно и не быть настоящим йодлером. - Йодль - песня альпийских горцев в Австрии, Швейцарии и Южной Баварии, отличающаяся руладным характером, применением больших интервалов, переходами от низких регистров к высоким; йодлер - исполнитель.

88 Рютли-Раппорт. - Рютли - горный луг в швейцарском кантоне Ури, где, по преданию, в 1307 г. был заключен союз трех лесных кантонов для борьбы с Габсбургами, из которого затем возникла Швейцарская Конфедерация.

91 "Баухауз" - Высшая школа строительства и художественного конструирования, основанная в 1911 г. в Веймаре; в 1933 г. была упразднена фашистами. Представители этой школы разрабатывали принципы современного формообразования в архитектуре и дизайне.

Корбюзье - Шарль Эдуар Ле Корбюзье (наст. фам. Жаннере, 1887- 1965) французский архитектор и теоретик архитектуры, один из создателей современной архитектуры.

Песталоцци Иоганн Генрих (1476-1527) - швейцарский педагог-демократ, основоположник теории начального обучения.

Вилле Ульрих (1848-1925) - генерал, главнокомандующий швейцарской армии в первой мировой войне.

Галлер Альбрехт фон (1708-1777) - швейцарский естествоиспытатель, врач и поэт.

Дюнан Анри Жан (1828-1910) - швейцарский общественный деятель, инициатор создания международного общества "Красный Крест" (1863), лауреат Нобелевской премии мира (1901).

Готхельф Иеремия (наст. имя и фам. Альберт Бициус, 1797-1854) швейцарский писатель.

Фавр Луи (1826-1879) - инициатор и руководитель строительства Сен-Готардского туннеля; умер во время контрольной поездки через туннель.

Лафатер Иоганн Каспар (1741-1801) - швейцарский писатель и психолог, автор популярного в конце XVIII в. трактата "Физиогномические фрагменты" (1775-1778).

Бёклин Арнольд (1827-1901) - швейцарский живописец, представитель символизма и стиля "модерн".

Никлаус фон дер Флю (брат Клаус, 1417-1487) - швейцарский религиозный и общественный деятель, мистик. Выступал против военных действий, применяемых как средство разрешения спорных вопросов. В 1947 г. причислен к лику святых.

Буркхардт Якоб (1818-1897) - швейцарский историк и философ культуры, зачинатель т. н. "культурно-исторической школы", выдвигавшей на первый план историю духовной культуры.

Цвингли Ульрих (1484-1531) - деятель Реформации в Швейцарии, основатель цвинглианства - реформаторского течения, впоследствии слившегося с кальвинизмом.

Кальвин Жан (1509-1564) - деятель Реформации, основатель кальвинизма одного из направлений в протестантизме.

Шпиттелер Карл (1845-1924) - швейцарский писатель, лауреат Нобелевской премии (1919).

Парацельс (наст. имя Филипп Ауреол Теофраст Бомбаст фон Гогенгейм, 1493-1541) - швейцарский врач и естествоиспытатель, способствовал внедрению химических препаратов в медицину.

Винкельрид Иоганн Иоахим - швейцарский народный герой XIV века. По преданию, в битве при Земпахе (1386) ценой своей жизни обеспечил победу соединенных сил швейцарцев над войском австрийского герцога.

96 Вилле Ульрих (сын, 1877-?) - швейцарский генерал, командир корпуса; видел "спасение" Швейцарии в поддержке добрых отношений с фашистской Германией, сторонник политики уступок.

Бонжур Эдгар (р. 1898) - швейцарский историк, автор книги "История швейцарского нейтралитета" (1946).

105 Штайгер Эдуард фон (1881-1962) - швейцарский общественный деятель; с 1940 г. - федеральный советник, министр юстиции; в 1945 и 1951 гг. президент Швейцарской Конфедерации.

109 Хабермас Юрген (р. 1929) - немецкий социолог (ФРГ).

Аттенхофер Эльзи - швейцарская певица и актриса, в 30-е годы прославилась выступлением в антифашистском театре миниатюр.

112 К. Ф. Мейер - Мейер Конрад Фердинанд (1825-1898) - швейцарский писатель, автор реалистических произведений на исторические и современные темы, насыщенных символическим подтекстом.

