Литературная Газета 6347 ( № 46 2011)

Бельё

Бельё

Адель ХАИРОВ

И вот когда наконец из опломбированных сейфов Национального музея Республики Татарстан после долгих переговоров извлекли на свет божий полуистлевшую сорочку конца XIX века, то я не сразу-то и понял, что это исподнее. Прошлым летом на улицах Казани я видел столько девушек в таких же сорочках. О, нравы!

Вот раньше поверх такой сорочки надевали ещё столько всего, что на "отбой" целомудренной барышне надобно было потратить не менее получаса, чтобы расшнуроваться и целиком разоблачиться. Усатый гусар к этому времени либо начинал приставать к горничной, либо напивался в стельку и отключался на канапе.

Понятно, что для гусара благородная девица представлялась очередным редутом, а всякие там французские штанишки и корсеты играли роль фортификационных сооружений.

Старинный корсет был выполнен из китового уса и пластин слоновой кости, вложенных в кожаные пазы. Это больше походило на рыцарские доспехи, чем на бельё. А шнуровка? Специально измерили один шнурок, оказалось - два метра! При этом ещё и пуговички - такие мелкие, как горошинки. Какое же тут нужно терпение, чтобы довести дело до конца?!

В отличие от гусаров поэтов больше вдохновляла одетая женщина, их завораживал неясный шёпот шёлка, свечение ткани в лучах канделябров. Длинное до пят платье - это же манительная тайна, ждущая своей разгадки. Вообще минимум неодетого тела! Тонкая щиколотка, блеснувшая из-под оборок своей лунной белизной, - это повод сойти с ума[?]

Вечор, она с таким искусством

Из-под накрытого стола

Свою мне ножку подала[?]

- так возбуждался Пушкин. А вот грёзы Игоря Северянина, навеянные складками платья незнакомки:

[?]И, садясь комфортабельно

в ландолете бензиновом,

Жизнь доверьте Вы мальчику

в макинтоше резиновом,

И закройте глаза ему

Вашим платьем жасминовым -

Шумным платьем муаровым,

шумным платьем муаровым!..

Для того чтобы женская фигура выглядела более соблазнительно, юбку стягивали с помощью жгута, который назывался "паж" в "рюмочку", а изнутри, ниже пояса, подшивали два удлиненных валика.

С тех пор, век за веком, год за годом, женщина высвобождалась от лишнего груза. Это было похоже на каравеллу, попавшую в шторм, когда избавляются от лишнего балласта.

В результате осталась одна флёрная сорочка. И вот я её мну тайком от музейного смотрителя. Тело, поверх которого когда-то шуршала сорочка, давно рассыпалось в прах, а имя барышни стёрлось на почерневшем камне. Грустно как-то[?]