Литературная Газета 6427 ( № 33-34 2013)

Эдем районного значенья

Замечательному поэту Геннадию Русакову исполнилось 75 лет. Вряд ли по этому поводу можно придумать лучший подарок, чем публикация новых стихов. Поздравляем Геннадия Александровича с юбилеем, любим его и желаем крепости душевной и вдохновения.

Геннадий РУСАКОВ

***

Эдем районного значенья:

герань в горшках, похмельный люд.

И банк с доской для развлеченья -

перечисление валют.

Скамейка в сквере с именами

тех, кто когда-то тут сидел.

Там я и Люда, Маша с нами.

Литой ограды новодел.

Зачем я ножиком дарёным

скамейку в скверике кромсал?

Зачем я нас под вялым клёном

в преступный список записал?

Не помню. Может, с огорченья.

А может, мне хотелось знать,

что рай районного значенья

нас тоже будет вспоминать

среди Серёг, Ларис и Надей,

среди родной своей шпаны –

мы за штакетником в ограде

сидели, с прочими равны.

И нам цвели цветы-герани

в своих трагических горшках.

А мир был выспренен и странен,

от райской кущи в двух вершках.

***

Я помню день в базарном гаме

и женщин с белыми ногами

на первых празднествах весны.

Их чуть смущённую походку –

они идут легко и кротко...

И по-особому ясны.

Эдем районного значенья –

сплошное, в сущности, мученье

из-за доступности чудес:

лотки, товары скобяные,

а с ними прочие-иные –

и все на нас, наперевес.

И ты, конечно, в том Эдеме,

как полагается по теме,

сияешь чистотою лба.

Уже ничто судьбу не застит,

и ты с утра ещё глазастей.

Да вот она, твоя судьба...

Зачем я жив и помню это –

твоё лицо в качанье света?

И, ничего не бережась,

две наших тени без пригляда

чуть в стороне, но всё же рядом,

лежали,за руки держась.

***

В таком большом и непутёвом мире,

где старый кот, сбежавший от мышей,

трескучие сороки (их четыре),

которых гнать из сада, и взашей,

порядок дней уже привычен слуху,

поскольку здесь давно секретов нет:

раз дом вздохнул – то быть сезону суху.

Как закряхтел – сидим и пьём "кларет".

А то мышей считаем поимённо,

не подпуская к дряхлому коту,

стираем юбки, простыни, знамёна

и прочую такую наготу.

И день-деньской трындим на ту же тему,

уже без нас решённую судьбой:

насколько мы в селе близки к Эдему?..

Ответ, понятно, ясен сам собой.

***

Мне хочется порой прорыть в пространстве нору,

увидеть Божий мир с обратной стороны,

как в книжке, где монах глядит, отдёрнув штору,

за близкий край земли, а мы там не нужны.

Не в этом, право, суть. Где были, там и будем.

Дождям пока не срок. Земля ещё прочна.

И мелкое зверьё, доверчивое к людям,

гуляет по садам, наевшись допьяна.

Не будем вспоминать – уже красны рябины.

В слесарных мастерских от сварки меркнет день.

А дни идут себе и прогибают спины.

И тянется от них истоптанная тень.

***

Мы досмотрим, как нам поручили, дружок...

Нас пока согревает счастливый ожог

женской прелести, ласковой лени.

И к тому же касатки латинское «зи»

прочеркнули над садом, почти что вблизи...

И в проулке мелькают колени.

Что за день шебуршит у меня в кулаке!

Полоумные тени плывут по реке.

Крячут дудкой пролётные утки.

Мы досмотрим, как нам поручили смотреть.

Мы уже завершаем четвёртую треть

и работы осталось на сутки.

Никудышное время врастает в траву.

Я своё до последнего дня доживу.

В бледном солнце отходное лето.

И от боли кричат по ночам поезда.

И стоит над садами слепая звезда.

Мелко светит фонарь сельсовета.

***

Что-то мне затосковалось.

Что-то мне хандрится малость.

Что-то всё-таки не так.

Не могу уйти от факта:

не хватает в строчке такта,

хоть на такт я был мастак.

Я умел и так и этак:

для старух, для малолеток.

А уж как для мужних жён!

Что-то вдруг со мною сталось:

доняла меня усталость,

и на всё я раздражён.

Три деревни плачут хором,

вечно мокро под забором.

Неудачный нынче год[?]

И в природе сырь и хмарость.

А ведь это просто старость.

И со временем пройдёт…

Теги: Поэзия , литература , Геннадий Русаков