Литературная Газета 6468 ( № 25 2014)

Дурман в обороте

Фото: РИА "Новости"

Мировой незаконный оборот героина - 550 тонн, кокаина – 950 тонн. 211 тысяч смертей зависимых от наркотиков ежегодно, а само их число – 210 млн. человек, рассеянных по планете. Из $250 млрд., необходимых на оплату лечения наркоманов по всему миру, выделяется лишь $35 млрд. Повышенный риск совершения наркоманами ДТП до 200 раз выше в сравнении с людьми, ведущими здоровый образ жизни...

Эти и многие другие тревожные цифры отражены в отчётах о состоянии проблемы наркотиков на нашей планете. Накануне 26 июня – Международного дня борьбы с наркотиками наш обозреватель Игорь МАЙМИСТОВ побеседовал со специальным представителем Парламентской Ассамблеи ОБСЕ по борьбе с терроризмом, экс-директором ФСБ России, генералом армии Николаем КОВАЛЁВЫМ, руководителем секции "Геополитические угрозы национальной безопасности Российской Федерации" Экспертного совета Комитета Госдумы по безопасности и противодействию коррупции.

– Николай Дмитриевич, а давайте сразу уйдём от отчётности. Какие бы радужные цифры ни приводились, меня, простого обывателя, гораздо больше волнуют шприцы, что валяются рядом со школой, неподалёку от которой живу, а район там не самый «отстойный». На каком этапе борьбы с наркотиками мы находимся? Это начало войны или её апогей? Что нас ждёт впереди?

– Шприцы? И как вы поступили, когда их увидели?

– Плюнул и пошёл дальше, про себя ругая наши спецслужбы, медиков, полицию, пограничников, педагогов, таможенников, кто там ещё у нас наркотиками занимается?

– И что же, ни в Наркоконтроль, ни участковому не позвонили, в известность не поставили? Есть же телефоны доверия, они исключительно по настоянию общественности появились. И в ФСКН, и в МВД, и в ФСБ, и в Генпрокуратуре, и в политических партиях. Где они сегодня только не установлены. Звоните, не малодушничайте! Номера не знаете? Понятно: куда проще заклеймить штатных бойцов с наркотиками, чем принять собственное участие в очищении улиц от этой заразы. Возмущаются все, а решение проблемы взваливают исключительно на людей в погонах, хотя вопрос этот общий, всех касается. Схема-то несложная. Задача полицейских – изобличать торговцев наркотиками, врачей – лечить людей, попавшихся на их удочку, учителей – предупредить детей об опасности наркомании, депутатов – законы нужные разработать и так далее. А граждан, общества в целом – с головой окунуться в профилактику проблемы. Вы бы взяли да потратили несколько минут, зашли бы в школу к директору или завучу, сказали об увиденных шприцах. А они-то уж точно знают, кого на помощь призвать. Без гражданской солидарности здесь ничего не получится. Это и тётушек касается, которые у подъездов сидят и всё про всех знают, и работников аптек, которые досконально изучили физиономии клиентов цвета бледной поганки, покупающих таблетки и растворы совсем не для лечения. Эксперты докладывают, и здесь без статистики не обойтись, в стране 8 млн. зависимых, а наркополицейских всего-то тысяч 35 наберётся вместе с секретаршами да уборщицами; на каждого сотрудника приходится по 230 наркоманов. Разве за ними всеми усмотришь? Нет, без общественной поддержки толку не будет.

– Ладно, вы меня усовестили. Сегодня специально тем же маршрутом пройду. Если шприцы на прежнем месте, забью в набат. Но мне тоже есть что из статистики привести, коли мы на язык цифр перешли, сейчас только на калькуляторе посчитаю... На одного психиатра-нарколога приходится в среднем 500 подучётников, а по уму, должно быть человек 200–250, как в ФСКН. Так что всем тяжело – и наркополицейским, и врачам, и участковым. На каждого из 450 депутатов Госдумы вообще по 18 тысяч наркоманов выпадает! Ещё неизвестно, кому тяжелее. Хорошо, вернёмся к нашим вопросам. Вы включили депутатов в схему профилактики наркомании. Перед нашей встречей я, кроме всего, прочего проштудировал ваш доклад на парламентских слушаниях «Незаконный оборот наркотиков – угроза национальной безопасности и целостности Российской Федерации».

– Такое мероприятие разве забудешь? Желающих набралось столько, что пришлось слушания проводить не в Малом зале Государственной Думы, а в Совете Федерации. У них помещение для этих целей попросторнее. Да, мне тогда довелось выступать с основным докладом, к нему я тщательно готовился. На слушания пришли силовики, представители партийных фракций, священнослужители, писатели, медики, биологи, географы, этнографы, экономисты, социологи, пресса, телевидение, радио, иностранные корреспонденты, представители международных организаций[?] Немало гостей приехало из самых разных регионов, из глубинки. Где-то под тысячу участников собралось. Слушания получились динамичные, полезные информационно. Многие специалисты познакомились друг с другом. Очень все довольны остались. Нам позднее пришлось дополнительный тираж сборника материалов выпускать, много запросов с мест на него поступило… И что же в том докладе привлекло ваше внимание?

– Я насчитал не меньше двух десятков предложений, которые были озвучены лично вами, даже законспектировал их, чтобы иметь под рукой. Тогда они выглядели свежими идеями, продвинутыми, часть из них вошла в Рекомендации парламентских слушаний. Рекомендации разослали во все высшие ветви власти и на места, там их, должно быть, изучили, приняли меры. Отсюда мой вопрос: какие из высказанных вами инициатив утвердились на практике?

– Нет, давайте по-другому поступим. Вы конкретно спрашивайте, а я конкретно отвечу. И предлагаю остановиться на нескольких моментах, сами выберете, на каких. А то у нас интервью в монолог превратится.

– Хорошо, начнём тогда с вашего предложения создать федеральный орган, уполномоченный осуществлять комплексное противодействие незаконному обороту наркотиков.

– Отвечаю. Через полтора года после проведения слушаний, а точнее, 11 марта 2003 года указом президента был образован Госнаркоконтроль, известный сегодня как ФСКН России. Подобные антинаркотические органы есть во всех развитых государствах мира. Что у нас дальше?

– Дальше ваше предложение о необходимости разработки Концепции государственной политики в области противодействия наркотикам взамен прежней, устаревшей, от 1992 года.

– И эта рекомендация была реализована, но в более серьёзном варианте, тут прямая заслуга директора ФСКН Виктора Петровича Иванова. Летом 2010 года указом президента была утверждена Стратегия государственной антинаркотической политики Российской Федерации до 2020 года. Добротный получился документ.

– А как с призывом к жёстким мерам против наркобизнеса, вплоть до введения смертной казни? Эту идею аудитория встретила, как видно из стенограммы, бурными аплодисментами.

– Здесь пробуксовка вышла. Группой депутатов с моим участием такая законодательная инициатива вносилась, молчаливого понимания мы добились, но на формальном уровне одобрения не получили. Потому что Россия ещё в 1997 году подписала протокол № 6 к Конвенции о защите прав человека и основных свобод об отмене смертной казни, подчеркну, в мирное время. И хотя мы не ратифицировали этот протокол, следовали добровольно принятому на себя обязательству. А в 1999 году Конституционный суд признал невозможным выносить смертные приговоры в отсутствие судов присяжных во всех субъектах страны. Тогда суды присяжных в России были организованы не везде, но вопрос смертной казни всё равно оказался «замороженным». Окончательно отвергнута она была последующим решением Конституционного суда в ноябре 2009 года. Теперь не допускается вообще никаким судам выносить смертные приговоры. Поэтому более поздние законодательные инициативы коллег-депутатов вернуть высшую меру, в частности, для военных преступников, педофилов, матёрых коррупционеров, террористов, не проходили. Однако в Уголовном кодексе осталось пять статей со смертной казнью. Да и общественное мнение до сих пор бурлит: народ требует реанимации закона «око за око, зуб за зуб», на это и регулярные социологические исследования указывают. Упреждаю ваш вопрос, не изменилось ли моё отношение к смертной казни. В условиях установленного на неё в России моратория вполне достаточно приговорить мафиози к пожизненной мере. Даже 20 лет лишения свободы достаточно, чтобы он из-за решётки на свободу никогда не вышел и был захоронен на тюремном погосте. Правда, есть некоторые нюансы, касающиеся женщин, несовершеннолетних и мужчин в возрасте 65 лет. Им «пожизненное» по нашим законам не грозит.