Шаффнер Якоб (1875-1944) - швейцарский писатель, в позднем творчестве которого встречаются иррациональные и реакционные настроения.

116 Мы слышали о пятой колонне. - В Испанской республике во время национально-революционной войны 1936-1939 гг. так называлась агентура генерала Франко. Во время второй мировой войны "пятая колонна" - название фашистской агентуры в различных странах.

Краус Карл (1874-1936) - австрийский писатель, мужественно выступавший против милитаризма и реакции.

121 2.9.1939 - М. Фриш имеет в виду дату начала второй мировой войны. Официальной датой принято считать 1.9.1939.

ДНЕВНИК 1946-1949

М. Фриш опубликовал свои дневники 1946-1947 гг. в 1947 г. под названием "Дневник с Марион", который затем, после некоторой переработки, вошел в "Дневник 1946-1949", опубликованный в 1950 г. в издательстве Петера Зуркампа, чье поощрение сыграло существенную роль в написании и особенно в завершении второй части этого дневника. В нашем издании этот большой по объему дневник публикуется выборочно.

130 Нить Ариадны - выражение, означающее путеводную нить, способ выйти из трудного положения, возникло из греческих мифов об афинском герое Тезее, убившем Минотавра, съедавшего афинских юношей и девушек. Тезею помогла дочь критского царя Ариадна, давшая ему острый меч и клубок ниток, разматывая который герой сумел, убив Минотавра, выбраться из лабиринта.

134 Роден Огюст (1840-1917) - французский скульптор. Скульптурная группа "Граждане Кале", созданная им в 1884-1888 гг., посвящена событиям Столетней войны, когда в 1347 г. англичане взяли город Кале, где размещались склады с шерстью, вывозившейся из Франции. Пять знатных граждан Кале во главе с Эсташ де Сен-Пьером добровольно сдались английскому королю Эдуарду III, и это спасло город от разрушения. В 1558 г. Кале был отвоеван французами.

Уайлдер Торнтон (1897-1975) - американский писатель. Далее речь идет о пьесе Уайлдера "На волосок от гибели" (1942).

136 Гейдрих Рейнхард (1904-1942) - шеф политической полиции фашистской Германии (с 1936 г.), организатор массового уничтожения мирного населения в Чехословакии; убит участниками Сопротивления.

137 Цесарио - герой "Дневника с Марион" (1947), вошедшего затем в "Дневник 1946-1949".

140 Франциск Ассизский (1181 или 1182-1226) - итальянский проповедник, основатель ордена францисканцев, автор религиозных поэтических произведений.

147 У Клейста в "Разбитом кувшине". - Клейст Генрих фон (1777-1811) крупнейший немецкий драматург начала XIX века; комедия "Разбитый кувшин" была написана в 1806 г.

"Минна фон Барнхельм" - комедия немецкого драматурга Г. Лессинга (1729-1781).

...невзирая на Клеона, Аристофан верует. - Критика деятельности афинских должностных лиц, содержавшаяся в комедии древнегреческого поэта Аристофана (ок. 445 - ок. 385 до н. э.) "Вавилоняне" (422 до н. э.), была столь остра, что лидер радикального крыла афинской демократии Клеон (ум. 422 до н. э.) пытался привлечь Аристофана к судебной ответственности.

148 Брунеллески Филиппо (1377-1446) - итальянский архитектор, скульптор, ученый эпохи Возрождения.

150 Сартр Жан Поль (1905-1980) - французский писатель, философ и публицист, глава французского экзистенциализма.

151 "Максимы и рефлексии" - так условно обозначаются афоризмы и фрагментарные размышления И. В. Гёте, частично опубликованные им самим, частично отобранные впоследствии из его различных произведений.

158 Дюрренматт Фридрих (р. 1921) - швейцарский писатель. Далее в тексте речь идет о "мистерии из времен Тридцатилетней войны" "Слепой" (1947).

161 Зуркамп Петер (1891-1959) - известный в ФРГ издатель, близкий друг М. Фриша.

162 Брукнер Антон (1824-1896) - австрийский композитор, пианист, педагог, один из крупнейших симфонистов второй половины XIX века.

163 Штифтер Адальберт (1805-1868) - австрийский писатель.

