Физики и лирики?

Фото: Фёдор ЕВГЕНЬЕВ

Стихотворение Бориса Слуцкого "Физики и лирики" в своё время вызвало жаркие споры:

Что-то физики в почёте,

Что-то лирики в загоне...

Эта давняя формула сегодня звучит по-новому: лирики стали физиками и наоборот. Противоречия сняты. Евгений Степанов не только поэт, но и издатель нескольких литературных журналов и газет. Кроме того, он филолог и недавно стал лауреатом Всероссийского конкурса «ЛГ» имени Антона Дельвига за свои исследования в области русского стихосложения. В начале июня Евгению Викторовичу исполняется 50 лет. Желаем поэту новых успехов в жизни и творчестве. Поэт Галина Климова недавно представила читателям книгу воспоминаний «Юрская глина». Поздравляем с книгой и представляем её новые стихи. Сергей Белорусец пишет стихи для детей и взрослых. И вот что интересно: для детей он пишет как для взрослых, а для взрослых - как для детей. Владимир Довейко пишет стихи всю жизнь, но печатается редко. Он корифей циркового искусства. Его цирковой командой воздушных акробатов восхищаются не только в Москве, но и в Африке, и в Китае. Когда-то Андрей Андреевич Вознесенский написал:

Кто мы? Фишки или великие?

Гениальность в крови планеты.

Нету физиков, нету лириков –

лилипуты или поэты!

Эти стихи звучат так, как будто написаны сегодня.

Сергей МНАЦАКАНЯН


Евгений СТЕПАНОВ


ГЛАВНОЕ

а главное – и в холод лютый

люби храни очаг и кров

а главное – не перепутай

дары данайцев и волхвов

а главное – не будь обузой

своим земным опекунам

а главное – на встречу с музой

не приходи напившись в хлам


СТИХИ О ВИННИ-ПУХЕ

вижу эти грустные ухмылки

в чём-то я действительно лопух

и в башке как водится опилки

я почти такой как Винни-Пух

я живу как мне велит природа

по любимой я схожу с ума

я хочу как Винни бочку мёда

получаю килограмм дерьма

что-то невезучий я с пелёнок

и друзья наносят много ран

Пятачок хороший поросёнок

но порой опасней чем кабан

жизнь непостижима точно бездна

но мудра как добрая сова

я хочу чтоб кто-то безвозмездно

мне сказал хорошие слова


ПАМЯТИ ДРУГА

скончался поэт – огорчился фейсбук

три тыщи друзей и три тыщи подруг

а кто-то и не огорчился ничуть

поэт же продолжил неведомый путь

живой он был счастлив и счастлив теперь

земную закрыв тяжеленную дверь

душа отлетела от тела – дыша

легко и свободно – спокойна душа


* * *

– Матерь Божия крестная сила

почему здесь погибель и мрак

и жируют стратеги распила

и лютует упырь-вурдалак

– не печалься не сетуй не надо

продолжай свой единственный путь

испытание – это награда

про другие награды забудь


ВСЁ О ТОМ ЖЕ

непонятки тоска перепалки

догонялки за грешной мошной

целый день бы смотрел ёлки-палки

фильм какой-нибудь глупый смешной

я устал от стервозных клиентов

на меня нагоняющих страх

я устал от неврозных комментов

в социальных безумных сетях

только паузы нет и надежде

я сказать ничего не могу

остаётся бежать – так как прежде –

остаётся упасть на бегу


ТЫ

ты всегда была иной

чем другие дамы

ты всегда была со мной –

в дни любви и драмы

жизнь похожа на дурдом

но дела не плохи

мы ведь прожили вдвоём

целые эпохи


* * *

лицо лица и поцелуя

влюблённость грешная зола

на тройке сильных чувств гарцуя

я прикатил в обитель зла

спокойно – никаких истерик

историк самого себя

живу – не смят и не растерян –

и не влюбляясь а любя

любя – хочу свои года я

прожить как лампочка светло

любя – любя – не осуждая –

не обсуждая даже зло


РАЙЦЕНТР

книжечка памяти – ночь – старый чувак – читая

вижу мой город – свет – райский родной уголок

Эмма Сергеевна – свет – тёща моя золотая

жарит картошку с луком или готовит пирог

вижу мой город – свет – вижу мою Наталью

смелую мотоциклистку – мчится она вперёд

воля и смелость её – родственники со сталью

впрочем Наташа ангел – истинный доброхот

вижу мой город – свет – лошадь стоит в упряжке

вижу мой город – свет – статный красивый храм

маленький город – свет – ласковые поблажки

разным бродяжкам сна и чувакам-чудакам

длинных путей и троп – множество за плечами

гиблых болотных мест грешных больших дорог

тёплый родной рай-центр снится – как рай – ночами

тёплый родной рай-центр – я без тебя продрог


LOVE STORY–1993

мальчик выглядит бледно

новичком шурави

разверзается бездна

ненасытной любви

разверзается бездна

мальчик в бездну глядит

помогать бесполезно

мальчик будет убит

а потом он воскреснет

станет водку лакать

сочинять станет песни

ласки музы алкать

С дочкой Полиной


Владимир ДОВЕЙКО


АНГЕЛ

Вениамину Бутенко

По небу полуночи ангел уже не летает.