– С мораторием на смертную казнь понятно, хотя условно-досрочное освобождение пока ещё никто не отменял, в том числе для тех, кого пожизненно осудили. Давайте ещё на двух моментах остановимся.

Первый. Вы отмечали несоответствие между расходами государства на борьбу с наркотиками и возвращёнными в казну материальными средствами путём конфискации имущества по решению суда. Криминологи заявляют: если в 2000 году эта разница составляла 40 раз не в пользу казны, то в 2010 году – уже минус в 20 тысяч раз.

– 13 лет назад, согласно имевшимся расчётам, на изобличение одного мелкого сбытчика наркотиков государственный бюджет затрачивал около 30 тысяч рублей. Расходы шли на оперативную разработку, дознание и предварительное следствие, без учёта судебного заседания и содержания преступника в местах лишения свободы. По курсу рубля той поры все процедуры обходились государству в тысячу американских долларов. А сумма изъятых и арестованных материальных ценностей у подозреваемых и обвиняемых в среднем на одно уголовное дело составляла 25 долларов. Судами же конфисковывалось и того жиже – 8–10 долларов. То есть в 100 раз меньше расходов. В 2003 году вопреки тысячелетней правовой традиции конфискации имущества в Древней Руси, Российской империи, Союзе ССР, новой России лоббисты ухитрились этот грозный для них правовой институт из Уголовного кодекса вычистить. После долгой борьбы полноценную операцию по его возвращению провести не удалось. Сегодня конфискация, с одной стороны, в УК обозначена, с другой стороны, к дополнительной мере наказания не отнесена. В итоге вернуть средства, украденные злоумышленниками у общества, удаётся далеко не всегда. Из-за особенностей действующего в России законодательства в части конфискации имущества в казну возвращается в лучшем случае 0,3–0,5 процента от финансового оборота, завязанного на незаконную торговлю наркотиками. В этом вопросе мы топчемся на месте в отличие от прогресса зарубежных коллег. В иной сезон они у наркобаронов конфискуют средств больше, чем годовые бюджетные расходы на деятельность ведомства типа Наркоконтроля.

– Остаётся надеяться разве что на победу здравого смысла. Оставим на время эту скользкую тему и перейдём ко второму нюансу. Николай Дмитриевич, вы сетовали на терминологическую чехарду в законодательстве, регулирующем противодействие наркомании. Какие здесь изменения произошли?

– О, это по-прежнему «больная мозоль». В чём суть. Конвенции ООН против наркотиков 1961, 1971, 1988 годов утвердили в международном праве два термина – «наркотические средства» и «психотропные вещества». Они должны были давным-давно перейти в российскую правовую систему, так как мы все три конвенции не только подписали, но и ратифицировали. Увы, до сих в списке действующих федеральных законов слова «наркотические средства» прописаны, а «психотропные вещества» – нередко отсутствуют. Например, в части 1 статьи 30 Гражданского кодекса РФ «наркотические средства» скучают в одиночестве. Этой нормой ограничивается дееспособность гражданина. Тем самым искусственно сужается круг лиц, ставящих семью в тяжёлое материальное положение. Гражданина, который злоупотребляет наркотическим средством, допустим, гашишем или героином, суд ограничит в дееспособности, а того, кто зависим от психотропного вещества, допустим, барбитала или диазепама, – формально нет. Этот термин в статью 30 ГК РФ так до сих пор и не внесён. Хрен редьки не слаще: барбиталом наркоман пропитан или героином. Точно так же обстоит дело в Семейном кодексе, Земельном кодексе и т.д. А если покопаться в понятийных разночтениях между 85 региональными законодательствами и федеральным, а в целом – российского права и международного, то здесь ещё больше ляпов обнаружится.

– Жаль, время нашего интервью подходит к завершению. Давайте попробуем в заключение конспективно набросать перечень ключевых проблем, имеющихся в сфере наркотиков, злоупотребления ими.

– Открою этот всё ещё весьма обширный и потому тревожный перечень итогами общения со специалистами Минздрава России. Они добросовестно к моему депутатскому запросу отнеслись, когда к беседе с вами готовился.

