Литературная Газета, 6590 (№ 11/2017)

От Февраля – к Октябрю

От Февраля – к Октябрю

Политика / Век революции / Авторитетное мнение

Сухомлинов Владимир

Правительство Керенского даже по названию было временным

Теги: Юрий Жуков , история , интервью

То, что естественно началось, контрреволюциями не остановить

Продолжаем начатый в первых номерах года разговор о смысле, значении, уроках революционных процессов 1917 года, а также о мифах, подменяющих подчас правду того времени. Наш собеседник – известный историк, доктор исторических наук Юрий Николаевич ЖУКОВ.

– Прежде чем отвечать на ваши вопросы, хочу выразить солидарность с мнением Юрия Болдырева, которое он высказал в первом номере «ЛГ» за этот год: «100 лет назад (в феврале 1917 г.) рухнула самодержавная Россия. По утверждениям современников, тогда мало кто понимал, что рушится страна». Это очень правильное замечание.

– Чаще можно услышать иные суждения и о Феврале, и об Октябре. Что это, мол, лишь неудачные исторические эксперименты.

– Нельзя с этим согласиться. Эксперименты ставят учёные, когда пытаются что-то доказать или опровергнуть. Октябрьская революция, которая началась в феврале 1917 года, была естественным, неизбежным для нашей страны событием. Более того, революционное пере­устройство было изрядно запоздавшим.

В мире буржуазные революции начинались в XVII веке – голландская (нидерландская), английская, продолжились в XVIII – Франция, Соединённые Штаты и так далее.

Россия несла тяжесть самодержавия и полуфеодальных отношений вплоть до начала XX века. В связи с этим – о каком эксперименте речь? Самодержавный строй рухнул, сгнив насквозь.

Вопрос был не в том, кто организует «дворцовый переворот» – Гучков или, скажем, великие князья, убив Распутина. Революция давно напрашивалась. Неслучайно все командующие фронтами Первой мировой войны и командующий Балтийским флотом сознательно согласились с генералом Алексеевым в необходимости отречения Николая II от престола. Их не поддержал только командующий Черноморским флотом Колчак.

– Вы всё-таки говорите о конкретных исторических персонах, которые определяли ход событий.

– Конечно, их роль нельзя преуменьшать. Но всё развивалось помимо конкретных персон, даже самых значимых.

Страна нуждалась в ликвидации помещичьих отношений. Ведь из-за этого крестьяне, которые составляли 80 процентов населения, были не только неграмотны, но и находились в ужасающем экономическом и политическом положении. Только революция 1905 года вынудила царя отменить платежи за землю – крохотные крестьянские наделы. Ведь даже после отмены крепостного права в 1861 году бывшие крепостные продолжали платить помещикам за полученную землю, фактически как бы оплачивая своё освобождение.

Страна по величине территории и населения была самой большой в Европе, но сильно отставала от промышленно развитых государств. Уже тогда первое место было у США, второе – у Германии, третье и четвёртое – у Великобритании и Франции. Даже шедшая на шестом крохотная Бельгия, хоть и имела ВВП больше российского, пропустила нас на пятое по количеству выплавленного чёрного металла.

– И с таким багажом империя вступила в Первую мировую войну? При этом есть историки, которые берутся утверждать, что страна была на подъёме. Но это же была авантюра!

– И именно это предопределило, что Россия, вступив в вой­ну за французские деньги, уже через год вынуждена была осо­знать, что не может воевать.

Военный министр постоянно обращался к Думе с требованием увеличить производство патронов, снарядов. Когда думцы спросили его, как же вы начинали войну, зная, что армия, по сути, на подножном корму, он ответил: «Мы рассчитывали через полгода занять Берлин». Это, конечно, была бредовая фантазия.

В феврале 1917 года, в канун революции, наш Генштаб был вынужден направить союзникам официальное уведомление, что русская армия согласованное против Германии наступление на двух фронтах (Западном и Восточном) провести не сможет. Как наступать, если нет снарядов, нет патронов, нет сапог у солдат, нет фуража для корма лошадей? Кстати, тогда только наша армия подвозила всё необходимое на передовую с помощью гужевого транспорта. У остальных были в достаточном количестве грузовики. Во всём немыслимое отставание! Сгнившее не могло не рухнуть в одночасье.

