Литературная Газета 6290 ( № 35 2010)

Наша полиция нас сбережёт?

Общество

Наша полиция нас сбережёт?

ПОЛЕМИКА

Сергей БАЙМУХАМЕТОВ

Пожалуй, такого ещё не было – законопроект, затрагивающий интересы каждого гражданина, обсуждался в Сети. Сам факт символичен и знаменателен.

Даже мы, рядовые граждане, близко соприкасающиеся с милицией, из нового законопроекта «О полиции» (под таким названием он опубликован, что говорит о фактическом переименовании милиции в полицию) узнаем немало для себя нового. Например, президент страны Дмитрий Анатольевич Медведев сказал: «В проекте достаточно подробно на сегодняшний день регламентированы полномочия милиции при задержании, проникновении в помещение, на территории, детализированы полномочия, касающиеся применения оружия, специальных средств и физической силы. Это крайне важные положения, и они впервые регламентируются законом».

Значит, впервые… А до того, значит, силовики действовали по своему разумению… Да мы знали, на себе испытывали, но признание на государственном уровне, что прежний закон создавал условия для проявлений произвола, дорогого стоит.

Ещё раньше, из телевизионной беседы главы государства с министром внутренних дел, мы с большим удивлением услышали, что в нашей милиции, оказывается, служили граждане, отбывшие заключение по уголовным преступлениям.

Вся страна наблюдала по телевидению за этим удивительным разговором.

«Насколько я помню, Рашид Гумарович, раньше действовало правило о том, что лицо со снятой судимостью могло служить в органах внутренних дел», – сказал президент Медведев министру внутренних дел Нургалиеву.

«В том числе и такие были отступления», – признался министр.

«Это даже не отступление. Это было общее правило», – отрезал президент.

Общее правило. Как же так? Ведь в Законе о милиции чётко и ясно было написано: «Не могут быть приняты на службу в милицию граждане, имеющие либо имевшие судимость». Значит, милиция сплошь и рядом нарушала федеральный закон. И, заметьте, никого не привлекли к ответственности.

Если «общее правило», то неужто операми и следователями работали граждане, отсидевшие сроки за воровство, грабёж, разбой, бандитизм и далее – по статьям УК?

Мы не знаем. Но можно предполагать, что речь идёт в основном о милиционерах, нарушивших законы до такой степени, что даже наш самый гуманный по отношению к милиционерам суд признал их виновными. Например, два года назад тюменские оперы Алёшин, Солецкий и Турлаков пытали свидетельницу (!), избивая её и надевая на голову полиэтиленовый пакет, лишая доступа воздуха. В этом году суд приговорил их к 3 и 4 годам заключения. И… лишил их права занимать должности в правоохранительных органах на срок от 2 до 3 лет. То есть выйдут они из ворот зоны – и пожалуйста, двери в милицию открыты.

Это ведь ещё страшнее, чем грабитель, ставший следователем.

Теперь такого не будет. Не будет и издевательских приговоров: за пытки – 3 года. С учётом условно-досрочного освобождения – полтора года. Президент подписал закон, по которому преступление, совершённое работником милиции, является отягчающим обстоятельством. С милиционера – спрос вдвойне.

Такие законы надо было принять ещё 20 лет назад.

Правда, непонятно, почему подобная мера принята только в отношении милиции. А как же суд, прокуратура, ФСБ, ФСКН, другие служащие в органах государственной власти – начиная с губернаторов, депутатов и министров?

С представителей власти – спрос вдвое!

Здесь мы переходим на иную ступень разговора о милиции.

Министр Нургалиев и премьер-министр Путин однажды обмолвились: «В милиции такие же люди, как везде». «Милиция – срез общества».

Как же возмутилась общественность! «Мы не пытаем людей! Мы не расстреливаем мирных граждан!» и т.д. Хорошо ещё, никто не написал: «Мы не берём взяток!»