ДНЕВНИК 1966-1971

План этого "Дневника" возник у М. Фриша в 1965 г., после возвращения из Рима, где он некоторое время жил вместе с Ингеборг Бахман (см. коммент. к с. 298), и поселения в Берцоне (Швейцария). Но лишь в 1968 г. новая работа захватила его целиком. В 1972 г. "Дневник 1966-1971" был издан отдельной книгой. При публикации "Дневника" в 6-м томе собрания сочинений (1976) М. Фриш существенно расширил его за счет записей, опущенных при первой книжной публикации. В настоящем издании "Дневник 1966-1971" публикуется выборочно.

Необходимо помнить, что "Дневник" создавался в специфической для западноевропейского общества обстановке - в годы резкого обострения идейно-политической борьбы в ФРГ, Франции и ряде других стран, годы массовых социальных протестов молодежи и студентов, вошедших в историю как движение "новых левых". Это движение оказалось противоречивым и двойственным в силу социальной природы: оно порождало, с одной стороны, защитников мелкобуржуазного радикализма (вплоть до анархистов и террористов), а с другой стороны, тех молодых революционеров, которые, познав суровые законы классовой борьбы, пополняли ряды коммунистических партий (например, Германской коммунистической партии, основанной в ФРГ в 1968 г.). Сложное социально-политическое идейное брожение, пусть и не всегда в прямой форме, находит свое отражение в "Дневнике" М. Фриша. В эти годы М. Фриш приглядывался, взвешивал, не всегда сразу мог найти ответ на волновавшие его вопросы. Это видно хотя бы на примере проблемы революционного насилия и проблемы старости. И та и другая проблемы не были "придуманы" самим М. Фришем, скорее можно сказать, что они "навязаны" ему извне. Например, проблема старости усиленно дискутировалась "новыми левыми" в связи с проблемой конформизма: они считали, что все люди старше тридцати лет стали конформистами или становятся ими и, следовательно, "устаревают" для дела социального переустройства. Видимо, какие-то публичные споры этих лет "спровоцировали" М. Фриша на ироничные и далеко не всегда безобидные раздумья о процессах физического и духовного старения в "Заметках к руководству для членов общества" (1968), которые также входят в "Дневник 1966-1971". С другой стороны, неразрешимой проблемой в "Дневнике" становится и вопрос о революционном насилии - прежде всего потому, что революционное насилие в эти годы вставало перед Фришем в свете мелкобуржуазных полуанархистских или террористических акций, которые - вольно или невольно идентифицируются порой на страницах "Дневника" с революционным насилием, не имеющим с вышеназванными акциями ничего общего. Об этом необходимо помнить при чтении некоторых пассажей "Дневника".

172 Андерш Альфред (1914-1980) - немецкий писатель (ФРГ), с 1958 г. живший в Швейцарии.

176 Штайгер Эмиль (р. 1908 г.) - швейцарский теоретик литературы, зачинатель т. н. школы интерпретации. В цитируемой Фришем речи Э. Штайгер с позиций сторонника "чистого" искусства выступает как против модернистской, так и против социально окрашенной литературы.

183 Фарнер Конрад (1903-1974) - швейцарский искусствовед и общественный деятель.

202 Шопенгауэр Артур (1788-1860) - немецкий философ-иррационалист, представитель волюнтаризма.

Рименшнайдер Тильман (ок. 1460-1531) - немецкий скульптор эпохи Возрождения.

Шпенглер Освальд (1880-1936) - немецкий философ-идеалист, историк, развил учение о культуре как множестве замкнутых "организмов", выражающих коллективную "душу" народа и проходящих жизненный цикл от молодости до старения.

Энгадин - национальный заповедник в Швейцарии, основан в 1917 г.

Хиршфельд Курт - режиссер Цюрихского драматического театра, ставивший пьесы Б. Брехта, М. Фриша и Ф. Дюрренматта.

204 Тимон Афинский (V-IV вв. до н. э.) - богатый афинский горожанин, живший в уединении и осуждавший безнравственное поведение своих современников.

206 Мейлер Норман (р. 1923) - американский писатель.

207 Миллер Генри (1891-1980) - американский писатель.

Гомбрович Витольд (1904-1969) - польский писатель, с 1939 г. жил в эмиграции.

Жид Андре (1869-1951) - французский писатель.

Братья Гонкуры Эдмон (1822-1896) и Жюль (1830-1870) - французские писатели, в своем творчестве сочетавшие принципы реализма и натурализма.