– Кстати, если вернуться к новоявленным мифам, то стал укореняться и такой: дескать, при советской власти Февральскую революцию всячески унижали, мало писали о ней.

– Это неправда. В конце 30-х годов стала выходить многотомная «История Великой Октябрьской социалистической революции» – очень солидная, большого формата, в красном коленкоровом переплёте. Первый её том был посвящён Первой мировой войне и Февральской революции. Более того, в 20-е и 30-е годы чаще упо­требляли слово «переворот» в отношении октябрьских событий. Так сами большевики писали. На основе того, что революция, если её понимать как единый процесс, началась именно 1 марта 1917 года по новому стилю. А дальше развивалась по своим естественным этапам. Через 9 месяцев они привели страну к Гражданской войне.

– Как можно судить по предреволюционным действиям властей, они были в растерянности...

– Этому много подтверждений. Например, в декабре 1916 года царское правительство подготовило законопроект о территориальном делении Прибалтики. Северные уезды Лифляндской губернии, населённые эстонцами, присоединялись к Эстляндской губернии. После утверждения Временным правительством этого законопроекта на карте страны появилась Эстония. А Лифляндская и Курляндская губернии составили будущую Латвию. Но фактически эти территориальные нарезки были тогда просто неосуществимы – Курляндия была оккупирована немцами, которые стояли на окраине Риги.

Власти занимались многим из того, что было далеко не перво­очередными задачами.

Между прочим, полки латышских стрелков – это не придумка большевиков, как у нас часто считают. Их начало создавать царское правительство, исходя из того, что латыши ненавидели немцев, которые составляли на их землях большинство помещичьего класса. Латыши с желанием шли в войско, видя свой интерес.

Александр Гучков, председатель III Государственной думы, архитектор Февральской революции

При этом немцы, оккупировав в 1915 году земли царства Польского, стали формировать польские легионы. А, скажем, Великое княжество Финляндское, как часть Российской империи, не воевало с соизволения царского правительства в составе русской армии, зато посылало рекрутов в Германию. Там из них формировали так называемые егерские батальоны и направляли воевать против русской армии.

До такого бреда и шизофрении довёл к тому моменту страну царский двор во главе с династией Романовых!

Поэтому всё должно было рухнуть. Гучков, другие капиталисты стремились сохранить хоть какую-то власть, пытаясь остановить выход России из вой­ны и тем самым продержаться самим. Хотя хорошо знали, что страна воевать не имеет сил. Но осознавали, что как только Россия выйдет из войны, и она, и они рухнут.

Надо отдать им должное: они немножко заботились о стране.

– Но всё-таки происходит Февральская революция, рассыпается самодержавный строй. Что дальше? Похоже, придумать что-то толковое никто не мог.

– Сам Милюков, лидер крупнейшей кадетской партии, партии демократической, который был самым рьяным антибольшевиком и антисоветчиком, подавший идею создания Белой гвардии, писал вскоре, что наступил юридический, правовой разрыв между Россией самодержавной и той, какой она становилась в реальности.

Откуда такой вывод? Ни Временный комитет Государственной Думы, ни Временное правительство не были кем-то созданы законно. Это была самоорганизовавшаяся власть. То есть собралась группа людей и сказала: мы – власть! Это сразу и пред­определило, что появилось правительство даже по названию временное, промежуточное с точки зрения закона.

Тогда же по всей стране проходят выборы Советов, в Петрограде возникает параллельная власть – Петроградский совет рабочих и солдатских депутатов. Летом 1917 года уже созывается Первый Всероссийский съезд Советов рабочих и солдатских депутатов.

Вроде бы появляется какой-то выход. Но избранный Первым съездом Советов Всероссийский центральный исполнительный комитет побоялся взять на себя задачу сформировать правительство, поскольку не хотел брать ответственность за катастрофическое положение, в котором находилась страна. А Временное правительство, будучи нелегитимным, тоже ничего не могло сделать.