Может, и не берём. Но в милиции служат наши сыновья, племянники, братья, мужья, знакомые. И это мы, такие праведные, разъезжаем на купленных ими роскошных иномарках, мы безбедно живём на их скромную зарплату, прекрасно понимая, откуда деньги.

Я не обвиняю. Лишь констатирую то, что сказал президент, но расширяя его умозаключение: «Общее правило».

Но оно распространяется не только на нас, рядовых.

Врачи говорят: «синдром безнаказанности» – профессиональная болезнь милиционеров. Доказательство болезни, некоего психического срыва – неоднократные расстрелы мирных граждан уже ПОСЛЕ громкого дела майора Евсюкова. Как будто Евсюков сорвал какой-то предохранительный клапан. Действительно, если позволено безнаказанно бить, пытать, душить, то почему запрещается последнее – пальба? У милиционеров любое слово поперёк их нрава воспринимается как кощунство и смертельное оскорбление. Девушка отказала в любви – три пули в спину (Омск). Таксист сказал что-то не то – пуля в голову (Москва). Юноша отказался выйти из машины – огонь на поражение (Тыва).

Да, от вседозволенности и безнаказанности, помноженной на пьянство, «едет крыша». Стрельба по мирным людям превращается в подсознательную мечту, огонь по первым попавшимся – как исполнение подсознательной мечты. Знаете, что сказал Евсюков, когда его задержали? Он сказал: «Жизнь надо прожить так, чтобы второй раз жить не захотелось… Если был бы у меня автомат, было бы веселее». То есть от живота, веером? Вот как ему подсознательно хотелось. Перейти все мыслимые и немыслимые грани. Когда позволено почти всё, когда тёмное нутро, раскрепощённое водкой, требует, чтобы было позволено АБСОЛЮТНО ВСЁ. Срывает все предохранители.

И ничто не поможет, пока власть не будет беспощадно и на максимальные сроки сажать в тюрьму каждого милиционера, преступившего закон, посягнувшего на права граждан. Но как у нас это сделать? Сколько ж надо посадить? И почему только одних милиционеров?

А главное – почему они решили, что им дозволено всё?

Хотел того или не хотел премьер Путин, но его высказывание «Милиция – срез общества» легко и закономерно поворачивается остриём в другую сторону – от нас, рядовых, к самой власти и более того – к вершинам её. Когда власть нам говорит: «В милиции такие же люди, как везде… Начните с себя», мы с ещё бόльшим основанием говорим ей: «А может быть, вначале вы начнёте с себя?..»

Представим для начала маленький городок, райцентр на границе Ростовской и Волгоградской областей. Работы нет, жизнь бедная, население каждую копейку считает. Зато начальник местного РОВД живёт в зáмке, у него там сауна и бассейн с подогревом воды (!), есть у него катер, внедорожник, скутер… Рядом с ним обитают такие же богатые люди, такие же бизнесмены, как и милиционер. Да-да, наш подполковник – бизнесмен, потому как владеет базой отдыха на берегу Дона, автомобильным центром с магазином запчастей и прочим сервисом. У всех на глазах, в маленьком райцентре. И это считается в порядке вещей.

У того подполковника ведь очень много начальников-контролёров. Он находится в системе двойного подчинения. Во-первых, районной и областной администрации. Во-вторых, областного ведомственного руководства. У тех – свои начальники и контролирующие в федеральных органах.

Такая вертикаль власти.

И она ничего не может поделать, потому что сама опирается не на закон, единый для всех, а на милицию и всякого рода спецназы. А раз опирается – не может им, верным слугам, не позволить… Если министры, генералы и полковники имеют дачи ценой в сотни тысяч, а то и в миллионы долларов, то сержанты могут ездить в дорогих иномарках… Глава Московской милиции генерал Пронин, ещё не уволенный, находясь на посту, заявил однажды: «В милиции – не взяточники, а щипачи. Взяточники сидят в других местах».