208 Матисс Анри (1869-1954) - французский живописец, график, мастер декоративного искусства.

Стравинский Игорь (1882-1971) - русский композитор и дирижер, с 1910 г. жил за рубежом.

209 Паунд Эзра (1885-1972) - американский поэт, центральная фигура американского модернизма, в 1924-1945 гг. жил в Италии.

210 Фонтане Теодор (1819-1898) - немецкий писатель, крупнейший представитель критического реализма в Германии.

О ЛИТЕРАТУРЕ И ЖИЗНИ

МОЙ БЫВШИЙ ДРУГ В.

Это биографическое эссе, очень важное для понимания специфики духовного развития М. Фриша, является главой романа "Монток", опубликованного в 1975 г.

221 Фридрих Каспар Давид (1774-1840) - немецкий живописец романтического направления.

Коро Камиль (1796-1875) - французский живописец.

223 "Заратустра" - "Так сказал Заратустра" (т. 1-3, 1883-1884) философско-проповедническое произведение Ф. Ницше.

Мис ван дер Роэ Людвиг (1886-1969) - немецкий архитектор, один из лидеров функционализма, с 1938 г. жил в США; развивал идею совершенной и универсальной формы.

Сааринен Эро (1910-1961) - американский архитектор, стремившийся к символической образности.

224 ...эпоха грюндерства (от нем. Grunder - основатель) - массовое и поспешное учредительство акционерных обществ, банков и страховых компаний в 1850-1870-х годах XIX века, сказавшееся определенным образом и на развитии культуры.

225 Стриндберг Август Юхан (1849-1912) - шведский писатель, оказавший заметное влияние на западноевропейскую драматургию.

227 Ленц Якоб Михаэль Рейнхольд (1751-1792) - немецкий драматург эпохи "бури и натиска", друг юности Гёте.

228 Витгенштейн Людвиг (1889-1951) - австрийский философ и логик, представитель т. н. аналитической философии, с 1929 г. жил в Англии.

Хайдеггер Мартин (1889-1976) - немецкий (ФРГ) философ, один из основоположников немецкого экзистенциализма.

Каросса Ганс (1878-1956) - немецкий (ФРГ) писатель.

ВОСПОМИНАНИЯ О БРЕХТЕ

Воспоминания М. Фриша о Брехте, впервые опубликованные в 1966 г. в журнале "Курсбух", - один из лучших литературных портретов драматурга. В 1968 г. "Воспоминания о Брехте" вышли отдельной книгой, впоследствии - в измененном виде - вошли в "Дневник 1966- 1971". На русском языке впервые опубликованы в журнале "Театр" (1968, № 5).

229 ...рассказ Брехта о... "слушании дела". - Речь идет, по-видимому, о многочисленных политических и юридических осложнениях, связанных с переездом Б. Брехта из США в Европу.

Цукмайер Карл (1896-1977) - швейцарский писатель и публицист.

Ланге Хорст (1904-1971) - немецкий (ФРГ) писатель.

Кестнер Эрих (1904-1974) - немецкий (ФРГ) писатель.

Бергенгрюн Вернер (1892-1964) - немецкий (ФРГ) писатель, с 1946 г. жил в Швеции, Швейцарии, Италии.

231 Вайгель Елена (1900-1971) - немецкая (ГДР) актриса, жена Б. Брехта.

Тереза Гизе (р. 1898) - немецкая актриса, выступавшая (с театром "Берлинер ансамбль") на многих сценах Швейцарии, ФРГ и ГДР.

232 Гофмансталь Гуго фон (1874-1929) - австрийский писатель, в творчестве которого заметны черты символизма.

Дессау Пауль (1894-1979) - немецкий (ГДР) композитор, активно сотрудничал с Б. Брехтом.

Неер Каспар (1897-1962) - немецкий художник, друг Брехта, оформлявший многие постановки его пьес.

236 ...гимн, который Фридрих Шиллер сложил в память о трех швейцарцах с Вальдштеттского озера. - Имеется в виду драма Ф. Шиллера "Вильгельм Телль" (1804).

Рохас Фернандо де (ок. 1465-1541) - испанский писатель, автор знаменитого романа-драмы "Трагикомедия о Калисто и Мелибее", более известного под названием "Селестина".