Первая проблема – законодательная – заключается, как я уже говорил, в терминологической путанице. Призываю квалифицированных экспертов помочь депутатскому корпусу тщательно «причесать» федеральное, региональное и муниципальное законодательство на предмет единообразной прописи текстов, имеющих отношение к темам наркомании, токсикомании и алкоголизма. А то в одних нормативных актах сирота «наркомания» присутствует, в других – только «токсикомания» или «пьянство», и так далее в разных вариантах.

Вторая проблема , тоже правовая, затрагивает Федеральный закон 1992 года «О психиатрической помощи и гарантиях прав граждан при её оказании». Закон есть, а наркоманов, токсикоманов и алкоголиков – не лечит, только лиц, страдающих психиатрическими недугами. Это нонсенс какой-то! Согласно документу Всемирной организации здравоохранения «Международная статистическая классификация consultantplus://offline/ref=62DCA53493C6BC821D022B55917E645F77D96A1DE2A536756A81BCF0V0O болезней и проблем, связанных со здоровьем 10-го пересмотра» (МКБ-10), злоупотребляющие наркотиками, сильнодействующими и токсичными веществами, алкоголем определены как страдающие психическими и поведенческими расстройствами. В России МКБ-10 была имплементирована в систему здравоохранения аж 1 января 1999 года, но добросовестно её предписания не исполняется. Думаю, тут надо или в закон о психиатрической помощи вносить уточнения и дополнения, ввести понятия «наркомания», «токсикомания», «алкоголизм», в нём этих слов нет, или же отдельный законопроект разработать примерно такого наименования – «О наркологической помощи населению Российской Федерации».

И третья проблема , она застыла на стыке юриспруденции и финансов, вопрос очень «вязкий». Сколько стоит лечение людей, в разной степени привязанных к психоактивным веществам, в зависимости от разных методик лечения и прочих особенностей. Я не к созданию централизованного прейскуранта цен на избавление от порока взываю. Чтобы здесь разобраться, нужно для начала фундаментальную научно-аналитическую работу проделать. Таких исследований в России пока ещё никто не проводил, хотя дело для законности, справедливости и бюджета перспективное.

– Николай Дмитриевич, то, о чём вы сейчас сказали, это хаос организованный или, извините, банальный пофигизм, как выражается молодёжь? Какие же тогда мины в правоохранительной работе в области борьбы с наркотиками заложены? Может, хотя бы в двух словах очертите?

– Я приведёнными примерами хотел показать, что война с наркотиками идёт полным ходом, война безжалостная и агрессивная, как на внешних просторах, так и внутри государства. Она и шумная – с захватами, перестрелками, она и тихая, невидимая. У неё нет ни низшей точки, ни высшей, она как бы «ороговела», стала привычной; с ней, и это очень опасно, начинают смиряться. Отсюда и кошмарная статистика, которая, к счастью, года три тому назад пошла в России на спад, а в международном пространстве по-прежнему свечкой в космос. Однако это не должно нас радовать. В сегодняшнем уже глобальном мире мы все друг с другом тесно связаны. Но наша национальная стратегия состоит в том, чтобы переломить наркоситуацию. Обществу и государству ничего другого не остаётся, кроме как поступать по законам военного времени. Сомневающихся – убеждать, страждущим – помогать, виновных – наказывать.

– Что ж, Николай Дмитриевич, на этой высокой ноте в условиях, приближённых к боевым, мы и встретим День борьбы с нарко­тиками!

Пользуясь случаем, редакция «Литературной газеты» поздравляет вас с недавним награждением орденом Почёта.

НЕОБХОДИМОЕ ПРИМЕЧАНИЕ

26 июня – Международный день борьбы с злоупотреблением наркотическими средствами и их незаконным оборотом (International Day against Drug Abuse and Illicit Trafficking). Провозглашён Генеральной ассамблеей ООН 7 декабря 1987 года (резолюция ООН номер 42/112).

В каждом субъекте Российской Федерации есть телефон доверия регионального органа ФСКН. Справиться о его номере можно в интернете.

Телефон доверия Федеральной службы Российской Федерации по контролю за оборотом наркотиков: +7 (495) 621-43-91.

Теги: охрана здоровья , Госнаркоконтроль