И звёзды молчат. Ни одна, ни за что не в ответе.

И так тяжело после ночи вдоль улиц светает,

что разницы нет – на каком ты окажешься свете.

Не ты ли тот ангел ночных переулков и улиц,

дворов проходных, подворотен, в которых, сутулясь,

часы напролёт стены чьих-то домов отираешь –

не ты ли тот ангел, не ты ли? Уже и не знаешь.


К РОССИИ

Не жди ни от кого спасенья,

лишь собственным словам внемли,

ты в высшей точке вознесенья

от Сотворения земли.

Ты там, в невероятном где-то,

там, где усильями Творца

неотделима тьма от света,

до самого его конца.


* * *

Ни прощенья не жду, ни спасения

не ищу, ни потом ни сейчас.

Облетают, как листья осенние,

дни с меня[?] Столько слов сгоряча

было сказано, столько сделано,

недопонято столько, что слёз

не жалеет осина. И медленно

лунный серп погружается в мозг.


* * *

Жизнь паузой в небытии повисла.

И кутаясь небес в покров,

сбылась, свои расправив числа,

как два крыла, не ниже смысла,

не выше слов.


НАПЕРСНИЦА

Душе чужда суть без изъяна.

Из всех доступных ей святынь –

отверстая и ныне рана

неверия длиною в жизнь.

Всех падших ангелов наперсница,

итог трудов твоих в ночи –

из звёзд сколоченная лестница

не выше уровня свечи.


* * *

Как много памятных душе открылось дат.

Но пеленг времени размыт, неочевиден.

И в чёрной оспе многоточья циферблат.

Когда б ни письма в Рим, когда бы ни Овидий…

Вне расписания, Бог весть, ещё когда

ступнёй коснётся расщеплённая вода

и путь подобранный, и сыгранный на слух.

Жаль, вопиющий остаётся слеп и глух.

Жизнь дальнозорка. Жаль, что близорук

конец её. Когда б ни лес умытых рук,

когда б ни набело в кровавом быть поту,

когда б ни занавес, раскрытый в пустоту.


* * *

Звёзд полуночный трёп. Сердцем, что на ходу,

расплатившийся – и не раз! –

в кровь, сбивая сознанье о дней череду,

как в наколках, весь – в оттисках фраз.

По кривой, что не вывезет, – суть под углом

незапятнанной жизни иной –

путь кремнистый есть опыт души на излом.

Обжигающе ледяной.


Галина КЛИМОВА


* * *

Птицы водят клювами и перьями,

правят воздух, утыкаясь в точку,

часто стаями, но чаще – в одиночку,

дух захватывая или строчку,

и в карман за словом лезут первыми,

как за крошками, и мошками, и перлами.

И – ку-ку вам! – пишущая братия,

есть в моей сердечной сумке птица,

в птице – слово, чтобы не разбиться

в воздухе,

где я, как ученица,

чтоб в полёте повторять распятие.


* * *

Весь невозвратный выводок глаголов,

рванувших борзо из-под руки,

без отпусков и дармовых отгулов

учил дышать во всю длину строки,

пока луна тянула на лимон

в косноязычной круговерти:

нет у любви ласкательных имён

и уменьшительных – у смерти.

Известно, как секрет военный,

не тронувший детей и тронувшихся баб:

нет уменьшительно-ласкательной Вселенной,

где б жизнь держала слово, как масштаб.


* * *

Воробейко бедовый,

побирушка, гуляка, грустёныш...

Как обскачешь полцарства, полмира

задохнёшься, застынешь, застонешь...

Прочирикай судьбе

про чужбинную жизнь понарошку,

возвращаясь к себе

по снегам, по крупицам, по крошкам...

Обнимая отчизну крылом,

выбирай: что ни ветка, то дом,

хоть без крыши, но солнца не застит...

Дни слетятся светлей и длинней, и горластей.


* * *

Сергею Надееву

Вот и семейное дерево зацветает:

сплошь междометия на уроке зимы,

а всё казалось, тепла не хватает,

и вроде бы стыдно попросить взаймы,

ведь ни мне, ни тебе отдавать нечем,

и вдруг – зацветает,

растительный вызревает свет

лепестками,

тычинками,

возгласом человечьим,

только речи о нас ещё нет.