Верхи и низы власти связаны нерасторжимой цепью. Тут все друг у друга заложники и все проходят по одному делу. У нас не Китай, где по обвинению в коррупции чиновников расстреливают.

Если же говорить о законопроекте конкретно, то, на мой взгляд, он расширяет и без того беспредельные (от уголовного термина «беспредел»!) возможности полиции и сужает права граждан. Новый закон позволяет полицейским: «Беспрепятственно знакомиться в организациях с необходимыми материалами, документами, статистическими данными и иными сведениями… Входить беспрепятственно в жилые и иные помещения граждан, на принадлежащие им земельные участки… в любое время суток» с «повреждением, если в этом есть необходимость, запирающих устройств, элементов и конструкций, препятствующих входу… Проникать в находящиеся там контейнеры, ёмкости и иные объекты, в транспортные средства и осматривать их».

Знаете, ночное вторжение в жилища, да ещё со взломом, в прежнем законе запрещалось.

А если найдётся в полиции некий сотрудник, недовольный тамошними порядками (помните майора Дымовского, выступившего с открытым письмом о коррупции в системе МВД?), то ему теперь по новому закону: «Запрещено допускать публичные высказывания, суждения и оценки, в том числе в СМИ, в отношении деятельности государственных органов и их руководителей, а также решений федерального органа исполнительной власти в сфере внутренних дел, если это не входит в его служебные обязанности».

Помимо прямых запретов характерны подмена смыслов и выхолащивание смыслов. Например, такой пункт: «Сотрудник полиции не имеет права прибегать к пыткам, насилию, жестокому, бесчеловечному или унижающему человеческое достоинство обращению либо наказанию».

Во-первых, совершенно безграмотно и незаконно с юридической точки зрения: полиция неполномочна наказывать или не наказывать – наказывает суд.

Во-вторых, что значит – «не имеет права»?! А кто и где в мире «имеет право» пытать, насиловать, унижать?

Разумеется, пункт должен формулироваться примерно так: «Сотрудник полиции, уличённый в пытках, насилии, жестокости, бесчеловечном или унижающем человеческое достоинство обращении с гражданами наказывается по всей строгости закона с учётом того, что его служебное положение является отягчающим обстоятельством».

Не то мы будем рассуждать – имел или не имел право Евсюков стрелять в мирных людей?

Вообще слово «права» в проекте закона употребляется явно не к месту. Юристы говорят, что «права» – мера возможного поведения. То есть я, частное лицо, имею те или иные права. Я могу ими воспользоваться, а могу и не воспользоваться. Моё дело и моё право.

У полицейского нет прав – у него есть «полномочия». И тогда многое обретёт смысл. А то ведь и в судах зазвучит: «Имярек обвиняется в превышении прав – пытках, насилии, жестоком и бесчеловечном обращении…» Каких прав? Он же «не имеет права прибегать к пыткам, насилию…». Не имеет, но «превысил» то, на что не «имеет права»?!

Привычная путаница нашего законотворчества. Но путаница, на мой взгляд, генетическая, инстинктивная и сознательная одновременно, запрограммированная на подавление рядового человека и всевластие чиновничества.

Думаю, надо было выносить как минимум два проекта закона, подготовленных двумя группами разработчиков. Тогда у населения, обсуждающего проект, была бы альтернатива.

И если мы хотим чего-то добиться, реформировать нашу милицию-полицию, надо начинать с идеологии. Изначально в законе «О полиции» нужно прописать и постоянно повторять, вдалбливать в умы и сердца, что любые правоохранительные структуры – слуги населения, обслуживающий персонал, а не надзиратели и властители судеб, что все права – у граждан, а у милиции – одни обязанности по их защите. С ответственностью за нарушение прав граждан, за неисполнение своих обязанностей.

Иначе – получим как минимум очередную пустышку.

Прокомментировать>>>

Общая оценка: Оценить: 0,0 Проголосовало: 0 чел. 12345

Комментарии: