Лежу в ромашковом снегу

Многоязыкая лира России

Лежу в ромашковом снегу

ЛИТЕРАТУРА УДМУРТИИ

Василий ГЛУШКОВ

Время таянья

Время таянья –


Март и апрель.


Время таянья –


Снег обращается в воду.


Но вот кажется мне –


Это солнышка трель


Из лучей


Сквозь морозную льётся погоду.

То,


Что целую зиму, наперекор


Стуже хмурой оно излучало,


Вдруг рванулось теперь


Далеко на простор


И вовсю чудным светом


В ручьях зажурчало.

Время таянья,


Ты и во мне пробудись.


Пробудись, чтобы то,


Что дышало светло и мужало,


Обрело свою даль,


Свою тайную высь,


И все краски любви


Песней жизни смешало.

***


Лежу в снегу,


в ромашковом снегу,


недалеко от рельс на полустанке.


Скользят лучи по белизне полянки.


Ласкаются травинки к сапогу.

Лежу в снегу,


в ромашковом снегу.


А надо мною бабочка порхает


Живым цветком – красивая такая!


И крылья: лепесточек к лепестку.

Лежу в снегу,


в ромашковом снегу.


Жужжит пчела, нагруженная мёдом.


И облако дрожит под небосводом.


И синим эхом тает дым в логу.

***


С каждым шагом – новое,


С каждым шагом – дивное!


Снегом коронована


Сторона родимая.

Вся в морозе, спящая,


Но свежит дыханием,


Красотой слепящею,


Белым затиханием.

Во снегу стоящие


Дерева сосновые –


Счастье настоящее,


Русское, здоровое.

Есть же исцелиться где:


В шапке, в старых валенках,


Вольно повалиться мне


На сугроб-завалинку.

Так уж он белеется,


Так уж он покоится!..


Сердцу посветлеется,


Словно в чистой горнице.

Зимний романс

Ты просила: «Что-нибудь снежное


Сочини мне под Новый год».


Ну а где же я,


Ну а где же я


Столько сразу возьму снегов?

Столько звёзд отыщу лучистых


И мерцающих инеем букв?


Хочешь – вместе за город помчимся,


Охлаждая огонь наших губ.


Там, на воле, в объятии ветра,


Где клубится, кочует дым,


Я тебя, как озябшую ветку,


Подниму над сугробом крутым.

И волненьем душа озарится.


По колено в снегу бредя,


Зарифмую снежинок ресницы


И метель сочиню для тебя.

А под вечер у окон дома,


Когда тени следы заметут,


Отдышу на любимых ладонях


Новогоднюю звезду.

Татьяна ЧЕРНОВА

***


Когда бы легко, без забот


Стихи, словно сны, прилетали,


И мы свою жизнь наперёд,


Как книжку любимую, знали,


Когда б наперёд угадать,


Как скажется каждое слово,


Когда бы – всегда – наделять


Добром и себя, и другого, –


Тогда бы, наверное, я


Не знала, как счастье измерить,


Тогда бы, наверное, я


Смогла в свои силы поверить.

Но если б удача сама


Шла в руки, как дождь выпадает,


Как в срок наступает зима,


Как следом весна наступает,


И если бы строчек ростки


Подобьем травы-самосева


Взошли – без усилий руки,


Без мысли, без боли, без гнева, –


Кому я была бы нужна


В краю работящем, суровом,


Себе опротивев, одна,


При всём этом счастье убогом?

Перевод Елены ДУНСКОЙ

***


Где-то в памяти смутной, во сне


Он является тихо ко мне –


Мир иной... Я опять цепенею...


Там цветок на озёрной воде;


Я такой не увижу нигде,


А увижу – сорвать не посмею...


Лепестки омывает вода,


Нежный венчик венчает звезда,


Зыбь зелёные крылья качает,


Пишет петли над ним стрекоза,


И колючками злыми лоза


Руки нетерпеливых кусает.


Не могу прикоснуться к цветку!


Он в каком-то заклятом кругу:


Звенья цепи – вовек не порвутся!


Снова вещим виденьем томлюсь


И к цветку, цепенея, тянусь –


И никак не могу дотянуться...

Перевод Андрея БАРАНОВА

Вениамин ИВШИН

***


Олегу Алексеевичу Поскрёбышеву

Камский берег терзают бугристые сизые волны,


жирным илом его устилает весенний разлив,


и ласкают устало вечерняя зыбь и ладони,


а вернее, ладошки лепечущих маленьких ив.


Ну а если к нему с поднебесья спускаются гуси,


он звенит, как большие былинные древние гусли.

Иногда, будто хмель, обвивают его голосами


песни юных туристов… И платьев девичьих шелка


лепестками цветов опадают, как будто бы сами,


и лежат на песке белоснежные, как облака.


И тогда, попадая в объятья извечного круга,


волны и берега веселятся, как друг и подруга.

Я и сам словно в этой волне белопенной родился,


будто берегом этим воспитан и выучен был –


так, бывало, своей загорелою кожей гордился,


так плескаться в заливе июльском теплейшем любил,


что, ныряя отважно в блаженство прохладное утром,


сам себе я казался нередко беспечным вумуртом*.

Берег мой золотой, убаюкай меня, как песчинку.


О волна, приласкай ты меня материнской рукой,


и росинку на стебле травы мне пошли, как слезинку,


и наполни глаза мои доброй своей синевой,


чтобы – где бы я ни был –


повсюду при имени Кама


мне всегда вспоминались Удмуртия, Родина, мама…

* В у м у р т – божество воды, водяной (удм.).

Материнский дом

«Здравствуй, дом материнский!»


…Я рос без отца.


Только мама одна твой очаг разжигала,


согревала озябшие наши сердца


и мечты наши детские благословляла.

Ты прости…


Мы тебя сохранить не смогли:


превратил тебя в пепел пожар беспощадный.


Но душа твоя добрая бродит вдали,


как по дикому полю мужик безлошадный…


ты приходишь в мой сон, как всегда, в январе,


утешаешь меня своей лаской несмелой.


Злой буран завывает вовсю во дворе,


а во сне моём – кипень черёмухи белой.

А во сне моём – после шального дождя


твои окна сияют светло и знакомо,


и шмели над малиной летают, гудя,


и ромашки цветут возле самого дома.

И срываюсь я с места.


И еду туда,


Где сегодня бушуют метели да вьюги


И мерцает над снежною толщей звезда,


Как слеза


На ресницах забытой подруги.

«Здравствуй!»– я говорю.


Но звучит как «прощай»


Это слово моё над родным пепелищем.


Так нередко бывает:


торопимся в рай,


а находим в нём вовсе не то, что мы ищем.

То, что близким казалось,


на стылом ветру


бесконечно далёким опять оказалось…


Дай, родимый, сугробы с тебя уберу,


чтоб тебе хоть немного полегче дышалось.

Перевод Владимира ЕМЕЛЬЯНОВА

Алексей ЕЛЬЦОВ

***


Первоцвет у сугроба встаёт,


Снежно-белый, как тело твоё...


По весне, по душе, по судьбе –


Я его посвящаю тебе.

Василёк, словно в небо глаза,


И любимых очей бирюза...


Луговую и вышнюю синь


Я тебе посвящаю – носи!

Ал шиповник зацвёл в облаках,


На твоих отразился щеках.


Всполох солнца, шиповник, зарю


Посвящаю тебе и дарю!

Посвящаю тебе италмас:


вопреки поговорке пустой,


Он измены для нас не припас,


Он не жёлтый цветок – золотой!

Перевод Анатолия ДЕМЬЯНОВА

***


Ещё каких-то десять лет назад


Собаки не тревожили мой взгляд.


Кого теперь на этом свете больше:


Бездомных псов или хозяев тощих?

Ещё каких-то десять лет назад


Нежданный гость не удивлял мой взгляд.


А нынче, если кто-то в дверь стучится,


Готов порой сквозь землю провалиться.

Кого теперь в России нашей больше:


Голодных псов иль их владельцев тощих?


С чего бы это стало много так


Озлобленных людей и злых собак?

Колокольчик

Плотный воздух меня пропитал.


Стебли влажные режет коса.


В сапоги я росы поднабрал,


очень крупная нынче роса.

Колокольчик ручонкой махнул:


Мол, привет, это я… Чингыляк!


Я под корень его резанул.


Ну, куда же ты лезешь, чудак?

Сердце колет… Ах, глупый цветок,


Ты мечтал подружиться с людьми…


Что мне делать? Ведь я не жесток.


Хочешь взять мою душу? Возьми!

Перевод Владимира ЕМЕЛЬЯНОВА


Прокомментировать>>>

Общая оценка: Оценить: 0,0 Проголосовало: 0 чел. 12345

Комментарии:

Загрузка...