239 Вийон Франсуа (1431 или 1432-?) - французский поэт, не раз подвергавшийся тюремному заключению.

240 Гильперт Хайнц (наст. имя Вилли Шмидт) - режиссер Немецкого театра в Берлине в послевоенное время.

241 Культурбунд (нем.) - массовая организация в ГДР, ставящая своей целью содействие развитию социалистической культуры; основан И. Р. Бехером в июле 1945 г.

Дымшиц Александр (1910-1975) - советский литературный критик, в годы войны и в первые послевоенные годы был офицером-политработником.

Бехер Иоганнес (1891-1958) - немецкий (ГДР) писатель, один из крупнейших мастеров и теоретиков социалистического реализма, первый министр культуры ГДР.

243 "Гофмейстер", трагикомедия Ленца. - Имеется в виду пьеса "Домашний учитель" (1774) Я. М. Р. Ленца (см. коммент, к с. 227).

"Берлинер ансамбль" - известный театр в ГДР, основанный в 1949 г. в Берлине Б. Брехтом и Е. Вайгель.

Бессон Бенно (р. 1922) - немецкий актер и режиссер, работавший в крупнейших театрах ГДР.

Лангхофф Вольфганг (1901-1966) - немецкий (ГДР) режиссер, актер, писатель.

244 Барлог Болеслав (р. 1906) - немецкий режиссер, после войны работал в Западном Берлине.

246 Нонконформизм. - В основном и первоначальном смысле нонконформисты - члены английских церковных организаций, не признающие учения и обрядов государственной англиканской церкви. В переносном смысле люди, несогласные с официально бытующими мнениями и установлениями.

КУЛЬТУРА КАК АЛИБИ

Статья представляет собой текст речи, произнесенной М. Фришем в Цюрихе на заседании "Швейцарско-немецкого объединения деятелей культуры" в 1949 г. Опубликована тогда же.

249 ...тогда только что началась "блокада". - По-видимому, имеются в виду вынужденные меры СВАГ (Советской военной администрации в Германии) в июне 1948 г. по запрещению ввоза в советскую зону (включая и Западный Берлин) как старых, так и новых "западных" марок для пресечения валютных махинаций и контрабанды, распространившихся в связи с сепаратной девальвацией валюты в трех западных зонах в результате денежной реформы 20 июня 1948 г., ускорившей раскол Германии.

252 Культуртрегер (нем.) - здесь: человек, резко отделяющий культуру от политики, закрывающий глаза на материальную и политическую подоплеку событий.

ОБЩЕСТВЕННОСТЬ КАК ПАРТНЕР

Статья представляет собой текст речи, произнесенной М. Фришем 24 сентября 1958 г. при открытии книжной ярмарки во Франкфурте-на-Майне. Этот же текст с небольшими изменениями М. Фриш произнес 14 декабря 1958 г. во время церемонии присуждения ему литературной премии города Цюриха. Опубликована тогда же.

254 Ионеско Эжен (р. 1912) - французский драматург, один из зачинателей драмы абсурда.

...Фолкнер писал исключительно ради денег. - В "Речи при получении Нобелевской премии по литературе" (10 декабря 1950 г. в Стокгольме) Уильям Фолкнер, американский писатель (1897-1962), выразился яснее: "Я понимаю, что эта награда предназначена не мне, а моему труду - работе всей жизни в поте лица и душевных муках не ради славы и менее всего ради выгоды, но для того, чтобы создать на основе души человеческой то, что не существовало доныне" (см.: Фолкнер У. Статьи, речи, интервью, письма. М., Радуга, 1985, с. 29).

257 ...ты видишь себя в роли... легендарного крысолова. - Речь идет о средневековой легенде, сюжет которой отражен в немецкой народной балладе "Крысолов из Гамельна" и изображен на стене одной из церквей Гамельна: для наказания и для поучения неблагодарных горожан "крысолов" заманивает их детей к реке Везер, где они тонут.

259 "Старая дама" Фридриха Дюрренматта. - Имеется в виду пьеса Ф. Дюрренматта "Визит старой дамы" (1956).

ШВЕЙЦАРИЯ КАК РОДИНА?