Можно вспомнить и то, что у нас любят сегодня восхвалять белых генералов, например Корнилова. Но напомню читателям, что Корнилов, получив пост Верховного главнокомандующего, прежде всего сдал Ригу немцам, открыв им дорогу на Петроград. Во-вторых, приступил к разделению русской армии на фронте (на фронте, а не где-нибудь в тылу!) на русскую и украинскую. Первым командующим украинским корпусом летом 1917 года он назначил генерала Скоропадского.

При этом обстановка на фронте была очень тяжёлой. Вчера­шние крестьяне в возрасте 30–35 лет, которые составляли костяк армии, к тому моменту вообще не понимали, за что воюют. Немцы-то на нас, по их разумению, не нападали и ничего не требовали. Многие солдаты вообще не представляли, где она, эта Германия. Кроме того, до фронта дошли вести о революции, о бунтах, о том, что крестьяне разворовывают и потом сжигают помещичьи усадьбы, скрывая следы грабежей. Но главное – делят землю! Всё это переворачивало солдатское сознание. Тем более что землю-то делили по едокам. Самые большие наделы выделялись именно мужчинам в возрасте 30–40 лет. Что должен делать солдат-крестьянин?

– Драпать с фронта.

– Они и драпали. Воспользовались при этом упомянутым приказом Корнилова о разделе армии – назывались украинцами, чтобы попасть на переформирование, прихватывали винтовку и чесали в родные края. Лишь бы успеть получить кусок земли!

Армия рухнула не из-за большевистской агитации или немецкой пропаганды – она рухнула из-за того, что Временное правительство не стало решать земельный вопрос. И, во-вторых, благодаря «умной» деятельности Корнилова, который начал разваливать армию.

Всё. После этого говорить, что в стране может что-то измениться с политической точки зрения, что Временное правительство вдруг окажется полномочным, сильным, было уже невозможно. Какие-то надежды можно было связать с Учредительным собранием. Но его созыв всё время откладывали.

Да и какие выборы можно проводить в ходе войны? Особенно когда основная часть нормальных, здоровых, говорящих по-русски людей, как и украинцев тоже, находится на фронте, когда в Средней Азии – в Казахстане и Киргизии – восстание и когда во всех национальных регионах возникают с позволения Временного правительства организации, претендующие на автономию. Автономия Эстонии, Латвии, Украины, Грузии, Армении, Татарии, Башкирии – всё предвещало хаос и полный развал страны.

Чем он явственнее становился и уже реально проходил, тем меньше пытались Керенский и его министры предпринять что-то конкретное. Единственное, до чего дошли: необходимо заключить сепаратный мир с Германией. К этому времени и Европа воевать не хотела. Один из английских лордов, который был инициатором англо-французского союза – Антанты, созданного «под войну», тоже призвал своё правительство заключить договор о мире с Германией и Австро-Венгрией. Новый император Австро-Венгрии Карл I в первом же выступлении после восшествия на престол заявил, что сделает всё, чтобы как можно скорее прекратить участие народа в войне. Папа Римский Бенедикт XV обратился с призывом ко всему миру прекратить братоубийственную бойню. Все хотели мира.

Надо отметить, что вообще-то царское правительство первым начало переговоры с немцами о возможности мира. Понима­ние-то всё же было, что иначе быстрый крах. Состоялся, в частности, тайный приезд в Россию брата императрицы великого герцога Гессенского – это зафиксировано в дневнике императрицы-матери. Потом переговоры перешли в 1916 году в Стокгольм, где тайно встречались представители царского правительства и Германии. Обговаривали вопрос о возможности выхода России из войны.

– Но что-то, видимо, не заладилось, если переговоры не дали результата?

– Да. Власть уже была нéмощной. Страна оказалась предоставленной самой себе. Крах пришёл. И стал разрастаться уже после свержения самодержавия.

Можно обратить внимание на один из первых декретов Временного правительства. В соответствии с ним были ликвидированы полиция и жандармерия, объявлена всеобщая амнистия. На свободу были выпущены не только политзаключённые, но и все уголовники.

