Литературная Газета, 6599 (№ 21/2017)

Терриконы уже не дымятся

Терриконы уже не дымятсяВыпуск 2

Спецпроекты ЛГ / Энергия будущего / Дорогами юности

Путешествие по стахановским местам

Александр Шерстюк

"ЛГ"-ДОСЬЕ

Родился в 1941 году. Окончил горный техникум, МВТУ им. Н.Э. Баумана. Работал в шахтах Донбасса («Сталинский забой», 17-17 бис и др.), оборонных НИИ, издательствах «41», «Знание». Публиковался в газетах «Литературная Россия», «Литературные новости», журналах и альманахах «Москва», «Арион», «Органон», «Свет», «Золотая строка Московии», «Литературный перекрёсток», «Знак вопроса», «Грани», в «Антологии православной поэзии». Автор ряда очерков и рецензий. Выпустил несколько книг стихов. Член Союза писателей России, Международного сообщества писательских союзов и Союза журналистов России.

Донбасс – страна моей шахтёрской выжженно-степной юности, там я прожил 6 лет, с 14 до 20, оттуда уехал учиться в столицу, там остались мои друзья, с которыми многие десятилетия не прекращалась связь.

– Хорошо, Коля, – ответил я однажды по телефону одному из них, Николаю Петрову, ставшему большим чином на комбинате «Донбассантрацит», на его приглашение приехать в гости, вспомнить Донбасс. – Приеду, если организуешь мне спуск в шахту, и чтобы обязательно побывать в лаве.

Вскоре я взял билет на самолёт до Луганска.

Давно не бывал я в Донбассе...

...Но девушки пригожие тихой песней меня, однако, не встретили. И прежде чем отправиться в забой, «парню» – увы, уже немолодому! – довелось зорко и ностальгически вглядываться во всё окружающее, пытаясь угадать в нём дорогое сердцу былое, ну и, конечно, отмечать новое.

У меня было желание побродить по городу в одиночку, чтобы никто не мешал моему броуновскому движению, чувствам. И друг на это мне, как бы понимая и соглашаясь, промолчал. А утром вдруг заявил:

– Ты мой гость, и я за тебя отвечаю. Хочешь погулять один, а Донбасс теперь называют Техасом. Много разбоя, прямо на улице... Одного не отпущу.

И он нажал циферки для вызова шофёра. А дальше, когда мы колесили и пешеходили по магистралям и закоулкам, действительно не отпускал меня ни на шаг.

«Техасские» впечатления

Нет, с бандитизмом мы, слава богу, не столкнулись. А то, что бросилось в глаза, вряд ли имеет отношение к какому-либо из далёких штатов.

Ни одной хорошей дороги! Асфальт – выбоина на выбоине, колдобина на колдобине. Ездили со скоростью велосипеда. Оказывается, дороги с начала перестройки не ремонтировались. Когда недавно сюда приехала группа немцев, они, шокированные такой разрухой, спросили: «Вы ещё с войны не восстановили?»

Им, немцам, рассказали, что здесь, у Красного Луча, был знаменитый Миус-фронт, шли жесточайшие бои. Сформированные из шахтёров дивизии стояли насмерть и на целых 8 месяцев остановили наступление врага, 26 краснолучан стали Героями Советского Союза. Когда фашисты ворвались-таки в город, они устроили здесь несколько концлагерей, начались казни. В ствол шахты «Богдан» было сброшено более 2000 человек.

Здесь много памятников войны. На берегу Миуса по проекту ленинградских архитекторов возведён величественный, один из лучших в СССР, мемориальный комплекс с музеем.

После войны всё было восстановлено и даже процветало. Однако иностранцам трудно понять, почему же сегодня дороги здесь выглядят как после бомбёжки.

Былая гордость города – Дворец культуры и техники, Дворец детского творчества, кинотеатр им. Кирова – какие же они унылые, тусклые, обшарпанные! Их тоже не ремонтируют, не красят.

Терриконы, правда, не дымятся. С этим начали бороться ещё в 70-х – пересыпать слои породы в отвалах нейтральной глиной, чтобы не было самовозгораний. В последние годы добыча угля упала в разы – значит, и пустой породы, образующей терриконы, тоже стало меньше.

В одном из районов мне показали две рядом стоящие школы: «Детей было столько, что пришлось построить вторую. А теперь детей мало, одну школу закрыли».

Розы из антрацита

Друг сдержал обещание. Мне дали гида – и.о. главного инженера Вячеслава Жидкова. Мы переодеваемся, берём самоспасатели, лампы-коногонки, жетоны. Номера жетонов и фамилии записываем у регистратора: это правило для всех спускающихся.

Шахта «Княгининская», ствол № 1. Становимся в клеть, летим вниз. В лицо и за шиворот падают брызги от водопада. Останавливаемся, глубина 570 метров. Дальше по квершлагу и уклону топаем час до рабочего 7-го горизонта. На уклоне через отдельные участки пробираемся по воде, которая почти до колен, и мы, хоть и в высоких резиновых сапогах, цепляемся за стойки конвейера и крепёжные арки. Воздух тяжёлый, кислорода явно не хватает.

