Литературная Газета, 6623 (№ 48/2017)

Моей вселенной улицы темны

Моей вселенной улицы темны

Литература / Литература / Поэзия

Ольга Подъёмщикова

(1961–2000)

Ольга Подъёмщикова родилась в Туле. Её дед со стороны матери был учеником Льва Толстого, дед со стороны отца был главным архитектором Тулы. Окончила филологический факультет Тульского государственного педагогического института им. Л.Н. Толстого, работала экскурсоводом в Ясной Поляне, журналистом в местных и всероссийских газетах и журналах, на радио и телевидении, в РИА «Новости». Создала и возглавляла журнал «Тульские епархиальные ведомости». В 80-х вслед за сосланным мужем, поэтом и журналистом Сергеем Белозёровым, поехала в Сибирь на станцию Зима Иркутской области. Трагически погибла в ночь с 5 на 6 октября 2000 года под Тулой при невыясненных обстоятельствах. Посмертно издана книга стихов «…Вернись мне отблеском мгновенным» (Тула, 2001).

* * *

Душа моя – окаменелость,

ракушка, спрятанная в мел, –

кричи и пой! Имей же смелость,

когда весь мир окаменел.

О ты, прозревшая внезапно,

там, где забвения печать,

кричи и пой! Пускай не завтра

тебя заставят замолчать.

Детская железная дорога

Говорили, мстили, обижали,

друг от друга ночью уезжали,

возвращались, каялись, мирились,

и – расстались. И – угомонились.

Вот и всё. Мы строже и мудрее.

Детская дорога – громыхает.

И, склонившись, мы сидим над нею:

поезд мчится, семафор мигает.

Мы играем в прошлое, а в прошлом

маленьким всё стало и хорошим.

И не страшно нам с судьбой играть.

Только – врозь придётся умирать.

И как пуля вдруг пробьёт насквозь

моё сердце это слово – врозь.

Паровоз не дышит в тупике.

Я стою со свечкою в руке.

Анечке

1.

Дитя моё, грустью своей захлебнувшись,

разбившись о слово, как о волнорез,

щекою прижавшись, от горя согнувшись,

я крест обнимаю твой. Наперерез

кладбищенский ветер, волнующий травы,

к приблудной собаке минутная жалость.

Родная, мы обе с тобою неправы,

ты – в том, что ушла, а я в том,

что осталась.

Тепло ли тебе в том заоблачном доме,

где ангел тебя укрывает крылами?

Там свет и покой. Ну а вдруг ты порою

скучаешь по маме? Покинутой маме.

А я полюбила шиповника чащи,

осенних прогулок горчащую небыль

и больше не плачу. Но чаще и чаще

подолгу – с любовью – смотрю я на небо.

2.

Снова пришло время дерев и трав.

Снова листва и птицы, и мир – как был.

Просто ушла в землю, землёю став.

Просто ушла в небо в биенье крыл.

Не прерывается пуповина.

И связь двух душ

нам не нарушить, отняв тебя от груди.

Нету роднее места, чем эта глушь

возле твоей могилки. Я скоро, жди.

Так и живу. Там, где кроны качает лес,

вижу тебя. И твой голос зовёт вдали.

Ты ко мне руки протягиваешь с небес.

Я тебе душу протягиваю с земли.

3.

Вещи твои ещё запах твой хранят.

Мир наших комнат полон ещё тобой.

Но невозможно снова тебя обнять.

В этом объятии вновь обрести покой.

Голубоокая, в той голубой дали,

где ты живёшь, не страдая и не скорбя,

ты позабудь ту, что вглядывается с земли

в райские заросли, чтоб увидать тебя.

Кажется мне, будто ангельский вижу лик,

чудится мне, будто радостный слышу смех.

Ведь для тебя ожидание встречи – миг.

А для меня ожидание встречи – век.

* * *

Такая на душе печаль,

такое тихое отчаянье –

будто от берега отчалила

ладья, уснувши невзначай.

И над рекой дрожат огни,

такие робкие и тленные,

про все разлуки и вселенные

напоминают мне они.

И ничего нельзя вернуть.

Не изменить реки течение.

И бесконечное значение

прожитый обретает путь.

* * *

В моей квартире живы лишь часы.

Их слабый пульс поддерживает стены

бумажные. Здесь, на краю Вселенной,

песок минут струится на весы.

Моей вселенной улицы темны,

и тротуар их шаток и непрочен,

и из домов выходят только ночью

бессонные жильцы моей страны.

Их силуэты зыбки – только тень,

и голоса – лишь отзвуки, обломки

далёких фраз. И наступивший день

оставит нам вопросы, недомолвки,

свет фонарей и шёпоты дождя,

движенье звуков, смутные намёки...

Уходим. Боже, как мы одиноки

и как мы совершенны уходя.

Публикацию подготовил Андрей Коровин