Тогда из Швейцарии примерно 350 наших политэмигрантов, а на них тоже распространялась амнистия, поехали домой в так называемых пломбированных вагонах. Маршрут – Германия, Швеция, Финляндия. Первый поезд – 30 политэмигрантов: большевики во главе с Лениным и левые эсеры. Потом до середины лета возвратилось ещё более 300 человек. Все ехали в пломбированных вагонах, отнюдь не только большевики. Это определение чисто условное. Немцы знали: практически все эмигранты настроены против войны. Чтобы по маршруту, во время остановок, они не могли выйти на платформы и призвать население прекратить войну, у дверей спецвагонов стояли немецкие офицеры. Они не позволяли пассажирам выйти на платформы – только и всего. Зато родился один из мифов о том времени.

– А история о немецком золоте для большевиков? Это из той же серии?

– В конце июня 1917 года официальная газета «Вестник Временного правительства» опуб­ликовала заявление Министерства иностранных дел, в котором говорилось, что на Сенном рынке и в других местах черносотенцы распространяют слухи, будто бы Временное правительство получает от Германии деньги на своё содержание. МИД объяснял, что действительно немцы выплачивают деньги, но они идут на содержание задержанных у нас интернированных немецких и австрийских гражданских лиц. Из-за своей бедности мы не хотели их содержать. То­гда немцы стали посылать сначала через США, а потом, после их вступления в войну, через Швецию деньги на поддержку своих интернированных. Приводились цифры, сколько средств идёт на содержание взрослых и сколько – на детей.

Потом эти слухи о немецких средствах агенты французской разведки в Москве «перевели» на Ленина и большевиков. Французам и англичанам нужно было во что бы то ни стало сохранить Россию в качестве хотя бы «линии фронта», чтобы оттянуть немецкие и австрийские войска со своей линии соприкосновения.

– То есть цель – обелить Временное правительство и перевести возмущение на других, тем более что эти силы были антивоенные?

– Да. Это можно узнать, если не полениться пойти в Ленинку или Историческую библиотеку и поднять газетные материалы того времени. Станет понятно: произошла элементарная подмена одних на других.

Ещё об одной памятной вещи. Многие знают, что в октябре 1917 года Ленин говорил: сегодня рано, завтра поздно. Почему? Всё довольно просто: большевики ещё не были готовы к захвату власти, но и тянуть было нельзя. Ведь Временное правительство (о чём пишет в своих воспоминаниях Набоков-старший) уже начало готовить делегацию для заключения сепаратного мира с Германией и Австро-Венгрией. Если бы делегация успела заключить мир, Октября бы не было.

Для народа самым главным было прекращение войны. А для крестьян ещё – земля. Хотя, как я уже говорил, землю к тому моменту крестьяне уже фактически захватили. А мир – им было неважно, кто его даст, – Керенский, Ленин, чёрт в ступе. Главное – не умирать на фронте. Вот и всё.

Отсюда истоки другой важной темы. Когда большевики на Втором Всероссийском съезде советов – вполне легитимно, голосами избранных депутатов – получили мандат на формирование правительства, начинается история Гражданской войны. Первые, кто выразил недовольство новой властью, были казаки Дона и Кубани. При этом любопытно, что спустя несколько месяцев, когда немцы по соглашению с украинской Радой ввели войска на Украину, они смогли пройти далеко на восток и заняли треть территории Войска Донского. И ни один казак не стрелял по немцам. Против ввода войск не протестовало и правительство этого края. А немцы, в свою очередь, спокойно пропускали офицеров, которые уходили с румынского фронта на восток.

– Имеются в виду русские офицеры?

– Да. Они потом составили костяк командного состава Белой армии.

– Что ещё значительного можно отметить, оценивая этапы перехода от Февральской революции к Октябрьской?

– Могу предложить любому интересующемуся человеку взять книжки по истории Французской революции. И посмотреть, сколько там было этапов. Всплывали то Робеспьер, то жирондисты, то вдруг наполеоновский переворот, знаменовавший империю. Потом, после краха Наполеона, реставрация Бурбонов. Сплошная череда пере­устройств.

Всё это показывает: то, что один раз естественно началось, никакими контрреволюциями не остановить.

Беседу вёл Владимир Сухомлинов