СИРЕНЬ

Вскипает через край, до вздора, до угара,

свой тыча крест в четыре лепестка,

сшибает ветры, виснет у виска

безудержной сирени Ниагара.

Лиловый ливень выше всех наград,

спасенье от мучительной мигрени,

гнездо сирен, где в броских брызгах тени

мифические сны наводит сад.

И в беспричинном приступе тоски,

лишая воздух чувства равновесья,

вдруг Врубеля – в пять лепестков – мазки,

нарубленных букетов поднебесье

цветёт неделю, две,

хоть жизнь сошла уже

и разбросала цвет ржавеющего дара,

чтоб мне блажить в прискорбном кураже

или чудесничать, как в мае Ниагара.


* * *

Не путай ангелов с амурами:

колчаны, чаяния,

прелестные тела с фигурами

божественного умолчания.

Одни в барочной позолоте

заоблачными сердцеловами –

по зову плоти все в полёте,

ветрами зацелованы.

Другие огневидной ратью

в глухие ночи, дни лихие,

от бездн спасая, от стихии,

они по духу – братья.

Их кудри, крылья, голоса,

их вдохновенные цезуры...

В одних и тех же небесах

все ангелы и все амуры.


Сергей БЕЛОРУСЕЦ


* * *

Однозвучно гремит аллохольчик,

Лёжа в кожаной сумке на дне,

И не то чтобы ты – барахольщик,

Но привязан к родимой стране.

Сколько боли в том полуневнятном

Ощущении общих задач,

И такая любовь к белым пятнам,

Что за каждым – мерещится врач...


* * *

Без обратной связи,

Задом к древесине, –

Ты висишь на вязе

(Или – на осине).

Вовсе не Иуда.

Скоро месяц минет,

Как висишь (покуда

Кто-нибудь не снимет…).


* * *

Рядовому хочется (хоть раз)

Без команды снять противогаз –

И, надев на голову бадью,

В сандалетах шлёпать по дождю...

Генералу хочется того ж.

Генерал не так уж толстокож:

Несмотря на профиль и портфель,

Под мундиром – студень да кисель...


* * *

Перебирая чётки дней,

Подумаешь о том,

Что жизнь – то проще, то трудней,

Хоть, в сущности, фантом.

О том, что боль – сама наркоз.

Сама. Причём стократ.

А время – разом – симбиоз

Всего и суррогат...


* * *

В нищете полжизни прозябая,

Собеседник духа своего,

Много ли узнаю про себя я?

Может, не узнаю ничего?..

Впрочем, я – не я. И лошадь тоже –

Не моя (когда бы та была…).

Лучшее занятье – лезть из кожи.

Потому что кожа – кабала...


* * *

Себя вырывая из дней

(Которые – тоже – короста) –

Отдать предпоследнее – просто.

Последнее – много трудней…


* * *

На фоне вечной бутафории

Вещь очевидная весьма:

Фальсификация истории –

И есть история сама…


* * *

Кажется, ныне и присно

(Да и вовеки веков):

Логика – всё же – корыстна

(Это – для еретиков…).

А для иных есть иные

Логики (несть им числа) –

Ёмкостные, плоскостные,

Прочие (в меру чела…).


* * *

Чураясь всех религий и политик,

Свободному герою антипод,

Разхлябанно-зажат – как паралитик –

Ты продолжаешь этой жизни ход.

Сквозь будничные внутренние плачи,

Сквозь маету хроническую – ты –

Уже готов – притягивать удачи

И видеть перспективы доброты…

И убегать от суеты порою

(Со скоростью движенья муравья…),

И наблюдать (сторонне) за игрою,

Которая идёт. Сама своя…


* * *

Всюду и нигде.

Небом по воде.

Всем и никому.

Истиной –

Сквозь тьму…


* * *

Всё из иллюзий состоит.

Но у иллюзий нет законов…

И это жизнь в себе таит,

Наружным краем лишь затронув…


* * *

Нерукотворный имярек,

Свой век наследуя,

Бредёт по жизни человек.

Куда – не ведая.

И в ожидании конца –

Как может – молится:

Один – прикалывается,

Другая – колется...


* * *

В лодке с протекающим днищем,

(Каждый, кто не первый – второй…) –

Счастья мы и нежности ищем

(Надо же: находим порой…).

Путь наш продолжается, вечен,

Буднично похожий на жуть…

Тот калечен.

Этот увечен.

Мир бесчеловечен?

Ничуть…

Теги: Евгений Степанов , Владимир Довейко , Галина Климова , Сергей Белорусец

Загрузка...