Литературная Газета, 6521 (№ 33/2015)

Смех сквозь правду

У него что ни слово, то перл, что ни оборот, то юмор, хотя и не совсем простой. И для самого Михаила Михайловича, болевшего почти всю сознательную жизнь, сам акт творчества был воистину целебным.

Фантастического успеха своих рассказов Зощенко чаще всего достигал талантливой игрой слов, частично подслушанных, особенно в начале жизни, когда он кем только не работал. Это и комендант почтамта, и сапож­ник, и актёр драматического театра, и милиционер, и телефонист, и агент уголовного розыска, и инструктор по птицеводству, и делопроизводитель, и секретарь суда, и кондуктор трамвая, и счетовод... Так что совсем не удивительны в его рассказах такие словечки, как «плитуар», «окромя», «хресь», «етот», «в ём», «брунеточка», «вкапалась», «для скусу», «хучь плачь», «животная бессловесная» и так далее.

И понятно, что во главе угла – так называемый маленький человек. Продолжая традицию Гоголя, а позднее – Чехова, писатель по-своему показывает «маленького человека», помогая читателю увидеть те стороны характера, что мешают адаптироваться в новой исторической обстановке. Зощенко хотел, чтобы читатель, посмеявшись над невежеством, пошлостью обывателя, его стремлением хотя бы искусственно соответствовать новому времени, понял бы самого себя, а значит, увидел реальную перспективу – и своего духовного роста, и судьбы в целом. Неслучайно в те годы было в ходу такое «обещанье»: вот расскажу Зощенко, уж он-то выведет тебя на чистую воду!

Увы, и критики, и коллеги-писатели, за редким исключением, не говоря уже о властях, не разглядели – а некоторые и не хотели этого – поистине учительскую миссию Зощенко, которая особенно наглядно проявилась в его более поздних произведениях. И, несомненно, глубоко гуманистическое отношение к человеку.

Но вернёмся к юмору Михаила Михайловича. Вот знаменитый рассказ «Баня», всего несколько из него фраз:

«...А голому человеку куда номерки деть? Прямо сказать – некуда. Карманов нету. Кругом – живот да ноги.

...Ищу шайку. Гляжу, один гражданин в трёх шайках моется. В одной стоит, в другой башку мылит, а третью левой рукой придерживает, чтоб не спёрли. Потянул я третью шайку, хотел, между прочим, её себе взять, а гражданин не выпущает.

– Ты что ж это, – говорит, – чужие шайки воруешь? Как ляпну, говорит, тебе шайкой между глаз – не зарадуешься.

...Через час гляжу, какой-то дядя зазевался, выпустил из рук шайку. За мылом нагнулся или замечтался – не знаю. А только тую шайку я взял себе.

Теперича и шайка есть, а сесть негде. А стоя мыться – какое же мытьё? Грех один».

И даже в «Сентиментальных повестях», которые Зощенко назвал «галереей уходящих типов», в языковом плане он остаётся верен себе. Так, героиня одного из рассказов, Лизочка, спрашивает у своего поклонника: «Вася, как вы думаете, о чём поёт этот соловей?» И слышит в ответ: «Жрать хочет, оттого и поёт».

Родился Михаил Зощенко 10 августа то ли 1894 года, то ли 1895-го (источники до сих пор между собой спорят). Уже в детстве Михаил пробует себя в творчестве и принимает как большую обиду низкую оценку за сочинение на экзамене. В семь лет он уже писал стихи, а в двенадцать родился первый рассказ – «Пальто».

Удивительно, но этот абсолютно творческий человек был храбрым солдатом и отмечался за это очередными званиями и наградами: в течение всего двух лет, с 1915 по 1916-й, совсем молодой воин Первой мировой был награждён аж четырьмя орденами: двумя – Святого Станислава и двумя – Святой Анны. А за 40 лет яркой и плодотворной писательской работы, признанный как читающим населением огромного государства, так и светилами русской культуры (М Горький, К. Чуковский, А.Толстой, Ю. Олеша, С.Маршак, Ю.Тынянов), он был отмечен лишь однажды – орденом Трудового Красного Знамени. Было это накануне Великой Отечественной.

В 20–30-е годы, наступает самый яркий и благодатный период его жизни и творчества. В конце декабря 1921 года вышли в свет «Рассказы Назара Ильича господина Синебрюхова». Кстати, в связи с этим произошла ситуация в духе самого Зощенко: типографские наборщики, знакомясь с книгой, хохотали, что называется, до коликов в животе и на последнем этапе перепутали обложки и часть тиража вывели в свет под названием «О трагическом». Хорошо, что только небольшую часть.

Успех книги был огромный. Недаром Константин Федин отмечал умение Зощенко «сочетать в тонко построенном рассказе иронию с правдой чувства». И конечно же, язык и стиль. Они в первую очередь подкупали и новизной, и в то же время удивительной знакомостью. В рассказе «Нервные люди» вся коммунальная квартира передралась из-за ёжика, которым примус чистят. Даже инвалид, которому говорит сосед:

«Уходи, Гаврилыч, от греха. Гляди, последнюю ногу оборвут.

Гаврилыч говорит:

– Пущай, – говорит, – нога пропадёт! А только, – говорит, – не могу я теперича уйти. Мне, – говорит, – сейчас всю амбицию в кровь разбили.

А ему, действительно, в эту минуту кто-то по морде съездил. Ну, и не уходит, накидывается. Тут в это время кто-то и ударяет инвалида кастрюлькой по кумполу.

Инвалид – брык на пол и лежит. Скучает».

Вот в такой малости, как «скучает», – весь Зощенко, его виртуозное владение интонацией и словом.

В 1933 году выходит его повесть «Возвращённая молодость», публикация которой началась в журнале «Звезда». Автор утверждает, что жизнь должна быть «организована собственными руками», что возможности человека, в том числе психофизические, гораздо шире, чем принято думать. Однако среди критиков и писателей она вызвала немало неудовольствия, – и начинается травля Зощенко и даже исключение его из Союза писателей, что и произошло в 1946 году после знаменитого постановления ЦК.

Только через десять лет он смог издать свою новую книгу, будучи уже снова в Союзе писателей, но здоровье, которым он никогда не отличался, но стрессы, предательства вчерашних друзей – всё это сплелось в один клубок боли, и не было уже сил размотать его, выйти снова на полнокровный путь творчества... И 22 июля 1958 года перестало биться его сердце.

С пошлостью во всех видах боролся он с помощью очистительного смеха и под градом упрёков пояснял: «Моя тема – «переделка человека», но не в том смысле, как это выражение употребляется критиками. Я имею в виду переделку не персонажей, а читателя, который должен с помощью художественной сатиры воспитывать в себе отвращение к уродливым и пошлым сторонам жизни». Остаётся добавить, что именно поэтому он так актуален сегодня, а значит, и необходим, особенно в пору взросления наших школьников-подростков.

Теги: филология , литература