И вот, наконец, лава. Это щель высотой полметра (по толщине угольного пласта), мрачная, мокрая, уходящая очень далеко, а лампа на каске выхватывает лишь несколько ближайших метров. Лезем в эту щель, ползём почти по-пластунски в воде и угольной крошке. Ползти 170 метров. Несколько раз останавливаемся посмотреть на работу комбайна и передохнуть, пот льёт. Движемся по закреплённой части выработанного пространства, рядом – незакреплённое. Миллиарды тонн породы, покрывающих пласт, ничем не удержать, поэтому крепь ставится только у забоя. А за нею, то есть всего в метре-двух от человека, крепь уже убрана, здесь непрерывно рушатся глыбы, раздаётся треск, а порой, – когда вываливается много, – гул, похожий на артиллерийский. Ощущеньице ещё то! Но розы (р.о.з.) – рабочие очистного забоя, работающие здесь, в лаве, не думают, что они в преисподней. Они привыкли.

Мокрые, как ужи, выползаем, наконец, на вентиляционный штрек. Глаза не могу открыть – едко, пот заливает. Протереть нечем – роба пропиталась угольной пылью и мокрая. Руки же – как у негра. Долго сидим, «отходим».

Гремел Стаханов

Раньше гремели духовые оркестры в честь победителей, горели красные звёзды на копрах, шахта «Княгининская» награждена орденом Октябрьской Революции. Давались звания «Заслуженного шахтёра». Славились на всю страну Стахановы, Изотовы, Мамаи, Кольчики. Эти фамилии можно даже писать как нарицательные – со строчной буквы, но и правила, и уважение к трудовым подвигам требуют писать с прописной... Они стали символом стахановского не просто рекорда, а ДВИЖЕНИЯ, реки, по которой, как баржи, плыли имена-имена-имена.

Знак «Шахтёрская слава» был такой профессиональной наградой в СССР, чьи три степени приравнивали его к солдатскому ордену Славы, тоже трёхстепенному. «Дни работы жаркие, на бои похожие...» воспевала страна.

Раньше в Красном Луче всегда было несколько шахтёров – Героев Социалистического Труда. Теперь не осталось ни одного.

Да, было время, когда шахтёры считались почётным классом, получали неплохие деньги. Это была наиболее обеспеченная часть населения, уже в 60-х годах у многих имелись автомобили. На Канарах, конечно, не отдыхали, но путёвки в свои ведомственные здравницы получали. А были и такие ребята, что в выходной день мчались в аэропорт, оттуда самолётом в Харьков – просто «попить пивка». К ночи возвращались.

Однажды и я с друзьями вырвался в Луганск – отметить мои 20 лет. Это был лучший день в моей жизни. Здесь, у вокзала, мы услышали из динамиков величественное, неоднократно повторенное: «Говорит Москва… Работают все радиостанции… впервые в мире… космос… Гагарин… «Поехали!..» И мы отметили не столько мой частный юбилей, сколько потрясение от величайшего для планеты Земля события.

Крест Донбасса

Край, который я посетил, хоть и считается Украиной, но очень русский. Все говорят по-русски. Гривну упрямо называют рублём. В кабинете директора «Княгининской» – огромный «План горных работ»: тоже на русском.

В геологическом смысле весь этот район, раскинувшийся на сотни километров, называется Донецким кряжем.

Слово «кряж» имеет много определений. В словаре Даля есть и такое: «слань земной толщи». Это слово одного корня со словами «кряжистый» (крепкий) и «коряжиться» (работать сверх сил). Семантически и этимологически это слово близко к слову «крыж» – по-древнему «крест».

Сегодня Донецкий кряж, пытаясь выжить, всей своей земной толщью коряжится, кряжисто упирается, несёт свой крест.

Мы из Московии не можем смотреть на эти усилия без сопереживания. Мы в кровном родстве с Донбассом. Ведь эту землю полили своей кровью не только шахтёры. Освобождая Красный Луч в 1943 году, в его небе приняла смерть московская девушка, лётчица Лиля Литвяк, Герой Советского Союза, королева истребителей, успевшая за свою короткую жизнь сбить 14 фашистских самолётов, абсолютный рекорд среди женщин-лётчиц, его тоже хочется назвать стахановским...

Последние три года мы жадно ловим каждую весть из этого героического края, где в очередной раз идёт борьба за человеческое достоинство, и в очередной раз Донбасс победит. Ещё в стахановские времена из сплава «победит» были сделаны московскими учёными несокрушимые зубцы угольных комбайнов. Не может Донбасс не победить, если с ним будут зубцы стен Московского Кремля.

У меня на столе чёрным блеском блестит небольшой кусок антрацита, взятый в лаве на «Княгининской». Этот уголь по качеству лучше прославленных саксонского (Германия) и кардиффского (Англия).

Да, он их дороже.

Он – мне – намного их дороже.

1999–2017

Луганск – Красный Луч – Москва