Статья представляет собой текст речи, произнесенной М. Фришем 12 января 1974 г. в драматическом театре Цюриха во время церемонии присуждения ему Большой Шиллеровской премии. Поздравительную речь произнес Адольф Мушг. Текст речи М. Фриша был опубликован тогда же.

264 Вальзер Роберт (1878-1956) - швейцарский писатель, которого отличает импрессионистская манера письма.

Бюхнер Георг (1813-1837) - Немецкий революционно-демократический писатель и общественный деятель.

К ПРЕКРАЩЕНИЮ ВОЙНЫ ВО ВЬЕТНАМЕ

Статья была впервые опубликована в газете "Ди вельтвохе" 5 апреля 1968 г. Написана по поводу распоряжения президента США Джонсона о прекращении бомбардировок Северного Вьетнама.

268 Талейран Шарль Морис (1754-1838) - выдающийся французский дипломат, мастер дипломатической интриги и беспринципный буржуазный политик.

О ЛИТЕРАТУРЕ И ЖИЗНИ

Интервью корреспондента "Литературной газеты" А. Френкина было взято у М. Фриша в Цюрихе и впервые опубликовано на русском языке в "Литературной газете" 7 августа 1985 г.

271 Кьеркегор Серен (1813-1855) - датский теолог, философ-иррационалист, писатель.

НАЧНИ С СЕБЯ

Интервью корреспондента газеты "Известия" В. Кузнецова было взято у М. Фриша в дни празднования его семидесятипятилетия и опубликовано на русском языке в газете "Известия" 26 июня 1986 г.

ВСТРЕЧИ С МАКСОМ ФРИШЕМ

В весьма обширной литературе о М. Фрише, заметно возросшей в 1970-1980-е годы, особенно выделяются два издания: двухтомное собрание "О Максе Фрише" (1971-1976), включающее в себя статьи писателей и критиков из различных стран, и "Встречи. Сборник к юбилею Макса Фриша", изданный к 70-летию писателя, отмечавшемуся в 1981 г. Публикуемые ниже статьи взяты из сборника "Встречи" (1981).

АДОЛЬФ МУШГ. ГОЛОД НА МАСШТАБНОСТЬ

А. Мушг (р. 1934) - швейцарский писатель, мастер бытовой психологической новеллы (на русском языке см. сборник: Мушг А. Поездка в Швейцарию и другие рассказы. М., Прогресс, 1978).

279 Биксель Петер (р. 1935) - швейцарский писатель.

Павезе Чезаре (1908-1950) - итальянский писатель, основоположник неореализма.

280 Ф. Д. - Фридрих Дюрренматт.

НЦЦ. - Имеется в виду газета "Нойе Цюрихер цайтунг".

Цоллингер Альбин (1895-1941) - швейцарский писатель.

Вальтер Отто (р. 1928) - швейцарский прозаик и драматург.

281 Штайнер Йорг (р. 1930) - швейцарский писатель.

Федершпиль Юрг (р. 1931) - прогрессивный швейцарский писатель и журналист.

282 ...черты вуайеризма. - Здесь: тайное наблюдение за интимным поведением других людей и смакование этого.

...картотеки суицидов - т. е. картотеки самоубийств.

283 "Голоцен". - Речь идет о повести М. Фриша "Человек появляется в эпоху голоцена" (1979).

284 Брат Клаус - Никлаус фон дер Флю (см. коммент, к с. 91).

285 Экхарт Мейстер (ок. 1260-1327) - монах-доминиканец, виднейший представитель немецкой средневековой мистики.

290 Мальро Андре (1901-1976) - французский писатель и общественный деятель, в 1959-1969 гг. - министр культуры в правительстве де Голля.

Камю Альбер (1913-1960) - французский писатель и философ, близкий к экзистенциализму, лауреат Нобелевской премии (1957).

Монтерлан Анри де (1896-1972) - французский писатель.

...именно этот экзистенциализм. - Имеется в виду течение в экзистенциализме, признававшее не только нравственное, но и социально-политическое самоопределение, понимавшее ответственность за все происходящее в мире как гражданскую ангажированность.

291 ...разыгранный им перед Сибиллой бой быков. - А. Мушг намекает на отдельные сюжеты романа М. Фриша "Штиллер" (1954).

...свобода отцов, тех, из 1848 года. - А. Мушг напоминает о революции 1848 г., затронувшей и Швейцарию.

