Литературная Газета, 6543 (№ 08/2016)

Ловцы-освободители человеков

Ловцы-освободители человеков

Литература / Литература / Мемориум

Беседин Платон

Теги: зарубежная литература

Памяти Харпер Ли и Умберто Эко

Позвонили из редакции радио, которому я комментирую те или иные события. «Вы, наверное, знаете, ушла из жизни писательница Харпер Ли…» Я осел, попросил перезвонить через десять минут, дабы собраться с мыслями. Смерть писателя – одному мне кажется, что в последние годы их стало до паники много? – всегда саднит и расстраивает. И потом были другие звонки из других медиа. Казалось бы, должен привыкнуть, но всё равно – щемящее чувство.

А уже утром – будто обухом по голове. «Вы могли бы по скайпу прокомментировать нам смерть Умберто Эко?» Я даже не поверил сначала, переспросил. Ведь Харпер Ли не была активна в последние годы, а Эко – казалось бы, только сейчас! – относительно недавно выпустил новую книгу «Нулевой номер». К слову, не лучшую свою книгу, тем обиднее, что она станет в его библиографии последней. Из прижизненных. После кончины-то издадут ещё не один и не два десятка.

Да, они были успешны – Эко и Харпер Ли. Простите уж за торгашеское словцо «успешны», но успех, как подметил Достоевский, слишком много значит между людьми. И, к сожалению, в литературе с недавних пор тоже: монетизировалась, коммерционализировалась – тиражи, тиражи, издатели требуют тиражи. Впрочем, у Харпер Ли и Умберто Эко с ними был полный порядок.

Есть, знаете ли, такие писатели, которые у себя на сайте, в социальных сетях любят публиковать рейтинги продаж – покрасоваться. Так вот в первой десятке там неизменно фигурировали Эко и Харпер Ли. Но если у итальянца в рейтинги попадали, как правило, его последние книги, то американка неизменно входила в них с классическим «Убить пере­смешника».

Наверное, по статусу этот классический роман воспитания, изучаемый в 80% образовательных учреждений США, можно сравнить с латиноамериканской библией «Сто лет одиночества» Гарсиа Маркеса. Нет, содержание, тематика, стиль, атмосферность – всё тут, конечно, принципиально иное, но, как и в случае с Габо, без Харпер Ли в рейтингах и в литературных диспутах не обойтись. Эта книга действительно на все времена, беспроигрышный вариант для издателя.

Недавно в одной из телепередач вспоминали актёра Александра Демьяненко,

и тут же прозвучало замшелое: «Человек одной роли». Речь о блистательном Шурике, ясное дело. Можно ли сказать о Харпер Ли – «человек одной книги»? Много ли вы знаете у неё их ещё? Не уверен.

Однако смотрите – год 2015-й, и Харпер выпускает свой новый роман «Пойди поставь сторожа». Роман, как думалось, утерянный, забытый, но в итоге найденный. И вновь – абсолютный успех, вновь – феноменальные продажи. Больше, чем, например, – я пишу это с нескрываемым удовольствием! – у бесчисленных оттенков серого. Значит, ценят, любят самого автора. Массово.

За что? Думаю, что ключевой аспект, тема в произведениях Харпер Ли – это чувство собственного достоинства, чувство бытия собственно человеком. Вот что у неё первостепенно важно. Сохранить лицо, не скрыситься, не «онасекомизироваться», быть выше даже самых жутких обстоятельств. Потому и востребованы книги Ли. Ведь защитить собственное достоинство – край непросто. Особенно в наше, форматирующее по звериным лекалам, время. Уметь остаться человеком – великое искусство, и Харпер Ли научает ему блестяще.

С Умберто Эко, этим пьемонтским книжником, несколько иная история. Он, конечно, писатель другой школы, использующий научный подход к литературе и добившийся в этом поразительных результатов. Эко-писателя нельзя отделять от Эко-энциклопедиста, Эко-учёного или Эко-книжника. Он прежде всего великий знаток первоначалий, закономерностей и механизмов истории, социологии, политики, экономики. Потому Эко, как никто другой, умел показать, что человек – это существо в высшей степени социальное, что в определённый момент он перестаёт быть собственно человеком, а превращается в набор мифологем, пазл традиций, легенд, навязанных точек зрений, такой себе слоёный пирог, где слои давно уже слиплись, пропитали друг друга, утратив свою идентичность, которую меж тем отчаянно попытаться сберечь надо.

Как романист же Эко, безусловно, открыл новую эпоху. Он создал роман-библиотеку, роман как сад расходящихся тропок. Отчасти нечто похожее делал и Милорад Павич, но у того весомую роль, безусловно, играла форма. Эко же умел создать многовекторную, интерконтекстуальную книжную реальность прежде всего через смыслы, образы, многочисленные аллюзии и отсылки. Он, умевший разоблачать мистификации как никто из писателей, сам блестяще создавал и задавал их, делая реальность вымыслом, а вымысел – реальностью.

Также Эко один из немногих писателей, кому помимо романов удавалась и точная, идеально соответствующая целям и формам публицистика. Он был одинаково умён и органичен в любой теме: будь то литература, семиотика, история или даже политика. Объясняется это просто: за Умберто Эко стояло наследие классической Европы – труды да Винчи, Микеланджело, Данте, Ренессанс, а сам Умберто умел сочетать преемственность с экспериментом, облекая традицию в новые формы. Он действительно был подлинным европейским интеллектуалом, символом уходящей Европы, утрате которой в том числе посвящались его эссе.

В начале этой заметки я вспомнил Габриэля Гарсиа Маркеса – писателя, отмеченного не только признанием издателей, критиков, коллег и читателей, но и премий. У Харпер Ли и Умберто Эко их тоже было немало, но условно главной – Нобелевской – им так и не дали. Эко часто назывался в числе возможных претендентов, однако не более того. Конечно, странно, что такие величины остаются без премий, и это укор, безусловно, не им, но Нобелевскому комитету, делавшему подчас свой странный выбор.

Впрочем, сколько есть нобелевских лауреатов, которых не знают и не вспоминают сейчас, а главное – не читают? Умберто Эко и Харпер Ли, умершим в один день, 19 февраля 2016 года, забвение не грозит. Они вписаны в историю не только литературы, но и в код, летопись самого человека, человеческого даже, так как смогли поймать и рафинировать квинтэссенцию человека, освободив и защитив её, сохранив и задекларировав в своих произведениях. Ловцы человеков стали их освободителями.