292 Лихтенберг Георг Кристоф (1742-1799) - немецкий писатель-сатирик, литературный, театральный и художественный критик эпохи Просвещения, ученый-физик.

...(Кафка, о литературе). - Речь идет о литературной реминисценции из Кафки в пьесе М. Фриша "Граф Эдерланд" (1951).

МАРТИН ВАЛЬЗЕР. ПОПЫТКА ПОДСТУПИТЬСЯ К МАСТЕРУ ДИСТАНЦИИ НЕ СЛИШКОМ

БЛИЗКО

М. Вальзер (р. 1927) - один из крупнейших драматургов и прозаиков ФРГ с явно выраженным интересом к острой социально-политической проблематике; многие произведения переведены на русский язык, см.: "Дуб и кролик" и другие пьесы. М., Прогресс, 1974; Избранное. М., Прогресс, 1979; На полном скаку. Повесть. - "Иностранная литература", 1983, № 8.

293 Кант Иммануил (1724-1804) - немецкий философ, родоначальник немецкой классической философии. Речь в данном случае идет об одной из категорий философии Канта: он считал, что сущность "вещи", "вещь в себе" познать невозможно, человеку дано познать через ощущения лишь внешние свойства и проявления "вещей".

295 ...моего любимого жан-полевского героя (Виктора). - Речь идет о романе немецкого писателя Жан Поля (Иоганна Пауля Фридриха Рихтера, 1763-1825) "Геспер, или 45 дней собачьей почты" (1795), в котором Виктор (главный герой) являет собой идеал бюргерской добродетели.

296 Грасс Гюнтер (р. 1927) - немецкий писатель (Западный Берлин).

КРИСТА ВОЛЬФ. ДОРОГОЙ МАКС ФРИШ...

К. Вольф (р. 1929 г.) - одна из крупнейших писательниц ГДР, широко известная романами "Расколотое небо" (1963) и "Образцовое детство" (1977), повестями, рассказами, эссе. На русском языке см.: Избранное. М., Художественная литература, 1979; Нет места. Нигде. Повесть. Тень мечты. Эссе. А грядущее начинается уже сегодня. Эссе. - В кн.: Встреча. Повести и эссе писателей ГДР об эпохе "бури и натиска" и романтизма. М., Радуга, 1983; Кассандра. Повесть. - "Иностранная литература", 1986, № 1.

297 ...нам с Г. - По-видимому, Герхард Вольф, муж Кристы Вольф, известный литературовед и писатель.

298 Ингеборг Бахман (1926-1973) - австрийская писательница, близкий друг М. Фриша.

299 ...я узнала об отставке канцлера Федеративной Республики Германии. - Имеется в виду Вилли Брандт (наст. имя Герберт Карл Фрам, р. 1913), федеральный канцлер ФРГ в 1969-1974 гг.

"Волшебная гора" (1924). - Имеется в виду роман Томаса Манна (1875 1955).

ПЕТЕР ВАЙС. МАКСУ ФРИШУ. В ПОСЛЕДНИЙ ДЕНЬ 1980 ГОДА

П. Вайс (1916-1982) - известный немецкий драматург и прозаик, живший с 1939 г. в Швеции и принявший в 1945 г. шведское подданство; автор острых политических драм, романа-эссе "Эстетика сопротивления" (тт. 1-3, 1975-1981) и др., на русском языке см.: Преследование и убийство Жан-Поля Марата, представленное артистической труппой психиатрической лечебницы в Шарантоне, под руководством господина де Сада. Пьеса. - В кн.: Из немецкой поэзии: век X - век XX. Переводы Л. Гинзбурга. М., Художественная литература, 1979; Место, для которого я был предназначен. - В кн.: Навеки проклят. Антифашистская публицистика писателей мира. М., Прогресс, 1985.

301 ...я... казался себе Ван Гогом, домогающимся Гогена. - П. Вайс подразумевает известный эпизод из истории взаимоотношений голландского живописца Винсента Ван Гога (1853-1890) и французского художника Поля Гогена (1848-1903), когда в 1888 году Ван Гог, живший в Арле, в течение нескольких месяцев звал к себе Гогена, в то время материально нуждавшегося. Гоген приехал в Арль в октябре 1888 г., когда Ван Гог уже ощущал симптомы неотвратимо надвигавшейся болезни.

А. Гугнин